Текст книги "Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ"

Автор книги: Анатолий Терещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Шпион не сопротивлялся. Единственное, что он сказал:

– Сегодня я чертовски устал. Я сейчас не в форме, поэтому никаких показаний давать не буду. Поговорим завтра. Заявлений и протестов делать не собираюсь. Все вы сделали профессионально. Дайте мне отдохнуть.

После этого он еще больше погрузился в кресло, словно надеялся отдохнуть именно в нем, и закрыл уставшие, красные глаза…

Негласное задержание «Каина» диктовалось необходимостью проведения оперативной игры с американской разведкой. И действительно, сотрудники ЦРУ в Москве в течение почти года «питались» информацией своего агента, «приезжавшего» в командировки с Дальнего Востока в столицу.

Военные контрразведчики снабжали янки «добротной» информацией, получая за нее еще и деньги. Агент «работал» активно – ему верили.

Примером тому может служить одна из операций, проведенная 3 марта 1982 года. Известив поставленной меткой, согласно плану по связи, своих хозяев о «прибытии» в Москву, агент вышел на встречу в условленное место. Он надеялся встретиться с Володей – Макмэхеном. Однако по указанию резидента ЦРУ на встречу был направлен второй секретарь экономического отдела посольства, установленный чекистами американский разведчик Джозеф Макдональд.

Накануне операции американец специально мельтешил перед охраной посольства в светлом плаще и серой кепке. В этом же одеянии он выехал на машине в город на встречу с «советским другом».

В 20.30, держа в левой руке свернутую в трубочку газету – это был условный сигнал, – Иванов стоял недалеко от входа на Даниловское кладбище. Он ждал Володю, все время озираясь по сторонам. В сгущающихся сумерках он пытался в прохожих разглядеть знакомую фигуру своего патрона. Однако к агенту подошел не Володя. Это был незнакомый мужчина, выше среднего роста, в темном пальто и черной меховой шапке из кролика, с белой полиэтиленовой сумкой в руке.

– Вы друг Володи? – обратился он к Александру.

– Да, и прошу передать ему привет, – ответил на пароль отзывом агент.

– Меня зовут Алик, – представился незнакомец, внимательно разглядывая своего помощника.

Иванову показалось, что американец нервничает и чего-то остерегается. Он постоянно крутил головой, по-воровски озираясь по сторонам и уводя своего агента в глубину темной аллеи. Там начался буквально вопросный прессинг: когда приехал, что привез, как служится…

Беседу записывал на диктофон, который после опроса спрятал во внутренний карман пальто. Из бокового кармана он достал авторучку и передал ее Александру.

– Здесь новый план связи, новые задания по сбору информации, – на лету спешно растолковывал предназначение «хитрого самописца». Потом он снова вытащил диктофон и стал записывать дополнительные ответы. Когда же агент напомнил обещание передать ему 10 000 рублей, Алик выключил диктофон и опять положил его в карман, а Александру вручил пакет с деньгами.

– Сколько тут? – спросил агент.

– Столько, сколько просил, – последовал ответ.

– Ну, спасибо, а то я совсем на мели. Поиздержался – долги, покупки, цены кусаются на Дальнем Востоке. Передайте привет Володе.

– Вы нам здесь нужнее, особенно сейчас и завтра…

В кабинете следователя Иванов пересчитал деньги – 2000 рублей?

«Что это, вместо десяти тысяч целковых передал только две? Забывчивость или прикарманивание? Не случайно же Макдональд не называл в беседе цифру, уклонялся от разговора на эту тему и прятал диктофон, когда заходил разговор о финансах, – рассуждал подследственный. – Явно обманул он свое начальство. Оказывается, крохоборы и у них есть».

Передав через Макдональда агенту шпионские инструкции, американцы невольно «позаботились» о профессиональной подготовке не столько своего помощника, сколько военных контрразведчиков, – естественно, не зная, что тот уже под чекистским «колпаком».

