Текст книги "Книга будущих командиров"

Автор книги: Анатолий Митяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

ПОЧЕРК ПОЛКОВОДЦА

Мы привыкли слово «талант» ставить рядом с именем писателя, музыканта, художника, артиста…

Талантливый писатель непохож на других, он единственный в своём роде. Прочитав страницу, мы, не заглядывая на обложку книги, сразу определяем: это написал Лев Толстой, это Гоголь, а это Тургенев. В залах картинной галереи трудно разглядеть подписи под картинами, но по характеру мазка, по выбору красок, по композиции и сюжету мы безошибочно говорим: это Серов, это Врубель, а это Кончаловский…

У каждого таланта свой почерк.

Военный талант тоже своеобразен; талантливые полководцы в своих «произведениях» – сражениях и боях отличаются друг от друга, как Пушкин от Лермонтова, как Репин от Саврасова. И если мы не замечаем этого, то только потому, что мало знаем военную историю, а то и вовсе с ней незнакомы.

Для начала такого знакомства давай с тобой разберём два сражения двух гениев военного искусства: сражение Суворова при Рымнике и сражение Кутузова при Рущуке.

Что особенно важно в нашем разговоре – это сходство условий, в которых действовали полководцы. Неприятель у них был один – турки. И в том и в другом случае он значительно превосходил численностью русских. Оружие у Суворова и оружие у Кутузова было почти одинаковым: время между битвами прошло не очень большое, при Рымнике она была в 1789 году, при Рущуке – в 1811-м.

Мастерство обоих полководцев оттачивалось в одних и тех же военных кампаниях. Полковник Суворов командовал Астраханским полком, прапорщик Кутузов командовал в этом полку ротой. Генерал-аншеф Суворов продумывал план штурма Измаила, за одним столом с ним сидел генерал-майор Кутузов.

Суворов говорил о себе: «Горжусь, что я россиянин». И Кутузов превыше всего любил родину.

Что ещё было одинаково? Любовь солдат к полководцам. И вера полководцев в своих солдат.

Итак, всё было сходно. Разными же были дарования.

Может быть, стоит тут сказать и о различии, которое сразу бросалось в глаза. Суворов был мал и худ. Кутузов – тучен. Первый даже в старости «не ходил, а бегал и, если на пути попадался стул, не обходил его, а перепрыгивал». Второй же любил подремать в кресле, и дежурному генералу с трудом удавалось добиться, чтобы он поставил свою подпись на каком-либо документе…

СРАЖЕНИЕ ПРИ РЫМНИКЕ

За победы в сражениях Великой Отечественной войны полководцам и командирам вручено около трёхсот орденов Суворова I степени, более двух тысяч орденов II степени и более трёх тысяч орденов III степени.

Орден Суворова I степени.

Первым этот орден получил Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

У Суворова было турецкое имя – Топал-паша, Хромой паша. Так его прозвали сами турки. Суворов на самом деле немного прихрамывал, он наступил на иголку, и она сломалась у него в пятке. Титул паши в Турции давался гражданским и военным сановникам, так что возведение в него русского генерала, хотя и неофициальное, говорило об уважении неприятеля к этому человеку. А то, что из всех качеств Суворова была подмечена хромота, говорит о страхе, который он внушал врагу. Для страха имелось достаточно причин: полководец наголову разбил турецкие войска сначала под Гирсовом, потом у Козлуджи, под Туртукаем, при Фокшанах…

Дивизия генерала Суворова стояла в Румынии южнее города Бырлада, на стыке русских и союзных австрийских войск. Место это считалось относительно спокойным. Главные события войны ожидались в районе Измаила. Турки демонстративно двинули туда крупные силы. Поддавшись на эту уловку, главнокомандующий Потёмкин сосредоточил там же сильную русскую армию. Туркам того и надо было. Их стотысячная армия под командованием Юсуф-паши (Юсуф – значит прекрасный) готовилась разгромить австрийцев, чтобы затем взяться за русских.

Австрийскими войсками командовал принц Кобург. Узнав от разведчиков, что против его 18 тысяч турки вот-вот двинут 100 тысяч, принц спешно послал курьера к Суворову за помощью. Кобург знал, что у соседа лишь десять тысяч солдат, разбить турок даже соединёнными силами он не думал, а надеялся на то, что Суворов найдёт способ как-то выпутаться из грозного положения.

