Текст книги "Следы на дне"

Автор книги: Анатолий Варшавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

А самые поздние? Примерно к III веку до нашей эры. Это время гибели Спины.

...Когда глядишь на болотную жижу, на лагуну без конца и без края, даже трудно себе представить, что некогда тут находились дома, что барки и корабли поднимались по каналам в город, что тут кипела жизнь.

Нашествие варварских племен лишило Спину тыла. Некоторое время она все же продолжала благоденствовать, но недолго. Рвутся связи с Афинами: столица Аттики втянулась в войны со Спартой. Меняется обстановка в других странах.

Уходило все дальше море.

КОРОЛЕВСКИЙ ФРЕГАТ "ВАЗА"

1. Еще многое было впереди, в том числе и вторжение шведского короля Густава II Адольфа в Германию, где он с присущей ему изворотливостью объявит себя не завоевателем (упаси бог!), а всего лишь защитником обиженных императором немецких протестантов. Еще предстояло крушение планов Валленштейна, командовавшего императорскими войсками. Еще погибнет он от руки заговорщиков. Все это, так же как и смерть Густава II Адольфа, убитого немецкими кирасирами, случится позднее. А тогда еще шел только девятый год Тридцатилетней войны, и было ясно: датчане терпят поражение, а Валленштейн явно намеревается вести свои войска к побережью Балтики. Он это сделает и получит звание генерал– фельдмаршала, станет герцогом Фридляндским и даже "адмиралом Немецкого и Балтийского морей".

Но еще до того, как Валленштейн, сокрушая датчан, попытается овладеть портовыми городами Балтики, шведский король во всеуслышание заявит, что это "море было и будет шведским озером". И добавит: "Благоденствие нашего королевства находится в руце божьей. Бесспорно, однако, что оно зависит от силы и мощи нашего флота".

...На верфях Швеции закипела работа. Собственно, они и раньше-то не пустовали. Теперь все это приобрело более обширные масштабы.

2. Да, король с энергией взялся за создание большого флота. Он даже попытался ввести новые методы: поручал строить корабли частным подрядчикам, правда, сооружались корабли в королевских доках. Последние в начале века перенесли со старого места, рядом с королевским дворцом, немного подальше, на небольшой островок Блазихольмен.

Эксперимент с частными подрядчиками, очевидно, оказался не слишком удачным, во всяком случае в 1628 году от новой системы отказались.

Одним из последних кораблей, построенных по этой системе, был флагманский фрегат "Ваза".

Вазой именовался род короля. Корабль вместе с еще тремя другими было поручено построить датчанину Гибертсону. Речь шла о кораблях, которые – так пожелал король – должны были быть самыми мощными и быстроходными в мире. Король же одобрил представленные планы и модель "Вазы".

Фрегат спустили на воду в 1627 году. Весной следующего года его пришвартовали немного ниже королевского дворца. Здесь на него погрузили балласт, оснастили, вооружили.

Корабль действительно вроде бы удался на славу: величественный, высокий, импозантный – от киля до грот-мачты длина его составляла 180 футов, трехпалубный, он выглядел очень эффектно и, несомненно, представлял собой громадную силу.

3. Всего на "Вазе" насчитывалось шестьдесят четыре пушки. Из них сорок восемь тяжелых, двадцатичетырехфунтовых, восемь двухфунтовых, две однофунтовых и шесть мортир.

Пушки были бронзовые и все вместе весили примерно восемьдесят тонн.

Численность экипажа и морских пехотинцев точно неизвестна, но для корабля такого класса и такого водоизмещения, по существовавшим в то время нормам, она должна была составлять примерно 130 моряков и 300 солдат.

Некоторых из них мы знаем по именам:

капитан – Северин Хансон; лейтенант – Петер Гирдсон; главный пушкарь – Джоен Ларсон; мастер по парусам – Джеран Матсон; главный боцман – Пер Бертильсон; флаг-офицер – Эрик Джексон.

