Текст книги "Франция"

Автор книги: Андре Моруа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Ле Бо. Замок

Ле Бо[46]46
  Ле Бо, точнее Ле-Бо-де-Прованс – живописное место в Провансе, куда в последние десятилетия приезжает множество туристов со всего мира. На высокой скалистой гряде стоит полуразвалившийся замок, а под ним по склону сбегает вниз маленькая деревушка. В X веке семейству Ле Бо принадлежало около восьми десятков деревень в окрестностях замка. Владельцы Ле Бо были так сильны, что соперничали с самими графами Прованса. Род Ле Бо постоянно враждовал с соседями, край неоднократно подвергался опустошению, а во время войны с графами Барселоны за власть над Провансом замок был впервые разрушен. Это произошло в XII веке. В эпоху рыцарей и трубадуров замок стал пристанищем для многих выдающихся поэтов, превратившись в обитель музыки и любви. Однако закончился и этот век. Замок стал переходить из рук в руки. Алис Ле Бо, последняя представительница древнего рода, умерла в середине XV века. Замок отошел к Тюреннам, потом к коннетаблю Анну де Монморанси. Потом лишился и этого хозяина. В эпоху Людовика XIII замок стал оплотом протестантизма на юге Франции, и его оборонительные укрепления были разрушены по приказу короля. Деревушка на склоне горы под старым замком, пережив многие века войн и разрухи, жива и теперь.


[Закрыть], орлиное гнездо-крепость, вознесшееся над пейзажем, достойным Апокалипсиса, словно было создано для того, чтобы тронуть сердце художника, неравнодушного к странным формам, воинственным шпилям. А здесь, у дальних отрогов Провансальских Альп, вода обточила известняки, создав беспорядочное нагромождение скал, массивы островерхих гор. Один из подступов к Ле Бо называется Адской долиной. Чудовищные по форме скалы окружают пещеры, похожие на нефы соборов. По легенде, именно здесь Данте пришла в голову идея «Ада».

На провансальском наречии «бо» означает «скалистая гора». В этой местности много таких гор, и у каждой есть свое имя. Например, Красная гора. Но Ле Бо не нуждается в прилагательных. В данном случае «бо» – это просто узкое плато на вершине естественной крепости. Его окружают другие вершины – Бренгасс, Костаперо; между этими каменными великанами расстилаются прелестные долины: Антреконк, Родниковая. Долгое время на плоскую вершину Ле Бо можно было попасть только одним путем – по крутой тропе, ведущей к горному проходу Эйгьер, – речным воротам. Идеальное убежище для тех, кого преследуют.

Ибо первыми, кто пришел сюда, стали именно такие люди. Преграда, которую легко было сделать непреодолимой, мощные стены стали их единственной защитой от хищных зверей. Еще сегодня на плато Ле Бо, как и на плато Бренгасс, находят следы первобытного человека. Пещера Фей, вероятно, служила местом погребения. Мистраль[47]47
  Мистраль, Фредерик (1830–1914) – провансальский поэт и лексикограф. Художественные вкусы Мистраля сформировались под влиянием провансальского фольклора и поэзии юга Франции, средневековой и нового времени. Мистраль стал одним из вождей движения фелибров, возрождавших провансальский язык и литературу, составил провансальско-французский словарь «Сокровище Фелибрижа» (1879–1887). Он написал на провансальском языке поэму «Мирей», издав ее в 1859 году с французским переводом. Книга вызвала восхищение известных французских литераторов – А. Ламартина, А. де Виньи, В. Гюго, А. Доде – и получила премию Французской академии. Мистраль автор многих художественных произведений, вдохновленных народными легендами и фольклором, а также ряда научных исследований по провансальскому языку и литературе, принесших ему признание не только на родине, но и за рубежом. В 1904 году он был удостоен Нобелевской премии «за свежесть и оригинальность поэтических произведений, правдиво отражающих дух народа».


[Закрыть] поселил там колдунью Тавен. Кельтско-лигурийские племена, а потом и римляне строили там свои «оппидумы»[48]48
  Оппидум – временный город-крепость периода Римской империи, окруженный рвом и земляным валом. Конфигурация и планировка оппидума зависели от ландшафта, в котором его сооружали. Оппидумами назывались также кельтские крепости II–I веков до н. э., имевшие прямоугольную или круглую планировку. Сам термин заимствован из «Записок о галльской войне» Юлия Цезаря. Строительство оппидумов отражало процессы становления кельтских государств; развалины этих сооружений встречаются на территории Франции, в Германии на правом берегу Рейна, в областях близ Дуная.


[Закрыть]. Красивая галло-римская стела, украшенная скульптурным изображением трех персонажей, без всякого сомнения, отмечала вход в усыпальницу, однако в здешних местах эти три персонажа известны как «Тремайе», Три Святые Марии Морские, Сент-Мари-де-ла-Мер.

Сколько призраков бродит в этих фантастических местах! Вот пещера, к своду которой притронулся пальцами Святой Мартин, и оттуда забил источник. Позже жители скрывались там от сарацин. Повсюду на юге крестьяне, даже те, кто возделывал землю в тихих богатых долинах, привыкли на ночь уходить повыше в горы. Там они прятали свои сокровища, там золотая коза[49]49
  Золотая коза – мифическое существо, персонаж многих легенд и сказаний. В Провансе считали, что золотая коза появляется из пещер или подземелий, предупреждая об опасности тех, кто охотится за сокровищами. Одна из версий этой легенды гласит, что золотая коза указывает путь к богатому кладу, спрятанному сарацинами где-то под землей. В Ле-Бо-де-Прованс рассказывают, что в дни полнолуния золотая коза неспешно бродит по развалинам старого замка и по краю пропасти.
  Мистраль поведал другую историю. Правитель мавров, пришедший с войском из Испании, пытался захватить Ле Бо, но потерпел поражение и, отступая, решил спрятать свои сокровища где-нибудь в горах. Он набрел на Пещеру фей и, хотя его предупреждали об опасности, все же отправился туда, прихватив к качестве проводника маленькую белую козочку: считалось, что коза всегда найдет дорогу к выходу в запутанном подземном лабиринте. В пещере жила колдунья Тавен, она дала мавру три флакона с волшебными зельями, и тот отправился дальше прятать свои богатства. Сначала он наткнулся на страшное чудовище, которое схватило его и стало душить, но с ним он справился, обрызгав его из первого флакона. Затем он попал в просторный зал пещеры, где его тут же окружили призраки, но и их он разогнал, выплеснув жидкость из второго флакона. Наконец он увидел вдалеке красноватые отсветы и подумал, что это дальний выход из лабиринта, куда проникают лучи закатного солнца. Напрасно белая козочка старалась увести его оттуда. Мавр принялся складывать золото и драгоценные камни в углубление стены и, завершив работу, обернулся. Перед ним стоял гигантский зверь с огромными горящими глазами: они ярко светились в темноте, и это красноватое свечение мавр принял за отблески солнца. Третий флакон с волшебным зельем он выронил, пока прятал свой клад, и ему пришлось сразиться с чудовищем. Когда поднялась луна, слуга мавра увидел, как из пещеры выскочила козочка: вся ее шерсть была сплошь покрыта тонкой золотой пылью. Схватка короля мавров со зверем была такой ожесточенной, что от страшных ударов все его золото превратилось в пыль. С тех пор золотая коза частенько появляется у Пещеры фей и уныло бродит в окрестностях.
  Провансальское народное предание гласит, что тот, кто увидит золотую козу, не должен ее преследовать, иначе попадет в беду.