Удостоверившись, что тревога поднята не напрасно, Суворов написал в ответ лишь одно слово «Иду!» и в полночь поднял свои войска. Он выступил с семью тысячами. Три тысячи остались на месте – прикрывать тылы от возможного нападения турок. Потёмкин, получив донесение Суворова, сам доносил в Петербург: «Кобург почти караул кричит, и наши едва ли к нему вовремя поспеют». Войскам Суворова, чтобы соединиться с союзниками, надо было пройти около ста километров.

Расположение войск Суворова и Юсуф-паши.

Русские перешли по мосту речку Бырлад и подходили к реке Серет, где был наведён понтонный мост. Ночь стояла ясная, как вдруг небо заволокло тучами, налетела буря с проливным дождём. По мосту смогли переправиться только лёгкие войска. Остальные, в том числе артиллеристы с тридцатью орудиями, застряли в болотистой низине в нескольких километрах от реки. Двенадцать часов войска делали гать на болоте. Героическими усилиями солдат и офицеров болото и река были форсированы. Марш продолжался. Преодолев за двое суток сто километров, русские соединились с союзниками.

После короткого разговора с Кобургом Суворов сам занялся разведкой. Он прискакал на берег Рымны, взобрался на высокое дерево (это в 60 лет!) и долго рассматривал неприятельские позиции.

На первый взгляд не было никакой возможности наступать на турок. Позиции неприятеля были удобными для оборонительного боя. Они прикрывались рекой, оврагами и лесами. Неприятель располагал артиллерией и укреплениями.

Но Суворов сразу увидел слабые места турок. Противник был разбросан по трём лагерям: у деревни Тыргу-Кукули, у леса Крынгу-Мейлор и у местечка Мартинешти на берегу Рымника. Леса и овраги, служившие ему защитой, в случае наступления союзников на один из лагерей затруднили бы переброску туда помощи из других мест. А Рымну можно было форсировать незаметно для неприятеля, турки не выставили на её берегу ни одного поста.

Суворов принял решение бить противника по частям:

сначала русские атакуют позиции у Тыргу-Кукули и захватят их; австрийцы в это время будут двигаться к лесу Крынгу-Мейлор;

затем австрийцы и русские вместе атакуют неприятеля у Крынгу-Мейлор;

в завершение соединённые силы наступают на Мартинешти.

В первом лагере у турок было двенадцать тысяч войска, во втором сорок тысяч, и Кобург настаивал на оборонительном плане. Но когда Суворов пригрозил начать наступление только своими силами, принц согласился и отдал войска в распоряжение Суворова.

До турецких позиций оставалось пятнадцать километров. Поэтому союзники снялись с лагеря вечером, чтобы успеть на рассвете перейти Рымну. Ночь должна была скрыть войска от турок.

В реляции потом Суворов писал: «Ночь была приятная, небо украшено звёздами, шли в великой тихости, приспели к Рымне, где попечением инженер-майора Воеводского… основана удобная переправа. Крутизну берегов Рымны исправили поспешно шанцевым инструментом. Шли вброд на две части, пехота вправо, кавалерия влево, кончили переправу на рассвете».

Марш и переправа были проделаны так скрытно, что турецкие дозоры сразу и не поняли, мерещится ли противник или есть он на самом деле. Быстротой и внезапностью, ещё не начав боя, Суворов готовил себе победу.

«Неприятель думает, что ты за сто, двести вёрст, – писал Суворов, – а ты, удвоив шаг богатырский, нагрянь быстро, внезапно. Неприятель пьёт, гуляет, ждёт тебя с чистого поля, а ты из-за гор крутых, из-за лесов дремучих налети на него, как снег на голову, рази, тесни, опрокинь, бей, гони, не давай опомниться; кто испуган, тот побеждён вполовину, у страха глаза большие, один за десятерых покажется…» Первая часть этого правила была исполнена: Топал-паша, как снег на голову, нагрянул на турок. Теперь оставалось теснить, опрокинуть, бить, гнать врага.

Русские двинулись к Тыргу-Кукули берегом. Впереди шли две линии пехотных каре (в шахматном порядке), за ними – две линии конницы.

