Текст книги "Студенты. Книга 1"

Автор книги: Анатолий Аргунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4. Везёт дуракам и тем, кто трудится

Савва решил взять и этот олимп – поступить в институт. Связей и знакомых у него, конечно, не было, и институт для поступления он выбрал по рекомендации приятеля по спорту Витьки Гудилова – Второй медицинский в Ленинграде, лечебный факультет. Купив в киоске справочник для поступающих в вузы, Савва быстро нашёл нужный ему адрес института. Ещё ни разу не увидев этот таинственный институт, Савва проникся интересом и симпатией к названию района, в котором тот располагался – «Куракина дача».

Написав заявление, положив в конверт три фото и справку о состоянии здоровья, а также аттестат об окончании школы, Савва отправил всё заказным письмом по указанному адресу. Ответ не заставил себя долго ждать. Через полторы недели пришло сообщение: заявление и документы приняты, просьба явиться на первый экзамен по физике первого августа, при себе иметь данную справку-вызов и паспорт или иное удостоверение личности.

Савва всполошился – паспорта у него не было, была лишь метрика о рождении и справка о родителях. Он пошёл в паспортный стол милиции, и там ему объяснили, что паспорт выдается в восемнадцать лет, а сейчас не положено.

– Обойдёшься метрикой и справкой, заверенной председателем сельсовета, что ты, такой-то и такой-то, живёшь там-то и там-то. И всё, этого хватит.

Савва быстро собрал документы в кучу и, взяв тайм-аут во встречах с Никой, приступил к штурму экзаменационных билетов, а точнее вопросов, которые были размещёны в том же справочнике для поступающих.

Вопросов по физике для гуманитарных вузов оказалось более ста. Разделив их по три вопроса, он получил тридцать три билета. Затем Савва сгруппировал вопросы по темам; у него получилась своя, домашней заготовки, экзаменационная картотека. Он прикинул, что если до экзамена осталось три недели, то в день ему нужно ответить не меньше чем на пять вопросов. И Савва приступил к делу. Забравшись на сеновал и обложившись книгами, начал штурмовать науку, запоминая наизусть бесчисленные формулы, законы, выводы и следствия. Работа его увлекала настолько, что он забывал про обед. И когда спускался вниз и шёл в дом, шатался от усталости. Мать беспокойно смотрела на сына, не узнавая его.

– Ты часом, Саввушка, того… Не чокнулся? Отрешённо как-то смотришь…

– Нет, мам, не чокнулся. Формулы мне нужно запомнить, вот и занят этим.

– Во время еды?

– И во время еды тоже. Времени в обрез, нужно успеть.

– Ну, учи, учи, не буду мешать. Хоть батька и ругается, что не помогаешь ничего по дому. Да ладно, дело у тебя серьёзное. А с хозяйством как-нибудь сама разберусь. Учи, сынок. Даст Бог – поступишь.

Савва кивал, глотая куски яичницы с картошкой и запивая всё свежим молоком.

В Питер он решил поехать заблаговременно, разведать что да как. Написал письмо тётке, через неделю выехал. В кармане у него было десять рублей, а в руке сетка с книжками.

Антонина Петровна, тётка Саввы по материнской линии, встретила гостя радушно: живи, готовься, я целый день на работе. Так что мешать никто не будет. Тётка была не замужем, детей своих не имела и к младшему Мартынову относилась как к сыну. Часто приглашала к себе на каникулы и вообще старалась заботиться о нём, как могла. Узнав, что Савва подал документы в медицинский, очень удивилась и не одобрила:

– Зачем суёшься? Там и без тебя не протолкнуться от желающих. Одних ленинградских блатников сколько? Шёл бы в военное училище. Там дисциплина, хорошая стипендия, форма одна чего стоит! Не знаю, дело, конечно, твоё, но я бы не советовала в медицинский, провалишь экзамены и в армию загремишь. Тебе когда восемнадцать исполняется?

– Осенью.

– Ну вот, не сдашь и сразу забреют.

– Да сдам я, тетушка, сдам.

– Вот ведь упрямый! Весь в батьку. Сдашь, говоришь? Ну конечно… Тогда учи. Не буду мешать.

Тётка действительно целый день работала, вечером готовила что-нибудь из еды и оставляла племяннику, а Савва всё время штудировал вопросы и ответы.