4. В воскресенье 10 августа 1628 года "Ваза" – на нее уже был погружен четырехмесячный запас продовольствия, в том числе 1200 бочек с пивом, -должна была совершить свое первое плавание на один из островков Стокгольмского архипелага. Здесь, согласно королевской инструкции, фрегат должен был ожидать "дня и часа, которые мы сочтем нужным, для того, чтобы поднять паруса и отправиться туда, куда мы сочтем необходимым".

...В Большом Стокгольмском соборе как раз закончилась вечерня. Три часа пополудни уже миновало, но четыре еще не наступило. На "Вазе" все было готово к отплытию. Помимо команды и солдат на нем находилось некоторое число женщин и детей: им разрешили прокатиться на корабле. Небо было голубым, безоблачным, погода теплой, необычно теплой.

Корабль прошел всего лишь несколько сот ярдов, когда внезапно налетел невесть откуда взявшийся шквальный ветер. Флагман накренился так, что вода хлынула в нижние пушечные люки.

Выровняться он так и не сумел. Крен все увеличивался. С шумом и плеском судно стало уходить под воду. Все это произошло очень быстро.

В одном из документов того времени сказано: "Судно затонуло буквально в течение нескольких минут с парусами, флагами и всем тем, что было на борту".

Утонуло примерно пятьдесят человек.

5. Все члены команды, которым посчастливилось остаться в живых, равно как и все те, кто конструировал и строил "Вазу", за исключением Гибертсона, который к тому времени умер, были арестованы и подвергнуты обстоятельному допросу. Заседание суда длилось несколько недель.

Материалы следствия частично сохранились. Капитана Северина Хансона среди прочего спросили, хорошо ли, по правилам ли были установлены и закреплены пушки. Капитан принес клятву, что все было сделано, как полагается, и добавил: "Пусть меня изрубят на тысячу кусков, если хотя бы одна пушка не была закреплена самым тщательным образом".

Главный боцман Пер Бертильсон поклялся, что, слава богу, он был трезв как стеклышко и может с чистой совестью засвидетельствовать: паруса, канаты, вся оснастка в целом находились в полном порядке.

Один из корабелов, Хайн Якобсон, родом из Голландии, когда его спросили, почему он построил корабль таким узким, ответил: все пропорции утвердил король.

Суд так и не пришел к какому-либо заключению. Причина гибели судна не была названа. Никто не понес наказания.

Заметим, что в те давние времена при постройке кораблей не пользовались детальными чертежами, как, скажем, теперь. Указывалось назначение корабля, давались общие размеры, перечислялись материалы. Остальное предоставляли строителям, их опыту, их знаниям. Иногда – но отнюдь не всегда -предварительно сооружали модель. Теоретические выкладки, долженствовавшие обеспечить устойчивость корабля, появились позднее, в XVIII веке.

Сохранилось немало сведений о кораблях, затонувших в XVI и XVII веках в закрытых гаванях из-за того, что вода попала в нижние отверстия для пушек. В особенности в этом смысле не везло крупным кораблям. "Мари– Роз" уже выходила из Портсмутской гавани, когда внезапно перевернулась, имея 700 человек на борту. В той же Портсмутской гавани затонул в 1782 году другой крупный военный корабль – "Ройял-Джордж". На борту находилось 900 человек.

6. Почему же все-таки затонул и так мгновенно "Ваза"? Мы упоминали уже о том, что даже специальный трибунал не сумел ничего установить с достаточной степенью определенности.

Специалисты допускают следующие возможности:

а) порочная или ошибочная конструкция,

б) на корабле был неправильно размещен груз,

в) не исключено и то, что судном просто плохо управляли.

Но никаких мало-мальски заслуживающих внимания свидетельств о некомпетентных действиях экипажа или офицеров нет. Наоборот, все вроде бы говорят об одном: все шло нормально, никаких срывов не было.

