Текст книги "Телефон"

Автор книги: Андреа Камиллери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Говорят (5)

А

(Тамбурелло – командор Лонгитано – Калоджерино)

– Дорогой синьор Тамбурелло! Как я рад вас видеть! Спасибо, что почтили меня посещением!

– Это я должен радоваться, уважаемый командор Лонгитано! Это я должен благодарить вас за честь!

– Мне ужасно стыдно при мысли, что обременил вас просьбой приехать в Монтелузу, но я сейчас здесь живу, у брата. Возрастные болячки беспокоят, вот и решил малость подлечиться, брат у меня врач.

– О чем вы говорите? Какие болячки? Вы чудесно выглядите! Прямо огурчик!

– Знаете, почему я позволил себе послать за вами?

– Понятия не имею, но я сразу приехал. Было бы безумием отказать себе в удовольствии видеть вас.

– Вы не поверите, но теперь, когда вы здесь, меня смущение берет, совесть зазрит, что побеспокоил вас по ерундовому поводу.

– А хоть и по пустяку, я все равно рад. Говорите, я к вашим услугам.

– Знаете, синьор Тамбурелло, старики вроде меня в один прекрасный день становятся как малые дети, которым все интересно, про все хочется узнать. Что это такое? А это что? Стоит нам, старикам и детям, вбить себе что-то в башку, мы сон теряем, места себе не находим. У меня из головы мысль не идет о том, что случилось на вашей почте в Вигате. Я из газеты про взлом узнал. Это правда, что взломщики ничего не взяли? Синьор Тамбурелло, вы можете говорить со мной как на духу, все, что скажете, при мне останется, убивать меня будут, тайна вместе со мной умрет. Я хочу правду знать: что украли?

– Ничего, ровным счетом ничего, дон Лолло. Клянусь! Неужто я врать вам стану? Зачем это мне?

– Но вы уверены, что неизвестные действительно проникли внутрь? Может, они взломали дверь, а потом их что-то напугало, и они убежали?

– Конечно, уверен. Письма и посылки лежали не так, как я разложил их вечером.

– А много было почты?

– Совсем мало. Начальник полиции Спинозо просил меня сделать список, так он у меня с собой, я еще не успел ему отдать. Вот он, я вам прочитаю. Поступления: посылка для аптеки Катены с целебными травами, которые в наших местах не растут; посылка из Алессандрии для винодельческой компании Николози (наверняка пробки); письмо синьоре Аделине Гаммакурта от сына (сынок развлекается в Риме и тянет из нее деньги); письмо кавалеру Франческо Де Домини (от любовницы из Каникатти, про которую, когда она приезжает в Вигату, он всем говорит, будто она его племянница); открытка из Милана синьору Кармине Лопипаро (от его брата Пеппе, который разыскивает на севере жену, сбежавшую с офицером берсальеров). И все. А теперь отправления: три письма и большой пакет. Первое письмо – от синьоры Финоккьяро дочке Каролине (дочка живет с мужем в Трапани, и, кажется, он ей наставляет рога, да она и сама хороша – в долгу не остается); второе письмо – из кофейни Кастильоне в туринскую компанию Паутассо (компания производит очень вкусный шоколад); третье письмо – анонимное, от кавалера Ло Монако доктору Мусумечи. Пакет…

– Минутку, синьор Тамбурелло. Почему вы называете третье письмо анонимным, если вам известно, что оно от кавалера Ло Монако?

– А старик других не пишет, только анонимные, вам любой скажет. Бедняга этим от нечего делать занимается. Я понял, что письмо от него, потому как почерк его знаю. А пакет, про который я начал говорить, был от тестя Филиппо Дженуарди зятю в Палермо.

– Разве Филиппо Дженуарди переехал в Палермо? Что, он больше не живет в Вигате?

– Никуда он не переезжал. Просто уже больше месяца живет в Палермо. То ли торговые дела у него там, то ли женщина. А письма, которые ему приходят, тесть кладет по несколько штук в конверт и отправляет в Палермо, в пансион на улице Тамбурелло. Улица называется как моя фамилия, потому я и запомнил.

– Что же тогда искали взломщики?

– Сам в толк не возьму. И смею просить вас об одолжении, дон Лолло.

– Сделаю все, что смогу.

– Если вы что-нибудь прослышите… Если узнаете невзначай, что у них было на уме… Просто так двери не взламывают… Я не понимаю. А вдруг это намек был… вдруг меня предупредить хотели, предостеречь?..

– Да как вы могли подумать? Намек? Предостережение такому благородному, такому кристально честному человеку, как вы? Не сомневайтесь, если что-нибудь узнаю, тут же вам сообщу. Тут же.

– Командор, я побежал. Целую руки. Ради бога, сидите, не провожайте меня.

– До скорого, дорогой.

– Калоджерино! Можешь войти, синьор Тамбурелло ушел.

– Приказывайте, дон Лолло.

– Ты все слышал из той комнаты?

– Да. Адрес Дженуарди в Палермо – пансион на улице Тамбурелло. Я поехал.

– Нет, погоди. В Палермо, пожалуй, я сам съезжу. Но сначала нужно кое-что сделать. Ты должен зайти к кавалеру Манкузо, я потом скажу, зачем. Слышал, какой дурак этот Тамбурелло? Я так повернул разговор, что он сам адрес Пиппо Дженуарди мне выложил. И теперь он никому не сможет сказать, будто я этот адресок у него выпытал. Правильно?

