Текст книги "Позывной «Омега»"

Автор книги: Андрей Петракеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 19

К вечеру Молчун покинул дом и пропал на два дня. Вероника чувствовала себя пустой картонкой, использованной вещью. Она начала осознавать, что всё, что с ней происходило до последнего момента, есть не что иное, как насилие. Не прямое, физическое, а нравственное и моральное. Сначала её насильно имплантировали, подправили – а что это так, она не сомневалась – память. Затем она просто «работала», добывая для неизвестного заказчика информацию. А теперь ещё и «подложили» под Молчуна.

Она не всё рассказала механику. Он правильно проанализировал ситуацию, вычислив, что его просто разыграли как карту. Она должна до последнего играть святую простоту, сама же собирая информацию о Молчуне. Из разговоров Пригорова и Ларсона она уяснила, что механика ищут для выполнения какого-то важного задания. Но так как он вряд ли согласится его выполнять, разыграли грандиозный спектакль. Но тут её посетило сомнение в правдивости слов бывших коллег.

Сутки Вероника провела в раздумьях, благо её никто не беспокоил. Она взвесила все «за» и «против», выписав их на листок пластбумаги. Слева она писала то, что, по её мнению, было положительным в работе на таинственную Контору, а справа то, что, по её мнению, неприемлемым. Господи, она даже не знала, на кого конкретно работала. Просто Контора. Кто, что… конечно, это неприемлемо. А вот что Молчун имплантированный, да ещё и понимает её с полуслова, это огромный плюс. Да и не старый он вовсе, всего-то лет сорок, это тоже хорошо. И так далее.

На второй день отсутствия Молчуна она решилась. Внутренне. Нет, больше ничего она не скажет механику, тот и так до всего дошёл сам. Но больше никаких контактов с Конторой. Всё!

Ну, а раз она теперь выбрала сторону, неплохо было бы уже подумать и о безопасности. Нужно помочь Молчуну вычислить агента поддержки, которым наверняка был один из тех двоих, которых нанял механик, ведь было сообщение, что контролёр в зоне внимания.

Утром следующего дня вернулся Молчун, следом за ним в дом вошёл Половинка, неся большой кофр из металлизированного пластика. Вероника разогрела два комбинированных обеда, заказанных ею накануне.

– Садись, обед готов, – сказала девушка Молчуну, когда тот вышел из ванной, вытирая лицо полотенцем.

– Сама готовила? – механик подсел к столу.

– Сама разогревала, – в тон ему ответила Вероника.

– Понятно, – протянул Молчун. – Вечерком я покажу тебе, как можно сготовить из доступных продуктов шикарный ужин.

– Ну-ну, посмотрим, – девушка улыбнулась. – На все руки мастер?

– Жизнь заставляет, – философски ответил Молчун. – Ну, давай попробуем, что ты тут наразогревала.

Перекусив, они отправились в гостиную. Вероника включила телепанель, а Молчун жестом подозвал Половинку, велев принести кофр.

– Что там? – спросила девушка, поглядывая на механика.

– Оружие. Всего лишь оружие. Добыто нелегально. Шесть видов, плюс небольшой боезапас.

– Мне что-нибудь перепадёт?

– Конечно, – Молчун утвердительно кивнул. – Как раз прихватил для тебя одну игрушку, держи.

Молчун протянул девушке небольшой пистолет с удлинённым стволом. Веронике пришлось встать, чтобы взять его.

– Какой-то он маленький, – с сомнением в голосе произнесла девушка, рассматривая пистолет.

– «Берта», калибр пять миллиметров, убойная сила сохраняется на расстоянии до ста пятидесяти метров. Корпус из полимерных материалов, керамика и ленрон – живой металл. Обойма вмещает сорок шариков-пуль, одноразовая. Разгонный механизм из трёх кинетических катушек работает от микробатареи по принципу импульса Дареева. Пистолет оснащён демпфером, который гасит отдачу почти полностью.

– Женская модель, – констатировала Вероника и усмехнулась.

– Отнюдь. Такими пистолетами пользуются многие охранники, работающие у богатых людей. Телохранители, конечно, предпочитают машинки посерьёзнее, но и «бертой» не гнушаются как вторым пистолетом. Тебе подойдёт уже потому, что достаточно прост в обращении, лёгок и имеет минимальную отдачу.

