Текст книги "Человек в пустой квартире"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Это и есть «Елизавета», Юлия Сергеевна. Вчера из Лондона получен телекс: монета, сдана на аукцион «Сотби», он состоится сегодня в двенадцать дня, начальная цена – сто тысяч фунтов. Это значит, окончательная цена может быть раза в три больше.

– «Елизавету» все-таки вывезли?

– Убежден, вывезли, но пока это не доказано. Монету, которую вы видите на снимке, сдали анонимно. По всем вопросам дирекция аукциона должна связываться с неким Флаэрти, доверенным лицом владельца.

– Но ведь ясно, ее вывез Пайментс.

– Видите ли… В мире несколько «Елизавет», многие из них давно и, так сказать, законно находятся за пределами СССР. Продажу этой монеты удалось пока приостановить, но мы должны представить фирме «Сотби» доказательства, что именно эта «Елизавета» была около недели назад незаконно вывезена из страны.

– Что… это сложно?

– Да. Главное, мы понятия не имеем, кому в СССР эта монета могла принадлежать раньше. Это надо выяснить.

– Но… ведь установлено: она принадлежала Савостикову.

– Вчера вместе с Уваровым мы были у председателя секции нумизматики Домбровского. Савостикову, как рассказал Домбровский, принадлежала лишь очень искусная подделка «Елизаветы». По всей видимости, он действительно подарил эту подделку Лагину. Домбровский подтвердил, Лагин и Савостиков были тесно связаны. А вот какую монету Лагин передал Лещенко? Полная загадка. Собственно, поэтому я и пришел к вам. Когда вы будете допрашивать Лагина?

– Хотела сделать это сегодня.

– Теперь посмотрите вот сюда, на реверс.

Он взял карандаш, тронул кривой, похожий на саблю след, огибающий двуглавого орла. – Видите? Характерная царапина, идущая по краю реверса. Хорошо, видно, это большой и достаточно глубокий след. Если нам удастся доказать, что у монеты, еще неделю назад находившейся в СССР, была точно такая царапина, мы сможем официально потребовать у фирмы «Сотби» конфисковать монету. Об этой царапине можно узнать у Лагина.

– Вы считаете?

– Почему не попробовать?

– Хорошо. – Я вспомнила ночной визит Марины. – Владимир Анатольевич, знаете, ко мне сегодня ночью приходила Марина Шахова.

– Марина Шахова?

– Она самая. Пришла ко мне домой, кого-то страшно боялась, даже не позвонила в дверь. Я случайно услышала, как она стоит под дверью. Призналась, что уже год встречается с Лагиным и любит его. На остальные вопросы отвечать отказалась, посидела и ушла.

– Кого она боится, не сказала?

– Нет. По ее словам, эти люди могут ее убить.

– Любопытная информация. Спасибо. – Помолчал, встал. – Фотографию «Елизаветы» оставляю вам, покажите ее Лагину. – Улыбнулся. – Целиком надеюсь на вас, Юлия Сергеевна, поэтому буду сидеть и ждать звонка.

28

Я протянула Лагину фотоотпечаток «Елизаветы»:

– Посмотрите, не она?

Лагин вглядывался долго, наконец усмехнулся:

– Она самая. Мой кругляшок.

– Уверены.

– Уверен.

Значит, Русинов прав. Лагин действительно какое-то время был владельцем подлинной «Елизаветы». Хорошо, этим можно будет заняться потом.

Закончив допрос, я сняла трубку, набрала номер Русинова, услышала его голос:

– Русинов слушает.

– Владимир Анатольевич, это я. Мы поговорили.

– Прекрасно. Жду с волнением.

– Он опознал монету.

– Сам, без нажима?

– Сам, без нажима.

29

Когда мы с Русиновым вошли в «Тройку», в пустом холле скучал швейцар. Кажется, ленинградцы окончательно сняли плащи: судя по единственной куртке на вешалке, работы у гардеробщика не было. В прошлый раз, когда мы были здесь с Русиновым, этот приземистый человек с лихо закрученными вверх усами не дежурил, значит, не знает, кто я. Я посмотрела на Русинова, он кивнул: постою в стороне. Подошла к швейцару, мой взгляд он встретил равнодушно, спросила:

– Шахова Марина здесь?

