Текст книги "Полет на Йиктор"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Андрэ Нортон
Полет на Йиктор
(Вольные торговцы – 3)

Глава первая

Пустота и холод. Согнутые ноги не двигаются. Холод… боль… что-то большое снова толкнуло… и опять боль. Остановка… прыжок… но этот холод… холод, холод…

Маленькое тельце, зажатое между двумя большими плетеными корзинами, издало мяукающий вопль. Затем когтистая рука быстро протянулась к кляпу, не дающему кричать громче. А тщедушное худенькое тельце продолжало дрожать от холода.

Холод?.. где же холод?.. и где боль?

Скрюченное тело резко дернулось, словно от мучительного удара плети по морщинистой зеленоватой коже, виднеющейся сквозь лохмотья, которые явно не были настоящей одеждой существа. Никто еще не выкрикивал таких слов. И все же они звучали настолько четко и громко, словно Расстиф, его уродливое «я», находился прямо в тельце, возле которого он стоял. И его слова проникали прямо в голову, а не в уши. Это надо же – говорить в голову! Крошечное существо снова попыталось съежиться так, чтобы его не видели, и в эти мгновения оно дрожало от страха еще сильнее. Где же холод? И где боль?

Крик раздался снова, и на этот раз он прозвучал требовательнее. Словно существо хотело, чтобы его слушались. Морщинистые ручки закрывали уши, но все равно не смогли избавить от вопросов, доносящихся из отверстия и напоминающих шелест сухих и свернутых листьев, омываемых водою – из отверстия в голове. И опять тельце резко дернулось…

Боль… Расстиф еще раз ткнул кулаком в противоположную стенку шатра, используя при этом весь опыт профессионального дрессировщика, которому надо выманить наружу обиженного или испуганного зверя. И тотчас же острая боль достигла прячущегося существа, сопровождаемая горячей вспышкой пронзительного хныканья.

– Вот! – из укрытия показались обутые в космические сапоги ноги малыша.

– Тебе нечего бояться. Никто не причинит тебе вреда.

Бледный язык облизал потрескавшиеся губы. Но страх отчего-то утих, и существо несколько успокоилось. За стеной Расстиф ревел и выплевывал угрозы. Его ярость и любовь мучить других, которые он не мог в себе побороть, напоминали мощную огненную струю.

– Нечего бояться. – Снова эти слова проникали прямо в мозг, и ему невольно приходилось слушать их, несмотря на то, что он заткнул уши. А малыш продолжал топтаться в космических сапогах. Расстиф нагнулся, и, опустив руку, сильно ударил по корзине, наверное слишком сильно для такого хрупкого создания… да и для любого другого…

Но оказалось, что двигался не Расстиф и не сапоги. Неряшливая, покрытая спутанными сухими волосами голова медленно поднялась и издала звук – очень странный звук… Голосом, проникающим в мозг. Огромные глаза существа смотрели то вверх, то вниз.

Эти двое находились от Расстифа довольно далеко. Они всегда были очень необычными, а некоторые – настолько, что очень смахивали его дрессированных животных, запертых в клетки. Поэтому сами они почти не отличались друг от друга; скорее отличалось то, как они стояли плечом к плечу и смотрели вниз. В их взглядах не было ни отвращения, ни жестокого любопытства. Они просто пытались понять того, кто скрывался в корзинке.

– Не бойся. – На этот раз проговорил мужчина на торговом сленге, довольно часто употреблявшемся в этом районе, предназначенном для развлечений астронавтов со всех концов вселенной.

У него была очень светлая кожа и седые волосы, хотя он вовсе не был стариком. Очень светлые брови заметно выделялись на коже и спускались до самых висков, где срастались с линией волос, а зеленые глаза казались светящимися с такой силой, словно в каждом горел крошечный костер.

– Бояться нечего, – сказала женщина. На фоне белизны своего спутника ее ярко-рыжие волосы казались огненными, как одна из масляных ламп Расстифа, подвешенных над ее головой. От света лампы ее рыжие волосы напоминали тяжелую корону. Она была…

Наконец крошечное тельце развернулось. Из корзины высунулись ручки с когтями, они уцепились за ее край и вытянули сгорбленное тельце наружу с удивительной для него ловкостью. Ибо оно было все скрюченное, бесформенное и наклоненное вперед на уровне плеч, поэтому, чтобы рассмотреть остальных, ему пришлось держать голову под необычайно неудобным углом.

