Текст книги "Угрюмый дудочник"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

14

В хоппере было четыре пассажира, один из них – пленник. Он находился на сидении пилота и был одет в комбинезон поселенца. За ним сидел человек в мундире беженца с лазером в руке. Нетрудно было догадаться, что он целился в пилота, когда наступил конец. Остальные двое также были в мундирах. Мне не хочется вспоминать следующий час. Копать могилу было нечем. Я мог только прикрыть их землей. Сделав это, я убедился, что хоппер в порядке. Можно только гадать, куда они направлялись. Может, за горы, а может, в Батт – в этом направлении других населенных пунктов не было. Но уже некоторое время все они мертвы.

Наконец я смог взлететь и направиться к нашему убежищу. Машина была в хорошем состоянии, даже лучше, чем наши в Кинвете. Я убедился в этом, проверив, как она реагирует на команды. Хоппер был на ручном управлении, а не на автопилоте, поэтому я не мог определить, откуда и куда он летел. Уже в сумерках я сел на небольшую поляну. И был доволен, не увидев никого из детей, когда выбрался из кабины.

– Домой! – это Аннет ласково провела рукой по корпусу хоппера. – Мы можем лететь домой!

– Еще нет.

– Как это нет? – сердито спросила она. – Нам нужно лететь в Кинвет, узнать, что там произошло.

– Я знаю, что произошло, по крайней мере частично, – ответил я ей и всем им: чем скорее они привыкнут к необходимой осторожности, тем лучше. – В хоппере был пленник и охрана. Пленник – наш поселенец, охрана – беженцы.

– Кто он? – спросила Аннет.

Я покачал головой.

– Я его не знаю.

К моему облегчению, она оставила эту тему, спросив:

– Куда же, если не домой?

– В Батт. Помнишь комнату связи?

Это была единственная приманка, с помощью которой я мог получить ее согласие. Будет ли она спорить? Скажет, что до сих пор коммуникаторы не дали ничего? И если она будет продолжать настаивать на возвращении в Кинвет, достаточно ли моего авторитета, чтобы отказать ей? Мы никогда с ней не расходились во мнениях окончательно, а сейчас это было бы хуже всего.

– В Батт, – повторила она и замолчала, как бы обдумывая сказанное.

– Это лучшее убежище. Мы еще не знаем всех его возможностей. Лугард говорил, что его защиту преодолеть невозможно.

– Защиту от кого? – горько спросила она. – Пока нет никакой угрозы для нас… здесь. И мы должны знать…

– Да…

Она, должно быть, поняла мою мысль и значение быстрого взгляда, брошенного на детей. На мгновение она как будто испугалась, потом, очевидно, чувствуя свою вину, сдалась.

– Значит, Батт. Полетим вечером?

– Завтра рано утром.

Я не собирался действовать неосторожно. Если Батт занят искателями сокровищ, он может оказаться змеиным гнездом. И мы провели вторую ночь в голой хижине. Но нам повезло – есть хоппер, не нужно готовиться к опасностям лавовой страны. Я проверил коммуникатор хоппера. Он работал. Но я не пытался вызывать, только слушал. И ничего не услышал.

Утром, на рассвете, мы забрались в кабину. Как и в машине, нам было тесно, но мы все равно были счастливы. Подбадривала знакомая обстановка. Я наметил курс – прямую линию на Батт. Пролетая над лавой, я мысленно благодарил судьбу за то, что нам не нужно преодолевать эту местность пешком. Когда мы двигались к пещере, то нас вел Лугард и вел по уже известному пути. А теперь, глядя на изломанную растрескавшуюся местность, я понимал, что мы могли бы заблудиться и остаться здесь навсегда. Незадолго до полудня мы достигли Батта. Аннет, сидя рядом со мной, наблюдала в приборы. На небе ни одного флиттера, никаких шумов. Взглянув вниз, она сообщила, что посадочная площадка свободна.

Я удивился.

– Хоппер, в котором мы прилетели…

Когда это было? Сколько дней назад? Из-за наших подземных приключений я потерял счет дням.

– Да! – Это и ей пришло в голову. – Где же он? Захвачен мародерами, пришедшими после нас?