Что касается самого корабля, то строили его, насколько можно судить, без каких-либо особых новшеств. Никаких отклонений тут как будто тоже не было.

Может быть, все-таки действительно неравномерно распределили груз, балласт и пушки? Не следует также забывать о невесть откуда взявшемся шквальном ветре: возможно, дело заключается в том, что не подготовленной к такому напору ветра оказалась оснастка?

...Он затонул в Стокгольмской гавани, так и не успев отправиться в шхеры, где должен был возглавить резервную эскадру. По плану короля эта вспомогательная эскадра должна была в случае необходимости оказать немедленную помощь тем его кораблям, что блокировали Данциг и другие гавани на Прибалтийском побережье.

Война продолжалась. И борьба в ней велась не только за господство на Балтийском море. На карту было поставлено будущее Европы.

7. Нельзя сказать, чтобы о затонувшем корабле так уж сразу забыли. Помнили. В особенности охотники за сокровищами, которых и тогда насчитывалось немало. Но как будто не слишком удачными оказались их попытки. Удивляться тому не приходится. Еще достаточно несовершенными были "орудия производства", так, по старинке работали.

Удивляться следует другому: тому, например, что английский инженер Ян Бульмер умудрился на тридцатидвухметровой глубине посадить судно на киль, чем, кстати сказать, сам того не ведая, оказал важную услугу людям XX века.

Успешными оказались и работы (собственно, они сводились к тому, чтобы снять с судна, точнее, с палубы судна все, что сулило какую-то выгоду), проведенные инженером Гансом фон Трейлебеном совместно с Андреасом Пеккелем. В 1664 году они подняли со дна большинство бронзовых, украшенных резьбой тяжеленных пушек с "Вазы", многие в тонну или две весом.

Некий итальянский священник и исследователь Франческо Негри в своей книге, вышедшей в Падуе в 1700 году (он сам побывал в Стокгольме и видел ныряльщиков, спускавшихся к "Вазе"), рассказывает о том, как это происходило.

По его словам, ныряльщики облачались в водонепроницаемые эластичные кожаные костюмы. Колокол изготавливался из свинца. Он был высотой четыре фута и два дюйма. На расстоянии двадцати дюймов от кромки колокола находилась квадратная платформа из свинца, прикрепленная к колоколу цепями. Именно на нее становился при погружении ныряльщик, вооруженный шестифутовым багром и крюками.

На дне водолаз пребывал не более четверти часа. Необходимые сигналы он подавал, дергая за веревку, привязанную к колоколу.

По мере того как колокол погружался, вода поднималась, но она никогда не заполняла колокол полностью: под давлением воды в его верхней части всегда оставался воздух. Именно это и было необходимо водолазам.

Опасность заключалась в том, чтобы при опускании на дно колокол не накренился – уйдет воздух, именно поэтому колокол делали из свинца.

...Трейлебену и его компаньону в конце концов изменило счастье. Проработав два года подряд впустую, они прекратили поиски.

8. Прошло триста с лишним лет. Закончилась очередная опустошительная и несправедливая война, в нее оказались втянутыми чуть ли не вся Европа, Соединенные Штаты, Австралия, Япония, Канада и множество других государств. Она вошла в историю под именем первой мировой войны.

Швеция в войне не участвовала, Швеция с 1815 года придерживалась нейтралитета. Именно поэтому в 1920 году она жила более или менее благополучно. И если те или иные жители Стокгольма и сидели с удочками возле моря, то главным образом ради собственного удовольствия: моцион, спорт.

Не то у рыбаков. Для них рыба – это нелегкий труд. Это "хлеб наш насущный даждь нам днесь", это соленый пот и соленая волна, это источник пропитания. И потому, когда летом 1920 года некий рыбак убедился, что его якорь словно прирос ко дну, он, естественно, не очень обрадовался.

К счастью, неподалеку находился спасательный катер и один из ныряльщиков согласился за бутылку водки высвободить якорь.

