Текст книги "Особый порядок"

Автор книги: Андрей Артёмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава шестая

I

Пришло долгожданное тепло. Апрельское солнце ласково. Быстро на улице таял снег – постоит так ещё несколько дней, и его вовсе не останется. Шумно и весело бежали извилистые ручьи. Развелась на улицах грязь. Дни удлинялись, вечера становились светлыми. Не было теперь ничего приятнее, чем подолгу находиться на улице. Скоро улицы сделались оживлёнными, многолюдными.

Вот и прошёл первый год, как Андрей Иванович уволился со службы. Казалось, можно было бы и подвести кое-какой итог за год. Но кому это было бы интересно? Всё, что оказалось интересным самому Андрею Ивановичу, он для себя уяснил и отчитываться ни перед кем не думал, как бывало раньше: постоянно отчитывался перед своим начальством. Теперь он сам себе и начальник и подчинённый; словом, хозяин – барин.

Карлин частенько захаживал к Мудриковой. Соседи относились к тому с пониманием. А Илья относился к этому всё ещё с подозрением, с явным недоверием, отчего между сыном и матерью возникали иногда недоразумения. Ирина и Николай оставались неразлучными, их часто можно было видеть вместе. Между друзьями никаких перемен не произошло; по крайней мере, так казалось. Лишь однажды что-то между ними случилось: они о чём-то горячо говорили, после чего раздражённо разошлись. Вспылил Николай. На другой день он сам зашёл к другу домой с извинениями. Так через день-другой они успокоились, и вновь можно было их видеть вместе.

Только наивный может без конца полагаться на искренние, добрые отношения товарища. И только наивный и ленивый не обнаружит, что сам себя обманывает. Следует заметить, что в этом также имеются свои плюсы. Из-за наивных людей как раз-то события приобретают непредсказуемый характер, развивается интрига, а это всегда интересно.

II

Оставались последние апрельские деньки. Снега уже давно не было, и высохла грязь.

Николай будто бредил, когда признавался в любви своей подруге, хотя делал это определённо решительно. В последнее время появилась в нём некая уверенность, робость и наивность. Это смешило Ирину, что нисколько не сказывалось на достоинствах любимого человека. Николай сам всё прекрасно осознавал и сам же после смеялся над этим.

Поразительные метаморфозы происходят в глазах влюблённых. Кто не заглядывал в них, тому не понять всех тайных мыслей. Заглядывайте в глаза своих возлюбленных… Ирина! Какие у неё глаза, какой у неё открытый и доверчивый взгляд!.. Я не говорил разве, какие у неё глаза? (В данном случае я не имею в виду их цвет, что было уже сказано.) Нет?.. Простите тогда меня за оплошность. Вы видели когда-нибудь малахитовые глаза? Опять нет? Я тоже не видел. У неё именно такие: не только зелёные – с чёрными хаотичными линиями в виде лучей, исходящих от острых зрачков. Наверное, я обрисовал их тяжёлыми – они, поверьте, далеко не такие, они лучистые, ясные. У Николая глаза матери – напоминаю, серые.

В седьмом часу вечера они прогуливались по улице недалеко от дома Одовцевых. Ирина держала за руку Николая. Влюблённая пара мало на кого обращала внимание и вела свой разговор.

– В последнее время меня Илья стал беспокоить как-то по-особенному, – признался Николай.

– Что значит по-особенному? – испугалась Ирина.

– Я не уверен. Будто я его начинаю бояться, меня он пугает.

– Чем? Как?

– Я не знаю, как это объяснить.

– Если тебе трудно объяснить, значит, в вашей дружбе происходит нечто неясное, подозрительное…

– А вот как раз и он идёт, – сказал Николай, увидев друга, медленно идущего по улице им навстречу.

– Лёгок друг твой на помине, – с иронией заметила она.

Они сошлись. Илья думал что-то сказать первым, но Ирина его опередила:

– Век жить будешь.

– С чего ты вдруг взяла? – удивился он.

– О тебе мы говорили.

– Думаю, хорошее?

Ирина и Николай быстро переглянулись.

– Значит, нехорошее?

– В любом случае не о плохом, – ответил Николай.

