Текст книги "Агония обреченных"

Автор книги: Анатолий Кулемин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

Капитан Тирадо по обыкновению медленно шел вдоль шеренги курсантов; строй притих в хмуром ожидании; «москиты» смотрели прямо перед собой и каждый из них в душе молил Бога, чтобы палец командира не уперся ему в грудь. Занятия по рукопашному бою Тирадо проводил сам.

– Ты, – капитан ткнул пальцем в грудь одного из курсантов, затем, сделав пару шагов, также ткнул пальцем второго курсанта, затем третьего. – Ты и ты…

Выбрав партнеров для боя, Тирадо отошел от шеренги; «москиты» окружили его треугольником и встали в боевую стойку.

– Оп! – Тирадо хлопнул в ладоши, тут же, сделав блок, отразил удар одного из бойцов, нанес удар второму и сбил с ног третьего.

Схватка продолжалась не более двух минут: блок, удар, разворот на триста шестьдесят градусов, подсечка пяткой, прыжок, удар ногой, блок и вновь удар… Все. Все трое были выключены; поднялись, пошатываясь; у одного – рассечена бровь, у второго – струйка крови по подбородку, третий без крови, но со сбитым дыханием. Тирадо даже не запыхался.

И вновь:

– Ты, ты и ты…

И вновь: блок, удар, разворот…

Бредли – он пришел, когда занятия уже шли; провожал с Уилсоном Роуча до катера – сидел на траве чуть поодаль, поджав «по-турецки» ноги и следил за происходящим. «Как он все точно и правильно делает, – обратил внимание он на движения Тирадо. – Точно так же, как когда-то учил нас Семеныч. – Бредли вспомнил, как давным-давно, будто и ни в этой жизни, их, курсантов Школы особого назначения КГБ, многих прошедших дорогами войны, обучал тонкостям рукопашного боя Павел Семенович Лазарев, ученик легендарного Василия Сергеевича Ощепкова, Семеныч, как они уважительно называли его. Семеныч не был таким атлетом, как Тирадо, он никогда не рычал громоподобно, он говорил негромко, но так, что это заставляло курсантов слушать его. Он тоже учил убивать, но не для нападения, а для защиты: себя, слабых, Родины. „Представьте, что за спиной стоит ваш ребенок, мать, жена… И если вы не убьете врага, он убьет вас, он убьет их. Только в вас их спасение“, – говорил мастер восточных единоборств Павел Лазарев. – Да, – невольно сравнил Бредли Тирадо с Семенычем, – обучают они одному и тому же, только этот – убийца, тот – учитель».

– Повторяю: при нанесении удара ногой с разворотом на триста шестьдесят градусов голова должна разворачиваться на долю секунды раньше всего корпуса; глаза на долю секунду раньше должны увидеть ту точку, в которую вы хотите нанести удар. Только тогда тело получит пружинящую скрутку, и только тогда удар получится сильным и точным. Ты, ты и ты…

«Они будут высаживаться западнее Тринидада… Что ж, грамотно. Когда начнется высадка основного десанта, все силы кубинской обороны будут стянуты туда. Небольшая группа диверсантов проникнет на остров практически беспрепятственно, – анализировал Бредли, наблюдая, как Тирадо расправляется с очередной тройкой. – Там засечь и отследить их передвижение будет уже невозможно; мысль о них никому и в голову не придет и искать их никто не будет; будет не до этого. До Гаваны они пройдут как по бульвару».

– При нанесении прямого удара в корпус или бокового удара ногой в голову противника, перед нанесением удара не забывайте обязательно согнуть ногу в колене. Согнутую ногу поднимать быстрее и легче и удар тогда получится хлестким и сильным. И обязательно – скрутка корпуса! Ты, ты и ты…

«К передатчику не подобраться; охрана там мощная и круглосуточная. На обработку радистов, если она вообще возможна, – нет времени. – Бредли смотрел, как следующая тройка – у этих уже были деревянные ножи – тщетно пыталась одолеть Тирадо; тот работал словно машина: блок, удар, блок… – Что делать?..»