С этого, собственно, все и началось. Выяснилось, что внизу остатки какого-то корабля и даже бронзовые пушки.

Происходило то, о чем мы рассказываем, возле островка Ландсорт, что в начале Стокгольмского архипелага. Стали доискиваться, что это могло быть за судно. И тогда вспомнили, что в 1628 году здесь сентябрьской ночью наткнулся на подводную скалу фрегат "Рихсникельн".

Пушки с "Рихсникельна" оказались немецкими, польскими и шведскими. Попали они после того, как их очистили, в Национальный морской музей в Стокгольме.

В общем все были довольны: моряк, который мог теперь безбоязненно опускать якорь в облюбованном месте; водолаз, получивший обещанную бутылку; музейные работники, заполучившие пушки начала XVII века, да еще из трех стран сразу.

И вот тут-то вспомнили о "Вазе". Пушки, правда, с нее в основном сняли давно. Но ведь не худо было разыскать само судно или хотя бы его остатки. Очень много интересных вещей можно, если повезет, разыскать на старом корабле. Если его не разметало в щепы, конечно, если оно, паче чаяния, как-то сохранилось.

Судя по тому, что писал Трейлебен, "Вазу" еще в его время начало заносить илом. Но может быть, это способствовало консервации судна?

Работы было начались (следовало прежде всего разыскать место, где потерпел крушение "Ваза"), но доведены до конца не были. Требовалось много денег, а будет ли толк – неизвестно. Все-таки столько лет прошло. Может, кроме нескольких пушек да гнилых досок ничего и не добудешь? Стоит ли заниматься этим?

Все же кое-какие документы, относящиеся к гибели "Вазы", разыскали. И эти документы впоследствии сыграют свою роль, в особенности когда за дело возьмется Андерс Францен, сын архивариуса и сам по призванию ученый.

9. С юношеских лет увлекается Андерс Францен подводной археологией, проводит все свободное время в архивах, собирая сведения о затонувших на Балтике шведских военных фрегатах XVI и XVII веков. Ему хочется поднять такой фрегат.

Затея Францена вызывает улыбки. Находятся и такие, кто без обиняков говорит ему: "Несерьезно. Расстаньтесь со своей мечтой. Ничего путного не получится".

Но Францен – человек упорный.

На одном из первых мест в его списке "Ваза".

К 1953 году Францен, как он сам потом расскажет, собрал вполне достаточную информацию. Можно было приступать к поискам.

Трудно сказать, вспоминал ли он в ту пору слова французского исследователя морских глубин и писателя Филиппа Диоле о том, что "затонувший корабль – это целый мир, давно ушедший в небытие, это кусок застывшей жизни. На небольшом пространстве здесь собрано, сконцентрировано все, чем богата та или иная эпоха". Но впоследствии он поставит эти слова эпиграфом к изданному им фотоальбому.

В 1953 году до фотоальбома было еще далеко. Нужно было сначала разыскать "Вазу". Разыскать, ибо ни одна живая душа не знала, да и не могла знать, где же именно затонул корабль. Долгое время Францену не удавалось найти никаких данных в архивах, кроме самых общих упоминаний, что-де затонул корабль, едва отойдя от берега.

Представьте же себе радость исследователя, когда ему в руки попалось датированное 12 августа 1628 года официальное донесение шведского парламента королю о происшествии с "Вазой", в коем упоминалось, что корабль затонул у Бекхолемзуддена и находится на глубине тридцати с лишком метров!

Это было уже кое-что.

10. С помощью тралов и щупа собственной конструкции Андерс Францен на своей моторной лодке принимается, придерживаясь заданных квадратов, за обследование дна Стокгольмской бухты.

Немало потешались портовые острословы над упорным инженером, вылавливавшим всякую рухлядь (банки, склянки, сломанные кровати, ржавые велосипеды – чего там только не было!).

Францена это не обескураживает.

