Текст книги "Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Джойсан:

После того как пришли вести из Ульмсдейла, мои планы на будущее изменились. Было решено, что в этом году я не поеду к своему жениху, как было условлено ранее, а подожду более спокойного времени. Ведь если по Ульмсдейлу так нагло бродят шпионы врага, значит не за горами нападение главных сил. Мой дядя послал с Яго письмо с этим решением. Так как ни от Лорда Ульрука, ни от лорда Керована не пришло возражений, мы решили, что они согласились. После этого мой дядя долго совещался со своими соратниками, а потом послал послов в Тревампер и другие долины, где жили наши родственники или ближайшие друзья.

Наступило беспокойное время. Мы поспешно убирали урожай, запасали громадные количества сушеных фруктов, коптили и солили мясо – как будто тень голодного года нависла над нашей страной. На следующее лето дядя приказал расширить посевные площади. Погода была такой же неустойчивой, как и наше будущее. Частенько разыгрывались свирепые бури. Несколько раз размывались дороги и мы оказывались в полной изоляции до окончания ремонта путей.

До нас доходили редкие новости, только когда приезжал какой-нибудь посланец от соседей. Шпионов в Ульме больше не видели, но с юга приходили слухи о каких-то кораблях, которые не заходили в гавани, а курсировали вдоль побережья. Затем они исчезли и длительное время никаких тревожных слухов не появлялось. Мы понемногу стали успокаиваться. Но мне казалось, что дядя опасается самого худшего. Он послал своего маршала в Тревампер, чтобы тот привез оттуда металл Пустыни, а кузнецу дал приказ изготавливать новое оружие и ремонтировать старое. К моему удивлению, он приказал снять с меня мерку и сделать для меня кольчугу.

Когда дама Мат выразила протест, дядя угрюмо взглянул на нее. Он давно уже не был в хорошем расположении духа.

– Успокойся, сестра. Я бы сделал то же самое и для тебя, но уверен, что ты не станешь ее носить. Выслушайте меня внимательно. Я уверен, что впереди нас ждут тяжелые времена, каких у нас еще не бывало. Если на наши берега высадится армия завоевателей, они будут поодиночке разбивать твердыни наших лордов. Они пойдут от дороги к дороге, от долины к долине. Следовательно…

Дама Мат глубоко вздохнула. Негодование ее испарилось и на лице появилось выражение, которого я не смогла прочесть.

– Пиарт… значит… значит ты… – она не закончила, но от ее слов меня тугими кольцами стянул страх.

– Снилось ли мне? Да, Мат… один раз…

– Дух Пламени, защити нас! – руки ее пробежали по серебряным четкам, а губы зашептали молитвы, которым она обучилась в Монастыре.

– Как мне и было обещано, – он взглянул на нее, – я видел сон… первый.

– Выходит, будут еще два, – ее голова поднялась, а губы плотно сжались. – Жаль, что в Предупреждении ничего не говорится о сроках.

– Не знаю хорошо или плохо, что есть Предупреждение, – вырвалось у него. – Что лучше, знать, что впереди тьма и вечно жить в ее ожидании, или же ничего не знать и встретить катастрофу без Предупреждения? Лично я предпочитаю знать. Мы можем удержать Икринт, если они придут по реке или со стороны гор. – Он передернул плечами. – Мы должны быть готовы к бегству не на южное побережье, а в Норсдейл или даже в Пустыню.

– Но ведь кроме шпионов еще никто не приходил.

– Они придут, Мат, в этом нет сомнений. Они придут!

Когда мы с дамой Мат вернулись к себе, я осмелилась задать вопрос:

– Что это за сон, о котором упоминал дядя?

Она стояла у окна и смотрела вдаль невидящим взглядом. Услышав меня, она повернулась.

