Текст книги "ЧИХНЁШЬ В ВОСКРЕСЕНЬЕ..."

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Грейс Эллен Хогарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

–  Так оно и было. Я хочу сказать, что она радовала сердца, – подтвердила Конни.

–   И да и нет. Она оказалась деловой женщиной и обладала очарованием. Приняла на себя руководство и очень помогла Маргарет, которая начала работу с травами и продолжала буквально одна, пока Роджер был на фронте, а Кэтрин в Нью-Йорке.

В том же 1945 году Кэтрин бросила мужа и впервые после замужества вернулась домой. Они с Филиппиной возненавидели друг друга с первого взгляда, и вскоре после приезда Филиппины, в 1946 году, Кэтрин развелась официально и вернулась в Нью-Йорк, где начала свою авантюру с кабинетом красоты. В том же году вернулся домой и Роджер.

–   К 1949 году Филиппика уже основательно здесь окопалась, травяное дело шло успешно, и она сумела организовать свою экспериментальную лабораторию. Кэтрин, с другой стороны, столкнулась с трудностями в Нью-Йорке, пыталась даже торговать наркотиками и вскоре вынуждена была вернуться в Южный Саттон под надзор полиции. Прошёл слух, что Филиппина и Роджер обручились. Теперь мы знаем, что Роджер был предан Филиппине из-за её клинического отношения к его увечью, но жениться на ней не хотел. Филиппина, конечно, хотела выйти замуж, но в Роджере она уже отчаялась и сделала ставку на Джеймса Брюстера, который оказался более податлив и который, хоть и не принадлежал к семье Саттонов, был вполне обеспечен. Но у Кэтрин ещё с 1945 года были свои виды на городского Бо Бруммеля[2]2
  Джордж Брайан Бруммель, англичанин, законодатель мод, 1778-1840; в переносном смысле – денди и гуляка. – (Прим. перев.)


[Закрыть] и это подлило масла в огонь взаимной ненависти. В 1950 году в Саттонском колледже открывается новое отделение военной разведки и в Южный Саттон приезжает полковник Питер Мохан.

–  Появляется герой, – быстро вставил Тэйн.

–  Как вы сказали, Тэйн, – спасибо – «появляется герой»! Это приводит нас в 1951 год. В начале этого года Филиппина  принимает  Марджи   Хартвел  на  работу  в  лабораторию, а её мать – в качестве делопроизводителя. Теперь наше семейство в полном составе. Но если мы хотим завершить список действующих лиц и перейти к настоящему, мы попадаем в июль 1951 года. Приезжает Фредерика Винг и принимает управление книжным магазином Люси Хартвел.

–  Появляется героиня, – вновь вклинился Тэйн.

–   Как вы и сказали, Тэйн, – благодарю вас – «появляется героиня»! Если бы не Фредерика, не думаю, чтобы полиция и её помощник раскрыли бы это дело. Во сяком случае не скоро.

–  Должен согласиться с этим вашим утверждением, Питер, и поаплодировать вашему превосходному – великолепному изложению. Но, учитель, можно задать один-два вопроса? – Питер рассмеялся, и Тэйн завершил вопрос: – По вашим словам, главный мотив убийства Кэтрин Филиппиной – ревность. Вы лишь намекнули на более глубокую причину. Искрой, которая подожгла фитиль, послужило то, что Кэтрин могла раскрыть подлинную личность Филиппины. Она переписывалась с французской адвокатской конторой, которая проводила для неё негласное расследование. И Филиппика едва успела. Письмо, которое пришло после смерти Кетрин, открывало всё. Разве не правда также, что Кэтрин отчаянно нуждалась в деньгах и требовала их у матери?

– О, да. Мне казалось, я всё это объяснил. Филиппина не собиралась отдавать с таким трудом заработанные деньги Кэтрин. Это тоже, конечно.

–  Но я не понимаю, Питер, – неожиданно спросила Конни, – если вы в Вашингтоне всё узнали про Альму Ферсен, почему, вернувшись, не посадили вашу птичку в мешок, прежде чем она ещё что-нибудь не натворила?