Лугард закрыл вход в крепость. Если он включил и защиту, мы не сможем попасть внутрь. Значит, у нас не будет безопасной базы. Я подумал: как глупо, что еще в пещере я не отыскал металлическую пластинку, открывавшую вход в крепость.

Но тут Аннет сообщила, что вход открыт. Одним препятствием меньше! Однако я не посадил хоппер перед входом, а, используя все свое умение, сел на крышу. Возможно, в двери ловушка. Нужно избежать ее. Включив магнитные крепления колес, я со станнером наготове выскочил из кабины. Слышался легкий шум ветра среди странно выточенных скал, солнце обрушило свой жар мне на голову и плечи. Я тут же почувствовал, что одежда, пригодная в горах, не годится в лавовой местности. Я подошел к входу в сторожевую башню. Аннет заняла мое место у руля, и я взял с нее слово, что при любой неожиданности она взлетит, даже если я не успею вернуться.

Странно было шаг за шагом спускаться в спокойную тишину Батта. Тишина подавляла – каждый неосторожный шаг мог вызвать катастрофу. Я часто останавливался и прислушивался, но ничего не слышал. Внутри даже шум ветра стих. Я спускался все ниже и ниже, пока не оказался в главном зале, откуда видны были комната связи, гравитационный лифт и столовая, где мы ели так давно. Никого я не встретил. В столовой я впервые нашел доказательство того, что Батт посещали. Как и на складах Фихолма, тут были следы торопливого обыска, хотя бессмысленных разрушений я не видел. Запас продуктов не уменьшился.

Следующая цель – комната связи. Тут беспорядка не было, и я не мог сказать, включали ли коммуникатор. Сам я не пытался это сделать. Подбежав к главному входу, я понял, что его открывали лазером и поэтому он снова не закрылся. Это нанесло удар по моим надеждам на безопасную базу, но этим мы займемся позже. В крепости никого не было. По моему сигналу все вышли из хоппера, и мы вступили в Батт. Два дня мы работали, превращая его в крепость, какая была нам нужна. Я думал, Аннет станет возражать против ненужной траты времени. К моему удивлению, этого не произошло, хотя она посидела в комнате связи. Не сомневаюсь, она пыталась поймать какую-нибудь передачу.

Гравитационный лифт работал, хотя я ему не доверял. Мы нашли второй вход в подземный этаж крепости. Я искал его, потому что знал: машины, которыми пользовался Лугард, доставлены не в лифте. Из подземного склада открывался выход в одно из лавовых ущелий. Мы испытывали механизмы, пока не нашли один, который, вероятно, использовался, когда закрывали вход в пещеры. На нем был установлен лазер. С большим трудом его можно было перетащить для защиты входа в Батт. Прожженную лазером главную дверь мы завалили, чем могли, затем с помощью лазера сплавили в единую пробку – теперь здесь была непроходимая стена. Входа с поверхности больше не было – только через крышу или через лавовое ущелье. Потребовалось бы массированное нападение, чтобы проникнуть внутрь. На складе оказалось множество припасов, в течение долгого времени мы ни в чем не будем нуждаться. На третью ночь я лежал в изнеможении, но с чувством безопасности, какого не испытывал с момента начала всех наших злоключений. Впрочем, долго наслаждаться этим чувством не пришлось. Подошла Аннет.

– Кинвет!

Она произнесла только одно слово, но с решимостью, в которой звучали и обещание, и угроза. И добавила:

– Я ничего не поймала – мы должны знать.

Конечно, она права. Но как мне хотелось теперь, когда мы близки к разгадке, оттянуть ее.

Видя мои колебания, Аннет добавила:

– Если ты не пойдешь, пойду я… даже в одиночку.

И я знал, что она выполнит свое обещание.

– Пойду.

Чувство безопасности исчезло. Как кратковременно оно было! Как будто на меня снова взвалили тяжесть, от которой я освободился.

– Если… если случилось худшее, – она смотрела не на меня, а куда-то вдаль, как будто не хотела, чтобы я заглянул ей в глаза, – есть порт и сигнал.