[Закрыть] щипала мох на скалах. Поскольку известняки Ле Бо весьма податливы, люди вырубали в них жилища. Даже в наше время все дома наполовину уходят под землю. Стойла для домашнего скота, желоба для водопоя, погреба – все выдолблено в скалах. Это помогало выдержать осаду. Обитатели Ле Бо образом жизни напоминали пещерных людей.

Из безопасности рождается процветание. На узком плоскогорье вырос богатый город. В 1426 году в верхнем городе Ле Бо насчитывалось три тысячи жителей и триста коров. Укрепленная местность благоприятствовала расцвету семьи феодала. Благородное семейство Ле Бо возводило свой род к волхву Балтазару. Их девиз привел бы в восторг самого Бальзака: «За удачей, Балтазар!»

По своему происхождению это была вестготская семья, гордившаяся тем, что не подчиняется ни императору, ни графам Прованса. «Династия орлов, и никогда – вассалы!» – писал Мистраль. Долгое время плоскогорье Ле Бо считалось цитаделью независимости. За крепкими стенами обычно зреет непокорный дух. В конце концов удалое семейство потерпело поражение от провансальских графов, нашло пристанище в Неаполе, а к 1426 году род Ле Бо окончательно угас.

С этого времени баронство Ле Бо стало частью владений Прованса. Еще и сегодня в Родниковой долине можно увидеть охотничий домик королевы Жанны, изысканный по форме и декору. Супруга короля Рене[50]50
  Король Рене, Рене Добрый (1409–1480) – герцог Анжуйский и Лотарингский, носивший также титулы короля Неаполитанского и Иерусалимского. Второй сын герцога Анжуйского, благодаря браку с Изабеллой Лотарингской он унаследовал герцогство Лотарингию, перешедшее потом к его сыну. Среди многочисленных владений Рене был и Прованс, который он очень любил. Последние годы жизни он провел в Экс-ан-Провансе, где собрал при дворе множество музыкантов, поэтов, художников. Рене и сам писал стихи и вошел в историю как последний король-трубадур.
  Королева Жанна, Жанна де Лаваль (1433–1498) – вторая жена короля Рене; овдовев, он вступил с ней в брак в 1454 году. Супруги нежно любили друг друга; об удивительной доброте Жанны в народе ходили легенды. Рене и Жанна прожили несколько лет в Провансе, затем в Анжере, потом снова вернулись в Экс-ан-Прованс. Рене посвятил любимой супруге две большие поэмы. Жанна унаследовала после смерти Рене значительные владения в Анжу, Провансе и Барруа, графство Бофор и другие земли. Королева была справедлива и великодушна, к ней обращались за помощью мелкие землевладельцы и крестьяне, когда между ними возникали споры. Она скончалась в Сомюре, где одна из улиц до сих пор носит ее имя. Выполняя последнюю волю Жанны, ее похоронили в соборе Анжера, а сердце перенесли в монастырь кордельеров, где оно покоится рядом с сердцем ее мужа.


[Закрыть] часто жила в Ле Бо. Замок представлял собой роскошное жилище, украшенное прекрасными гобеленами, устланное турецкими коврами. Дозорный путь вдоль карниза стены, испещренной бойницами, обеспечивал оборону. Когда графство Прованс было присоединено к владениям короны, гордый город отказался сдаваться. Но последнее слово осталось за королем Франции, который все же посадил там своих наместников.

Эпоха Возрождения стала периодом особого расцвета Ле Бо. В скале вырубали частные особняки, не уступавшие изяществом особнякам Авиньона[51]51
  Авиньон – город в Провансе, на реке Роне, центр департамента Воклюз. Фокейцы, пришедшие из Массалии (Марселя), около 539 года до н. э. основали поселение, дав ему название Авенио (Авиньон). При римлянах оно вошло в состав Нарбонской Галлии. Этот край завоевывали бургундцы, готы, франки, дважды он оказывался в руках сарацин, но их изгонял оттуда Карл Мартелл. Город стал владением графов Провансальских, потом Тулузских, переходил на некоторое время под власть французских, затем неаполитанских королей. Под давлением короля Франции Филиппа IV Красивого при папе римском Клименте V в Авиньон была перенесена папская резиденция. Вскоре церковь выкупила у неаполитанских королей эти земли и владела ими вплоть до 1791 года, когда было объявлено о присоединении этой территории к Французской республике.
  В городе сохранилось много памятников культуры и архитектуры разных эпох. Это романский собор Нотр-Дам-де-Дом XII века с гробницами пап, примыкающий к нему огромный комплекс папского дворца XIV века, прекрасные церкви и особняки более позднего времени.


[Закрыть]. Окна сверху украшала каменная резьба. В церкви Сен-Венсан нашли приют гробницы вельмож. В одной из них были найдены великолепные Золотые Волосы, – целый каскад длинных белокурых прядей какой-то красавицы XVI века. Глубоко в толще горы дома имеют самые неожиданные продолжения. Дерево было здесь редкостью, и поэтому архитекторы соревновались друг с другом в смелости конструкций сводов. Вот лестница поднимается прямо с улицы к специальной двери – это дверь Мертвых, которую открывали только для того, чтобы проносить гробы.

Ле Бо пришлось еще раз отстаивать свою независимость. С началом Реформации Клод де Манвиль, – наместник, представлявший королевскую власть и назначенный на должность коннетаблем де Монморанси[52]52
  Коннетабль Анн де Монморанси (1493–1567) – представитель древнего дворянского рода, крестный сын королевы Франции Анны Бретонской (см. коммент. 86), воспитывался вместе с будущим королем Франциском I. Участвовал в знаменитых битвах при Равенне и Мариньяне, блестяще проявил себя во время обороны осажденного Мезьера и при взятии Новары. За свою доблесть был удостоен звания маршала Франции. При короле Генрихе II также имел значительное влияние, командовал французской армией и получил титул герцога и пэра Франции. Во время религиозных войн стал одним из вождей католической партии наряду с герцогом Гизом, принимал участие в кровопролитной битве с гугенотами при Дрё, был смертельно ранен в сражении при Сен-Дени.


[Закрыть], стал выказывать склонность к новому учению. Верхний город превратился в убежище для гугенотов. На одном из домов Ле Бо можно видеть высеченный в камне девиз кальвинистов: «После мрака – свет». Наконец, Ришелье постановил снести мятежный город. По его приказу были взорваны донжоны, замок, укрепленные стены. Разрушенному городу пришлось признать, что наступили новые времена, и покориться власти централизованной Франции.

