Текст книги "Антология шпионажа"

Автор книги: Анатолий Вилинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Автор «Робинзона Крузо» – организатор секретной службы

Только антистратфордианцы в неуемном рвении стремились связать творчество Вильяма Шекспира с тайной войной. Однако другой знаменитый английский писатель действительно сыграл немалую роль в истории шпионажа.

В 1702 г. в Лондоне появилась анонимная брошюра «Кратчайший способ расправы с диссидентами». На первый взгляд, это было произведение лютого реакционера-тори, ярого сторонника государственной англиканской церкви, призывавшего искоренять сторонников различных протестантских сект. Но вскоре стало очевидным, что этот памфлет был пародией на торийских церковников. Был обнаружен его автор – виг, лондонский купец, спекулянт, еще недавно доверенное лицо короля Вильгельма. Именно этому человеку, сменившему за свою жизнь добрую сотню псевдонимов и написавшему много различных произведений, было суждено обрести бессмертие благодаря одному из них, название которого «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо».

Но это случилось позже, а пока Даниель Дефо был брошен за дерзкую сатиру в лондонскую тюрьму Ньюгейт без указания срока заключения, предоставленного на «благоусмотрение» королевы.

Рукопись памфлета была сожжена рукой палача; самому Дефо пришлось вдобавок не только уплатить большой денежный штраф, но и трижды выстоять у позорного столба. Дефо не унывал. Он даже написал «Гимн позорному столбу» (1703 г.), в котором выступал с защитой свободной мысли и свободы печати. Но Дефо не был принципиальным и стойким борцом, да и столкновение тори и вигов – он отлично понимал это – выродилось в борьбу продажных клик. По истечению нескольких месяцев Дефо вышел из тюрьмы.

А в 1704 г. достопочтенный Роберт Харли, спикер палаты общин и будущий граф Оксфордский, получил со специальным курьером безымянный документ, изложенный на 23 страницах ровным, разборчивым почерком. Харли ожидал этого документа, содержание которого ему было уже сообщено, и, конечно, знал его автора, Даниеля Дефо. А тот в свою очередь знал, кому посылать свое сочинение. Харли был умным, честолюбивым и абсолютно беспринципным политиком, готовым любыми средствами бороться за сохранение и усиление своей власти. Как заметил один современник (Уильям Каупер), достопочтенный мистер Харли по своему характеру «любил заниматься обманом и интригами, даже когда в этом не было нужды, так это ему».

Послание Дефо содержало проект организации всеобъемлющей шпионской сети как внутри Англии, для борьбы с врагами правительства, так и за ее пределами. К тому же эта секретная служба должна была вести слежку за врагами Харли в самом правительстве и сделать его полновластным главой министерства. «Если бы я был министром, – писал 2 ноября 1704 г. Дефо Харли, – я постарался бы по возможности знать, что каждый говорит обо мне». Для начала Дефо предлагал создать подобную организацию в юго-восточной Англии. Учитывая плохое состояние тогдашний дорог, приводившее к изоляции отдельных районов, он рекомендовал ввести регулярную посылку секретных агентов в каждый район; агенты должны были доносить о малейших антиправительственных настроениях. Проект был оценен, и Дефо стал организатором секретной службы.

Под именем Александра Голдсмита Дефо объехал восточную часть страны, настороженно прислушиваясь к разговорам в гостиницах, тавернах, в дорожных каретах и пытаясь таким образом определить политические настроения, выяснить шансы правительства во время предстоявших выборов в парламент. Путешествуя уже в следующем году, на этот раз по западноанглийским графствам, Дефо едва удалось избежать ареста, приказ о котором был отдан местным мировым судьей. Еще большее недоразумение возникло в городе Уэймаусе, куда прибыло письмо от Харли с инструкциями для Дефо. Письмо было послано на адрес некоего капитана Тернера, но попало по ошибке к его однофамильцу. Тот нашел письмо весьма туманным и показал его чуть ли не всему городу, в надежде, что найдется кто-либо, сумеющий разобраться в этом непонятном послании.

Вскоре сеть Дефо была раскинута и за рубежом. Центрами сбора информации стали Париж, Дюнкерк, Брест и Тулон. Дефо был главой секретной службы в течение примерно десяти лет, оставаясь на этой должности при сменяющих друг друга торийских и вигских министерствах. В 1706 г. Дефо был послан в Шотландию определить отношение населения к намеченному тогда объединению с Англией. Ему предписывалось также ликвидировать в зародыше любые тайные заговоры против Унии.