– Мистер Бредли, не желаете размяться? – Тирадо, «уничтожив противников», разгоряченный схваткой, повернулся к Бредли и стоял этаким исполином; могучая грудь его ходила ходуном. – Если хотите – со мной, или выберите себе кого-нибудь из курсантов. Небольшой спарринг, минуты на две, а?

Бредли поднялся, отряхнул камуфляж; предложение Тирадо носило явно провокационный характер; утереть нос проверяющему из Центра было его целью.

– Против любого из ваших воспитанников, капитан, я не продержусь и десяти секунд. О вас я уже и не говорю; достаточно того, что вчера на стрельбище вы утерли нам всем нос, – накануне, во время занятий по стрелковой подготовке, Тирадо не оставил никаких шансов ни Макбирни, ни Уилсону, ни Бредли. – Где вы так научились драться?

– Разбились по парам! Отрабатывать удар ногой в голову с разворота; работать попеременно, – отдал команду Тирадо «москитам» и вразвалку подошел к Бредли. – Жизнь научила. Чтобы выжить в этом Богом проклятом мире, нужно уметь убивать. Особенно коммунистов. Прошу… – Тирадо достал портсигар и раскрыл его перед Бредли. – Сам я практически не курю, но для друзей, для поддержания беседы, держу.

– Причисляете меня к числу своих друзей? Лестно… Благодарю, но я предпочитаю свои. Разрешите?.. – Бредли взял из рук Тирадо портсигар, защелкнул его и с интересом стал рассматривать. Тяжелый; выглядит массивно; на крышке отдельным элементом закреплена резная корона; выполнена мастерски; в центре короны – камень. – Изумительно… Золотой?

– Позолоченное серебро. Корона – золотая.

– Это?

– Бриллиант.

Бредли еще какое-то время с восхищением внимательно рассматривал корону, затем вернул портсигар капитану. – Да… Шедевр. Продайте. Я хорошо заплачу.

– Исключено. Это мой талисман, он приносит удачу.

К ним подошел Макбирни; Бредли заметил его издалека. После вчерашней встречи, во время которой Бредли продиктовал ему свои «соображения», они еще не виделись, хотя время подходило уже к полудню. Провожать Роуча он тоже не приходил.

– Добрый день, господа, – поздоровался начальник службы безопасности. Выглядел он несколько озабоченным, не как обычно; Бредли это не понравилось. «Если это результат вчерашней встречи – ничего хорошего», – подумал он. – Мистер Бредли, а я вас ищу, вы мне нужны. Да, кстати… капитан, – Макбирни повернулся к Тирадо, – когда курсанты будут заниматься перекладкой парашютов?

– Сразу после обеда.

– Я присоединюсь к ним. Мистер Бредли, сегодня ведь у группы ночные прыжки, не хотите пощекотать нервы? Парашют для вас найдется, переложить его – поможем.

В лагере существовала специальная служба – парашютно-десантная; следить за состоянием парашютов и другого инвентаря входило в ее обязанность. Укладкой парашютов занималась тоже она, однако, по существующим правилам, перед прыжками каждый курсант перекладывал свой парашют сам; начальник службы, он же инструктор, следил за этим лично. Это было психологическим фактором: добавляло уверенности парашютистам, риск снижался до минимума.

– Нет, знаете ли… – усмехнулся Бредли. – Когда я стою на земле, то чувствую себя намного увереннее.

– Жаль, я думал, вы составите мне компанию. А я такой возможности не упускаю, люблю, когда в крови повышается адреналин. К сожалению, времени для прыжков с парашютом в программе подготовки отведено мало. – Макбирни с сожалением улыбнулся и вновь обратился к Тирадо. – Извините, капитан, но мы покидаем вас.

– Отплытие ровно в шестнадцать… Не опаздывайте, мистер Макбирни, – проговорил Тирадо уже им в след.