– Шахова? – Кажется, этим вопросом он хотел показать, что не обязан знать всех. Русинов с отсутствующим видом стоял в стороне, но наверняка все слышал.

– Да, Марина Шахова. Я с ней разминулась.

– Не знаю. Машины ее я не видел, а так кто ее знает.

Метрдотель изобразил удивленное раздумье:

– Марина Шахова? Но ведь она в отпуске. Разве вы не знаете?

Этим «разве вы не знаете» он подчеркнул наше заочное знакомство. Русинов посмотрел на меня, я спросила?

– Давно она в отпуске?

– Со вчерашнего числа. Два дня.

30

Женщине, стоявшей в проеме, наверняка было не меньше пятидесяти, но как умело она это скрывала. Стройная, худая, ни одного грамма лишнего веса. Цвет волос, грим, одежда соответствуют примерно двадцатилетней, уж никак не больше. Выдают отдельные приметы, понятные только женщине, в целом же – ни к чему не придерешься. Ясно, она тратит на это не менее четырех часов в сутки. Когда-то Ольга Николаевна наверняка была красива, но я с удивлением отметила, что Марина на нее не похожа. Единственное – те же широко расставленные темно-синие глаза.

Ольга Николаевна повертела повестку.

– Да, Марина действительно ушла в отпуск. С ней ничего не случилось?

– Насколько мне известно, с Мариной все в порядке, по крайней мере, вчера с ней было все в порядке.

– Да, да… Вы ее видели?

– Видела. Простите, сейчас Марина дома?

– Нет, уехала.

– Давно?

– Вчера.

Вчера поздно вечером Марина была у меня. Куда же она уехала и на чем?

– Она сказала, куда едет?

– В Сочи. Сказала, хочет там отдохнуть.

– Самолетом, поездом? На машине?

– Мне она сказала, что взяла билет на поезд.

– Значит, вчера вечером поездом Марина уехала в Сочи?

– Да, именно так. – Хозяйка квартиры отодвинулась. – Что же я держу вас на лестнице! Ради бога, проходите. Вот сюда, в гостиную.

– Если вы не против. Я очень хотела бы с вами поговорить.

После долгого и довольно безрезультатного разговора Ольга Николаевна вдруг сказала:

– У Марины есть тайная связь.

– Тайная связь?

– Да, тайная связь, Юлия Сергеевна, иначе я это не называю.

– Тайная связь с кем?

– Юлия Сергеевна, я выкладываю вам все про свою дочь, но это лишь потому, что я в отчаянии. Просто в отчаянии. Не знаю, с кем тайная связь. Естественно, с мужчиной, но с кем, сколько ему лет, кто он, дочь до сих пор так и не удосужилась мне сказать.

– А… давно длится эта тайная связь?

– Лет пять.

Что– то новое. Ведь Лагин познакомился с Мариной Шаховой около года назад. Впрочем, ведь он вполне мог скрывать эту связь. Вполне. И открыть ее для всех совсем недавно, именно около года назад.

– Почему вы думаете, что именно пять лет?

– Юлия Сергеевна, есть множество примет, по которым мать узнает о связи дочери. Тем более о т а к о й связи.

– Как понять – т а к о й?

Ольга Николаевна посмотрела на меня, нахмурилась, обдумывая ответ. Наконец сказала:

– После школы Марина хотела попасть в медицинский институт, поступила даже на подготовительные курсы… А потом… Потом все было заброшено. И… у моей дочери появились деньги, источник которых она назвать отказалась. Простите, Юлия Сергеевна, вы говорите, Марина нужна вам в качестве свидетельницы?

– Да, нужна. Я веду следствие по одному делу, но… Именно то, что вы сейчас говорите, может помочь мне.

– Хорошо, пожалуйста, если это поможет. Так вот, у нее появились деньги. Мы всегда жили довольно скромно, и вдруг Марина ни с того ни с сего дала мне пятьсот рублей. Как она выразилась, на хозяйство. Я пыталась выяснить, откуда эти деньги, но так ничего и не узнала. Потом пошло: дорогие туалеты, французские духи, стереофоническая система, мебель, все, что вы видите вокруг. Два года назад она купила машину. «Жигули» восьмой модели.