– Вы бог, дон Лолло.

– Хочешь еще одну вещь узнать? Когда он сказал, что у него с собой список почты, который Спинозо составить просил, я лишний раз убедился, что Спинозо настоящий сбир. К той же мысли, что и я, он первый пришел.

– А какая это мысль, дон Лолло?

– Скажи, Калоджерино, сколько будет дважды два?

– Четыре, дон Лолло.

– Ну?

– Что ну, дон Лолло?

– Объясняю. Допустим, кассир ворует деньги в банке, в котором работает. Чтоб его не разоблачили, что он делает? Разыгрывает кражу: воры забираются в банк и уносят кассу. Только воры не настоящие. Это как дважды два четыре. Правильно? Но поскольку воры, которые на почту залезли, ничего не украли, выходит, Тамбурелло ни при чем. Верная мысль?

– Еще какая верная, дон Лолло!

– Отсюда вывод: воры были не настоящие, то есть фиктивные.

– Постойте, дон Лолло, что-то до меня не доходит.

– Настоящий вор взял бы триста лир, которые лежали на почте в ящике стола?

– Да.

– О, господи! Значит, они не деньги искали, а что-то другое. А в почтовой конторе что такое важное есть?

– Откуда я знаю, дон Лолло?

– Почта, Калоджерино, почта.

– Но ежели Тамбурелло сказал, что почту они не своровали?

– Так они и не думали ее воровать, им достаточно было ее посмотреть. Фиктивные воры адрес искали.

– Святая Мария, ну и голова у вас, дон Лолло!

– Тайный адрес: его в городе ни одна живая душа не знает.

– Адрес Пиппо Дженуарди!

– Видишь? Теперь до тебя дошло. А кому нужен был этот адрес? В семье его знают, но держат в секрете. Так кому? Какому-нибудь другу Пиппо? Если бы это был близкий друг, родственники дали бы ему адрес. Врагу? Но у Пиппо нет таких врагов, которые, в случае неудачи, согласились бы заплатить тюрьмой за то, чтоб разнюхать, где он живет в Палермо. Остаются три варианта. Я к этому делу отношения не имею, значит, я отпадаю. Начальник полиции Спинозо тоже отпадает, поскольку попросил у Тамбурелло список почты. И я уверен, что как только он этот списочек прочитает, он получит подтверждение своей мысли. Той же самой, что и мне на ум пришла.

– Какой мысли, дон Лолло?

– Что это были карабинеры. Корпус королевских карабинеров.

– Ни хрена себе!

Б

(Калоджерино – кавалер Манкузо)

– У меня есть чувство собственного достоинства, дорогой синьор Калоджерино! Я не марионетка! Так и передайте командору Лонгитано!

– Никто вашего достоинства у вас не отымает и не говорит, что вы марионетка, кавалер Манкузо.

– Вы не говорите, командор Лонгитано не говорит, но вы оба так думаете.

– И вовсе мы так не думаем. Я вам клянусь.

– А я вам не верю! Не верю! Тем более после того, с чем вы пожаловали! Если бы вы не считали меня марионеткой, вы бы не явились ко мне с подобным предложением. Вам бы смелости не хватило.

– Смелость, достоинство… Зачем такие слова, кавалер? Я предупреждаю для вашей же пользы: не ссыте против ветра. Себе же хуже сделаете. Вы меня поняли? Какая разница, кто чего думает? Дума, она как волна на море – то есть, то нет. Важно, что на самом деле делается. То, к примеру, что командор Лонгитано устраивает вашего сына в Сицилийский Банк. Поэтому хватит болтать про чего кто думает.

– Я хочу, чтоб вы меня поняли, Калоджерино. Дон Лолло прислал вас за письмом: я должен при вас написать Филиппо Дженуарди и отдать письмо вам, а вы его сами передадите. Ведь так?

– В точности так.

– Командору Лонгитано нужно, чтоб я разрешил этим письмом бесплатную установку телефонных столбов на моей земле. Я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Это-то меня и смущает.

– Почему?

– Потому что я уже успел отказать Филиппо Дженуарди. Отказать опять же по приказу командора.

– По совету командора.

– Ладно, пусть будет по совету.

– Ну и что?

– Боже правый, да как я объясню Пиппо Дженуарди, отчего я вдруг передумал?

– А вы ему в первый раз объяснили, почему отказываете?

– Нет. Отказал, и все.

– А теперь напишете, что согласны, и все.

– Так ведь он же меня больше не просил. Неужели я похож на человека, который сегодня утром говорит «нет», а завтра утром «да»? Я вам не кукла, которую за ниточки дергают! Я вам не флюгер!

– И какое будет ваше решение?

– Не могу. Лицо терять не хочется.

– Лучше лицо потерять, чем…

– Чем что?

– Чем, к примеру, шкуру. Или место для сына, опять же к примеру. Бывайте здоровы, кавалер Манкузо. Я передам командору, что вы не можете оказать ему эту услугу.

– Пресвятая Дева! К чему такая спешка? Постойте, хоть в себя прийти дайте.

В

(Дон Нэнэ – начальник полиции)

– Здравствуйте, синьор Скилиро.

