Текст книги "Следы на дне"

Автор книги: Анатолий Варшавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Он стоял теперь у всех на виду, во всей красе, величественный даже без мачт и парусов.

Надо было добиться того, чтобы дерево, столь долгое время пробывшее под водой, не ссохлось, не съежилось.

А солнце, как назло, пекло в то лето отнюдь не по-скандинавски. Чуть ли не весь июнь на небе ни облачка. Еще недавно для "Вазы" существовало какое-то установившееся равновесие среды: вода, ил, органические остатки образовали своеобразный защитный слой, в котором судно сохранялось. Теперь среда резко изменилась: воздух, солнце, свет.

День-деньской поливала корабль, не давая ему пересыхать, специальная дождевальная установка. Некоторые деревянные части покрывают в целях предохранения пластиком.

Довольно щедро используют ученые и полиэтиленгликол. Эта воскообразная масса постепенно вытесняет воду из дерева, заполняя все поры, в результате дерево сохнет, не ссыхаясь и не давая трещин. Из всех испробованных методов этот оказался наиболее эффективным: деревянные части консервируются, не уменьшаясь в размерах и оставаясь целехонькими.

Следовало позаботиться и о том, чтобы на спасенном с таким трудом корабле не завелись ни грибки, ни древоточцы.

Да, было над чем поломать голову и химикам, и специалистам по реставрации, и археологам тоже. Вокруг "Вазы" воздвигли своего рода ангар: бетон, сталь, стекло, алюминий.

18. На восточном берегу острова Беккхольмен ныне вырос музей. Сюда отбуксировали "Вазу" в ее ангаре. На плавающем железобетонном понтоне – сам корабль, он почти полностью реставрирован – с надстройками, мачтами, парусами. В зале поддерживается соответствующая влажность и температура. За кораблем ведется тщательное наблюдение.

Так и кажется, что сейчас стронется он с места, сначала не спеша, потом почти стремглав, и попутный будет ему ветер.

Видный через стеклянные галереи всем посетителям, стоит он, и не верится, что еще совсем недавно он находился в многовековом водяном плену.

При музее есть лекционный зал, показывают там и фильм о том, как поднимали "Вазу", как реставрировали.

Есть и мастерские: корабль надо поддерживать в порядке, за этим следят ученые, хранители, рабочие.

Музей этот временный. Предполагается воздвигнуть другое, более монументальное здание.

Вероятно, так и будет. Но только и сейчас трудно сыскать в Стокгольме достопримечательность более знаменитую и привлекающую большее число посетителей.

А нет пока на всем земном шаре другого такого второго корабля, ибо знаменитая "Виктория", с которой Нельсон руководил действиями английского флота в битве при Трафальгаре (французы потерпели там оглушительное поражение), находящаяся в Портсмуте, на сто лет моложе "Вазы". И ее не поднимали со дна морского.

...Затонувший корабль – это целый мир, где все – от трюмного груза до гвоздя, скрепляющего обшивку, – является неоценимым свидетельством далеких эпох.

+++Знаменитый Порт-Ройал

1. Предмет напоминал утиное яйцо. Поскольку он весь был облеплен кораллами, аквалангист не сразу сообразил, что это, вероятно, часы. Мужские карманные часы, потерявшие свою форму, с крышкой, словно припаявшейся к корпусу. Они пролежали на морском дне, быть может, с того злополучного дня, когда произошло несчастье, и вот теперь, спустя двести семьдесят три года, вновь оказались в руках человека. Не так-то просто было очистить их от кораллов, открыть. На все это потребовалось немало времени.

Роберту Марксу повезло: Стэн Джюйдж, добровольно помогавший ему в его изысканиях, не только славился как мастер на все руки, но и располагал набором самых различных инструментов, в том числе и для починки часов. Корпус часов был серебряный, на циферблате и на внутренней стороне крышки легко читалось имя часовщика: "Арон Гиббс, Лондон".