– Знаешь, Аннет, этот сигнал…

– Да, на него могут ответить через много лет! – В ней проглянула прежняя несговорчивая Аннет. – Но это шанс, которого мы не можем упустить. Кинвет и затем, если необходимо, порт. Но, Вир, не ходи один.

– Ты не пойдешь, – возразил я.

– Не я, – к моему облегчению, согласилась она. – Но мы должны быть уверены в Кинвете, в портовом сигнале. Двое лучше одного. Тед…

– Но…

– Я знаю. Ты считаешь его старшим после себя, своим наследником, что ли. Конечно, он не Вир Коллис, как ты не Грисс Лугард. Но ты должен взять его именно по той причине, по какой хочешь оставить. Он следующий за тобой, лучший из нас.

Подумав, я решил, что она права, хотя не хотелось этого признавать. У Теда есть качества, которые позволят ему решить необходимую задачу, если со мной что-то случится. И то, что Аннет предвидела такую возможность, значило, что у нее нет прежней надежды, заставлявшей ее так упорно стремиться в Кинвет. Но я ни о чем ее не спрашивал: об этом лучше не говорить. Я потратил еще день, чтобы убедиться, что Батт готов к защите. Аннет была этим недовольна. Затем мы ушли пешком – в этом я Аннет не уступил. Хоппер – последнее средство спасения для оставшихся в Батте. К тому же я считал, что лучше двигаться скрытно, хотя это удлинит путь. Лучшая наша защита – не попадаться на глаза.

Тропа, ведущая к Батту, сильно заросла. Ею не пользовались десять лет, все передвижение осуществлялось во флиттерах и хопперах. Но она достаточно заметна, заблудиться невозможно. С собой мы взяли легкие рюкзаки и станнеры с запасными зарядами. Я обыскал всю крепость в надежде найти более мощное оружие. Но, как и на пещерной базе, его не было: должно быть, унесли с собой уходившие войска. Последним моим делом в Батте было снять лазер, которым мы заварили дверь, с большими усилиями перетащить его на крышу и закрепить для обороны. Не думаю, чтобы это понравилось Аннет; вряд ли она станет им пользоваться, даже в чрезвычайных обстоятельствах. Впрочем, кто знает, как поведет себя человек, глядящий в лицо смерти?

Мы шли по дикой местности, почти такой же запущенной, как в заповеднике, но к полудню встретили одинокую ферму. Здесь еще одна трагедия. Как и на станции мутантов, в загонах оставался скот. Животные почти все погибли. Мы освободили двух еще живых тягловых животных – они съели всю траву в своих загонах, – накормили, напоили их и выпустили на волю. Я подумал, что если на обратном пути найдем, хорошо бы прихватить их с собой.

Что же касается мелкого скота и птицы, им уже нельзя было помочь. Дом был пуст, и мы не знали, что случилось с хозяином и его семьей. Грабители в доме не побывали. Мрачное начало, у которого нет и не может быть светлого конца. Мы поплелись дальше, придерживаясь, насколько можно, дороги. Она нужна была нам, как связь с безопасным прошлым, с цивилизацией Бельтана.

Мы почти не разговаривали, пока Тед не выпалил:

– Ты думаешь, все… все погибли, Вир?

– Возможно.

– Беженцы тоже?

– Те, что в хоппере, были мертвы. Наверно, высвободили нечто, с чем не справились.

Тед остановился и посмотрел мне в глаза.

– Нам лучше… все узнать?

– Придется.

Положение Теда в Кинвете было почти таким же, как мое. Его родители погибли в неудачном лабораторном эксперименте, воспитывался он в семье Дрексов, родственников отца. Близких не потерял, но это не значит, что он был так же далек ото всех, как я. Он ведь не относился к семье работника службы безопасности.

– Ты прав, – неохотно согласился он. – И что же мы будем делать, если это правда? Да, знаю, включим портовой сигнал. Кто знает, когда его услышат?

– Корабельный закон, – коротко ответил я.

– Корабельный закон? – повторил он. Потом понял. – А, ты имеешь в виду правило космических кораблей. Создадим колонию, как если бы высадились на необитаемой планете. Но мы ведь не уцелевшие после кораблекрушения.