В разных местах он принимал разные обличья. Беседуя с рыбаками, Дефо интересовался рыбными промыслами, купцам говорил, что намерен завести стеклодувное предприятие, льняное или шерстяное производство, с пасторами рассуждал о переводах библейских псалмов, а ученым мужам выдавал себя за историка отношений между Англией и Шотландией. А так как время шло, и все предпринимательские планы не претворялись в жизнь, для объяснения своего длительного пребывания Дефо распустил слухи, что он банкрот и скрывается в Шотландии от кредиторов. «Сэр, – писал при этом Дефо Роберту Харли, – мои шпионы и получающие от меня плату люди находятся повсюду. Признаюсь, здесь самое простое дело нанять человека для того, чтобы он предал своих друзей». Связи Харли с Дефо держались в такой тайне, что другие агенты министра не раз доносили ему на писателя как на опасного человека.

Поручение, которое выполнял Дефо, оказалось небезопасным. Толпа противников Унии даже разбила стекла дома в Эдинбурге, где остановился англичанин, но ошиблась этажом. Кажется, Дефо удалось в Эдинбурге устроить не только государственные дела, но и отчасти подправить свои собственные, совершив несколько небезвыгодных спекуляций. Разведка и торговля шли рука об руку.

После утверждения акта об Унии Дефо получил от министра часть следуемого ему вознаграждения. Но когда Дефо вернулся в Лондон, Харли должен был покинуть свой пост. Один из его клерков оказался иностранным шпионом, и враги торийского министра воспользовались удобным предлогом, чтобы заставить его уйти в отставку. Дефо поступил на службу к другому министру – Годолфину и по его поручению снова дважды ездил в Шотландию выведывать планы тамошних якобитов.

В 1710 г. власть перешла от умеренных тори и вигов в руки крайних тори с явно якобитскими симпатиями. В их числе, однако, оказался не кто иной, как Харли, снова принявший Дефо на свою службу. Дефо стал активно поддерживать новое министерство своим острым пером журналиста, а в бумагах секретной службы появились сведения о выплате некоему Клоду Гило – один из его бесчисленных псевдонимов – солидных денежных сумм.

Но в 1714 г. обстановка снова круто изменилась. Умерла королева Анна, поддерживавшая в последние годы своего царствования партию тори. Надежды якобитов были разрушены. На английский престол вступил Георг I, и у власти прочно обосновались виги. В последующие годы Дефо выступал несколько лет в качестве ведущего автора в торийских журналах. Только делал он это теперь по поручению министров-вигов, предпочитавших иметь «якобитский» журнал, которым руководил бы правительственный агент. Если раньше Дефо в качестве вигского журналиста служил умеренному торийскому правительству, то ныне в роли тори и якобита он выполнял задания вигского министерства. Знаменитый романист, в жизни и в литературе, он считал, что все средства хороши, если они приносят доходы.

В 70-летнем возрасте Дефо неожиданно исчез, скрываясь от неумолимых кредиторов.

Годы войны за испанское наследство, когда развернулась деятельность Дефо в качестве руководителя разведки, было, как уже отмечалось, временем расцвета тайной войны. Один из ее эпизодов получил тогда широкий отклик в газетах и памфлетной литературе. Константин де Ренневиль, неоднократно выполнявший за границей тайные поручения правительства Людовика XIV, в 1702 г. был арестован французскими властями по подозрению в шпионаже в пользу противника. В 1713 г. после освобождения де Ренневиль издал книгу «Французская инквизиция, или История Бастилии», привлекшую широкое внимание. По уверению Ренневиля, Бастилия была полна арестованными разведчиками и контрразведчиками. Хотя автора побуждали к продолжению его книги такие влиятельные лица, как английский король Георг I, новых разоблачений не последовало. Неизвестно, как кончил Ренневиль, – однажды в Амстердаме на него было совершено безуспешное нападение. Возможно, оно было делом рук французских агентов, которые в следующий раз сумели добиться удачи.

Был и другой, несравненно более известный и драматический эпизод, в котором история Бастилии скрестилась с историей тайной войны.