Вылет самолета с парашютистами на борту происходил с аэродрома Опа-Локка. В Майами, на занятия по прыжкам с парашютом, группа каждый раз отплывала на десантном боте. Тирадо на прыжках не присутствовал; всем руководил инструктор.

– Так зачем я вам понадобился? – спросил Бредли. Они с Макбирни не спеша шли по лесополосе в сторону лагеря.

Макбирни не отвечал долго, шел молча, глядя под ноги; Бредли не торопил его. Внутренняя борьба, вызванная какими-то сомнениями, была, что называется, на лицо. Бредли догадывался, чем вызваны эти сомнения, однако он ошибался; когда Макбирни заговорил, Бредли поначалу даже не поверил своим ушам; подумал, что не так понял его.

– Мистер Бредли, я хочу вам сообщить нечто очень важное, – задумчиво произнес Макбирни. – Дело в том, что мне кажется… Уилсон – не тот за кого себя выдает.

* * *

Бредли посмотрел на светящийся циферблат часов; стрелки показывали, что шел второй час ночи. Чертовски хотелось спать, но еще сильнее хотелось курить. «…Вот только курить все равно охота. Я бы сейчас за одну затяжку…» – явственно вспомнились ему слова, сказанные когда-то давным-давно его старшиной. В сорок третьем это было, на Днепре, тогда за линию фронта он, командир взвода разведки, старший лейтенант Сергей Озеров, и пять разведчиков ходили в поиск, за «языком»… Старшина в ту ночь погиб.

Бредли, вытянув ноги, полулежал в кресле в «номере» Роуча уже больше двух часов; он добросовестно отрабатывал придуманный им самим же «план поимки шпиона», честно ждал появления «вражеского агента». В то, что кто-то на его бесхитростную уловку клюнул и сейчас может прийти, Бредли не верил; почти – не верил, но недоработку, полумеры в своей работе он не допускал. То, что в лагере может работать агент иностранной разведки, в нем изначально вызывало большие сомнения; все те, кто хоть как-то был причастен к группе «Москит», проверку прошли тщательную, это Бредли установил еще в Вашингтоне, но то событие, которое произошло прошедшей ночью, это неверие пошатнуло. В любом случае, раз там в чем-то засомневались, он обязан был развеять эти сомнения, и сделать это он должен был доказательно. По этой же причине ему понадобилось и подключение Роуча к плану (вдруг придется доказывать свою активность в этом деле, а не формальный подход к нему), и разрабатывать ход с рапортом Макбирни с просчетами в подготовке операции. Этот план ему нужен был для отчета; по возвращении Эдвардс потребует рапорт подробнейший, до минут; ему тоже будет необходимо докладывать о проделанной работе.

Внезапный отъезд Роуча и слова Бредли, сказанные им в присутствии наиболее вероятных «кандидатов в шпионы» Макбирни и Уилсона о том, что в столе Роуча находится секретная информация, и были тем самым планом. «Если в лагере действительно работает вражеский агент, то о секретных документах в вашем столе он узнает, – разъяснял Бредли суть плана, когда, сразу по прибытии в лагерь, посвящал в него Роуча. – А узнав, непременно попытается либо завладеть ими, либо узнать их содержание».

И даже, несмотря на то, что когда сегодня Макбирни, высказав свои подозрения в отношении коменданта лагеря Уилсона, внес некоторые поправки в его план, Бредли продолжал оставаться при своем мнении. «Уилсон – жертва случайного стечения обстоятельств, своих глупых поступков и неуемного служебного рвения Макбирни. Будь он действительно сотрудником чьих-то спецслужб, таких ошибок он бы не допустил. Нет, Уилсон – чист; если кто и придет, то только не он. Другой», – подумал Бредли, вспомнив тот разговор, который состоялся между ним и Макбирни в лесу.