Проходит одно лето. Второе. Третье.

В августе 1956 года примелькавшийся уже портовикам молодой человек в очередной раз курсирует на своей моторке по заливу. Время от времени он, словно заправский рыболов, забрасывает в море длинную леску с крючком на конце.

И уже собирается возвращаться домой – опять тщетны его поиски, -когда внезапно леска приходит назад с кусочком дерева. Это кусочек дубовой доски или, может быть, дубовой обшивки и явно давнего происхождения.

Неужели удалось разыскать место гибели "Вазы"?

Похоже, что так.

11. Это, однако, надо доказать. А доказать можно только одним путем: нужно разыскать судно.

Не известно, чем бы окончилось дело, если бы среди друзей Францена не было Пэра Эдвина Фальтинга.

Он, бесспорно, лучший водолаз Швеции.

4 сентября все того же 1956 года Фельтинг начинает спуск под воду. Все идет нормально. На дне он чуть ли не по грудь опускается в ил. "Ничего не вижу, – сообщает он по телефону, – кругом ил".

Все же в кромешной темноте он понемногу начинает продвигаться вперед и вскоре нащупывает какую-то деревянную стену. Борт корабля? Весьма похоже.

Проходит еще некоторое время, и становится совершенно ясно: корабль. Старый деревянный парусник с двумя батарейными палубами, с фок-мачтой, с люками для пушек, с оставшимися кое-где пушками.

Сомнений нет, это действительно "Ваза".

Теперь пора подумать и об организации экспедиции: нужны понтоны, снаряжение для глубоководных исследований, тросы, лебедки – много чего нужно.

Но прежде всего нужны деньги.

По примерным подсчетам, подъем "Вазы" со дна морского (а именно этого добивается Францен) обойдется в десять миллионов крон. Изрядная сумма. И хотя речь идет о действительно интересной работе, в какой-то степени даже патриотической, министерство финансов Швеции отказывается предоставить такие деньги: предприятие, по мнению многих экспертов, является более чем сомнительным.

Докажите, говорят Францену, что есть хоть какие-то шансы поднять в целости и сохранности на поверхность это увязшее на тридцатитрехметровой глубине в иле судно, что его можно хотя бы вытащить из ила и подтащить до того места, где глубина вдвое меньше, – – все легче будет его оттуда поднимать.

12. И все же это было чертовски заманчиво! Подумать только, корабль XVII века посреди Стокгольмской гавани! Неужели так и оставить этот единственный в своем роде корабль на дне? При том благоприятном для подъема стечении обстоятельств, что затонул он в закрытой тихой бухте, в которой не приходилось опасаться таких штормов и ветров, как в далеких просторах суровой Балтики.

Ни течения, ни черви не нанесли ему, насколько можно было судить, никакого вреда. Балтика вообще обладает удивительной особенностью. В ее водах не водятся в силу разных причин эти "морские термиты", и потому тут, как правило, хорошо сохраняются деревянные части кораблей.

Эти и многие иные аргументы приводили сторонники Францена. Даже в газетах стали писать, что "Ваза" представляет огромный интерес не только для моряков, что судно пополнит наши сведения о культуре Швеции XVII века и ее промышленном производстве, что с любой точки зрения необходимо сделать все возможное, дабы поднять уникальный военный корабль.

13. Весной 1957 года был создан Временный комитет, объявивший, что он ставит своей целью осуществить подъем "Вазы". Идея становилась все популярнее. Заявила, что примет участие в задуманном предприятии, компания по спасению имущества на воде: поможет поднять судно, если шведские подводники подготовят его к подъему. Объявили о сборе денег. На соответствующий банковский счет мог переслать деньги любой желающий... Предприимчивый владелец пивных заводов даже пиво выпустил новой марки -"Ваза".

Францену и Фельтингу удалось договориться с начальником морского училища о том, что группа учащихся – водолазов и аквалангистов – в порядке учебной тренировки примет участие в работах по подъему судна.