– Спасибо.

– Не за что. Носить будешь в сумочке. Большинство сканеров эту модель не видят из-за его корпуса, ну а если вдруг тебя всё же засекут, то воспользуйся имплантом.

– А остальное всё тебе?

– Нет, это всё для Половинки. Я предпочитаю пользоваться игольником, не приходится то и дело отвлекаться на сканеры, да и в случае чего полиции будет нечего мне предъявить.

А вечером, когда стемнело и в окнах соседних домов загорелись квадраты окон, Молчун принялся за обещанную стряпню. Уже через полчаса на кухне появилась Вероника, втянула носом воздух. Пахло намного вкуснее, чем при разогреве быстрого обеда.

– Цветная капуста, обжаренная на ларжире, залита взбитыми яйцами и два бифштекса из мяса тарома [4]4
  Таром– специально выведенная порода крупного рогатого скота, вдвое превосходящего в размерах земные аналоги. Разводят таромов исключительно ради мяса.


[Закрыть]. Ну, и на десерт клубничный молочный коктейль. Всё из более или менее натуральных продуктов, купленных на скорую руку. Через минуту будет готово, расставляй тарелки и приборы.

Насытившись по-настоящему вкусным ужином, они вновь перебрались в гостиную.

– Итак, что ты думаешь по поводу наших парней? Как думаешь, кто из них работает на эту вашу контору?

– А что, кто-то из них может работать? – Вероника сделала вид, что удивлена.

– Скорее да, нежели нет. Если вы меня раскрутили как ребёнка, если вам удалось вытащить меня со свалки, то почему бы и не быть засланцу.

– Ну, я бы подумала на Варго.

– Почему?

– Он какой-то угрюмый, всё время талдычит, что не будет работать на Ланолли. У него какие-то свои инструкции, наверное.

– А Вильке?

– Нет, этот простой служака, мне кажется. Слишком прост для агента. – Девушка пожала плечами, она действительно не знала, кто из этих двоих может быть агентом.

– Вот и проверим их, не возражаешь?

Спустя несколько минут Молчун отдавал распоряжения двум боевикам по коммуникатору.

Глава 20

Дик Варго со скучающим видом сидел на жёсткой банкетке в холле небольшого почтового отделения на окраине города. Делая вид, что его интересует лишь маленький планшет-читалка, тем не менее поглядывал за стойкой приёма.

Ганс Вильке прохаживался по тротуару, подле дверей почтового отделения. Он тоже наблюдал за стойкой через огромные, во всю стену, окна, хотя должен был сейчас сидеть в мобиле на противоположной стороне улицы.

У тротуара остановился мобиль, «Янг Патриот», с пассажирской стороны открылась дверца, и салон внедорожника покинул сухощавый, высокий, немного сутуловатый старик.

– Кхе-кхе, гху-гху-гху… – старик откашлялся в кулак, обошёл мобиль, склонился у опущенного стекла со стороны водителя. – Ты, Че, не спеши, делай свои дела, а я прошвырнусь тут по заведениям. Зайду вон в ту кофейню или бар какой-нибудь.

– Да не вопрос, Раймус, – откликнулся Че Ровега, а это именно он был за рулём мобиля, который ему оставил Молчун. – Ты только не напейся.

– А-а-а, – Раймус махнул рукой и отошёл на тротуар, давая понять, что разговор закончен. – Давай, барыга, езжай!

Едва мобиль скрылся за поворотом, Раймус развернулся и двинулся к дверям почтового отделения. Его взглядом проводил Ганс Вильке, а спустя полминуты вошёл следом, встав за Раймусом в очередь к стойке. Всего в отделении было шестеро человек, все ждали девушку-контролёра, которая как назло отошла на минуту и пропала аж на десять.

Дик Варго убрал планшет в карман, встал, оправил куртку, спокойно достал из внутреннего кармана пистолет и, направив его на Раймуса, выстрелил два раза, потом повернул чуть, целясь в Ганса. Тот машинально поднял руки.

– Дик, ты охренел? Ты чего беспредел творишь?

– Велено зачистить его, – Дик кивнул на упавшего Раймуса. – А заодно и тебя.