– Синьор начальник! Что-то случилось? Неприятности у…

– У вашего зятя? У Филиппо Дженуарди?

– Как у зятя? Почему именно у Пиппо? Когда к человеку представитель закона приходит, человек в догадках теряется, тысяча мыслей в голове вертится.

– И наверняка первая из этой тысячи – мысль о Филиппо Дженуарди, единственном члене семьи, которого сейчас нет в Вигате. Он ведь в Палермо…

– Синьор Спинозо, мой зять действительно в Палермо… Кстати, откуда вы знаете, что он там? Пиппо потому в Палермо переехал, что намерен с моей помощью расширить торговлю лесом. Нужно связи установить, встретиться с людьми, с оптовиками договориться… Без этого нельзя.

– Синьор Скилиро, будем откровенны. Филиппе Дженуарди не по делам в Палермо уехал, а чтобы спрятаться.

– Тоже сказанули!! Выдумки!

– Не выдумки, а правда. Да вы, гляжу, и притворяться толком не умеете, врать за жизнь не научились, иначе бы не покраснели. Синьор Скилиро, я не стал бы вас беспокоить, если бы не думал, что вашему зятю опасность грозит. Причем с двух сторон.

– С двух сторон?

– Вас это удивляет, поскольку вы знаете об угрозе только с одной стороны – со стороны командора Лонгитано.

– А кто вторая сторона?

– Отвечаю: вторая сторона – половина итальянского государства.

– Вы меня пугаете! Что вы несете? Подождите, я окно открою, мне душно. О, Мадонна!

– Наберитесь мужества, синьор Скилиро! Если будете так дрожать, я вам больше ничего не скажу.

– Нет уж, все говорите. Все как есть!

– При одном условии: вы тоже мне все скажете.

– Конечно, скажу. Дело принимает такой оборот, что глупо в прятки играть.

– Должен сразу предупредить. Я с вами говорю не как полицейский, а как Антонио Спинозо, частное лицо и, если позволите, друг.

– Вы меня и правда пугаете.

– Давайте по порядку. В один прекрасный день вашему умнику зятю пришла в голову мысль установить с вами телефонную связь, и он написал три письма префекту Монтелузы. Это было ошибкой: префекты такими делами не занимаются.

– Три письма накатал? Почему три?

– Потому что из префектуры ему не отвечали. Из-за какой-то запутанной истории префект убедил себя, что Филиппо Дженуарди опасный подстрекатель, крамольник.

– И приказал его арестовать! Арестовать человека, который даже на выборы ни разу не ходил!

– Ну, это скорее не оправдание, а отягчающее обстоятельство: синьор Дженуарди не ходит на выборы, потому что ему не нравится этот строй и он хочет его изменить. Разве не ясно?

– Тут поправочка нужна. Пиппо никогда политикой не интересовался, он даже не знает, что это такое.

– Теперь будет знать. Не забывайте, что его арестовали. Да еще и в картотеку занесли. Если б не квестор, которого я убедил вмешаться, ваш зять до сих пор бы за решеткой сидел.

– Спасибо вам и квестору…

– Ладно, ладно. Слушайте дальше. В эти дни в Палермо все рабочие и крестьянские главари острова собрались. Карабинерам, которые по-прежнему уверены, что ваш зять входит в шайку, удалось раздобыть его адрес.

– Как?

– Как, как… Не будем об этом говорить, так и для вас лучше, и для меня. Им известно, что он в Палермо, известен его адрес, и они наизнанку вывернутся, все возможное и невозможное сделают, чтоб вашего зятя поиметь, показав, что он снюхался со смутьянами. Иначе доблестным карабинерам лицо не спасти. Это про роль государства. Что касается роли мафии, то есть командора Лонгитано, тут уже слово вам. Выкладывайте все, что знаете. Между командором и Пиппо Дженуарди явно черная кошка пробежала. Голову на отсеченье даю, что и за нежеланием компании Спарапьяно поставлять Дженуарди лес, и за отказом землевладетелей разрешить установку телефонных столбов на их земле, и за поджогом экипажа стоит наш дон Лолло. Что с вами? Вы плачете?

– Еще бы мне не плакать, когда мой бедный зять оказался между двух огней! С одной стороны – государство, с другой – мафия.

– Он не один такой, если это может вас утешить. Три четверти сицилианцев находятся в том же положении: с одной стороны – государство, с другой – мафия. Но мы теряем время, которого у нас в обрез. Положение серьезное. А потому необходимо, во-первых, чтобы Пиппо Дженуарди немедленно уехал из Палермо в другое место, а во-вторых, чтоб вы ему туда не писали. Те, кому это надо, найдут способ добраться до писем и установят по конвертам его новый адрес.

– Можно воспользоваться оказией. Моя Лиллина неважно себя чувствует – женские хворости. Через пару дней она едет с сестрой в Палермо, к гинекологу. Я все передам Пиппо через Лиллину, так будет надежнее.

– Отлично. А теперь расскажите мне, чего он не поделил с доном Лолло Лонгитано.

Г

(Командор Лонгитано – Пиппо)

– Сюрприз, сюрприз, сюрприз!

– Дон Лолло! Неужто вы! Пресвятая Богородица! Умираю!

– Синьор Дженуарди! Синьор Дженуарди! Что с вами? Вам плохо? Никак, обмер, сукин сын! Ничего, сейчас он у меня очухается!