Таким же боевым порядком начали движение австрийцы. Между войсками Суворова и Кобурга шёл отряд австрийской кавалерии под командованием храброго и опытного генерала Карачая. Суворов любил его (единственное исключение, которое он делал союзным военачальникам), он даже был крёстным отцом сына Карачая.

Весь строй союзников состоял из трёх уступов: впереди русские, чуть дальше конница Карачая, ещё дальше – австрийцы.

Начало сражения.

БОЙ У ТЫРГУ-КУКУЛИ

Суворов находился в середине первой линии. Повернув от реки влево, войска двигались по кукурузному полю. За высокими стеблями ничего не было видно. Пушки из Тыргу-Кукули открыли сильный огонь. Русская артиллерия ответила им.

Первая линия суворовских войск намеревалась с ходу захватить турецкие батареи. Но когда кончилось поле, перед пехотой неожиданно открылся глубокий овраг. В этот момент из-за леса Каяту налетела турецкая конница. На лошадях позади кавалеристов сидели янычары. Их было до трёх тысяч. Спешившись, они открыли ружейный огонь. Положение русских внезапно осложнилось. Осложнилось и общее положение – русские могли не успеть вовремя соединиться с австрийцами для совместной атаки позиций у Крынгу-Мейлор.

Но мужественные гренадеры быстрым броском преодолели овраг, ворвались в укрепления, бой закипел в самом лагере. Конница русских отбила налёт турецкой конницы и обратила её в бегство. Вслед за конницей стали отходить обозы, а потом и пехота.

Открылась возможность преследовать беглецов. Но Суворов приказал дать им «золотой мост», свободный путь для отступления. Гораздо важнее было теперь всеми силами продолжать стремительное наступление на противника, державшегося ещё вокруг леса Каяту.

В это время Юсуф-паша послал около 20 тысяч конников, чтобы прорвать боевой порядок союзников, разрезать его на две части. Крылья турецкой конницы налетели на Суворова и Кобурга, а середина на Карачая.

Австрийская пехота, построенная на русский манер – линиями каре, стойко выдержала атаку. Храбро бились кавалеристы Карачая. Русские к этому времени не только отбили конницу, но и очистили от неприятеля лес Каяту. Много неприятеля было порублено, убито из ружей и пушек. Союзники захватили несколько вражеских знамён.

Натиск турок иссяк. Они откатились к укреплениям у леса Крынгу-Мейлор.

Был полдень. Суворов приказал дать войскам отдых. Ровно на полчаса они остановились в поле у колодцев.

БОЙ У ДЕРЕВНИ БОНЗЫ

После отдыха Суворов должен был повести свой отряд на север, чтобы соединиться с австрийцами. Так было в плане. Но тут обнаружилось, что к юго-западу от Крынгу-Мейлор у деревни Бокзы стоит сильная турецкая артиллерия. Она держит под обстрелом подступы к основным укреплениям неприятеля. Это была ключевая, главная позиция турок. И Суворов повёл на неё свои войска. Он знал, что взятием батарей больше поможет Кобургу, чем если бы просто соединился с ним.

Турецкие артиллеристы почти в упор открыли огонь по отряду русских. На фланги то и дело налетала конница. В один из моментов казаки были рассеяны, но пехота держалась очень стойко, каре – построения пехоты в форме четырёхугольников – одинаково успешно отбивали конницу со всех сторон. Казаки под прикрытием своей пехоты привели строй в порядок и отбили неприятеля.

Удачно действовали пушкари. В завязавшейся дуэли они дважды принуждали турок увозить пушки с позиций.Наконец деревня Бокзы была взята.

В то время когда шёл этот бой, Юсуф-паша бросил на войска Кобурга 40 тысяч конников. Положение австрийцев было очень тяжёлым. Но они держались. Особенно отличились венгерские гусары. Они неоднократно врубались в полчища турок и рассеивали их.

Кобург слал к Суворову одного гонца за другим. «Пускай держится, – хладнокровно отвечал Суворов, – а бояться нечего, я всё вижу».

Русские в самое время поспели на помощь австрийцам. Неприятель теснил их по всему фронту, вот-вот они должны были дрогнуть.