Оно имело тонюсенькие ручки и ножки и грязно-зеленоватую кожу, словно выпачканную в пыли. Бесформенная черная шевелюра была местами серой от пыли.

– Ребенок, – громко проговорил космонавт. – Что же?..

Женщина лишь отмахнулась. Она словно прислушивалась к чему-то. Неужели она тоже слышала Тоггора?

– Да, это ребенок, – сказала она. – И к тому же совершенно иной расы. Не так ли, малыш?

Ответ будто сам метнулся к ее напряженному взгляду, появился прежде, чем она успела мысленно сосредоточиться.

– Он… Расстиф… он заставит Тоггора играть. Но холодно… слишком холодно. А Тоггор страдает от холода и от боли, нанесенной бичом.

– И что?

Она взяла в ладонь подбородок маленького, согбенного и искалеченного создания. И от прикосновения кончиков ее пальцев по его дрожащему тельцу пробежала теплая и благотворная волна.

– Тоггор – это кто?

– Это мой… мой друг. – Это было не самое точное, но ближайшее подходящее слово.

Мужчина издал шипящий звук; женщина крепко сжала губы. Она была раздражена, правда, не так, как Расстиф. Ее раздражал весь этот шум, и ей страстно захотелось нанести удар; но она не чувствовала гнева к существу, стоящему напротив.

– Наверное, мы нашли то, что искали, – проговорила она поверх склоненной головы своего товарища. – Но кто же ты?

И вновь от нее стало изливаться тепло и ласка.

– Я – данг. – Издавна так было принято называть существ самого низкого происхождения. И по виду он соответствовал этому. – Я посыльный на побегушках. Я делаю то, что умею, – с редкой для подобных существ гордостью ответил он, и его плечи заметно приподнялись. От этого он показался выше ростом.

– Ты на побегушках у Расстифа? – осведомился мужчина, показывая на шатер.

Данг отрицательно покачал головой.

– У Расстифа есть Джузас и Зем.

– И все-таки ты здесь.

– Это Тоггор. Я… я принес его… – Когтистая ручка пошарила по переду оборванной одежды. Вот как теплое отношение к одному может вытянуть правду из другого. – Я принес это. – Он держал какой-то отвратительного вида комок. – Расстиф плохо кормит Тоггора. Он хочет, чтобы Тоггор боролся за еду. Тоггор умрет… – и кончик заостренного подбородка задрожал.

– А ну сюда!

Из-за стенки шатра они услышали хлесткий удар бича и приглушенные непристойные ругательства.

– Тоггор сражается, и на него делают ставки! И Расстиф никогда еще не был так добр ни к одному клыкастому!

– Давайте-ка посмотрим на этого бойца, Майлин, – предложил мужчина. – И ты тоже, Расстиф. Он меня заинтересовал.

Женщина кивнула. Она опустила руку под заостренный подбородок данга и взялась за тесьму, связывающую лохмотья, покрывающие сгорбленные плечи.

Что ей понадобилось от данга?

– Ну-ка пойдем, – сказала она и, не отнимая руки, протащила его за мужчиной, идущим вразвалку, как люди, долгие годы проведшие в космосе. Пришедший с нею мужчина направлялся ко входу во владения Расстифа, находившиеся с противоположной стороны шатра. Она даже не спросила малыша, хочет ли он идти туда, а просто потащила его за собой. И почему-то мысль о борьбе за свободу исчезла…

Внутри шатра Расстифа стоял тяжелый неприятный запах. Зловоние исходило от нечищеных клеток со слабыми и больными пленниками. Как только они вошли в распахнутую дверцу, в их ноздри ударила вонь. Существа, находящиеся внутри, пищали, визжали и возились, пока Расстиф громогласно не приказал им заткнуться. И тотчас же воцарилась тишина, наведенная страхом наказания.