В 1642 году маркизат Ле Бо, так же как и герцогство Валентинуа[53]53
  Герцогство Валентинуа – одна из старинных земель Франции. Название этого графства, затем герцогства происходит от его главного города – Баланс. Ныне это префектура в департаменте Дром. Еще в XIX веке население там говорило на провансальском языке. До середины XV века графство Валентинуа подчинялось владельцам Дофинэ. В 1446 году герцог Амедей III Савойский заключил сделку с французским королем Карлом VII и обменял Валентинуа на другие земли. Прежнее графство получило статус герцогства. Людовик XII отдал его Цезарю Борджа, сыну папы римского Александра VI, затем в 1548 году Генрих II подарил его красавице Диане де Пуатье. Король Людовик XIII в 1642 году передал Валентинуа и другие территории князю Монако, а тот взамен признал своим сюзереном Францию. Титул герцогов Валентинуа до сих пор упоминается среди прочих титулов князей Монако, хотя это стало простой формальностью.


[Закрыть], был передан князьям Монако Гримальди[54]54
  Гримальди – династия князей Монако с XIII века. По происхождению это знатный генуэзский род. Во время войны между гвельфами и гибеллинами семья Гримальди была изгнана из родного города и поселилась в небольшом доме неподалеку от Монако, где вскоре силой захватила власть. С тех пор Гримальди всегда оставались государями Монако. Даже окончательно утвердившись на престоле, Гримальди продолжали заниматься пиратством и разбоем, нападая на проходившие мимо суда, пока не нашли замены этому промыслу: стали взимать огромную дань с торговых кораблей за право прохода вдоль их берегов.
  История рода Гримальди была бурной. Маленькое государство вынуждено было отстаивать свою независимость сначала в борьбе с Генуей, потом с Миланом и могущественной Францией. К началу XVI века княжество опустошили бесконечные набеги и войны, и Августин Гримальди обратился за поддержкой к врагу Франциска I, императору Священной Римской империи Кар. ту V. Княжество оказалось под его протекторатом, а в начале XVII века Испания ввела туда свои войска. В 1641 году князь Монако после длительных переговоров с Францией подписал соглашение, по которому его государство переходило под протекторат Франции. Во время Великой французской революции и еще дважды в течение XIX века Гримальди лишались власти, но всякий раз вновь возвращались на престол. В 60-е годы XIX века князь Карл III дал разрешение на открытие в Монте-Карло игорного дома. В 50–60-е годы XX века Ренье III выдержал настоящую «налоговую войну» с Францией. Потомки Гримальди и ныне правят княжеством Монако.


[Закрыть]. Именно в это время над воротами Эйгьера был высечен герб Гримальди.

Сен-Симон сообщает, что позже Людовик XIV милостиво позволил «владетелю Монако сохранить все привилегии для его дочери». Король обещал, что тот, кто женится на единственной наследнице князя Монако, будет провозглашен герцогом и пэром, и, таким образом, в виде особого расположения, на эту могущественную семью не будет распространяться салический закон[55]55
  Салический закон – правовой кодекс салических франков, составленный в конце V – начале VI века на вульгарной латыни с вкраплениями франкских слов и выражений. Этот кодекс содержал норму престолонаследия: именно о ней чаще всего идет речь, когда упоминается «салический закон». Согласно этой норме, на королевский титул имеют право только члены семьи по непрерывной мужской линии (сыновья государей, сыновья сыновей и так далее). Таким образом, если нет прямых наследников по мужской линии, дочери или их дети, даже мужского пола, не имеют прав на престол, и он должен перейти к братьям покойного короля или к их детям мужского пола.


[Закрыть].

В 1791 году Франция выкупила территориальные права на маркизат Ле Бо у князей Монако, которые, впрочем, сохранили это название в своем титуле. На деле же город постепенно обезлюдел. Своим процветанием, совершенно поразительным, если принять во внимание его местоположение, он был обязан естественной защите. Однако после Революции прежних опасностей больше не существовало, а современная артиллерия шутя расправлялась с любыми скалами, какими бы грозными они ни казались. Население предпочло обосноваться в плодородных долинах. Один за другим пустели красивые дома с богато украшенными окнами. И пустынный Ле Бо, меланхоличный и величественный, стал похож на город-призрак.

Впрочем, история никогда не заканчивается. В новом мире, складывающемся вокруг нас, оживают мертвые города. Сегодняшние путешественники находят живописную привлекательность в неприступной скале, некогда ценимой лишь за стратегическое преимущество. Отель, не менее прекрасный, чем был когда-то замок, притягивает не воинственных сеньоров, а туристов со всего мира. Скалы Портале, закрывавшие вход в Адскую долину, превратились во Врата Рая. Для Ле Бо началась новая жизнь.

Поистине, судьбы городов и поселений так же непредсказуемы, как судьбы людей. На дне ямы, выкопанной в песках пустыни, обнаруживается богатый город. Стремление защитить себя, которое на протяжении долгих лет собирало людей в тесных крепостях, сегодня заставляет их рассеиваться по миру. Кто знает, может быть, новые пещерные люди, скрываясь от расщепленных атомов, в один прекрасный день придут искать убежища в пещерах Ле Бо.

Каркассон. Город-крепость

В детстве я выучил песенку Надо[56]56
  Надо, Гюстав (1820–1893) – известный автор и исполнитель песен, пользовавшихся большой популярностью. В молодости работал счетоводом на предприятии, принадлежавшем его семье. Стал сочинять песни в возрасте 28 лет, затем, по совету друзей, опубликовал несколько текстов в газетах «Иллюстратор» и «Фигаро». Он сам сочинял не только тексты песен, но и музыку, что было крайне редко в ту эпоху. Его песни пели по всей Франции, они пользовались большим успехом. Некоторые из них из-за острого социального содержания были запрещены властями. Самые известные его произведения: «Хромой король», «Каркассон», «Пандора», «Гаронна», «Солдат из Марсалы». Песни «Каркассон» и «Хромой король» входили в репертуар знаменитого шансонье Жоржа Брассанса.