Вот что было написано в инструкции для пользования авторучкой:

«Внешне авторучка ничем не отличается от обычной, и ею можно писать, как любой другой. Для нанесения тайнописи необходимо убрать вовнутрь пишущий стержень, а концом корпуса наносить тайнописный текст на листах чистой бумаги или полях книги. Писать следует только на бумаге хорошего качества. В случае сильного давления могут появиться коричневые следы…»

…В ожидании уголовного процесса Иванов часто предавался философским рассуждениям. Он считал свой суд над собой, несомненно, выше державного.

Обиды на чекистов он не таил. Пройдет еще несколько месяцев – и в 1982 году в зале заседания Военной коллегии Верховного суда СССР он скажет, что глубина его падения велика, но она была бы неизмеримо большей, если бы военные контрразведчики на ранней стадии не пресекли зло, не остановили его падения в пропасть.

Трудно было понять, чего было больше в таком неожиданном пассаже: искренности на исходе душевной разрядки или скрытности в тактике самообороны.

Вместе с тем как человеку, работавшему по этому делу, анализировавшему материалы падения незадачливого «бизнесмена от секретов», Стороженко было жалко, в хорошем понимании этого слова, сломанной судьбы молодого, способного, но, к сожалению, избалованного человека.

Самое главное в рассуждениях Иванова – то, что вину за случившееся он взял полностью на себя. Значит, прозрел и покаялся!

Позади молодой жизни остался кошмар плавания по морю Предательства, впереди текла река Искупления, по которой ему надо будет плыть. Упавший, да сумеет подняться, чтобы идти дальше!

Но пришлось Александру снова падать – авантюрную натуру не переделаешь. После освобождения из заключения он некоторое время поработал на хлебном месте в ЗАО «Мемориал», а потом вымолил американцев, чтобы его приняли «по заслугам» в США. Так он оказался на новой родине. Но денег, оказывается, и там ему не хватало, и он решил ограбить банк. Его задержали, судили и дали срок – 15 лет. Сейчас он отбывает наказание. Но вот еще один штришок в его автобиографии. В начале 2008 года в США вылетала со съемочной группой корреспондент и продюсер программы «Русские сенсации» Оксана Матвеева. Она посетила музей шпионажа и хотела взять интервью у Олега Калугина, но тот скрылся. А с Александром Ивановым – нашим «Каином» помогли связаться по телефону. На просьбу поговорить с русским сидельцем директор тюрьмы дал «добро». Она позвонила зэку Иванову.

– Я дам вам интервью, только за деньги, – ответил бывший шпион, а теперь гангстер.

– Тогда сколько я вам должна заплатить?

– 17 000 евро, – последовал ответ казенного человека.

Интервью не состоялось…

Глава 12
Крушение планов «Сома»

Майская ночь выдалась душной. Соловьиные трели полнили слух. Казалось, чернильная мгла пропитана песнями птиц. Один перещелк накладывался на другой. Звуки неслись со всех сторон, создавая музыку весеннего леса.

Подполковник Сметанин с женой, молодой и статной, вместе с друзьями отдыхали на природе. Бренчала гитара. Горел костерок, бросавший оранжевые сполохи на светло-зеленый скат палатки. Когда гитарист умолкал, сразу же усиливался соловьиный натиск, так благотворно действующий на настроение человека.

– Как хорошо здесь! Приволье, свежесть, – промолвила Светлана, обращаясь к мужу.

– Нет, за границей лучше. Вспомни Францию: как там жилось! Разве под Парижем были хуже места! – парировал Геннадий.

Так получилось, что они незаметно отделились от компании, сидели в стороне и наслаждались звездами, осыпавшими небосвод сплошным искристым конфетти. Соловьи не унимались…

Предстояла вторая заграничная командировка офицеру. Теперь он направлялся по линии ГРУ Генштаба помощником военного атташе посольства СССР в Португалию.