– Дело в том, что мне кажется… Уилсон – не тот за кого он себя выдает, – заявил вдруг Макбирни, когда они шли в лагерь, оставив капитана Тирадо продолжать занятия с «москитами».

От такого заявления Бредли тогда даже приостановился.

– Да, да, вы не ослышались, – продолжал Макбирни, видя недоуменный взгляд Бредли. – Правда, прямых доказательств этому у меня нет, лишь косвенные; иначе я бы давно посадил его под замок… Собственно, именно поэтому я решил посоветоваться с вами.

– Ну-у, давайте свои косвенные.

– Однажды мы с ним вместе отправились в Майами, знаете, посидеть в ресторане, посетить женское общество, развеяться от этой монашеской жизни, одним словом… И вот, как только мы прибыли в город, Уилсон вдруг переменил свои намерения и под каким-то надуманным предлогом решил от меня отделаться; это чувствовалось открыто. Меня это заинтересовало, и я решил проследить за ним. – Макбирни бросил косой взгляд на Бредли; тот шел, заложив руки за спину и слушая сосредоточенно. – Так вот… он от меня ушел. Ушел профессионально; тогда его перекрыл от меня проезжающий автобус. Он как сквозь землю провалился, и это – за две-три секунды. Отсюда напрашиваются вопросы: зачем ему это понадобилось? Где он был все это время, пока мы не встретились с ним вечером, перед отплытием обратно, уже около катера?

Бредли пожал плечами:

– Ну мало ли… Отправился к своей пассии, например… И потом, насколько мне известно, Уилсон бывает в Майами по нескольку раз в неделю; один; для своей «оперативной работы» – а вы ведь именно на это намекаете – он мог бы выбрать любой день, когда ни от кого не надо было бы отделываться. А его уход от вас мог получиться чисто случайно. Согласны?

– Возможно… Только ведь день для «оперативной работы» не выбирается произвольно; он предопределен заранее; оговорен определенными правилами; вы это знаете не хуже меня. Что если этот день совпал с днем нашей с ним поездки? – Макбирни вопросительно посмотрел на Бредли, затем рассуждения продолжил: – Его уход действительно мог быть случайностью. Кстати, на мой вопрос: как он провел день, Уилсон и сослался на какую-то знакомую.

– Ну вот, видите…

– Почему он не сказал мне об этом утром, почему ему понадобилось выдумывать какие-то срочные телефонные переговоры? – теперь Макбирни остановился и в упор смотрел на Бредли. – Но это еще не все. Дня за четыре до вашего приезда я зашел в радиорубку и застал там Уилсона. Одного… Охрана, как вы знаете, находится снаружи. Он стоял и рассматривал таблицы шифров и кодов. Радиста – по его словам – он отправил на склад что-то там получить. Почему для этого он выбрал момент, когда радист был на дежурстве? Для чего ему могли понадобиться эти таблицы? Эта информация строго секретная. Есть еще несколько сомнительных эпизодов, касающихся Уилсона… Ну и что вы на это скажете?

– Радист – разгильдяй, его следует строго наказать. А вообще, на мой взгляд, этот случай требует тщательного служебного расследования. Только… мистер Макбири, почему с этими вопросами вы решили обратиться ко мне, а не к мистеру Роучу?

– Потому что вы ведь тоже не тот, за кого себя выдаете.

Бредли сначала недоуменно хмыкнул, затем уже рассмеялся. Смеялся искренне, от души, до слез. Макбирни понимающе кивал и терпеливо ждал, когда этот приступ веселья у Бредли закончится. Дождавшись, поправился:

– Я неправильно выразился… Просто мне известно, с какой истинной целью вы сюда приехали.

– Ах, Роуч, Роуч… – протянул Бредли, утирая платком слезы. – Проболтался-таки сукин сын… Ладно… Давайте поступим таким образом: вы напишете на имя начальника Управления безопасности полковника Эдвардса рапорт, в котором подробно изложите все, что сейчас мне рассказали и что считаете нужным сообщить еще. Когда я буду писать отчет о командировке, то приму во внимание ваш рапорт и приложу его к отчету. Если ваши подозрения подтвердятся, то объяснять свои действия Уилсон будет уже не нам, и выводы в отношении него будем делать не мы.