– Сон? – сперва мне показалось, что она не желает отвечать. Ее пальцы быстро перебирали четки, как будто она пыталась найти в них успокоение. – Это наше Предупреждение, – неохотно промолвила она. – Для тех, кто посвящен Пламени, такие вещи… нет, я не могу говорить об этом, это не наше дело. Поколение назад, лорд Гандор, наш отец, взял под свою защиту Мудрую Женщину, которая жила одна и не искала общества, но у нее был дар лечить животных и ее овцы были лучшими в долине. Многие ей завидовали и распускали о ней разные жуткие сплетни. Она часто ходила одна в Пустыню в поисках растений. Хотя она знала их великое множество, она никогда не применяла их во вред людям, но грязные слухи обратили всех жителей долины против нее. И вот однажды ночью они пришли, чтобы забрать ее овец, а саму ее прогнать. Лорд Гандор уезжал в Тревампер и они думали, что его нет, иначе бы они не осмелились на такое. Но когда факелы уже поджигали её дом, внезапно появился лорд со своими людьми. Лорд разогнал всех кнутом, а старуху взял под свой щит на глазах у всех – это означало полное покровительство лорда. Однако старуха заявила, что она не может здесь оставаться, так как покой ее нарушен и не может быть восстановлен. Однако она захотела увидеть нашу мать, которая была беременна. Старуха положила руку на живот матери, леди Алисы, и заявила, что роды у нее будут легкими. Леди Алиса очень обрадовалась этому предсказанию, так как при предыдущих родах ее ребенок появился на свет мертвым, к великому горю всех домашних.

Затем Мудрая Женщина предсказала, что это будет сын и У него будет дар. Он сможет предвидеть во сне большие опасности. После первых двух снов он сможет предпринять меры и спасти себя и свою семью, но угрозы, увиденной в третьем сне, не избежать.

После этого старуха ушла из Икринта и из долины. Никто больше никогда ее не видел. Ее предсказание оказалось правдой. Через месяц мать благополучно разрешилась от бремени. У нее родился сын, твой дядя, лорд Пиарт. И твой дядя видел сны. Последний раз он увидел во сне смерть своей жены. Он загнал лошадь, пытаясь успеть с ней попрощаться. Так что… если он видит сон, ему можно верить.

Так что мне пришлось учиться носить кольчугу, потому что дядя увидел сон. Кроме того, он обучал меня обращению с мечом, который принадлежал ему, когда он был мальчиком. Я не достигла больших успехов в фехтовании, зато стала прекрасным стрелком из лука. И впоследствии мне приходилось много раз помянуть это учение добрым словом, ведь его уроки спасали мне жизнь. Правда, он уже не знал об этом.

Так прошел Год Лишайника – год, когда я должна была стать хозяйкой в доме лорда Керована. Иногда я брала в руки грифона и держала его, думая, что же это за человек, мой жених. Несмотря на все мои ожидания, никто не приезжал из Ульмсдейла, никто не привозил мне портрет моего жениха. Сначала я немного злилась, но затем подумала, что вероятно у них в Ульмсдейле нет никого, кто бы мог нарисовать портрет. Ведь подобный талант чрезвычайно редок, а выезжать куда-либо в такое смутное время по меньшей мере неразумно.

Хотя мы сделали большие запасы, дядя приказал экономить. Даже на празднества выдавалось весьма малое количество провианта. Дядя все время был настороже. Он посылал разведчиков на границы своих владений и всякий раз терпеливо ждал их возвращения. На юге шла война. Прошел месяц Ледяного Дракона, начался новый год с месяца Снежной Птицы. И тут мы получили известия о войне. Их привез человек, сумевший в такой мороз пробиться через снега и горы. Он так замерз, что когда его сняли с лошади, упал и не мог подняться без посторонней помощи.

Вторжение началось, и оно застало врасплох даже тех лордов, которых мы предупреждали. Эти заморские дьяволы воевали не так как мы – мечами и луками. Они привезли на своих кораблях железные чудища, внутри которых прятались люди. И когда эти чудища шли вперед, ничто не могло остановить их. Они изрыгали пламя из длинных железных носов. Люди погибали в этом пламени или же чудище раздавливало их. Когда воины отступали в крепости, чудища наползали прямо на стены и сокрушали их своим весом. Такая война была нам неизвестна. Кровь и плоть людей не могли устоять перед неумолимым железом.

