Текст книги "Следы на дне"

Автор книги: Анатолий Варшавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

23. В середине января корабли Лаперуза проходят около острова Норфолк. Еще десять дней – и вот она, долгожданная Австралия.

Утром 26 января "Буссоль", а за ней "Астролябия" пристают к австралийскому берегу. В Ботанической бухте – несколько английских судов, в том числе и фрегат "Сириус". Англичане прибыли сюда для организации колонии – это будущий Порт-Джексон (Сидней).

Французские корабли нуждаются в ремонте, моряки – в отдыхе.

Примерно два месяца "Буссоль" и "Астролябия" проводят в Ботанической бухте. Не позже 15 марта они отправились в дальнейший путь.

Где-то к середине 1789 года экспедиция должна была возвратиться на родину.

24. 22 января 1791 года. В церкви святого Людовика в Париже полно народу. Решительные взгляды, энергичные лица. Почти все в черной, скромной одежде. Но алтаря нет, и эти люди собрались сюда не для того, чтобы молиться. Во Франции революция, здесь заседает Национальное собрание -высшее законодательное учреждение страны.

Председательствующий Мирабо объявляет, что на имя Национального собрания поступило письмо от Академии наук и Французского общества естественной истории. В нем просьба послать корабль на поиски экспедиции Лаперуза. Все сроки ее возвращения на родину уже прошли, нужно предпринять реальные меры, чтобы постараться отыскать пропавших. И Национальное собрание под аплодисменты многочисленных зрителей принимает решение: просить короля (ведь Франция еще пока конституционная монархия и исполнительная власть в руках монарха) отправить два хорошо оборудованных и снаряженных фрегата, обеспеченных всем необходимым для дальнейшего плавания, на поиски пропавшей экспедиции. Впрочем, они должны заняться и научными исследованиями.

В июне Национальное собрание единогласно предоставляет необходимые средства – один миллион ливров. Одновременно оно устанавливает премию; ее получит тот, кто обнаружит корабли Лаперуза или по крайней мере сможет предоставить в распоряжение французского правительства подтверждаемые фактами сведения о судьбе экспедиции.

Принимается еще одно решение: продолжать считать на службе всех моряков "Буссоли" и "Астролябии". Жалованье выплачивать семьям.

25. Сентябрь 1791 года. Два фрегата под командованием адмирала д'Антркасто – того самого д'Антркасто, который четыре года назад лишь на один день разминулся с экспедицией Лаперуза в Макао, – выходят из Брестской гавани. Один из них называется "Поиск", другой – "Надежда".

Восемнадцать месяцев подряд корабли кружат в южных широтах, в основном придерживаясь предполагаемого маршрута экспедиции Лаперуза, но не могут обнаружить ни малейших ее следов. Впрочем, в конце апреля 1793 года, когда эскадра находилась в Новой Каледонии, к борту адмиральского корабля подходит пирога. У нее треугольный парус, и она напоминает те, что в ходу у жителей Новой Каледонии, но одновременно чем-то и отличается от них. К тому же у тех, кто прибыл в пироге, необычный цвет кожи: не черный, как у жителей Новой Каледонии, а скорее медный. И волосы у них не такие густые.

Натуралисту Бийардеру все это бросается в глаза. Он знает всего лишь несколько десятков слов на языке маори, но небогатого запаса вполне достаточно, чтобы понять: аборигены прибыли с острова, находящегося на расстоянии одного дня, если идти под парусами. Называется остров Аувса (вероятно, современный Увса, самый северный в группе островов Согласия).

В разговоре выясняется и еще одно любопытное обстоятельство -островитяне знакомы с железом. Но следовательно, они видели европейцев! Каких же? Кук во всяком случае на островке никогда не был.

Обращает внимание Бийардер и на такую деталь: в пироге явно европейской работы доска!

"Откуда она у вас?" – спрашивает ученый. Но ответа не получает. Островитяне отплывают от корабля, и вскоре их лодка исчезает на горизонте.

Бийардер заносит рассказ о всем происшедшем в дневник.