В Главное разведывательное управление Сметанин Геннадий Александрович был направлен в 1971 году сразу после окончания Киевского высшего общевойскового училища. Услужливый характер молодого офицера заметил начальник политотдела и взял его в порученцы. Мальчиком на побегушках он пробыл несколько лет. За период «ответственной» службы у него появился гонор, леность, завышенные претензии на выезд за границу. Считая себя выше сослуживцев по интеллекту, он делал все возможное и невозможное, чтобы начальник узнал о его сокровенном желании. А в том, что со временем он поедет за границу, был больше чем уверен – патрон поможет, стоит только заикнуться.

Однажды – это было еще накануне первой загранкомандировки – генерал сам завел разговор на тему поездки за кордон, упрекнув его, Сметанина, за холостяцкий образ жизни и нетипичное поведение офицера военной разведки, серьезно думающего о завтрашнем дне.

– Дорогой, в заграничные командировки мы посылаем только семейных, так что скорей обзаведись супружницей, но не спеши, не бери первую попавшуюся – семья должна быть крепкой, – подсказал как-то ему начальник политотдела.

Когда вероятность поездки за границу появилась на горизонте, Сметанин срочно женился на вчерашней десятикласснице. Она была намного моложе супруга, но разница в возрасте нисколько не смущала Геннадия. Вскоре молодая чета убыла в первую длительную заграничную командировку во Францию. Начальник сдержал слово!

Таким образом, у военного атташе в Париже появился соглядатай из политотдела ГРУ. Поэтому с первых дней пребывания Сметанина в аппарате военного атташе его начальник держал подчиненного на определенной дистанции, редко пользовался услугами как переводчика, тем более что сам сносно знал французский язык. Сметанин почувствовал настороженность руководителя, но воспринял это как свою, пусть небольшую, «номенклатурную силу».

«Ничего, я его заставлю со мной считаться», – часто повторял про себя этот пострел, который успел прикоснуться к партийным органам, упиваясь мыслями о всемогуществе московского патрона.

Командировка во Франции с 1974 по 1977 год в личном плане прошла благополучно. Семья приоделась, приобрела трехкомнатную кооперативную квартиру, автомобиль «Жигули» последней марки, пополнила и освежила интерьеры комнат.

Приезжая в отпуск, Сметанин привозил дорогостоящие подарки своему покровителю. Начальник «сувениры» брал, но при этом наигранно возмущался, хитрил, как лиса:

– Геннадий Александрович! Ну, зачем вы тратитесь? Мне совестно принимать от вас такие вещи.

– Пустяки, Петр Григорьевич, – лукаво отвечал подчиненный, – там стоит это все копейки. Я же получаю сейчас прилично. Спасибо вам.

В разряд сувениров входили столовые наборы, радиоаппаратура, одежда, книги, письменные принадлежности и прочее.

По возвращении Сметанина из командировки начальник политотдела пригласил его с женой к себе домой. Расчет хозяина был тонок – подчиненный не трудоустроен, значит, не будет скупиться на дорогие подарки. Тем более он мечтает продолжить службу не где-нибудь, а в центральном аппарате.

Гости явились с двумя тяжелыми и объемными сумками. На скромном столике, который сервировала жена генерала, вдруг появились виски, французский коньяк и вина. Сели, выпили, закусили. Захмелевшая компания зашумела, стали обниматься, клясться друг перед другом в «вечной дружбе». Генерал пообещал найти приличное место для «дальнейшего профессионального роста перспективного офицера».

Вечер прошел для Сметанина, как он потом признался жене, на все пять баллов. Геннадий, хищник по натуре, понял нутром, что теперь шеф у него в руках. И действительно, даже жена генерала, просмотрев содержимое дарованных коробок и пакетов, заявила мужу, что Геннадия надо поддержать.