– Очень похоже на то. И у нас для начала есть больше, чем у переживших кораблекрушение. Нам принадлежит все, что здесь осталось. Это наше – без всякого сомнения.

– Машины не будут работать вечно. Большинство из них мы даже не сможем обслуживать. А когда все остановится…

Да, мы будем предоставлены сами себе. Надо закрепиться до того, как остановятся машины. Это значило заглядывать на годы вперед, а я все еще не хотел – пока не припрет. Думаю, Теду такие мысли нравились не больше, чем мне. Он замолчал. До конца дня мы говорили немного и только о том, что встречалось по пути. Мы заночевали у ручья в небольшой роще. Костра не разводили. Дежурили по очереди, утром съели чрезвычайный рацион и отправились дальше.

К полудню мы подошли к знакомым полям. Скот бесцельно бродил на свободе. Несколько животных с жалобными криками пошли за ними, но мы прогнали их, так как не хотели привлекать к себе внимания.

И вот мы в Кинвете – в том, что когда-то было Кинветом. На лентах я видел картины военных разрушений на других мирах, но значили они для меня не больше, чем художественные или исторические ленты, – на них события, которые прямо тебя не затрагивают. И то, что я увидел здесь, подействовало, как удар в лицо. Обгорелая изрытая земля, остатки домов и лабораторий, которые мы знали всю жизнь. Ни один ориентир не остался цел, чтобы напомнить о поселке. Как будто все, сделанное людьми, раздавили ударом гигантского кулака.

– Нет! – у Теда вырвался стон. Он не побежал туда, в зону разрушений; смотрел на меня с искаженным лицом.

– Что…

– Должно быть, это мы слышали в пещерах.

– Но почему?

– Вероятно, мы никогда не узнаем.

– Я… я… – он размахивал станнером, как будто это был бластер, а перед нами – преступники, совершившие это.

– Побереги заряды… они нам еще понадобятся.

Обещание возмездия на него подействовало.

– Куда теперь?

– В порт.

Но я не надеялся, что там лучше. Мы собирались остановиться в Кинвете, но теперь даже близко к нему не хотелось подходить. Мы пошли быстрее, чем раньше, стараясь как можно дальше уйти от этого страшного места. Уже давно стемнело, когда мы заночевали в сарае на краю поля – в нем обычно хранили урожай. Между Кинветом и портом почти сплошь возделанные земли. Наступала пора уборки урожая. Жатва уже началась, потому что на некоторых полях мы видели только стерню, хотя нигде не было ни мешков с зерном, ни полевых роботов. Вероятно, нам придется позаботиться об урожае. Тут слишком много его для нашей маленькой группы, но я не мог допустить, чтобы он погиб. С начала войны нас приучили беречь каждое зернышко.

На следующее утро мы подошли к окраинам Итхолма. Возможно, поселок не пострадал, как Кинвет, но в пещерах мы ощутили не один бомбовый удар. На обратном пути можно заглянуть и в Итхолм, и в Хайсекс, но сейчас важнее порт. Мне показалось, что если кто-то выживет, то он будет в порту.

Мы шли быстрым шагом, которому учат рейнджеров. Переход, отдых, опять переход – рейнджеры переняли эту манеру у службы безопасности. Это самый быстрый способ передвижения пешком, а полями так можно идти долго. Но мы были еще за пределами порта, когда увидели две металлические колонны, устремленные в небо.

– Корабли! – воскликнул Тед.

– Тише!

Я схватил его за руку и потянул в кусты, отделявшие одно поле от другого. Теперь нужна вся скрытность и хитрость. Несомненно, не правительственные корабли, но и не корабли вольных торговцев – эти могли приземлиться, только если их заставили.

– Патруль? – не утверждение, а вопрос.

Теперь мы крались, перебегая от одного укрытия к другому. Может, мы ошибаемся: поселенцы подали сигнал, и корабли прилетели на выручку. Если так, мы в безопасности. Но я решил ничего не принимать на веру. У ворот, ведущих в порт, следы беспорядка и борьбы. Следы огня, расплавленные участки – здесь использовали лазер. Мы миновали разбитые хопперы, флиттер, ударившийся о крышу дома. Но ни звука, ни следа живого. Наконец мы добрались до ворот и скорчились за хоппером, искореженным лазером. Я достал бинокль.

