Текст книги "Павел и Авель"

Автор книги: Андрей Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Несомненно, мой господин… – потупившись, дабы сокрыть взыгравший праведный гнев, согласилась Лиза.

– По вашему – первой гильдии… О, я разбираюсь и в этом тоже. Пройдемте в контору.

Граф Г. и Морозявкин переглянулись, не понимая зачем им это делать, однако мамзель Лесистратова уже упорхнула внутрь, а за ней в двери особняка втянулся и весь рой сопровождающих лиц. Приятелям ничего не оставалось, как последовать за ними в дом. Аккуратность шведского быта произвела большое впечатление на вошедших, недаром спустя много веков из особняка сделали музей. Через несколько минут все уже сидели в конторе купца и смотрели на толстую кипу торговых книг и образцы товаров. Имелся даже гигантский глобус, на котором герр Седерхольм отмечал торговые маршруты, не говоря о многочисленных картах

– Итак, господа… вы откуда?

– Из Санкт-Петербурга… – Лесистратова потупилась и на всякий случай покраснела.

– О, это есть российский столица. Я знаю, я биль там и не разь… и не дьва… Конечно в нашем скромном городе Хельсингфорс пока нет таких каменных дворцов как у вас… только у меня! Но когда-нибудь и мы их построим. А ваши спутники? – торговец всем на свете подозрительно нахмурился, вглядываясь в гостей.

– Разрешите представиться – я граф Г., а это мой приятель… добрый друг – Вольдемар Морозявкин! Прошу любить и жаловать.

– Граф? Что вы говорите? Я сразу догадался… вижу – непростая птица! Вы не похожи на других русских… Я мигом вижу аристократа, старину Иоганна не проведешь! Итак, вы – молодые господа, путешествуете по собственной надобности, отдохнуть и развеяться? Или… чем-нибудь торгуете? – Герр Иоганн небрежно взбил завитой парик.

Граф Г. уже хотел было гордо сказать что дворяне ничем торговать не желают, и не графское это дело, но Лесистратова его опередила.

– О, торговать всегда было моим любимым занятием, я с детства умею найти самый выгодный и симпатичный товар по дешевой цене!

– Это есть основа любой сдельки купи-продай! – шведский акцент в речи Сердерхольма становился особенно силен когда тот начинал волноваться. – Этому есть надо учиться от млядих ногтей! Вот что, господа. Я предлягаю вам… я имею честь сделать вам предложение. Будьте моими коммивояжерами! Вы станете путешествовать по всей Европе… о, что-то мне подсказывает, что путешествовать вам придется долго… И всюду станете представлять мою контору! За каждую заключенную сделку я заплачу вам целих два процента от ее стоимости!

– Пять процентов. Иначе сделка сорвется, ничего не выйдет – Лизонька умела быть настойчивой когда речь шла об экономии.

– Три! Я сегодня сказочно щедр… Три, и не просите, я не могу разориться. Ви не останетесь в накладе – мою контору знают и уважают повсюду, и в Швеции, и в Пруссии, я есть очень богат и известен! – говоря о торговых вопросах купец не мог не волноваться.

– Хорошо, три с половиной и по рукам!

– Отлично! Сейчас составим контракт и подпишем сделку… Эй, перо и бумагу! Но что это? Чернила кончились? Вот незадача! Фрекен, нам придется подняться наверх, на второй этаж… Там у меня жилые комнаты и где-то осталась склянка с чернилами… К счастью сегодня у нас никого нет, ни гостей, ни семейства…

Граф Г. и Морозявкин переглянулись еще раз, уже во второй раз на протяжении получаса, но и тут ничего не успели ни сказать ни сделать, как Лизонька уже упорхнула наверх с герром Сердерхольмом. Граф даже было привстал из глубокого конторского кресла, но приказчик все так же продолжал перегораживать проход, намекая всем своим видом, что дом – это частная собственность и передвигаться здесь можно только с дозволения хозяина. Граф Михайло утомленно упал в кресло и прикрыл глаза. Солнце зашло, было уже поздно, искать новый ночлег на постоялом дворе не хотелось. Он решил покориться обстоятельствам.