Ганс попытался выхватить свой пистолет, но в затылок ему упёрся ствол. Трое посторонних людей оказались совсем не посторонними, у всех было в руках оружие и направлено оно было на Ганса.

– Кончайте его, только тихо, – распорядился Варго, а сам приблизился к Вильке, прошептал: – Привет тебе от мистера Оливы. Прощай, Ганс.

Стоящий позади Вильке мужчина накинул ему на шею удавку и, перекрутив её, повернулся задом и вздёрнул Ганса, будто решил взвалить его себе на плечо как мешок. Сиплый выдох, хруст шейных позвонков и вот, после небольшой конвульсии, тело Ганса Вильке осело на пол.

– Приберитесь здесь, – приказал Дик, указывая на два трупа, и положил на стойку пачку банкнот. – Когда будете уходить, выпустите из кладовой контролёра и не беспредельничайте. И чтобы тишина.

– Спасибо, мистер, – поблагодарил его один из наймитов. – Если вдруг мы понадобимся…

– Я вас обязательно найду, – утвердительно кивнул Дик, не дав ему договорить, и направился к двери.

Он прошёл с полквартала, свернул, прошёл ещё немного, а затем нырнул в подъезд одного из жилых домов. Через пару минут из подъезда вышел уже другой человек.

Сев в мобиль, Дик бросил на пассажирское сиденье пакет, в котором лежали парик и накладные усы, ещё там были ватные шарики, которые он подкладывал под щёки. Такому нехитрому способу маскировки Дик научился у мистера Оливы. Ему понравилось, как тот изменил внешность парой простых вещей, продающихся в магазинах, торгующих театральным реквизитом.

Олива позвонил после трёх дней молчания. Они с Гансом уже подумали, что тот кинул их с работой. Особенно огорчился Ганс, весь в расстроенных чувствах он сначала не мог найти себе места, а потом на весь вечер ушёл и вернулся трезвый, хотя сказал, что был в кабаке. Дику было непонятно такое эмоциональное поведение Ганса, ну, подумаешь, сорвалась работа, зато сколько за разовую акцию заплатили! Да и мало ли какие у человека дела, сказал, позовет, когда понадобятся, чего нервничать?

И тут Олива позвонил ему, Дику Варго, и сказал, что нужно убрать «крота» и «связного», описал место и предполагаемое время встречи этих двух людей. Велел предупредить Ганса.

– Как я узнаю людей, которых нужно убрать? – спросил тогда Дик.

– Я вышлю тебе голограмму «связного», узнаешь сразу. А вот «крота» придётся вычислить по ходу дела.

– Всё понял.

– Дам совет – найми людей со стороны. Я присутствовать не смогу в силу необоримых обстоятельств. Действуй.

– Я вас понял, мистер Олива.

Через час они с Гансом обедали в небольшом ресторанчике, и Варго рассказал тому про намеченную операцию. Наблюдая за реакцией Ганса, Варго сделал для себя вывод, что эта операция будет для их дуэта последней. Слишком импульсивным оказался Ганс, слишком любопытным и чересчур разговорчивым. Нет, жаловаться Оливе он не станет, просто скажет, что работать будет исключительно один или выйдет из дела.

Людей для предстоящей операции Дик нашёл быстро, за небольшую сумму жидкая банда согласилась играть роль подсадных. За час до намеченного срока Варго приехал в почтовое отделение и «уговорил» оператора посидеть в кладовке, компенсировав, тем не менее, неудобства парой сотен кредитов. Отключив камеры наблюдения, он дождался подсадных, среди которых была женщина, занявшая место оператора. Людям, которые заходили в отделение, лжеоператор говорила, что временно не работает оборудование, и те спокойно уходили, не подозревая, что за спектакль здесь затевается.

Варго нацепил усы и парик, засунул под щёки ватные шарики и уже после этого вызвал Ганса, который стоял на стрёме в другом месте. Дик намеренно обманул Вильке, чтобы сделать всё самому, боясь, что тот испортит своей суетой всё дело. А когда Ганс приехал к почтовому отделению, Дик отметил ещё большую нервозность напарника. И пожалел, что вызвал его вообще.

С приездом «связного», которого спутать с кем-то было бы сложно, Ганс вообще потерял контроль. Вместо того чтобы страховать операцию снаружи, он вошёл в отделение.

