Текст книги "Дальнейшие похождения Остапа Бендера"

Автор книги: Анатолий Вилинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Эх, Твердослив, Твердослив… Тут написано, хорошим специалистом был… Сядь, тебе говорят! – вдруг закричал он. – Значит, утверждаешь, что клад нашел все же?

– Ага, копаю, а лопата: звяк, звяк, ну я того, а он тут как тут, как будто был – рядом и смотрел, выходит…

– Кто смотрел, кто, яспрашиваю? Твердослив Григорий?

– Так точно, он самый, хозяин, содержатель артели нашей.

– Ну, ну… – подбадривал допрашиваемого следователь. – Нашел клад? Вопрос понимаешь?

– Так точно, – прошептал кровельщик, – очень даже понимаем. Только я и говорю, а тут хозяин…

– Как его фамилия? Имя, отчество?

– Морев он, да главный артельщик наш, Савва Фадеевич. И огород он мне выделил самый лучший, я и говорю…

– Если ты сознаешься, что выкопал клад и скажешь, куда подевал? Кому продал? И ты свободен, донял? Ну? Сознаешься?

– Сознаюсь, – прошептал допрашиваемый и махнул рукой.

– Вот и хорошо, Твердослив. Я знал, что ты сознаешься. Так где клад?

– Так я же сказал, товарищ начальник. Мне можно идти? – встал кровельщик, повернувшись к двери.

– Постой, постой, ты не ответил на мои вопросы, Твердослив.

– Вы же сказали, чтобы я сознался, я это сделал, что еще?

Следователь вскочил и ударил кулаком по столу.

– Говори, где клад? Кому продал?

– Так я же и говорю, товарищ хороший, – развел руками тот.

Следователь взял лист бумаги и обмакнул перо в чернила.

– Ну-с, Твердослив, теперь мы приступим к официальным твоим показаниям. Кто твой хозяин?

– Морев.

– Кто он?

– Савва Фадеевич.

– Я имею в виду как хозяин? Чем занимается?

– Старший артельщик наш, строителей… и огородников… – добавил Твердослив.

– И ты продал клад ему, значит? – прищурил глаза следователь.

– Нет, почему продал? Копаю, а лопата звяк, звяк, а тут он, хозяин рядом, как будто стоял и ждал этого самого клада.

– Ага, наблюдал, значит, знал, что там зарыто что-то! И дальше что, Твердослив?

– А что? Хозяин все и забрал, что выкопал я, вот и сказ весь о кладе этом, товарищ начальник.

– Так, значит, твой хозяин Морев Савва Фадеевич и загреб этот клад выходит? – выкатил глаза на допри шиваемого умный не в пример другим следователь.

– Так я же и говорю, товарищ начальник. Сознаюсь. А чтобы против Советской власти – никак нет, – зарыдал кровельщик.

Следователь прогулялся вокруг стола и стал насвистывать «Мы смело в бой пойдем». Он молчал, затем отметил пропуск на выход и вяло сказал:

– Ступай, свободен, – протянул пропуск Твердосливу.

Следующим допрашиваемым был артельщик Савва Фадеевич Морев.

А после допроса его, дочь Василисы энкавэдистка Клара получила от своего начальства задание…

Глава X. КРЮЧОК ДЛЯ ВЕЛИКОГО КОМБИНАТОРА

Сидя в небольшом библиотечном зале ВУАКа, Остап листал очередной информационный сборник по нужной ему теме.

Рядом сидела девушка и вела конспект, выполняя студенческое задание, как думал он.

– Будьте любезны, – обратилась она к сидящему рядом Остапу, присмотрите, пожалуйста, за моими бумагами. Я пойду закажу литературу, – встала и направилась к барьеру приема и выдачи книг.

– Обеспечу сохранность, не беспокойтесь, – прошептал ей вслед Остап. Но в душе несколько был удивлен ее просьбой, так как охранять ее книгу и записи не было никакой необходимости в этом тихом зале с малочисленными читателями.