Макбирни согласно кивнул:

– Завтра, после того как вернусь с прыжков, я напишу этот рапорт. А заодно и тот, о котором мы с вами говорили вчера.

Этот разговор состоялся днем.

Бредли с силой растер лицо, протер глаза, сделал двадцать отжиманий от пола, проделал несколько других физических упражнений; полностью вялость не исчезла, но ее поубавилось, и он вновь удобно устроился в кресле. Бредли хотел продумать вопрос, который не давал ему покоя уже вторые сутки: это – записная книжка Макбирни. Ее необходимо было у него изъять еще до того, как он напишет по ней рапорт, но вот как это сделать, Бредли не знал. Пока не знал.

Однако продумать Бредли ничего не успел; легкий посторонней звук прервал его мысли. Звук был настолько слабым, что поначалу Бредли подумал, что ему это показалось. Звук повторился через пару секунд. Теперь он был более отчетливым, и Бредли даже смог определить, откуда он доносится; кто-то пытался открыть замок входной двери. Сонливость исчезла моментально; сознание заработало четко; времени для принятия решения не было. «Все-таки я не ошибся… Он пришел».

Глава 10

Выполняя задание Центра, резидент КГБ в Нью-Йорке сообщил, что некий высокопоставленный представитель нового правительства Кубы в изгнании ведет переговоры с американской стороной о начале операции вторжения в ночь с 10 на 11 апреля. В десанте предполагалось задействовать около полутора тысяч человек; операция должна начаться с захвата небольшого участка территории на южном побережье Кубы. Так же этот представитель обратится к правительству США с просьбой его признания и оказания вооруженным силам вторжения всяческой помощи. Он просил предоставить в распоряжение нового правительства Кубы транспортные самолеты и корабли, а также оказать поддержку подводными лодками. Американская сторона ответила, что в принципе принимает все планы руководства нового кубинского правительства, но тем не менее она отказала в предоставлении в его распоряжение транспортные средства, дабы избежать обвинения США в участии в операции. Несмотря на это, представителю нового правительства была обещана помощь в финансировании аренды им самим транспортных средств у различных частных компаний. Однако, как говорилось в донесении, чтобы лучше подготовить операцию, госдепартамент считает целесообразным отложить сроки высадки, так как силы кубинского народного ополчения довольно значительны и имеется большой риск провала.

Резидентура КГБ в Мексике подтвердила эту информацию, но только частично, сообщив, что согласно сведениям, полученным от источников в Гватемале, вторжение на Кубу может начаться в ближайшие дни.

Тем представителем нового правительства Кубы в изгнании, который вел переговоры, был Мануэль Антонио де Варона, бывший при президенте Карлосе Прио Сокаррасе, свергнутом Батистой, премьер-министром Кубы.

* * *

Бредли метнулся за оконную портьеру – больше в комнате спрятаться было негде – и, прижавшись к стене, присел. Дверь открылась, едва портьера перестала колыхаться; тяжесть ткани сыграла Бредли на руку; плотность ее – тоже. Однако и Бредли сквозь портьеру разглядеть ничего не мог; он видел лишь перемещение слабого светлого пятна. «На фонаре – светофильтр, – понял Бредли. – Если он сейчас захочет задернуть шторы… придется сбивать с ног. Шуму, конечно, наделаю, но другого выхода нет; сейчас он будет стоять насмерть, сейчас у него тоже нет другого выхода».

Визитер к окну не подошел. Насколько Бредли мог судить по тихим звукам, он остановился около стола. «Хорошо работает, однако, молодец, шагов совсем не слышно, вот только купился ты, друг, на дешевую наживку». Бредли осторожно выглянул из-за шторы. В слабом отсвете прожектора, который висел на столбе метрах в десяти от окна, он увидел, как «гость» положил пистолет на край столешницы и склонился к ящикам приставной тумбочки.