[Закрыть] с таким припевом: «Я никогда не бывал в Каркассоне». Я тоже никогда раньше не бывал в Каркассоне[57]57
  Каркассон – город в департаменте Од (область Лангедок-Русильон), на юге Франции. В 118 году до н. э. на эти земли пришли римляне и на месте старого кельтского поселения построили оппидум. Название «Каркассон» впервые упоминалось в документах в I веке до н. э. В V веке город захватили вестготы, в VIII веке – сарацины, спустя тридцать лет изгнанные франками.
  В феодальную эпоху Каркассон принадлежал могущественному семейству Транкавель, которое способствовало процветанию города и всячески укрепляло его. В эту эпоху он стал прибежищем для сотен катаров, или альбигойцев, проповедовавших духовную чистоту, отказ от богатства и стяжательства, за что их назвали еретиками и подвергли преследованию. Граф Раймунд-Роже Транкавель позвал их в Каркассон, пообещав укрыть гонимых за его неприступными стенами. Против альбигойцев был объявлен крестовый поход, возглавил его барон Симон де Монфор (см. коммент. 59). В 1209 году он осадил город, а когда там закончилась вода, захватил его и бросил в темницу Раймунда-Роже. Граф умер там три месяца спустя, не выдержав мучений и голода. Его сын пытался вернуть себе Каркассон, но потерпел неудачу. В 1224 году город окончательно перешел под власть французского короля, и крепость воинов стала цитаделью инквизиции. Ее возглавил испанский монах Доминик Гусман, устраивавший «очищение от скверны» во всем Лангедоке. В 1280 году король Филипп Храбрый, сын Людовика Святого, приказал даже построить в Каркассоне башню Инквизиции. В XVI веке город еще раз был вовлечен в религиозные войны: в 1560 году там были за несколько дней зверски перебиты все протестанты.
  Крепость и замок постепенно разрушались, ветшали и другие постройки в Каркассоне. Проспер Мериме (см. коммент. 34), будучи инспектором исторических памятников в годы Июльской монархии, первым обратил внимание правительства на катастрофическое состояние шедевра средневековой архитектуры. Тогда начались реставрационные работы в базилике Сен-Назер. Однако своим возрождением город обязан архитектору Виолле-ле-Дюку (см. коммент. 58). Ему пришлось восстанавливать около 30 процентов всех сооружений – стены, кровли, перекрытия. Теперь Каркассон является частью культурного наследия ЮНЕСКО, и его ежегодно посещают сотни тысяч туристов.


[Закрыть] и думал об этом неизвестном мне красивом месте так же, как героиня романа Вирджинии Вулф^{2} думала о маяке, который мечтала посетить. В один прекрасный день, уже на склоне лет, ее, наконец, отвезли на маяк, и она испытала страшное разочарование.

Действительность, как это очень часто бывает, оказывается неспособной соответствовать нашим ожиданиям.

Наученный горьким опытом, я, в конце концов, стал побаиваться поездки в Каркассон. Я был неправ, ибо это – один из тех редчайших случаев, когда действительность превосходит образ, сложившийся в воображении. Когда ветер разогнал облака, и из нижнего города, на фоне чистого неба, я увидел эту огромную крепость с зубчатыми стенами, неприступную, ощетинившуюся башнями, над которыми возвышались замок и базилика, у меня перехватило дыхание. Передо мной на холме стоял нетронутый средневековый город.

Во Франции можно найти множество фрагментов старинных городов, старых разрушенных замков, ворота с подъемными мостами, сохранившиеся в современных городах, древние церкви – у нас есть все. Но повсюду приходится прибегать к помощи воображения, чтобы восстановить стены, заполнить провалы, стереть неоновые вывески, диссонирующие с окружающей обстановкой. Город-крепость Каркассон не изуродован (до сегодняшнего дня) ничем. Забудь о существующем мире, всяк сюда входящий, здесь ты обретешь совершенно другой мир.

Я прекрасно знаю, что пуристы высказывали недовольство Виолле-ле-Дюком[58]58
  Виолле-ле-Дюк, Эжен Эмманюэль (1814–1879) – французский архитектор, историк и теоретик архитектуры. По просьбе своего друга Проспера Мериме, инспектировавшего исторические памятники по поручению правительства Луи-Филиппа, в 1840 году Виолле-ле-Дюк взялся за восстановление средневекового аббатства в Везлэ (в провинции Бургундия). Потом он реставрировал готические соборы (в том числе, совместно с Ж.-Б. Лассю, собор Парижской Богоматери), крепость Каркассона, замок Пьерфон, аббатство Мон-Сен-Мишель. Многие осуждали его работу, считая, что он отступает от первоначального облика объекта или придает ему чрезмерно обновленный вид, но именно благодаря Виолле-ле-Дюку до нашего времени дожили, не разрушившись, многие исторические памятники. Он написал несколько научных трудов: «Толковый словарь французской архитектуры» в 10-ти томах, «Беседы об архитектуре» в 2-х томах, «Русское искусство» и др. Виолле-ле-Дюк стремился выявить общие закономерности архитектуры, своеобразие ее национальных школ, глубоко анализировал природу средневекового искусства, изучал конструктивные достижения готического зодчества, заложившего основу дальнейшего развития каркасных конструкций.
  Ему принадлежат также исследования по истории и культуре Средневековья и Возрождения, не утратившие значения и в наши дни.


[Закрыть] восстановившим город. Они ставили ему в упрек отреставрированные стены, слишком ровные зубцы, крыши, покрытые не соответствующим времени шифером. Строго говоря, я могу предъявить ему одну претензию: шифер. А что было делать? Разве старые балки могли выдержать покрытие из каменных плит? Разве нужно было оставить Каркассон на милость разрушителей, чтобы они растащили его по камешку? Руины, зарастающие плющом и кустарником, вначале выглядят романтично; однако в конце концов они исчезают. Не будь Виолле-ле-Дюка, вполне вероятно, я так никогда и не увидел бы Каркассона.

А это было бы очень обидно. Красота этих двойных крепостных стен, заросших травой эспланад между ними, дозорного пути между зубцами – это всего лишь одна из достопримечательностей замка. Здесь историки и военные могут на великолепном примере понять, какую роль играли укрепления в Средние века, потом поразмышлять над тем, как менялась эта роль на протяжении столетий вплоть до нашего времени, и увидеть, что требования к ним, пусть и в несколько ином аспекте, не изменились.

Место для крепости не выбирают; его определяет природа. Холм, на котором построена крепость, господствует над большой естественной котловиной, тянущейся от Атлантического океана до Средиземного моря. Откуда бы ни пришел завоеватель – из Испании, из Франции, из Италии или Тулузы, – он не мог без опаски оставить у себя за спиной эту непобедимую крепость. И поэтому все – вестготы, франкские короли, арабы, виконты-феодалы, крестоносцы Симона де Монфора[59]59
  Симон де Монфор, барон (ок. 1165–1218) – из рода баронов де Монфор-Амори, чьи земли находились в Иль-де-Франсе. Мать Симона де Монфора принадлежала к семейству английских графов Лестеров. После смерти отца земли унаследовал старший брат Симона, а сам он отправился в крестовый поход. К этому крестовому походу, четвертому по счету, в 1198 году призвал рыцарей-христиан папа Иннокентий II; к концу 1201 года войско было собрано и отправилось в путь. Этот поход не принес Монфору, как и большинству крестоносцев, ни славы, ни богатства.
  В 1209 году Симон де Монфор отправился в очередной поход, теперь уже против еретиков-альбигойцев. После кровавых побоищ, учиненных им в Мезьере и Каркассоне, Монфор был провозглашен вождем похода и получил во владение эти города и титул виконта. Латеранский собор в 1215 году даровал ему титул графа Тулузского, желая отблагодарить за ревностное служению делу Церкви.
  Граф Раймунд Тулузский, которого лишили владения в пользу Симона де Монфора, решил бороться за свои земли, и Монфор вынужден был осадить Тулузу. Во время одной из вылазок осажденных Монфор был убит пущенным из пращи камнем. Говорили, что это сделала какая-то тулузская женщина, желая отомстить за смерть владетеля Каркассона Раймунда-Роже Транкавеля, который был сыном графини Тулузской.