Мелькнуло: хоть я и не нашла Марину, встреча с ее матерью принесла много нового. Главное из этого нового – версия, что знакомство Лагина и Марины произошло не год назад, как утверждают оба, а значительно раньше. Не менее важно то, что Лагин все это время не просто встречался с Мариной, а практически содержал ее, дарил дорогие подарки вплоть до машины. Значит, страх Марины возник не на пустом месте, может быть, кто-то, вернее всего сообщник Лагина и Долгополова, действительно угрожает Марине. Если так, ясно, почему Марина в испуге прибежала ко мне, а потом уехала из Ленинграда. Впрочем, не исключено, что все, что делает Марина, – инсценировка, входящая в общий, тщательно разработанный кем-то план. В любом случае поиск Марины Шаховой наряду с поиском Эдуарда Долгополова выходит на первое место. Нужно срочно звонить Русинову, беседу же с Ольгой Николаевной можно заканчивать. Проверить только, на месте ли машина. Да, еще – узнать адреса ближайших подруг Марины.

Простившись с Шаховой, я из телефона-автомата позвонила в УКГБ и попросила Русинова срочно выяснить, не было ли на одном из ушедших вчера из Ленинграда поездов пассажирки, похожей по описанию на Марину Шахову. Сразу же после этого позвонила одной из подруг Марины – Ире Уклеевой. Женский голос, как потом оказалось – бабушки, долго выяснял, кто я, зачем звоню и почему Ирочка нужна следователю прокуратуры. Наконец, удовлетворив любопытство, голос пообещал передать оставленный мною телефонный номер, как только Ирочка вернется из библиотеки.

В прокуратуре я прежде всего зашла в буфет, пообедала, потом поднялась к себе и занялась привычной писаниной. Это не очень приятное занятие было прервано звонком Русинова. Новости оказались неутешительными: по сообщениям поездных бригад, ни в одном из поездов, уехавших вчера поздно вечером из Ленинграда, не было девушки, по словесному портрету и описанию багажа похожей на Марину Шахову. Не было похожей пассажирки также ни на одном из самолетов, улетевших вчера ночью из Ленинграда. Я попросила Русинова помочь мне принять все меры к розыску Марины Шаховой, на что он, хмыкнув, ответил, что давно уже это сделал, И дал совет: если у меня нет достаточных оснований для ареста Лагина, лучше всего будет отпустить его.

31

Переговорив с Русиновым, я поехала в ИВС и попросила снова вызвать на допрос Лагина. Подследственного привели почти сразу же; устроившись на стуле, Лагин некоторое время бесстрастно изучал стену над моей головой. Если он действительно хотел увидеть Марину, он обязательно об этом спросит, должен спросить. Я уже решила – скрывать от Лагина ничего не буду, попробую поговорить начистоту. Так как я молчала, делая вид, что раскладываю бумаги, Лагин не выдержал первым. Поднял голову, посмотрел изучающе:

– Ну что, Юлия Сергеевна?

– Что – что?

– Где же Марина?

– Марина! – Я подравняла листки. – Почему вы о ней спрашиваете?

– Как почему? Вы же сами сказали?

– Я сказала… – Кажется, Лагин действительно очень хочет увидеть Марину. – Мне кажется, вам не терпится ее увидеть?

– Так вы же сами предложили очную ставку? Проверить расхождения, все такое?

– Я действительно хотела проверить расхождения. Хотела, но не вышло. Марины нет.

– То есть как нет?

– Так, нет. Она пропала, ведутся поиски.

Лагин прищурился. Сейчас он то ли пытался понять, не обманываю ли я его, то ли изображал неведение.

– Ведутся поиски?

– Именно ведутся. Может быть, вы, Лагин, подскажете, где можно найти Марину Шахову?

Лагин вымученно улыбнулся, похоже, он не играл.

– Слушайте, Юлия Сергеевна, не шутите. Как это можно пропасть? Что она, в лесу, в горах? В пропасть упала, потерялась? Да я с удовольствием бы подсказал, но откуда я знаю? – Кажется, теперь Лагин поверил, что я говорю правду. Или – очень искренне изобразил эту веру? – Что… вы это серьезно?

– Серьезно, Лагин, серьезней некуда. Это случилось вчера. Всем сказала, что едет в Сочи, взяла отпуск, я была у ее матери, по ее словам, Марина ушла с вещами. Мы запросили аэропорт, бригады поездов, но выяснилось: даже отдаленно похожей на Марину Шахову пассажирки там не было. Любопытная история? Может быть, просветите – как такое могло случиться?