Расстиф был здоровенным мужчиной, некогда гордившимся своей силой, ныне похороненной в жировых складках. Его лысина сверкала в свете масляной лампы, стоящей на столе рядом с клеткой – тюрьмою Тоггора. Расстиф с угрюмым выражением лица поднял глаза. Спустя несколько секунд свирепое выражение сменилось вкрадчивой усмешкой, что далось Расстифу с явным усилием.

– Джентльфем, джентльхомо, чем я могу вам услужить? – спросил он, уперевшись спиною в ребро стола и ударяя по нему огромным кулаком. Ибо успел поймать на себе пристальный взгляд данга. – Неужели эта груда мусора доставляет какие-то проблемы?! – Он с грохотом шагнул вперед и поднял руку, словно намереваясь ударить по его горбатой спине.

– Да какие еще проблемы? – спросила женщина.

– А чего еще можно ожидать от этого ходящего куска дерьма? Разве только он что-нибудь украл, мерзавец!

– Разве мы стали бы беспокоить по такому поводу честных людей? Таких как торговец животными Расстиф? – спросил мужчина. Губы дрессировщика застыли в улыбке.

– Вот именно, таких как я, и кого-нибудь еще. Ровно два года назад я поймал этого мерзавца из сточной канавы и посадил его в клетку. И ему тогда еще повезло, ибо ему могли преподать бы хороший урок! Ведь мусор принято выбрасывать, чтобы он не мозолил глаза честных людей!

– Наверное, это его? – спросил мужчина, показывая на ту, что стояла на столе.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Расстифа. Он сжал пальцы в кулак, словно собираясь обрушить его на горбатую спину, как молот.

– А почему вас он интересует? А, джентльхомо? Неужели вы верите этому блевотному мусору?

– Мне доподлинно известно, что у вас есть бойцовый смукс, – вмешалась женщина, а Расстиф снова самодовольно усмехнулся, как любой шоумен.

– Лучший! Лучший, джентльфем! На него ставили стеллары, а не ничтожные рыночные медяки. И знаете, они приносили выигрыш!

С этими словами он пошел вдоль стола, чтобы посетители смогли лучше разглядеть его владения.

Женщина немного наклонилась, чтобы получше рассмотреть копошащийся в центре клетки шар, покрытый шерстью. Данг дернулся было вперед, но, крепко удерживаемый ее рукой, затих. Наконец она обратилась к Тоггору. Смукс не отвечал. Создавалось впечатление, будто он не хотел отвечать. Либо просто не слышал вопроса.

– А ты… хороший, – задумчиво проговорила она.

Сперва – совершенно бессознательно – разум данга стал постепенно улавливать поток уверенности и спокойствия, исходящие от другого. Внезапно в голову данга пришло, что ответ Тоггора никогда не выльется в слова; скорее это будут чувства, ощущения: боли, страха, а иногда, что случается весьма редко, это будет довольно грубое ощущение удовлетворения. Поэтому мысли данга о «добре», даже «помощи», Тоггор схватывал с особенной жадностью, будто данг и в самом деле смог бы выпустить его из этой безнадежной тюрьмы.

Все присутствующие наблюдали, как множество ножек прижались к мохнатому телу. Угрожающего вида когти, торчащие из передних четырех ножек, громко ляскнули, когда существо ответило на подбадривающую уверенность данга. И оно откликнулось на нее намного быстрее, нежели на более краткое мысленное послание женщины.

Смукс не отличался красотой. Будь он покрупнее, его можно было бы назвать чудовищем, при виде которого бы люди в ужасе разбегались. Его тело, покрытое колючей шерстью, больше похожей на птичьи перья, было серовато-красным, как догорающие угольки. Кончики каждого пера были темно-красными, словно их окунули в кровь. Существо обладало восемью длинными мохнатыми ножками, и передние заканчивались когтями с загнутыми внутрь острыми концами.

Тело состояло из двух прикрепленных друг к другу овалов, причем передний овал был длиннее заднего, а «талия» существа была не толще двух его ножек, если их скрепить вместе. Шесть его глаз, втянутых в шарообразную голову, сейчас скрывали стебельки, на которых они держались. Само же существо казалось настолько уродливым, что никому даже в голову не пришло бы, что оно способно на стремительное и жестокое нападение.