[Закрыть], короли Франции – по очереди либо укрепляли ее, либо пытались ею завладеть.

Для этого использовались все тонкости военного искусства. Чтобы захватить цитадель, требовалось взять штурмом два ряда стен, а потом замок, последний оплот обороны. Система огня защитников крепости, воссозданная хранителем Пьером Амбри, была поистине устрашающей. Через бойницы лучники осыпали откосы градом стрел. Благодаря выдвинутым вперед башням, барбаканам, укрепленным воротам, «мертвых зон», в которых можно было укрыться от огня, не осталось. Галереи с навесными бойницами позволяли уничтожить тех, кто чудом сумел преодолеть пространство, обстреливаемое метательными снарядами.

И, тем не менее, с помощью камнеметов, таранов, поджогов, подкопов, а позже – с помощью пушек нападавшим иногда удавалось пробить брешь в обороне. Тогда, чтобы справиться с врагом, в ход пускались бесконечные хитрости.

Защитники замка, словно нарочно, позволяли врагу найти слабые места в обороне. И враг, попав в эту ловушку, действительно проникал в замок, но там он оказывался у подножья лестницы-тупика, которая никуда не вела, простреливалась со всех сторон, и на которую лились потоки кипящей смолы. Вечные военные уловки, старые как мир, и при этом всегда удачные.

Всегда? Нет, ведь крепость Каркассон не единожды бывала захвачена неприятелем. Конечно, это случалось еще до того, как Людовик Святой и Филипп Храбрый[60]60
  Людовик IX Святой (1214–1270) – французский король, вдохновитель седьмого крестового похода. В юности, тяжело заболев, он дал обет возложить на себя крест, а когда поправился, собрал войско и отплыл на Кипр, затем в Египет. Поход, поначалу удачный, закончился поражением, Людовик перебрался в Сирию и прожил там четыре года, оказывая поддержку христианам. Вернувшись во Францию, Людовик быстро завоевал доверие знати и уважение народа. Он был мудрым и справедливым правителем, постоянно радел об усилении своего государства. В 1270 году он отправился в новый крестовый поход, на сей раз в Тунис, там заболел и вскоре умер. Его похоронили в усыпальнице французских монархов в Сен-Дени и канонизировали. Его сын и преемник на троне Филипп III Храбрый (1245–1285) вел войны с королями Кастилии и Арагона за господство над Наваррой и Сицилией, однако они закончились поражением Франции. Тем не менее, в годы его правления территория Франции значительно увеличилась за счет земель на юге: Филипп забрал себе выморочный лен графов Тулузских (Пуату, Сентонж, Овернь, Тулон, Альбижуа и другие территории), а затем, женив своего наследника на Жанне Наваррской, присоединил к Франции Наварру, Шампань и Бри.


[Закрыть] обнесли ее двойными стенами. В 1355 году Черный принц[61]61
  Черный принц – прозвище Эдуарда Плантагенета (1330–1376), принца Уэльского, старшего сына короля Англии Эдуарда III. Он получил его за цвет доспехов, в которых обычно сражался. Отличался выдающимися способностями полководца: во время Столетней войны, будучи еще совсем молодым человеком, разбил превосходящее по численности французское войско в битве при Пуатье и взял в плен короля Иоанна II Доброго. Эдуард умер от ран и болезней, не успев взойти на английский престол, который унаследовал его сын Ричард II.


[Закрыть] довольствовался тем, что поджег нижний город, но не отважился атаковать замок. Следующие три века стали для Каркассона периодом счастья и покоя. После присоединения Русильона к Франции он перестал быть своеобразным «предмостным укреплением». Крепость превратилась в почетный гарнизон. На эспланаде построили дома. В замке разместились казармы.

Глядя с вершины этого некогда неприступного утеса на красивые башни с вертикальными прорезями, из которых больше не вылетят смертоносные стрелы, я думаю о том, что произошло дальше: противостояние метательных снарядов и доспехов; пушки, разрушающие любые стены; броня, которую вначале не может пробить ни одна пушка, но которая вскоре тоже становится уязвимой; самолеты, пролетающие над самыми высокими крепостями, словно насмехаясь над ними; противовоздушная артиллерия и радары, следящие за самолетами и наводящие снаряды. Мы ушли далеко от зубчатых башен, но принципы войны не изменились. По-прежнему все дело в том, чтобы, как говорил Наполеон, оказаться сильнее всех в выбранном месте.

А завтра? Уже сегодня в мире существуют только две крепости, одна на востоке, другая на западе. Их тараны и бомбарды – это пусковые площадки. Их часовые – это невидимые лучи, проходящие через Северный полюс. И в той и в другой, как некогда в Каркассоне, копают подземелья, чтобы прятать в них гражданское население и запасы продовольствия. Запасов соленой свинины в Каркассоне хватило бы на шесть месяцев. В наши дни осада шесть месяцев не продлится. Мы можем надеяться на то, что наши «города-крепости», одинаковые по силе, нейтрализуют друг друга, и войны миров не будет.

Вот о чем я размышляю в то время, как два ветра долины Оды, серс[62]62
  Серс (другое название – «нарбонец») – сильный ветер с запада или юго-запада в южных областях Франции, преимущественно в Лангедоке. Этот ветер всегда сухой, очень холодный в зимнее время и обжигающе горячий летом.


[Закрыть] и влажный ветер со Средиземного моря, сталкиваются, порождая страшные завихрения над дозорным путем, а дети катаются на роликах по тысячелетним плитам вокруг старых колодцев.

Периге[63]63
  Периге – город в Дордони, одном из пяти департаментов, составляющих область Аквитания. С востока на запад город перетекает река Иль. Периге образовался около 1240 года из двух небольших городков, расположенных менее чем в километре друг от друга. В одном, основанном еще римлянами и названном Везоном, находились резиденция епископа и дворец графа Перигора, другой, Пюи-де-Сен-Фрон, населяли простые горожане – ремесленники и торговцы. В Периге множество интересных исторических памятников разных эпох. Например, Везонская башня представляет галло-римский период, собор Сен-Фрон начинали строить в романском стиле, продолжили как готический и, наконец, увенчали византийскими куполами. В городе сохранилось и несколько домов эпохи Возрождения.


[Закрыть]

Эта провинция вызывает у меня искреннюю и глубокую симпатию. Она далеко не самая богатая во Франции; промышленность здесь не так развита, как во Фландрии или в Лотарингии. Ее виноградники уступают славой виноградникам Жиронды, пейзажи куда скромнее пейзажей Оверни. Но, как мне кажется, в ней отражена самая сущность нашей страны. Эти долины, обсаженные тополями, окаймленные скалами и холмами, на которых высятся прекрасные замки; эти древние деревушки со старыми укрепленными церквями, с крышами из римской черепицы; эти маленькие городки, где еще можно увидеть особняки эпохи Возрождения, – здесь во всем чувствуется чисто французское изящество. Даже сама красота осталась какой-то по-деревенски сочной.