«Очевидно, шатеночка хочет просто найти повод для знакомства, – подумал он. – Ну что ж… Можно и пофлиртовать с ней. Не дурна собой, милая и симпатичная, ничего против не скажешь». Подумав так, он все же протянул руку и взял ее книгу, из которой его соседка так старательно выписывала что-то. Это была довольно увесистая книга без названия. Скорее всего подшивка статей и рефератов прошлых лет. Но каково же было его удивление, когда Остап на титульном листе этой книги-подшивки увидел черный штамп:

«Секретно. Для служебного пользования.

Выдается только по особому разрешению».

«Ах, вот в чем дело?» – понял теперь яснее причину просьбы соседки великий комбинатор. И хотел было познакомиться с содержанием страниц, но возвратилась соседка с кипой журналов в руках и он положил подшивку на место.

– Интересуетесь тоже? – с улыбкой взглянула на Бендера девушка.

– Да, когда увидел, – указал он на черный штамп.

– Подборка данных о древних ценностях, нумизматике… Есть кое-что и о царских ювелирных шедеврах…

– Да, но об этом имеется и в другой, не секретной информатике… – удивился Остап.

– Но здесь указаны предполагаемые места их нахождения, – пояснила девушка.

Они говорили шепотом, чтобы не мешать другим.

– Значит, предполагаемые места нахождения? – с ударением переспросил археолог-любитель и коммерсант антиквариатом. – Вот уж действительно интереснее интересного, – придвинулся ближе к соседке великий комбинатор.

Через некоторое время девушка уже не выписывала так сосредоточенно то, что она делала до разговора с Остапом. Подавляя в себе смех, она отвечала на шутки и каламбуры Бендера. А он говорил и говорил, не останавливаясь.

Библиотечный зал готовился к закрытию и читатели, сдав взятые книги, покинули его, библиотекарша с нетерпением поглядывала на засидевшуюся пару, а председатель ДОЛАРХа все еще болтал и болтал с Кларой, так звали его соседку.

– Уже закрываем, товарищи, – недовольным голосом объявила библиотекарша.

– Уходим, уходим, сдаем и уходим, – заспешили и Остап, и его знакомая.

Из здания ВУАКа Остап с Кларой вышел под руку. Он долго прощался со своей знакомой, томно глядя на нее в упор. Клара ему улыбалась и, наконец, ушла, попросив его не провожать ее.

Все, что великий комбинатор делал в дни, последовавшие после знакомства с Кларой, Балаганов не одобрял, но молчал. Не выражал свое отношение к этому и Козлевич. Считая, что поскольку молодой мужчина в расцвете сил увлекся девушкой, было вполне естественным.

– Наш председатель влюбился! – говорил Балаганов, видя, как Остап носил букеты роз в библиотеку. – А вдруг женится, что тогда?

– Погуляем на свадьбе, Шура, – поглаживал свои кондукторские усы Адам Казимирович и улыбался.

Бендер продолжал встречаться с Кларой, но не на улице, не у нее в доме, а только в библиотеке. На все его предложения пойти в кино, театр, ресторан и проводить ее домой, девушка со смехом отвечала отказом.

Это все больше и больше заинтриговывало великого комбинатора и он начал искать причину такого поведения своей знакомой. Но как не размышлял, как ни философствовал ни к какому-нибудь определенному выводу он не приходил. «Наверное, замужняя, – говорил себе Остап. – Но почему ей выдают для работы секретную литературу, а мне нет? И то, что она выписывает, не иначе как для служебных дел, а не для студенческих, – понаблюдав, определил он. – На вопрос, где учится? В ответ смех и только, без пояснений. И она не очень-то располагает желанием разрешить мне почитать эти служебные талмуды, – возмущался Остап, когда уже не раз пытался выписать кое-что из них. – Проследить за ней? – спрашивал себя он. – Нет. Могу испортить все дело. Заметит такой мой интерес к себе и даже садиться не будет со мной рядом. Поручить слежку Балаганову, Козлевичу? Ладно, потом», – решил Остап и продолжал свое библиотечное знакомство как и прежде, понемногу все же выписывая нужное ему из секретной информационной подборки. Особенно, когда Клара вставала и шла за новой литературой и в туалет заодно.