– А я знаю и другое: вспомнишь о нём, и оно…

– Не бери дурное в голову, – не дал ему договорить Николай.

– Ладно, не буду, – принял дружеский совет Илья. – Хоть не помешал я вам?

– Нет, – ответила Ирина. – Можешь даже составить нам компанию.

Илья улыбнулся, но в его глазах отсутствовала улыбчивая радость. Они втроём пошли по улице.

– О чём говорить станем? – спрашивал Илья, определяя тему для разговора. – Как трудно поступать в институт?

– Ты надумал поступать в институт?! – удивился Николай.

– А чем я хуже вас?

– В том-то и дело, что ничем и не хуже. Это прекрасно, когда стремятся к познанию. Я и Ирина, если что, можем помочь в подготовке к поступлению.

– Куда именно думаешь поступать? – поинтересовалась Ирина.

– Пока точно не определился. Знаю, будет мне тяжко: надо на что-то жить, мать получает мало.

– Можно и работать, и учиться, – объясняла Ирина. – Есть заочная форма обучения. Многие так учатся.

– Хорошо! – обрадовался Илья. – Это придумано, конечно, умно.

– Вернее, удобно, – уточнил друг.

– Только нужно определиться скорее в выборе, уж мало времени остаётся, – предупредила Ирина.

– Да, да, – подтвердил Николай.

– Но и времени свободного станет у тебя меньше, – продолжала Ирина, вспомнив разговор с Ильёй в начале зимы, когда он впервые встретил её у стен института. – Это ерунда, – небрежно сказал Илья, поняв её, и улыбнулся.

Темнело. Становилось холодно. Ночи в эту пору пока холодные. Гуляя и разговаривая, они дошли до дома, где жила Ирина.

– Ну вот я и дома, – сказала она. – Спокойной ночи, друзья.

Поцеловав Николая, она забежала в дом.

– Ты серьёзно надумал учиться? – всё ещё в сомнении спросил Николай друга, когда они пошли обратно.

– Да.

– А почему именно в институт, а не в университет?

Илья недолго думая ответил:

– Туда поступать легче.

Николай засмеялся.

– Я что-то смешное сказал?

– Нет. Только ты об этом смешно думаешь.

– Разве? – не понял он.

– Что в институт, что в университет, поверь, поступать одинаково: и экзамены, и конкурс на место.

– Ничего, посмотрим, – пробормотал Илья.

Друзья остановились. Поговорив ещё недолго, они расстались – разошлись по домам. В их домах горел свет.

Пришла ночь. Дышало холодом. Самое время, когда легко думалось; холод как бы проветривал сознание, засорившееся за день. Однако не следует забывать: утро вечера мудренее.

III

Наступило утро. Как было только что сказано, утро вечера мудренее. Попробуем проверить свой рассудок, пока сознание не засорено дневными проблемами, или, как говорится, помудрить. Сделаем это вместо Андрея Ивановича, пускай он оставшееся время понежится в постели – не всё же ему… Но замечу, что неблагодарное дело – выполнять не своё дело.

Незаметно для себя люди нравственно меняются: кто в лучшую сторону, а кто в худшую. Что случается чаще, мне неизвестно. Да и на этот счёт нет никакой статистики. Также неизвестно, как быстро происходят изменения. Но верно знаю, что во многом зависит от самой личности. И меняются они ввиду сложившихся обстоятельств. Рассудите сами… Нет, не получается у меня в этот раз быть рассудительным. Стало быть, это занятие оставим Андрею Ивановичу. Или же подождём, когда у меня придёт на то охота, если, разумеется, придёт…

IV

В доме у Андрея Ивановича установилась тишина: все обитатели его, кроме самого Карлина, вышли в город. В праздничные дни в городе особенно красиво, оживлённо, весело. А сегодня тем более – такой день! такой праздник!

Был уже полдень, когда в дом вошла Анастасия Алексеевна. Увидев её, Андрей Иванович немало удивился. Он подошёл к ней.

– Добрый день! – сказала она. – Я вижу, вы дома один?

– Один, все в город вышли.

– А вы отчего не пошли?

– Хотелось остаться одному.

– И я не дала вам такой возможности.