В основном, однако, пришлось потрудиться водолазам.

"Подводные легкие", освободив человека от громоздкого скафандра, от пут воздушных шлангов, открыли перед ним широкие горизонты для подводного плавания и подводных исследований.

Это было великое открытие.

Здесь, однако, самое время заметить, что акваланги вовсе не вытеснили, да и не могли вытеснить старое, добротное, верное водолазное снаряжение. Тяжелые и легкие водолазные костюмы не исчезли. Там, где нужно уйти на изрядную глубину и провести какие-либо ограниченные в пространстве долговременные работы, ну, допустим, подвести под увязшие в иле остатки корабля стальные тросы или провести другие какие-либо трудоемкие работы, без водолазов не обойтись.

В Стокгольме был именно такой случай. Прежде всего – так решили специалисты – необходимо было проделать шесть ходов в иле, под днищем корабля. Ходы были нужны для того, чтобы подвести стальные тросы, которые должны были опоясать затонувший фрегат.

...Они уходили под воду в скафандрах, в обуви со свинцовыми подошвами, в круглых металлических шлемах со стеклом хорошего обзора. Системы подачи воздуха, электроподогревательная система, телефонная связь, спасательный конец, переговорные устройства – все это, равно как и герметичность костюмов, проверялось самым тщательным образом. За поясом у водолазов были ножи, в правой руке они держали брандспойты: мощная водяная струя прорубала дорогу в слежавшемся иле для толстых стальных тросов. Одновременно велись подготовительные работы и на самом корабле. Фок-мачта стояла невредимой, такой же, как и за триста тридцать лет до этого. Ее решили снять, поскольку она представляла опасность для водолазов. На верхушке мачты находилась деревянная скульптура, ее сбили, и она так и пропала.

14. Но это был едва ли не единственный случай. Очень бережно и внимательно доставляли с затонувшего фрегата все мало-мальски ценное, очень внимательно. В общей сложности на поверхность еще до того, как подняли само судно, водолазы доставили более семисот предметов! Среди них следует в первую очередь назвать интереснейшую деревянную скульптуру льва с оскаленной пастью, с мощной гривой, готового к прыжку. Фигура эта, сделанная во весь рост, находилась на носу. Резная, очень красивая, она символизировала силу, удаль, мощь и была достаточно увесиста – две тонны. На ней сохранилась позолота!

В передней части корабля находилось много скульптур с изображением различных римских императоров, в том числе – так свидетельствует надпись, сделанная на небольшом постаменте, – и императора Тиберия, которого некогда назначил своим преемником знаменитый Август Октавиан. Он закутался в мантию, на голове у Тиберия лавровый венок. В левой руке он держит книгу и яблоко, символизирующие знание, правой некогда, вероятно, он сжимал копье.

...Геркулес в классической мифологии олицетворял силу. Таким он и изображен на найденной скульптуре – после свершения одного из своих подвигов. Широкоплечий, с великолепным торсом борца, с крепкими мускулистыми ногами, веселый, бородатый, шествует он торжествуя: на плече держит дубинку, на левую руку намотана шкура убитого им льва.

Античность, видно, основательно властвовала над умами. Боги, герои и древние правители освящали своей персоной шведский фрегат XVII века и, вероятно, должны были охранять его.

Нашлась и деревянная статуя юноши-рыцаря, в доспехах, с поножами, в роскошной каске, напоминавшей каску, в коей иногда изображали богиню войны Афину. И это была отнюдь не единственная подобная скульптура. Солдаты, слуги, воины – целая галерея предстала перед водолазами на корме фрегата. Там же в целости и сохранности ныряльщики обнаружили шведский герб, который держат в лапах два сидящих льва.

Любопытно, что пушечные люки были разукрашены изображением львиных голов: пусть знает враг, с кем дело имеет.