Бендер попытался, правда, и сам получить доступ к бумагам, проштампованным «секретно», но председатель ВУАКа отказал ему выдать такое разрешение, объяснив, что это не в его компетенции давать допуск к подобным делам. И что разрешение дается только по указанию НКВД.

Услышав аббревиатуру букв всесильной и грозной организации, в душе Бендера прошептал предостерегающий голос: «Держись подальше, Ося». И он, кивнув головой председателю, что все понял, вышел из его кабинета.

И вот однажды все объяснилось, все стало на свои места. Помог Великий Господин Случай.

Великий комбинатор полулежал на мягком кожаном сидении «изотты-фраскини» и мыслил. Как бы расположить больше к себе Клару, чтобы воспользоваться недоступными для него сведениями.

Услышав свисток постового милиционера, Остап выглянул из машины.

– Колонна военных, Остап Ибрагимович, – пояснил Козлевич, остановив машину.

От здания бывшего Института благородных девиц спускалась колонна красноармейцев. Видимо, они шли в баню, так как каждый из них нес под мышкой небольшой сверток.

Автомобиль и экипаж стояли на пересечении улиц Крещатика и Институтской и ждали, когда пройдет колонна.

– Никак это энкавэдисты, Адам, – всмотрелся в проходящих Остап.

– И я так понимаю, Остап Ибрагимович, – кивнул головой тот.

И тут Остапа подбросило как будто сильной пружиной. За мужской частью колонны шла группа женщин в таких же униформах. Среди них Бендер без труда узнал и свою библиотечную знакомую Клару!

– Вот это да! – только и мог он произнести, подскочив.

Козлевич вопросительно взглянул на него, но вопроса не задал.

– Да, славный мой Адам, – с некоторым удовлетворением произнес Остап, – мир не только давлеет над нами всеми, но и очень тесен.

– Вы кого-то увидели? – пожевал кончик уса Козлевич.

– Увидел, дорогой Казимирович. Увидел и разгадал тайну, так давно интриговавшую меня.

Когда энкавэдисты промаршировали и пыль от их сапог начала оседать на землю, «изотта-фраскини» после свистка и взмаха руки милиционера помчалась дальше.

Великий комбинатор не на шутку был взволнован узнанным. Он попросил Козлевича остановиться и вышел из машины, шумно втягивая ноздрями пьянящий запах цветущих акаций.

– Как же это я сразу не догадался? – бормотал он, прогуливаясь по тротуару. «Так вот почему на всем протяжении моего знакомства с ней, она постепенно, как бы невзначай, интересовалась моей деятельностью, моими знакомствами с археологами и знатоками антиквариата, что они предлагают купить», – рассуждал мысленно Остап.

– И что, вы не общаетесь с иностранцами? Они ведь большие охотники за предметами старины? – спросила она как-то Бендера.

– Нет, почему. Бывает… – и он, как вспомнил сейчас, проявил наивную доверчивость и рассказал ей о немцах, об англичанине, о недавнем польском покупателе. С ним Адам Казимирович нашел так много общего, что проговорил с поляком более получаса на их языке.

Теперь Бендер понял как он опростоволосился своей беспечностью и так легко попал на крючок этой симпатичной энкавэдисгке. Он так разволновался, что не находил себе места, чтобы успокоиться. Обернулся и устремил свой взор на здание, где размещалось НКВД. – «Голгофа»– промолвил он, вернулся к машине и быстро поехал с Адамом к себе.

Если до этого Остап просто чувствовал, что деятельностью его учреждения кто-то интересуется, хотя явных доказательств еще и не было, то после этой встречи великий комбинатор уже в этом не сомневался.

Он явно себе представил что его знакомая энкавэдистка докладывает своему начальству после каждой их встречи. И особенно, когда сообщала, что в полуподвал его учреждения захаживают не редко граждане заграничных стран. И перечисляет: немцы, англичане, поляки и другие.