– О господи! Вы меня бьете?

– В чувства привожу.

– Господи! Так и до смерти забить недолго.

– Подумаешь, по щекам похлопал! Фу, какая вонь! Это еще что за фокусы?

– Это я обделался. Вы разрешите мне помолиться перед тем, как… Ведь разрешите, дон Лолло? Боже милостивый, каюсь… Призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои.

– Хватит дурака валять, синьор Дженуарди.

– Дева Мария, мне холодно! Озяб я, аж трясет всего. Можно, я одеяло натяну?

– Натягивайте на здоровье. И бросьте ныть! Слезы-то утрите.

– Они сами текут. Дева Мария, как холодно! Аж трясет всего.

– Да успокойтесь вы наконец, синьор Дженуарди! Успокойтесь и послушайте, что я вам скажу. Я хоть и болею, а дал себе труд приехать из Монтелузы в Палермо, чтобы с вами отношения выяснить.

– Извините за вопрос, вы при оружии?

– А как же!

– Господи! О, Мадонна! Зачем револьвер вынимать? Убить меня задумали? Боже милостивый, призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои.

– Замолчите! Кончайте скулить!

– Легко сказать. Поставьте себя на мое место. Как мне не плакать, как не молиться?

– Смотрите, если вас мой револьвер пугает, я сюда его положу, на комод, подальше от себя.

– А теперь в жар бросило. Пресвятая Дева! Ух, до чего жарко! Аж взопрел весь! Окно не откроете? Я сам не могу, упасть опасаюсь, ежели с постели поднимусь.

– Откроем синьору окошко. Заодно, глядишь, и вони поубавится. Синьор-то обосрался. Ну вот, теперь окошко открыто, так что осторожнее.

– Что значит – осторожнее? Что вы хотите этим сказать?

– То, что если вы не возьмете себя в руки, чтобы спокойно меня выслушать, я выкину вас в окно, которое по вашей же просьбе и открыл.

– Я уже взял себя в руки. Уже успокоился. Говорите.

– Ваш тесть синьор Скилиро приходил ко мне третьего дня, чтоб сказать…

– Так это он дал вам мой палермский адрес?

– Ничего подобного.

– Откуда ж вы могли…

– Адрес узнать? Это вас не касается. И больше меня не перебивайте. Не терплю, когда меня перебивают. Продолжим. Ваш тесть приходил объяснить, что произошло недоразумение. Короче говоря, он поклялся, что вы и Саса Ла Ферлита не сговаривались посмеяться надо мной.

– И я клянусь! Лопни мои глаза!

– Замолчите, я сказал! Ваш тесть убедил меня.

– Слава богу!

– Но только наполовину.

– Наполовину? Что значит – наполовину? Нарочно кишки из меня тянете.

– Наполовину значит наполовину. А мне вся правда нужна, чистая правда. Я хочу точно знать, что между вами и Сасой не было сговора. Мне доказательства требуются.

– Понял. Скажите, каких доказательств вам не хватает… Скажите, что я должен сделать, и я сделаю.

– Всему свой час. Кстати, я привез вам два письма. Потом прочитаете, но если хотите, я скажу, что в них написано. Одно – от компании Спарапьяно, они пишут, что вышла ошибка, тысячу раз извиняются и обещают поставлять столько леса, сколько вам понадобится.

– Вы шутите?

– Я никогда не шучу. Ни такими вещами, ни другими. Второе письмо от кавалера Манкузо. Он пишет, что передумал и что вы можете ставить на его земле сколько угодно столбов, и он за это с вас ни одной лиры не возьмет. Вы довольны?

– Извините, командор, но я боюсь, как бы мне от радости опять не обделаться.

– Потерпите еще пять минут. Что касается до самоката, который сгорел, то я подход ищу к одному человеку из страхового общества, чтоб все как по маслу прошло, без сучка, без задоринки, вы ведь не хотите лишней мороки. Теперь вы видите, что я поверил вашему тестю. Наполовину.

– А со второй половиной как быть?

– Трудный вопрос. Сначала я вам еще одну вещь скажу. Карабинеры, которые все больше уверены, что вы со смутьянами компанию водите, узнали ваш тутошний адрес. А потому наверняка за вами следят.

– Пресвятая Дева! Выходит, мой адрес теперь каждая собака знает! Откуда?

– Не все ли равно?

– И как мне убедить их, что они ошибаются?

– Убедить карабинеров? Что они ошибаются? Да им если втемяшится что, так и Бога на них нет! Скажите спасибо, что начальник полиции Спинозо другое мнение имеет.

– Опять мне холодно. Прямо дрожу весь. Можете закрыть окно? А то меня ноги не слушаются.

– Закрываю. А теперь вернемся к нашему разговору. Вам известно, что у меня есть правильный адрес вашего друга Сасы Ла Ферлиты. Вот он, на этой бумажке записан.

– А зачем вы его на комод кладете? Он ведь вам самому понадобится, если вы к Сасе собираетесь.

– Я? Я к нему не собираюсь.

– Кого-нибудь пошлете?

– Да. Вас. Для этого и оставляю вам револьвер и адрес.

– Меня? И что я ему скажу?

– Говорить ничего не надо. Придете и застрелите.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

– Не застрелите, тогда вы покойник.