И снова какие-то причудливые лики, напоминающие демонов или олицетворяющие какие-то страсти. Видно, нужны были и такие изображения суеверным морякам, стремившимся любым путем отвести бесчисленные беды, подстерегающие корабль в плавании, и, разумеется, отвести эти беды и от себя. Чем-то языческим веет от этих фигур: некоторые из них даже в какой-то мере реалистичны, но есть и чисто гротескные, вакханальные персонажи, напоминающие рубенсовских сатиров. Есть и изображения морских богов.

Подняли водолазы несколько оставшихся, отделанных резьбой бронзовых пушек. Одну из них даже в 1961 году доставили на всемирную выставку в Сиэтле, водрузили на лафет и произвели два выстрела. И на этой пушке, и на остальных прекрасно видны инициалы Густава II Адольфа, короля Швеции.

...Сапоги кожаные и не сказать, чтобы очень уж новые, видно, хозяин не успел их починить, широкополые фетровые шляпы, холщовые и шерстяные вязаные штаны, шерстяные жилеты, куртки с широким вырезом и длинными рукавами, холщовые рубашки, матерчатые чулки – в XVII веке не слишком строго придерживались единой формы, важно было только, чтобы владелец чувствовал себя в ней удобно при работе и чтобы она предохраняла его от брызг и холода.

Нашлось много монет, по преимуществу медных, достоинством в одно эре, отчеканенных в Далекарлии, в Центральной Швеции. В медных копях Далекарлии добывалось в ту пору меди больше, чем в любых других медных копях мира. За двадцать четыре эре можно было купить овцу или барана. Курица стоила шесть эре.

Некоторые монеты были необычной формы – прямоугольные, иногда квадратные – и назывались клиппингами.

...В ту пору рудные богатства, а также безграничные запасы топлива, которыми располагала Швеция благодаря своим лесам, создали новые возможности для развития экономики. И значительную помощь в реализации меди на рынке, центром которого был Амстердам, шведское правительство получало от Голландии.

До трех с половиной тысяч нидерландских кораблей проходило в год через Зунд! Более ста тысяч ластов (ласт – это 24 бочки, без малого 2000 килограммов) хлеба вывезли голландцы из Прибалтики в одном только 1618 году. И немало шведской меди доставили в Испанию.

Нужны были и лен, и пенька, и кожа, и мачтовый лес, и канаты, и железо (оно было первым экспортным товаром Швеции), и многое другое – великие географические открытия в короткий срок беспредельно раздвинули тесные рамки средневекового мира.

15. Не перечислить всю утварь, орудия, оружия, все предметы, найденные на "Вазе". Стояли тут некогда бочки и ящики со смолой и ворванью, с гвоздями, болтами, шурупами, льняное масло, кокосовое волокно, парусина, запасные канаты. Над килем лежали служившие одновременно и балластом свинцовые пластины, их в случае необходимости накладывали изнутри на обшивку для защиты корпуса корабля.

Порох хранился в задней части трюма, там находились и снаряды -каменные и свинцовые пушечные ядра. Везли корабли и полное вооружение для мушкетеров. Нашлись лафеты от орудий и подставки для мушкетов, кувшины, бадьи, матросские сундучки и многое, многое другое.

Вовсе не все находки представляли собой музейные редкости, хотя и перекочевали в своем большинстве в музеи. Но резьба по дереву здесь действительно уникальна. Такого обилия и великолепия резьбы по дереву ученые, занимающиеся XVII веком, еще не видывали. Очень декоративны глиняные расписные тарелки. Занятны оловянные и деревянные пивные кружки высотой восемь и десять дюймов. Нашлись и глиняные сковородки, которые хоть сейчас на огонь, довольно удобной конструкции, с четырьмя небольшими ножками.

Но вот уж что оказалось действительно сенсационной находкой, так это бочонок со сливочным маслом. Неплохое было масло и в общем сохранилось неплохо, хотя за 330 лет пребывания в естественном холодильнике немного прогоркло.