– Да, дорогой друг, нас опять обошли – вот уже второй раз подряд! – Морозявкин был бестактен как всегда, – А ты как вижу смирился?

– Ну а что делать? Иногда обстоятельства сильнее людей… и спать охота… – граф под вечер обыкновенно бывал настроен философически.

– Опять одному? А где же тот решительный характер, где же тот мой дружок, который был так настырен… ну то есть настойчив и в бою и в любви и добивался всего, чего только успевал пожелать?

– Ах, Вольдемар, оставь, нам уже не двадцать лет, в самом деле. А ты опять как студиоз…

– Ну ничего, мы еще свое возьмем – дай только мне помолодеть окончательно. Кстати интересно, где же этот черный негодяй? Скорее бы у него выцарапать назад и секретную тетрадку, и мою молодость… – Морозявкин огляделся, пытаясь поудобнее устроиться на коротеньком диванчике, куда никак не влезали ноги, но тут вошедший приказчик на шведском попросил их следовать в комнаты, устраиваться на ночлег. По русски он добавил лишь «айда за мной!»

Вольдемар и граф Михайло устроились вдвоем в просторной комнате на огромной по тем временам пышной кровати. Скинув ботфорты и раздевшись они заснули быстро, прямо как в давнишние юные годы. Граф спал крепко и поэтому не слышал эротической возни в соседних помещениях. Их вещи были внизу, кони в стойле, словом все шло своим путем. Морозявкин и подавно лишь коснувшись ухом мягкой пуховой подушки тут же захрапел.

Однако они не были бы так спокойны, если бы догадывались, что их враг, враг государства российского, а может и всего человеческого рода, Черный барон был не так уж далеко от них. Дело в том, что так как Финляндия находилась в то время под сильным шведским влиянием, так и местные, да и российские масоны были под влиянием масонства шведского. И как раз в это время барон, ловко вывезший загадочную тетрадь пророка Авеля из холодной и противной России, знакомил с ее содержанием братию «вольных каменщиков», проживавшую в Стокгольме.

На совещании в городской ратуше, где днем заседал магистрат, ночью собирались совершенно другие люди. И эти люди в обстановке строгой секретности, при свете загадочно мерцавших свечей, разбирали каракули Василия, сына Васильева. Их интересовало все – и сколько времени еще осталось править нынешнему королусу свейскому, и сколько осталось жить царю российскому Павлу, то есть любопытство не знало никаких границ. Они интересовались даже такими подробностями, которые и знать-то неприлично. Словом дело шло. Черный Барон между делом посмотрел в хрустальный шар, на котором отражались наши спящие герои, полюбовался храпящим Морозявкиным и ворчащим графом, послушал как тоненько присвистывает носом Лиза – впрочем, мы не совсем уверены, был ли слышен свист – и мрачно усмехнулся.

Наутро граф Г. и Вольдемар как водится проснулись, потянулись и отправились умываться и одеваться, а также и завтракать. Стол им накрыли, причем шведский, но чувствовалось что далее злоупотреблять гостеприимством хозяев было уже никак невозможно. К завтраку вышла и Лизонька, раскрасневшаяся и довольная. Она мило щебетала, наливая себе сливки из фарфорового кувшинчика в расписную чашку саксонского стекла и намазывая хлеб свежайшим чухонским маслом. К счастью сам хозяин дома на завтраке не присутствовал – объявили, что герр Сердерхольм еще не изволил проснуться. Однако граф хотя и вполне наелся, но несколько возревновал.

– А позвольте спросить вас, сударыня, где вы изволили ночевать этой ночью? – поинтересовался он у мамзель Лесистратовой, нахмуря свои аристократические брови.

– То есть как это где? – удивилась Лизонька, кокетливо пожав плечами и всем видом выражая недоумение, – Вместе с вами, под одной крышей… вы разве не помните?