Сейчас его живот расплывался на днище клетки, и данг решил, что Тоггора давно не мыли и не кормили. А ведь его бросали на закругленную полусферу вместе с другим таким же, как он соперником, где победившему швыряли кусок сырого мяса: награду, которая возбуждала все боевые инстинкты смукса. Уловив эти мысли данга, смукс вскинул одну из передних лапок и умоляюще лязгнул коготком. Ведь у друга есть пища?

Расстиф с трудом удержался от того, чтобы ударить. Неужели смукс осмелился пошевелиться в присутствии двух незнакомцев? Данг не вполне понял гнев Расстифа, однако, умудренный собственным длительным опытом выживания, незаметно схватил куски требухи и, осторожно обойдя мясника сзади, швырнул еду в клетку. Расстиф ничего не заметил, поскольку в это время похотливо разглядывал женщину. Тоггор молниеносно схватил отвратительные объедки и, сунув их в рот, быстро задвигал жвалами.

Расстиф все-таки о чем-то догадался и с диким ревом опустил тяжеленный кулак-молот на данга, но не смог разбить голову горбуна, как ожидал. Женщина легко убрала пленника в сторону, а мужчина нанес продавцу животных резкий удар по запястью, отчего тот заорал от боли и ярости.

– Что вы делаете? – заорал Расстиф, набычившись так, что всем показалось, что он увеличился в размерах.

– Ничего.

– Ничего, говорите? Вы позволили этому мерзавцу отравить моего смукса, и это вы называете ничего?! О, пусть надзиратели решают, ничего это или нет!

Такого данг никак не ожидал. Что Расстиф позволяет себе так нарушать закон, было просто неслыханно. И все же торговец зверьми вновь ходил вокруг стола, подозрительно глядя то на спокойно стоящего космонавта, то на Тогтора, то на женщину, словно решил, что все они сговорились против него. Данг еще раз попытался вырваться из цепких пальцев женщины, которая привела его сюда, в шатер, но все его попытки не увенчались успехом.

– Цена за этого смукса объявлена, – ровно проговорила женщина. Расстиф криво ухмыльнулся, демонстрируя щербатые нечищенные зубы.

– Не та цена, чтобы принести вам удачу, джентльфем, – произнес он, по-крабьи отступая от людей и останавливаясь возле края стола так, что клетка с Тоггором оказалась между ними. Смукс доел почти сгнившую пищу, которую данг соскреб для него из давно использованного тюбика Е-рациона, и снова свернулся в шар, что было его единственным способом защиты, поскольку всего час тому назад Расстиф извлек из его когтей яд.

– На удачу я не слишком рассчитываю, – сказала женщина, выпрямившись так, что теперь она касалась данга лишь кончиками пальцев, но несмотря на легкость этого прикосновения, он все равно оставался в неволе. – К тому же, все имеет свою цену. Вы устраивали бои с этим смуксом десять, двадцать, тридцать раз, а между боями морили его голодом, чтобы он выходил на поединок тогда, когда вы пожелаете. И теперь жизненных сил в нем почти не осталось. Неужели вы предпочитаете убийство выгоде?

Темный язык данга облизал бледные губы.

– Тоггор, – проговорил он и осознал, что сказал это вслух только тогда, когда услышал себя.

Космонавт поднес запястье к лампе. В ее ровном свете проявилось окошечко расчетного устройства. Когда Расстиф увидел его, глаза у него странно заблестели. Все, что говорил пришелец, оказалось правдой. Смукс был – или остается – серьезным соперником, лучшим из всех, которых он когда-либо находил. Он хорошо помнил тот день, когда получил его из рук крепко подвыпившего члена экипажа корабля, который повысил цену на целый стеллар, поскольку хотел вернуться на корабль со смуксом, ибо тот приносил ему удачу. Но кто знал, сколько сможет прожить это существо? Расстиф был жаден, но обладал скрытым и очень коварным чутьем на все, что могло принести ему выгоду.