Лагин сцепил руки, о чем-то думал. Вздрогнул.

– Я? Вы что, серьезно думаете, что я могу что-то знать? Юлия Сергеевна, вы объясните, ради бога, что с Мариной? Что?

– Лагин, хватит. Пока вы не перестанете ломать комедию, я ничего не буду вам объяснять. И еще одно. Не понимаю, почему вы не сообщаете, что знаете Марину Шахову давно. Около пяти лет.

– Да вы что, Юлия Сергеевна? Как это около пяти лет? Да я в самом деле только год назад с ней познакомился.

– Неправда. Вы познакомились раньше. Хотите очную ставку?

Это была проверка. Лагин застыл.

– Очную ставку? Пожалуйста, любую очную ставку. С кем, интересно?

– С матерью Марины Шаховой.

– С матерью? Да я ее никогда не видел.

– И не знаете?

– И не знаю.

Мое уязвимое место. Мать Марины, по ее собственным словам, сама тоже никогда не видела человека, с которым, как она выразилась, у ее дочери «около пяти лет длится т а й н а я с в я з ь».

– Ну да, не видели, не слышали, не знаете.

– Почему, слышать слышал.

– Что же вы слышали?

– Ничего. Просто слышал, что у Марины есть мать. И все.

Или Лагин тщательно следит за собой, или говорит правду. Вдруг то, о чем я думала уже давно, сейчас, именно сейчас оформилось в четкую мысль: что, если допустить, что Лагин говорит правду? А вот что: если допустить, что Лагин говорит правду, пятилетняя тайная связь Марины могла быть не с ним, а с кем-то еще. Сама по себе эта мысль довольно обычна. Но только сейчас я поняла, как многое она может изменить. Очень многое. Если допустить, что Лагин действительно не знал, и не знает об этой тайной связи Марины, – этот факт вообще все переворачивает. Конечно, Лагин все еще что-то скрывает, недоговаривает, но теперь я вынуждена пересмотреть отношение к его показаниям. Может быть, даже подумать: действительно ли он связан с преступниками?

– Хорошо, Лагин, на сегодня разговор окончен. Вас же… Вас же прошу основательно пересмотреть свое поведение.

32

Девушка, ожидавшая меня у двери в мой кабинет, была невысокой, мне показалось, она вся состоит из округлостей. Увидев меня, девушка повернулась, и ощущение чего-то округлого до завершенности усилилось. Все в облике девушки было круглым: лицо, скрытые очками глаза, пухлые щеки, дергающиеся губы. Несмотря на это, лицо ее не лишено привлекательности. Но что с ней?

Красные глаза, красный взбухший нос. Кажется, она только что плакала. Я достала ключ, вопросительно посмотрела на девушку; крепко прижимая к груди сумку, она стала всхлипывать, дергая уголками губ. Выдавила:

– Мне нужно Юлию Сергеевну Силину. Это вы?

– Это я. Простите, вас как зовут?

– Ира Уклеева. Подруга Марины Шаховой.

– Ира Уклеева? – Я открыла дверь. – Очень приятно. Проходите, садитесь.

Ира Уклеева прошла в комнату, села на стул, все еще крепко прижимая к груди сумку. Всхлипнула, сказала, глядя в пространство и не ожидая ответа:

– Вы звонили мне, да?… Вы знаете, мне бабушка передавала… В-вы в-ведь следователь?…

– Следователь. Но что случилось?

– По-моему, Марину… Марину… – Она вдруг зарыдала, закрыв лицо руками. – Это я виновата, я… Я ей дала ключ… Какая я дура… Если б я знала, что Ванда… Что Ванда…

– Какая Ванда? Подождите, успокойтесь! – Налила из графина воды, протянула Ире, та стала пить, стуча по стеклу зубами. – Подождите, какая Ванда? Расскажите все по порядку.

– С-сейчас… – Ира Уклеева поставила стакан, некоторое время сидела молча. Наконец, посмотрев на меня теми же невидящими глазами, стала делать движения – отодвигая от себя сумку. – Знаете, кажется, Марину убили. В-возьмите это. Возьмите.

– Что это?

– Сейчас… увидите…

Я открыла молнию, достала из сумки мятую шерстяную юбку, кофту, нижнее белье, колготки. На кофте и колготках виднелись темные пятна, похожие на кровь.