Тайна «железной маски»

В три часа после полудня 18 сентября 1698 г. в Париж через Сен-Антуанское предместье проехала большая карета с плотно занавешенными окнами. Со всех сторон ее охраняли вооруженные всадники. Карета принадлежала Сен-Мару, который в молодости служил мушкетером под началом знаменитого д’Артаньяна. Когда король поручил д’Артаньяну арестовать всемогущего министра финансов Фуке, лейтенант в свою очередь приказал Сен-Мару задержать одного из приближенных этого министра. Сен-Мар успешно выполнил приказ, чем заслужил милость короля. С тех пор он бессменно служил начальником различных крепостей, которые были превращены в тюрьмы для государственных преступников. И вот теперь – увенчание карьеры: Людовик XIV назначил Сен-Мара на пост губернатора Бастилии.

Экипаж, в котором ехал Сен-Мар и еще одно лицо, остановился перед подъемным мостом Бастилии. Мост был немедленно опущен, ворота распахнулись и снова захлопнулись, пропустив карету. Вместе с нею в Бастилию проникла тайна, которую надежно охраняли толстые стены средневекового замка и которую вот уже более двух с половиной веков пытаются разгадать ученые…

История «железной маски» как в капле воды отразила режим бесправия, произвол и беззакония, которые были неразрывно связаны с внешней и внутренней политикой абсолютистской монархии. Устрашающие королевские тайные приказы об аресте, содержание людей в тюрьмах без предъявления обвинения, возведение в высший закон монаршего каприза, желаний короля и его фаворитов, ради которых неугодный человек превращался в беспощадно преследуемого «государственного преступника», – это были повседневные явления во Франции до Великой буржуазной революции конца XVIII в. И немудрено, что загадочный случай с «железной маской» привлек внимание не только своей нераскрытой тайной.

Легенда о «железной маске» настолько заслонила реальные факты, что только она известна большинству тех, кто слышал что-либо об этой знаменитой истории. О ней написана целая библиотека книг. И среди них «Три мушкетера» Дюма, точнее, одно из их продолжений – «Десять лет спустя, или Виконт де Бражелон». Этот роман немало способствовал популяризации легенды.

Как вы, наверное, помните, человеком, носящим «железную маску» и обреченным на вечное заключение в Бастилии, оказался брат-близнец Людовика XIV, принесенный в жертву государственной необходимости не ставить под сомнение единоличные права короля на престол. По мотивам Дюма создан и известный французский кинофильм «Железная маска». Напомним краткий сюжет этого кинофильма.

Близнец французского короля Людовика XIV Анри приговорен к вечному заключению и тайно содержится в крепости острова Святой Маргариты. На его лицо надета железная маска. Влюбленная в него дочь коменданта крепости Изабель помогает узнику бежать. В это время в крепость является королевский мушкетер д’Артаньян, чтобы отвезти его в Париж. Д’Артаньян арестовывает коменданта крепости и Изабель, упустивших государственного заключенного. Тем временем в Париже группа людей, недовольных правлением Людовика XIV, похищает короля и вместо него на трон сажает Анри. При дворе Анри встречает Изабель, которая покорила короля и вместо Бастилии попала в свиту королевы. Узнав, что Изабель верна ему, Анри с помощью д’Артаньяна освобождает короля, а сам вновь попадает на вечное заключение в Бастилию. Но там его подменяет вор, некогда спасенный Анри от казни. Анри обретает таким образом долгожданную свободу.

В Россию весть об этой загадке истории привез Н. М. Карамзин. В 1779–1790 гг. будущий автор «Бедной Лизы» и «Истории государства Российского» во время поездки по Европе побывал и в Париже, и там писатель провел целых три месяца в разгар Великой Французской революции. Но ему уже не довелось увидеть Бастилию, разрушенную народом незадолго до его приезда. Твердыня роялизма рухнула, так и не выдав многих тайн, которые хранили ее добротные стены.

Вскоре после возвращения Карамзина на родину появились в печати его обширные «Письма русского путешественника». Книга эта к середине XIX в. выдержала семь изданий, ее прочли все образованные люди России, почерпнув оттуда массу полезного и любопытного. Там-то и излагалась история Железной Маски: «Через несколько месяцев по смерти кардинала Мазарини случилось беспримерное происшествие, о котором (что также удивительно) совсем не знали историки. С величайшею тайною послан был на остров Святой Маргариты неизвестный арестант, молодой человек, высокий ростом и благородный видом. Он носил маску с железной пружиной, которая не мешала ему есть. Сопровождающий его офицер имел повеление убить арестанта, если бы он снял ее… Министр Лувуа посетил неизвестного на острове Св. Маргариты, говорил с ним стоя и с великим почтением…»

Позже таинственным узником заинтересовался А. С. Пушкин. Среди его бумаг сохранилась заметка об этой истории, так и не увидевшая света при жизни поэта. У Пушкина и его старшего современника был общий источник сведений о Железной Маске – труд Вольтера «Век Людовика XIV», и там, где они пересказывают его, текст пушкинской заметки совпадает почти дословно с соответствующим местом в книге Карамзина.