Время быстро подошло к экзаменам. Раза два Савва приезжал на Куракину дачу посмотреть и разведать, что это за институт такой. Огромная территория с полсотней зданий, которые в институте все по традиции называли павильонами, поразили воображение Саввы. Но растерянности он не испытывал. Узнав подробности об экзаменах, что и как, посетив несколько раз консультации, которые проводили преподаватели института, понял, что это не для него. Кроме анекдотичных вопросов и таких же ответов на них там ничего нового он не узнал. К примеру, как ответить на вопрос: почему бутерброд всегда падает на пол маслом с колбасой, а не наоборот? Решив для себя, что это потеря времени, Савва надеялся только на учебники и своё трудолюбие, а также на составленный им план подготовки. К концу последней недели перед экзаменом Савва уже чувствовал себя вполне созревшим. И вот настал его срок. В назначенный день ровно в десять часов Савва прибыл на экзамен.

У павильона, где шёл экзамен по физике, было целое столпотворение. Кто кричал от радости, высоко подпрыгивая, кто-то навзрыд плакал, кто-то как безумный ходил взад-вперёд и бормотал формулы. Рядом с абитуриентами стояли их родители, которые кидались к каждому вышедшему с экзамена, чтобы узнать, какие вопросы были в билете. Быстро записывали и кидались к следующему, составляя таким образом общую картотеку экзаменационных билетов и ответов на них.

Савва не стал ни во что вникать и зашёл в здание. Прохладой и тишиной встретил его экзаменационный зал. Савва подошёл к столу, где были разложены билеты, протянул свой экзаменационный лист молодой женщине, сидевшей за столом. Та посмотрела его документы, сверила со списками и, поставив галочку у его фамилии, сказала:

– Берите билет.

Савва, не задумываясь, вытащил первый лежащий с краю билет.

– Номер? – спросила женщина.

– Тридцать два, – ответил Савва.

– Хорошо, садитесь вон там, – и показала на стол, за которым уже сидела какая-то девушка. – На подготовку двадцать минут.

Бегло прочитав вопросы и посмотрев задачу, Савва понял, что материал этот знает и даже готов отвечать сразу. Однако, подумав, решил, что спешить не следует: нужно решить задачу. Задача оказалась не трудной, но громоздкой. Через пару минут, когда нашлось решение, Савва поднял руку.

– Вам что, молодой человек? – подошёл к нему вкрадчивой походкой розовощекий невысокий мужчина в белом халате.

– Я готов отвечать.

– Чудесно. Тогда садитесь, вот, на стул к моему столу, – он показал на большой стол, стоящий почти в центре зала. – Я сейчас подойду, и мы побеседуем.

Савва неторопливо встал и, пройдя по залу, сел на указанное место.

Сзади он услышал чей-то глухой шёпот:

– Дурак! Тебя завалят. Иди к другому…

Савва так и не понял, кто кого завалит и к кому нужно идти. Поэтому не стал отвлекаться и сосредоточился на ответах.

Розовощёкий экзаменатор вскоре подошёл и сел за стол, удалив перед этим какую-то симпатичную девушку за списывание со шпаргалки.

– Ну-с, вы готовы отвечать, молодой человек?

– Да.

– А чего листы чистые?

– Я по памяти.

– Ну-ну. Тогда давайте.

Савва быстро, но без лишней суеты, стал отвечать на вопросы. Экзаменатор удивленно поднял брови, слушая ответы.

– Что, билет знал заранее? – спросил он.

– Нет. Билет только сейчас вытащил.

– Но тут есть вопросы явно не из школьной программы. Где учился? В физико-математической школе?

– Нет, в обычной, средней.

– А в какой?

– В 66-й.

– Где такая?

– В Сосновке.

– Это что такое – Сосновка?

– Узловая станция в N-ской оласти.

– И там у вас так хорошо преподают физику? – не поверил экзаменатор.

– Да. Исаак Моисеевич, наш физик, гонял нас сильно по своему предмету… – как бы развеивая сомнения, ответил Савва.

– Хорошо. Тогда я задам тебе пару вопросов на сообразительность. Ответишь – поверю. Нет – вернёмся к теме билета. Согласен?