Пишут (6)

ВИГАТСКАЯ ЧАСТЬ КОРОЛЕВСКИХ КАРАБИНЕРОВ

Его Превосходительству

Префекту Монтелузы.

Вигата, 4 мая 1892 г.

Предмет: Дженуарди Филиппо

Ваше Превосходительство!

Во исполнение предписаний Начальника Главного Управления Общественной Безопасности Гранд-офицера Сенсалеса, Квестор Палермо срочной депешей поставил нас в известность об имевшем место в подведомственном ему городе 28 апреля с.г. первом собрании адептов так называемого «Союза трудящихся».

Среди опасных интриганов, коих личности удалось установить, был замечен Филиппо Дженуарди, ранее упоминавшийся в циркуляре Начальника Главного Управления Общественной Безопасности от 8 апреля с.г.

В связи с этим полагаем должным довести до сведения Вашего Превосходительства следующее:

1) Обнаружив отсутствие в течение продолжительного срока вышеупомянутого Дженуарди в Вигате, мы предположили, что его отъезд связан не с делами, о чем поспешили распустить слух отдельные родственники, а с темными делишками, отвечающими его заговорщицким планам. Заподозрив это, мы направили одного из наших карабинеров в штатском к тестю Дженуарди, Скилиро Эмануэле, с заданием узнать под благовидным предлогом адрес его зятя. Несмотря на явное замешательство, Скилиро Эмануэле удалось увести разговор в сторону, фактически не дав ответа на интересующий вопрос. Поведение последнего значительно усилило наши подозрения.

2) Старший капрал Ликальци Паолантонио, коему поручено было выяснить местопребывание Дженуарди, представил смелый план, который позволил бы безошибочно установить адрес крамольника, однако в случае провала повредил бы карьере самого Ликальци и ударил бы по репутации Корпуса Королевских Карабинеров, а потому я категорически запретил действовать по этому плану. Несмотря на настойчивые обращения Ликальци и рядового Тромбаторе Анастасио, изъявившего желание принять участие в операции, разработанной его командиром и другом старшим капралом Ликальци, я подтвердил первоначальный запрет. Однако циркуляр Начальника Главного Управления Ощественной Безопасности, предупреждавший о серьезности положения, требовал действий, в результате чего я вынужден был отбросить все сомнения.

Смелый план, блестяще осуществленный со всеми мерами предосторожности, принес желанный результат: мы получили адрес Дженуарди.

3) Узнав, что Дженуарди живет в Палермо, в пансионе на улице Тамбурелло, мы, как и подобало, известили об этом палермских коллег, которые незамедлительно установили за ним постоянное наблюдение.

4) Судя по всему, Дженуарди удалось непонятным образом избежать постоянного наблюдения (ежедневные доклады палермских карабинеров не сообщают о каких-либо подозрительных его передвижениях): иначе невозможно объяснить факт его участия в подготовительных совещаниях и в учредительном собрании «Союзов трудящихся», о котором свидетельствуют циркуляр Главного Управления Общественной Безопасности и последовавший за ним доклад Квестора Палермо.

Мы довели вышеизложенное до сведения Вашего Превосходительства не из тщеславного желания похвалиться своими заслугами, верные присяге «молча выполнить приказ и молча умереть», а для того, чтобы уведомить о мерах, кои мы намерены принять сразу после возвращения Дженуарди в Вигату.

Ограничиться наблюдением, пусть и неусыпным, применительно к такому человеку, как Дженуарди, обладающему способностью внезапно исчезать (иногда создается впечатление, что он одновременно может находиться в ста местах) и несущему в себе серьезную опасность для общества, представляется – да простит нас Ваше Превосходительство за смелость – мерой недостаточной и потому совершенно неприемлемой, тем более если принять во внимание странное поведение Начальника Управления ОБ Вигаты, Антонио Спинозо, который ставит нам палки в колеса, препятствуя ведущемуся в отношении Дженуарди расследованию. Речь идет уже не о потворстве преступнику, а о глупом упрямстве.

Возможно, в случае с Дженуарди уместнее было бы отдать приказ о заключении под стражу.

Верный долгу

Командир Части Королевских Карабинеров

(Лейтенант Иларио Ланца-Скокка).

КОРОЛЕВСКАЯ ПРЕФЕКТУРА МОНТЕЛУЗЫ

Префект

Гранд-офицеру

Арриго Монтерки,

Квестору Монтелузы.

Монтелуза, 6 мая 1892 г.

Господин Квестор,

настоящим уведомляю Вас, что общее улучшение состояния здоровья, пострадавшего в результате падения, о котором Вам, без сомнения, сообщили своевременно и со всеми подробностями, позволило мне несколько дней назад снова решительно взять бразды правления Префектурой в свои руки. Довожу также до вашего сведения, что бывший мой Начальник Канцелярии, Парринелло Коррадо, переведен, по моей убедительной просьбе, в Префектуру города Сассари (Сардиния) на должность Заведующего Архивом. Поведение этого субъекта по отношению ко мне нельзя назвать иначе, как недостойное и гнусное. Пользуясь моим бессознательным состоянием, вызванным тяжелыми испытаниями, которым на время подвергла меня Жизнь, и уверенный, что это сойдет ему с рук, он систематически скрывал от меня факты, требовавшие моего немедленного вмешательства. Мало того, всех, кто указывал ему на ошибочность занятой им позиции, он уверял в ухудшении моего состояния, беспардонно аттестуя меня как развалину и обузу для Префектуры. Не вижу смысла распространяться дальше о провинностях Парринело, тем паче что Вам должно быть хорошо о них известно.