– Ира, объясните, где вы это взяли?

Ира снова зарыдала, выдавливая вместе с плачем:

– Где… Где… В квартире Ванды, вот где… В квартире Ванды…

33

На Малую Охту, на Гранитную улицу, где живет Ванда Лавецкая – в ее квартире сегодня утром Ира Уклеева нашла окровавленные вещи Марины, – я приехала вместе с оперативно-следственной группой и Русиновым. Как объяснила Ира, вчера вечером Марина пришла к ней с двумя сумками и попросила позвонить знакомым девушкам и попросить, как она сказала, «переночевать на несколько дней». Ира предложила переночевать у себя, но Марина решительно отказалась, сказав: «Здесь найдут». Стали звонить, и одна из подруг Иры, Ванда Лавецкая, ушла ночевать к родителям, отдав Марине ключи от собственной однокомнатной квартиры. Сегодня, собравшись на Гранитную, Ира позвонила, но на звонок никто не отозвался. Обеспокоенная, она поехала туда, позвонила в дверь условным звонком – и увидела, что замок сорван и дверь открыта. В квартире разгром: кровать сдвинута с места, постель перевернута, рядом с кроватью валяются две пустые сумки Марины, вещи из них свалены рядом, на кровати скомканное и окровавленное нижнее белье, юбка и кофта.

При входе в квартиру я осмотрела дверь: она была чуть приоткрыта, со шпингалета с внутренней стороны сорвано гнездо для запора.

Войдя вместе с другими, увидела уютную, хорошо обставленную однокомнатную квартиру. Пока работала опергруппа, вошел Русинов; по его словам, соседи, которых он спросил, в один голос утверждают, что все было тихо, никто не слышал, как взламывали дверь.

Без сомнения, в вещах Марины что-то искали, причем искали в спешке; вещи, вынутые из сумок, были, скорее, даже не разбросаны, а просто сложены несколькими беспорядочными кучками.

Уже вернувшись в прокуратуру, я подумала о Лагине. Вот кому непросто будет сообщить о смерти Марины. Кроме того, Лагина я должна освободить не только по просьбе Русинова, но и по закону: срок его задержания истек, доказательств вины Лагина у меня нет.

Позвонив в лабораторию, я узнала: группа крови на простыне и белье в квартире шестнадцать по Гранитной улице совпадает с группой крови Марины Шаховой.

34

Уваров отодвинул фолиант, вынул из глаза монокль, улыбнулся:

– За консультацией?

– За консультацией.

– Садитесь. – Усадил в старинное кресло с резной деревянной спинкой, отодвинул яркую лампу. – Рассказывайте, что нового? Есть что-то обнадеживающее?

Я пыталась понять, что кажется мне сейчас наиболее важным. Конечно, я хотела бы знать, почему Лагин вдруг, ни с того ни с сего решил показать хранящуюся у него ценную монету Лещенко. Ведь с этим поневоле связываются другие вопросы. Почему Лагин не сделал этого раньше? Почему монета казалась ему в одном случае поддельной, в другом – настоящей? Будучи выражена в деньгах, разница стоимости фальшивки и настоящей монеты составляет несколько тысяч, может быть, десятков тысяч рублей. Наиболее вероятно: Лагин вдруг заинтересовался долгие годы хранившейся у него без движения монетой, потому что ему понадобились деньги. Или дело в другом: Лагин сам признался, что всегда считал «Елизавету» поддельной, но потом вдруг, по какой-то причине, достав монету и изучив ее, в д р у г понял, что она подлинная? Почему именно «вдруг»? Теперь все эти вопросы стали связываться у меня с Мариной. Может быть, именно Марина имела какое-то отношение к происходившим с монетой переменам? Может быть, Лещенко и был той «тайной связью», о которой мне рассказала Ольга Николаевна Шахова? Все это промелькнуло в секунду.

– Не знаю, что считать новым. Простите, Константин Кириллович, вы никогда не слышали такого имени – Марина Шахова?

– Марина Шахова… Что-то ужасно знакомое, где-то я слышал это имя. Причем слышал несколько раз. Но где – не могу вспомнить.

– Может быть, в связи с Арвидом Петровичем?

– Где-то я это имя, безусловно, слышал, но знаю точно, оно никак не может быть связано с Лещенко. Вы не просветите, кто это? Замужняя женщина? Девушка?