– Да, – кивнул Савва.

Вопрос был непростым, но ответ на него Савва не то чтобы знал, но почувствовал, как надо правильно ответить.

– Где точка росы совпадает с абсолютной влажностью в домашних условиях? – задал свой первый вопрос экзаменатор.

– В бане, – без заминки ответил Савва.

– А точнее?

– В парной.

– Ты скажи! Молодец!

На второй вопрос из этой же серии Савва ответил также без труда. Видимо, пригодился всё же опыт, полученный на консультациях, когда говорили о нестандартных вопросах и ответах.

– Ну… Задачу ты решил правильно. Только почему в пять действий. Можно упростить и решить за три.

– Мне так удобнее. Одно вытекает из другого и вероятность ошибки меньше.

– Да… – многозначительно произнёс дотошный экзаменатор. – Ты меня приятно удивил, честное слово. Ставлю «отлично», и скажи спасибо своему Исааку Моисеевичу. Он это заслужил.

Савва встал, сказав «спасибо», взял листок с оценкой и пошёл к выходу.

На крыльце на него сразу же набросились:

– Ну что, завалил проклятый Эдик Эдисон? Чего ты к нему рванул? Я ведь тебе подсказывал! – кричал какой-то парень сбоку. – А ты, как чокнутый, в пасть к крокодилу попёр…

– Да нет, не завалил, – ответил Савва.

– Какая оценка? Тройка?

– Отлично, – уверенно ответил Савва и показал экзаменационный листок.

– Вот вундеркинд! Эдисону сдать на отлично!

К нему тут же кинулась толпа записывать вопросы билета и ответы на него. Но Савва ещё не понял, какой он совершил подвиг, сдав экзамен на отлично заведующему кафедрой Эдуарду Семёновичу Науменко, известному крушителю мечтаний многих юношей и девушек стать врачами. Физика была главным или, как говорили тогда, профилирующим предметом. Что профильного между физикой и медициной трудно сказать, но факт остаётся фактом и дожил до наших дней.

Вернувшись к тётке, Савва от усталости рухнул на диван: последние три дня почти не спал, готовясь к экзамену. Так он и проспал до самого утра, не слышал, как пришла вечером тётка, как она готовила на кухне ужин, пыталась его разбудить, потом махнула рукой, пусть, мол, выспится. Посмотрев в бумажку и увидев там пятёрку, пробормотала:

– Надо же, упрямый какой, сдал всё же свою физику. Из этого парня, видно, что-то получится.

Тётка накрыла спящего Савву одеялом и перекрестила его.

* * *

Второй экзамен, сочинение, был через три дня. Готовиться к нему это всё равно что к стихийному бедствию, когда все предупреждены, что будет буря, но когда и какой силы – точно никто не знает. Так и тут. Тем сочинений много, но какая и какой трудности достанется тебе – никто не может предсказать. Поэтому Савва пробежал школьную программу сочинений, уделив особое внимание классике, так как справедливо решил, что хоть одна тема должна быть связана с классической литературой. Так оно и вышло.

Когда в аудитории вскрывали конверт и зачитывали темы, Савва сразу же решил, что будет писать о поэте Владимире Маяковском. Хоть он и не большой любитель его поэзии, но тема всё же более знакомая, чем другие.

Писал сочинение Савва короткими фразами, стараясь не наделать ошибок в сложных предложениях, обдумывая и взвешивая каждое слово. В результате получилось небольшое по объёму, но вполне приличное по содержанию сочинение, и Савва с облегчением его сдал в конце отведенного для испытания времени.

Как и на экзамене по физике, наблюдавшие за процессом педагоги периодически выводили из огромной аудитории тех, кто пытался списать со шпаргалки. Савва автоматически насчитал человек шесть или семь. Поэтому решил своими шпорами не пользоваться и не рисковать. Они лежали только для подстраховки в заднем кармане брюк.

Результаты сочинения стали известны через день. На огромном стенде Савва нашёл свою фамилию в отметках «хорошо». Рядом совсем юная грузинка громко смеялась, видно, от радости, показывая на список. Она гортанно что-то говорила своей подруге. Савва разобрал только слово «Цицо». Видно, так звали подругу, и как понял Савва, она тоже сдала экзамены.