Год изготовления Гиббс не указал. Железные стрелки не сохранились. А вот цифры почти не стерлись.

В общем находка была великолепной. Но вот восстановить по следам от стрелок когда, в котором часу остановились часы, – а подобный прецедент уже был – на этот раз не удалось. Не помогли и рентгеновские лучи.

Существенного значения это в конечном счете не имело. Просто было интересно перепроверить время, которое ученые сумели прочитать на часах, найденных экспедицией Линка в 1959 году.

Они были не серебряные, а из сплава латуни и меди, поменьше размером и более круглые. В них тоже не оказалось стрелок. И все же рентгеновские лучи засвидетельствовали, что часы остановились в 11 часов 43 минуты.

Судя по сохранившимся сведениям, именно в это время и произошла катастрофа.

2. Утро 7 июня 1692 года выдалось в Порт-Ройале ясным и тихим. Небо было безоблачным и голубым, море спокойным, совершенно спокойным – это потом подтвердили многие свидетели. Зеркальная гладь его была почти неподвижной. Лишь рыбачьи лодки нарушали время от времени этот покой, да, пожалуй, еще и акулы, молниеносно рассекавшие воды в поисках добычи. Как всегда, оживление царило возле барок, возвращавшихся со свежей водой, набранной в Медной реке (Рио-Кобре). Воздух был немного влажным, как, впрочем, на протяжении нескольких предшествующих дней. Первые месяцы года были жаркими и душными, а май принес дожди, и настолько сильные, что они нарушили нормальную жизнь города. В июне дожди прекратились, но отсутствие ветра мешало кораблям выйти из гавани, и это, разумеется, не улучшало настроения местных жителей.

И не удивительно.

Расположенный в самом центре Карибского моря, на пересечении торговых путей, оплот авантюристов и пиратов, коммерсантов и плантаторов, ПортРойал, находившийся на самой оконечности длинного песчаного мыса, существующего и поныне и образующего одну из сторон обширнейшей гавани (в ней, как уверяли современники, могло разместиться хоть полтысячи судов); знаменитый Порт-Ройал, слава о котором гремела и в Новом и в Старом Свете; грозный Порт-Ройал, чье имя заставляло бледнеть от ужаса и зеленеть от ненависти всю колониальную администрацию захваченных испанцами американских земель; разбойный, развратный, грешный "город– контрабандист", "город-вертеп", "пиратское гнездо", как его в сердцах именовали враги, он был самым тесным образом связан с морем, зависел от моря, был просто немыслим без моря.

Погода не только влияла на дела. Старожилы, да и не они одни, знали: именно в безветренные, тихие дни жди землетрясений. А землетрясения случались тут едва ли не каждый год. И хотя особенно сильных вроде бы не запомнилось, но радости от них было мало. Даже у видавших виды морских волков, привычных к бурям и штормам Атлантики, захватывало дух, когда земля начинала ходить под ногами.

...Где-то в конце мая заезжий астролог словно назло предсказал, что вскоре случится землетрясение. Не побоялся такое сказать и, может быть, имел свой расчет: вот, мол, истины ради готов сообщить и плохие вести.

Астролог вскоре убрался восвояси, но слова его не забылись, да и как было им забыться, если всего лишь четыре года назад подземный толчок разрушил три дома и повредил изрядное число других. Но город продолжал жить своей жизнью, такой же шумный, буйный, громогласный, как всегда, с королевскими складами, ломившимися от бесконечных заморских товаров: гвоздики, перца, камфоры, муската, шелка, хлопчатобумажных тканей, сандалового дерева, сахара; пил, гвоздей, молотков, зеркал, посуды; с арсеналом; с купеческими конторами и депо; с доками, где ремонтировали и оснащали корабли; с мастерскими гончаров и ювелиров, сапожников и портных, с тремя рынками – мясным, овощным и рыбным; с игорными домами, в которых порой за одну ночь проигрывались целые состояния.