Корабли долго находились в космосе – это было видно по состоянию их бортов. Ближний к нам больше не поднимется. Его дюзы сильно изувечены. Я удивился мастерству пилота, посадившего корабль с такими дюзами. Он, должно быть, сам потерял речь от такой удачи. На обоих кораблях полустертые надписи. Какие-то вооруженные силы. Корабль беженцев здесь не приземлялся – но, может, это те два, что последовали за ним и требовали тех же условий? Люки открыты, трапы спущены, но ничего не движется. Я бросил взгляд на один трап, долго смотрел на него, потом поднялся.

– Что, Вир?

– На трапе мертвец. Думаю, можно не бояться кораблей. Пошли в здание порта.

Мы не приближались к кораблям, но достаточно приободрились, чтобы в открытую пройти по полю к зданию администрации. Мягкие подошвы наших лесных ботинок не производили никакого шума в залах, где недавно стучали космические сапоги. Здесь были следы запустения еще до катастрофы – закрытые двери, секции зала, где уже давно никто не ждал разгрузки, не собирались инопланетные пассажиры – так было уже много лет. Терминал напоминал памятник – не мертвому герою, а мертвому образу жизни. Я обнаружил, что дрожу, несмотря на удушливую жару. Наша первая цель – центр связи. Здесь царил дикий беспорядок. Все свидетельствовало о схватке. Приборы изрублены лазерными лучами, на полу засохшая кровь. Видны были и попытки восстановить центр. На одном столе лежали инструменты, проводка обнажена. Думаю, это передатчик сигналов кораблям на орбите.

Но ремонт едва начался, и даже если бы я мог, я не знал, как его продолжить. То, что мы искали, находилось дальше, в небольшой комнате. Перешагивая через обломки, мы пошли туда. Дверь сопротивлялась, пришлось нам обоим нажать изо всех сил. Она заскрипела и открылась. За ней, на помосте, находился космический маяк – когда-то находился! Осталась же от него масса расплавленного металла, вряд ли нужного кому-нибудь на Бельтане.

– Нет маяка, – после долгого молчания сказал Тед. – Здесь тоже сражались.

– Кто-то, наверно, хотел включить его, но был пойман…

Хоть я и не верил в помощь из космоса, но теперь ощутил утрату; все вокруг будто потемнело; разорвалась последняя нить, связывавшая нас с прошлым миром. Я повернулся и, так как Тед не сразу пошел за мной, а продолжал смотреть на оплавленную глыбу, положил руку ему на плечо.

– Идем. Сейчас это бесполезно. Есть еще одно место в здании, куда я должен зайти. Тоже не за помощью, а за ответом на вопрос. Но этот ответ мне нужен.

Здесь должен быть ключ к происшедшему. Сюда отовсюду ежедневно приходили рапорты, и хранились они в памяти компьютера. Если он не уничтожен, можно найти самые последние сообщения и узнать, что произошло. Я сказал об этом Теду, и мы, минуя разрушенный центр связи, побрели в поисках банка данных Бельтана.

15

Я ожидал увидеть и компьютер разрушенным, но нет: либо схватки здесь не было, либо никого не интересовали записи. Подойдя к контрольному пульту в центре комнаты, я принялся изучать кнопки на панели. Переднюю стену занимал экран, он давал визуальные ответы на вопросы. А в стены встроены реле, содержащие не только полную историю планеты от Первой Посадки, но и доклады всех лабораторий. Большинство из них закрыты, а код доступа к информации мне не известен. Я заколебался. Какая комбинация выдаст нам сведения о происшедшем в последние дни? За неимением лучшего набрал ключевое слово «беженцы»: ведь именно прибытие первого корабля беженцев вызвало все последующие события.

– Четвертый день, шестой месяц, сто пятый год после Первой Посадки…

Запись неожиданно громко прозвучала в помещении; я уменьшил громкость. Продолжалось перечисление фактов – корабль беженцев запросил разрешение на посадку, она разрешена на севере. Было добавлено несколько данных о новом поселке. Затем говорилось о появлении новых кораблей, опять просьбы о посадке, встреча между представителями кораблей и Комитетом, решение о всеобщем голосовании. Пока что все это мы знали. Но дальше начиналось неизвестное. Я наклонился вперед, слушая, что было дальше.