Как потом оказалось, эта девочка, грузинка, стала студенткой и была включена в его группу. Звали её Нина Иолиани, а её подруга действительно носила редкое для грузинки имя Цинцино – среди друзей и подружек она была просто Цицо. А радовалась Нина тому, что смогла написать сочинение на русском языке на «отлично», тогда как две её подруги, русские, написали на двойки.

Приехав домой, Савва объявил тётке, что вопрос с поступлением вышёл на финишную прямую. Осталось сдать химию. Тётка на это ответила философски, что, мол, химия это не физика, тут всё ясно и просто. Берёшь одно, перемешиваешь с другим, видишь реакцию и описываешь результат. Так, во всяком случае, ей это представлялось. Сама она работала на бумажной фабрике и считала себя неплохим специалистом по химии. Хорошо знала формулы квасцов, используемых при выделке бумаги, и часто охотно рассказывала об этом племяннику.

Но сам экзамен оказался не таким уж и простым, как представлялось Савве. И хотя предмет не был профильным, получить на нём нужно было не ниже четверки, иначе можно было не пройти по конкурсу. Как всегда, Савва упорно готовился, читая и перечитывая учебник Хомченко, заглядывая в свои старые школьные тетрадки с задачками. Наконец он решил для себя, что к экзамену готов.

Утром следующего дня Савва одним из первых стоял перед экзаменационной комиссией. Как обычно, не выбирая, взял первый попавшийся билет и направился к столу для подготовки. Когда он шёл, то заметил одиноко дремавшую старушку за небольшим столиком, около которого стоял пустой стул. «Наверное, наблюдатель от общественности», – подумал про себя Савва, усаживаясь за стол для подготовки. Такие лица были тогда в качестве гарантов, что экзамен проходит честно и под контролем общественности.

Билет попался Савве мудрёный, пришлось сильно напрячься, прежде чем он разгадал смысловую нагрузку трудной задачки. Решив её, Савва снова решил отвечать, не дожидаясь, пока его вызовут. Посмотрев на трёх экзаменаторов, сидящих за длинным столом, он увидел, что к ним уже выстроилась большая очередь. Тут к нему подошла молодая девушка-лаборантка и предложила идти отвечать к той милой бабушке, что тихо дремала в своем уголке.

– Конечно, без проблем, – бодро ответил Савва. – Сейчас иду.

И быстро зашагал к бабуле. Подойдя ближе, Савва заметил, что, несмотря на свой древний возраст, бабуля очень хорошо выглядит. Одета она была в безукоризненную светло-кремовую сорочку с вязаным кружевным воротником, светлый костюм из джерси, модного тогда материала. Выглядела совсем уж не бабушкой, а скорее старой академической дамой, что, собственно, и соответствовало действительности.

Судьба подарила очередной сюрприз – Савва попал на экзамен к самой Екатерине Поликарповне Суминой, известному химику, одной из учениц Дмитрия Ивановича Менделеева, автору многих научных открытий и учебников.

– Садитесь, – тихо, но твёрдо, со старческой хрипотцой в голосе произнесла она, показав на стул, и стала читать билет, надев очки со шнурком, больше походившие на пенсне.

– С какого вопроса хотите отвечать? – спросила она, всматриваясь в лицо Саввы.

– По порядку, – ответил он.

– Давайте с первого вопроса и начнём.

Выслушав ответ Саввы, она сказала:

– Давайте следующий.

И так все три вопроса бабуля молчала и слушала. У Саввы возникло сомнение, слышит ли она его вообще. Но когда он закончил отвечать, бабуля вдруг оживилась:

– Молодой человек, а можете вы мне в двух словах объяснить ённую теорию?

Савва с удивлением посмотрел на экзаменаторшу, как будто она спросила что-то совсем непотребное.

– Извините, не понял. Какую теорию? – как можно вежливее и вкрадчивым голосом переспросил Савва.

– Ённую.

– Ённую? – переспросил Савва ещё раз.

– Да-да, именно ённую, молодой человек.

Савва молчал, лихорадочно вспоминая слова «ённая теория». Не может быть, чтобы он её пропустил при подготовке, просто она куда-то провалилась в памяти. И Савва снова и снова лихорадочно вспоминал этот термин. Что-то знакомое, но никак не ухватить, что конкретно…

– Вы, я вижу, в каком-то затруднении, молодой человек? – проскрипела бабуля. – Не вижу повода. Задачу решили, смотрю, всё правильно, а теорию как рассказать, выходит, не знаете?