Не без помощи всемогущего покровителя майор Сметанин попадает на участок стратегической разведки европейского региона. Он быстро сообразил, что это подразделение является своеобразным трамплином для очередной командировки в одну из центральноевропейских стран. Прогноз вскоре оправдался. Сметанин неожиданно для его новых непосредственных руководителей попадает в число первых кандидатов на поездку в качестве помощника военного атташе в Португалию. Поднявшийся поначалу ропот среди сослуживцев, недовольных незаслуженным поощрением очередного «перекати-поля», быстро затих. Через несколько месяцев, как и ожидалось, семья Сметаниных отправилась в очередной командировочный вояж за границу…

А тем временем на стол Стороженко легла обобщенная аналитическая справка на Сметанина. Ее подготовил оперативник, отвечающий за безопасность европейского участка ГРУ.

– Почему же вы не доложили эти материалы по Сметанину мне до его отъезда за границу? – спросил Николай Семенович.

– Материал получен от человека, возвратившегося недавно из госпиталя. Это был единственный офицер, которого подпускал к себе Сметанин.

– Надо поправлять положение. Изучайте тщательно обстановку вокруг этого подозрительного субъекта. Завтра подготовьте и доложите ваши предложения с учетом новых данных, полученных из-за рубежа от наших коллег.

Дней через десять после этого разговора «по душам» подчиненный доложил Стороженко, что жена Сметанина обратилась к своей матери с просьбой продать мебельные гарнитуры из их спальни, кухни, прихожей, а также недавно купленную автомашину «ВАЗ» шестой модели. Женщина устроила настоящие торги.

В ходе дальнейшей проверки Сметанина военные контрразведчики узнали кое-какие подробности. Выяснилось, что нажитые вещи по не объясненным пока причинам продавались в спешке, причем по смехотворно низким ценам. Свои действия супруги объясняли в письмах родственникам легкостью приобретения более модной хозяйственной утвари за границей и желанием обновить интерьер квартиры и свой гардероб. Упор делался на наличие приличных сумм в инвалюте, заработанных в Португалии.

Жена Сметанина стала усиленно изучать английский язык, который в стране пребывания никогда не был ходовым. И еще – она вдруг перешла на нижеоплачиваемую работу в посольство, – новая должность открывала ей доступ к режимной информации.

В одном письме она попросила мать срочно прислать в Лиссабон все семейные дубленки: мужа, свои и дочери. И это в страну, где ртутный столбик не опускается ниже тринадцати градусов!

Кроме того, скоро оперативником была составлена справка об итогах углубленного агентурного изучения Сметанина как в быту, так и на службе. В материалах отмечались элементы его повышенной конфликтности в коллективе, заносчивости, неудовлетворенности служебным положением и занимаемой должностью…

Через некоторое время по прибытии в Португалию Сметанин обратился к резиденту ГРУ с просьбой:

– Товарищ полковник, я хотел бы получить разрешение тренироваться на частных кортах. Там часто бывают представители других посольств, в том числе и США. Можно было бы выйти на интересные связи.

Атташе внимательно выслушал соображения офицера, интересовался его спортивной формой, задумками о способах установления связей и предупредил:

– Разрешаю, только смотрите, не поддавайтесь нашим соперникам. Будьте осторожны, там играют профессионалы-разведчики, они искусно обращаются не только с теннисными мячами, но хорошо играют и в другие известные вам игры. Помните о том, что вам сразу же будет брошен крючок с наживкой. Потом доложите о своих первых впечатлениях.

Если бы знал руководитель, что в голове у Сметанина уже созрел план предательства, что выходы на тренировки в теннис ему нужны как удобная ширма для прикрытия будущих встреч с американцами, а в личный блокнот он заложил к тому времени огромный объем уже собранной секретной информации. Не ведал резидент и о том, что Сметанин собирается на основе этих материалов написать книгу и издать ее в США, – конечно же, за «зеленые».

