Текст книги "Книга будущих командиров"

Автор книги: Анатолий Митяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

ВОЙСКО МАМАЯ

Золотая Орда, несмотря на внутренние распри, была ещё очень сильной. Против Руси Мамай собрал огромное 150-тысячное войско. Кроме татаро-монголов, в нём были хорезмские турки, ясы, касоги, опытная генуэзская пехота, нанятая за деньги. С 40-тысячным войском шёл к Мамаю литовский князь Ягайло. Не веря в победу соотечественников, на сторону врага перешёл рязанский князь Олег. Ягайло и Олег уже условились, как поделят между собой московские земли.

ВОЙСКО ДИМИТРИЯ

У московского князя было 100 тысяч воинов почти из всех русских княжеств. К нему на службу перешли со своими полками два литовских князя: Андрей и Димитрий – братья Ягайло.

В старинной повести «Задонщина» московский боярин Михайло Александрович так говорит после битвы Димитрию Донскому: «Государь, князь великий Димитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояринов больших московских, двенадцати князей белозёрских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояринов коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, восьми бояр суздальских, сорока бояр муромских, семидесяти бояр рязанских, тридцати четырёх бояринов ростовских, двадцати трёх бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр углических…»

Этот горький счёт не так горек, как тот, которым считали князей, перебитых татаро-монголами поодиночке. Это счёт героев. Война ведь не бывает без жертв. Прерви на минуту чтение, мой маленький товарищ. Этой минутой почти память отважных предков, добывших славную победу.

РАЗВЕДКА

Всякий командир, если он только не самоуверенный зазнайка, начинает свои действия разведкой.

Димитрий Донской первым дедом направил в Золотую Орду посла для переговоров с Мамаем. Переговоры к соглашению не привели. Димитрий и не рассчитывал на это: посол имел другое задание, тайное – собрать сведения о подготовке неприятеля к походу. Одновременно в степь, в сторону татарских кочевий были посланы сторожи – отряды конных разведчиков для слежения за противником и захвата «языков».

Когда русское войско приблизилось к Дону, выслана была сторожа опытного воеводы Семёна Мелика. Семён Мелик должен был войти в соприкосновение с передовыми отрядами Мамая и непрерывно слать донесения о продвижении неприятеля. Разведчикам удалось захватить «языка» из свиты самого Мамая. «Пётр Горский да Карп Олексин привели пленного из числа ханских вельмож, – говорится в «Сказании о Мамаевом побоище». – Этот пленный рассказал великому князю, что хан уже на Кузьминой гати, но не спешит, потому что поджидает Ягайла Литовского и Олега Рязанского, а о русском войске не знает. По преждеуказанному соглашению с Ягайлом, на третий день Мамай будет на Дону. Князь великий спросил пленного о силе Мамая; тот же сказал: «Несчётное множество, перечесть нельзя».

ВОЕННЫЙ СОВЕТ

7 сентября русская пехота подошла к Дону в том месте, где впадает в него река Непрядва. Двумя днями раньше сюда пришли конные полки. Мамай был уже близко. Надо было решать, где встречать его: перед Доном или за Доном. Полководец собрал князей и воевод на военный совет.

Мнения на совете разделились. Одни предлагали оставаться на месте. Им казалось выгоднее ждать татаро-монголов и напасть на них, когда они, чтобы сойтись с русскими, сами будут переправляться через реку. Правда, в этом случае русским пришлось бы отбивать на правом фланге литовцев, а на левом рязанцев.

Перейдя же за Дон, русские лишали себя путей отхода, и в тылу у них оставались Ягайло и Олег с крупными силами. В случае неудачного столкновения с татарами русские полки обрекались на полное уничтожение: татары сбросили бы их с правого берега в Дон, а на левый берег их не выпустили бы из воды литовцы и рязанцы.

Другие в невозможности отступать видели благо – полки вынуждены были бы сражаться за рекой до последнего дыхания, другого выбора у них не оставалось. К этому соображению прибавлялось ещё одно – очень важное: за Доном русские встретились бы с одними татарами, Ягайло и Олег были ещё далеко от места будущей битвы.

«Любезные друзья и братья! – сказал Димитрий, выслушав помощников. – Ведайте, что я пришёл сюда не затем, чтобы на Олега смотреть или реку Дон стеречь, но чтобы Русскую землю от пленения и разорения избавить или голову свою за всех положить; честная смерть лучше плохой жизни. Лучше было бы мне нейти против безбожных татар, нежели, пришед и ничто не сотворив, воротиться вспять. Ныне же пойдём за Дон, и там или победим и всё от гибели сохраним, или сложим свои головы».