–   По двум причинам. У меня не было решающего доказательства. Вы помните, что Филиппина перехватила последнее письмо и, по-видимому, уничтожила его. Пришлось писать во Францию; больше того, связываться с Сюрте – французской полицией, и окончательную информацию я получил только сегодня. Вторая причина – знание того, что наша маленькая Филиппина на самом деле Альма Ферсен, не доказывает, что она убила Кэтрин Клей и Марджи Хартвел. Я думаю теперь, что мог бы заставить её сознаться, потому что Маргарет тоже видела, как она начиняет в лаборатории капсулы. Но тогда я этого, конечно, не знал и был убеждён, что свидетелей у нас нет. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что она не выдала бы себя, если бы Маргарет не была так уверена, а у меня в кармане не оказалось бутылочки с ядовитым кремом. Она была сильным противником, как говорят в лучших книгах.

–  А откуда появился наркотик в сумке миссис Хартвел? – спросила Фредерика.

–   С сожалением сообщаю, что он попал туда из квартиры Джеймса Брюстера через Филиппину. Брюстер под покровом своей респектабельности занимался грязным делом. Он снабжал Кэтрин наркотиками, и Филиппина об этом знала. Они поняли, что квартиру Джеймса могут обыскать, и решили, что сумка миссис Хартвел – идеальное место для оперативного запаса. Так оно и оказалось.

–  Но как вы это всё узнали? Он ведь не признался?

–  О, никогда. Он был отлично замаскирован, но стал так самоуверен, что не уничтожил запас в своей конторе в Ворчестере. Так мы его и взяли. Счастлив сказать, что у него теперь будет время подумать.

– И ещё одно он от нас скрывал. Чертежи архитектора для его будущего счастливого дома, – вставил Тэйн.

– Да. В конце концов он признался, что первоначально предназначал его для Кэтрин, но потом устал от неё и переключился на Филиппину. Из них получилась бы отличная пара. Он, кстати, был ещё одним мотивом Филиппины для убийства.

–  Он должен был подозревать её, – сказала Конни.

–  Несомненно. Возможно, он даже подбадривал её на первое шоу. Но, конечно, ничего подобного он не признает. Он юрист, и у него сильный инстинкт самосохранения.

–   Он ему понадобится, когда выйдет, – с явным удовольствием сказал Тэйн.

Все помолчали, потом Питер встал.

–   Я пообещал доктору Скотту отвезти Фредерику домой рано, и мне кажется, что вам двоим тоже не мешает выспаться.

Конни зевнула и рассмеялась.

– Вы говорите разумно, Питер, но как нам не хочется, чтобы вы уходили. Можно, я ещё какое-то время буду помогать в магазине, Фредерика? Не думала, что это так интересно... О, и я ещё хотела спросить... Может, вы знаете, откуда у преподобного отца Арчибальда такая страсть к книгам Бертрана Рассела? Я и не подумала бы...

–  Шшш, Конни, – быстро отреагировал Питер. – Нельзя сомневаться в священнике.

–   Может, он тоже хочет, чтобы его охраняли, – рассмеялся Тэйн. – Но у меня сейчас нет людей. Может, полковник Мохан...

–  Нам пора, Фредерика, – сразу сказал Питер, беря Фредерику за руку и протягивая ей костыль.

Когда они добрались до машины, Питер убрал верх.

–   Все бури кончились, моя дорогая, – сказал он негромко, – и я подумал, что хорошо бы взглянуть на звёзды.

–   Они прекрасны, Питер, и такие необыкновенно мирные. Я думала об этом весь вечер. Сначала весь этот ужас, а теперь снова мир.

–  Но почему такие потрясающие мысли, моя дорогая Фредерика?

–  О, Питер, не смейтесь надо мной. Два человека, которые здесь жили, мертвы, и однако все, даже миссис Саттон, снова в мире.

–  «Ма» Хартвел понадобится много времени, чтобы оправиться. А Джеймсу никакого времени не хватит.

–  О, да... Но я не способна ему сочувствовать. – Да и я не хочу этого. Я ведь заметил, как он строил вам глазки.

–  Наверно, он был неравнодушен к Филиппине.