В голове Геннадия вызрел дерзновенный план личного обогащения: заинтриговать представителей американских спецслужб в Лиссабоне принадлежностью к советской военной разведке, использовав для приманки некоторые секреты и посольские сплетни, а затем разыграть роль проигравшегося в рулетку. После чего запросить с янки тысяч триста долларов якобы для покрытия образовавшейся недостачи в оперативной кассе, откуда им будто бы были взяты деньги.

Во время очередного посещения теннисного корта Сметанин вышел со своим предложением на военного атташе США в Португалии полковника Нортона, который тоже занимался игрой в теннис, подыскивая способных «спарринг-партнеров». Американец вначале не поверил удаче, неожиданно обрушившейся на него, – подполковник советской военной разведки, имеющий на связи агентуру из числа местных граждан и иностранцев, вдруг предлагает свои услуги!

Договорились предметно обсудить эти вопросы у него на вилле, куда Сметанин пришел на следующий день. Там он и рассказал американцам свою байку: дескать, проигрался и задолжал 265 тысяч долларов.

– Господин Сметанин, я понимаю вас, – обратился Джон Нортон к советскому офицеру, – но вы должны войти и в мое положение. Сумма, запрашиваемая вами, достаточно велика, и ее выдачу мне надо согласовать с Центром – при одном условии, если товар в дальнейшем окажется качественным, нужным нам. Кроме всего прочего, нужен аванс. Вы, я думаю, поняли какой?

– Вас не постигнут разочарования, – почти торжественно ответил подполковник.

Качество товара высоко оценил представитель ЦРУ, как только Сметанин назвал часть того, чем он располагал. «Слив» материала серьезно заинтриговал янки. Договорились встретиться через неделю на этой же вилле.

Ровно через семь дней он снова навестил Нортона, который сразу же пригласил его в соседнюю комнату. Предатель опешил: в ней находилось двое неизвестных, сидевших за небольшим столиком с какой-то аппаратурой.

– Господин Сметанин, – начал высокопарно Джон, – перед вами мои коллеги, опытные специалисты своего дела. То, что вы военный разведчик, нам известно, но пока не ясна ваша искренность. Поэтому, прежде чем вручить вам доллары, мы должны вас проверить на полиграфе. Надеюсь, слышали о таком агрегате?

– Да! Его у нас в Союзе называют «детектором лжи».

– Вы согласны принять наши условия?

– Согласен. А чего мне бояться?! Я вам рассказал правдиво о том, кто я и что знаю, – ответил советский офицер и внимательно посмотрел на незнакомцев, которых Нортон по имени так и не представил.

– В таком случае садитесь в кресло у столика, – американец указал на специально оборудованный уголок с аппаратурой, от которой разноцветными щупальцами расходились провода.

Так началась проверка россиянина на шпионскую благонадежность. Ответы требовались мгновенные и короткие. Вопросов было около 30 – ясных, четких, подготовленных опытными психологами. Боковым зрением он улавливал сосредоточенные взгляды соглядатаев, двух американцев, которые изучали мимику – движения лица, выражающие внутреннее душевное состояние. Вопросы задавал Джон. Он же следил за показателями на мониторе. Вопросы были «разнокалиберными»: от установочных биографических данных и до подробностей проигрышей в рулетку и на других игровых автоматах. Вскоре поединок человека с электронной машиной завершился. Завершился победой первого – детектор не определил откровенную ложь проверяемого. В глазах Сметанина хваленый заморский аппарат психологических отгадок был окончательно посрамлен, и сделал это он, Геннадий. Ему казалось, что он держит уже бога за бороду.

– Да, эту чудо-машину действительно не обманешь, – словно в насмешку бросил испытуемый оглупленной и посрамленной троице.

– Она нас еще ни разу не подводила, – процедил скупо Джон Нортон.