Полководец приказал строить мосты, искать броды. В ночь на 8 сентября русское войско начало переправу. Воины переправлялись в доспехах, сильные сторожевые отряды были готовы отбить внезапное нападение татарской конницы. Мамай находился всего в 7 километрах – его войско отдыхало после перехода. Сторожа Семёна Мелика едва спаслась от преследователей.

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОТДАТЬ ПРИКАЗ

Итак, русские войска перешли Дон. Попробуем представить, что думал, как рассуждал наедине с самим собой полководец, прежде чем отдать этот приказ и даже прежде чем созвать военный совет.

«Спокойней перед Доном стоять. Может случиться, что Мамай не осмелится через реку идти. Увидит нашу силу, повернёт в Орду. Было ведь такое на Оке. Шли мне за Вожу отомстить, да побоялись… Но того ли я сам желаю? Того ли Русь ждёт? Смоленская дружина против воли Ягайла ко мне пришла – хочет с татарами биться. Многие бояре рязанские своего князя бросили, на татар поднялись… В пешей сотне московского Юрку-сапожника видел. Плохой у него достаток, а доспехи и копьё сам себе справил. И сколько их, воев таких!

…Ну, уйдёт Мамай. Всё равно тяжесть иноземная над Русью висеть будет. Ветер дунет или птица крылом заденет – упадёт снова камень ордынский на города наши и сёла. А и без того по всем заморским базарам степняки русскими торгуют. Биться надо. Мечом и копьём истребить страшную силу…

…Отгородит нас Дон от родной земли московской. Плохо это, что говорить, плохо. А выгода тоже есть. Как встанем перед Мамаем, так не дадим ему времени ждать ни литву, ни Олега-рязанца. Один он будет биться с нами.

И заставлю я его делать, что я хочу. Хитёр он, да гордый, себя величать любит. Через это и наказание ему придёт в его же владениях.

Поставлю полки свои спиною к Непрядве и Дону. Чтобы правое крыло наше было у речки Дубяк, что в Непрядву впадает. Круты берега у Дубяка – не пройдёт там татарская конница, не налетит с копьями и саблями, как всегда привыкла делать. А левое крыло русских загородит речка Смолка, что в Дон бежит. И опять татарам непривычное дело откроется: придётся им только в лицо нам идти…

Димитрий Донской.

Сила у Мамая огромная. Но не дадут ей Дубяк и Смолка всей сразу на мои полки хлынуть. Будет течь татарская сила на поле Куликово, как в горло кувшина.

Знает Мамай ратное дело. Знают и воеводы татарские… На левое крыло наше кинутся вороньём. Потому что за левым крылом мосты через Дон и броды. Вот и будут они метить отрезать русское войско от переправы. Чтобы не дать уйти за реку, чтобы в спину нам ударить и всех положить.

А хитрые воеводы русские! Поставим мы за левым крылом в дубраве крепкий полк в засаду. Поможет он другим полкам в трудный час. Да и от Ягайла оборонит, если тот подоспеет к Мамаю. Только не успеть ему. Всё раньше кончится…

РАСПОЛОЖЕНИЕ ВОЙСК

Русские войска встали между Дубяком и Смолкой, заняв по фронту 4 километра. Вперёд, на значительное расстояние от основных сил, был выдвинут сторожевой конный полк. За ним стоял передовой полк пеших воинов. Третью линию составляли главные силы: большой полк из пехоты и конницы самого Димитрия и примыкавшие к нему конно-пехотные полки правой и левой руки. Для поддержки большого полка позади его левого фланга был поставлен пеший отряд – частный резерв. В главном резерве – опять же на левом фланге – в Зелёной дубраве встал отборный конный полк под командованием выдающихся военачальников князя Владимира Андреевича и боярина Димитрия Боброка. В одной из летописей говорится, что в этом полку была третья часть всего русского войска – по тем временам резерв невиданной силы.

Татарские войска построились напротив русских, в верховьях речек Дубяка и Смолки. Ближе всех стоял передовой отряд лёгкой конницы; за ним была генуэзская пехота, а справа и слева от неё – конница. Конница выстроилась на краях двумя линиями и имела свои передовые отряды. Сзади всех, у подножия холма расположился сильный конный резерв, которым распоряжался сам Мамай. Шатёр хана возвышался на вершине холма, откуда открывался вид на всё поле сражения.