Запись забывается.

А три недели спустя, 19 мая 1793 года, в 6 часов утра, на пути к островам Санта-Крус, справа по борту, с кораблей д'Антркасто замечают маленький остров. "Этот остров, – запишет в своем дневнике адмирал, – расположен чуть западнее открытых Картеретом островов, на 32-м градусе южной широты". В вахтенном журнале было добавлено: "Примерные его координаты: около 11°40' южной широты и 164°25' восточной долготы".

Море было бурным, ветер неблагоприятным, обстановка на кораблях неблагополучная, болен и сам д'Антркасто. Корабли прошли мимо острова. Но название ему адмирал дал: "Поиск".

Какая ирония судьбы! Подойди он к острову, он мог бы прекратить свой поиск. Но об этом никто на кораблях не догадывается. И вообще все это станет ясным лишь несколько десятилетий спустя.

Пока же корабли продолжают поход, они идут к острову Ява.

Умирает д'Антркасто. Теперь экспедицию возглавляют его помощник Орибо и капитан Россель.

В Сурабайе французских моряков ждет сюрприз: их интернируют. Ко времени прихода кораблей на Яву революционная Франция, отражавшая натиск интервенционистских войск, вступила в войну с Голландией. Впрочем, голландские власти на Яве лишь выполнили просьбу Орибо. Реакционер и ярый монархист, он смертельно испугался возникших на кораблях политических распрей: моряки узнали о провозглашении Франции республикой и о казни короля Людовика XVI.

Французская Республика оценила этот шаг Орибо как прямое предательство.

Через несколько лет оставшиеся в живых участники экспедиции были репатриированы, а в 1808 году капитан Россель доставил в Париж всю документацию и сохранившиеся коллекции.

И хотя экспедиция проделала в общем немаловажную работу, основное осталось невыполненным.

Тайна Лаперуза продолжала оставаться тайной.

Вероятнее всего экспедиция погибла. Но где, когда, при каких обстоятельствах? И все ли погибли? И где же все-таки искать ее следы?

Бурные внутренние и внешние события сотрясают страну. Ни во времена якобинцев, ни во времена термидора, ни в последующие годы во Франции не забывали о пропавшей экспедиции. Но было не до ее поисков.

...Вдова Лаперуза указом от 1804 года получила пожизненную пенсию.

26. Миновали и Аустерлиц и Ватерлоо. Во Франции выдвигалась новая плеяда замечательных моряков. Самым талантливым и многообещающим из них был Дюмон-Дюрвилль. Подобно Лаперузу, он с детских лет готовился стать моряком, мечтал о море, жил только морем. В 1807 году, семнадцати лет от роду, он совершает свое первое путешествие. В 1819 году Дюмон-Дюрвилль прославился на всю Европу: он привез во Францию найденную одним греческим крестьянином знаменитую античную статую – Венеру Милосскую. В последующие годы молодой моряк выпустил в свет три солидные научные книги по ботанике и геологии и совершил несколько больших путешествий, в том числе и кругосветное на фрегате "Ракушка".

В 1825 году Дюмон-Дюрвилль представил на рассмотрение французского правительства план новой кругосветной экспедиции. Основная ее цель – поиски экспедиции Лаперуза. Это было давней его мечтой.

Получив разрешение, Дюрвилль 25 апреля 1826 года вышел из Тулона на фрегате "Ракушка", переименованном в память одного из кораблей Лаперуза в "Астролябию".

В начале апреля того же года из Вальпараисо в Пондишери отплыл принадлежавший Ост-Индской компании старый "носильщик" "Святой Патрик". Командовал кораблем англичанин капитан Питер Диллон.

27. За тридцать лет до этого английский корабль, на котором служил Диллон, оставил на одном из тихоокеанских островов, находящемся в неделе пути от острова Фиджи, по их собственной просьбе двух моряков. Местные жители называли этот остров Тукопия. На картах он значился под именем Баруэля. И вот теперь Диллон вновь оказался вблизи Тукопии. Движимый любопытством, он решил подойти к острову, с тем чтобы разузнать о судьбе своих бывших товарищей.