Из уголовного кодекса Бендер знал, что за скупку краденого существует уголовная ответственность. А за продажу антиквариата, имеющего государственную ценность, наказание еще строже. Особенно за продажу иностранцам, что способствует вывозу таких ценностей из страны.

Великий комбинатор явно ощутил нависшую над ним и над его друзьями опасность.

– Да, коммерция антиквариатом чревата уголовщиной, – вслух проговорил он, но его слова не были услышаны Козлевичем. Он в эту минуту был сосредоточен на объезде двух грузовых подвод, которые заняли большую часть дороги. И это было хорошо, отметил Остап. Не стоит прежде времени нагонять страх на славного непревзойденного автомеханика.

Эту ночь великий предприниматель спал плохо. Чего нельзя было сказать о крепком сне его друзей.

Остап часто просыпался, тяжело вздыхал, вставал, пил воду и ложился снова, стараясь уснуть. Но мысли, обуревавшие его комбинаторский ум, не давали ему сделать этого. Он размышлял: «Что касается нахождения кладов, то это дело случая и вполне может быть чисто мифическим. Когда я вижу, что сотрудники НКВД уже знакомятся с моим учреждением, а это небезопасно для меня и моих компаньонов, я принимаю твердое решение уехать из Киева». И после затянувшейся бессонницы, уже перед сиреневым утром, засыпая, промолвил:

– Да, черная кошка снова пробежала между властями и мной…

Но перед тем как покинуть Киев, он решил использовать все возможности, которые имелись в арсенале его учреждения. У него было несколько адресов в районах области, по которым он собирался поехать и произвести всю возможную покупку антиквариата. А для того, чтобы энкавэдисты не спешили заняться его ДОЛАРХом, он сразу же после открытия библиотеки ВУАКа отправился туда на свидание со шпионкой НКВД Кларой.

Остап в этот день был чрезмерно внимателен к девушке, весел, шутлив, обходителен. И когда та отлучилась как обычно за нужными, якобы, ей книгами, великий предприниматель тут же умудрился кое-что выписать из ее секретной подшивки. А когда Клара вернулась, он ей заговорщически сообщил:

– Славная, несравненная моя знакомая Клара, хотите пообщаться с иностранными любителями археологии?

– Ах, это было бы просто великолепно, товарищ Бендер, – с нескрываемым интересом посмотрела на него шпионка.

– Я получил письмо от немцев, они на днях собираются ко мне приехать и сделать кое-какие покупки. Было бы очень хорошо, я думаю, если бы и вы приняли участие в этом деле. Согласны?

– Разумеется, разумеется, согласна, – заспешила дать ответ девушка.

– Я вас предупрежу, моя удивительная соседка по библиотечному интересу, – заулыбался ей обворожительно Остап.

Расстались они, как обычно. И Бендер теперь был уверен, что пока он не вернется и не встретится вновь со своей энкавэдисткой, его учреждение будет в целости и сохранности и, конечно, под наблюдением какого-нибудь сотрудника НКВД. Они будут ждать прихода иностранцев. А когда дождутся, то тут же со своими оперативниками и совершат налет, чтобы и продавцов, и покупателей взять с поличным.

Глава XI. С ДВОРНИКАМИ НАДО ДРУЖИТЬ

Уезжая, Остап поручил местному дворнику Македону охранять контору Общества, за что и выдал ему аванс в размере 15 рублей. С дворником и его семьей компаньоны жили дружно. Это жена Македона за пять рублей вымыла пол и сделала побелку комнаты перед открытием ДОЛАРХа. А когда в конторе появилась «изотта-фраскини», то Македон сдал свой сарай амбарного типа под гараж, как об этом уже говорилось. А на время отсутствия ученых дворник должен был бдительно охранять государственное учреждение и старательно подметать участок у входа в него.

Весна уходила, уступая свое время года лету. На акациях уже висели осыпающиеся и пожелтевшие кисти кашки, каштаны тоже сбросили свои лепестки со стаканчиков-султанчиков и на Днепре появились первые купающиеся.

Когда тройка компаньонов вернулась из поездки очень довольная покупками, их встретил дворник Македон с видом заговорщика.