Те из лордов, кто спрятался в своих замках, надеясь отсидеться за стенами, просчитались самым роковым образом: замки падали один за другим. Но многие собрались под знамена четырех южных лордов и создали армию. Они уже научились окружать чудовища, которым для передвижения требовался подвоз топлива, и даже уничтожили несколько из них. Но наши люди уже потеряли побережье, и враги все время подвозили пополнение. К счастью, этих страшных машин было не так уж и много.

Вскоре к нам прибыли первые беженцы, ими оказались наши родственники. Отряд воинов сопровождал носилки и двух женщин. Это были леди Ислайга и леди Инглида. На носилках лежал в бреду тяжело раненный Торосс. Все они теперь остались без дома, без богатства. У них не осталось ничего, кроме того, что было на них.

Инглида, вышедшая замуж и тут же овдовевшая, смотрела на меня абсолютно пустыми глазами. Ее подвели к огню, вложили в руку кубок и приказали выпить. Казалось, она не понимала, что с ней произошло. Ни тогда, ни позже, мы так и не смогли добиться от неё связного рассказа, как она выбралась из замка мужа, который железные монстры уничтожили одним из первых. Каким-то необъяснимым образом один из лучников провел ее в военный лагерь в долине, куда вскоре прибыла и леди Ислайга, чтобы ухаживать за своим сыном. Вскоре на юге создалась обстановка, когда оставаться там было уже невозможно, и они решили попросить у нас убежища. Дама Мат тут же занялась раненым, но и леди Ислайга не желала оставлять сына ни на одну секунду.

Перед дядей встала проблема выбора – либо послать армию на борьбу с пришельцами на юг, либо готовиться к битве здесь, чтобы защитить свои земли. И так как он с самого начала был сторонником объединенных сил, он выбрал первое.

Дядя возглавил войска, которые смог собрать, не оставляя без защиты свой замок. В замке остался небольшой, хорошо обученный отряд под командой маршала Дагаля. Шел месяц Ястреба, на дорогах стояла непролазная грязь, мешавшая продвижению механических чудищ, и отряд лорда Пиарта выступил на юг. Я провожала отряд, стоя на башне у ворот. Дама Мат сейчас безотлучно находилась при Тороссе, которому стало хуже. Перед этим я разливала воинам во внутреннем дворике питательный напиток из бочонка войны. Это должно было принести нам удачу, и этот бочонок сейчас был у меня в руках. Он был сделан в виде всадника на коне и жидкость выливалась изо рта лошади. Капля жидкости упала на снег и впиталась в него. Она была красной, как кровь. Увидев ее, я вздрогнула и быстро переступила через пятно, чтобы не видеть страшное предзнаменование.

Мы сидели в Икринте, ожидая нападения и не представляя, где идут боевые действия, так как гонцы еще не приезжали. Но мы знали, что беда может нахлынуть без предупреждения. Я думала о том, видел ли мой дядя ещё вещие сны и какие ужасы они нам предвещают. Но, видимо, этого мы никогда не узнаем. Вскоре настал месяц Снегов, которые завалили все проходы в горах, и мы почувствовали себя в относительной безопасности, но весна в том году пришла рано. И в самую весеннюю распутицу прибыл гонец от дяди. Посланник передал, что мы должны держаться и удерживать крепость, пока есть силы. Он мало что сообщил о военных действиях и сказал только, что настоящих боёв нет. Наши лорды переняли тактику преступников Пустыни – они делают короткие, неожиданные налеты на вражеские отряды, перерезают коммуникации, перехватывают обозы. В общем, вредят как можно больше, не подвергая себя опасности. Он же сообщил, что лорд Ульрук из Ульмсдейла послал на юг отряд, но сам по болезни остался в замке. Отряд возглавил лорд Керован. Но если к берегам Ульмсдейла подойдут вражеские корабли, отряд должен будет вернуться, чтобы не допустить высадки врагов, как это произошло в Эрби и других городах южного побережья.