Оба оказались живы и находились в добром здравии.

Один из них, индиец родом, Чулиа, прихватил с собой на корабль стальную шпагу.

Вот с этой шпаги, собственно, все и началось.

На вопрос Диллона, откуда она, Чулиа ответил: "Я выменял ее у местных жителей".

– А они где ее взяли?

– У жителей одного острова, находящегося в двух днях пути отсюда.

В своем донесении Диллон впоследствии напишет: "Я принялся рассматривать рукоятку шпаги, и мне показалось (шпага была французской работы), что на ней выгравированы инициалы Лаперуза".

28. Из рассказа второго моряка, немца Бухерта, Диллон узнает, что помимо шпаги у жителей Тукопии есть или, вернее, были еще пять топоров, черенок от серебряной вилки, несколько ножей, безделушки.

Он направляется на берег и начинает расспрашивать островитян.

– Все верно, – говорят те. – Мы выменяли эти предметы у наших соседей.

– Как же они попали к ним?

– О, это давнее дело, – говорят ему. – Много лет тому назад, когда теперешние старики с соседнего острова были мальчишками, на острове разразилась буря. Казалось, злые духи собрались погубить остров. В ту ночь никто не спал. А когда взошло солнце, жители увидели недалеко от берега большой корабль, его мачты чуть ли не наполовину ушли под воду. Невдалеке потерпел крушение еще один корабль. Многие моряки погибли. Те, кому удалось достичь берега, выстроили в лесу несколько хижин, обнесли их изгородью. Потом они принялись мастерить новый корабль, но гораздо меньший, чем тот, на котором они прибыли. Когда корабль был готов, они ушли в море, оставив на острове лишь двух человек. Их вождь сказал, что они скоро вернутся, но их никто уже больше не видел. Оба моряка тоже скончались, один – года три назад.

– Как же называется этот остров?

– Ваникоро, – говорят ему. – Тамошние жители называют его Ваникоро.

Диллон берет с собой в качестве проводника Бухерта. Два дня пути. Не бог весть какая даль.

Неужели он действительно напал на след таинственно исчезнувшей экспедиции?

29. "Святой Патрик" на всех парусах мчится к Ваникоро. Вот уже виден берег, еще немного – и можно будет поговорить с местными жителями. Но переменчивый ветер гонит корабль от острова, пенятся буруны около коралловых рифов, которые, как частокол, охраняют подступы к бухте. "Святой Патрик" скрипит так, будто собрался разъехаться по всем швам, и Диллон решает повременить. Он продолжает свой путь и в сентябре 1826 года прибывает в Бенгалию. Английские колониальные чиновники представляют в его распоряжение хороший фрегат. 12 января 1827 года Диллон вновь берет курс на Ваникоро. 31 мая он в Порт-Джексоне, 1 июля – в Новой Зеландии, 15 августа он подходит к Тонга-Табу, чуть было не встретился с Дюмон-Дюрвиллем, который всего лишь за несколько дней до этого вышел из Тонга-Табу к островам Фиджи, вновь заходит на Тикопию и, наконец, 27 сентября 1827 года бросает якорь на острове Ваникоро.

Здесь Диллон проводит около месяца. Ему удается разыскать массу вещественных доказательств: кусочек глобуса с полустершейся сеткой широт, отдельные детали астрономических приборов, нагели, шипы, топоры, ядра, куски медной обшивки кораблей, маленькую бронзовую пушку, корабельный колокол с надписью "Меня сделал Базен" – маркой литейной мастерской брестского арсенала в 1785 году, кусок шомпола, подсвечники, молотки и даже кусок деревянной скульптуры с гербом Франции.

Сомнений нет: возле Ваникоро потерпели крушение французские корабли, судя по всему, корабли Лаперуза. Но где же, собственно, место крушения кораблей? Может быть, их можно увидеть? Вода здесь, когда море спокойно, прозрачна, и видно дно. Местные жители отвечают, что это им неизвестно. Диллон пытается их подкупить. Тщетно. Потеряв терпение, он нагружает корабль найденными реликвиями и отплывает в Европу.