Восемь тысяч жителей насчитывалось в Порт-Ройале и две тысячи домов, включая глинобитные хижины и деревянные развалюхи. Но много было двух– , трех– и даже четырехэтажных каменных особняков. Были здесь и дворец губернатора, и две большие тюрьмы – мужская и женская. И серо– коричневый собор св. Павла (местные власти давно уже собирались привезти для него из Англии большой колокол), и три массивных прибрежных форта: на северной стороне – Карлайл, на северо-западной – – Джеймс и на юго-западной -Чарлз.

3. ...Он проснулся как всегда рано, Порт-Ройал. Гася ночные фонари, успели совершить свой привычный обход фонарщики. Там и сям потянулся дым из печей – повара принялись готовить для своих господ завтрак.

Внизу, возле порта, прямо на мостовой предлагали свою нехитрую снедь лоточники: жареную рыбу, устрицы, креветки, фрукты, овощи; расхаживали булочники с большими плоскими корзинами на голове.

На своих постах находились и дозорные в фортах. Согласно некоторым сведениям, невдалеке от Ямайки появилась французская эскадра, а это означало, что в любой момент она могла оказаться под стенами Порт– Ройала. Вряд ли, конечно, французы отважились бы атаковать гавань, но следовало все же быть начеку.

Время шло, и вот уже, плотно позавтракав, отправились в свои склады и лавки купцы, а в учреждения – чиновники колониальной администрации. Дети состоятельных родителей принялись за уроки: гувернеры и учителя обучали их счету и письму, в некоторых случаях даже латыни.

...Шумит под солнцем южный город, кого только не увидишь на его улицах: солдат, идущих строем по мостовой, матросов, успевших уже обойти с полдюжины кабаков, почтенных негоциантов, едущих по своим делам, чернокожих рабов, привезенных из далекой Африки... Слышна английская, испанская, французская, фламандская речь – пиратская вольница, изъяснявшаяся на странной смеси этих языков, чувствовала здесь себя как дома. И упаси бог, если ей приходило в голову позабавиться. Выкатить на улицу бочку с вином и заставить всех прохожих пить под угрозой расправы до тех пор, пока не свалятся, было одной из самых невинных "шуточек" пиратов.

В порту сгружались привезенные по морю товары, попавшие в Порт-Ройал нередко вопреки желанию и первоначальным намерениям владельцев, а также и те, что были доставлены по суше: всю Ямайку превратили англичане в гигантскую плантацию, на которой сахар изрядно потеснил все другие тропические культуры.

В Кингсхаусе, резиденции губернатора, шло заседание совета по делам Ямайки, на котором присутствовал исполнявший обязанности губернатора Джон Уайт.

Время постепенно близилось к обеду, а за ним, как и полагалось, должна была последовать сиеста – послеобеденное отдохновение от трудов, часок-другой дремоты в гамаках.

...Внезапно где-то около двенадцати часов дня последовали три сильнейших подземных толчка.

А затем настало царство хаоса.

4. Трудно сказать, когда на Ямайке впервые появились люди. Известно лишь, что Колумб нашел на острове довольно многочисленное население -индейцев араваков. Откуда они приплыли, ученые спорят и по сию пору: одни доказывают, что из Флориды, другие уверяют, будто из Венесуэлы. И поныне неясно, населяли ли они песчаную косу, на которой впоследствии был выстроен Порт-Ройал. Но зато твердо известно, что араваки называли эту косу Кагуа. И есть основание считать, что если они и не селились на косе постоянно, то, вероятно, посещали ее часто: залив близ будущего Порт-Ропала и в последующие века славился рыбой и здесь во множестве водились устрицы и крабы.

В 1494 году во время своего второго путешествия Колумб обследовал северное побережье острова. Затем он отправился в плавание вдоль южных берегов Кубы и вновь вернулся на Ямайку, бросив якорь в большой бухте милях в двадцати к западу от косы Кагуа. Араваки гостеприимно встретили неожиданных пришельцев. Испанские моряки получили вдоволь свежей воды и провизии и продолжили свой путь.