В отсутствие сына Лорд Ульрук не терял времени даром и укреплял замок.

В тот вечер я была свободна от дел, и впервые за долгое время взяла в руки шар с грифоном. Я думала о том, кто послал его мне. Где он сейчас? Стоит под звездами с мечом в руке и не знает, когда звуки рога позовут его в бой? Хотя я совсем не знала его, я от всей души пожелала ему удачи. Шар излучал приятное тепло и слабо светился в полумраке. Теперь это не казалось странным, напротив, тепло как-то успокаивало меня и снимало тяжкую тревогу.

Внезапно шар затуманился, и я уже не могла различить в нем грифона. В клубящемся тумане возникли движущиеся тени, в которых угадывались сражавшиеся люди. Один из них был окружён плотным кольцом врагов, наседавших на него. Я вскрикнула и на меня нахлынул страх, хотя я не могла различить, кто же там сражался. Но мне казалось, что этот талисман, присланный моим женихом, показывает мне сейчас его смерть. Я сорвала цепь с шеи и отшвырнула шар в сторону. Вернее попыталась это сделать, но шар не повиновался. Шар светился и грифон смотрел на меня красными блестящими глазами. Конечно же, я стала жертвой своего воображения.

– Вот ты где! – услышала я укоризненный голос Инглиды. – Тороссу очень плохо, он хочет тебя видеть.

Как мне показалось, она смотрела на меня с ревностью. С тех пор, как она вышла из шока, она снова стала Инглидой из Тревампера. Временами мне требовалось все самообладание, чтобы сдержаться и не ответить резкостью на её колкости. Она вела себя так, как будто была тут хозяйкой, а я – ее ленивой служанкой.

Торосс поправлялся очень медленно. Его лихорадка поддавалась лечению дамы Мат, но болезнь неохотно покидала тело. Вскоре мы обнаружили, что мне удается заставить его поесть или успокоить, когда он начинал метаться по постели. Я охотно делала это, но мне не очень нравилось, когда он брал мою руку, не нравились его странные взгляды и улыбка. В тот вечер мне совершенно не хотелось идти к нему. Я была потрясена тем, что видела или воображала в шаре. Я заставляла себя не верить, но сейчас шла война и мой жених сражался наравне с другими, так что вполне могло быть, что он погибнет, а мне не хотелось верить в это. Но я страстно хотела бы иметь сейчас дар ясновидения или же иметь возле себя Мудрую Женщину, обладающую таким даром. Правда, Дама Мат с большой неприязнью относилась к тем, кто использует загадочные силы.

Наши родственники были лишь первыми беглецами, что пришли под защиту стен нашего замка. И хотя дядя предвидел, что нам придётся кормить множество людей, когда отдавал приказ сделать большие припасы, он ни разу не сказал нам этого. Но теперь мы могли оценить по достоинству его предусмотрительность. Всякий раз, когда я выдавала продукты на день, я задумывалась, хватит ли нам, даже при скудном рационе, этих запасов до следующего урожая.

Беженцы, в основном крестьяне, женщины, дети, старики и раненые мужчины, прибывали постоянно. Мало кто из них мог помочь в защите замка, если возникнет такая необходимость, поэтому мы с маршалом и дамой Мат решили, что неразумно держать в крепости столько лишних ртов. Поэтому, как только установится подходящая погода, надо будет отослать их на запад в долины, не затронутые войной, а может даже и в Монастырь в Норстатте. И теперь, когда я входила в комнату, где лежал Торосс, моя голова была занята мыслями об этом, а не о моих видениях в шаре.

Он лежал на подушках и мне показалось, что ему гораздо лучше. Зачем же он меня позвал? Этот вопрос вертелся у меня на языке, когда леди Ислайга, сидевшая возле постели, поднялась и вышла из комнаты. Торосс поднял руку, приветствуя меня. Выходя, Ислайга даже не взглянула на меня, что-то бормоча себе под нос.

– Джойсан, сядь сюда, чтобы я мог видеть тебя! – голос его был твердым и уверенным. – У тебя под глазами круги. Ты изнуряешь себя работой, моя дорогая.