– Ну, ничего страшного, – улыбнулся Андрей Иванович. – Наверное, так к лучшему.

– Что именно к лучшему?

– А что, если и мы выйдем в город?

– Вдвоём?!

– Ну да, прогуляемся. Вон какой день чудесный.

– Прекрасно!

– Вот и я так думаю. Во время прогулки мы и побеседуем. Ведь вы хотели со мной о чём-то поговорить? Не правда ли?

– Правда, – призналась она и спросила: – А откуда вы знаете?

– Знаю я, знаю. Подождите, пожалуйста, я быстро.

Андрей Иванович ушёл в свою комнату, где быстро переоделся в выходной костюм, который приобрёл после увольнения со службы, но ни разу его ещё не надевал. Переодевшись, он вышел из комнаты.

– Что с вами, Анастасия Алексеевна? – спросил Карлин.

Она не ответила, она на какое-то время осталась поражённой. Перед нею теперь стоял совершенно другой человек. Чёрный элегантный костюм – пиджак без лацканов, первые две верхние пуговицы не застёгнуты, отчего верхние уголки полочек пиджака были отогнутыми. Чистая белая рубашка. Красный галстук. Чёрный, белый, красный – вот гамма трёх цветов, что возбуждённо-очаровательно действует на зрение. Новый наряд и цвет не могли не придать Андрею Ивановичу статности и даже молодости, что так поразило Анастасию Алексеевну.

– Какой кавалер! – еле внятно прошептала она.

– Вы что-то сказали?

– Как хорошо сидит на вас этот костюм!

– Спасибо за комплимент.

– Это правда так, – настаивала она. – Только вот я…

Андрей Иванович сразу сообразил, что хотела она сказать, и опередил её:

– Вы и так прекрасно выглядите.

Но она явно выказывала своё недовольство, так как и ей самой теперь хотелось показать себя, и у неё было что надеть, чем поразить, удивить.

– Ну хорошо, мы сейчас к вам зайдём, – решил он успокоить её. – Не расстраивайтесь вы так.

Она улыбнулась. Они вышли из дома. Прошлись по улице; вошли в дом, в котором Карлин уже бывал несколько раз. Андрей Иванович, по обыкновению, прошёл сразу вперёд, в зал. Пошли минуты ожидания, казавшиеся долгими. Наконец Анастасия Алексеевна вышла из своей комнаты. Около минуты Андрей Иванович не мог сладить с собой и произнести хоть слово. Он глядел на неё как на преобразившееся вдруг диво, а дивиться было чему. Строгий тёмно-красный костюм превратил вдруг её, простую женщину, в очаровательную особу. Она стала выше в чёрных классических туфлях с высокими каблуками, стройнее и моложе. Волосы каким-то образом стали волнистыми. Бледно-красные в блеске губки её еле улыбались.

– Как вы преобразились! – удивился Андрей Иванович.

– Я его только сегодня первый раз надела, – радуясь, робко признавалась она. – Конечно, не считая того, когда примеряла.

– И зря.

Анастасия Алексеевна на него вопросительно взглянула.

– Зря вы его раньше не надевали.

– Случай не представлялся.

– Значит, вот он – случай.

– Пойдёмте, Андрей Иванович.

– Пойдёмте.

Они вышли на улицу.

– Можно, Андрей Иванович, я вас возьму под руку? – умоляюще попросила она, когда они шли по улице.

– Разумеется.

Он подставил ей свою руку, и она взяла его под локоть.

– Хочу сделать вам комплимент.

– Какой? – вспыхнула Анастасия Алексеевна.

– Вам удивительно идёт этот цвет.

– Благодарю вас, – почти прошептала она.

– Не стоит меня благодарить. Я тут ни при чём: не я же вас сотворил такой.

– Да, творит нас сам Господь, и творит каждого для кого-то…

– Это намёк? – улыбнулся Карлин и посмотрел на Анастасию Алексеевну.

Лицо её вдруг покрылось стыдом и смущением. Он улыбнулся.

– Но вы правильно заметили, – продолжил Карлин. – И всё же, что этим хотите сказать?

– Сказать?! – удивилась она. – Я уже сказала то, что хотела.

– Правда?