С самого начала Дик думал, что «кротом» будет кто-то посторонний. Он думал, что это задание сродни тому, первому. Олива получил заказ на кого-то, обозначил цели как «крот» и «связной» и дал добро на их отстрел. А оказывается вон оно что. Тут же в голове Варго куски мозаики сложились в единую картинку.

Исчезновение Оливы и Вероники, несколько дней молчания, метания Ганса, его ежедневные отсутствия, вечерние походы в кабаки, после которых приходил почему-то трезвый. Теперь вот это нелепое действие, когда Ганс встал позади «связного», как бы прикрывая его или пытаясь предупредить. Зачем он сюда зашёл, почему покинул свой пост?

В миниатюрном наушнике-горошине, с помощью которого он поддерживал связь с Гансом, неожиданно прозвучал голос Оливы:

– Ганс «крот».

Два слова как приговор.

Хотя Дик уже и так решил избавиться от такого дёрганого и непредсказуемого напарника.

Варго медленно вырулил на проспект и придавил педаль газа. На руке завибрировал коммуникатор, Дик вжал кнопку ответа.

– Спасибо, Дик, ты всё сделал на отлично, – голос принадлежал Оливе. – Собирай вещи и перебирайся на другую квартиру, по адресу бульвар Ромро, сорок три. Второй подъезд, этаж второй, номер квартиры сто шестьдесят один.

– Всё своё вожу с собой, мистер Олива, – немного усмехнувшись, ответил Дик. – Как я открою квартиру?

– У консьержа возьмёшь ключи, дом приличный.

– Хорошо, понял.

– Вечером, часам к восьми, подтягивайся к заведению «Аматти», это на пересечении Блинкс и Прадо, отметим завершение операции, заодно и поговорим.

– Я буду, – ответил согласием Варго, и Олива отключился. Он ещё покружил по кварталам, то увеличивая скорость, то сбавляя почти до полной остановки и паркуясь на минуту, а потом разворачиваясь в «слепых» зонах. После того, как точно удостоверившись, что за ним никто не едет, Варго рванул по адресу своего нового жилища, подумывая, что теперь стал богаче ещё на десять тысяч. Ганс не расставался со своими деньгами и оставил их в пластиковом пакете, между сидений. Припарковавшись в паре кварталов от своего нового дома, Дик развернул пакет, собираясь переложить деньги в свою небольшую сумку, и обнаружил небольшую пластиковую карточку, похожую на те, которыми пользуются в общественном транспорте. Только эта была без магнитных полос и логотипов фирм-перевозчиков, да и толщиной больше, чем стандартная.

Варго уже давно работал «чистильщиком», потому почти сразу же опознал в карте маячок. Однажды он видел такой у своей жертвы, которую должен был убрать и инсценировать нападение грабителей. Тогда он имел оплошность взять себе такую карту, посчитав её простым чекаутером. Буквально на следующий день его временное логово осадила полиция. Он тогда чудом смог уйти, но уже через пару часов его прижали снова. Его будто вели. Тогда он правильно посчитал, что с вещами убитого прицепил и маячок, по наводке которого его и находят. Он избавился тогда ото всех вещей, а через месяц, когда покупал себе пару камер-липучек, увидел у торговца и знакомую карту. Торговец и рассказал ему тогда, что это за гаджет.

Недолго думая, Дик быстро переложил деньги и вылез из мобиля. Он зашёл в ближайший маркет, купил упакованный в пластиковую коробку пищевой минимум – набор продуктов для быстрой готовки и, пройдя на кассу, расплачиваясь, как бы ненароком уронил пресловутую карту-маячок. Он не сомневался, что кто-то из стоящих в небольшой очереди людей видел потерю.

Сев в мобиль, Дик как бы чуть замешкался, склонившись к рулю, а сам наблюдал за выходом из магазина. Из дверей выскочил молодой парень и, постоянно оглядываясь, рванул вдоль улицы. Дик улыбнулся, завёл двигатель и, развернувшись, поехал прокатиться ещё. Мобиль следовало сменить, Ганс оставил кому-то метку, будто зная, что сегодня его последний день.

Глава 21

Вероника принесла на подносе кофейник, пару чашек и несколько розеток со сладостями. Поставила на стол в гостиной.

– Время кофе, мистер Олива! – позвала она Молчуна, который вновь полдня просидел у терминала.