Расстояние от окна до стола было метра два; Бредли подобрался к нему на четвереньках; пистолет снял бесшумно и только после этого выпрямился. Это чуть не стоило ему жизни. От брошенного в него ножа Бредли едва увернулся. Спасло то, что нож был брошен на звук, «гость» цели не видел, а когда вслед за ножом тот с резким выдохом прыгнул сам, Бредли что есть силы ударил его ногой в пах. Нападавший рухнул на пол кулем. Такой удар мог человека если не убить, то лишить сознания надолго; этот выдержал, был в сознании, лишь зажавшись, с глухим стоном, перекатывался с боку на бок.

– Вы предлагали мне спарринг, Тирадо, вот он и состоялся. – Бредли поднял с пола фонарь, присел на краешек стола и навел пистолет на капитана. – Извините за причиненное… беспокойство, но иного способа остановить вас у меня не было. – Он поудобнее устроился на столе и продолжал говорить тем же снисходительным тоном победителя, переигравшего противника. – Вы знаете, а ведь полной уверенности в том, что вы придете, у меня не было, честное слово… Я вообще не думал, что кто-то придет. Сидел здесь так, для проформы.

Превозмогая боль, Тирадо на полу сел и привалился спиной к стене:

– Ваше счастье, что я вас не видел, Бредли, иначе в Вашингтон вы вернулись бы в гробу.

– Действительно… повезло… Ну а вы-то что же? Как же вы могли клюнуть на такой дешевый трюк? Ну кто же будет хранить секретные документы в столе, да еще заявлять об этом во всеуслышание? Я ведь об этом сказал на стрельбище так, для очистки совести, для будущего отчета о проделанной работе и ни на что не рассчитывая. Это ведь только потом в отношении вас у меня закрались сомнения. И сейчас вы их развеяли… Или подтвердили, а, капитан? Как же вы так оплошали?

– Выхода у меня не было, да и времени – тоже… Вам этого не понять. – Тирадо сел, чуть поджал ноги. – Ну чего же вы ждете? Стреляйте… Двоим нам отсюда все равно живыми не выйти. Либо – вы, либо – я.

Бредли заметил движение Тирадо; понял, тот готовится к прыжку.

– Как знать, как знать… – певуче проговорил Бредли и вдруг резко переменил тон, заговорил жестко, давяще: – А теперь, капитан, слушайте меня внимательно и не делайте резких движений; времени у меня мало…

– Вот и не теряйте его, – перебил Тирадо, морщась от боли. – Все ваши переговоры ни к чему не приведут, вы это и сами прекрасно понимаете.

– Если бы я хотел вас убить, я бы давно уже выстрелил. Службу безопасности, как видите, я тоже не поставил на ноги. Сделайте вывод и ответьте мне на вопрос: у вас есть связь с островом?

В ответ Тирадо лишь усмехнулся и еще больше подобрал под себя ноги.

– В столе, как вы понимаете, ничего нет, – продолжал Бредли. – Информацию я вам передам устно, и сделаю это прямо сейчас, запоминайте: предварительная дата начала операции на Кубе – девятое – одиннадцатое апреля. Высадка основных сил десанта – в районе города Тринидад. Группа «Москит», ваша группа, капитан, будет десантироваться чуть западне Тринидада одновременно с высадкой основного десанта. Переброска группы планируется морем. Теперь я повторяю свой вопрос: у вас есть связь с островом?

И на сей раз Тирадо ничего не ответил. После долгой паузы он, в свою очередь, спросил:

– Почему я должен вам верить?

Бредли взял пистолет за ствол, развернул рукояткой вперед и протянул Тирадо:

– Держите. Другого способа доказать вам что-либо у меня нет; времени для этого – тоже нет. Вам придется поверить мне.

Бредли произнес это на испанском; Тирадо смотрел на него долго, пистолет, однако не убрал, теперь он держал Бредли на мушке.