– Как не знаю? – вскинулся Савва. – Чего проще. Тут ионы, тут вот катионы, молекулярный вес, электронная оболочка, заряд ядра.

– Вот именно, – засмеялась тихим старческим смехом экзаменаторша. – И ионы, и катионы есть, а ённой теории не знаете.

И тут до Саввы дошло: «ионная теория» – бабуля переиначила слова на старый лад, так что Савва не смог сначала и распознать.

– Теория диссоциации ионов?

– Вот именно! – радостно заулыбалась старушка. – А то «не знаю…»

– Да я не так вас понял, – стал оправдываться Савва.

Но бабуля уже не слушала его, что-то пометила в своём листке, потом взяла его экзаменационный листок, поставила оценку.

– «Хорошо» ставлю вам.

Савва опешил:

– А если не хватит для проходного балла? Лучше задайте мне ещё вопрос… – начал было просить Савва.

Но бабуля его перебила:

– Молодой человек, это незачем делать. Вы набрали достаточное количество баллов, и я вас поздравляю с поступлением в наш институт.

– Спасибо… – ошеломленный таким исходом дела ответил Савва. – А разве…

Он хотел спросить, что разве на последнем экзамене определяют, поступил или нет, но постеснялся и замолчал.

– Спасибо ещё раз, – сказал Савва, вставая с места.

– На «отлично» химию никто не знает, так говорил мой учитель Дмитрий Иванович. «Хорошо» – это высшая оценка, которую я ставлю студентам и абитуриентам.

Савва кивнул головой, мол, что всё понял, и вышёл из зала. На улице, как всегда, на него накинулась толпа ещё не сдавших экзамен абитуриентов и их родителей: что да как, какая отметка? Савва равнодушно отвечал, на ходу думая, почему же бабуля поздравила его с поступлением? Тут он увидел знакомую грузинку с подругой – те что-то спешно дочитывали в учебнике, гортанно споря друг с другом. Увидев Савву, молодая горянка улыбнулась ему, как старому знакомому.

– Сдал?

– Сдал.

– На что?

– На «хорошо».

– Молодец. А мне ещё надо сдавать…

– Ни пуха… – приободрил её Савва.

– К чёрту, к чёрту, – резко ответила подружка, снова уткнувшись в учебник.

Савва облегчённо вздохнул, казалось, что гора свалилась с его плеч. Он их расправил, глубоко вдохнул тёплый и влажный ленинградский воздух и пешком побрёл к трамвайной остановке. Сел на двадцать восьмой трамвай, который, качаясь из стороны в сторону и гремя на стыках, медленно, но верно покатил его к Московскому вокзалу.

Савва решил купить билет и сегодня же поехать домой. Так ему всё надоело, так он устал от этой экзаменационной гонки, что уже ничего не хотел. Никакой радости он не испытывал, только облегчение, усталость и пустоту…

Глава 5. Человек предполагает, Господь располагает

С этими воспоминаниями Савва Николаевич почти доехал до N-ска, не замечая, как проносилась мимо него дорога, автомашины, люди в них, деревья, стоящие на обочине трассы.

«Господи! Словно всё было вчера!» – проговорил сам себе Савва Николаевич.

– Что вы сказали? – спросил молчавший всю дорогу водитель.

– Да я так, вспомнил былое, в прошлом захотелось побывать, хоть мысленно в юность окунуться.

– А-а-а, – разочарованно протянул водитель. – Не хотите перекусить чего-нибудь?

– Это ты верно заметил, притормози. Свежий пирожок нам не помешает. Только я боюсь: чёрт знает из чего их готовят. Ты-то опытный водила, давай, действуй, – скомандовал Савва Николаевич.

– Это я быстро! Вон там, около Якиманки тормозну: лучшее кафе на всей трассе. Главное, там всегда всё свежее и вкусное, а цены, вы просто не поверите, гроши.

– Вот именно, не поверю. Потому что за гроши никто сейчас работать не станет.