Когда процедура закончилась, он предложил Геннадию пройти в другую комнату. Там они были наедине. Американец открыл сейф, усадив предварительно «продавца товара» в кресло. Он достал туго перевязанный крест-накрест целлофановый пакет. Дрожащими руками протянул его Сметанину.

– Здесь двести шестьдесят пять тысяч долларов. Мы вас выручаем в тяжелую минуту. Америка ждет от вас самоотверженной отдачи.

– Постараюсь оправдать ваше доверие и вернуть в последующем долг. Я его отработаю по частям, – отчеканил подполковник – новоявленный «крот».

– Ну а теперь необходимо оформить передачу вам денег – напишите расписку в их получении.

Когда бумага была готова, Нортон внимательно прочитал ее и сразу же спрятал в коричневую кожаную папку с замком-«молнией». Обрадованный успехом, Сметанин поспешно уложил деньги в спортивную сумку. После этого американец объявил вновь обретенному агенту кличку «Сом», а затем продолжил выпытывать дополнительную информацию о жизни посольства и двух резидентур – КГБ и ГРУ…

Все случившееся не обескуражило офицера. Заботило одно: как побольше денег выторговать за подготавливаемые для выдачи сотрудникам ЦРУ секреты. «Американцы будут получать от меня дозированную информацию. Какое-то время, – размышлял предатель, – подержу их на полуголодном пайке. Пусть знают, что добыча ее – дело трудоемкое, опасное, как у шахтеров уголек, а потому и стоит больших денег. А что касается информации, то ее у меня немало. Буду торговаться…»

Возвращался Сметанин в посольство, удовлетворенный «тренировкой» на теннисном корте. Войдя в квартиру (жены дома не было), он с наслаждением пересчитал пачки купюр, словно грелся возле них, и спрятал деньги в платяной шкаф. В голове промелькнул афоризм в оправдание своего поступка – считается, что любовь к деньгам – корень всех бед. То же можно сказать и про отсутствие денег. «Деньги, если они есть, – трава, если нет – голодная смерть. В конце концов, деньги не имеют никакой морали. Я их заработал и заработаю еще головой».

Затем он продумал объяснение, если жена их неожиданно обнаружит, – доллары служебные, взяты из оперативной кассы и предназначены для оплаты хорошо работающего агента-иностранца.

Прошло десять дней. Деньги он постоянно перепрятывал, но жена все-таки на них случайно наткнулась. Она потребовала честных объяснений. И супруг раскололся:

– Милая, я тебе давно хотел сказать, что у меня созрел дерзновенный план нового обустройства нашей жизни – остаться на Западе, не возвращаться в эту загнивающую Россию, где за любой труд платят одинаково – копейки. Мы в ней остались рабами, несмотря на 1861 год. 1917 год сделал селян рабами. Они жили без паспортов с единственным правом работать за копейки-трудодни на государство, считай на партийное чиновничество. Это было разве не советское рабство? А теперь, можно ли сравнить жизнь у нас и здесь?

– Но нам потом не будет так хорошо, как сейчас, – тяжело вздохнув, ответила жена.

– Вот ты и подошла к ответу на вопрос. Понимаешь, надо просто иметь деньги. Зарабатывать и зарабатывать капитал. У нас должен быть на черный день фонд, пополняемый каждый раз. Каким образом мы будем зарабатывать – это другой вопрос. Любые проблемы решаются быстро, когда кошелек тяжелый. Я собираю материалы для книги, которую планирую издать через несколько месяцев после того, как мы останемся в свободном мире. Думаю, получу за нее немалый гонорар, причем в долларах. А пока, как ты догадалась, я кое-что отложил на тот черный день, о котором я тебе сказал раньше.

С этими словами он развернул пакет и в присутствии жены пересчитал «зеленые». Было ровно 265 000 долларов!

Светлана застыла каменным истуканом, и из ее груди вырвалось одно-единственное слово:

– Гена!!!

– Я работаю на ЦРУ, – расставил все точки над «і» супруг. – Будем считать эти деньги фундаментом нашего будущего дома. Получил я их от американцев.