В последний раз Колумб побывал на Ямайке в 1503 году, во время четвертого путешествия в Новый Свет. Обстоятельства сложились так, что он провел здесь более года, прежде чем за ним и его спутниками пришли корабли с Эспаньолы – нынешнего Гаити.

5. Испанские колонисты принялись обживать остров с 1509 года. Впрочем, первоначально их насчитывалось немного. Ямайка была удивительно живописна: "Самый красивый изо всех островов, которые я видел в Вест– Индиях", -засвидетельствовал Колумб, но конкистадоров влекли другие страны. Мексика, Перу – вот куда шел основной поток. На Ямайке, кроме плодородных земель, поживиться было нечем, а земли эти следовало обрабатывать. Превращенные в рабов араваки вымерли быстро. Пробовали ввозить рабов из Африки, из других мест. Спрос, однако, всегда превышал предложение, рабочих рук не хватало, и, следовательно, селиться здесь испанцы не видели особого резона.

И все же с годами население росло. К Новой Севилье (городу, возведенному по приказанию сына Христофора Колумба – Диего Колумба) и двум другим маленьким городам – одному на северном побережье, а другому на юго-западе – в 1534 году присоединилась Вилла-де-ла-Вега, ставшая новой столицей. Не слишком величественно выглядела эта столица, она не шла ни в какое сравнение ни с Лимой, ни, скажем, с Картахеной – городами на материке. В 1582 году в Вилла-де-ла-Веге обитало пятьсот человек – вместе с детьми и невольниками. И было в столице четыре каменных здания: одна церковь, два монастыря и резиденция губернатора. Все остальные строения -глинобитные хижины и деревянные дома.

6. Большие конвои, или, как их именовали испанцы, флоты, доставлявшие орудия, утварь, одежду из Европы и возвращавшиеся из Нового Света, груженные золотом и серебром, как правило, шли мимо Ямайки, и лишь изредка какой-нибудь отставший или отбившийся от эскадры корабль бросал якорь в Пуэрто-де-Кагуайя, маленьком порту в устье Медной реки, славившейся своей отменной ключевой водой. Корабли могли подходить здесь вплотную к песчаному берегу, и для погрузки и разгрузки не были нужны ни шлюпки, ни каноэ.

Тщетно пытались немногочисленные энтузиасты обратить внимание испанской короны на стратегическое значение Ямайки – в самом центре Карибского моря, на ее возможности – прекрасно произрастали тут сахарный тростник, бананы. Собственно говоря, в Мадриде это понимали. Но много земель захватила Испания, и все, что могло хотя бы на время отвлечь весьма негустые людские резервы и требовало каких-то дополнительных затрат, для Мадрида не существовало. "Золотой век" империи был уже позади. После разгрома Великой Армады приходилось думать лишь об одном: как бы удержать захваченное и мало-мальски "освоенное". Кстати говоря, чем дальше, тем труднее приходилось недавним полновластным хозяевам Нового Света.

...На Ямайке не было испанских войск, на северном побережье отсутствовали вообще какие-либо укрепления. На южном берегу незамысловатые частокол и земляной вал защищали Пуэрто-де-Кагуайя и вершину холма Гендерсон-хилл, находившегося у входа в гавань, напротив будущего Порт-Ройала: здесь круглые сутки несли службу дозорные, в их обязанность входило давать сигнал тревоги в случае приближения вражеских кораблей.

7. Да, все сложнее становилось с годами положение Испании. Иноземные корабли все чаще вторгались в воды, где некогда безраздельно господствовал испанский флот, иноземные державы захватывали опорные пункты на непосредственных подступах к Американскому континенту. Взгляните на карту: на юго-запад от Больших Антильских островов – Кубы, Эспаньолы, находившихся в руках Испании, вы увидите целую россыпь небольших островов – Малые Антильские. В своем большинстве они и в XVI веке, и в первой четверти XVII века входили в зону испанских владений. В 1623 году англичане захватили острова Сент– Киттс, годом позже – Барбадос, в 1628 году – Невис, еще четыре года спустя – Монтсеррат. Голландцы утвердились на Кюрасао, осели на Подветренных островах, совсем рядом с венесуэльским побережьем. Теснить испанцев на главных морских дорогах принялись и французы: в 1648 году они овладели Гваделупой и Мартиникой.