– Девушка, причем очень красивая девушка. Из-за этой девушки, Марины Шаховой, я и пришла к вам.

– Пока даже не могу вспомнить, где слышал это имя. Может быть, что-то говорил Долгополов. – Уваров поморщился. – Признаюсь, я старался с ним не сталкиваться, но поневоле приходилось. Уверяю, если даже Долгополов говорил Арвиду Петровичу о девушках, тот всегда, понимаете, всегда, как правило, пропускал это мимо ушей.

Кто вообще эта девушка? Откуда она?

– Работает официанткой в ресторане «Тройка». Вернее, работала. Около года она была связана с задержанным по подозрению в убийстве Лещенко Лагиным.

– Связана с Лагиным. Так. А почему – «работала»? Что, уже не работает?

– Вчера она ушла в отпуск, а потом… Есть подозрение, что сегодня ее убили. Окровавленные вещи Шаховой нашли на квартире подруги. Тело ищут, но пока поиски ни к чему не привели. Факт смерти еще не установлен, но, скорей всего, ее уже нет в живых. Я хотела вас спросить именно о связи с Мариной Шаховой: могла ли такая девушка – красивая, двадцатипятилетняя, работающая официанткой, могла ли она всерьез разбираться в монетах?

Уваров задумался.

– Видите ли, Юлия Сергеевна, если говорить честно, во всем Ленинграде не так много людей, всерьез разбирающихся в монетах.

– Вы хорошо помните допрос Лагина, тот, на котором вы присутствовали? Тот момент, когда Лагин пытался объяснить, почему именно он вдруг решил показать ценную монету, которая у него хранилась, Лещенко. Помните? Хотелось бы знать, не было ли в этом объяснении какого-либо несоответствия? Лагин сказал, что всегда считал монету поддельной, но, достав ее, усомнился в этом.

– Помню этот момент. Скажу так: здесь прежде всего следует решить, насколько компетентен в нумизматике сам Лагин. Вообще же его объяснения именно в этом месте похожи на правду. Человек, в собственности которого находится монета такой ценности, даже если он подозревает, что она поддельная, обычно назубок знает все ее приметы. Изучить монету проще простого, достаточно взять лупу и часа два тщательно разглядывать монету со всех сторон. Так вот, как правило, владелец, подозревающий, что в его монете может быть заключено целое состояние, обычно совершает такие осмотры не раз, не два и даже не три, а гораздо чаще. Поневоле он запоминает мельчайшие неровности рельефа, шероховатости, царапинки, изъяны своей монеты. Если вдруг допустить, что, в очередной раз взглянув на монету, он заметит какие-то изменения – естественно, он сразу поймет, что это другая монета.

– Значит, такое могло случиться с Лагиным, Константин Кириллович? Кто-то мог подменить монету, положив вместо фальшивой настоящую? Какой в этом мог быть смысл?

– Не знаю. Может быть, никакого смысла не было.

– Тем не менее, Константин Кириллович, мне очень хотелось бы знать ваше мнение: могла ли Марина Шахова, именно Марина Шахова, в принципе сделать это?

– Во-первых, о Марине Шаховой я первый раз слышу. Во-вторых, то, что официантка может разбираться в монетах, исключено. Мое мнение: либо здесь что-то скрывает Лагин, может быть, даже не скрывает, а путает, либо… – Уваров замолчал.

– Да – либо?

– Не знаю… Думаю все же, ваша девушка не имеет к этому отношения. Но есть один человек, единственный в такой ситуации, который мог бы это сделать. Единственный. Он достаточно понимает в монетах, а связи у него… Даже я позавидовал бы этим связям. Это Эдуард Долгополов.

– Это очень важно, Константин Кириллович. Как эксперт вы могли бы подтвердить, что Долгополов, именно Долгополов, мог затеять подмену принадлежащей Лагину монеты, пусть нелогичную?

– Безусловно.

35

В этот день в силу обстоятельств мне опять пришлось вызвать Лагина на допрос. Я прибегла ко всем ухищрениям: задавала каверзные вопросы, ставила ловушки, несколько раз неожиданно меняла тему. Нет, все мои ухищрения не действовали. Лагин стоял на своем. Наконец, задаю вопрос о «Елизавете»:

– Согласно вашим показаниям, эта монета пробыла у вас около двенадцати лет?