– Пришельцам с других миров нельзя играть в азартные игры, – сообщил он и по рассеянности потер запястье космонавта, а потом ударил ладонью по его руке.

– У нас есть лицензия на покупку, – вмешалась женщина. – Но мы не выбираем бойцов, а просто отбираем необычных животных.

Тут Расстиф широким жестом обвел остальные клетки, демонстрируя и других узников.

– Тогда выбирайте, джентльфем; у нас их тут полным-полно, как говорится, на любой вкус. Вот, взгляните, это – прыгун с Грогона, а вот вам – сухоязыкий сосун из Бейзила, а это…

– А откуда смукс, господин торговец? С какой планеты к вам поступил такой удачливый боец?

Расстиф повел жирными плечами.

– Кто знает? Когда-то он появился… а они поступают сюда очень редко. Честно скажу, таких мы продавали всего раз двенадцать. И, безусловно, эта тварь сама не готова сбежать на свою родную планету. Он сражается. Сражается, чтобы есть. Он спит. Он живет не очень хорошо, но никто не сможет обвинить Расстифа, что он грубо обращается с мыслящими существами. Так что, уверяю вас, у меня тут все в соответствии с официальными предписаниями, и если вам угодно, можете с ними ознакомиться. Вы найдете в этих предписаниях все, что вас интересует.

Данг мог бы возразить на это. Он единственный среди всех пленников Расстифа мог войти в контакт с Тоггором. Образец мышления Тоггора очень сильно отличался от его собственного, и проследить его мысли было очень сложно. Когда Тоггор пытался передать нечто более серьезное, нежели примитивные эмоциональные послания, он начинал раскачиваться из стороны в сторону. И еще данг не сомневался, что смукс обладает силой мысли намного большей, чем считал Расстиф.

Космонавт постучал по расчетному устройству указательным пальцем, и от этих щелчков существа в клетках беспокойно заерзали. Расстиф указал на свое расчетное устройство.

– Эта штука приводит его…

И тут женщина рассмеялась, и в ее смехе чувствовалось презрение.

– Эта штука приводит его в боевое состояние? Ну, и что дальше? Он ослабевает, не так ли? Кстати, это в последнем бою он лишился когтя?

Расстиф злобно прищурился. Он дерзко уставился на женщину, хотя, когда отвечал, то изо всех сил старался соблюдать вежливый тон.

– Что-то я не видел вас среди тех, кто делал ставки, джентльфем.

– И не увидите, – отозвалась она. – Но я говорю правду.

И снова Расстиф пожал плечами.

– Этот урод победил. И победит снова.

– Два стеллара, – решительно проговорил мужчина.

Данг глубоко вздохнул и вспотевшими липкими пальцами закрыл предательский рот. Два стеллара – немыслимое богатство в пристанищах отверженных, где находил себе убежище горбун.

– Два стеллара, гм… – Расстиф задумчиво проворачивал эти слова во рту, словно пробуя их на вкус. – Три. – Только сумасшедший идиот мог предложить такое – еще более повысить и без того чрезмерную цену.

– Не надо торговаться, – проговорила женщина, не повышая голоса. Она говорила спокойно, и в ее тоне не ощущалось ни грубости, ни угрозы. И все же данг съежился и низко втянул голову в плечи, чтобы не видеть ее лица. Хотя долгие годы горбун ускользал от угроз, которыми были полны его неприятные воспоминания, прежде он никогда еще не слышал такого тона. Кто же эта женщина? Наверняка какая-нибудь очень знатная дама, а ведь такие, как они даже и подумывают о путешествиях в подобную дыру. Безусловно, ее должны были принести сюда в паланкине на плечах слуги, и она должна была появиться в присутствии своей свиты. Так кто же она? Или что?

Ее приказ подействовал на Расстифа тотчас же, и он уронил кулаки на стол, а в глазах загорелись красные огоньки ярости. Данг ожидал от него глупого ора, чтобы оба убирались с глаз долой. Но он не проронил ни слова. Вместо этого его сальные маслянистые щеки вспыхнули, и он стал выглядеть так, будто подавился собственной слюной.