– Двенадцатый день, седьмой месяц, сто пятый год после Первой Посадки. Всеобщим голосованием решено разрешить посадку еще двум кораблям, при условии что их больше не будет. Результаты голосования: 1200 на 600.

Голос замолк. Похоже, это все, что хранится в памяти компьютера о беженцах. Можно поискать в другом месте… Я снова набрал код и ждал.

Ответ был закодирован – серия чисел и упоминаний, понятных только тому, кто составлял код. Так продолжалось некоторое время, затем…

– Сектор четыре – пять. Рано утром прибыл отряд беженцев. Просят медицинскую помощь. Силой захватили доктора Ремерса. Оставили охрану. Убиты Лойенс и Меттокс. Лаборатория Райтокс разграблена. Большая часть персонала под стражей. Предупреждение: они захватили отчеты о старых экспериментах…

Опять последовал код – серия чисел. Я на всякий случай запоминал их, сделав знак Теду. Он кивнул, губы его зашевелились: он тоже старался запомнить. Голос оборвался внезапно, и мы услышали шорох перематывающейся ленты.

– 6-С-Р-Т-ТЕКС-РУ-903, – повторил я.

– Да, – согласился Тед.

Оставалось проверить, имеется ли информация, соответствующая этому коду. Я набрал команду.

– Закрытая информация, – послышался голос, на табло вспыхнул красный сигнал. Я знал, что в помещениях, некогда занятых службой безопасности, звучит сигнал тревоги. Но теперь никто на него не ответит, не прибежит охрана для проверки.

Дав сигнал предупреждения, машина готова была выдавать информацию. Большей частью это были непонятные нам формулы, но потом послышалась обычная речь:

– Высоколетучее. Нестабильно. Не рекомендуется к использованию. Результаты испытаний. Возможности заражения: действует в течение сорока восьми часов. Никаких симптомов, кроме легкой головной боли. Вызывает мозговое кровотечение. Передается, пока жив зараженный; может передаваться только от живого к живому. Уничтожает только разумную жизнь до уровня… – Еще серия чисел, затем: – Информация закрыта, пятый уровень, двойной код. Мы уничтожаем все, кроме основной формулы, которая кодируется…

Конец. Тед придвинулся ближе, глядя на табло.

– Они, должно быть, нашли эту формулу. Но зачем?

– Лугард боялся этого.

Я рассказал Теду, что говорил Лугард о пиратских флотах, использующих биологическое оружие. Похоже, однако, что оружие вышло из-под контроля.

– Они его использовали, и все просто… умерли…

Думаю, что хотя Тед видел Кинвет и порт, в глубине души он не верил в конец Бельтана.

– Наверно, мы никогда не узнаем, что произошло, – сказал я, включая опять запись ежедневных событий.

Было еще два сообщения: одно из Хайсекса, второе из Кинвета, последнее было прервано на полуслове, хотя в нем не содержалось и намека на опасность.

Вот и все. Возможно, когда-нибудь мы вернемся сюда, попытаемся расшифровать коды или как-нибудь иначе добраться до банков данных. Сейчас на это нет времени. Я медленно встал, переводя взгляд с одной стены на другую. Огромное богатство знаний скрывается за ними, но большей частью это специальные сведения, они нам сейчас не помогут. Но есть еще кое-что… Я бывал тут несколько раз с поручениями и знал, чего хочу и где это находится. Подойдя к дальней стене, я набрал серию цифр. Послышались щелчки реле, и из углубления выпали две ленты Зексро. Я подобрал их и хотел уже уходить, когда послышался еще один, более громкий щелчок.

– Пожалуйста, подпишитесь. Все требования на ленты должны быть подписаны.

Тед издал приглушенный звук – полусмех, полуплач. Это говорило о состоянии его ума. Но я повернулся и вставил большой палец в щель для снятия отпечатка, назвал себя, сказал, что я из Кинвета по официальной надобности.