Забегая немного вперед, заметим: у северных берегов Эспаньолы находится неприметный островок Тортуга. Вот на этом маленьком острове в конце 20-х годов XVII века обосновались буканьеры. В 1639 году они стали единственными владельцами острова.

Конечно, появление англичан, голландцев, французов у самых ворот Нового Света, в непосредственной близости от главных торговых путей, не устраивало Испанию. Но все ее попытки взять реванш и изгнать лихих конкурентов окончились неудачно. И было непонятно, как противодействовать дальнейшему нажиму соперников.

8. А он все усиливался. Едва только Оливер Кромвель в 1654 году нанес окончательное поражение сторонникам Карла I, он тут же приступает к реализации давно задуманного плана. По его мнению, интересы Британии (сиречь интересы английских купцов) требуют того, чтобы Англия усилила свои плацдармы в Вест-Индии. Следовательно (Кромвель – человек действия), не худо бы нанести Испании новый удар и захватить, допустим, Большие Антильские острова или хотя бы один из них.

Кромвеля ничуть не смущает то обстоятельство, что в данный момент Англия находится в мире с Испанией. Какое значение имеет этот официальный мир, если всем, в том числе разумеется и испанцам, ведомо, что оба государства находятся в непримиримой вражде.

Но дабы соблюсти декорум, хитрый дипломат не преминет направить Испании ноту. В ней Кромвель, заранее зная, что испанская монархия, в чьих руках все еще находится чуть ли не вся Южная и Центральная Америка, не пойдет на такие "новшества", потребует свободы торговли с Новым Светом и свободы вероисповедания.

Испания, разумеется, отказывается. Но именно это и нужно Кромвелю. Теперь он может приступить к осуществлению своего "Западного плана".

В декабре 1654 года из главной базы английского флота Портсмута отправляется в далекий поход эскадра под командованием Уильяма Пенна, известного адмирала, и, в ту пору это была редкость, довольно образованного человека.

На кораблях около четырех тысяч морских пехотинцев. На острове Барбадос, куда эскадра прибывает в январе 1655 года, Пенн и командующий сухопутными силами Роберт Венейблз сумели усилить свое войско чуть ли не вдвое. Они завербовали в армию всех тех, кто пожелал освободиться от кабальных договоров, с помощью которых их завезли на этот остров. Еще тысячу двести человек удалось заполучить таким же способом на других, принадлежавших англичанам островах.

Объектом для нападения Пенн и Венейблз избирают Санто-Доминго, столицу и главный порт Эспаньолы. На дворе – март месяц.

Специалисты впоследствии напишут, что в долгой истории английских колониальных войн этот поход оказался одним из самых неудачных. Моряки напутали с местом высадки, и пехоте пришлось пройти не шесть миль, как предполагалось по диспозиции, а более сорока, большей частью по пояс в болотной жиже. Испанцы успели подготовиться. Три дня штурмовали городские стены англичане и в конце концов вынуждены были отступить.

9. Вот тогда-то, сообразив, что не сносить им головы, если они возвратятся в Европу не солоно хлебавши, Пенн и Венейблз решили попробовать еще одну, "утешительную" кампанию. На сей раз была выбрана Ямайка.

...10 мая 1655 года, на рассвете, английская эскадра подошла к острову. Горстка испанцев, занимавшая форт в Пуэрто-де-Кагуайя, оказала лишь незначительное сопротивление, а затем те из них, кто остался в живых, сбежали в Вилла-де-ла-Вегу. Днем позже англичане заняли и этот городок.