– И я удивляюсь, но факт…

И водитель ловко подрулил к стоящему чуть поодаль от трассы, неприметному с дороги кафе. Они вышли из машины. Вкусно пахло свежеиспечённым хлебом и жареным шашлыком.

– Ну, вот мы и на месте. Что будете есть? – осведомился у Саввы Николаевича шофер.

– Да ничего. Выпью чашечку кофе и можно какой-нибудь горячий бутерброд. А ты поешь по всей программе, я заплачý.

В кафе оказалось на редкость тихо и уютно. Заказав себе чашку кофе со сливками и бутерброд с сыром, Савва Николаевич пошёл к столику, чтобы перекусить. И в это время с ним случилось непредвиденное: острая боль пронзила всё его тело, от пяток до кончиков волос.

«Господи! Что это со мной?» – подумал Савва Николаевич, так и не успевший сесть за столик. Чашка с кофе выпала из руки и со звоном разбилась о каменный пол.

– Вам плохо? – подскочил шофер. – Может, на свежий воздух?

Савва Николаевич побледнел, капельки холодного пота выступили на лице.

– Да, давай на воздух, Паша. Нехорошо мне что-то, – тихо проговорил Савва Николаевич.

Паша подхватил его под руку и медленно вывел на крыльцо. Свежий воздух и отступившая вдруг куда-то боль сделали свое дело: Савва Николаевич почувствовал себя лучше, постепенно приходил в себя.

– Я вон там, под навесом, посижу, а ты иди, обедай, я подожду.

– Может, кофе и бутерброд сюда принести? – спохватился Паша.

– Нет, не надо, не хочу.

– Видно, кто-то сглазил вас, – сделал заключение шофер, суетясь около шефа.

– Ты, Паша, не дергайся. Иди, иди, обедай. Да, вот возьми деньги, заплати за всё и за разбитую чашку.

Савва Николаевич достал тысячную купюру из портмоне и подал водителю.

– Хватит?

– Да вы что! Конечно. Я же вам сказал, что цены здесь меньше некуда… – начал было Паша.

Но Савва Николаевич остановил его жестом:

– Понял я, понял.

– Ну, так я пошел? Мигом перекушу и в дорогу.

Пока Пашка обедал, Савва Николаевич дошёл до машины, походил около неё. Боль отступала, но страх остался. Савва Николаевич так и не понял, что же с ним случилось. Может, и впрямь сглазили. Но кто? Не буфетчица же с рябоватым деревенским лицом и серо-голубыми глазами. Нет, что-то не то. Но что?

Так и не найдя ответа, Савва Николаевич сел в машину, боясь шевельнуться – мало ли что, опять ударит. Но боль постепенно утихла, и он решил, что это какой-то нерв, зажатый в межпозвонковом пространстве при неловком повороте в кафе. Вскоре подошёл Пашка, внимательно посмотрел на Савву Николаевича и, увидев, что тот в порядке, весело пошутил:

– Дешёвый обед не для вас!

Положил сдачу на верхнюю полку бардачка и спросил:

– Едем?

– Пора, – ответил Савва Николаевич.

В дороге, уже почти при въезде в город, машину сильно тряхнуло на ухабе. И затихшая было боль вновь обожгла Савву Николаевича.

«Вот чёрт! Никак опять?» – одними губами выдохнул он из себя.

– Давай, Паша, дуй прямо в областную больницу, – и, сжавшись в комок от боли, Савва Николаевич застонал.

Как доехали до приёмного покоя, Савва Николаевич не помнил. Кажется, боль притупила его сознание и способность разумно мыслить. Ничего, кроме дикой боли, он не чувствовал. В приёмном покое медсестра долго искала дежурного врача. Как выяснилось, он безмятежно спал в своём рабочем кабинете, приняв изрядную долю алкоголя.

Наконец дежурного врача нашли. Мятый, с заспанным лицом, он подошёл к Савве Николаевичу, скорчившемуся от боли.

– Что у вас? – спросил врач, щупая пульс на руке Саввы Николаевича.

– Не знаю, – тихо выдавил из себя тот.

– Болит где?

– Везде…

– Понятно, – вяло отреагировал на ответ дежурный доктор и, приняв наконец решение, чуть заикаясь, проговорил, – давайте на рентген, может, где-то что-то защемило. Так при грыжах бывает, особенно при позвоночных.