– Ну, около двенадцати. Мне подарили ее после армии, я же сказал.

– Сказали, Так вот, когда вам ее подарили, куда вы ее поместили?

– Положил у матери, в ящик секретера. Потом… потом отбывал наказание.

– А монета? Оставалась там же?

– Там же.

– Вас не волновало, что кто-то может ее похитить? Подменить?

Слово «подменить» я произнесла будто между прочим, мельком. Как я и ожидала, скрытого смысла Лагин не заметил, впрочем, может быть, не показал, что заметил?

– Подменить на фуфель, вы это имеете в виду?

На фуфель. На фальшивку. Ну да, Лагин считает, что в конце концов монета, его монета, оказалась настоящей.

– Да, на фуфель?

– Что вы, Юлия Сергеевна. Мама бы не дала, да и потом – там запор с секретом.

– А потом, когда вернулись из заключения, где хранилась монета?

– Сначала там же, у мамы. Потом у меня, в Лугове.

– Давайте еще раз: как хорошо вы знаете свою монету? До какой зазубрины?

– Сказал ведь уже, Юлия Сергеевна. Знаю, конечно. Вы третий раз уже об этом спрашиваете.

– Вы могли бы сейчас все-таки перечислить особенности штампа монеты, неровности рельефа, царапины, дефекты?

С сожалением покачал головой:

– Я ведь уже говорил, Юлия Сергеевна. Про большую царапину сказал, но до такой степени не помню. Ведь сколько эта монета провалялась без движения? Вы же сами знаете – двенадцать лет.

Я могла бы поклясться, что взгляд Лагина сейчас был совершенно искренним. Призвав на помощь весь свой опыт, попыталась понять, нет ли в этом взгляде и в этих словах какой-то фальши. Фальши не было. Что ж, если так, я прихожу к важному выводу: «Лагин действительно мог не заметить, что ему подменили монету, теперь я почти уверена, что это могла сделать Марина – по наущению Долгополова. Момент, чтобы выяснить это, неплохой, очень даже неплохой.

– Двенадцать лет – большой срок, так, Лагин?

– Ну, большой.

– Почему вдруг вы заинтересовались монетой – именно сейчас, Лагин? Что вас толкнуло на это?

Лагин явно колебался, прежде чем ответить. Вздохнул:

– Если откровенно, Юлия Сергеевна, деньги были нужны.

– Неточный ответ.

– Почему же неточный?

– Потому, что неточный. Деньги нужны всегда. Думаю, вам в данном случае понадобились не просто деньги, а большие деньги. Может быть, вам посоветовала показать монету на консультацию Марина Шахова?

Поднял глаза. Браво, Юлия Силина. Про себя я называю это «поймать на противоходе». Что бы Лагин ни сказал сейчас, я знаю точно: попытка продать монету Лещенко не обошлась без Марины. Взгляд Лагина выдал это.

– При чем тут Марина, Юлия Сергеевна? Я сам это решил, сам, понимаете?

– Понятно, только понимаю по-своему: вы не хотите впутывать в эту историю Марину. А зря. К сожалению, она уже впутана в эту историю, и, кажется, впутана довольно сильно.

– Что значит впутана? Объясните, что вы хотите сказать?

– Объясню чуть позже. Попробуйте вспомнить, Лагин, как именно вы познакомились с Мариной Шаховой?

– Это что, необходимо?

– Необходимо.

– Пожалуйста. – Сцепил руки на колене, закатил глаза. – Кафе «Север», вечер. Май прошлого года, естественно. Зашел туда просто так, музыку послушать. Там всегда трется кто-то из знакомых. Ну и ребята говорят: вон, девочка сидит в углу, нравится? Я посмотрел – да, думаю, девочка что надо.

– Подождите, Лагин. Вы сказали – «ребята говорят». Кто именно вам это сказал?

Прищурился:

– Ну, Долгополов сказал. А что? Это имеет значение? Эдика же знают все, он только и делает, что ходит по треугольнику «Руно» – «Север» – «Пингвин».

Долгополов. Мне не хватало именно этого звена, теперь круг замкнулся.

– Что было дальше? Вы подошли к Марине?

– Нет, зачем? Я же ее не знал. Подошел Долгополов. У него язык подвешен, а потом уже я.