Нашли водолазы и несколько скелетов – некоторые на верхней палубе, другие в нижних помещениях. Их захоронят позднее, в 1963 году, на морском кладбище в Стокгольме.

16. Итак, мы говорили о том, что начиная с 1957 года водолазы принялись проделывать ходы для тросов. Дело продвигалось не очень споро, работали в основном летом, но все же в 1959 году "туннели" были готовы, и в августе два больших понтона занимают исходную позицию для подъема фрегата.

Судно лежит на глубине тридцать три метра и еще на пять метров ушло в ил. Последнему обстоятельству оно во многом обязано своей сохранностью.

С опасностью для жизни проделали водолазы проходы, с опасностью для жизни, ибо стоило, допустим, судну стронуться с места, и оно могло перерезать шланги, подающие воздух. Водолаз мог вообще оказаться погребенным под осевшим кораблем.

Но все заканчивается вполне благополучно: старый корабль в шести местах – от носа до кормы – опоясан шестидюймовыми стальными тросами.

"Пойдет или не пойдет?" – вот вопрос, который волнует всех. Один понтон расположен слева от "Вазы", другой – справа. Общее водоизмещение понтонов – 2400 тонн. Их наполняют водой. Двенадцатью концами – тросами, каждый с руку толщиной, соединены они с "Вазой".

...Пойдет или не пойдет?

20 августа из понтонов принимаются выкачивать воду. Проходит какое-то время, и они потихоньку начинают подниматься. К полудню водолазы сообщают, что судно удалось вытащить из ила и что оно целехонько. На тросах его подводят к заранее облюбованному месту, здесь глубина поменьше, и опускают на дно. Стальные путы поддерживают "Вазу". Затем, уже на следующий год, понтоны снова наполняют водой, кабель натягивается, из понтонов начинают выпускать воду, "Вазу" поднимают еще на метр, на два, на четыре. Эта процедура повторялась восемнадцать раз!

17. Но эпопея подъема еще только начинается. Долгие месяцы проведет "Ваза" на новом месте. С нее смывают и соскабливают грязь и ил, с нее снимают все, что только возможно: чем меньше вес, чем меньше посторонних предметов, тем легче будет судно выдерживать перегрузки при подъеме.

...Неподалеку от острова Кастельхольмен, на глубине восемнадцать метров, лежит судно, и оно еще не скоро будет поднято на поверхность. Необходимо его подготовить, и прежде всего самым тщательным образом задраить и заделать пушечные люки, законопатить все щели, сменить сгнившую обшивку, заделать течи – короче, сделать судно водонепроницаемым. Одновременно укрепляют и верхние надстройки.

4 апреля 1961 года к тому месту, где находится "Ваза", подходят два понтона – "Одден" и "Фригг", оба с подъемными кранами. Двойной шестидюймовый трос, который опоясывал судно с 1959 года, заменяют одинарным, но двенадцатидюймовым, присоединенным к домкратам.

Проходит еще двенадцать дней. Наконец 24 апреля все готово к подъему.

Напряжение достигает своей наивысшей точки. Все, однако, проходит благополучно. К середине дня очертания поднимаемого корабля становятся видными, а потом верхушки двух отшлифованных водой резных деревянных кнехтов разрезают поверхность бухты.

Вскоре над морем появилась верхняя палуба "Вазы". Медленно и словно бы неохотно поднимался из морских глубин корпус корабля. В дополнение к основным понтонам пришлось добавить еще четыре небольших, под килем. Вот показалась верхняя пушечная палуба, вот уже можно установить на борту "Вазы" большие насосы.

Зрелище было необычное: оживающий корабль XVII века и тут же железные и резиновые понтоны, подъемные краны, насосы – средства для подъема судов, применяющиеся в нашем высокотехническом веке.

4 мая судно можно было ввести в сухой док. Здесь находился большой бетонный понтон. Корабль плавно опустили на эту огромную подушку.