– Ежели положите мне двадцать пять рубликов, хозяин, то я предупрежу вас, а ежели нет, – хмыкнул дворник, – тогда объясняйтесь с ними сами.

– С кем «с ними»? – насторожился Остап.

Ежели заплатите, скажу, а так мне никакого резону. Ведь я и у них на службе, хозяин, – пыхнул махорочным дымом Македон.

Бендер хорошо был осведомлен, что все дворники и до революции и после, нее – это глаза и уши властей. И если раньше полиции, то сейчас милиции, НКВД. А с ними, чти не чти уголовный кодекс, а лучше не связываться, обходи стороной и подальше. Особенно, когда он узнал об энкавэдистке Кларе. И он, отсчитав деньги, сунул их в руку Македона.

– Премного благодарствую, хозяин, – спрятал молниеносно деньги в карман фартука дворник. – Значится так… Из милиции уже дважды приезжали, после того, как тоже дважды к вам приезжали заграничные люди, хозяин… А ежели присмотреться, то не ошибусь, ежели скажу, что тут один все время наблюдает за вашей конторой, значится… Вот только сейчас его что-то не видать…

Дальше слушать дворника Остап не стал. Он вскочил в машину, в которой его ждали несколько удивленные поведением своего командора, Адам и Балаганов, и скомандовал:

– Быстро в банк! Наш ДОЛАРХ умирает.

Друзья недоуменно посмотрели на своего председателя и поняли, что за время их отсутствия произошло нечто непредсказуемое.

Забрав с банковского счета все деньги, Бендер выбежал на улицу к машине, а когда вскочил в нее, то из его уст снова прозвучала команда:

– Адам, быстро домой!

Но если бы Остап не получил еще деньги и побыл хотя бы две минуты в операционном зале банка, то увидел бы, как, к сидящему за стеклянной перегородкой кассиру, вбежал начальствующего вида сотрудник и скороговоркой спросил:

– Вы не выдавали деньги по этому счету? – показал он ему цифры.

– Ой, Степан Иванович, только что и выдал вкладчику, все как и положено, все по форме…

– Ну теперь будет, что теперь будет, Фадеенко… – покачал головой старший. – Этот счет арестован милицией… – И нагнувшись прошептал:– А может, и самим ГПУ.

– Ой, что теперь будет мне, что будет, – разволновался совсем банковский кассир.

Но этого ничего Бендер не видел и не слышал, а уже мчался к дому ВУАКа. Быстрота действий великого предпринимателя ему и его друзьям помогла.

Выйдя из «изотты», друзья остановились. Из открытой двери и окна дома приезжих ВУАКа неслись допрашивающие вахтершу голоса:

– Где жильцы седьмой комнаты?

– Откуда я знаю! Что вы хотите? – отвечала возмущенная женщина.

– Открывайте их комнату! У нас ордер на обыск!

Друзья, слыша все это, попятились к машине и, не сговариваясь, вскочили в нее. Отъехав в сторону, остановились, видя свой недавний дом и милицейскую пролетку, возле него.

Великий предприниматель посмотрел на своих компаньонов и, понимая, что комментарии излишни, промолчал. Адам держал руки на руле, ожидая команды. Балаганов ошеломленно глядел на вход в их дом, где они так славно жили со времени приезда в Киев. Затем, погладив свои кудри, спросил:

– Что же мы будем делать?

– Попрошу без криков: «Спасите наши души», камрады. Подождем – увидим. Если не найдут наш склад, то как только милиционеры уберутся, зайдем, быстро заберем свое и адье, – пояснил Бендер.

– Да, но если…

– Никаких если, Шура. Берите пример с Адама Казимировича. Видите, человек сидит за рулем и скромно молчит в ожидании.

Но экс-председатель оказался не правым. Через небольшой промежуток времени Козлевич нарушил свое скромное молчание радостным возгласом:

– Они ничего не нашли, братцы! Уходят и садятся на свой никчемный транспорт.

– Прекрасно, камрады, – также обрадовано подтвердил и великий комбинатор.