– Сомневаюсь. Она могла его шантажировать, потому что знала о наркотиках. Но должен признать, что его интерес к постройке дома заметно усилился, когда Кэтрин ушла с его дороги.

–  Может, он видел, как Филиппина ищет серебряную табакерку, когда обнаружил тело Кэтрин в то ужасное воскресенье?

–  Возможно. Сейчас трудно сказать. Но нельзя ли оставить его?.. Я бы поговорил о нас.

–  А есть, что сказать о нас?

– Да, и много. И перестаньте стесняться. Так вот. Мы распутали свой первый случай, Ватсон. Но в общей суматохе я, по-видимому, забыл несколько личных проблем. Вы заметили, как я подготовился к этому вечеру? Нет? Я разочарован. Во-первых, новая машина, во-вторых, мой лучший костюм. В последний раз я надевал его, когда отводил свою подругу на ярмарку. С тех пор я был слишком занят для приёмов. И вот сегодня, надевая свой лучший воскресный костюм, я нашёл в кармане сложенный листок...

–  Ключ. Точнее – послание букета, – сразу отозвалась Фредерика. – А я совсем забыла о нём. Вспомнила только сегодня днём.

–  Интересно, а почему именно сегодня днём?

– Маргарет Саттон сказала, что я должна спросить вас о нём.

–  Правда? Ну, что ж. Я думал пойти на компромисс, но я всегда делаю то, что велит Маргарет.

Он протянул Фредерике листок, и при свете приборных огоньков она прочла:

Немного стоит тот,

Кто достаётся легко,

Поэтому никогда не отчаивайся

 И не сожалей о своей участи.

 Оба рассмеялись, и Питер не торопясь проговорил:

–  Теперь вы понимаете, почему я не счёл разумным сообщать такие мысли энергичной деловой женщине Фредерике Винг. Должен признаться, что я был напуган до смерти.

–  Значит, вы считаете, что достались бы легко?

–  Я думал не о себе. Просто представил себе, как это подействует на Южный Саттон, если вы вобьёте такую мысль в свою хорошенькую головку.

–  Понятно. А теперь вы преодолели свой страх...

–   В личном смысле кое-что другое заняло место страха. Я по-прежнему не считаю себя хорошей добычей, Фредерика, но мне кажется, что сейчас за мной стоит поохотиться.

Фредерика ничего не ответила, и немного погодя полковник продолжил:

–  Вы знаете, после убийства я ни слова не слышал о вашей простуде. Вы поправились?

–   О, да. После того как чихнула в воскресенье и вызвала всю эту катастрофу, я сразу почувствовала себя лучше.

–  Понятно. Но, если не ошибаюсь, вплоть до субботы вы продолжали чихать. Я помню громкий чих в понедельник – что означает опасность – очень точно. А теперь – это очень важно. Во вторник вы чихали?

–  Да. Да, я в этом уверена, потому что старалась вспомнить стишок, который вы мне не рассказали.

Питер привёл машину на вершину последнего подъёма, откуда видна была и долина и звёзды. Затем выключил двигатель и повернулся, глядя на бледный овал приподнятого лица.

–  А вот и стишок, дорогая Фредерика, тот самый:

 
«Чихнёшь в воскресенье,
 и прячься, чтоб выжить:
Иначе чёрт будет тебя
всю неделю мурыжить».
 

–  Да, об этом мы все знаем...

–  Не прерывайте, пожалуйста.

 
«Чихнёшь в понедельник —
 опасность близка,
 Во вторник чихнёшь –
поцелуй чужака...»
 

–  Ох!..

–   Но ведь я больше не чужак. И, надеюсь, вы не станете возражать?

Много времени спустя яркая новая машина покатилась с холма. Ожил мотор.

–   Не знаю, любовь моя, что на это скажет доктор Скотт. Мы ведь безбожно опоздали, – негромко сказал Питер. – Но если это означает быть преследуемым Фредерикой, то, боюсь, я не остановлюсь. Я очень счастлив...

– Я тоже, – сонно ответила Фредерика, глядя на небо и дружелюбные звёзды.