– Хватит вам, Андрей Иванович, иронизировать.

– Хорошо. Но тогда о чём нам говорить?.. Ах да, вспомнил: у вас есть что мне сказать.

– Да, есть…

– И подозреваю, о сыне говорить станете?

– От вас ничего нельзя скрыть, Андрей Иванович.

Вы всё знаете наперёд.

– Далеко не всё. Я только предполагаю. Предположения делаю на основе обстоятельств.

– Тогда какие у меня обстоятельства?

– Это у сына вашего обстоятельства. Вам не о ком беспокоиться, как только о нём.

Анастасия Алексеевна взглянула ему прямо в глаза и заявила:

– Ну и логика у вас.

– Какая здесь логика, – быстро возразил он и, выждав паузу, спросил: – Так что в нём вас беспокоит?

– Он сильно изменился.

– Разумеется, мало ли нас таких. Все мы меняемся.

– И ничего было бы, когда б не… В общем, он думает о чём-то ужасном. Это я чувствую.

– Вот это теперь интересно, – задумался Андрей Иванович. – Любопытно знать бы то ужасное.

– Как и я хотела бы знать, – сказала она, испытывая сомнение и ужас одновременно.

– Не беспокойтесь так, Анастасия Алексеевна. Есть большая разница между тем, что думается, и тем, что замышляется.

– А если что-нибудь сотворит?

– Вы полагаете, что с собой?

– Не пугайте, пожалуйста, меня.

– Нет, он с собой ничего не сделает.

– Откуда вы знаете?

– Он не из такого типа людей, чтобы что-нибудь делать с собой, скорее… – Андрей Иванович не договорил. – Утешили вы меня. Но что мне делать?

– Вам нужен только мой совет?

– Ах, если бы только, – вздохнула она.

– Я слышал, что Илья надумал поступать учиться?

– сказал Андрей Иванович после минутного молчания.

– Да.

– Куда именно? На кого?

– Он сам ещё не определился. Николай вчера приходил, пробовал с ним заниматься, да ничего не вышло. Признаюсь, у него нет никакой тяги к учёбе… А читать он любит.

– Не соглашусь с вами, Анастасия Алексеевна, у него просто интереса нет.

– Эх, Андрей Иванович, вот как раз интерес-то у каждого имеется. У каждого свой интерес.

– Тогда какой интерес у Ильи?

– Вы, наверное, станете меня упрекать, но мне неизвестны интересы сына.

– Упрекать?! Вас?! – удивился он. – Вы этого не заслуживаете. В любом случае кто я такой, чтобы упрекать?

Анастасия Алексеевна удивилась и смутилась одновременно. Они спускались по каменным ступеням большой лестницы, ведущей к городскому парку. Было многолюдно, шумно, с разных сторон улавливались обрывки разговоров.

– Тётя, тётя, смотрите! – послышался знакомый детский голос.

Внутри у Андрея Ивановича вдруг что-то встрепенулось, и Анастасия Алексеевна не могла не почувствовать того. Трепет тела Андрея Ивановича, как электрическим током, прошёлся по руке спутницы, которая беспрерывно всю дорогу держала его под руку. Карлин оглядывался по сторонам.

– Тётя, как здорово похож он на нашего дядю! – продолжал детский голос.

Наконец в движущейся толпе неподалёку он увидел Диму, свою сестру и рядом с нею Сергея Петровича.

– Нашли нас, – сказал Андрей Иванович улыбающейся Анастасии Алексеевне.

– А вас и не узнать сразу, – сказала Елена Ивановна, подойдя к ним. – И выглядите вы совсем неплохо.

– Особенно вместе, – заметил Сергей Петрович.

– Так уж и… – начала Анастасия Алексеевна.

– А Ирина разве не с вами? – не дал договорить ей Карлин.

– Сперва ходила с нами, потом отстала от нас вместе с Николаем, – ответила Елена Ивановна.

– Илья с ними? – спросила Анастасия Алексеевна.

– Нет… его не было.

Она задумалась.

Солнце лениво опускалось. Все вернулись домой довольно уставшими, зато счастливыми. Ирина была недовольна тем, что так и не смогла увидеть Андрея Ивановича в образе привлекательного кавалера.