30. 19 декабря 1827 года. Дюмон-Дюрвилль бросает якорь в Хобарте, на Тасмании. Здесь он узнает об открытиях Диллона. Не раздумывая, французский моряк отправляется на Ваникоро. 21 февраля 1828 года его корабль входит в одну из бухт сумрачно-зеленого острова.

Собственно говоря, это не остров, а целая группа маленьких островов, обнесенных коралловым поясом рифов. И это тот самый "Поиск" – у Дюмон-Дюрвилля нет теперь никаких сомнений, – который видел д'Антркасто. Сам Дюрвилль во время своего первого кругосветного путешествия прошел в каких-нибудь пяти-шести лье от него!

Местные жители по-прежнему отвечают на вопросы неохотно. Да, было крушение, да, часть людей спаслась, почти все они, за исключением двоих, уехали. Один корабль разбился перед островком Вану, другой затонул около Пайю. Люди успели выгрузить с него много всякого добра. Их начальник был одет так же, как вы. Где же затонули корабли? Этого островитяне не хотят сказать.

И все же Дюмон-Дюрвиллю удается их уговорить. Один из вождей садится в шлюпку "Астролябии". По его команде матросы подплывают к одному из многочисленных проходов между рифами. Море, на счастье, спокойно. "Вот", -указывает рукой вождь. И французские моряки видят на глубине нескольких метров покрытые водорослями очертания якорей, пушек, ядер – – все, что уцелело от свирепой ярости волн и не смогло быть унесено течением в бескрайние просторы океана.

Моряки снимают бескозырки. Минута молчания. Затем шлюпка возвращается на берег.

31. 14 марта 1828 года ружейный залп и пушечный выстрел раскалывают утреннюю тишину на Ваникоро. Дюмон-Дюрвилль и его люди салютуют памятнику -сложенному из коралловых плит четырехугольнику с маленькой деревянной дощечкой "Памяти капитана Лаперуза и его товарищей". Но нужно еще поднять со дна морского найденные реликвии. С помощью островитян моряки достают якорь, пушку, бронзовый колокол, заржавевший мушкетон. Все это с одного корабля, насколько можно судить, с "Астролябии". Но где же остатки "Буссоли"? Дюрвиллю не удается их обнаружить: волны, песок и кораллы сделали, очевидно, свое дело.

Несколько дней спустя корабль отправляется в Европу.

А Питер Диллон уже в Париже. Привезенные им реликвии помещены в одном из залов Лувра.

И вот в зал входит невысокого роста плотный старик; его узнают, с ним раскланиваются даже незнакомые – это Бартоломей Лессепс, генеральный консул Франции в Лиссабоне, единственный в эту пору живой участник экспедиции Лаперуза. Пристально смотрит он на выставленные вещи. Он узнает их: и бронзовую пушку (на каждом корабле их было четыре, они стояли на заднем баке), и каменную мельницу ("Это ваша самая лучшая находка, я помню даже того матроса, который ее сконструировал").

Сомнений нет. Экспедиция Лаперуза потерпела крушение у берегов Ваникоро, за двадцать тысяч километров от Европы, на юго-восточной оконечности островов Санта-Крус.

Но ведь погибли-то не все? Какова была судьба оставшихся? Какова была судьба самого Лаперуза? Утонул ли он во время крушения, был ли убит в стычке с островитянами, погиб ли в море, пытаясь вместе со своими спутниками добраться до какой-нибудь гавани, которую посещали европейские суда? Это оставалось неизвестным.