Военные действия продолжались. Северная часть острова, западные его земли и горная гряда в центре находились в руках испанцев. Англичане властвовали лишь на южной прибрежной полосе.

10. Именно в те годы и было положено начало Порт-Ройалу. Англичане мгновенно оценили и ключевое значение оконечности мыса Кагуайя, и то, что любое судно, намеревавшееся войти в гавань, должно проследовать непосредственно мимо него: чуть дальше от берега много рифов. Не последнюю роль в выборе сыграло и то обстоятельство, что здесь была прекрасная пресная вода.

Мыс теперь назывался на английский лад – Кэгуэй. На обращенном к морю берегу англичане соорудили окруженный валом форт и установили несколько десятков снятых с кораблей пушек. В 1657 году в Порт-Ройал из Вилла-де-ла-Веги перебралось и начальство: здесь оно могло чувствовать себя спокойнее от налетов испанских отрядов.

11. Вернуть потерянное испанцы так и не сумели. Не помогла война, объявленная Испанией Англии, не удалось осуществить высадку десанта с Кубы: у англичан было важное преимущество – сильный флот. В 1658 году произошла решающая битва. Испанцы были разбиты наголову.

Ямайка стала английской. С 1661 по 1668 год английское население Ямайки возросло в шесть раз и стало насчитывать восемнадцать тысяч человек.

Кэгуэй переименовали в Порт-Роайл. Отстроенный теперь в камне форт получил в честь новоиспеченного короля новое имя: форт Чарлз, и именно в Порт-Ройале, а не в Вилла-де-ла-Вега, оставшейся официальной столицей, обосновался с 1661 года гражданский губернатор.

И тогда же примерно в Порт-Ройале во все большую силу стали входить и пираты. Остров Тортуга послужил им верным плацдармом. Сначала они захватили значительную часть Эспаньолы – десятки пиратских селений насчитывались тут в укромных бухточках и прибрежных лесах, затем обосновались на острове Провидения, что находится возле берегов Центральной Америки, и на острове Невис, в северной части Малого Антильского архипелага. Они чувствовали себя так вольготно, вошли в такую силу (по примерным подсчетам, их насчитывалось двадцать – тридцать тысяч человек), так укрепились на морских путях, ведущих из Карибского моря и Мексиканского залива, что порой прерывали всякое сообщение между Испанией и ее американскими колониями.

...В гавани Пуэрто-Бельо на галеоны грузилось перуанское золото и серебро, которое доставлялось по суше сначала в Номбре-де-Дьос. В Веракрусе или в Сан-Хуан-де-Улуа грузились мексиканские сокровища. Затем обе флотилии соединялись в Гаване, а оттуда через Багамский канал – пролив, отделяющий Кубу от Багамских островов, – проходили в Атлантический океан.

Вот в этом Багамском канале – а в нем насчитывается великое множество всяких укромных островков – и поджидали свои жертвы пираты.

Большую часть Золотого фонда составляли неповоротливые, громоздкие трехмачтовые "грузовики"; именно на них перевозилось золото. Таких кораблей насчитывалось обычно несколько десятков, и золота и серебра они везли много: тонну-полторы золота и пятнадцать – двадцать тонн серебра.

Конечно, испанцы охраняли свои сокровища: по меньшей мере треть флотилии составляли могучие, хорошо вооруженные фрегаты. Но у пиратов были верткие многопушечные корабли, а уж по части всяческих засад и абордажных схваток мало кто мог с ними сравниться. К тому же в Карибском море часто случались неистовые штормы, и рассеянные ураганами корабли легко становились добычей разбойников.

Когда англичане вторглись на Ямайку, пираты получили еще одну базу: их пригласили туда. Английское правительство придерживалось старой как мир политики, суть которой сводилась к тому, что враги моих врагов – мои друзья.

Они выступали по сути единым фронтом: джентльмены удачи и джентльмены, гревшие руки на колониальных захватах.