– Может его уролог пусть посмотрит? – встряла в разговор опытная медсестра.

И тут Савву Николаевича осенило: камень! Камень в мочеточнике! Как же он сразу не сообразил?

– Господи, давайте уролога! – громко, не сдерживая больше себя, выкрикнул Савва Николаевич.

– Да вы не распоряжайтесь здесь, больной. Кого вызывать решаю я, – раздражённо ответил дежурный врач.

– Да как вы смеете мне так отвечать?! Я профессор Мартынов, – сам не свой от боли, вскрикнул Савва Николаевич.

И тут только до дежурного дошло, что перед ним известный всему городу Савва Николаевич Мартынов. В этом полумрачном помещёнии приёмного покоя можно было мать родную не узнать, не то что своего коллегу. «Вот влип!» – подумал дежурный врач, и стараясь как-то замять инцидент, согласен был на всё.

– Извините, Савва Николаевич. Сейчас будет уролог, и если надо, других дежурантов приглашу, консилиум, так сказать, организуем.

В это время на «Скорой помощи» привезли пьяного бомжа, избитого в кровь. Носилки с ним поставили рядом с Саввой Николаевичем. Бомж орал какие-то песни и нёс всякую околесицу.

– Вы что, издеваетесь надо мной?!

И, уже не помня себя от боли, Савва Николаевич выскочил из приёмного покоя в коридор больницы.

– Дайте мне обезболивающий укол! – стал он требовать, толкаясь в закрытые двери. – Сделайте мне что-нибудь обезболивающее!

Но в коридоре никого не было. Санитарка в грязном халате равнодушно махала мокрой тряпкой по искусственному мраморному полу. Все давно привыкли к подобным сценам и никак не реагировали на них. В этот момент в коридор не вошла, а ворвалась жена Саввы Николаевича, Людмила Сергеевна.

– Господи, Савва! Что случилось?

Она подбежала, обхватила Савву Николаевича руками и прижала к себе.

– Тебе больно, Савва? Потерпи. Я уже вызвала бригаду «Скорой помощи». Они на подъезде. Дозвонилась до главного врача, он тоже будет здесь с минуты на минуту…

Глядя на бледное, искажённое болью лицо мужа, Людмила Сергеевна не знала, чем ещё помочь, стала давать ему таблетки но-шпы и анальгина.

– Прими, Савва, может, полегче будет, – просила она.

Савва замотал головой:

– От этих не будет. Нужен наркотик, и как можно скорее, иначе я сойду с ума.

В это время в коридор вбежала бригада «Скорой помощи». Врач, молодой парень, ученик Саввы Николаевича, решительно подошёл к профессору:

– Пойдемте в смотровую, Савва Николаевич, сейчас сделаю укольчик и вам будет легче.

Он осторожно повёл Савву Николаевича за собой. Осмотрев пациента и подтвердив диагноз мочекаменной болезни, доктор сделал инъекцию морфина, потом ввёл ещё какие-то средства, расширяющие мочеточник. Через несколько минут Савва Николаевич почувствовал приятное тепло, и боль стала стремительно покидать его тело. Жена сидела на стуле напротив и плакала.

– Перестань, Людмила, – обратился Савва Николаевич к жене. – Видишь, всё прошло. А как ты узнала, что я здесь?

– Водитель твой, Паша, позвонил, спасибо ему, за мной приехал…

Доктор со «Скорой», измерив давление и пощупав пульс у больного, собрал свой чемодан и, отозвав в сторону Людмилу Сергеевну, стал что-то ей объяснять.

– О чём шепчетесь? Верно, обо мне? Говорите, чтобы я слышал, – возмутился Савва Николаевич.

Вошёл дежурный уролог, с которым Савва Николаевич был знаком. Выяснив все подробности случившегося, он незамедлительно вызвал по телефону дежурного узиста.

– Вам нужно УЗИ сделать, посмотреть, где застряли камни и сколько их идет по мочеточнику.

Савва Николаевич согласился.

– Это можно, пусть делают…

Врач со «Скорой» попрощался и ушёл. А в смотровую вслед за ним влетел главный врач, полная миловидная женщина в очках, лет сорока с небольшим. Они хорошо знали друг друга. Ирина Николаевна, так звали главного врача, без предисловий решила взять инициативу в свои руки.

