Текст книги "Хранитель (СИ)"
Автор книги: Анатолий Ростокин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Хранитель
Хранитель
Сережа выскочил из дома, едва позавтракав. Спешить ему было особенно некуда – почти все друзья разъехались: кто в деревню, кто на юг. Но и дома делать было совершенно нечего. Папа уехал на работу пораньше, ему надо было завезти Ваньку, Сережиного брата, в больницу на процедуры; а к маме сейчас придет ее ученица (мама нигде не работала, только подрабатывала учителем или, как она говорила, репетитором английского языка). Да и погода на улице была классная: солнце, жара.
Выйдя из подъезда, Сережа задумался, не зайти ли за Бутером, но все же решил погулять в одиночестве. Вдвоем с Бутером ему было скучно; тот и в компании был занудой, но когда ты еще и с Толиком, Саней и Рустиком, это не так заметно. К тому же Бутер явно ревновал друзей к Сереже. Ведь он-то в Паршино родился и вырос, а семья Сережи переехала сюда только полтора года назад. Сережку сразу приняли в компанию и стали звали гулять даже чаще, чем Бутера.
Вообще-то, Бутера звали Артур, а кличку ему придумали еще давно, из-за смешной фамилии Бухлер, а еще из-за того, что мама постоянно давала ему с собой бутерброды, даже если они уходили гулять всего на пару часов. В свои двенадцать, на год старше, чем было Сереже, Бутер был слишком толстым, и ребята даже хотели переименовать его в Пончика, но слово Бутер было прикольнее. Да и привычнее.
Сережа прошел мимо дома Бутера, стараясь держаться ближе к стене дома, чтобы тот вдруг не увидел его в окно и не напросился с ним, и пролез через дырку в бетонном заборе. Зачем тут был забор, было непонятно. Заборами обычно огораживают какие-то здания, а тут он просто разделял два двора.
Было по-настоящему жарко и немного душно, ветра не было, и воздух, прогретый июльским солнцем, казалось, застыл. Только обилие деревьев и кустов как-то освежало. Зачем им эти деревни и юг? После Петропавловска и в Подмосковье, как на юге.
Сережа немного покрутился в соседнем дворе и пошел по направлению к частному поселку. Там ему было нечего делать, но, во-первых, по пути был магазин, где он хотел купить мороженого, а во-вторых, за поселком располагался пруд. Сейчас там наверняка куча народу, и местные, и москвичи. Но Сережа не собирался идти на пляж. У него было свое место на берегу, дальше, в глубине леса. Спуск в воду там неудобный, высокий и глинистый, но зато там редко кто еще бывает.
Его любимого мороженого, эскимо в шоколадной глазури, не было, и он взял вафельный стаканчик. Идти до частного поселка было минут десять, и Сережа как раз успел съесть свой стаканчик, когда подошел к шлагбауму, преграждавшему путь в поселок.
Вообще-то, хоть местные жители и называли Паршино городом, оно по-настоящему, официально, было поселком, а это, получается, поселок в поселке. Частным его называли, потому что он состоял из частных домов и коттеджей, двух– и трехэтажных. Огораживал поселок высокий железный забор, а внутрь пускали только жильцов и их гостей.
Сережа был там один раз, когда они ходили в гости к Паше. Они с друзьями познакомились с ним в марте, когда слонялись по городу. Городские дети и дети из поселка редко общались друг с другом, но Пашке было скучно внутри забора, и он часто гулял по городу один. Он прибился к их компании и через неделю даже пригласил их в гости.
Сережа жил в двухкомнатной квартире пятиэтажного дома: в одной комнате родители, в другой он с Ванькой. Остальные ребята из их компании жили примерно в тех же условиях. А у Пашки, точнее, у его родителей, был прямо-таки дворец: большой двухэтажный дом с огромной столовой, совмещенной с кухней, гостиной и пятью комнатами наверху. Не считая комнаты горничной. Кроме того, на их участке был гараж и настоящий бассейн, правда, маленький.
Паша показывал свои владения без хвастовства, даже немного смущаясь. Он, казалось, стеснялся того, что его родители были настолько богаче родителей его новых друзей.
Впрочем, настоящими друзьями они так и не стали. Когда Саня позвонил Паше на следующий день, тот сказал, что родители запретили ему дружить с ребятами. Якобы после их прихода из гостиной пропала какая-то дорогая фигурка. Сначала они оскорбились, потом заподозрили Бутера, который как раз долго ошивался в гостиной, но тот клялся, что это не он, и даже набросился с кулаками на Рустама, громче всех обвинявшего его.
В конце концов решили, что, наверное, оно само где-то затерялось, а обвинили их. И потом в разговорах они старались не возвращаться к этому неприятному случаю. И с Пашей тоже больше не общались. Хотя Сереже было жаль, Пашка ему понравился.