НАКАНУНЕ БИТВЫ

Что чувствует солдат перед боем? Кого вспоминает он, о чём думает? О чём думали, кого вспоминали наши предки на Куликовом поле, когда только ночь отделяла их от грозного сражения? Точными словами не сказать этого. Потому что в такой час мысли текут причудливо, переплетаются; в памяти возникает, казалось бы, совсем забытое, и какие-то мгновения из прожитого вырисовываются неожиданно ярко; каждый становится мудрым, как философ, и понимает жизнь во всей её простоте.

Музыкой можно только передать состояние воина в ночь перед боем. И ещё отдалённо поэтическим словом, как это сделал летописец:

«Уже давно вечерняя заря потухла. И князь Димитрий Иванович, взяв с собою только своего брата Владимира и литовских князей, выехал на Куликово поле, и стал посреди двух войск, и повернулся к татарскому войску, и слышал великий стук и клич, точно собираются на торг, точно строят, точно трубы гремят, а позади грозно волки воют. Вороны играли за рекой, точно горы колебались; гуси и лебеди на реке Непрядве били крыльями, возвещая необычную грозу. И сказал Волынец (Димитрий Боброк) великому князю: «Слышите ли это?» И сказал ему великий князь: «Слышим, брат, великая гроза». И сказал Волынец: «Призываю тебя, князь, обратиться в сторону русского войска». И была великая тишина. Волынец сказал великому князю: «Что слышишь, господин?» Он же отвечал: «Ничего, только видим многие огни и многие зори соединяются». И сказал Волынец: «Запомяни, князь, господин, доброе предвещание, призывай бога, не теряй веры». Волынец сошёл с коня, приник к земле правым ухом и пролежал долгое время, встал и вдруг поник головой. Великий князь Димитрий Иванович сказал ему: «Что это значит, брат?» Тот не хотел говорить. Великий князь долго принуждал его сказать, и тот сказал: «Одна примета тебе к добру, другая не к пользе. Слышал я, как плачет земля на две стороны: одна сторона как некая женщина вдовица, а другая как некая девица, точно свирель, проплакала плачевным голосом. Жду победы над погаными, а много наших погибнет».

СРАЖЕНИЕ

В то утро на Куликовом поле долго стоял туман. Только в одиннадцатом часу дня полки увидели друг друга. По обычаю, с обеих сторон выехали на конях богатыри, чтобы сразиться в единоборстве. С татарской стороны был Челубей, с нашей – Пересвет, монах Троицкого монастыря, до пострижения брянский боярин Александр. Всадники налетели друг на друга с такой силой, так ударили копьями, что оба упали замертво. Битва началась…

Выдвинутый вперёд сторожевой полк русских и пеший передовой полк на некоторое время задержали татар. Оба полка пали, с честью исполнили свой долг: они не дали авангарду противника нарушить строй большого полка.

Как и предполагалось, главные силы неприятеля, лишённые возможности охватить русских с флангов, направили основной удар против центра позиции Димитрия Донского. «И сошлись оба войска, крепко бились не только оружием, но и убивали друг друга врукопашную, умирали под конскими копытами, задыхаясь от великой тесноты, ибо невозможно им было уместиться на Куликовом поле, тесное ведь место между Доном и Непрядвою».

Ход Куликовской битвы.

Большой полк и полк правой руки, неся потери, всё же удержались на месте. Но на левом крыле натиск врага был так силён, что полк левой руки стал отходить, открывая фланг большого полка.

Пеший отряд – частный резерв – на некоторое время прикрыл обнажённый фланг большого полка. Однако вскоре татары смяли левое крыло и огромными массами устремились в тыл русских, отрезая их от мостов на Дону и грозя сбросить в Непрядву.

Нет сомнения, противнику удалось бы это в полной мере, не будь в Зелёной дубраве сильного резерва. Татарское войско, ничего не зная о нём, подставило ему под удар свой фланг и тыл. Так бывает за шахматной доской: игрок объявляет шах, не замечая, что сам получает после неразумного хода мат.