32. Подведем некоторые итоги. Итак, в 1826–1827 годах Питеру Диллону посчастливилось найти следы пропавшей экспедиции. Годом позже ДюмонДюрвилль разыскал место гибели "Астролябии". Что же касается рассказов местных жителей, все свидетельства совпали в одном: возле Ваникоро, насколько можно было судить, потерпели крушение два судна, из коих одно затонуло чуть ли не мгновенно, во всяком случае очень быстро, а другое оказалось выброшенным на мель, и его постепенно разгрузили оставшиеся в живых моряки. Они же, как мы уже знаем, построили из остатков этого корабля другой, поменьше, и, оставив на острове двух человек, отправились на нем в путь. Если второе судно, как это удалось установить более или менее точно, было "Астролябия", то, следовательно, "Буссоль" и была тем судном, которое затонуло первым.

Но где именно?

Согласно одной версии, это произошло возле Вану, деревушки, расположенной на северо-западной оконечности острова. Согласно другой – с южной стороны, согласно третьей – около Пайю, возле впереди лежащего рифа.

Вот, собственно, в основном и все данные, которые стали всеобщим достоянием к 1830 году.

33. Проходят пятьдесят с лишним лет. Палло де ла Баррьер, в ту пору губернатор Новой Каледонии, на свой страх и риск решает отправить корабль "Брюа" под командованием Бенье на остров Ваникоро. Цель – раздобыть какие-нибудь новые данные об исчезнувшей экспедиции.

В результате досье по делу Лаперуза пополнились кое-какими небольшими дополнительными сведениями. В частности, один из местных жителей сообщил французам, что их соотечественники, потерпевшие кораблекрушение на Ваникоро за четыре поколения до этого, построили из обломков своего судна новый небольшой барк за десять смен луны и что имя их начальника было Пило.

Действительно ли Пило было измененным или переиначенным на туземный лад именем Лаперуза, или просто местные жители уже после экспедиции Диллона и Дюрвилля запомнили, что белых людей интересует какой-то Пило, – этот вопрос остается открытым и до сих пор.

Бонье не смог отказать себе в удовольствии поднять со дна морского в том месте, где затонула "Астролябия", еще три якоря, две пушки девятисантиметрового калибра и несколько листов жести.

Якори и пушки, доставленные "Брюа", были подарены городу Альби, тому самому, в котором родился Лаперуз. Их поместили у подножия памятника, сооруженного в честь мореплавателя в 1848 году.

Что же касается судьбы тех моряков, что уцелели после кораблекрушения, а затем отправились невесть куда, то, как писал в 1886 году французский исследователь Гломон, здесь по-прежнему и после экспедиции Бенье все оставалось неясным. И напоминал о том, что, собственно, уже было давно известно. Два английских капитана, Боуэн в 1791 году и Джеймс Холбс в 1811 году, сообщили, что у побережья Новой Георгии видели остатки какого-то корабля, как будто небольшого. Во всяком случае его мачта торчала из воды. Джеймс Холбс утверждал также, что видел у жителей острова кусочки железа и красную материю. Конечно, подчеркивал Гломон, эти данные не могут служить окончательным доказательством, но не исключено, что те из членов экспедиции Лаперуза, которые уплыли с Ваникоро на ими самими построенном небольшом корабле, погибли или во всяком случае вновь потерпели крушение у берегов Новой Георгии.

34. В 1953 году капитан Бруаз и двое его спутников проводят месяц на Ваникоро, но не находят ничего нового. А пятью годами позже, в 1958 году, на Ваникоро вновь прибывает небольшая экспедиция. В ее состав входят несколько специалистов по подводному плаванию, привыкшие иметь дело с кораллами.

Надо сказать, что и этим специалистам было не слишком сладко: уж очень сильные здесь подводные течения, да и коралловые рифы бережно хранили тайну гибели кораблей Лаперуза. Впрочем, "кораблей" – не совсем верно. Правильно было бы сказать – корабля. И в самом деле, поиск идет в уже давно известном месте: там, где была выброшена на мель "Астролябия". Помимо аквалангов, несколько более удобных, чем тяжеленные скафандры, в которых действовали водолазы Бенье, работу облегчает и взрывчатка.

Сначала на поверхность поднимают три свинцовых грузила, затем пакет с гвоздями, моток медной проволоки, пуговицы, обломки фарфоровой посуды. Потом появляется большой якорь. На следующий день еще четыре якоря и пушка, вся облепленная кораллами. Напоследок якорь весом шестьсот килограммов.