У шлагбаума Сереже вдруг захотелось позвонить Пашке. Уже столько времени прошло, может, эта штука нашлась, и Пашу отпустят погулять с ним. Но телефон Паши был только у Сани. Не звонить же ему сейчас в Сочи, чтобы спросить номер. Он огляделся вокруг: может, Паша как раз сейчас гуляет где-то рядом, но из детей увидел только девочку, идущую изнутри поселка к выходу.
Сережа задумался. Может, он с родителями на пляже? Хотя зачем ему, у него и дома бассейн есть. Но проверить стоило. Он повернулся направо, где параллельно забору шла тропинка к пляжу, и сделал два шага.
– Привет.
От неожиданности он вздрогнул и обернулся. В трех шагах от него стояла та самая девочка, которую он видел по ту сторону шлагбаума, и бесцеремонно разглядывала его. Она была примерно его возраста, с короткими соломенными волосами, на ней была синяя юбка и ярко-красная блузка. Или как там это у женщин называется.
– Привет.
– Ты кого-то ищешь?
Сережа смутился. Он редко общался с девчонками. Разве что в школе, да и там девочки держались отдельно от мальчиков. А их дворовая компания с девочками принципиально не гуляла.
– Да. Пашу. Знаешь его?
– Какого Пашу? – с какой-то строгостью, как будет учительница, спросила она.
– Я не знаю фамилию. Он там у вас живет. От входа налево, такой коричневый дом. И бассейн еще внутри.
– А, – поняла девочка, – знаю. Но его здесь нет, он с родителями уехал в Европу.
– Понятно.
Она смотрела на него как-то странно, внимательно, как будто изучала его. Без улыбки, но и без неприязни.
– Ну ладно, тогда я пойду.
– А куда ты идешь?
Сережа рассердился. Что ещё за допрос? Он хотел буркнуть «не твое дело», но… почему-то не смог. Ему снова показалось, что она похожа на учительницу.
– Купаться.
Девочка скорчила недовольную гримасу.
– Там же людей полно.
– А у меня есть особое место! Там людей никогда не бывает.
– Правда? – удивилась девочка, – и у меня. А твое где? На пруду?
– Конечно, где же еще!
Девочка снисходительно улыбнулась краешками губ.
– А, ясно. Интересно посмотреть. Возьми меня с собой.
Это прозвучало не как просьба. Конечно, и не как приказ. Таким тоном мама зовет его есть. Или вставать. Вроде как не приказывает, а идти надо. Но это не мама, с чего это ее надо слушаться? Сережа рассердился уже по-настоящему.
– Вот еще. Не возьму.
– Пожалуйста, – сказала она все тем же тоном и… улыбнулась. Но уже не снисходительно. Она улыбалась не так, как улыбаются, когда что-то просят, и не так, как продавщицы в магазине – мама называла такие улыбки дежурными. Девочка улыбнулась как-то просто. Просто так.
Как-то папа рассказывал, как они познакомились с мамой. Он работал диджеем на дискотеке, а у мамы не было денег на билет, и она попросила его пропустить ее бесплатно. Папа сначала отказался, но она улыбнулась ему, и он не смог ей отказать. У мамы и правда была красивая и добрая улыбка, но Сережа все равно не понимал, как это: женщина улыбается, а мужчина не может ей отказать. А вот сейчас, кажется, понял. Ее улыбка куда-то испарила все его раздражение. И еще он понял, что совсем не против того, чтобы она пошла с ним.
– Подожди меня здесь, я купальник надену, – и, не дожидаясь его ответа, она повернулась и побежала обратно мимо охранника, вышедшего из своей будки.
Сережа чувствовал себя немного глупо. Он шел себе спокойно на пруд, а тут появилась какая-то девчонка и заставила – даже не уговорила – его взять её с собой. Он даже думал убежать, пока она не вернулась, но вовремя одернул себя: чего это он будет убегать от девчонки?
Она появилась минут через десять в той же одежде, только на голову надела бейсболку.
– Идем.
Она взяла его за руку, но он тут же ее отдернул.
– Ты чего?
– А что такое? – удивилась она.
Он огляделся. Увидит еще кто-нибудь, расскажет ребятам, засмеют. Скажут, влюбился. Он насупился, сунул руки в карманы и, не оборачиваясь, направился к тропе. Она пожала плечами и пошла за ним.
Сначала они молча шли по тропе, ведущей к пляжу, но потом Сережа кивнул в сторону малозаметной тропинки.
– Туда.
Они шли минут пять, Сережа пару раз помог своей новой знакомой взобраться на крутой склон обрыва. Наконец он остановился и показал рукой на виднеющуюся сквозь листву воду.
– Вон оно.
Девочка посмотрела туда.
– А как туда попасть? Тут же крапивы полно, а у меня юбка. И у тебя шорты.
Теперь наступила Сережина очередь снисходительно улыбаться.