– Нет, хоть и под одной крышей, но к сожалению не вместе с нами! Мы бы запомнили, не так ли, друг Вольдемар? – граф покосился на Морозявкина, жующего гигантский кус белого хлеба, намазанного маслом и украшенного сыром, ветчиной, кусками рыбы и даже фруктами, что было необычно по зимней поре. Кус имел загадочное заморское название «сандвич». Приятель был слишком занят, чтобы ответить, и только энергично покивал головой и замычал, чуть не подавившись.

– Ну полно вам смущать бедную скромную девушку! Вы мне пока не супруг, и не амант, и не смеете делать замечаний… Под одной крышей – значит вместе… я должна блюсти свою девичью честь до замужества, так велит господь и приличия, но согласитесь, мне же надо на что-то жить, а казенное жалованье совсем маленькое, взяток же я как вы, мужчины, брать не умею… Вот и приходится соглашаться на коммерческие предложения! Торговля – выгодное и вполне законное дело, для блага государства… и отдельных его граждан. Но вы так мило ревнуете, что обещаю – в следующий раз мы обязательно переночуем вместе!

На этой фразе чуть не подавился уже сам граф Г., а Морозявкин, наконец доевший свой сандвич, сказал восторженное «Виват!», аналог более позднего «вау!».

– Вы составите нам компанию, сударыня, для прогулки по городу? – поинтересовался граф Михайло почти учтивым голосом, радуясь возможности перевести тему.

– О нет, сударь, у меня утром тут кое-какие дела. Да к тому же нам уже пора ехать! – Лиза была непреклонна.

– Ехать? Конечно Хельсингфорс – всего лишь скучная деревня, и мне тут уже надоело, никакого сравнения с Питером, но откуда нам знать куда ехать? Где может быть этот негодяй, черный-как-там-его-имя? Куда нам спешить? – граф был в некоторой растерянности. Он вообще не привык к тому, чтобы женщины ему так настойчиво перечили.

– Вот как раз сейчас я и намереваюсь выяснить – куда. Я должна сделать один визит, а затем мы поскачем… надеюсь лошадей хорошо накормили? – Лизонька вышла из комнаты, легонько покачивая бедрами, чего ранее приятели почему-то за ней не замечали. Проводив ее взглядом, граф и Морозявкин поспешили добить весь шведский стол, как царь Петр Великий шведов в полтавской баталии.

А мамзель Лесистратова, время от времени оглядываясь, как лисица, которая ищет свой пышный хвост, тем временем отправилась прямиком в неприметный домик на окраине, где жил русский посланник в Хельсингфорсе. Там она сказала лакею, что желает видеть Его Превосходительство и вскоре действительно была представлена посланнику, которому сказала несколько как будто бы ничего не значащих фраз о погоде, после каковых он расплылся в улыбке как кот на настойку валерианы. Немедля выдав Лизоньке запечатанный длинный конверт, посланник проводил ее в маленькую комнатку наверху, с балконом. Лесистратова шпилькой, которую она ловко вынула из волос, вскрыла письмо, сломав сургучную литую печать, и прочла текст, написанный мелким бисерным почерком. Затем она достала из деревянного шкапчика письменные принадлежности и, наклонив набок голову с аккуратным пробором и слегка высунув от усердия язык, в свою очередь написала на клочке бумаги секретное донесение.

Перечитав написанное, она подошла к шкапчику еще раз и отворила нижнюю его часть, в которой неожиданно обнаружилась клетка с сидящим в ней белым почтовым голубем. Аккуратно достав птицу, которая почему-то даже не пыталась ее клюнуть и сидела смирно, Лизонька сунула сложенную записку в специальный кожаный кармашек, надежно закрепленный на лапке. Затем она отворила балконные двери и ловко выпустила голубя на свободу. Белый комок перьев, сияя на солнце крыльями, полетел в имперскую столицу.

– И привет передавайте его сиятельству, князю Куракину! Мы его помним, вечно бога молим… пускай и он нас не забывает! – сказал ей посланник на прощание, проводив до дверей и кланяясь.