Довожу до Вашего сведения, что вчера я назначил Начальником Канцелярии господина Джакомо Ла Ферлиту, человека честного и благородного, который открыл мне глаза на козни Парринелло против меня. В частности, господин Ла Ферлита поделился со мной подозрением, что мое падение на лестнице не было случайностью и что его подстроил Парринелло, одержимый ненасытной жаждой власти, чтобы вместо меня управлять Провинцией. К сожалению, у господина Ла Ферлиты нет доказательств, в противном случае он бы, не задумываясь, привлек бывшего Начальника моей Канцелярии к суду, обвинив его в покушении на убийство.

Сообщаю Вам, что по моей просьбе Палермский Легион Королевских Карабинеров принял решение об аресте Дженуарди Филиппо, находящегося в Палермо. Настаивать на его аресте побудил меня подробный доклад Вигатской Части Королевских Карабинеров, копию с которого прилагаю. Лейтенант Ланца-Скокка и раньше предпринимал попытки обратить мое внимание на предосудительность поведения Дженуарди, однако Парринелло, по причинам, кои он не пожелал мне объяснить, старательно скрывал от меня соответствующую информацию.

Прошу применить дисциплинарные меры к Вашему подчиненному Антонио Спинозо, Начальнику Управления ОБ Вигаты, своими действиями неоднократно срывавшему блестящие операции Королевских Карабинеров.

Благородство лейтенанта Ланца-Скокка не позволяет ему допустить возможность сговора между Дженуарди и Спинозо, тогда как я не только не исключаю такой возможности, но боюсь, что сговор существует на другом – более высоком – уровне. Sed de hoc satis.[5]5
  Но достаточно об этом (лат.)


[Закрыть]

С глубоким уважением

Префект

(Витторио Марашанно).

* * *

(Личное, доверительное)

Господину Квестору

Монтелузы.

Вигата, 8 мая 1892 г.

Господин Квестор,

как говорится, час от часу не легче! Не знаю, смеяться мне или плакать. Я в бешенстве, у меня от злости трясутся руки, но я постараюсь ответить спокойно. Имя Дженуарди Ф. (инициал), упомянутого в циркуляре Главного Управления Общественной Безопасности и фигурирующего под тем же инициалом в сообщении, которое Квестор Палермо разослал своим сицилийским коллегам, необязательно должно быть Филиппо, как самонадеянно заключили в Вигатской Части Королевских Карабинеров. С тем же успехом Дженуарди Ф. мог бы, если угодно, носить имя Филиберто, Федерико, Фульвио и т. п.

В данном конкретном случае речь идет о Дженуарди Франческо, 42-х лет (т. е. о человеке, который на десять лет старше), сыне Дженуарди Николо Джерландо и Баррези Джеттины, родившемся в Вигате и там же записанном в метрическую книгу, однако в трехмесячном возрасте увезенном родителями в Палермо, где он по сей день и проживает.

Добавлю, что Дженуарди Франческо не состоит даже в отдаленном родстве с Дженуарди Филиппо.

Франческо Дженуарди давно известен всем Квестурам и Отделениям Общественной Безопасности Сицилии как тип агрессивный, предающийся пьянству и, главное, как смутьян. Неоднократно судим.

Неопровержимое доказательство того, что Дженуарди Филиппо не имеет ни малейшего отношения к созданию «Союзов трудящихся», содержится в прилагаемом докладе, направленном мне не далее как вчера моим палермским коллегой Баттиато Винченцо, которого я специально просил установить наблюдение за Дженуарди Филиппо (при этом я исходил из соображений, далеких от соображений, коими руководствовались Королевские Карабинеры).

Уточню, что в то время как Королевские Карабинеры Вигаты получили адрес Дженуарди Филиппо незаконным способом из разряда уголовно наказуемых (не стану раскрывать его, иначе Вам придется проводить служебное расследование), мне, чтобы узнать этот адрес, достаточно было заслужить доверие тестя Дженуарди.

Господин Квестор, если я прошу установить в Палермо наблюдение за Дженуарди Филиппо, так лишь потому, что опасаюсь за его жизнь.

Я глубоко убежден, о чем уже писал Вам, что все недавние события в жизни Дженуарди связаны с «уважаемым человеком» по имени дон Калоджеро (Лолло) Лонгитано, командором (ни больше ни меньше!).

Как мне стало известно, на днях Лонгитано вырвал у некоего Филиппо Манкузо письмо, разрешающее установку на принадлежащей ему земле телефонных столбов (ранее Манкузо отказывался подписывать такое письмо). Одновременно Лонгитано добился того, что компания Спарапьяно пересмотрела принятое ранее решение прекратить поставки леса Дженуарди.

Все это меня насторожило. Речь не идет, как это может показаться людям, незнакомым с мафиозными обычаями, о шагах к примирению со стороны Лонгитано. Ничего подобного. Лонгитано воздействует на Дженуарди, применяя средство, каким пользуются крестьяне, чтобы сдвинуть с места упирающегося осла: палку и морковку.