– Подошел – и что?

– Ничего. Там было свободное место, я сел.

– Понятно. Значит, так вы познакомились с Мариной Шаховой.

– Да, так я познакомился с Мариной Шаховой. Удовлетворены? – Похоже, свободное место за этим столиком было оставлено заранее, и позаботился об этом Долгополов.

– Вполне. Но хочу перейти к следующей теме.

– Пожалуйста, с моим удовольствием.

– На предыдущих допросах вы утверждали, что утром одиннадцатого мая, в момент, когда вошли в квартиру Лещенко, там никого не было? Это так?

– Да, именно так.

– Вы в этом уверены?

– Уверен. Да и кто там мог еще быть?

– Не знаю. Может быть, ваш сообщник?

Усмехнулся:

– Опять вы, Юлия Сергеевна. Не было у меня никакого сообщника, не было и быть не могло. Я хотел только одного – чтобы старик отдал мне монету. Понимаете? Монета мне была нужна, больше ничего.

– Опять вы, Юлия Сергеевна. Не было у меня никакого сообщника, не было и быть не могло. Я хотел только одного – чтобы старик отдал мне монету. Понимаете? Монета мне была нужна, больше ничего.

– Хорошо, допустим. Все-таки постарайтесь вспомнить: может быть, когда вы вошли в квартиру, там был еще кто-то? Не было ли у вас ощущения, что, когда вы вошли, второй человек, который был там, спрятался?

– Где там прятаться? На кухне?

– Почему бы и нет? На кухне, в ванной, в туалете?

– Не знаю. Раньше я думал, что мы – Не знаю. Раньше я думал, что мы там были вдвоем, а теперь… Не знаю. Все может быть. Может, кто-то и спрятался. Ну и что?

– Вы понимаете, что этот факт будет свидетельствовать в вашу пользу?

– Что ж тут не понимать, Юлия Сергеевна, это и ежу ясно. Скажу одно: я рассказал правду, лишнего наговаривать не буду. Того, кто спрятался в этой квартире, я не видал, ощущения, что там кто-то есть, тоже не было, а там – вам решать.

Сказав это, Лагин повернул голову, стал рассматривать часть забора за зарешеченным окном. Все. Для меня последний допрос подозреваемого окончен, остается только сообщить о случившемся с Мариной Шаховой. Лагин напомнил мне об этом сам: не поворачиваясь и продолжая разглядывать забор, сказал глухо:

– Вы обещали что-то объяснить про Марину, Юлия Сергеевна?

– Обещала.

– Я не понял, кто ее там и куда впутал? Что вы имели в виду?

– С Мариной плохо, Виктор Александрович.

Повернулся, смерил меня взглядом:

– Ну и почести, уже Виктор Александрович. Что значит «плохо»?

– Приготовьтесь к худшему.

– К худшему? Что случилось?

– Есть серьезные основания считать, что Марина Шахова убита.

Лицо Лагина застыло, длилось это довольно долго, потом задергались уголки глаз:

– Убита? Марина?

– Виктор Александрович, факт еще не установлен, тело не найдено, но… Я была с опергруппой на месте происшествия.

– И… когда это все случилось?

– Судя по оставшимся следам, вчера.

– Где?

– На Гранитной улице, на квартире ее подруги.

Лагин вдруг пригнулся, вцепился в свитер, лицо его исказилось, он заорал изо всех сил:

– Кому Марина-то мешала? Кому? Вы можете мне сказать, кому она мешала? Кому-у? Кому-у-у?

Заглянул конвоир, я показала ладонью: все в порядке. Лагин затих, бессмысленно разглядывая пол. Выдохнул почти беззвучно:

– Понимаете, без Марины… Без Марины все теряет смысл.

– Что «все»?

– Все. Жизнь. Без Марины ничего нет, пустота. Не понимаю только, что им Марина-то далась? Не понимаю.

Мы надолго замолчали; первой решилась нарушить тишину я:

– Виктор Александрович, я вынесла постановление об изменении меры пресечения и о вашем освобождении. Как следователь, считаю ваше дальнейшее пребывание в ИВС излишним.

Поднял голову:

– Излишним?

– Вы понимаете, о чем я говорю? Вы освобождены. Я очень сожалею, что вы подверглись такому испытанию, и, если вам достаточно моих слов, я рада, что все кончилось хорошо.