Так что нас уже не может удивить дальнейшее развитие событий – когда граф Г. поинтересовался, куда же они теперь направятся, Лесистратова недрогнувшей рукой указала на Стокгольм.

– А почему же именно туда? Сорока на хвосте принесла?

– Нет, не угадали, вовсе не сорока… У нас более современные методы, мы же не в сказке живем, а в восемнадцатом веке! Мы используем в нашей работе прогресс и все самые последние достижения астрологии и зоологии, сиречь животнословия… Ой, я кажется уже это говорила, но все равно. Вы слышали про Карла Линнея?

– Кажется что-то нам говорили на лекциях, но каюсь, забыл. А кто это, натуралист?

– Он составил замечательную классификацию растений и животных, и вам должно быть стыдно, что вы его не помните, – Лизонька слегка покраснела от негодования.

– А ну да, я помню. Веселый старичок, и мудрый до ужаса однако, – Морозявкин присоединился к околонаучной дискуссии.

– Так может навестим его, если уж едем в Стекольну? – весело предложил граф.

– Вряд ли возможно – он уже два десятка лет как помер. Разве что на том свете свидимся! – объяснил другу Вольдемар.

– Это вполне возможно, учитывая опасность нашей extremal mission, – заметил граф Г. нравоучительно.

– Ах, если бы мы могли так же хорошо, как сэр Линней животных, классифицировать и людей, тогда наша работа была бы много проще! – Лизонька редко высказывалась столь откровенно, и Морозявкин немедленно прицепился к этому.

– Ну конечно, вот как ведут дела в тайной канцелярии – всех рассовать в коллекцию, прилепить ярлычок и пришпилить к стенке как насекомое булавкой, только шевелишь лапками, а сделать ничего не можешь… Вот так порядки!

– Ах, господин Вольдемар, вы же пока не были у нас, так что и помалкивайте от греха подальше! – Лесистратова нахмурила бровки.

– А почему в Швецию, почему? Шпионы донесли? – не унимался господин Вольдемар.

– У нас длинные руки и чуткие уши, и слава богу повсюду есть люди, готовые беззаветно и совсем незадорого служить Родине! – ответствовала Лесистратова в несколько патетическом тоне.

Их прогулка по Хельсингфорсу подходила к концу. Наши путники взгромоздились на коней и поскакали, как это обычно и бывало. Конечно путь был неблизок, и граф мысленно признавался себе, что он с большим удовольствием помчался бы в веселый Амстердам чем в чопорный и скучный Стокгольм. Тем не менее он утешил себя тем, что остроумному и находчивому достаточно молодому человеку найдется чем заняться в любом месте.

Глава 9, в которой наши путешественники сталкиваются с сами-не-знают-кем

Постоялые дворы сменяли один другой, холодное Балтийское море плескалось под коркой льда, так что путешествовать было весьма неуютно. Однако и самая длинная в мире дорога когда-либо подходит к завершению. И в конце концов кавалькада спешилась и остановила загнанных коней в городе, который по праву считался крупнейшим центром шведской культуры. Уже подходивший к окончанию XVIII век послужил прекрасной питательной средой для городской архитектуры. Начиная со Стокгольмского королевского дворца, и продолжая особняком Тессинов и другими зданиями в стиле барокко, можно было вволю налюбоваться каменной роскошью. Отец и сын Тессины помогли скандинавскому барокко стать легко узнаваемым, и компания путников также прониклась впечатлениями и ощущениями.

– Ах, граф, посмотрите, какая красота! – перст красотки Лесистратовой, несмотря на утомительную дорогу, грациозно спрыгнувшей с лошади, описал в воздухе полукруг и вперился в какой-то каменный особняк.

Граф Г. мог бы поморщиться, но не сделал этого – дело в том, что устав с дороги, он не имел сил даже спорить, и мечтал лишь о ночлеге. Впрочем, пустынная дорога так ему приелась, что можно было бы и поинтересоваться окрестными достопримечательностями, но разумеется только после полноценного обеда и сна. Приятели оккупировали мрачный ночлежный двор, произведя некоторое опустошение его запасов, и остались ночевать. Холодные звезды шведского неба перекрывались рваным плащом низких зимних облаков.