– Всевышний не позволил, чтобы легавые воспользовались нашим добром, – заявил весело Балаганов.

– Они в штатском, Шура, не иначе это энкаведисты, как я понимаю, – покачал головой Остап.

Бендер не рассказал о Кларе своим друзьям, о том, что он домыслил, что ожидал, чтобы не будоражить сердца своих товарищей. А друзей и спокойствие душ их, великий комбинатор очень ценил по своей несколько сентиментальной натуре, и Адама и Балаганова в своей широкой душе он считал уже давно братьями.

– Значит так, – сказал Остап после того, как опасные штатские уехали от дома ВУАКа. – Быстро входим, забираем в шесть рук все, что можно унести и адье, камрады!

Все было сделано так, как распорядился великий предприниматель. А на рассказ и вопросы вахтерши экс-председатель пояснил:

– Да, уважаемая, знаем, знаем, мы как раз из милиции, были там. Сейчас и отвозим туда все это.

А все это заключалось в трех мешках. В них были иконы, кресты, лампады, чаши, подсвечники, канделябры, краснолаковые и чернолаковые предметы посуды и многие другие вещи старины.

Когда погрузили все в «изотту» и отъехали, Бендер сказал:

– Нет, я же говорил, что эта власть, между которой и нами пролегло непонимание, никогда не даст хорошо и плодотворно поработать честным людям.

Автомобиль в это время выехал на Крещатик и поехал мимо угла Прорезной, где находилось их учреждение. Все устремили свои взоры на их бывшее место службы. И каждый заметил, что у входа в полуподвал ДОЛАРХа прогуливается тип в гражданском облачении.

– Неудобоваримое для властей это место – угол Крещатика и Прорезной, – констатировал Остап. – Революция в свое время изгнала отсюда Паниковского, а теперь власти изгоняют и нас, – осуждающе покачал он головой.

Экс-председатель не ошибся. Не успели названные археологи проехать мимо своей бывшей конторы, как к ней подъехал «форд» с работниками НКВД. И вскоре в присутствии дворника Македона и еще двух понятых амбарный замок на двери ДОЛАРХа был выкручен и сотрудники сыска ринулись вовнутрь по ступенькам. Но кроме утлой меблировки конторы они там ничего не нашли.

И если этого Балаганов и Козлевич не видели, то Остап все именно так и представлял как и должно было все происходить.

Адам проехал до Бесарабки и приткнул к краю тротуара свою любимую машину. Молчал, ждал когда Бендер что-то скажет. Но сказал Балаганов:

– А теперь что мы будем делать?

– Прошу не забывать, Шура, что идете в ногу с Остапом Бендером, – ответил великий предприниматель. – Если в Черноморске после ликвидации «Рогов и копыт» и пожара Вороньей слободки у нас оставались копейки, то сейчас мы богачи! Банковских денег у нас пятьдесят три тысячи, а это? – указал Остап на мешки у заднего сидения автомобиля.

– Куда едем, Остап Ибрагимович? – спросил на этот раз Козлевич и посмотрел своими светлыми глазами на Остапа, а затем на Балаганова.

На какое-то время в машине воцарилось молчание. Затем Бендер сказал:

– К дворнику Македону едем, друзья.

Адам и Балаганов только переглянулись, но ничего не сказали ни против, ни между собой.

– Да, Адам, разворачивайся и едем, а по пути заверни в знакомую нам художественную мастерскую.

Узнав от Македона о приезде НКВД, Остап ему сказал, что Общество ДОЛАРХ до глубокой осени уезжает в экспедицию производить раскопки на Кавказе и в Средней Азии.

– Вот тебе, Македон, плата вперед, смотри тут за порядком, а для того, чтобы приходящие люди знали, прибей сейчас же на дверях вот это объявление.

– Не извольте беспокоиться, гражданин хороший, все сделаю как говорите. И за комнатой присмотрю, и жене своей прикажу, значит, присматривать на время моей отлучки.

– Вот и ладно, уважаемый Македон, – провел рукой по плечу дворника Остап.