Я подошла к стулу, но не села, а стала рассматривать его лицо. Оно было осунувшимся и бледным, а страдания избороздили его морщинами. Однако глаза были чистыми и в них не было тумана, вызванного бредом и лихорадкой. И то беспокойство, которое всегда охватывало меня, когда я была с ним, снова вернулось.

– У нас очень много дел, Торосс. Я делаю не больше того, что от меня требуется.

Я мало говорила, думая о том, стоит ли мне напомнить, что я обручена и ему не следует проявлять ко мне нежные чувства и заботиться обо мне.

– Скоро все кончится, – произнес он. – Война и её ужасы не коснутся тебя в Норстатте…

– Норстатт? О чем ты говоришь, Торосс? В Норстатт отправятся беженцы. Мы не можем оставить их здесь, у нас мало продовольствия, но наши люди останутся здесь. Может быть, ты тоже отправишься в Норстатт.

Сказав это, я сразу почувствовала облегчение. Мне будет легче жить, когда эти родственники покинут замок.

– Ты тоже поедешь с нами, – безапелляционно заявил он. – Девушке не место в крепости во время осады…

– Дама Мат… – прошептала я, но сразу замолкла.

Нет, она не могла решить этого без меня, ведь я отлично знала ее. Я овладела собой. Торосс не имеет ни малейшего права приказывать мне. Я покину замок только по приказу дяди… или лорда Керована, и никто больше не может приказывать мне.

– Ты забыл, что я обручена. Мой жених знает, что я в Икринте. Он приедет за мной сюда, так что я останусь тут и буду ждать его в замке.

Лицо Торосса вспыхнуло.

– Джойсан, ты что, ничего не видишь? Почему ты так ему предана? Ведь он не вызвал тебя, когда пришло время свадьбы. Прошло уже много времени и ты можешь разорвать помолвку. Если бы ты была ему нужна, разве он не пришёл бы за тобой раньше?

– Даже через вражеские ворота? – спросила я. – Лорд Керован повел отряд Ульмсдейла на юг. Сейчас не время думать о свадьбах и о выполнении обычаев. Я не разорву нашу помолвку, если он сам не захочет этого сделать; пока он не скажет, что я ему не нужна. – Может я говорила не совсем то, что думала, но я была женщина и имела свою гордость. Я хотела, чтобы Торосс наконец понял, и чтобы не настаивал на том, чего невозможно сделать. Если он будет уговаривать меня и дальше, то тогда нашей дружбе придёт конец, а мне этого не хотелось.

– Ты сможешь быть свободна, если захочешь этого, – упрямо продолжал он, – если бы ты была честна сама с собой, Джойсан, ты призналась бы себе, что сама хочешь этого. Меня тянет к тебе с первого дня, как я увидел тебя. И ты ощутишь то же самое… И если бы ты позволила своим чувствам…

– Неправда, Торосс! То, что я тебе говорю, также сильно, как клятва Огня. Я хотела бы, чтобы ты понял. Я жена лорда Керована и останусь ей до тех пор, пока он сам не откажется от меня. Поэтому мне не подобает слушать то, что я слышу от тебя. И я не могу больше оставаться с тобой!

Повернувшись, я выбежала из комнаты. Я слышала, как он заворочался в постели, вскрикнул от боли и позвал меня. Я не оглянулась и выбежала в большой зал. Там находилась леди Ислайга, которая наливала бульон из кастрюли в чашку. Я подошла к ней и сказала:

– Сын зовет Вас. Больше не просите меня приходить к нему.

Она взглянула мне в лицо и видимо поняла, что произошло. На её лице отразилась ненависть – ведь я отвергла её сына. Для неё он был всем и никто не мог отказывать ему в желаниях.

– Идиотка! – бросила она мне.

– Я была бы идиоткой, если бы выслушивала его речи, – я позволила себе резкость. Затем я посторонилась, пропуская ее, когда она торопливо пошла с чашкой бульона в комнату сына.