– Савва Николаевич! Вам срочно следует переодеться и лечь в урологическое отделение. Отдельную палату вам уже готовят. Сейчас подъедет заведующий, Наум Ильич, соберет консилиум и будем решать, что делать дальше. Не исключено, что потребуется оперативное вмешательство. С камнями не шутят. Да вы и сами всё прекрасно знаете.

Выпалив всё на одном дыхании, Ирина Николаевна замолчала, оглядываясь вокруг.

– А где дежурный врач? Константин Олегович, – обратилась она к урологу. – Кто сегодня дежурный по приёмному покою? Почему его здесь нет?

Уролог, средних лет мужчина, в длинноватом для его фигуры халате с засученными, как у всех хирургов, по локоть рукавами, неохотно ответил:

– Там бомжа привезли, с травмами. Он занимается…

– Травмой пусть занимается хирург. А кто дежурит-то? – ещё раз переспросила Ирина Николаевна.

– Паклин Василий Павлович, – ответил уролог, пряча глаза от очкастого начальника.

– Ясно… Сейчас разберусь.

И она, ни от кого не дожидаясь ответа, решительно вышла, хлопнув дверью. В тесной смотровой стало заметно просторней.

– Строгий у вас начальник, – подал голос Савва Николаевич.

– Правильно, такой и должен быть руководитель, а не тютя-матютя, – вмешалась Людмила Сергеевна. – Это что за порядок, когда дежурный врач пьян и от него перегаром за километр несёт, – стала распаляться она.

Савва Николаевич потянулся через стол, взял в ладонь руку Людмилы Сергеевны и слегка сжал её.

– Не надо, не сейчас…

– Ладно…

Людмила Сергеевна несколько раз гневно сверкнула зеленоватыми глазами уже в сторону уролога:

– Константин Олегович, вас так ведь зовут?

Тот кивнул головой.

– А что же, у вас в смотровой для заслуженного врача не нашлось чистой простыни? Почему осматривали моего мужа на какой-то грязной клеёнке?

Уролог засмущался ещё больше.

– Она стерильная… – начал было оправдываться он. – Знаете, в больнице не хватает средств на мягкий инвентарь, поэтому дефицит простыней, пелёнок.

– Но профессор, наверное, заслужил, чтобы при любом дефиците для него нашлась бы хоть одна чистая простыня? Мне так кажется, – Людмила Сергеевна решительно встала со стула, – что у вас дефицит совести и милосердия.

Сказав это, она стремительно вышла из смотровой. Оставшись один на один с урологом, который грустно и нелепо для данной ситуации улыбался, Савва Николаевич спросил:

– Константин Олегович, а можно без операции обойтись?

– Можно, конечно. Смотря где камень застрял. Если в устье, то плохо, если по ходу мочеточника, может пройти сам. Только нужно время, хороший гидроудар.

– Это что такое? – не понял Савва Николаевич.

– Ну, выпить много жидкости и попрыгать, скажем, через скакалку.

– Вы шутите?

– Нисколько. Не вы первый, не вы последний. Риск, конечно, есть, особенно если вторая почка не работает или камни в оба мочеточника попали. Тогда без операции точно не обойтись.

– Понятно.

Савва Николаевич встал, прошёлся по смотровой, попробовал подпрыгнуть. Боли не было.

– А может, камень уже прошёл? – спросил он уролога.

– Может. Сейчас узист приедет, посмотрит. Чего гадать, Савва Николаевич?

В дверь постучали, и вошла молодая, румяная от свежего воздуха женщина.

– Здравствуйте! Кто на УЗИ? Пойдёмте со мной.

– Здравствуйте. Это я ваш пациент. Ведите.

– Сами идти сможете? – задал подстраховочный вопрос уролог.

– Смогу, конечно.

– Ну хорошо, идёмте, – ответил тот.

И они все вместе вышли из смотровой. В кабинете УЗИ, на удивление Саввы Николаевича, была его жена, Людмила Сергеевна. Она застилала кушетку белоснежной простынёй с большим больничным штампом.

– Всё готово, – сказала она. – Всё чисто, протёрто спиртом. Можно начинать. А я пойду подожду результаты в коридоре.