«Князь Владимир Андреевич, – повествует летопись, – не мог вытерпеть татарской победы и сказал Димитрию Волынцу: «Беда великая, брат, какая польза от нашего стояния? Разве не в насмешку будет нам оно? Кому придётся нам помогать?» И сказал Димитрий: «Беда, князь, великая, но не пришёл наш час: всякий, кто не вовремя начинает, беду себе приносит. Потерпим ещё немного до удобного времени и подождём, пока не дадим врагам нашим воздаяния». Тяжко было детям боярским видеть людей из своего полка убиваемыми. Они плакали и непрестанно рвались в бой, точно соколы, точно приглашённые на свадьбу пить сладкое вино. Волынец же запрещал им, говоря: «Подождите немного, есть ещё с кем вам утешиться». И пришёл час, внезапно потянул им южный ветер в спину. Закричал Волынец громким голосом князю Владимиру: «Час пришёл, время приблизилось». И ещё сказал: «Братья мои и друзья, дерзайте». И одновременно выехали русские из дубравы, точно выдержанные сокола ударили на многие стада гусиные; знамёна их направлены грозным воеводою.

Татары же, увидев их, закричали: «Увы нам, снова Русь обманула, слабейшие люди с нами сражались, а сильные все сохранились». И обратились татары в бегство и побежали».

Мамай ввёл в бой свой резерв. Однако смятение в его войске было так велико, что отступающих остановить не удалось. Русские по всему фронту начали преследовать врага и гнали его четыре десятка километров до реки Красивой Мечи.

Всего три часа шло сражение на Куликовом поле, а потери с обеих сторон были очень большие. Русские потеряли до 40 тысяч воинов, татары – вдвое больше.

Летопись сохранила нам имена воинов, искавших на поле боя своего полководца: Юрки-сапожника, Васьки-сухоборца, Веньки Быкова… Великого князя Димитрия Ивановича нашли в полусознательном состоянии. Доспехи на нём были в следах от ударов копий и стрел.

ЭХО КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ

Как эхо разносится по горам и долам, так разнеслась по ближним и дальним землям весть о победе русских над монголо-татарами. Первыми её услышали спешившие к Мамаю Ягайло и Олег. Литовское войско недалеко от Дона повернуло и той же дорогой ушло обратно. Страшась наказания, бежал в Литву Олег-изменник.

Утро на Куликовом поле. С картины А. Бубнова.

Соседи Московского княжества – и свои и иноземные – теперь ясно увидели, что серединой, сердцем русской земли стала Москва и что сила, растерянная в княжеских междоусобицах, в распрях, возвращается к русским. Первый залп пушек, установленных вскоре Димитрием Донским в Московском Кремле, подтвердил это и предупредил, что Москва будет жестоко карать каждого, кто посягнёт на русскую землю.

Памятник Димитрию Донскому на Куликовом поле.

СТРАТЕГМЫ НАШИХ ПРЕДКОВ

Славяне решили захватить сильно укреплённый византийский город Топер. Большая часть войска приблизилась к городу скрытно и затаилась в окрестностях. Небольшой же отряд подошёл к воротам и начал осыпать стрелами стражу. Гарнизон крепости, надеясь легко победить, выступил из ворот, а отряд стал отходить, увлекая за собой неприятеля. Бывшие в засаде воины отрезали гарнизон от крепости, уничтожили его; затем славяне без особого труда взяли город.

Славянские воины умели внезапно исчезать и внезапно появляться перед врагом. Дыша через камышовые трубки, они подолгу скрывались под водой в озёрах и реках.

На врага, отдыхавшего в лесах, славяне выпускали голодных пчёл из колод. Когда неприятель приходил в замешательство, в бой вступали воины с мечами.

Владимир, чтобы заставить Византию выполнять договорные обязательства, осадил с моря её колонию Корсунь в Крыму. Ладьи расположились у крепостной стены на расстоянии полёта стрелы. Город отказался сдаться. Тогда войско с моря начало подводить насыпь к стене и отвело от города питьевую воду. Корсунь сдался. Византия приняла условия Владимира.

Русский ратник.

Орда печенегов осадила Киев, когда Святослав с дружиной был в походе. Воевода Претич, стоявший с небольшим отрядом на другом берегу Днепра, получил известие, что в городе голод, нет воды и горожанам ничего не остаётся, как открыть ворота перед врагом. Претич под звуки труб и крики толпы, собравшейся на берегу, переплыл в лодке Днепр и сказал печенежскому хану, что он командир передового отряда Святослава и что князь со всей дружиной скоро будет у Киева. Хан в знак примирения обменялся с воеводой оружием и отступил от городских стен. Так киевляне выиграли время, чтобы Святослав успел прийти на помощь осаждённым.