В принципе ничего нового. Если не считать того обстоятельства, что в ход пущены новые технические средства и что внимание исследователей вновь приковывает старый вопрос: а где же все-таки "Буссоль"?

Ответа все еще нет.

Следующая экспедиция – в ее состав входит известный вулканолог Гарун Тазиев – в 1959 году обнаруживает все на том же старом месте шесть якорей по семьсот – восемьсот килограммов, три пушки, бочонок с гвоздями. И русский рубль! Год чеканки – 1724-й.

Следует заметить, что в обеих этих последних экспедициях немалую роль сыграл новозеландец Рис Дискомб.

Именно благодаря ему в долгой истории поисков кораблей Лаперуза была открыта новая глава. Сделано это было относительно недавно – в 1964 году.

35. По специальности Рис Дискомб – электромеханик, но в душе прирожденный исследователь. Его любимое занятие – подводное плавание. В автономном скафандре он разыскал немало затонувших кораблей. И вообще, с тех пор как в середине 40-х годов Дискомб поселился в Порт– Била (на Новых Гебридах), он проводил не намного меньше времени в море, чем на суше.

В 1958 году Дискомб принял самое деятельное участие в поисках, осуществленных на том месте, где затонула "Астролябия". Годом позже он оказал ценные услуги экспедиции с участием Тазиева.

Местные жители на Ваникоро, с которыми он разговаривает на их языке, давно уже считают его своим: всем здесь ведомо, что он порядочный человек и всегда готов прийти на помощь в беде. Может быть, поэтому островитяне более откровенны с ним, чем с приезжими.

Начиная с участия в первой экспедиции Дискомб "заболел" Лаперузом. Он не только перечитал все, что написано о великом французе, но и внимательнейшим образом изучил все сообщения Диллона и Дюмон-Дюрвилля, все карты. И подолгу беседовал с местными жителями. Его интересует один вопрос: где же все-таки "Буссоль"? Затонула ли она возле Ваникоро – да или нет? А если да, то где же?

В конце концов он приходит к выводу, что необходимо проверить сведения Диллона. Дело в том, что свидетельства эти в какой-то степени противоречивы. В своем рассказе Диллон утверждал, что "Буссоль" погибла перед Вану, внутри лагуны, в северо-западной части Ваникоро. А на его же карте все выглядит несколько иначе. Оба судна помечены один неподалеку от другого, возле рифа, расположенного напротив Амби и Пайю, на юго-западе.

Два различных варианта?

Дискомб не хочет гадать. Есть один-единственный способ: надо проверить оба варианта.

Сделать это трудно. Трудно, ибо море возле Ваникоро большей частью неспокойно и кругом рифы. Добавьте к этому вечные течения, прихотливо меняющиеся очертания дна. Вспомните, как вообще обстоит дело с окруженными коралловым поясом островками в Тихом океане. Об этом в свое время неплохо поведал Тур Хейердал в своем знаменитом "Путешествии на ``Кон-Тики''".

Но Дискомб храбр и упорен. К тому же у него за плечами огромный опыт.

36. Он начинает проверку к юго-западному углу – именно там, где погибла "Астролябия", но только за внешней стеной рифов.

И в 1962 году находит на глубине пятнадцать метров, в расселине, якорь, весь обросший кораллами, и блоки, похожие на те, что нашли в том месте, где затонула "Астролябия".

Вновь и вновь возвращается он к своей расселине. Она спускается ступенчатообразно вниз. И однажды он находит хорошо уже известные исследователям свинцовые грузила с их характерной маркой, принадлежавшей брестскому арсеналу.

Более мили отделяет то место, где погибла "Астролябия", от подводной трубы, где Дискомб находит все вышеперечисленное. Остатки "Буссоли"? Весьма возможно. Но надо продолжать поиски.

Дискомб не спешит с оглашением своих находок. Методично и внимательно продолжает он розыски в своей "жиле". И в январе 1964 года делает новую находку. Она настолько любопытна, что Дискомб понимает: одному тут не справиться. Пришло время организовать основательную проверку. Ибо ему, очевидно, действительно удалось разыскать место гибели "Буссоли".