– А они не фальшивые? – спросила супруга.

– Черт его знает, не проверял. Все, конечно, возможно, но не думаю, чтобы янки так низко пали.

– Надо проверить несколько купюр.

– Обязательно. Но есть опасность попасть в поле зрения местных спецслужб, а то и вляпаться в скандал с полицейским финалом, если вдруг они окажутся фальшаком.

Уверенность, которую демонстрировал Геннадий перед женой, гипнотически подействовала на женщину: она согласилась со всеми доводами мужа, возмечтавшего «обновить» жизнь.

Прошло не так уж много времени, и Сметанин, поддавшись уговорам Нортона, отвез на конспиративную квартиру, расположенную в гостинице «Паласио душ Сатеанш», супругу, которую американцы тоже завербовали: она также дала подписку о сотрудничестве на добровольной основе. Закрепили вербовку молодой женщины получением от нее секретных материалов и вручением агенту в юбке золотой цепочки.

Дело в том, что, устроившись в консульский отдел советского посольства, Светлана Сметанина по заданию мужа копировала документы режимного характера. Именно эти материалы и передавались американцам.

В города Линда-а-Велья и Кашкайте Сметанин выезжал на своей машине, где и проходили его встречи с американскими разведчиками.

Встречаясь со своей агентурой из числа местных граждан, Сметанин не опасался португальской контрразведки, так как весь свой негласный аппарат он уже «засветил» перед ЦРУ. Агентуру советской военной разведки из португальцев начали арестовывать. «Оборотень» в погонах – предатель же докладывал – это, дескать, результат некачественного их подбора предшественниками.

Взамен он предлагал подставленных американцами якобы своих кандидатов, по всей видимости, работавших вместе с португальскими спецслужбами. Они были «живучи», однако по вполне понятным причинам никакой серьезной информации не давали. На службе «Сом» использовал любую возможность по сбору информации для своих новых хозяев.

То из раскрытой рабочей тетради сослуживца, вышедшего «на минутку» из общей рабочей комнаты, выудит установочные данные на кандидата в агенты или доверенное лицо. То подсмотрит адрес конспиративной квартиры, то в результате бесед с коллегами получит сведения о тактико-технических характеристиках отдельных видов современного оружия и боевой техники. Многие ведь офицеры до работы в ГРУ служили в боевых частях.

С особым старанием он делал выписки из шифротелеграмм, а иногда в зависимости от их важности переписывал или ксерокопировал полностью. Подробно описывал места закладки тайников для агентуры из числа иностранцев. Одержимый страстью накопительства, он не останавливался ни на минуту в сборе секретной информации, боясь расслабиться и потерять навыки выуживания секретов. Сметанин работал на «огромную» перспективу.

Супруга никогда ни в чем ему не возражала. Так было заведено с первых дней совместной жизни. Он подавлял жену своим авторитетом. В ее же сознании укоренилось примитивное понятие; муж – кормилец, а она – слуга, которая должна готовить, одевать, обстирывать, ублажать благоверного.

Возвращаться Сметанины в Союз для прощания с родственниками поначалу не планировали. И все же жена уговорила Геннадия съездить в отпуск: в одном из провинциальных городков России – в Татарстане – проживала его мать, которую он хотел давно навестить.

На очередной встрече с Джоном «Сом» сообщил о вероятной поездке на родину, на что американец заметил:

– Геннадий, если останешься в Москве и не вернешься в Португалию, всякое бывает в нашей службе, то ты должен знать, что и как делать. Я подготовлю тебе план операций по связи и кое-что из экипировки. Следи за обстановкой вокруг себя, ты едешь уже в новом качестве домой, будь бдителен. Контролируй и анализируй реакцию и действия начальства.