Я осталась у огня, протягивая замёрзшие руки к теплу. Была ли я идиоткой? Что связывает меня с Керованом? Игрушка с грифоном – и это всё после восьми лет помолвки, без настоящей свадьбы. Но для меня выбора не было и я не жалела о том, что сделала.

Керован:

Я уже забыл мирное время. Человек быстро привыкает к постоянной опасности и тревоге. Когда пришли вести о вторжении, мой отец был готов выступить сам во главе отряда. Но поразмыслив, он решил, что главной целью врага все же является Ульмсдейл. Кроме того, его мучил страшный ревматизм, а эта болезнь не позволяет человеку, а тем более воину, спать в палатках или на сырой земле. Поэтому я повел отряд под знаменем грифона на помощь южным соседям. Яго очень хотел поехать со мной, но его старые раны воспрепятствовали этому. Меня сопровождал маршал Юруго.

Мой сводный брат и Роджер вернулись к роду моей матери. Во время войны их место было именно там, и я совсем не жалел об этой утрате. Между нами не было открытых столкновений и даже Хлимер перестал провоцировать меня, но я все же чувствовал себя неспокойно в их компании. Да, они не были друзьями. Правда, в те дни я мало находился в замке, потому что ездил по долине, по побережью, собирая сведения, которые привозил прикованному к постели отцу. При этом я не только был его глазами и ушами, я узнавал страну, знакомился с народом, которым мне, если на то будет воля богов, придется править в будущем.

Сперва меня встречали со скрытой враждой и даже со страхом, и я понял, что опасения Яго имели под собой твердые основания. Слухи о том, что я чудовище, глубоко проникли в сознание людей. Но те, с кем я ездил по стране, кому отдавал приказы, проникались мыслью, что я обыкновенный человек, их господин. Они уже не считали меня чудовищем. Яго говорил мне, что те, кто уже общался со мной, полностью на моей стороне и разоблачают все слухи обо мне. Они говорят, что любой, у кого есть голова на плечах и два глаза, может видеть, что наследник лорда ничем не отличается от остальных людей.

Мой сводный брат уже снискал себе дурную славу своей духовной убогостью и вздорным характером. В первую встречу он показался мне похожим на буйвола, и таким он и был на самом деле. Для него вообще не существовали люди, которые были ниже его по положению. Все они, по его мнению, были созданы для того, чтобы служить ему. Но с другой стороны, Хлимер был искусным бойцом. У него были длинные руки, которые давали ему большое преимущество перед таким хлипким соперником, каким он считал меня, Я не думаю, что в те времена охотно встретился бы с ним на поединке. У него было много союзников в доме и он постоянно демонстрировал это мне. Я же ни разу не отклонился от своего решения ни с кем не сближаться. К тому же я столько времени был предоставлен себе самому, что плохо умел располагать к себе людей. Я никого не боялся, но и никого не любил. Я постоянно был один.

Иногда я думал, как бы сложилась моя судьба дальше, не начнись война. Вернувшись из Икринта, куда он возил письма отца и мои подарки, Яго отозвал меня в сторону и сунул в руку продолговатый плоский расшитый мешочек, размером с ладонь. В нём был портрет. Яго сообщил, что моя невеста просит прислать ей мой портрет. Я поблагодарил старого воина и едва дождавшись, когда он уйдет, впился в её портрет глазами. Не знаю, чего я ожидал – разве что очень надеялся на то, что Джойсан не очень красива. Это помогло бы ей перенести разочарование, когда она поближе познакомится со мной.

Но передо мной был портрет девушки, на лице которой я не обнаружил и следов разочарования. Лицо было тонкое, глаза на нём казались огромными. Эти глаза были какого-то неопределенного цвета – ни голубые, ни зеленые. Впрочем, художник мог и ошибиться. Но я почему-то был уверен, что художник не старался ее приукрасить. Он изобразил ее такой, какая она была на самом деле. Ее нельзя было назвать красавицей, но её лицо было невозможно забыть, даже если увидеть его всего раз в жизни. Её волосы, как и мои, были темнее, чем у всех. Они были цвета осенних листьев – коричневые, с благородным красным отливом. Лицо сужалось ото лба к подбородку и имело почти треугольную форму. Девушка на портрете не улыбалась, но смотрела на мир с каким-то интересом.