Для меня важно понять следующее: что задумал Лонгитано, на какой путь он толкает Дженуарди? И в случае отказа Дженуарди повиноваться ему, использует ли Лонгитано палку, чтобы убить его?

Как Вы узнаете из подробного доклада моего палермского коллеги Баттиато, в пансионе на улице Тамбурелло у Дженуарди побывали только два человека. В первый раз это был Лонгитано (именно он), во второй – молодая жена тестя. Лонгитано провел у Дженуарди немногим более часа, жена тестя, синьора Лиллина, – четыре часа с лишним. После ее посещения Дженуарди бесследно исчез, избежав, таким образом, ареста, на коем настаивал Префект Монтелузы.

Это означает, что либо Дженуарди стал на путь, на который толкнул его Лонгитано, либо скрылся, чтобы не идти у него на поводу, последовав, возможно, совету тестя, переданному последним через жену, синьору Лиллину.

Я не могу просить палермских коллег о большем содействии, ибо понимаю, что в настоящее время для них важнее выявить политиков, чем заниматься мафиози.

Простите, что не смог сдержать желания отвести душу. В любом случае сообщаю, возвращаясь к письму Префекта, что готов подать в отставку, если Вы сочтете это необходимым.

Искренне преданный Вам

Антонио Спинозо.

«Палермские ведомости»

Ежедневная газета

Гл. редактор Дж. Романо Таибби

9 мая 1892

ПОКУШЕНИЕ НА УБИЙСТВО И ДОРОЖНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Выходя вчера из дома № 75 на улице Орето, где он проживает, господин Розарио Ла Ферлита заметил недалеко от подъезда поджидавшего его человека и бросился бежать. Поджидавший Ла Ферлиту произвел по нему выстрел из огнестрельного оружия и ранил его в левую ногу. Раненый упал. Звук выстрела испугал лошадь, впряженную в подводу с фруктами. Лошадь вздыбилась и понесла, в результате чего подвода переехала лежащего на мостовой Ла Ферлиту.

Проходивший мимо тюремный стражник Синьорелло Анджело задержал стрелявшего, который оказался тридцатидвухлетним жителем Вигаты (пров. Монтелуза) Дженуарди Филиппо. При аресте Дженуарди не сделал никаких заявлений.

Любопытная деталь: у Дженуарди оказалось оформленное по всем правилам разрешение на ношение оружия, выданное 8 мая, и создается впечатление, что он специально откладывал попытку совершить убийство до тех пор, пока не будет в ладах с законом!

У доставленного в больницу «Блаженная Дева» Ла Ферлиты, помимо раны левой ноги, обнаружены многочисленные переломы и тяжелое сотрясение мозга – результат переезда подводой.

Полиция ведет расследование.

«Палермские ведомости»

Ежедневная газета

Гл. редактор Дж. Ромаио Таибби

10 мая 1892

НОВЫЕ ОБВИНЕНИЯ ПРОТИВ ДЖЕНУАРДИ

Тридцатидвухлетнему жителю Вигаты Филиппо Дженуарди предъявлено в тюрьме «Уччардоне», куда он был заключен после покушения на жизнь господина Ла Ферлиты, новое постановление о содержании под стражей за подстрекательскую деятельность, за участие в сборищах мятежников, за попытку мошенничества с целью причинения ущерба страховому обществу «Фондьярия Ассикурацьони», за умышленный поджог, за нарушение общественного порядка. Мера пресечения применена нашим Судом по просьбе Префектуры Монтелузы.

Дженуарди, который отказывается пока раскрывать мотивы покушения на Ла Ферлиту, назвал в качестве своего защитника господина Орацио Русотто, одного из лучших палермских адвокатов.

Как нам стало известно, состояние господина Ла Ферлиты остается тяжелым. При этом доктор Пьетро Манджафорте, главный врач больницы «Блаженная Дева», обнаружил у него полное отсутствие памяти, вызванное черепно-мозговой травмой.

Иск к Дженуарди со стороны и от имени Розарио Ла Ферлиты намерен предъявить брат пострадавшего господин Джакомо Ла Ферлита, возглавляющий в настоящее время Канцелярию Префекта Монтелузы. Представлять его в суде будет адвокат Ринальдо Русотто, младший брат защитника Дженуарди.

Господин Джакомо Ла Ферлита счел нужным уточнить, что поручение адвокату Ринальдо Русотто представлять его на процессе относится исключительно к эпизоду ранения.

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Начальник Управления

Гг. Префектам СИЦИЛИИ.

Гг. Квесторам СИЦИЛИИ.

Рим, 16 мая 1892 г.

Как вам, Ваши Превосходительства, и вам, Господа, должно быть известно, 5 мая сего года к исполнению своих обязанностей приступило новое правительство во главе с Его Высокопревосходительством Джованни Джолитти.

Его Высокопревосходительство Министр Внутренних Дел письменно уведомил меня, что уже на первом заседании Совета Министров Председатель Правительства Джолитти решительно выступил за радикальный пересмотр отношения Сил Порядка к тем, кто проявил и продолжает проявлять приверженность идеям социального возрождения.

При этом Его Высокопревосходительство Джолитти выразил намерение гарантировать всем гражданам свободу мысли, свободу мнений и свободу собраний, взяв на себя обязанность лично следить за тем, чтобы компетентные Органы способствовали осуществлению данного намерения. В связи с этим Его Высокопревосходительство Министр Внутренних Дел отдал мне следующие распоряжения, кои должны быть неукоснительно выполнены в кратчайшие сроки:

1) Немедленно прекратить составление картотек.