– Кто вы, Бредли? – Тирадо спросил это тихо и тоже по-испански.

– Свою биографию я изложу вам в другой раз. Вы не ответили на мой вопрос, хотя я задал вам его уже дважды.

– Отвечу… если вы скажите, как вам удалось вычислить меня.

– Случайно. Прошедшей ночью я оказался свидетелем покушения на вас, а сегодня на занятиях по рукопашному бою этого «москита» я увидел в строю. Мало того, вы даже не вызвали его себе в спарринг-партнеры. Вы не сдали его, капитан. А четверых, наиболее отъявленных… бойцов, по-настоящему ненавидящих режим Кастро, вы из группы отчислили.

Прошедшей ночью Бредли не спалось; не давала покоя ситуация с записной книжкой Макбирни; тот ее всегда держал при себе, носил в кармане камуфляжной куртки, и как ее незаметно изъять Бредли придумать не мог. Промучившись до глубокой ночи, Бредли встал, закурил и вышел на улицу.

Какое-то непонятное движение он даже не увидел, почувствовал боковым зрением. Затушив сигарету, Бредли прижался к стене своего домика; человеческую фигуру, крадучись проникшую в домик капитана Тирадо, он увидел через минуту, еще через минуту Бредли оказался у окна в жилище капитана и приник к нему.

Картина рукопашной схватки, которую увидел Бредли, длилась несколько секунд. В момент нападения Тирадо скатился с кровати и, очутившись за спиной у нападавшего, первым ударом выбил у него из рук нож, вторым – отключил.

Бредли не стал дожидаться, когда капитан поднимет тревогу, отпрянул от окна и скрытно вернулся к себе. Однако заметить, что нападавшим был один из «москитов» – его Бредли видел днем на стрельбище: это был тот самый курсант, который отличался хорошей стрельбой, – он успел.

Никакой тревоги не последовало. Через несколько минут Бредли увидел, как «тень» так же крадучись покинула домик Тирадо.

– Не я отчислил. Лишь спровоцировал их отчисление; они представляли серьезную опасность; прошли военную подготовку в бою, на практике… – Тирадо поставил пистолет на предохранитель и заткнул его за пояс со спины. – По этим четверым вы должны были выйти на Макбирни, не на меня.

– Первоначально я на него и вышел, – кивнул Бредли. – И даже чуть было не начал его разрабатывать. Хорошо, что не поторопился…

Тирадо поднялся с пола тяжело; потирая место удара, пересел в кресло.

– На острове узнают ту информацию, которую вы мне сообщили. Мне действительно не остается ничего другого, как верить вам на слово.

– Но это еще не все то, во что вам придется поверить мне на слово. – Бредли достал из кармана одну желатиновую капсулу и показал ее Тирадо. – Таких таблеток – пять. В них яд. Предназначался он для Фиделя Кастро. В одном из ресторанов, в котором Кастро часто бывает – в каком именно мне не известно – работает человек, связанный с коза ностра. Этой организацией на Кубу отправлено три группы; одну мне удалось нейтрализовать, о двух других мне тоже ничего не известно.

Тирадо взял из рук Бредли капсулу, покатал ее на ладони и в задумчивости кивнул:

– Хорошо… Я все понял. Могу я это переправить на остров?

– Можете. – Бредли слез со стола и усмехнулся. – Ну вот, а вы говорили: двоим нам отсюда живыми не выйти. Первым уходите вы; я уйду после вас. Да, и не забудьте нож, или что там вы в меня кинули.

У двери Тирадо задержался и, постояв опустив голову, обернулся:

– Спасибо, – сказал он… по-русски, страшно исковеркав слово.

Того уличного освещения, отсвет от которого проникал в комнату, было недостаточно, чтобы Бредли в этот момент увидел выражение лица Тирадо, впрочем, как и капитан не мог видеть, как при этом грустно улыбнулся Бредли.