V

После вчерашней прогулки по городу с Анастасией Алексеевной, после разговора с нею Андрей Иванович стал испытывать ощущения неясности и сомнения. Эти ощущения беспокоили Карлина, и это сказалось на его физическом состоянии. Из дома он никуда не выходил.

Через два дня Андрей Иванович чувствовал себя уже лучше, более бодрым, но цвет лица оставался бледным, больным… Он пробыл на улице целый день, и бледность с его лица сошла.

– Ну слава богу, выздоровел, – обрадовалась Елена Ивановна брату, когда тот вечером возвратился домой. – Весёлый, вижу я, загорел даже.

– Вот именно, слава богу, теперь чувствую себя намного лучше, – сказал он.

– Пойдём чаю, что ли, попьём.

– Это кстати, я чувствую голод.

Но дело чаем не обошлось, а вернее, не только им. Сытный ужин сделал Андрея Ивановича ленивым. Он ушёл к себе, попросив, чтобы часок-другой его не беспокоили. Однако не прошло и получаса, как он вышел в зал, где находились Ирина и только что зашедший в гости Николай.

– Добрый вечер, Андрей Иванович, – приветствовал Николай.

– Добрый, добрый, – лениво пробормотал он, усаживаясь в кресло.

– Чем он недоволен? – шёпотом спросил Николай у Ирины.

– Тебе это кажется, – так же шёпотом ответила она.

– О чём вы секретничаете? – поинтересовался Андрей Иванович, едва показывая весёлое настроение.

Они не ответили.

– Как там у вас идёт шефство над Ильёй? – продолжил Карлин.

– Неопределённо, – ответила Ирина.

– Отчего?

– Вообще, он сам ещё не определился.

– А что ему нужно вообще? Хорошие друзья должны знать. Не так ли?

– Должны, – согласился Николай и продолжил: – Даже хорошие друзья не могут знать всего…

– Причём в последнее время, как становится видно, ваша дружба уже не прежняя, – заметил Андрей Иванович, глядя в глаза Николаю.

– Я и сам это стал замечать, – признался тот.

– Конечно, они стали теперь другими, – сказала Ирина. – И всё из-за меня.

– Не соглашусь я с тобой: не из-за тебя, а ради тебя.

– А это что, плохо? – удивилась она.

– Нет.

– Тогда отчего их дружба стала не такой, как раньше?

– Это, хорошая ты моя, совсем другое, – быстро и притворно сухо заметил Андрей Иванович, поднимаясь с кресла. – Будет вам, не грустите. Пойду я прогуляюсь, пока не стемнело.

– Вы к Анастасии Алексеевне? – поинтересовалась племянница и сразу устыдилась.

Андрей Иванович улыбнулся, но отвечать ей не стал. Он вышел из зала, а затем на улицу.

Ах, насколько хороши эти майские вечера! Как они располагают человека к самому доброму, и уж куда как трудно вообразить в себе даже саму скверную мысль. О, жизнь! Как она, оказывается, умеет радовать и баловать. Именно по пустякам как-то особенно радостно бывает человеку. Радовался Карлин, неспешно идя по улице к Анастасии Алексеевне.

– Добрый вечер, Андрей Иванович, – послышалось ему позади совсем близко.

Он оглянулся.

– А-а, Аня! Здравствуй.

– Вы к нам?

– Нет, к соседям вашим.

– Давненько вы к нам не захаживали. Мама уже спрашивала о вас.

– Успокой её: завтра обязательно зайду.

– Хорошо, – и она ускоренным шагом направилась к себе домой.

Андрей Иванович постучался в дверь, чуть подождал, отворил её и вошёл в дом. В доме царила тишина, как будто всё вымерло.

– Кто в тереме живёт? – спросил он, постояв на пороге несколько мгновений.

– Мы, – отозвался голос хозяйки из комнаты; слышно было, как она соскочила на пол.

Анастасия Алексеевна торопливо вышла в прихожую.

– Андрей Иванович, это вы?! – будто она не верила своим глазам.

– Как видите, это я, Анастасия Алексеевна. Не ждали меня?

– Не ждала, – ответила она машинально, – точнее, не ожидала… Проходите вы туда, дальше, – показала она рукой в сторону зала, – я сейчас выйду.