– Прекрати! – я схватил Теда за плечо и сильно потряс его.

– Подпись… – повторял он. – Подпись! Как будто ничего не случилось и ты пришел за припасами.

– Да!

Меня тоже поразило равнодушие программы. Планета умерла или умирает, а машина требует подпись, чтобы выдать две катушки ленты. Нам это внезапно напомнило весь окружающий ужас. Мы повернулись и побежали – прочь от этой неоконченной, а может, уже кончившейся, истории, побежали по коридорам, по залам, прочь из здания, на поле, где молчаливые мертвые корабли указывали на звезды, от которых мы, возможно, навсегда отрезаны. Снаружи чувства, охватившие нас в здании порта, слегка рассеялись. Солнце светило, дул прохладный ветер, мы вновь поверили, что живы. Хотя главная цель, ради которой мы пришли в порт, не выполнена, есть многое другое, что может оказаться полезным. Я решил посмотреть, что можно будет постепенно переместить в Батт. А если удастся найти флиттер в рабочем состоянии, нам вообще повезет. Легче было бы разойтись, действовать поодиночке и встретиться в условном месте, но мы не хотели этого. Не хватало решимости бродить в одиночку по городу, населенному мертвецами.

То, что нам нужно, может находиться лишь в нескольких местах – в парке для действующего транспорта, в пакгаузе инопланетной техники (впрочем он, вероятно, пуст), в мастерской, где ремонтировали транспорт, и на общем складе. Я перечислил эти места, Тед согласился. Но остатка дня на поиски не хватит, и мы решили переночевать в пакгаузе. Заходить в жилые дома не хотелось.

Машинный парк нас разочаровал. Как и в Фихолме, здесь большинство флиттеров и хопперов было методично уничтожено. Один или два уцелевших нуждались в ремонте. Впрочем, я решил, что со временем мы сможем привести их в рабочее состояние. Больше всего угнетала тишина. Да, шелестел ветер, мы слышали крики птиц (слишком много птиц для населенного места), время от времени – шаги животных. Но нам все время хотелось оглянуться. Странное чувство, как будто из комнаты, в которую мы вошли, люди только что вышли; кто-то исчез за углом за секунду до нашего появления. Напряжение росло, пока Тед не выразил его в словах:

– Они здесь! – это был не вопрос, а утверждение.

– Нет, мы ведь никого не видели. Но я тоже чувствовал, будто за нами следят. Неужели это потому, что здесь много мертвецов? После парка мы осмотрели пакгаузы, где разгружались корабли. Я смутно помню, как мальчишкой приходил сюда с отцом. Тогда это было шумное место. Одновременно разгружались четыре – пять кораблей, привозили технику, увозили продукты, произведенные в наших лабораториях; все здание было забито грузами. Теперь оно пустовало. В дальнем конце – несколько тюков. Мы пошли туда. В помещении было темно. И даже шелест наших шагов звучал здесь слишком громко.

– Грабители… – вдруг сказал Тед.

Он был прав. Остатки иноземных грузов разграблены. Мы увидели разбитые ящики, перевернутые тюки и опять бессмысленное уничтожение ненужного. Тщательный осмотр помог бы отыскать что-нибудь полезное, но транспорта у нас не было, а в рюкзаки мы намерены были класть только самое необходимое.

– Склад, – я перешел к следующему пункту своего перечня.

– Там то же самое, – ответил Тед. – Нам нужно продовольствие…

И снова он прав. Я вспомнил, что завтракали мы давно. Зайдя в помещение, где вели переговоры таможенники и суперкарго, мы осмотрелись. В комнате две двери: одна, через которую мы вошли, вела в обширную пустоту пакгауза, другая – на улицу. Я открыл ее и выглянул – тишина. Закрывая эту дверь, опустил палец в кодовый замок. Не знаю почему, но после этого стало спокойнее. Мы нашли небольшую плиту. Очевидно, на ней кипятили кофе. А Тед, заглянув в ящик, обнаружил там банку с кофе и множество чашек. Должно быть, держали для официальных посетителей: на чашках были гербы всех поселков.