2) Немедленно прекратить перехват и перлюстрацию писем.

3) Немедленно прекратить слежку, обыски и т. п.

4) Немедленно прекратить предоставление информации о политических взглядах граждан Банкам, Государственным Учреждениям, Ведомствам.

5) Вернуть всем документы, отобранные у них по политическим мотивам.

По поводу перечисленных указаний Главное Управление Общественной Безопасности готово дать любые разъяснения, если в таковых возникнет необходимость.

Излишне предупреждать, что, сталкиваясь с фактами насилия и нарушения общественного порядка, надлежит действовать, как обычно, в соответствии с Уголовным Кодексом.

Желаю вам, Ваши Превосходительства, и вам, Господа, успехов в работе.

Начальник Главного Управления Общественной Безопасности

(Джузеппе Сенсалес).

P. S. Руководствуясь исключительно потребностью документировать огромный объем работы, проделанной во исполнение распоряжений предыдущего Правительства Ди Рудини, полагаю нецелесообразным уничтожение всего собранного материала (картотек, донесений, адресов, анонимных писем, различных сведений): собранный материал следует сохранить в архиве, систематизировав таким образом, чтобы при первой необходимости им можно было воспользоваться.

* * *

(Личное)

Его Превосходительству Витторио Марашанно.

Личные апартаменты.

Королевская Префектура Монтелузы.

Дорогой Марашанно,

спешу заверить Вас, что меня искренне обрадовало Ваше письмо от 10 мая с.г., из которого я узнал об улучшении Вашего здоровья, пострадавшего в результате злополучного падения.

Сразу, и со всей откровенностью, перехожу к делу.

Из разных источников мне стало известно об аресте некоего Дженуарди Филиппо из Вигаты, произведенном якобы по Вашему произвольному настоянию.

Я распорядился тщательно проверить полученные сведения отнюдь не с целью подвергнуть сомнению Ваши действия, но для того, чтобы спасти Вас от невольных ошибок в то время, когда наше Правительство ставит перед собой задачу всеобщего примирения.

Проверка показала шаткость (если не ошибочность) доказательств, на которых построено Ваше обвинение. Для меня несомненно, что Вы были введены в заблуждение ложной информацией.

Вы знаете, что это я, желая сделать приятное весьма дорогому мне Человеку, способствовал, как говорится, Вашему вступлению в карьеру и помогал Вам, когда Вы делали первые неуверенные шаги на новом для Вас поприще. Поэтому я считаю себя в праве дать Вам отеческий совет: в Ваших интересах добиться немедленного освобождения Дженуарди, если за ним нет политических преступлений. Если же они за ним есть (кажется, это так), Дженуарди должен оставаться в тюрьме, однако нельзя допустить, чтобы он выглядел жертвой Государства в лице того, кто Государство представляет.

Я распорядился motu proprio[6]6
  По собственному побуждению (лат.)


[Закрыть] предоставить Вам месячный отпуск для полного выздоровления.

С сердечным приветом

Джузеппе Сенсалес.

КОРОЛЕВСКАЯ ПРЕФЕКТУРА МОНТЕЛУЗЫ

Префект

Гранд-офицеру Помпилио Трифиро,

Судье Палермского Уголовного Суда.

Монтелуза, 19 мая 1892 г.

Предмет: Дженуарди Филиппо

Господин Судья,

довожу до Вашего сведения, что сего дня мною отдано распоряжение о незамедлительном отзыве обвинений Дженуарди Филиппо в подрывной деятельности, нарушении общественного порядка, умышленном поджоге, попытке мошенничества с целью нанесения ущерба страховому обществу «Фондьярия Ассикурацьони».

Причиной перечисленных обвинений послужила халатность Командира Вигатской Части Королевских Карабинеров, который, к сожалению, не только перепутал двух разных людей, но и заподозрил Дженуарди в совершении ряда преступлений с корыстными целями.

Вы, несомненно, поймете, чего стоит мне отказ от своих обвинений, однако «amicus Plato, sed magis arnica Veritas!».[7]7
  Платон мне друг, но истина дороже! (лат.)


[Закрыть] Прошу прощения за беспокойство.

Ваш

Префект Монтелузы

(Витторио Марашанно).

ГЛАВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ КОРПУСА КОРОЛЕВСКИХ КАРАБИНЕРОВ

Командующий Сицилийским Округом

Лейтенанту Иларио Ланца-Скокка,

Часть Королевских Карабинеров.

Вигата.

Палермо, 10 июня 1892 г.

Лейтенант!

По причинам, мне неизвестным, которые, однако, будут установлены в результате расследования, начатого сегодня по моему указанию, Вы не только совершили необдуманный поступок в отношении Префекта Монтелузы, но и спровоцировали насмешки в адрес высокопоставленных Представителей Государственной Власти.

Ваше недостойное поведение дает мне основание применить к Вам следующие меры:

Объявление строгого выговора с занесением в Личное дело.

Арест на 20 (двадцать) суток.

Перевод не позднее 30 августа с.г. в Ористано (Сардиния), в распоряжение Командира местной Части Королевских Карабинеров.

Командующий Округом

(Карло Алъберто де Сен-Пьер).