Оба они приводят эпизод, относящийся к пребыванию Железной Маски на средиземноморском острове Сен-Маргерит: «Заключенный начертил однажды несколько слов на серебряной тарелке и бросил ее в окно на лодку, стоявшую внизу подле самой башни. Рыбак, хозяин лодки, поднял тарелку и принес губернатору, который с великим беспокойством спросил: видел ли он надпись и не показывал ли кому-нибудь тарелки. «Я только что нашел ее, а сам не умею читать, – отвечал рыбак». Губернатор удержал рыбака, чтобы увериться в истине его слов. Наконец, отпуская, сказал ему: «Пойди и благодари бога, что не умеешь читать» (пересказ Н. М. Карамзина). Губернатора звали Сен-Мар.

К истории «железной маски» обращались в своей поэме «Тюрьма» де Виньи, Виктор Гюго в драме «Близнецы» и тот же Дюма в «Узнике Бастилии». Александр Дюма был далеко не первым, кто выдвинул версию, что маска – брат Людовика XIV. За 100 лет до Дюма такое же объяснение дал Вольтер в «Веке Людовика XIV». Сам Вольтер нисколько не принимал всерьез придуманную им басню, однако явно не ожидал впечатления, которое произведет сочиненная им история. Ее подхватили многие мемуаристы.

Легенда стала обрастать деталями. Так, священник Папон в своей «Истории Прованса» сообщил, со ссылкой на одного отставного офицера о таком происшествии. Лекарь его роты, направленный нести службу в крепость-тюрьму на острове Сен-Маргерит, однажды увидел, что узник выбросил в море какой-то белый предмет: это был кусок, оторванный от рубахи. Лекарь выловил его и принес губернатору острова Сен-Мару. Губернатор развернул полотно, на внутренней стороне которого было что-то написано. После этого Сен-Мар стал строго допрашивать лекаря, прочел ли он эту записку. Тот клялся, что не читал. Через два дня врача нашли мертвым в его постели.

Отметим, что на первых этапах развития легенды узник носил маску из бархата, а не из железа. Но потом железо показалось «романтичнее» и победило менее эффектный бархат. Барон Глейхен выдумал, что Людовик XIV был сыном королевы Анны Австрийской от ее фаворита Мазарини, и что они подменили им законного наследника престола, заточенного в Бастилию.

Совершенно курьезное продолжение получила версия Вольтера в начале XIX в., в годы правления Наполеона I Бонапарта: будто бы до того, как узник с железной маской был отправлен в Бастилию, когда он еще содержался в заключении на острове Сен-Маргерит, ему удалось тайно жениться на дочери одного из тюремных стражей. Рожденный от этого необычного брака мальчик был доставлен на Корсику и передан на воспитание верному человеку. Ребенок получил имя Буано-Парте (т. е. хорошая часть, доля) и являлся, следовательно, прямым предком императора Наполеона Бонапарта. С помощью подобной чепухи бонапартистская пропаганда пыталась убедить роялистски настроенные круги, что именно Наполеон является законным наследником Бурбонов, свергнутых с престола Великой французской революцией. Существовала также версия, согласно которой «железная маска» не брат, а отец Людовика XIV, которым был, оказывается, один бедный дворянин, добившийся благосклонности королевы Анны Австрийской.

Было немало и других претендентов. Так, «маской» считали графа де Вермандуа, сына Людовика XIV и его любовницы ла Вальер. Но, как твердо установлено, Вермандуа умер в 1683 г., задолго до появления «маски» в Бастилии. Еще менее «маской» мог быть герцог де Бофор, пропавший без вести во время сражения в 1669 г., хотя и его кандидатура неоднократно выдвигалась в литературе. Некоторые считали, что «железная маска» – это Фуке, министр финансов, который был смещен с должности и арестован по приказу короля, питавшего к нему личную ненависть. А. Вагеман в книге «Железная маска, или Через два столетия» поделилась догадкой, что под маской скрывался король Карл I, который был публично обезглавлен во время английской революции, 30 января 1649 г., как «тиран, убийца и враг государства». По уверению А. Вагеман, Карла заменил какой-то похожий на него роялист. Недаром, мол, Кромвель подошел к телу казненного короля и остановился в недоумении (этот эпизод тоже относится к разряду вымыслов). Надо добавить, что ко времени смерти «маски» Карлу Первому должно было бы быть уже 103 года.