В наших широтах люди впервые стали селиться именно в этой местности. В долине более бурной, чем Дордонь, реки Везер, в которой вода кажется черной, скалы испещрены бесчисленными дырами: некогда они служили входами в жилища. Отвесные склоны защищали первые человеческие семьи, обитавшие в них, от диких зверей. Поныне там находят тысячи орудий труда, охотничьи и боевые стрелы и даже примитивные светильники, при свете которых эти люди с удивительным мастерством расписывали стены пещер фигурами животных – без сомнения, с целью колдовства.

В сегодняшних обитателях Перигора[64]64
  Перигор – местность, входившая в обширную область Аквитания, занимавшую весь юго-запад Франции. Перигор получил свое название от кельтского племени петрокориев. Историческая область Перигор включает в себя нынешний департамент Дордонь, часть департамента Ло-и-Гаронна и небольшие части департаментов Ло и Коррез. Перигор состоит из четырех природных районов: в центре «белый» Перигор (Периге и долина реки Иль, обрамленная известняковыми плато), на северо-востоке «черный» Перигор (город Сарла, окруженный темными лесами, где преобладают дубы и пинии); «зеленый» Перигор у границы с Лимузеном, (холмистая, влажная местность, поросшая каштановыми лесами); наконец, на юго-западе «пурпурный» Перигор (последнее название появилось лишь в 1970 году), край виноградников и виноделия. Границы ландшафтных зон примерно соответствуют округам департамента Дордонь.
  Люди жили здесь с древнейших времен, о чем свидетельствуют сохранившиеся наскальные изображения. После завоевания кельтской Галлии римлянами Перигор вошел в состав римской провинции Аквитания; в эпоху распада Империи был завоеван франками. В Средние века эти земли составляли графство Перигорское. За территории, расположенные между Францией и английскими владениями в Аквитании, почти непрерывно шли кровопролитные войны. Только в 1607 году король Генрих IV окончательно присоединил к Франции Перигор вместе с другими владениями королевства Наварра. В 1790 году Перигор был выделен в отдельный департамент, границы бывшего графства немного изменились, а несколько месяцев спустя новый департамент получил название Дордонь.
  Край богат историческими памятниками разных эпох, его даже называют «землей тысячи замков». Он дал миру многих выдающихся политиков, военных, философов, литераторов. Большинство жителей Дордони упорно продолжают называть себя перигорцами, так и не смирившись с нелепым, по их мнению, переименованием этой древней земли.


[Закрыть] сохранились проницательность и мудрость Монтеня[65]65
  Монтень, Мишель де (1533–1592) – философ и писатель. Родился в замке Монтень в Перигоре. Получил прекрасное домашнее образование, его отец говорил с ним только на латыни. Затем окончил коллеж, изучал право, получил судейскую должность. Женившись, вышел в отставку, поселился в Монтене и с 1572 года начал работать над своими знаменитыми «Опытами», первые две книги которых увидели свет в 1580 году. Философ, основываясь на идеях Платона, Эпикура, Сенеки и Плутарха, высказал необычные для своего времени идеи. Всякой личностью, по его мнению, движет эгоизм, и это вполне естественно и даже необходимо для человеческого счастья. Главное – это достичь нравственного равновесия и ясности духа.
  Монтень, изучая себя как представителя всего человеческого рода, выработал определенную точку зрения – скептицизм, убеждение в недостоверности, относительности человеческого знания и, следовательно, бессмысленности всякого догматизма. Провозглашение каких-либо истин абсолютными – не более чем гордыня слабого разума. Монтень полагал, что прекрасной основой общественных отношений мог бы послужить благоразумный скептицизм. В эпоху религиозных войн воззрения Монтеня благотворно сказывались на умах его современников; известно, что к его мнению прислушивались как ярый католик король Генрих III, так и один из вождей протестантов Генрих Наваррский.


[Закрыть] и Брантома[66]66
  Брантом, Пьер де Бурдей, сьер де (ок. 1535–1614) – французский историк и мемуарист. Состоял на королевской службе, много путешествовал, бывал в Испании, Португалии, Шотландии, Англии, на Мальте, особенно любил Италию, ее историю и искусство. Постоянно бывая при дворе, Брантом вел жизнь светского повесы, ухаживал за фрейлинами королевы Екатерины Медичи. Однако именно такая жизнь заставляла его постоянно быть в центре политических событий, знать и видеть многое из того, что было недоступно другим людям. Он принимал участие во многих военных кампаниях, был знаком едва ли не со всеми выдающимися людьми того времени. Однажды он попал в опалу и вынужден был удалиться в родовой замок. Когда, упав с лошади во время прогулки, Брантом оказался надолго прикован к постели, то от скуки стал диктовать секретарю мемуары о придворной жизни. Брантом был очень наблюдателен и остроумен и сумел создать целую галерею удивительно живых портретов знаменитых людей; таковы, например, два биографических цикла о знаменитых военачальниках того времени, французских и иностранных. Самая известная его книга – «Галантные дамы» (вышла спустя много лет после смерти автора). Записки Брантома – достоверный документ эпохи, написанный изящным и красочным слогом.


[Закрыть], некогда бывших сеньорами здешних краев. Местные жители не стремятся разбогатеть; впрочем, это им вряд ли удалось бы, ведь возделывать землю в Перигоре очень трудно. Здесь не встретишь бескрайних плодородных равнин, как в Босе или в Нормандии. Промышленных предприятий мало. Однако, несмотря на отсутствие роскоши, люди здесь живут хорошо. Они не завидуют тому, чего не могут получить. Они довольствуются радостями стола и ума. Кухня этой провинции пользуется заслуженной славой. Это страна трюфелей, придающих особенный, восхитительный вкус и цыпленку, и омлету.

На самой скромной ферме Перигора вам предложат изысканную гусиную печенку, на сером, чуть розоватом фоне которой так отчетливо выделяются черные пятнышки трюфелей; пироги с вишнями или мирабелью; паштет из свинины или гусятины и окорок. Все это запивают вином из Монбазильяка, не менее ароматным, чем «Шато Икем»[67]67
  «Шато Икем». Икем – старинный замок во Франции, в области Бордо. Он находится в небольшом, но известном во всем мире районе Сотерн, где производятся чудесные белые десертные вина. «Шато Икем» виноделы называют вершиной сотерна. Это янтарное сладкое вино с ароматами сушеного абрикоса, пряностей, меда, иногда миндального ореха или душистых трав. Оно очень высоко ценится, так как вкус его неповторим, а производство чрезвычайно трудоемко: собирают виноград не целыми гроздями, а отдельными ягодами, которые снимают по мере их созревания.