БОЙ У КРЫНГУ-МЕЙЛОР

Разгром турецкого войска.

Войска Суворова примкнули к правому флангу австрийцев. Союзники охватили пространство перед укреплениями длинной дугой. С обоих флангов по неприятелю ударили пушки. Турецкие артиллеристы ответили ожесточённой стрельбой. Однако турецкие войска, попав под перекрёстный артогонь (с двух флангов), вынуждены были отойти за линию укреплений. Теперь предстояло штурмовать укрепления.

Остаётся гадать, как проходил бы штурм, если начала бы его и вела пехота. А именно так предписывали поступить правила военной науки. Суворов поступил иначе. Он заметил, что турецкие укрепления не окончены: ров неглубок, насыпь невысока. И он решил штурмовать конницей.

Суворов послал к Кобургу полковника Золотухина с новым планом действий. По этому плану пехотные каре первой линии были раздвинуты и между ними разместились конные отряды. Конница встала и на флангах первой линии.

Союзники подошли к укреплениям на полкилометра. Около 4 часов дня кавалерия, оставив пехоту, ринулась на вал. В короткое время всадники преодолели пространство, которое простреливалось из пушек и ружей турок, и ворвались в неприятельский лагерь, Началась схватка с янычарами. «Неможно довольно описать сего приятного зрелища, – доносил потом Суворов, – как наша кавалерия перескочила их невозвышенный ретраншемент и первый полк Стародубовский, при его храбром полковнике Миклошевском, врубясь, одержал (захватил) начальные 4 орудия…»

Ошеломлённые такими действиями, турки замешкались и не смогли своевременно открыть огонь по пехоте, которая уже переходила ров и торопилась на помощь кавалеристам. Суворовские чудо-богатыри ударили в штыки. Казаки и австрийские конники прошли в тыл неприятеля. Егеря рассыпались по лесу. В рядах турок началась паника. Бросив укрепления, турки бежали к лагерю в Мартинешти. До него было семь километров.

ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Верховный визирь находился у Крынгу-Мейлорского леса. Обогнав отступавших, он встал на дороге с кораном в руках и требовал остановиться. Увещевания ни к чему не привели. Тогда в бегущих стали бить из пушек, установленных в Мартинешти. Мост через реку Рымник, после того как по нему проскакал визирь, был взорван. Но всё было напрасно. Конница и пехота бросились в реку, надеясь преодолеть её вплавь. После сильных дождей Рымник был полон воды, люди и лошади тонули тысячами. Оставшихся на левом берегу уничтожала русско-австрийская конница. Множество турок разбежались по окрестностям. Укреплённый лагерь у Мартинешти был взят стремительным налётом без особого труда.

Победителям достались 100 знамён, 80 пушек, несколько тысяч повозок с имуществом и продовольствием, верблюды, буйволы, мулы, палатки всех трёх лагерей. Потери убитыми у неприятеля превышали 10 тысяч человек. Союзники потеряли убитыми и ранеными одну тысячу.

Через несколько дней в отдалении от места катастрофы собрались остатки стотысячной некогда армии Юсуф-паши. Паша насчитал всего пятнадцать тысяч солдат.

Так закончилось блестящее сражение при Рымнике.

Чем характерна тут манера полководца? Всё – от начала до конца – одна стремительность, одна быстрота. Скорый марш к позициям неприятеля, не менее быстрое движение на поле боя: отряд Суворова с получасовым перерывом за двенадцать часов прошёл в самом сражении двадцать километров!

В быстроте движения, в быстроте решений, в быстроте удара – весь Суворов.

В заключение поговорим вот о чём: справедливо ли отдавать рымникскую победу русскому полководцу? Ведь австрийцев было больше, чем русских. Да, справедливо. Кобург сам говорил: «Счастье победы над врагами принадлежит Суворову». Принц называл Суворова своим «высоким учителем». Правда, как это ни огорчительно, ученик при всей храбрости и мужестве не был наделён полководческим талантом. Через несколько месяцев, командуя самостоятельно теми же войсками, имея шестикратное превосходство над турками, он ухитрился потерпеть от них поражение.

СРАЖЕНИЕ ПРИ РУЩУКЕ

За победы в сражениях Великой Отечественной войны полководцам и командирам вручено около пятисот пятидесяти орденов Кутузова I степени, около двух тысяч шестисот орденов II степени и свыше двух тысяч орденов III степени.