Я заметил, что Тед выбрал чашки мало знакомых нам поселений – они находились за горами. Я отмерил порцию кофе и поставил кофеварку на плиту. Хорошо заниматься чем-то привычным. Сидя в ожидании кофе по обе стороны письменного стола, мы старались не смотреть друг на друга.

– Что теперь? – первым нарушил молчание Тед.

– Вернемся в Батт.

– Ты думаешь, мы… мы здесь одни?

– Может, кто-то остался на севере, но сомневаюсь. Они тоже прибыли бы в порт.

– А беженцы?

– Тоже были бы здесь, у кораблей – если бы выжили.

– Наверное, ты прав. – Он через плечо оглянулся на дверь в пакгауз, которую мы оставили полуоткрытой. – Не могу подавить чувство, что тут кто-то есть. – Он заговорил быстрее. – И не хочу встретиться с этим.

Он отхлебнул кофе, продолжая прислушиваться. Я знал, что он имеет в виду.

Мы разложили одеяла на полу – жесткая постель, но нам подходит: здесь по крайней мере нет «привидений». Конечно, в порту отыскались бы более удобные постели, но в эту ночь они не для нас.

Хотя ничего не говорило о необходимости дежурства, мы все же решили спать по очереди. Теду выпало дежурить первым, и я завернулся в одеяла. Мы выключили свет, предпочитая полутьму: из пакгауза пробивалось освещение. Я думал, что не усну, однако уснул сразу же – и проснулся от прикосновения Теда. Рукой он зажимал мне рот, требуя тишины. Проснувшись окончательно, я тоже услышал это. В пакгаузе звучали шаги, и только космические сапоги могли произвести такой стук. Один человек… нет… кажется, я слышу шаги еще двоих. Тед прошептал мне на ухо:

– Они пришли с поля. Я слышал, как там сел флиттер.

Мы подкрались к двери и заглянули в пакгауз. В дальнем конце, где лежал разграбленный груз, светил фонарь. Мы увидели там две фигуры. Итак, мы не одни… Тед снова прошептал:

– Думаешь, они ищут нас? Знают, что мы здесь?

– Нет… Иначе они напали бы, – ответил я. – У них преимущество в оружии, они без труда захватили бы нас.

Похоже, они что-то искали в разбитых контейнерах. Действовали торопливо, как будто их поджимало время или что-то пугало.

Если они заражены вирусом, то это ходячие мертвецы. Они об этом знают

– видели другие жертвы. И они для нас большая угроза, чем если бы охотились за нами с лазерами.

– Собираемся и уходим, – прошептал я. – Не оставляй ничего, что выдало бы наше присутствие.

Мы стали осторожно собираться. Тед поставил чашки в ящик, я закрыл плиту в шкаф. Мы не осмеливались зажигать свет, но мне показалось, что поверхностный взгляд не обнаружит следов нашего присутствия. Я открыл наружную дверь, и мы выскользнули на улицу. Когда мы уже поверили, что благополучно ускользнули, сзади послышался крик. Мы уже на квартал ушли от пакгауза, и теперь нам оставалось обогнуть посадочное поле и выйти за город.

– Лазеры! – предупредил я Теда, и мы укрылись в подъезде дома.

Дверь подалась, и мы чуть не упали в прихожую. Я мгновенно закрыл дверь. Ее легко прожечь, но даже для этого нужно время. Тед споткнулся обо что-то в темноте и чуть не упал. Он дико закричал и метнулся мимо меня внутрь. Я на мгновение зажег фонарь, взглянул – и так же быстро побежал за ним.

Прихожая заканчивалась гравилифтом, но я свернул в дверь налево и потянул за собой Теда. Мой выбор был вознагражден – большое окно. Оно открыто, и нам потребовались считанные секунды, чтобы вылезть через него в сад, чуть ли не в садовый пруд. Садик окружен виноградником, таким густым, что только лазер мог прорезать эту стену. Но сила страха и отвращения была такова, что мы, не обращая внимания на царапины и уколы, взобрались на ограду и через нее вывалились наружу – снова на улицу. И снова услышали отдаленные крики – скорее не сигналы тревоги, а вопросы. Они считают, что мы из их отряда? Если так, почему мы бежали – или с началом эпидемии люди стали бояться друг друга?