[Закрыть]. За столом обязательно ведут беседу.

Перигорцы известны как великие и блестящие рассказчики. В этих местах часто происходят драматические события, ведь здешние нравы остались не менее дикими, чем окружающие скалы. Люди часто изъясняются на чистейшем французском, используя простое прошедшее время, как это делал Андре Жид. Местный язык (ибо это именно язык, а не наречие) приберегают для посвященных. Это позволяет им шутить на темы, понятные лишь немногим, и лучше понимать друг друга. Тому, кто не понимает перигорского языка и не говорит на нем, в Дордони очень трудно преуспеть на политическом поприще.

Поскольку земля не может прокормить всех своих детей, а эти дети очень умны, младшие отпрыски перигорских семей во все времена отправлялись покорять Париж или Версаль. При старом режиме самыми известными людьми во Франции становились выходцы из Перигора. Ла Форс, Лозен, Ноай, Айен, Бирон, Монфор, Тюренн, Салиньяк-Фенелон, Жюмильяк, Бонневаль, Люберсак[68]68
  Ла Форс. – Анри Номпар де Комон, герцог де Ла Форс (1582–1678), французский военачальник, в 1622 году отличился при осаде Монтобана, одного из оплотов протестантов, был отмечен милостью короля Людовика XIII и получил звание генерала.
  Лозен. – Антонен Номпар де Комон (1632/33–1723), маркиз де Пюигильен, граф де Сен-Фаржо, получил титул герцога де Лозена в 1692 году. Он был капитаном королевской гвардии, командовал драгунским полком. Был одним из полководцев во время похода во Фландрию. Остался в истории как опытный военачальник и известный придворный обольститель эпохи Людовика XIV.
  Ноай. – Адриен Морис, маркиз де Монклар, герцог де Ноай (1678–1766), полководец и государственный деятель, маршал Франции; участвовал в войнах за испанское и австрийское наследство, был министром, затем государственным секретарем по иностранным делам.
  Айен. – Луи де Ноай, герцог Айен (1713–1793), сын Адриена Мориса де Ноай, маршал Франции; участвовал во многих сражениях, в том числе в битве при Фонтенуа. Был галантным придворным и острословом, пользовался расположением Людовика XV и его могущественной фаворитки маркизы де Помпадур.
  Бирон. – Арман-Луи де Гонто-Бирон (1747–1793), граф, затем герцог Бирон, пэр Франции. Был храбрым военным, сражался на Корсике, возглавлял военную экспедицию в Сенегале. Участвовал в войне за независимость Соединенных Штатов, воюя против англичан. По слухам, был любовником Марии-Антуанетты. Его казнили на гильотине в конце 1793 года.
  Монфор. – См. коммент. 59.
  Тюренн, Анри де Латур д’Овернь, виконт де (1611–1675) – маршал Франции. Участвовал в сражениях Тридцатилетней войны, во время Фронды возглавил армию короля и разгромил Конде у стен Парижа. Учил ратному делу молодого Людовика XIV, отправившись вместе с ним в поход во Фландрию (1667).
  Фенелон, Франсуа де Салиньяк де Ла Мот (1651–1715) – французский писатель и религиозный деятель, член Французской академии, архиепископ Камбре. Был воспитателем внука Людовика XIV герцога Бургундского. Написал несколько богословских трактатов, повесть «Похождения Аристоноя», книгу басен, сделал прозаический перевод «Одиссеи» Гомера. Самое знаменитое его произведение – «Приключения Телемака, сына Одиссея» (1699).
  Жюмильяк, Жан Жозеф де (1706–1775) – архиепископ Арля, государственный деятель, кавалер Ордена Святого Духа. Член комиссии по церковным делам, созданной королем Людовиком XV.
  Бонневаль, Клод Александр, граф де (1675–1747) – доблестный офицер, служивший на флоте, затем в армии. Обидев насмешливым словом госпожу де Ментенон, фаворитку Людовика XIV, попал в немилость. Оскорбленный, он решил покинуть родину и перешел на службу к австрийцам, воевавшим тогда с Францией, затем к туркам. Принял ислам и стал турецким военачальником, известным под именем Ахмет-паша.
  Люберсак, Шарль Франсуа де (1730–1804) – священнослужитель, литератор, историк. Написал фундаментальный труд «Рассуждения о памятниках всех времен и народов», ряд книг на исторические и политические темы. Во время революции вынужден был уехать в Англию. Скончался в Лондоне.


[Закрыть] – вот лишь немногие из тех, чьи семейные усадьбы находились в Перигоре. В разные века в Отфоре жили трубадур Бертран де Борн, Мари де Отфор, любившая (платонически) Людовика XIII, и граф де Дамас, который до самой смерти ждал возвращения короля Генриха V. В Эксиде до сих пор можно увидеть остатки родового гнезда Талейрана-Перигора[69]69
  Талейран-Перигор, Шарль-Морис де (1754–1838) – французский политик и дипломат, многие годы занимавший пост министра иностранных дел. Его род вел начало от Адальберта Перигорского, вассала Гуго Капета. Родители готовили его к карьере священнослужителя: он учился в семинарии Сен-Сюльпис, затем в Сорбонне. В 1779 году Талейран принял духовный сан. С 1780 года он стал представителем французской церкви при дворе и вместе с архиепископом Ахенским ведал ее имуществом и финансами. В 1788 году стал епископом Отенским.
  В 1789 году был избран в Генеральные штаты от духовенства. Он стал одним из авторов Декларации прав человека и подготовил проект национализации Церкви. 14 июля 1790 года служил торжественную мессу в честь праздника Федерации. Во время террора жил в Англии, куда отправился с дипломатической миссией. Вернувшись во Францию, в 1797 году стал министром иностранных дел, сделал ставку на генерала Бонапарта и содействовал его приходу к власти.
  В годы Империи участвовал в похищении и убийстве герцога Энгиенского, а впоследствии по этому поводу произнес свою знаменитую фразу: «Это хуже, чем преступление, это ошибка».
  В политике и дипломатии Талейран часто вел двойную игру, не раз втайне от Наполеона вступал в сговор с представителями враждебных Франции государств и получал от них взятки за те или иные уступки в переговорах. После крушения Империи активно способствовал реставрации Бурбонов. Был отправлен в отставку, но при Луи-Филиппе вновь занял высокий дипломатический пост. Умер Талейран в Париже.


[Закрыть] – две высокие башни, вздымающиеся в небо над прелестным маленьким городком, которому я в своих романах дал имя «Шардей».