Компаньоны сидели в машине и смотрели, как их порученец старательно приколачивает к двери железный лист с надписью:

«Общество любителей археологии

уехало до осени в дальние экспедиции производить раскопки на Кавказе и в Средней Азии.

Запись желающих вступить в Общество будет производиться после сообщения в газете.

Правление».

Это объявление выполнил художник, куда компаньоны заехали перед этим. Написано было масляными красками, чтобы надпись не смыл дождь.

– Теперь, мои камрады, – засмеялся великий комбинатор, – до глубокой осени никто не будет нас искать. Ни угрозыск, ни НКВД, ни моя библиотечная знакомая Клара. А там все и утрясется, когда увидят, что наш ДОЛАРХ остается закрытым.

Остап все еще не хотел будоражить души своих друзей опасностью. Он не рассказал им ни о Кларе, ни о своих выводах, ни об уголовной ответственности за покупку краденого, ни за продажу антиквариата иностранцам, ни о статьях уголовного кодекса, наказуемых за это. Ничего им не рассказал и не пояснил. Но Козлевич и Балаганов, искушенные в делах уголовщины, понимали все это и без слов своего командора. И смотрели на него, как на маяк указывающий как им быть и куда ехать в связи со сложившимися обстоятельствами.

Какое-то время в машине все трое молчали, думали. Но затем Козлевич остановил машину и снова спросил:

– Куда едем, командор?

После затянувшегося молчания, под ожидающими ответа взглядами Балаганова и Козлевича, великий комбинатор неожиданно для них произнес:

– Едем в Мариуполь, Адам, Шура!..

– В Мариуполь? – в один голос воскликнули компаньоны.

И Остап Бендер поведал им то, что ему стало известно благодаря его посещению библиотеки ВУАКа.

Из разговора с энкавэдисткой Кларой, насколько она выпытывала у него интересующие сведения, настолько и он выпытывал у нее сведения из «секретной» подшивки. Ему стало известно, что решением правительства в Мариуполе и в других портовых городах началось принудительное выселение иностранно-подданных Греции, Турции, Ирана, Германии и других стран. А когда он спросил свою соседку зачем это она копается в архивных материалах, она ответила:

– Я копаюсь в архивах, чтобы узнать, что могут вывозить иностранные подданные из Украины.

– Что же они могут вывозить? – с напускным удивлением спросил Бендер ее.

– О, они долгое время жили у нас и скупали все то, что представляет ценность, чтобы за границей продать во сто крат дороже. И беляки утопили свой катер с большими ценностями…

Эти слова Остап запомнил не только прочно, но успел и выписать кое-что. И вот теперь он говорил своим компаньонам-единомышленникам:

– В Мариуполе нас ждет, если не ошибаюсь, многообещающее дело. В портовом городе ценят предметы старины и охотно их покупают, чтобы затем продать иностранным морякам, камрады.

Компаньоны молча смотрели на своего командора, затем начали улыбаться, как понятливые ученики, которым стало ясно то, чего они до сих пор не знали и о чем не ведали.

А Остап, уловив их еще не полное согласие, но уже понимание его предложения, развернул перед своими единомышленниками такие удивительные дела, без скромности раскрашивал их в яркие тона, что Адам и Балаганов тут же закивали своими головами и в один голос ответили:

– В Мариуполь, так в Мариуполь, командор.

– Вперед, мои верные визиры! Впереди у нас нет скоростного автопробега, как в былые времена. И нас нигде не ждет бочка авиационного бензина, который так нравится Адаму Казимировичу. Ведь так? – взглянул на автомеханика Остап.

– Конечно, Остап Ибрагимович, – несколько смущенно ответил Адам.

– Будем заправлять нашу «изотту-фраскини» покупным бензином, друзья.

– Это и лучше, Остап Ибрагимович, – закивал головой Козлевич. – Без лишних хлопот и опасений преследования.

– Да, командор, преследований нам уже достаточно, – поддакнул Балаганов. – И все же, что это за многообещающее дело ждет нас в Мариуполе?

Остап помолчал какое-то время и поведал своим друзьям, что его привело к решению ехать туда.