Такова была Джойсан. Держа портрет в руках и рассматривая его, я вдруг впервые понял ясно и отчетливо, что это та, с кем связана моя жизнь, моя судьба, от которой мне не убежать. И я смотрел на серьезное лицо девушки, которая, как я вдруг подумал, может отнять мою свободу. Эта мысль – заставила меня устыдиться, и я поспешно сунул портрет обратно в мешочек и после этого спрятал его в свой кошелек. Я хотел убрать его с глаз и выкинуть из головы. Яго сказал, что она хочет получить мой портрет, но даже если бы я и хотел выполнить эту просьбу, я бы не смог это сделать. Я не знал никого, кто мог бы рисовать портреты, а расспрашивать посторонних мне не хотелось. И поэтому на просьбу невесты я не ответил ничем. А затем наступили дни, полные новых тревог, новых забот, новой опасности, и я забыл об её просьбе, а может, постарался забыть.

Но портрет оставался при мне. Время от времени я доставал расшитый мешочек и даже пытался вытащить портрет, но потом одергивал себя со злостью и снова прятал. Я опасался, что вид этого лица заставит меня сделать то, о чем я впоследствии пожалею. По обычаю, Джойсан должна была приехать ко мне в конце этого года, но обстановка была очень тревожной, близилась война, и приезд отложили. А следующий год уже застал меня на юге в самой гуще событий.

Сражения? Нет, я бы не назвал это так громко. Лесники научили меня быть не героем сражений, а выслеживать, вынюхивать врага, собирать о нем мельчайшие сведения: о его передвижении, о его силах и о его привычках. Первые поражения, когда прибрежные крепости пали одна за другой под ударами металлических чудищ, принудили нас объединить свои силы. К сожалению, желанное объединение произошло слишком поздно. Враг, хорошо изучивший нашу тактику ведения войны, знал наши слабости и имел подавляющее превосходство в вооружении. Решительный и беспощадный противник сокрушил трех могущественных и весьма уважаемых южных лордов.

Трое оставшихся лордов били или более предусмотрительны, или более везучи. Им удалось бежать и они сформировали совет. Таким образом была создана объединенная армия, которая перешла к тактике преступников Пустыни – молниеносные удары с мгновенным отходом. Так нам удавалось наносить урон противнику, не теряя при этом своих людей.

Вторжение началось в Год Огненного Тролля, а первых успехов мы добились в Год Леопарда. Но мы не гордились этими успехами. Мы потеряли уже столько, что никакие победы не могли возместить потери. Мы стремились лишь к тому, чтобы вышвырнуть пришельцев обратно за море, откуда они явились. Все южное побережье находилось в их руках и через три порта к ним постоянно поступали все новые и новые подкрепления. Но, к счастью, те металлические чудища, которыми они нанесли первый и сокрушительный удар, больше не появлялись, иначе мы не смогли бы устоять перед ними и уже давно откатились бы на север и запад, как перепуганные кролики.

Мы взяли пленников и от них узнали, что эти металлические чудища не принадлежали ализонцам. Их делали в Другой стране, которая расположена рядом с Ализоном и теперь воюет на другом конце мира. А целью вторжения Ализона к нам было подготовить путь для нападения более могущественной армии. Ализонцы, несмотря на их высокомерие, казалось, сами боялись тех, чьё оружие они применили против нас. Они угрожали нам страшной местью, когда та держава закончит свою войну и обратит на нас всю свою мощь.

Но наши лорды поняли, что сейчас не время думать о том, что будет после. Наш долг теперь – защитить свою родину и вышвырнуть наглых пришельцев из долин. Я уверен, что в душе все мы были уверены в близком конце, но о сдаче на милость никто не помышлял. Судьба людей, попавших в руки наших врагов, была ужасна. Смерть казалась милосердием по сравнению с участью пленников.