Карлин прошёл в зал, где, лёжа на диване, Илья читал книгу.

Гость поздоровался и спросил:

– Что читаем?

Илья приподнялся с дивана и ответил:

– Так себе… Вы, наверное, к маме?

– Если честно, то к тебе. Поговорить бы с тобой.

Илья удивился и переспросил:

– Ко мне?! Поговорить?!

Однако тут (кстати или некстати, как знать?) вошла Анастасия Алексеевна и сказала:

– Прекрасно, уже нашли о чём говорить.

– С хорошими людьми всегда есть о чём говорить, – быстро ответил Андрей Иванович.

Илья еле сдержал улыбку: он понимал, что это была всего-навсего обронённая ирония и вместе с тем лесть. Впрочем, Карлину нисколько не думалось льстить молодому человеку и уж тем более сколько-нибудь иронизировать. Всякий вправе понимать так, как ему вздумается.

– Посоветовали бы… – хотела продолжить Анастасия Алексеевна.

– Не надо, – прервал её Илья, – я сам разберусь: оно лучше, когда сам.

– Правильно, – поддержал Андрей Иванович.

Пошла между ними беседа, добрая и непринуждённая. За доброй беседой время идёт степенно, но и быстро… Уже начало темнеть.

– Анастасия Алексеевна, – продолжал Андрей Иванович, – если вы не возражаете, то мы, я и Илья, немного побудем на улице.

– Ладно, – она вопросительно посмотрела на Карлина.

Андрей Иванович и Илья вышли на улицу. Веяло уже прохладой, что пробирала лёгкая дрожь, но это ничего; наоборот, даже хорошо: на холоде легче дышится и трезво думается. Они прошли в палисадник, где под окном стояла скамейка, и, расположившись на ней, не сразу начали разговор. Андрей Иванович обдумывал, с чего начать, а Илья пытался предугадать, о чём он станет говорить.

Зажёгся огонь в окнах дома напротив – дома Одовцевых.

– Андрей Иванович, – вдруг обратился Илья, – вы прожили достаточно, чтобы делать молодому поколению, что вроде меня, свои замечания, а также давать советы…

– В которых вы, вероятно, не нуждаетесь.

– Пусть не всегда, – согласился Илья с каким-то сожалением. – Скажите, пожалуйста, вы боролись за своё счастье? – спросил он.

– Кто, я?! – удивился Андрей Иванович, никак не ожидавший постановки такого вопроса.

Илья молчал и ждал, когда он ответит.

– Ну разумеется, – последовал ответ Карлина.

– Вы можете рассказать как?

– Я уверяю тебя, друг, что всё складывалось не так интересно, как тебе кажется.

– И всё же? – настаивал Илья.

Андрей Иванович призадумался: «Но для чего это ему нужно знать? Неужели простое любопытство?»

– И всё же мне об этом говорить как-то не хочется.

– Ладно, если не хочется, тогда скажите другое: во многих произведениях насилие, даже убийство, оправдывается во имя любви… Как это, по-вашему?

– Увы, к сожалению.

– Вот как! И это вы, Андрей Иванович, говорите как литератор, – возмутился Илья. – Ведь на этом практически и построены все шедевры, построена так называемая вечная борьба добра и зла. Куда без этого?

– Вот как раз-то они, шедевры, и вносят путаницу в нашу действительную жизнь.

– Вы говорите так, будто если не разочаровались, то уж точно разуверились.

– Были на то причины, юный друг. Были…

– Причины в любви?

– И в них, к сожалению.

– Почему к сожалению?

– Если бы на это сразу находились ответы.

– Вот что с людьми делает красота, – задумчиво, монотонно сказал Илья.

– С чего ты взял, что из-за красоты?

– Не знаю, Андрей Иванович… А ваша любовь красивой была? Я имею в виду ту, которую вы любили.

– Да.

– Значит, прав тот, кто сказал, что красота – это страшная сила.

– Я ещё знаю, что красота спасёт мир.

– И это так?

– Честно?.. Сомневаюсь.

– Почему?

– Красота, прости уж за мистику, от демона, а демоническое ничего доброго не сулит.