Новгородская дружина, решив напасть на врага ночью, повязала головы белыми платками, чтобы в темноте узнавать своих. Переправившись на берег противника через реку, дружинники оттолкнули пустые лодки, исключая тем отступление. Новгородцы сражались успешно и победили.

Осаждая русских в Юрьеве (Дерпт), ливонцы из больших деревьев соорудили башню и под её защитой стали вести подкоп. Осаждённые сделали отверстие в крепостной стене и через него начали катать раскалённые докрасна железные колёса. Башня была подожжена ими.

Грузинский царь Давид IV, прежде чем напасть на турок всем войском, послал вперёд 200 всадников. Турки, считая всадников перебежчиками, пропустили их в середину своего лагеря. Грузины завязали там бой и внесли замешательство в ряды противника. Воспользовавшись этим, Давид IV нанёс удар по обоим флангам противника и обратил его в бегство.

Чувашский князь укрепил замок тремя валами с деревянными стенами на них. Атакующие, прорвавшись через первые ворота, оказывались в узком коридоре между валами. Если они двигались направо, то попадали в тупик, где их осыпали стрелами. К воротам второго вала противник мог дойти, только повернув налево. При этом атакующие подставляли стрелкам на стенах свой правый, не прикрытый щитом бок. Или же им приходилось пятиться задом. Проникнув сквозь вторые ворота, они снова оказывались в лабиринте, подобном первому.

Новгородцы и псковичи вели военные действия в Ливонии. Противник укрылся в огромной пещере. Простояв у пещеры три дня и не добившись ничего, русские пустили в неё воду. Противник покинул укрытие и был уничтожен.

Киевская и галицкая рати вели бой с полудня до вечера. Небольшой успех приходил то к одним, то к другим. Когда стало смеркаться, киевляне подняли захваченные ранее неприятельские стяги. Галичане стали сходиться к ним и были пленены.

Крестоносцы во главе с великим магистром Конрадом Валленродом, вместе с рыцарями из Германии, Франции, Англии и Шотландии – всего 46 тысяч – вступили в Литву, чтобы взять осадой Вильнюс. По дороге они получили известие, что сами литовцы опустошили ближние и дальние окрестности города. Потеряв надежду прокормить войско в опустошённой местности, великий магистр вынужден был уйти в свои владения.

Ягайло литовский взял в плен больного князя Витовта и содержал его под сильной стражей. Жена пленника с двумя служанками часто навещала больного. Когда она получила разрешение уехать, пришла проститься с мужем. При этом Витовт переоделся в платье служанки Елены и благополучно бежал из плена. Храбрая женщина искусно играла роль больного князя. Только через три дня стража обнаружила хитрость. Елена за свою самоотверженность поплатилась жизнью.

Московский Кремль во времена Димитрия Донского.

Москвичи и устюжане, встретившись с войском Ибрагима под Казанью, вынудили неприятеля укрыться в городе. Чтобы не допустить внезапных вылазок из крепости, русские обнесли город забором; от города была отведена питьевая вода. Татары предложили мир и отпустили всех пленников, взятых за 40 лет.

Хан Ахмат, двигаясь на Москву, был встречен московскими полками на реке Угре. Не решаясь всё лето начать переправу, Ахмат говорил: «Придёт зима; все реки станут, много дорог тогда будет на Русь». Когда Угра замёрзла, московские полки отошли на север. Татарское войско не рискнуло в лютую стужу идти за ними: татары обносились за лето, тёплой одежды и обуви не было. И они поспешно бежали в степь, позабыв о своей угрозе.

Военное знамя князя Пожарского.

Князь Изяслав разбил неприятеля в речной битве на Днепре, применив лодки особого устройства. Гребцы на них были закрыты от неприятельских стрел высокими бортами и помостом, на котором стояли ратники в бронях. В каждой лодке было два кормчих – один на носу, другой на корме. Это давало возможность, не поворачивая, направлять лодку в нужное место.

Жители Опочки, зная о приближении сильного врага, спрятались в крепости, создав видимость, что она покинута. Висячий мост, ведущий в крепость, они не стали убирать. Конный отряд врага поскакал по мосту. В это время жители обрубили канаты, на которых он висел. Всадники и лошади попадали сверху на колья, вбитые под мостом. Выйдя из крепости, гарнизон легко довершил разгром неприятеля.