Кого только не подставляли под «маску». Тем не менее, доказательству каждой из гипотез было посвящено по одной, а то и более книг. В 1873 г. Т. Юнг опубликовал книгу «Правда о железной маске», в которой пытался связать таинственного заключенного с аристократическим участником одного действительного или мнимого заговора против Людовика XIV. В конце XIX в. появилось исследование Бюрго (написанное в сотрудничестве с Базри) «Железная маска. Раскрытие шифрованной корреспонденции Людовика XIV». Работа произвела большое впечатление, так как авторы ее, специалисты по кодам, утверждали, что их выводы базируются на расшифровке секретной переписки «короля-солнце». А главным выводом было, что «маской» являлся некий генерал Бюлонд. Он был действительно посажен в тюрьму. Однако его арест нисколько не сохранялся в тайне властями. Кроме того, дешифровка единственного упоминания о «маске» была результатом простого предположения. К тому же в большой работе по дешифровке не было никакой необходимости: во французском национальном архиве сохранились копии документов, расшифрованные еще в XVII в. чиновниками французского военного министерства. В довершение всего было установлено, что Бюлонд умер в 1709 г., т. е. значительно позднее, чем «маска».

Впрочем, фиаско, которое потерпела теория Бюрго, не помешала немецкому исследователю Ф. Шехлю издать в 1914 г. работу, в которой «маской» объявлялся еще один генерал – мальтийский рыцарь Якоб Бретель. С другими примерами подобных «открытий» более позднего времени нам еще придется познакомиться.

Чтобы приблизиться к разгадке, нужно, отбросив вымыслы и фантазии, обратиться к немногим известным, точно установленным фактам, к не вызывающим сомнения, подлинным документам.

18 сентября 1698 г. губернатор острова Сен-Маргерит в Средиземном море вступил в должность губернатора Бастилии. Привезенный им с собой арестованный, ранее содержавшийся в тюрьме на Сен-Маргерит, носил на лице черную бархатную маску; о том, кто этот арестованный и в чем заключалось его преступление, власти хранили строгое молчание. Комендант Дю Жюнка, один из подчиненных губернатору должностных лиц Бастилии, 18 сентября 1698 г. сделал в своем дневнике запись о прибытии губернатора Сен-Мара с таинственным узником, который был ранее заключенным в государственной тюрьме Пинероль (в той части Северной Италии, которая тогда входила в состав французского государства). Он был помещен в камеру башни Бертодьер, которая за несколько дней до этого была хорошо обставлена по приказу Сен-Мара. Узник ел вместе с губернатором, слуга передавал им блюда из соседней комнаты. Перед едой губернатор тщательно запирал двери камеры. Сен-Мар спал в одном помещении с заключенным.

Сохранилось письмо губернатора, где он описывает чрезвычайные предосторожности, которые принимались им на случай своей болезни для того, чтобы офицеры и солдаты, приносившие заключенному еду, не увидели его лица. С узником обращались весьма внимательно, хотя сведения об исключительной почтительности, с которой относился губернатор к «маске», о роскоши, которой якобы был окружен заключенный в своей камере, не находят каких-либо подтверждений в документах и поэтому, вероятно, относятся к области мифов.

Выдержки из дневника Дю Жюнка были опубликованы более чем полстолетия спустя, в 1769 г., священником при Бастилии Гриффе. Он уверял, что воспоминания о необычайном заключенном десятилетиями жили среди офицеров и солдат Бастилии. Утверждалось, что впоследствии были уничтожены все вещи, связанные с пребыванием «маски» в Бастилии, спешно побелены и покрашены стены и переложен пол в камере, в которой он находился, с целью ликвидировать любые возможные следы. Показания Гриффе подтверждаются заметками майора Шевалье, занимавшего пост одного из главных чиновников Бастилии с 1749 по 1787 гг. Шевалье сообщает, что таинственный узник, во время нахождения в Бастилии не болевший, однажды почувствовал себя нездоровым и через несколько часов умер. Он был похоронен 20 ноября 1703 г.