Это, собственно, он и сообщает в телеграмме, отправленной французскому комиссару на Новых Гебридах Делонею.

Тот, хорошо зная Дискомба, не заставляет его повторять телеграмму дважды. 6 февраля Делоней вместе с Шарлем, испытанным ныряльщиком, и двумя французскими чиновниками уже в Ваникоро. Они прибыли на "Аквитании", французском судне.

37. Вначале свободное ныряние. Потом, надев автономные скафандры, Дискомб и Шарль принимаются за дальнейший розыск.

Дело не обходится без динамита: кораллы цепко сопротивляются пришельцам. И все-таки сдают свои позиции.

Одна за одной появляются все новые находки: опять свинцовые грузила, такие же, как те, которые были извлечены на месте крушения "Астролябии". За ними ныряльщики доставляют бронзовый блок, медную цепь, бронзовую ступу. Всеобщий восторг вызвала медная пластинка, на которой сохранилась надпись: "Ланглуа, инженер короля. Париж, апрель 1756 года".

Все несомненнее становилось, что Дискомбу удалось отыскать то место, где, вполне возможно, потерпела крушение "Буссоль". Во всяком случае корабль был французский – в этом сомневаться не приходилось. На его борту находились инструменты, изготовленные в Париже в 1756 году, и, следовательно, корабль этот затонул в том же веке и вероятнее всего входил в состав эскадры Лаперуза. Во всяком случае других французских кораблей, потерпевших крушение в этом районе и в этом веке, просто не было.

Вопрос, однако, заключался в другом: действительно ли на этом месте затонула "Буссоль", или же все найденные предметы принадлежат "Астролябии"? Могло ведь быть и так, что она при ударе о рифы потеряла, прежде чем войти в лагуну и сесть на мель, часть своей "поклажи". Тысяча восемьсот метров, отделяющие место новых находок от того, где затонула "Астролябия", были далеко еще не самым длинным путем: судно, даже сильно поврежденное, могло, разумеется, пройти его.

Конечно, следовало найти хотя бы одно формально бесспорное доказательство.

Для этого надо было продолжить поиск.

38. Это было тем более заманчивым, что, судя по рассказам местных жителей, судно затонуло быстро, может быть, практически чуть ли не мгновенно и с него мало кто спасся, если спасся вообще, поскольку об "Астролябии" было известно, что она-то уж во всяком случае была демонтирована после крушения.

На адмиральском корабле находились все основные научные материалы, собранные экспедицией, в том числе и коллекции, и записи ученых. Кто знает, может быть, они хоть частично сохранились?

Есть еще одно соображение. До сих пор точно неизвестно, каким маршрутом шли из Ботани-бей в Ваникоро корабли Лаперуза. Вопрос отнюдь не праздный. В свое время Лаперуз, мы это знаем, писал: "Я поднимусь к островам Дружбы, выполню все, что предписано инструкциями в отношении Новой Каледонии и острова Санта-Крус, обследую южный берег Земли Арзакидов, открытой Сюрвилем".

Выполнил ли он свою программу? А ведь какие-нибудь вещественные доказательства, характерные, допустим, для Новой Каледонии того времени предметы, если бы их удалось найти, могли бы внести ясность и в данный вопрос.

В марте 1964 года небольшое специально оборудованное судно "Дюнкеркуаз" взяло курс из Новой Каледонии в Ваникоро. На ее борту находились аквалангисты, в их числе, конечно, Дискомб, а также врач Беккер, океанограф Мерле, гидрограф Лаве и прилетевший из Парижа специальный уполномоченный военного министерства капитан Броссар.

39. Остров Ваникоро кажется довольно плоским, когда судно подходит на две-три мили к его берегам, к югу или юго-западу. Но это всего-навсего оптический обман. Объясняется этот обман отчасти тем, что гора Каноп почти всегда окутана тучами. Стоит, однако, удалиться в море на десяток миль – и иллюзия исчезнет. Исчезает она и в том случае, если держаться возле самого берега.