– Иду, – механик прошёл к столу, подсел. Вероника поставила перед ним чашку, налила из кофейника ароматного напитка.

Несколько минут они пили кофе молча, Вероника пододвигала Молчуну розетки с вареньем и джемом, но тот упорно игнорировал сладости, он любил кофе без посторонних продуктов, не клал даже сахар.

– Расскажешь про себя? – как бы невзначай спросила девушка, опустив при этом глаза.

– А что ты хочешь услышать?

– Как тебя имплантировали?

– Так же, как и тебя, – Молчун усмехнулся. – Единственным отличием является лишь то, что я осознанно пошёл на имплантацию.

– Расскажешь?

– Тебе это очень интересно?

– Я хочу знать о тебе больше. – Девушка отставила чашку, сложила руки перед собой. – Ты весь таинственный такой, постоянно молчишь, возишься с терминалом, что-то ищешь там. Я готова быть с тобой всегда, пойти за тобой куда угодно. Я думаю, что не ошиблась, доверившись тебе, не ошиблась, когда отринула все свои связи с прошлым, выложив тебе всё, что я знаю. Мне некуда идти, некому довериться, кроме тебя. Но в ответ я хочу знать о тебе хоть что-то.

Молчун с минуту смотрел в глаза девушки, потом медленно кивнул.

– Хорошо. Я не только расскажу, я покажу тебе.

– У тебя есть видео? – удивилась Вероника.

– Лучше, – Молчун постучал пальцем себя по виску. – У меня есть память.

Он принёс кабель-контакт с двумя разъёмами для имплантов, усадил Веронику на диван, аккуратно подключил кабель к её импланту, а потом, сев рядом, подключил второй конец к своему.

– Просто закрой глаза, я буду транслировать тебе картинку, как я её помню, попутно буду пояснять. Ты будешь воспринимать мыслеобразы, ничего не говори, если что-то непонятно, просто возьми меня за руку и сожми. Я поясню.

– Да, – Вероника кивнула. – Я готова.

«…Дома пылали, будто были построены не из пенобетона и пористых блоков, а из картона. Густой чёрный чад поднимался над городком, его сносило несильным ветром в сторону пустошей, туда, куда шли повстанцы».

Два года назад никто не придал значения с виду безобидному шествию тысячи человек по улицам столицы. Единственным лозунгом, который выкрикивали вышедшие на улицы люди, были слова – «Долой гнилую власть»!

А два года спустя случился мятеж, вооружённые, просто хорошо вооружённые и организованные люди, захватили власть. Они, ничуть не стесняясь, убивали любого, кто им сопротивлялся. Число повстанцев оказалось невообразимо огромным. Из столицы они веером расходились по остальным городам, с ходу подавляя сопротивление регулярных войск.

Орбиту планеты блокировали невесть откуда взявшиеся военные корабли. Ни один транспортный или пассажирский корабль не смог выбраться с планеты, хотя на её поверхность попадали.

Ему было лет семь, кажется, когда всё случилось. Он стоял посреди улицы и смотрел на свой дом, который горел как обычная картонка. Отец, кадровый военный, мать – штатский связист, они были военной семьёй и жили в военном городке. Повстанцы не жалели никого. Дейтритовые заряды, разрушающие всё на своём пути, а потом и фугасы с гамматермитной начинкой заставили бетон плавиться как пластик. Люди сгорали за несколько секунд. Ему повезло, он ловил гольцов в небольшом пруду за городком и, как только загрохотало, спрятался в камышовнике. Он видел, как мимо едут повстанцы, засученные рукава форменных курток, сдвинутые забрала тактических шлемов, они смеялись, балагурили, будто и не было полчаса тому назад того ада, который они устроили. Будто и не у них на глазах сгорали люди – женщины, дети. Мужчин, пытавшихся оказать сопротивление, расстреливали в упор, нашпиговывая свинцом.

И вот он стоит посреди улицы, слёзы текут сами, просто текут. Рот раскрыт, дыхание прерывистое. А у оплавленной стены дома, его дома, два обугленных трупа. Это уже и не трупы, почерневшие скелеты, гамматермит сжёг всю плоть. Его родители. Мать и отец.