Ибо мы живем над Эксидеем в доме, носящем название Эссендьера́. Странное слово, его происхождение объясняли по-разному, причем все объяснения были не очень правдоподобными. Прапрадед моей жены, Антуан Пуке, нотариус из Сент-Орс, сын Леонара Пуке, нотариуса из Ангуасс (какое прекрасное название для романа – «Нотариус из Ангуасс»!), купил этот старый замок, вернее, небольшую дворянскую усадьбу в местном стиле, считавшуюся национальным достоянием. Этот самый Пуке женился на Жанне де Борегар, девушке из дворянской семьи, связанной узами родства с бывшими владельцами усадьбы. Что-то во всем этом наводит меня на мысль о драме, похожей на сюжет «Заложника» Клоделя[70]70
  Клодель, Поль (1868–1955) – дипломат, поэт, драматург, автор эссе и путевых очерков. Клодель родился в состоятельной буржуазной семье, его старшая сестра Камилла стала знаменитым скульптором. Получив светское воспитание, далекое от религии, в восемнадцать лет он внезапно обрел веру в Бога, и это духовное прозрение повлияло на все его дальнейшее творчество. Поль Клодель занимал различные дипломатические посты в Германии, Чехии, Бразилии, Дании, был послом Франции в Токио, Вашингтоне, Брюсселе. В 1946 году его избрали во Французскую академию; он был награжден Большим Крестом Почетного легиона.
  Творческое наследие Клоделя весьма значительно. Одних только пьес им написано более двух десятков. Историческая драма в трех актах «Заложник» (1911) была очень популярна в свое время, ее ставят и до сих пор. Действие ее происходит в годы Империи. Героиня пьесы вынуждена выбирать: выйти замуж за человека, чьи руки обагрены кровью ее родных, и тем самым спасти высокого духовного сановника, которого она прячет у себя, или отказать негодяю и нарушить свой религиозный долг.


[Закрыть], но точными сведениями я не располагаю. Позже дед моей жены построил, на том же поросшем лесом холме, большой дом в стиле 80-х годов девятнадцатого века, не особенно красивый, но довольно удобный.

Эксидей расположен в самом сердце белого Перигора; дело в том, что Перигоров по меньшей мере три: наш, чьи пейзажи напоминают лимузенские; черный Перигор, славящийся дубовыми рощами, где растут трюфели, под городом Сарла, и Перигор в районе Бержерака, совсем рядом с Жирондой, где виноградники отливают медью. Я люблю все три Перигора, и каждое лето, когда друзья приезжают погостить на несколько дней в Эссендьера, с удовольствием совершаю вместе с ними семейное паломничество к этим местам. У нас, как у настоящих туристических агентств, есть свои традиционные маршруты, и мы никогда не устанем наслаждаться восторгом очередных гостей при виде древних красот.

Наши любимые уголки? Прежде всего, Брантом и замок Бурдей. Брантом, город, построенный вокруг аббатства, вытянулся по берегам самой очаровательной из всех наших рек – заросшей Дронны, чьи воды перебирают и переплетают длинные податливые пряди водорослей. В Бурдей есть два замка: один, очень старый, представляет собой средневековый донжон; второй, дворец в стиле Возрождения, был построен Жакетом де Монброном, сенешалем Перигора, для приема Екатерины Медичи, которая объезжала Францию и соизволила включить Бурдей в список своих остановок. Построить дворец ради одной ночи – вот поистине перигорское гостеприимство! Самое замечательное, что королева, изменив маршрут, так никогда и не воссела на трон в золоченом зале, не возлегла на ложе в алькове, украшенном резным деревом. Печальная история, полная грустных уроков. Сколько замков возводим мы в сердце своем ради той (или того), кто не придет никогда!

А теперь отправимся в черный Перигор. Там нам нравится город Сарла и все, что вокруг него. Всем ли известно, что Сарла – один из лучше всего сохранившихся средневековых городов в нашей стране? От «Фонаря Мертвых»^{3} до здания суда, от собора до изящного дома Ля Боэси, даже на самых узких и извилистых улочках здесь стоят только старинные особняки с резными дверями, с ажурными балконами, окнами со старинными переплетами. Впервые увидев Ратушную площадь и потрясающие здания вокруг нее, я воскликнул: «В этих декорациях надо играть Мольера!». И этот крик, подобно обету, был услышан. Каждый год великолепные труппы играют в Сарла не только Мольера, но и Шекспира, Расина, Жана Ануя[71]71
  Ануй, Жан (1910–1987) – французский драматург, сценарист, режиссер, один из создателей «интеллектуальной драмы».
  Ануй поступил на юридическом факультете Сорбонны, но вскоре оставил учебу и пошел работать в рекламное агентство; тогда же он стал писать короткие сценарии для кино. Вскоре Ануй поступил в Театр Комедии на Елисейских полях на должность секретаря режиссера и начал сочинять пьесы. Успех к нему пришел после постановки в Париже «Путешественника без багажа» (1937). В 1940 году драматург обратился к греческой мифологии; авторская интерпретация хорошо знакомых сюжетов принесла ему мировую славу. В пьесах акцент переносился с сюжета (древнего или средневекового) на интеллектуальную игру. «Эвридика» (1941), «Антигона» (1942), «Ромео и Джульетта» (1946), «Медея» (1948), «Жаворонок» (о Жанне Д’Арк; 1953) признаны лучшими в его литературном наследии. В дальнейшем интерес к творчеству Ануя ослабел, он продолжал работать, но уже никогда не достиг того успеха, который снискал в 1940-е годы. Однако лучшие пьесы этого автора по-прежнему идут на сценах многих стран мира.


[Закрыть] и Федерико Гарсиа Лорку[72]72
  Гарсиа Лорка, Федерико (1898–1936) – испанский поэт и драматург, также был известен как музыкант и художник-график. Поступил в университет в Гранаде, в возрасте 20 лет выпустил первый поэтический сборник. Уехал в Мадрид, где до 1928 года учился в университете. Там Лорка познакомился с Сальвадором Дали и Луисом Бунюэлем, став заметной фигурой среди художников-авангардистов, и издал сборник стихов «Цыганское романсеро». В начале 1930-х годов, вернувшись из поездки в США, стал директором студенческого театра; в этот период им написаны самые известные пьесы: «Кровавая свадьба», «Иерма», «Дом Бернардо Альбы».
  В начале Гражданской войны в Испании Лорка уехал в родную Гранаду, где особенно сильны были правые, его арестовали как республиканца и казнили. Генерал Франко запретил печатать его книги.


[Закрыть] перед всем городом. И все вокруг – и знаменитые замки Бейнак, Кастельно, Фейрак, Монфор, и древнее поселение Дом возле городских стен – настоящие сокровища этой долины.

И, наконец, наполовину жиронский Перигор. Наша цель – замок Монтень, вернее – «Монтань», то есть «Горный», ведь он стоит на вершине небольшой горы, которой и обязан своим именем. Пожар разрушил старинный замок, но от него осталось то единственное, что имеет для нас значение: башня, в которой находилась библиотека Монтеня. Там ничего не изменилось. На балках под потолком еще можно прочесть мудрые изречения на греческом и латыни, выбранные хозяином этого дома, и увидеть маленький закуток, откуда он слушал мессу. С террасы открывается прекрасный вид на виноградники, спокойные, счастливые, и, кажется, такие же безмятежные и исполненные мудрости, как и «Опыты», и их автор, вобравший в себя самую суть Перигора.