Не следует придавать особого значения показаниям Гриффе и Шевалье, кроме тех, в которых сообщаются вполне определенные факты. Оба эти свидетеля писали, когда легенда о «маске» получила уже широкую известность и могла повлиять на их рассказы. Обращаясь к подлинным документам, нетрудно убедиться, что легенда игнорировала одно важное обстоятельство. Строгость заключения постепенно ослабевала. Как показывают регистрационные записи, 6 марта 1701 г. «маску» перевели в другую камеру башни Бертодьер, и, что особенно интересно, в камере он находился не один. В ней был помещен молодой слуга Тирмон, обвиненный в тяжелом уголовном преступлении. (Тирмон 14 декабря 1701 г. был переведен в другую тюрьму, где в 1708 г. умер, до этого лишившись рассудка). Эти факты интересны не только тем, что они исключают идентификацию этого Тирмона с «маской» (были и такие попытки), но и доказывают, что человека, знакомого с «маской», вскоре поместили в другую тюрьму, где не могла соблюдаться такая секретность, как в Бастилии.

Более того, после Тирмона у «маски» появился другой сосед по камере – 60-летний Жан Александр де Маранвиль (псевдоним – Рикардвиль), который попал в Бастилию за критические замечания по адресу правительства. В 1708 г. Маранвиля перевели из Бастилии в Шарантон, в так называемую «открытую тюрьму», где заключенные имели право поддерживать связь друг с другом и с внешним миром. Умер Маранвиль в следующем, 1709 г. Трудно совместить несомненный факт соблюдения строгой секретности в отношении «маски» и нахождение его в одной камере с арестованными, которым впоследствии сама администрация создала возможность разгласить сведения, полученные от таинственного узника. Вдобавок, в этом не было даже никакой нужды – камер в Бастилии было в тот период значительно больше, чем заключенных. И заключенные, как правило, содержались в одиночных камерах. Так, в ту же вторую камеру башни Бертодьер, которую одно время занимал «маска», с 22 февраля 1703 г. был помещен аббат Гонзель, обвинявшийся в шпионаже.

Любопытно отметить, что уже в заметках Шевалье есть место, видимо дающее ключ к идентификации «маски». Он указывает, что тот был похоронен под фамилией Марширг. О смерти узника есть и запись в дневнике Дю Жюнка. В ней также указывается, что незнакомцу в регистрационном списке умерших было дано чужое имя, после чего на полях заметки было добавлено, что неизвестный был занесен в реестр умерших заключенных под именем де Маршьеля. Был обнаружен, наконец, и сам реестр, в нем значилось: «19 (ноября 1703 г.) Маршиоли, приблизительно 45 лет, умер в Бастилии». Далее шли сведения о похоронах на следующий день и о присутствовавших при погребении тела официальных лицах. В этой второй части записи обращает на себя внимание небрежность: имя врача Бастилии, наблюдавшего за похоронами, написано совершенно по-разному в самом тексте и в подписях, скреплявших этот документ (Relge и Reilhe). Видимо, тюремный писарь не отличался особым вниманием (или грамотностью), даже когда вписывал в документы фамилии немногих и хорошо знакомых ему чиновников Бастилии. Тем более вольно мог он обращаться с совершенно неизвестным для него, впервые называемым именем заключенного.

Итак, имя «Маршиоли» возникшее в документах, разысканных в XIX в., серьезно подкрепляет теорию, родившуюся за сто лет до этого. Уже в 1770 г. один библиограф, барон Хейс, в письме в «Журналь энциклопедии» отождествил «маску» с графом Маттиоли, и эта точка зрения была потом подтверждена многими исследователями. Однако общественности трудно было поверить в новую историю. «Кандидатура» Маттиоли получила преобладание в конце XIX в. – начале XX в. Ее активным сторонником был, в частности, известный французский историк Ф. Функ-Брентано. Его доводы воспроизводились и в работах большинства нефранцузских авторов, например в книгах В. Брекинга или историка Бастилии Ф. М. Кирхейзена. (Позднее, в 30-х годах, версия о Маттиоли стала подвергаться критике. Но об этом ниже.)

Кем был граф Маттиоли, и что послужило причиной его таинственного заключения? Для ответа на этот вопрос обратимся к борьбе французской и австрийской дипломатии и разведок в Италии.