Кто-то схватил его за руку, кто-то что-то орёт ему в ухо, вот удар по щеке, а он бьёт в ответ, но промахивается. Его трясут, что-то пытаются объяснить, куда-то тащат…»

В себя он пришёл в подвале какого-то здания, помимо него там были ещё три девочки, и все три плакали, беспрестанно подвывая.

– Нас четверых укрыл какой-то фермер. Мы жили у него на ферме около месяца. Жили в подвале, на ферму частенько наведывались повстанцы. Как я попал к нему, кто меня тогда вытащил из этого ада, я не помню, да и не суть важно теперь. Мы прожили с девчонками у фермера до того момента, когда федералы смогли снять орбитальную блокаду и высадить десант. Тогда нас перевезли в инфильтрационный лагерь, где мне предложили поступить в кадетскую школу на Ливе. Мои родители были военными, потому я, не задумываясь, согласился. Когда я отучился первый год в кадетской школе, тамошнее руководство, в свою очередь, вынесло предложение на имплантацию. Они играли на наших чувствах, ведь большинство кадетов были сиротами, потерявшими родителей в той войне. Нам предлагалось отомстить. Многие отказались, а я и ещё несколько парней согласились. Вот так меня имплантировали. После этого перевели уже на военную базу, и там мы обучались уже по отдельной программе.

«…распределение он получил в отряд глубокой разведки. Здесь служили исключительные головорезы, как показалось сначала. Вилли Рваный, штатный доктор, Тони Два Пальца, снайпер, Николас Скромняга, мастер ножевого боя, Фёдор Секатор, мастер огневой поддержки и тяжёлого вооружения, Микаэль Сыроед, специалист по взрывчатке, и Джим Гадёныш – их командир, отвечающий за выживание группы. Его прозвали Молчуном за то, что он никогда ни о чём не спрашивал, не интересовался делами других, а разговорить его стоило многих трудов. Свои обязанности Молчун исполнял беспрекословно чётко и быстро. Рон Молчун стал штатным «сенсором-отмычкой» команды разведчиков, «механиком», как ещё называли его. Электронные системы наблюдения и слежения, датчики, сенсоры, сканеры, любая электроника, всё было на Молчуне. В бригаде их прозвали «Семь Гномов».

Сначала их забрасывали в глубокий тыл повстанцев на тех планетах, где мятеж случился недавно. Команда проводила по месяцу и больше в рейде, наводя на лагеря и базы мятежников бомбардировщики армии. Потом задания стали усложняться, и теперь, чтобы попасть в нужный район, команде приходилось преодолевать невероятные препятствия. Молчун – единственный имплантированный боец, все системы слежения, охраны и оповещения брал на себя. Он первым обнаруживал их, дистанционно «вскрывал» программы, под которыми работали устройства, изменял, подправлял.

Их команда вскоре стала уникальна. Молчун остался единственным имплантированным бойцом во всей бригаде. Семеро его сверстников, которые также прошли имплантацию, по разным причинам перестали работать. Двое сошли с ума, психика не выдержала, ещё двое стали неуправляемы и погибли при попытке дезертирства. Посчитав себя едва ли не всемогущими, они отправились мстить, но их действия не входили в планы федерального правительства, и отдела разведки тем более. Трое оставшихся, как и Молчун, были распределены по командам, но уже спустя год погибли двое, вместе со своими отрядами. А спустя год ещё один отряд угодил под ковровую бомбардировку своих же.

Так прошло пять лет, Молчун дослужился до чина капитана, получил несколько орденов и медалей и пару десятков ранений. Их командира, Джима Ферро, теперь звали Везучий Гадёныш, никто из его отряда за последние пять лет не погиб, хотя некоторых и выносили на спинах из боя или из зоны бомбардировки.

– Пять лет мы утюжили леса и джунгли мятежных планет. Тонули в болотах, замерзали в холодных реках или предгорьях. А потом один из особистов, который работал в отделе разведки, вылавливая двойных агентов, продался. Поговаривали, что ему предложили просто умопомрачительную сумму, от которой он не смог отказаться. В качестве информации по планам этот предатель прихватил и базу данных. В тот год разведка понесла сильные потери. Мы ведь не просто работали в поле, иногда приходилось играть и простых обывателей. Вот и мы однажды попались. Мне тогда показалось, что погибли почти все. Джим, наш командир, и Федя Секатор прикрывали мой отход. Я был моложе всех их, да притом у меня уже имелась информация, которую мы нарыли. Но мне не повезло, я не смог уйти.