Утро застало наших героев врасплох своим неожиданно ярким солнечным светом. Граф Г. вытянулся в постели в полный рост и обнаружил, что ему что-то мешает. Слегка толкнув ногой препятствие, он услышал короткий стон. При ближайшем рассмотрении там обнаружился друг Вольдемар, свернувшийся калачиком как собака. Граф, мечтавший спросонья увидеть на этом месте мамзель Лесистратову или на худой конец какую-либо симпатичную горничную, разочарованно вздохнул.

– Как ты здесь очутился? – поинтересовался он у приятеля.

– Я? Случайно, волей случая. Ночью было так темно и я так устал… и вот…

– И вот?

– И холодно… просто невозможно согреться…

– В следующий раз поищи себе служанку, а не меня! – ответствовал граф Михайло несколько менторским тоном.

– Я бы предпочел Лизоньку! Но не смог ее найти… Кстати, где же она? – Морозявкин обеспокоенно закрутил носом, почему-то принюхиваясь.

– – Как? Ее опять нет? Исчезла? – граф мигом пришел в негодование.

– Не знаю… может она где-то рядом? – Вольдемар был настроен скорее философски. – Найдется, куда ей деться с корабля. Чую что она недалеко…

Тут его перебил высокий женский голос.

– Да, она недалеко. Она рядом!

После чего приятелей облили холодной водой из бадьи. Не ожидавшие такого зверства граф и Морозявкин, вымокшие с головы до ног, пытались укрыться под одеялом и кроватью от ледяных струй, но безуспешно. Лесистратова была беспощадна как Великая Инквизиторша.

– С утра! Водой! Зимой! Ледяной! Мерзавка! Негодяйка! За что? – завопили они на два голоса.

Однако Лесистратова не испугалась. Она была решительной девицей.

– Вставать пора! Подъем! У нас сегодня обширная программа, господа.

– Какая именно? – попробовал было поинтересоваться Морозявкин, в то время как граф решил молча подчиниться судьбе.

– А разве вы уже забыли, зачем мы сюда приехали? Хватит бездельничать. Сегодня мы будем штурмовать крепость, – сказала Лиза не терпящим возражений голосом.

Услышав это, граф почувствовал, что он как будто бы даже согрелся. Его бросило в жар, несмотря на лед колодезной воды на плечах. Морозявкин перестал дрожать, но зато начал скулить.

– Черт возьми… Да ведь нас ухлопают! Укокошат! Распнут! А велика ли эта крепость? Много ли бойниц, башен, ружей и часовых? Может лучше пойти в обход или сделать подкоп?

– Да, признаюсь, и мне любопытно – возможно нам надлежит напасть неожиданно? – нетерпеливо присоединился к расспросам граф.

– Вот-вот, или и вовсе перенести штурм… на завтра, или послезавтра… а лучше на неделю! Тогда будет и потеплее, и посуше… А? – Вольдемар взывал к жалости чиновницы Тайной экспедиции. Но это, разумеется, было бесполезно.

– Успокойтесь, господа! Вам повезло, что с вами есть я. А где я – там победа! – сказав это, Лизонька обернулась и вышла, плавно поводя бедрами.

Морозявкин переглянулся с графом, уже не в первый раз за время путешествия.

– Хотел бы я знать, как это у нее получится… – пробормотал граф.

– Поживем – увидим… – ответствовал приятель. – Я в ее прыти уже не сомневаюсь.

День приветствовал героев традиционным шведским завтраком, а после солнцем и относительным теплом – даже капель появилась. Морской ветерок холодил щеки и носы, но отважные сердца стучали в унисон. Крепость должна была быть взята – только вот какая? Они шли и шли, любуясь великолепными каменными домами, аккуратными мостовыми и тротуарами, и уже упомянутой барочной архитектурой, граф Г. подумал даже, что местами город пожалуй не уступит Санкт-Петербургу. Вообще неповторимое очарование европейских столиц уже тогда неотразимо действовало на российских путешественников.