Договорились через неделю повидаться на конспиративной квартире. «Сом» был подготовлен к этой встрече как никогда: решил порадовать хозяина обширной секретной информацией, оставив у себя, как всегда, еще больше про запас. Он любил, как заправский спекулянт-ворюга, сплавлять товар порциями – оптом не продавал, боялся продешевить. В блокноте, который он в шутку называл «погребком», отмечал красным карандашом то, что уже продано американцам.

Нортон встретил «Сома» любезно, обнял его и усадил в кресло, а затем налил в рюмки виски.

– Геннадий, я тебе кое-что приготовил.

– Господин Нортон, – перебил его Сметанин, – начнем, если это можно, с моей просьбы.

– Готов выслушать.

– Дело в том, что скопившиеся деньги я не хочу оставлять в пустой квартире, поэтому пусть они полежат у вас до нашего возвращения. Конспирация – превыше всего!

С этими словами он достал из сумки и передал Джону пакет, перетянутый полупрозрачным скотчем. В пакете находилось 270 000 долларов. «Сом» заявил, что деньги эти собраны им с женой за время работы на две разведки.

– Я думаю, ты правильно поступаешь. Без присмотра такую сумму держать нельзя, тем более если тебя неожиданно оставят для дальнейшей службы в Москве, – не без резона заметил Джон.

Выпили по рюмке виски и по чашечке кофе. Говорили тепло и откровенно, рисуя перспективы семьи советского офицера в розовом цвете.

– Если ты не вернешься в Лиссабон, то деньги я переведу в швейцарский банк на твое имя. Название банка ты узнаешь потом. Там уже есть кое-какой капитал, тысяч двести тебе накапало. Конечно, ты нам нужнее в Москве, в Генеральном штабе. Сюда приехать всегда сможешь, я имею в виду не Португалию, а вообще Запад. Мы обеспечим тебе и твоей семье гражданство США. Большим трудом ты уже заработал это право, – хитрил американец.

На этой встрече Нортон передал агенту очечник и очки, которые являлись, по существу, двумя камуфляжами, искусно изготовленными в лабораторных условиях технических служб ЦРУ. В первый был вшит план операции по связи на территории Москвы и в случае выезда за границу. В левой дужке очков находилась вмонтированная ампула с сильнодействующим ядом.

Интересно, что по этому поводу патрон заметил:

– Милый друг, в нашей работе могут быть всякие неожиданности, и ты не застрахован от них, поэтому имей в виду, что у тебя теперь будет оружие для защиты от советской контрразведки. Живым в руки чекистов себя не отдавай.

Слова американца буквально потрясли агента своей «заботой» – холодностью и безразличием к его судьбе. Он с испугом посмотрел на очки, в дужке которых таилась его смерть…

Последний отпуск перед заменой люди обычно используют для вывоза из страны пребывания приобретенных вещей. Сметанины не продали никому ничего из мебели в квартире, а перед самым отъездом в Союз даже прикупили японский телевизор, который в то время по радиочастотным параметрам можно было использовать только в западных странах.

Рассказ об усердии «Сома» будет неполным, если не поведать о его стараниях подготовить себе двойника по предательству. Он в течение полугода искал подходы к угрюмому шифровальщику посольства капитану Агафонову, которого недолюбливал и считал закомплексованной личностью. С одной стороны, он это делал по просьбе Нортона, которому хотел показать свои профессиональные качества, а с другой – заработать новую порцию долларов, понимая, что за подбор кандидата янки солидно заплатят.

И вот метаморфоза: Сметанина обуяла «любезность» к не замечаемому им ранее офицеру. Он стал все чаще приглашать шифровальщика с женой в поездки за город на отдых. Завязалась дружба между семьями. Обменивались гостевыми визитами, жены посещали вместе лиссабонские магазины, а мужья навещали бары и ресторанчики. Наивный капитан не подозревал в подполковнике лукавства и коварства. Прозрение наступило в один из августовских вечеров, когда Сметанин предложил Агафонову «сходить попить пивка».