«…Его взяли через сутки после того, как погибла команда. Прижали в лесу, обстреливали со всех сторон, не давая высунуть головы из-за ствола дерева, за которым он успел схорониться. Били специально рядом, давая понять, что он нужен им живым. Он отстреливался, сколько мог, но потом его просто окружили и спеленали. О самоубийстве и мысли не было. Единственным, что облегчало огорчение, было то обстоятельство, что информация уже была отправлена, буквально за час до того, как его прижали».

А потом были пытки. Его били током, подводя клеммы под пятки или под мышки.

– Кто такой?! Имя! Имя, боец! Подразделение! Звание! Должность! Цель задания! – орал ему в лицо краснощёкий верзила с перебитым носом, раз за разом нанося удар то в живот, то в лицо. – Быстро!

– Ронвальд Олива, – выплёвывая кровь, отвечал он, мотая головой из стороны в сторону, всё кругом плыло, качалось.

– Подразделение! Звание! Быстро!

– Отдельная рота разведки, капитан, – кровь пузырями лопалась на губах.

А потом его обливали холодной водой из грязного ведра, давали немного, всего пару-тройку минут, прийти в себя, и всё начиналось сначала.

– Транспорт! Где твой транспорт?! Где тебя должны подобрать?!

– Мы уходим всегда сами, – отвечал он, один глаз заплыл, за ухом справа сильно болело, перед глазами роились какие-то точки, мозг будто прокалывало иглами.

После первого допроса его оставили немного прийти в себя. Он так и сидел на стуле, с прикрученными к спинке руками. Сколько прошло времени, Молчун вряд ли бы определил, но вот импульс от работающего дроида-уборщика распознал отчётливо. Небольшой, всего сантиметров семьдесят ростом, дроид ползал по комнате, собирая разлитую воду и кровь…»

– Мне не составило особого труда влезть в программу этого дроида. Руки он мне кое-как развязал своим корявым манипулятором, а потом я отправил его в коридор. Уборщики не оснащены видеосенсорами, потому я просто отправил его убирать коридор. Первого вошедшего в комнату допроса я ударил стулом по голове. Банально и просто, но действенно, стул оказался хорошим, его хватило и на второго, но добивать пришлось уже голыми руками. С ножом и пистолетом, с четырьмя обоймами, мне пришлось устроить себе побег. Я успел уйти из небольшого посёлка, где базировались мятежники, но всё же попал под бомбёжку. Федералы никогда особо не церемонились с повстанцами, места, указанные разведкой, щедро орошали кассетными бомбами с дейтритовой и гамматермитной начинкой. После такой бомбардировки живых, как правило, не оставалось. Меня зацепило самым краем, я двое суток полз по лесу контуженный и дезориентированный. При всём этом, мой сопроцессор, видимо, получил кое-какие повреждения, и я, кроме всего прочего, мучился головными болями.

Вероника сидела, закрыв глаза, сейчас она просматривала мыслеобразы воспоминаний, которые посылал ей Молчун. Она в который раз сжала его руку.

– Знаешь, на свете ещё есть добрые люди, которых Господь Бог приводит в нужное место и нужное время. Такие люди, как тот фермер, который спас меня в детстве. Меня подобрал один торговец, его гравиплатформа сломалась именно в том месте, где уже в буквальном смысле слова я отдавал концы. Ты будешь смеяться, но тот торговец решил отлить у куста, да чуть не споткнулся об меня. Этот мистер оставил меня у себя в доме, вызвал какого-то врача, который и подлатал моё тело. А потом я год жил у него, помогал, пытаясь отблагодарить. Но мы жили на территории, номинально подконтрольной повстанцам, потому вскоре мне пришлось вновь бежать. Без документов, без денег, мне понадобился ещё год, прежде чем я смог добраться до закрытой явки, с которой мы стартовали на этой планете. На тот момент, видя явку пустой, я уже понял, что команду списали, будучи уверенными, что все погибли. Каждому бойцу зашивают по три-четыре чипа-маяка. Из меня эти маячки достали в первый день плена, повстанцы знали, где искать и как. Сказывалось предательство того особиста.