– Тогда, по-вашему, что спасёт мир?

– Согласие и примирение… Хотя, впрочем, кто его знает; я сам сомневаюсь.

– Или смирение? – внутренне злорадно спросил Илья.

– Очень может быть, – согласился Андрей Иванович и взглянул на Илью.

– А как борьба, которая движет жизнь?

– Борьба вносит хаос и безобразие.

– Если мне жить без борьбы, то я рискую остаться один, не познав счастья в любви, и рискую остаться разочарованным, как… – Илья не договорил.

– Как я?

Илья промолчал. Уже стемнело. На звёздном небе светила луна.

– Не скажи, – не согласился Андрей Иванович. – Видишь, вон на небе луна?

Илья поднял голову.

– Ну вижу, – как бы сделал одолжение Илья.

– Она тоже одинокая в своём роде, даже холодная, а меж тем мы любуемся ею, восхищаемся. И что особенно странно, так это именно влюблённые больше всего устремляют на неё свои взоры. Так что и она, одинокая, холодная, далёкая от нас, привлекает нас же и умеет приносить нам радость.

– Это всё философия, Андрей Иванович.

– А жизнь наша и есть философия. Будь она, жизнь, банальной, разве мы сейчас беседовали бы здесь? Теперь слушай, как выглядит банальностью следующее. Я тоже в своём роде одинок: я любил, и меня любили, была у меня жена, был ребёнок, теперь всего этого нет. Однако я чувствую, что кому-то лишь своим присутствием доставляю если не удовольствие, то, верно, радость – вроде той луны. Ради этого, как-никак, стоит жить.

Илья небрежно усмехнулся, подумал: «Это он всё говорит, имея в виду мою маму. Только она не одинокая, как та луна» – и заявил:

– Вы говорите так оттого, что прожили уже предостаточно…

– А как бы ты сказал?.. На это я имею право.

– И у меня есть право быть счастливым, и за своё счастье следует бороться.

– Я, друг, даже не думаю тебя разуверять в обратном: конечно, быть счастливым куда лучше! Безусловно, у тебя есть право, как и у любого – заметь, любого! – быть счастливым.

– И за него я буду бороться.

– Это хорошее дело, – согласился Андрей Иванович и, подумав немного, добавил: – Хотя как знать, мой друг, как знать.

Послышались неподалёку чьи-то голоса. Андрей Иванович и Илья умолкли. По тем голосам они узнали Ирину и Николая, которые, пройдя ещё немного, остановились возле дома таким образом, что падающий из окон свет хорошо вырисовывал их силуэты. Сидевшие под окном на скамейке молча следили за ними. О чём говорили Ирина и Николай, было не разобрать: ветер уносил их говор в сторону. Силуэты соединились… Вдруг окно, под которым неподвижными, насторожёнными оставались Андрей Иванович и Илья, с шумом открылось, и от этого они, испугавшись, вздрогнули.

– Ах, вот вы где, – обрадовалась Анастасия Алексеевна, открывшая окно.

– Да, мы здесь, – ответил Андрей Иванович.

Карлин и Илья одновременно поднялись со скамьи и вышли из палисадника. Илья вернулся домой. Андрей Иванович вышел на улицу. Ирина увидела дядю. Влюблённые быстро поцеловались и простились. Племянница подбежала к дяде.

– Ну что, дорогая, теперь и у тебя нет покоя?

– Ах, дядя! – вздохнула она.

– Ничего, все мы так вздыхали когда-то.

– Ну, дядя, будто…

– Да-да, девочка, ничего не поделаешь с этим…

– А как она?

– Какая ты любопытная, – улыбнулся Андрей Иванович. – Я разговаривал с Ильёй.

– И что?

– Ой, берегись же ты.

– Кого?

– Это я так, к слову. Не беспокойся.

Они вошли в дом, полный тишины, где Елена Ивановна дожидалась брата и дочь.

Андрей Иванович сдержал своё обещание: он вечером следующего дня уже гостил у Одовцевых, мало того – пришёл не один, а вместе с племянницей; гостили они допоздна. Илья видел из окна своего дома, как они пришли, и уследил, как они вышли от Одовцевых.