12. Город рос быстро. Это сюда приходили караваны английских купеческих кораблей, груженных утварью, орудиями, одеждой, посудой, стеклом, бумагой -предметами, необходимыми всем, в том числе и жителям испанских колоний. И это сюда стекались серебряные испанские реалы, золотые эскудо, драгоценный жемчуг, полученные в обмен на товары, а то и просто награбленные флибустьерами. И роскошные ткани, и драгоценные камни. И церковная утварь. И рабы.

Любопытная деталь: многие морские разбойники заключали с английской короной своего рода соглашение, обязуясь отдавать десятую долю добычи. Получив соответствующее свидетельство, они считались уже не пиратами, а каперами. В чем разница? А каперское свидетельство давало "право" грабить испанские торговые корабли: двадцать фунтов в английскую королевскую казну, и, пожалуйста, привози награбленную добычу в Порт– Ройал.

Одним из самых знаменитых среди них и в то же время едва ли не самым жестоким и коварным был Генри Морган. Он родился в Уэллсе в семье зажиточного крестьянина, но еще юношей оставил отчий дом и отправился на поиски приключений. Они не заставили себя долго ждать. В Бристоле Морган нанялся на судно, пришедшее из Барбадоса. Это его вполне устраивало, ибо он как раз и хотел попасть в те края. Несколько лет работал он на сахарной плантации и, быть может, там и погиб бы от изнурительного труда, болезней, как и десятки тысяч других, если бы не одно непредвиденное обстоятельство. Когда адмирал Пенн и генерал Венейблз вербовали в свою армию всех, кто пожелал освободиться от кабальных договоров и от рабства, он завербовался в отряд Венейблза: участвовал в штурме Санто-Доминго, в захвате Ямайки. В 1666 году он уже первый помощник Мансфельдта, голландца родом, в ту пору предводителя каперов Порт-Ройала. А еще через год (к тому времени Мансфельдт умер) Морган занимает его место.

...Один за другим последовали разбойные набеги на Пуэрто-Бельо, на карибском побережье Панамы, куда, как мы уже упоминали, свозили перуанское золото и серебро (1668 год), на Маракайбо и Гибралтар (ныне в Венесуэле) -здесь Моргану удалось вдобавок на обратном пути разгромить поджидавшую его испанскую эскадру (1669 год), на Панаму (1671 год)...

Тысячу двести человек провел Морган через гористый перешеек, огромное по тем временам войско, и, хотя у испанцев в Панаме был втрое больший гарнизон, победу одержали пираты. Они перебили в городе всех, кто им сопротивлялся, ограбили и сожгли его. А потом принялись рыскать по округе.

Из Пуэрто-Бельо Морган вывез двести пятьдесят тысяч реалов, очистил все склады и прихватил триста негров-невольников. В Панаме добыча оказалась еще большей: семьсот пятьдесят тысяч реалов. Чтобы их увезти, понадобилось сто семьдесят пять мулов, целый караван.

Говорят, на обратном пути Морган закопал на одном из скалистых островов Карибского моря часть добычи, которую он якобы утаил от остальных участников набега. И действительно, известно, что, возвращаясь в Порт-Ройал, Морган отстал от остальной эскадры. Но закапывал ли он клад или не закапывал, а если закапывал, то свою ли "законную" долю или какую-нибудь иную, этого, разумеется, достоверно никто не знает. Следует заметить, однако, что очень не просто было бы ему и вообще кому угодно утаить часть добычи.

Однако и по сей день продают на Западе карты с изображением острова и того места, где якобы зарыт клад. И до сих пор эта легенда, нашедшая в какой-то степени свое отражение в знаменитом "Острове сокровищ" Стивенсона, держит в плену многих доверчивых искателей кладов.

...Испанский король довел до сведения Карла II, что в том случае, если виновные не понесут наказания (а с Испанией в то время не было войны), он начнет военные действия.

Пришлось сместить губернатора Ямайки, а Моргана доставить в Лондон в цепях.