– Два стеллара, – повторил мужчина так же спокойно, как женщина, и чувствовалось, что его никто не принуждал вести себя подобным образом. Он тоже произнес это тоном, не допускающим возражений.

Расстиф издал звук, напоминающий гневное хрюканье, и его порозовевшие щеки побагровели. Он толкнул клетку с сидящим в ней смуксом, так что она заскользила по грязной и жирной столешнице и остановилась на самом ее крае.

– Два стеллара, – произнес он, как отрубил. С таким же успехом ему могли предложить всего лишь медяк.

Мужчина начал набирать на расчетном устройстве обговоренную сумму, переводя ее на счет Расстифа.

Клетка едва держалась на скользком краю стола. Казалось, еще мгновение, и она свалится на пол. Тощей лапкой данг схватил ее, а потом впервые горбун попытался мысленно связаться с Тоггором.

– Все хорошо. – Разумеется, любой будет намного лучше и добрее Расстифа, но это мысленное дополнительное обещание касалось женщины. Никто не смог бы солгать в мыслях так, как и в словах.

Женщина не пыталась взять клетку, как и не ослабляла хватку, сжимая в руке лохмотья данга. Вместо этого она плавно двинулась вперед, отчего данга развернуло, и он оказался у открытого входа в шатер. Затем они оба стояли в сумерках, а рядом с шатром чадило несколько факелов и ламп, создавая некоторое освещение, позволяющее разглядеть все вокруг.

Спустя некоторое время мужчина подошел к женщине.

– Какие-нибудь проблемы? – мысленно передала ему женщина, и данг без труда понял ее сообщение.

Мужчина не смог бы рассмеяться в этом мысленном разговоре, но в его ответе чувствовалась насмешка.

– Проблемы? Нет. Вероятно, он какое-то время будет озадачен, а потом поздравит себя с этой сделкой. А мне бы хотелось очистить все его логово.

– Думаешь освободить их?

Данг уловил не только слова, но и всю картину. Он словно наяву увидел перед собою лапы, ножки, как у насекомых, и щупальца, плетущие проволочную сетку, изготовляющие специальные ловушки для пополнения обитателей клеток, установленных в шатре.

– Так поторапливайтесь же – ну! Бегите же, малыши, бегите!

Данг почувствовал, как до его темной от грязи лапы кто-то дотронулся. Смукс высунул передние лапы через проволочную сетку, но тотчас же был пойман ловушкой, установленной в клетке. Как и все, находящиеся в шатре, Тоггор уловил послание и воспринял обещание за приказ.

Тяжело дыша, данг прижал к себе клетку. Но было уже поздно. Тогтор высвободился и, бросившись горбуну на грудь, вцепился всеми четырьмя коготками в его лохмотья. Данг выронил клетку, потом едва не упал, спотыкнувшись об нее – если бы сильная рука не ухватила его за костлявое плечо и не поставила на ноги так, что его крошечная фигурка вновь обрела равновесие.

Данг держал Тоггора в ладонях, даже не опасаясь быть пораненным его острыми когтями, поскольку смукс уютно устроился внутри, словно это были не ладони, а теплое безопасное гнездышко. Потом данг с трудом повернул руки к мужчине, такому высокому по сравнению с ним, что дангу пришлось болезненно вытянуть шею, чтобы увидеть его лицо, когда он протягивал Тоггора человеку, заплатившего за смукса такую баснословную цену.

– Держи его осторожно, малыш. Нам нужно дойти поскорее, чтобы мы могли накормить его, ведь он все еще страдает от голода и жажды. И… – мысленное послание вдруг стало таким ласковым и нежным, что данг изумился, ибо с ним впервые в жизни разговаривали так. – И сделай это, пожалуйста.

Поэтому он, всегда старавшийся держаться в тени, теперь двинулся вперед, выпрямив свое изувеченное тело, насколько можно. В руке он держал друга, а по обеим сторонам шли незнакомцы. И данг гордился своей миссией, словно он был таким же высоким, статным и красивым, как его спутники. Это кажется невероятным, но было истинной правдой!