Михаил Илларионович Кутузов.

Орден Кутузова I степени.

Новая война с Турцией началась в 1806 году. Шла она безуспешно. И в 1811 году главнокомандующим русской Молдавской армии был назначен Кутузов. Задача перед ним стояла трудная: принудить Турцию к миру, пока не началась война с Францией. Всем уже было ясно, что Наполеон, покоривший Западную Европу, вот-вот двинется на Россию, «…я буду господином мира, – хвалился император, – остаётся одна Россия, но я раздавлю её». Как мы теперь знаем, у Кутузова до 1812 года – года наполеоновского нашествия – оставалось совсем мало времени.

Молдавская армия насчитывала 46 тысяч человек – сила немалая. Но войска эти были разбросаны на тысячекилометровом пространстве вдоль левого берега Дуная. На правом берегу в крепости Рущук стоял небольшой русский гарнизон. Рущук был единственным опорным пунктом русских на турецкой стороне.

Турки подготовили к сражению две армии: 60 тысяч под командованием верховного визиря Ахмет-бея и 25 тысяч под командованием Измаил-бея.

Ахмет-бей намеревался захватить Рущук, затем перейти Дунай и дать русским генеральное сражение у Бухареста. Туда кружным путём, чтобы ударить в тыл, должен был поспеть уже находившийся в пути Измаил-бей.

Кутузов, имевший хорошую разведку, знал планы турок. Но подтянуть к Рущуку войска не успел. Ахмет-бея он ждал всего с 15 тысячами. Правда, у русских было 114 орудий, у неприятеля – 78.

Русские встретили турок в поле перед крепостью. Они сдержали все атаки турецкой конницы и в решающий момент вместе с гарнизоном Рущука контратаковали. Неприятель бежал, потеряв до пяти тысяч человек. Русские при этом потеряли убитыми и ранеными около 500 солдат.

Как и Суворов, Кутузов всегда стремился не просто отогнать неприятеля, а уничтожить его. Однако в этот раз он приказал вернуть конницу, бросившуюся преследовать турок. Больше того, к удивлению всех, он отдал новый приказ: взорвать укрепления в Рущуке и всем войскам переправиться на левый берег Дуная.

Такого не ожидал никто. Царь был разгневан, товарищи недоумевали – отдать даром единственную крепость противнику! Кутузова упрекали в нерешительности, чуть ли не в трусости, забыв, что был он человеком большой храбрости: под Алуштой шёл впереди отряда со знаменем на позиции турок, при штурме Очакова и штурме Измаила сражался в самой гуще боя.

Ахмет-бей, укрывшись в укреплённом лагере, ждал атаки русских. Когда пришла весть об уходе Кутузова за Дунай, он просто растерялся от радости. В конце концов верховный визирь послал в Константинополь победное донесение. В ответ пришли награды за разгром русских. Поздравление визирю прислал и сам Наполеон: его замысел навязать России одновременно две войны, казалось, сбывался.

Суворов о Кутузове говорил: «Умён, умён, хитёр, хитёр… Никто его не обманет». И на этот раз ни свои, ни противник (что было самым важным) не поняли, к чему ведёт дело полководец. А он и не думал отказываться от уничтожения армии противника. Он придумал для этого вернейшее средство. И должно было пройти какое-то время, чтобы оставленный туркам Рущук стал для них дверцей в западню.

Бой у Рущука 22 июня.

Как рассуждал Кутузов? Рассуждал он так: «Добить армию Ахмет-бея нечем, нет войск для этого. Но и спугнуть противника нельзя. Так пусть противник думает, что он силён, а мы его боимся. В такой уверенности, вполне вероятно, он кинется за нами на левый берег Дуная. Он из Рущука не уйдёт совсем – оставит там гарнизон. По частям противника бить способнее и вернее. Получат своё и те, что перейдут за реку, и те, что останутся в крепости. Правда, мнение обо мне самом изменилось, думают обо мне теперь плохо. Но я снесу всё. Выгода Отечества превыше моей собственной выгоды…»

Ахмет-бей поверил в то, что он победитель. Ведь в такое верить очень приятно. И как победитель он объяснил уход Кутузова слабостью русских, их большими потерями, недостатком боеприпасов, продовольствия. Но что-то удерживало визиря в Рущуке. То ли его беспокоило положение армии Измаил-бея, которую задерживали боями небольшие русские отряды. А может быть, были у него мрачные предчувствия. Лишь через два месяца, собрав 70 тысяч, Ахмет-бей приказал начать переправу.