Граф Эрколе Маттиоли родился в 1640 г. (следовательно, ему в год смерти было 63 года, а не 45, как сказано в тюремной реестре). Уже в молодости Маттиоли удалось приобрести благосклонность Карла III герцога Мантуанского, а потом и его наследника Карла IV. Последний был типичным итальянским князьком той эпохи, думавшим только о своих удовольствиях. Карл IV на несколько лет вперед запродал государственные доходы откупщикам и проводил время в Венеции, растрачивая полученные деньги. При нем находился и государственный секретарь Маттиоли.

Все это вполне соответствовало планам Людовика XIV. Еще с 1632 г. французы находились в Пинероле (где, как мы уже знаем, помещалась и одна из французских государственных тюрем). Людовик хотел округлить свои итальянские владения за счет территории Казаля, входившего в состав Мантуанского княжества. Казаль был нужен не сам по себе, а вследствие своего выгодного географического положения. Овладев им, французы могли бы эффективнее оказывать давление на Пьемонт, что в свою очередь было весьма важно и для борьбы за Италию, и для дипломатических комбинаций Людовика в других частях Европы. Он решил купить Казаль.

У Людовика в Венеции был предприимчивый посол – аббат д’Эстрад. По его поручению один издатель газеты, некий Джюлиани, бывший на деле французским разведчиком, окружил Маттиоли своими шпионами. Собранные сведения оказались благоприятными. Джюлиани быстро договорился с Маттиоли об уступке Казаля. 12 января 1678 г. Людовик, оказывая особую честь Маттиоли, написал ему собственноручно благодарственное письмо. А еще через два месяца во время венецианского карнавала д’Эстрад и герцог Мантуанский встретились на площади и уточнили все условия соглашения. Обычно вездесущие венецианские разведчики, которые не спускали глаз с посла Людовика XIV, прозевали эту встречу, столь опасную для интересов республики.

В декабре 1678 г. Маттиоли в Париже подписал договор. Карл IV получал взамен Казаля 100 тысяч экю. Не был забыт и государственный секретарь. Во время частной аудиенции Людовик XIV подарил ему ценный бриллиант и приказал выплатить Маттиоли приличную сумму. Людовик оплатил не только проведение трактата, но и за соблюдение тайны, ибо «король-солнце» надеялся в этом случае, как и в ряде других, поставить Европу перед совершившимся фактом. Иначе противники Людовика, конечно, не согласились бы на такое, ничем не компенсированное им усиление французских позиций.

Но тайна не была сохранена. Не прошло и двух месяцев после поездки Маттиоли во Францию, как о договоре уже знали и в Вене, и в Мадриде, и в Турине (столице Пьемонта), и в Венеции. А вскоре перестало быть секретом не только само соглашение, но и то, каким путем его содержание стало известно во всех заинтересованных европейских столицах. Получив деньги Людовика XIV, Маттиоли немедля запродал сведения о договоре всем противникам французского короля. А герцогиня Савойская сочла выгодным для себя раскрыть Людовику эту двойную игру.

Гнев короля против одурачившего его итальянца еще более усилился, когда благодаря интригам Вены, по дороге в Венецию, где находился Карл IV, был арестован тайный посланец Людовика, ехавший для обмена ратификационными грамотами.

Аббат д’Эстрад был не только взбешен, но и опасался за свою карьеру. Он предложил похитить коварного итальянца, ведь у него находилась секретная переписка, компрометировавшая французское правительство. Кроме того, расторопный Джюлиани, сумевший завести дружбу с приближенными Карла IV, сообщал, что герцог после исчезновения Маттиоли явно будет склонен возобновить переговоры о продаже Казаля.

После некоторых колебаний Людовик XIV согласился на предложение д’Эстрада, к этому времени переведенному послом в Турин, но особо приказал, чтобы похищение было совершено без малейшей огласки. Оставалось осуществить одобренный королем план.

Д’Эстрад, делая вид, что ему ничего не известно об интригах Маттиоли, предложил ему поехать совместно в Париж для получения новых наград от благодарного французского короля. Маттиоли попался в ловушку. Вскоре после того, как карета д’Эстрада пересекла французскую границу, Маттиоли оказался в крепости Пинероль, начальником которой был Сен-Мар. Это произошло 2 мая 1679 г. Следует добавить, что в то время в Италии существовал обычай надевать маску на заключенных (так часто поступали, например, в Венеции).