Полюбовавшись Рыцарской церковью с ее удивительным ажурным шпилем, и пройдя через запутанный лабиринт узких улочек, наши герои очутились около задней стены какого-то большого дворца, трудноузнаваемого с этой стороны. Впрочем, учитывая, что они оказались в шведской столице впервые в жизни, возможно и парадный ход не помог бы им в опознавании заведения. Однако Лизоньку все это не смущало.

– Ну что встали? Вперед! – погоняла она Вольдемара и графа Михайлу.

– Вперед? Но куда? Тут вроде бы нет ни ходов, ни выходов… – друзья остановились около неприметной серой двери, надежно запертой.

Но к удивлению остальных Лиза подошла поближе и решительно, но осторожно дважды стукнула в нее висячим медным кольцом. В ответ послышался тихий шорох изнутри, затем дверь приоткрылась. Оттуда лишь махнула рука в черной перчатке, сделавшая им знак войти. Путники прошли в здание и стали спускаться вниз по узкой лестнице вслед за силуэтом в темной длинной хламиде, мимо каких-то дверей и комнат, залов и коридоров. Граф не без удивления заметил, что хотя на улице только что сияло яркое солнце, вокруг них сгущалась мгла и чадили масляные светильники. Впрочем, он отнес это к крайней древности сооружения, в котором не было видно окон. Каменная кладка становилась грубой, кое-где и отсыревшей. Но более всего было непонятно, когда же кончится это путешествие, и главное – чем оно кончится.

Нетерпеливый граф уже решил было поинтересоваться этим у Лизы, но тут их путь неожиданно завершился. Сиявшие на стенах канделябры немилосердно чадили, этот запах по-видимому был запахом тайн и заговоров. Морозявкин озирался по сторонам затравленно как собака на живодерне, и даже уверенному в себе графу Г. стало не по себе. Таинственный провожатый молча указал им на вход в большую полутемную комнату и оставил одних, не сказав ни слова на прощание. Только Лесистратова произнесла «мерси, Магнус» и без каких-либо разъяснений принялась обыскивать помещение, поднимая шкатулки, роясь в ящиках и вообще развив кипучую деятельность.

– Что мы ищем? – капризно осведомился граф Г., которому вся эта секретность уже начала порядком надоедать.

– Мы ищем… – Лизонька несколько замешкалась с ответом, усердно перебирая старые раритеты, среди которых попадались потемневшие от времени папирусы, какие-то странные небольшие картинки с изображениями удивительных зверей и надписями на незнакомом даже графу языке и прочие не менее интересные вещицы, – мы ищем… подсказку!

– Подсказку? Однако, даже трудно вообразить себе что это может быть… Какого же рода подсказку и для чего? – граф продолжал пребывать в недоумении.

– Да, да, что за подсказку? Я весь внимание! – присоединился к расспросам немного осмелевший Морозявкин.

– Нам надо знать, куда идти дальше, разве нет? Искать тетрадь! По нашим сведениям, ее прячут где-то рядом… Вообразите, господа – они устраивают ее групповые чтения! И конспектируют. Может быть даже поклоняются ей – в довершение хихикнула Лизонька.

– Кто это «они»?

– Черные масоны… это закрытый орден… и барон у них в предводителях. Они собираются в этом дворце по ночам, когда все уходят. Нам надо успеть до вечера, поэтому я и подняла вас с утра… Лежебоки! – Лесистратова никогда не упускала случая сделать замечание или прочесть нотацию.

– А откуда вам все это известно? И как вы вообще провели нас сюда? Кто этот таинственный Магнус? – любопытство графа не ослабевало, и даже напротив приобретало какой-то болезненный накал.

– О, у нас длинные руки и хорошие уши… А Магнус – это здешний дворцовый слуга, с которым я познакомилась вчера вечером в его любимой таверне. Он был очень мил со мной и мы подружились, – кратко пояснила ситуацию Лесистратова.