Наблюдая за неприятелем, плывшим через Дунай, Кутузов сдерживал своих: «Пусть переправляются, только перешло бы их на наш берег побольше».

40 тысяч турок на левом берегу Дуная спешно возводили укреплённый лагерь, чтобы оттуда начать наступление. А в это время выше по течению в строгой скрытности на правую сторону переправлялся отряд генерала Маркова. В нём было 5000 пехоты, 2500 конницы и 38 орудий. Маркову надлежало внезапной атакой разгромить турок на правом берегу.

Удар русских конников, подкреплённый атакой пехотных каре, ошеломил турок. Просто в голову никому не приходило, что русские могут оказаться у Рущука, когда на другом берегу им грозит сам Ахмет-бей. Неприятель в короткое время был разгромлен и бежал.

Генерал Марков без промедления установил пушки у Дуная против турецкого лагеря и начал обстреливать его с тыла. Ударила по туркам артиллерия и с фронта. По реке – сверху и снизу – подошли 14 русских военных кораблей. Корабельные орудия повели обстрел неприятельских позиций с флангов.

Ловушка захлопнулась. Ахмет-бей был окружён.

Армия неприятеля частью была уничтожена, частью сдалась в плен. Турции ничего не оставалось, как просить мира у России.

Европа ахнула, узнав, чем кончилось сражение у Рущука. Легко представить, как был обескуражен и разгневан Наполеон, недавно поздравлявший Ахмет-бея с победой. «Поймите этих болванов турок, – возмущался император, – у них дарование быть битыми. Кто мог ожидать и предвидеть такие глупости!»

Разгром турецкой армии в октябре.

Наполеон напрасно в таком тоне говорил о турках. Через год с небольшим он, великий полководец, военный гений, сам оказался в подобном положении. Сражение у Рущука повторилось в сражении под Москвой – только размеры его были гигантскими. После Бородинской битвы Кутузов отступил к Москве и, как это ни было горько, отдал столицу неприятелю. Но Наполеон вошёл в неё, как Ахмет-бей в Рущук, уже побеждённым.

«Я баталию выиграл прежде Москвы, – говорил сам Кутузов, – но надобно оберегать армию, а скоро все наши армии, то есть Тормазов, Чичагов, Витгенштейн и ещё другие станут действовать к одной цели и Наполеон долго в Москве не пробудет».

Высокомерие, самовосхищение, близость господства над всем миром густым туманом скрыли от ума Наполеона близившуюся катастрофу. И опять, как при Рущуке, ни свои, ни чужие не понимали действий Кутузова. Только сам старый фельдмаршал знал наперёд, чем всё кончится, и мужественно ждал, когда истечёт положенное время. Так ждут взрыва мины с часовым механизмом: враг самодоволен, враг ещё опасен, но участь его уже предрешена.

Русский народ, армия и её великий полководец положили конец честолюбивым мечтам Наполеона о мировом господстве, о разделе России между его союзниками. С жалкими остатками своего воинства он едва унёс ноги из русской земли.

* * *

Бывают бои на ринге, когда боксёр наносит противнику один за другим новые и новые удары. Ошеломлённый противник не успевает ни защищаться, ни разумно отходить. Угроза его поражения нарастает на глазах, как снежный ком. Нокаут! Это суворовский почерк.

Но бывают бои, когда боксёр будто бы не торопит события, он сближается с противником, но каждый раз уходит. Противнику начинает казаться, что с этим медлителем можно покончить разом, он даже «знает», куда должен попасть решающий удар. Но он не ведает того, что мысль о таком ударе не его собственная – она внушена ему соперником. И когда он бьёт в уязвимое, казалось, место, оно оказывается защищённым, а открывается в этот момент он сам. Нокаут! Неожиданный, как гром среди ясного неба. Это кутузовский почерк.