Я вернулся из разведки, а в лагере меня ждал гонец одного из лордов – лорда Имгри, который спешно вызывал меня. Усталый и голодный, я схватил кусок хлеба и вскочил на свежую лошадь.

Гонец сообщил, что получено послание с помощью костров и щитов. Лорд, расшифровав послание, срочно послал за мной. Передача сообщений с помощью костров и отражающих свет щитов широко применялась в нашей стране, но какое отношение я мог иметь к сообщению, я не мог понять. Из всех лордов, которые входили в совет, лорд Имгри был наиболее приятным. Он всегда стоял как-то особняком. Он был весьма хитер и умен, и именно ему мы были в большей степени обязаны своими успехами. Его внешность, казалось, полностью соответствовала его характеру. Лицо его постоянно хранило холодное выражение. Я никогда не видел его улыбки. Он использовал людей, как пешек, но относился к ним бережно. Он всегда заботился, чтобы все были сыты, устроены на ночлег. Сам он делил с солдатами все трудности походной жизни, и все же ни с кем близко не сходился, даже с другими лордами.

Лорда Имгри уважали, боялись, охотно подчинялись ему, но я не верил, что его любили. Вскоре я уже был в его лагере. Моя голова кружилась от недостатка сна и от длительной езды верхом. Я старался не шататься, когда сошел с коня. Это было делом чести – предстать перед лордом Имгри с такой же холодной невозмутимостью, с какой он встретит меня и которая никогда не покидала его. Он не был так стар, как мой отец, но он был человеком, который, как казалось окружающим, никогда не был молодым. У окружающих создавалось впечатление, что с самой колыбели он планировал и предусматривал все, если и не свои действия, то изменения ситуации вокруг него.

В грубом крестьянском доме в камине горел огонь. Перед ним стоял лорд, вглядываясь в пляшущие языки пламени, как будто стараясь что-то прочесть в них. Его люди расположились вокруг дома. Только его оруженосец сидел на стуле возле огня и начищал шлем грязной тряпкой. Над огнем висел котелок, распространяя вокруг себя аромат, от которого у меня потекли слюнки, хотя прежде я бы с презрением взглянул на такой скудный ужин. Когда я закрыл за собой дверь, лорд повернулся и посмотрел на меня острым, проницательным взглядом, который был его главным оружием в борьбе с окружающими. Усталый, измученный, я собрал силы и твердо встретил его взгляд.

– Керован из Ульмсдейла, – он не спрашивал, он удостоверял.

Я поднял руку, приветствуя его, как приветствовал бы любого лорда.

– Я здесь.

– Ты опоздал.

– Я был в разведке и поехал сюда, как только получил послание, – спокойно ответил я.

– Так, так… И что же ты узнал?

Сдерживая себя, я рассказал, что мы увидели, когда были во вражеском тылу.

– Значит, они передвигаются по Калдеру. Да, реки для них весьма удобный путь передвижения. Но я хочу поговорить об Ульмсдейле. Пока они высадились только на юге, но с тех пор, как пал Эрби…

Я попытался вспомнить, где находится Эрби, но настолько устал, что не смог представить в уме карту. Эрби был порт в Вестдейле.

– Вестдейл? – уточнил я.

Лорд Имгри пожал плечами.

– Если он ещё не пал, то непременно падет в ближайшем будущем, и тогда перед ними откроется путь дальше, на север. За мысом Черных Ветров единственный путь лежит через Ульм. Если они захватят и его и высадят там большие силы, нас раздавят, как тараканов.

Этих слов было достаточно, чтобы заставить меня забыть об усталости. У меня был свой небольшой отряд, но потеря каждого человека – это чувствительный удар по Ульмсдейлу. С тех пор, как мы вступили в войну, мы потеряли пятерых, а трое тяжело ранены и вряд ли когда-нибудь смогут взять в руки оружие. Если враги нападут на Ульмсдейл, то мой отец и его люди не отступят, но им не устоять перед бронированными чудищами, которые двинут против них ализонцы. Значит погибнет все, что было мне родным и близким.