– Вы соблазнили этого несчастного? Боже мой, с кем мы связались, Вольдемар! Мы-то считали вас порядочной женщиной!

– Вот-вот, соблазняет всех, направо и налево, кроме нас с графом! – вознегодовал и Морозявкин.

– Соблазнять вас не имеет никакого смысла, господа! – ответила Лизонька несколько покривив душой. Она продолжала рыться в вещах. – А что касается моей порядочности, то решительно не вам о ней судить, кроме того несподручно служить отечеству в белых перчатках.

– В сущности, чем отличается порядочная женщина от непорядочной? Порядочная – это та что со всеми по порядку! – поддержал Лесистратову Морозявкин, который временами становился ужасным пошляком.

– Да… но нам нужно найти… что это? А, вот она! – с этими словами агентесса ловко выудила из-под какой-то перевернутой шкатулки, пылившейся в дальнем углу залы, неприметную бумажку, перетянутую ленточкой с толстой сургучной печатью. На печати были знаки, которые напоминали каббалистические узоры, во всяком случае так показалось приятелям в неверном свете свечи.

– Это подсказка? Что там написано?

– Это отдельное слово… Я нашла! И вы тоже должны найти по бумажке. Это бумажки Хранителей тайны. Если найдем три подсказки, поймем где находится тайная комната, где проводят все заседания и спрятана тетрадь… и дело в шляпе! – Лизонька была оптимистично настроена.

– Так что же мы стоим? За дело!

Граф и Морозявкин наконец-то сообразили, что от них требуется и взялись за дело с удвоенной энергией. Они, пытаясь найти тайник, рылись в зале как псы на помойке, и не прошло и получаса, как обнаружили свои бумажки, припрятанные странными хозяевами подземелий в самых неожиданных местах. Одна была привешена сзади медного подноса, другая нашла себе место в глазнице человеческого черепа, валявшегося в пыли. Раскрыв все три писульки, Лиза прочитала три слова, из которых надлежало составить решение. По-немецки там было написано «вера», «братство», «прямота». Лиза минуты две морщила лоб, а потом провозгласила:

– Господа, нам нужно искать здесь! Становитесь по углам!

– По каким углам? – Граф Г. не любил странных шуток, особенно когда ему казалось что смеются над ним.

– А вон по каким! – Лесистратова ткнула в один из углов, где как нарочно притаился на полу циркуль, и отправила туда Вольдемара. Графу достался угол с валявшимся там наугольником, а сама Лиза выбрала тот укромный уголок, где в стенной нише уже много лет пылилась заросшая паутиной Библия. Граф пошел на этот таинственный эксперимент с большой неохотой, не ожидая от него ничего интересного, даже обычно любопытный Морозявкин как-то нехотя побрел к циркулю и стал подле него на неприметную плитку в полу, глядя на инструмент как на змею в траве.

И только Лесистратова казалось была полна энтузиазма, заняв свое место последней. Граф Г. уже готовился было отпустить какую-то остроту, из числа придворных шуточек, что вечно вертелись у него на языке, как вдруг послышался жуткий скрип и мерзкий скрежет. Ему почудилось что пол зашевелился у него под ногами, и это было правдой – плита пошла вниз, так что он даже потерял на секунду свое графское равновесие, но тут же обрел его снова. Огромный провал открылся в четвертом, дальнем углу залы, и путешественники как по команде ринулись туда. Морозявкину даже почудилось, что заиграла музыка и посыпались монеты – у него было большое чутье на материальные ценности.

Лиза шурша юбкой мчалась вниз по открывшимся ступенькам. Граф и Морозявкин поспевали за ней так прытко, как только могли. Наконец они вбежали в тусклый подземный зал, который по-видимому служил сектантам для их темных, во всех отношениях, собраний. Лесистратова бегло огляделась и с ходу направилась к длинному столу, на котором по ее расчетам и должна была лежать та самая тетрадь конспектов пророка Авеля, что они вот уже много дней выслеживали. Ее руки уже потянулись к стоявшему в дальнем конце заветному ларцу, где она обязана была оказаться.