20 марта 1964 года. Семь утра. "Дюнкеркуаз" идет над берегом югозападной части Ваникоро. Море спокойно. Судно входит в неширокий пролив, метров в двести, своего рода ворота к острову, проход, прихотливо извивающийся между рифами.

Вот и зеленые крыши бунгало, принадлежащих компании Катри-Тимбер. Неприхотливые дома местных жителей возле леса.

Деревушка называется Пайю. Во времена Дюмон-Дюрвилля на острове было десять деревушек. Сейчас их осталось две: помимо Пайю еще Боча. Правда, появились и две новые. Но население резко уменьшилось. Дюмон– Дюрвилль насчитывал несколько тысяч человек. Ныне не более двухсот!

Судно пристает к берегу. И вот уже его экипаж идет по узенькому, дрожащему мостику, перекинутому через реку Пайю. Весьма возможно, что именно здесь разбили свой лагерь те, кто остался в живых после гибели "Астролябии". Впрочем, называют и еще одно место.

Река несется вспененная, вся вздувшаяся, и воды ее с красноватым оттенком: недавно прошли ливни, натащившие немало глины...

Все то же 20 марта. 12 часов дня. Катамаран экспедиции уже на месте. Ныряльщики быстро принимаются за дело. И в самом начале отличная находка. На глубине тридцать пять метров они увидели... колокол. Вернее, обломок нижней, расширяющейся части колокола. Он ушел глубоко в песок и оброс кораллами. Но все-таки это, несомненно, остаток корабельного колокола. И он похож, безусловно, похож на тот, который в 1828 году разыскал на Ваникоро Диллон. На том колоколе – он ныне в Париже – хорошо видна надпись: "Меня сделал Базен". Но названия судна нет. На этом тоже есть надпись. На внешнем ободке артикль "Ла". Затем, увы, пролом, вполне, однако, достаточный, чтобы тут могло поместиться слово "Буссоль". Дальше следует имя: "Пишар". Колокол примерно того же размера, что и тот, с "Астролябии".

На глубине сорок два метра еще одна находка: внутренняя часть главной бортовой помпы.

Ныряльщики устанавливают: обломки находятся на разных глубинах – от пятнадцати до сорока–пятидесяти метров, на расстоянии сорок– пятьдесят метров. Похоже, что потерпевшее крушение судно ушло под воду под углом 40 градусов.

И право, теперь уже нет никаких особых сомнений в том, что Дискомб прав: тут остатки адмиральского корабля!

40. Экспедиция продолжает работу, и постепенно все увереннее можно реконструировать свершившееся несчастье.

Вспомним: Лаперуз покинул Ботани-бей в начале марта. И где-то в конце марта – начале апреля 1788 года, возможно уже побывав у берегов Новой Каледонии, оказался вблизи острова Ваникоро. Это неудачное время года: дожди, штормы, бесконечные штормы. Особенно плохо дело обстоит ночью: не видно ни зги, кругом неисследованное, неведомое европейцам, грозное море. И здесь и там не нанесенные на карты, опасные, окруженные рифами острова.

Такой остров и вырос в ту грозную штормовую ночь перед Лаперузом. Корабль несся, подгоняемый бешеными порывами ветра, и никто на его борту не видел, не мог видеть подводный риф. Сила удара была такова, что, вероятно, упали мачты, а само судно немедленно пошло ко дну. Крушение произошло на месте ступенчатообразной расселины. Первые пятьдесят метров, утверждает упоминавшийся уже нами капитан Броссар, судно должно было пройти под углом 40–50 градусов, а затем ушло вглубь.

Топография места крушения это подтверждает. Первые предметы были найдены на глубине двенадцать метров: якорь, а чуть далее пушки, остатки научных инструментов – все это находилось на корме. Затем на глубине пятнадцать метров еще два якоря. И наконец, последний якорь, во всяком случае из обнаруженных, на глубине восемнадцать метров.