Но судить его не судили, да и не собирались судить. Более того, Морган был посвящен в рыцари, а в 1674 году, когда немного уменьшилась напряженность в отношениях с Испанией, его снова отправили на Ямайку, на сей раз как ее вице-губернатора!

В 1682 году Морган ушел в отставку. Умер он в 1688 году. А четыре года спустя воды Карибского моря поглотили его могилу. Это случилось в памятное утро 7 июня 1692 года.

13. ...Один за одним последовали три сильнейших подземных толчка. Затем на город хлынули волны.

Предоставим слово очевидцу.

"Дома, которые еще минуту назад казались такими крепкими, даже самые высокие дома, были в одно мгновение поглощены разверзшейся землей. Они исчезли, они провалились, и можно было подумать, что они никогда тут не стояли. Никогда в жизни не слышал я, и не дай мне бог еще раз услышать такие вопли, такие стенания, и вряд ли может что-нибудь более ужасное предстать перед глазами человека, чем то, что предстало перед моими. В одном месте целая толпа людей, уносимых неистовыми волнами, в другом – вздыбленная улица с рушащимися домами, в третьем – колышащаяся набережная, на которую с плеском и шумом накатывалось море. Множество людей погибло, унесенное бешеными потоками воды, были и такие, кто, полузадохшийся, еле живой, сумел все-таки выбраться из этого водоворота: их попросту выбросило назад и кое-кому удалось зацепиться за трубы домов, за остатки кровли или стен! Были и такие, кого засыпало землей по плечи, и, страшно сказать, так и не сумев освободиться от земляного плена, они стали добычей бродячих собак.

Многим удалось спастись, пустившись вплавь, других подобрали лодки и корабли.

Несчастье коснулось даже мертвых: землетрясение разрушило городское кладбище".

Когда полчаса спустя вновь щедро засверкало солнце и безоблачно заголубели небеса, от территории Порт-Ройала осталось не более десяти акров. Сохранилась в лучшем случае лишь десятая часть городских зданий, в своем большинстве совершенно непригодных для жилья. Исчезли форт Карлайл и форт Джеймс, а также множество судов. По приблизительным данным, погиб каждый четвертый житель Порт-Ройала, в общей сложности не менее двух тысяч человек...

14. Десять лет назад, в ноябре 1965 года, по приглашению ямайских властей сюда приехал Роберт Маркс, один из молодых, но весьма опытных подводных археологов. Цель его приезда была проста: продолжить исследование затонувшего города. Продолжить, ибо за несколько лет до того здесь весьма любопытных результатов достигла экспедиция под руководством известного американского изобретателя (он, в частности, сконструировал один из первых вариантов подводных домов) и охотника за подводными сокровищами Эдвина Линка.

Собственно говоря, Линк тоже был не первым. Летом 1957 года добрую неделю пытались найти следы затонувшего города группа аквалангистов Люмьер – Дюпон, двое мужчин и одна женщина. Им повезло лишь в последний день: они обнаружили кирпичную арку и десять ступеней, которые вели к входу в одно из зданий. Шаря в иле, покрывающем дно, они нашли остатки глиняного сосуда и несколько кирпичей, черепицу и штук десять характерной "луковичной формы" бутылей из-под рома.

Группа Линка тоже первоначально принялась за поиски около форта Джеймса и тоже вначале безрезультатно. Они попытались использовать маленькую помпу и убедились, что она явно непригодна, поскольку слой ила и песка над остатками здания был достаточно велик.

Впрочем, это была лишь разведка.

В 1959 году участники экспедиции Линка возвратились на специально сконструированном корабле "Морской нырялыцик". На этот раз у них на вооружении был довольно мощный эжектор (труба, к нижнему концу которой подводится воздух; поднимаясь вверх, пузырьки воздуха всасывают воду и песок) и ряд других приспособлений, в том числе хороший компрессор. Взяли на борт и эхолоты, хотя в общем они не очень пригодились.