Но тут, как в плохом романе, из тех что писались в огромных количествах в просвещенных европах, вокруг запахло серой и воздух был распилен надвое странным грассирующим голосом:

– Велл, велл, велл! Кого мы здесь видим! Сам граф Г. со товарищи!

– Кто здесь? Граф Г. стал озираться по сторонам, крутя головой по углам залы. Но его обычно зоркие глаза не видели никого.

– Я везде – и нигде! Я в воздухе, в воде, вокруг вас! – продолжал издеваться голос, говоря с явным акцентом.

– Я догадался – это ловушка! Покажись, негодяй! – граф стал страшен в гневе. На всякий случай он выхватил шпагу, прорезавшую пространство подобно молнии. Однако рубить и колоть было все еще некого.

– Даже и не ищите… отмахали сюда сотни верст из самого Петербурга… подкуп, соблазнение, шпионаж… наградой вам за это, мои голубки, будет скорая смерть! Уже сейчас…

Морозявкин в неистовстве заметался по зале, ловя руками воздух. Но Лиза вдруг выхватила из глубин платья какую-то табакерку и начала сыпать вокруг себя то ли перец, то ли какую-то волшебную пыль. Тучи пыли летали по воздуху и неожиданно наши путешественники услышали чихание и сдавленную ругань. Только тут они заметили ряд отдушин под потолком, из которых доносился голос, а также задувал легкий ветерок. Морозявкину даже показалось, что оттуда начал валить удушливый газ, и завоняло падалью.

Необыкновенно легко граф подбежал к стене. Ловко как кошка он взобрался повыше, правда не без помощи подставившего плечи Морозявкина, и ткнул шпагой в одну из щелей. Раздался чудовищный вопль, от которого кровь заледенела в жилах, за стеной что-то шмякнулось, и удушающий газ неожиданно прекратил сочиться.

– Бежим! Скорее! – Лиза замахала руками, утягивая путников за собой. Герои организованно отступили тем же путем что и пришли, не обращая внимания на стоны, доносившиеся издалека, в которых можно было разобрать что-то вроде «Доннерветтер» и «Мой любимый глаз!» Усиленный марш вверх по длиннющей винтовой лестнице, быстрый бег по мрачным коридорам – и вот они уже оказались около стены того самого дворца, где и начиналась их тайная экспедиция.

Они долго стояли так, не в силах опомниться. Морозявкин цеплялся за стену, Лиза опустилась на колени, графа Г. шатало от усталости. Наконец граф заговорил:

– Подстава! Нас подставили… ваш Магнус – это просто ловушка!

– Да, происки Черного барона! – поддержал Вольдемар приятеля.

– Негодяй! Так чего стоит ваша агентура, мадемуазель? Мы чуть было не остались там, в этом склепе навсегда, отравленные его испарениями! – и горе-искатели направились прочь от места своего позора.

Лесистратова выглядела крайне смущенной и разочарованной. Она даже шаталась на ходу, и графу пришлось ее подхватить, причем она буквально повисла на нем, обвившись вокруг его статного тела подобно гибкой лиане.

– Ах, мне дурно… я сейчас упаду!

– Нам надо возвращаться в гостиницу! Там наши вещи, там мы отдохнем… Да и перекусить не помешает… – заботливо предложил Морозявкин.

– А это не опасно? – граф Михайло забеспокоился. – Как бы не нарваться там на засаду – небось нас уже ждут.

– Нет, нет, господа… Барон не станет нападать на нас в обычных местах, он предпочитает дворцы или святилища. Ему нужно торжественное, ритуальное убийство… убивать в кабаке – фи, это не для него, – Лесистратова была немало наслышана о привычках их коварного неприятеля.

– Ну что ж… поверим вам и на этот раз! – усмехнулся сумрачно граф Г., и троица, изрядно потрепанная, потащилась на исходные позиции.