– Тут есть проход. Идем.
Он взял немного правее, взобрался на небольшой пригорок, подал ей руку, они спустились по другую его сторону. Сделав небольшой крюк, они почти по самому берегу подошли к Сережиному затону. Это была совсем небольшая бухта, по бокам окруженная зарослями камыша. С основного пляжа ее совсем не было видно, поэтому даже из местных об этом месте мало кто знал.
Сережа расстегнул рубашку, оглянулся на девочку.
– Пойдешь?
Она, кажется, колебалась.
– Ты знаешь, мне тут не очень нравится.
Тоже мне, привереда. Ну и купалась бы в своем бассейне, если у нее он есть.
– Ну как хочешь, – обиженно сказал Сережа, – а я пойду.
Он отвернулся и продолжил расстегивать рубашку.
– Подожди, – он поднял глаза на нее, она смотрела на него задумчиво.
– Что?
– А ты… Ты умеешь хранить секреты?
– Конечно! А что?
Она слегка махнула рукой, как будто решилась на что-то.
– Идем. Я покажу тебе свое место. Только если ты пообещаешь никому не говорить про него.
Сережа сначала хотел отказаться, но своим условием никому не говорить она заинтриговала его.
– А что за место?
Она снова улыбнулась, но по-другому, загадочно и озорно.
– Тебе понравится. Тут недалеко.
Для виду он поколебался немного.
– Ну ладно. Но если не понравится, вернемся сюда и искупаемся. Ладно?
– Ладно, – ответила она, не переставая улыбаться, – тебя как зовут?
– Меня Сережей. То есть Сергеем.
– А я Света.
Он застегнул рубашку и подошел к ней.
– Куда идти?
Чуть наклонив голову вбок, она несколько секунд смотрела на него испытующе, как тогда, у шлагбаума. Затем опять взяла за руку и повернулась к лесу.
– Туда.
На сей раз Сережа руку не убрал. Он и сам не понял, почему.
По дороге он пытался ее расспросить об этом её загадочном месте, но она отмалчивалась, только улыбалась. И это еще больше заинтриговало его.
Смешанный лес сменился сначала сосновым, а потом каким-то еще. Таких деревьев Сережа никогда прежде не видел. У них были длинные и узкие листья, а стволы были тонкими и зелеными. Будто не деревья, а очень высокие кусты. И пахло как-то странно.
Света вдруг резко остановилась, Сережа чуть не налетел на нее.
– Ты чего?
Она внимательно огляделась по сторонам.
– Что, заблудилась? – насмешливо спросил Сережа.
– Нет. Идем дальше.
Минут через десять впереди между деревьями (или кустами?) мелькнуло что-то синее. Вода. Они шли по направлению от пруда, и Сережа даже не знал, что тут так близко есть еще один водоем. Налетел несильный порыв ветра… Он был соленым! Как будто на море. Но откуда тут может быть море, ведь…
Сережа не успел додумать свою мысль. Лес кончился как-то резко, и перед ними открылось…
Да, это было море. В паре шагов впереди начинался песчаный пляж, а еще шагов через двадцать уже плескалась синяя-пресиняя вода. И до горизонта ничего, кроме воды. Сережа открыл рот и только успевал хлопать глазами, а Света исподтишка смотрела на его ошарашенное лицо и широко улыбалась.
– А… Как это?
– Что, моря ни разу не видел?
– Да нет, видел. Но я думал, что его тут нет. И никто ведь не говорил никогда!
– А, может, и правда его тут нет, – загадочно произнесла она.
– Как это нет? А что это? Глюки?
– Да нет, это море. Просто…
– Просто что?
– Просто пошли купаться.
Она потащила его к берегу, он послушно шел за ней. Внезапно она остановилась и хитро посмотрела на него.
– Хотя, я же обещала тебя, что мы вернемся к твоему месту, если тебе здесь не понравится. Вернемся?
– Нет, конечно! – восторженно воскликнул Сережа, – надо же, море!
Она стянула с себя верхнюю одежду, сняла цепочку с каким-то кулоном, он тоже разделся, и уже через минуту они плескались в соленой воде. Волны были совсем небольшие, как раз, чтобы можно было нырять в волну, но волна не могла сбить с ног и утащить на глубину. Они плавали наперегонки (Света плавала быстрее), взбирались на большой камень, что высился метрах в пяти от берега, и ныряли с него, и просто дурачились. Через полчаса, устав и нахлебавшись воды, они вылезли на берег и плюхнулись на песок.
Они лежали прямо по центру большой бухты, в сто, нет, в тысячу раз больше, чем их бухточка на пруду. Справа и слева бухту обрамляли высокие скалы, а сзади стеной стоял лес. Тропический, как объяснила Света. Солнце было высоко, но оно не жарило, а светило ласково и ровно.
Очутившись на берегу, Сережа снова нахмурился.
– Я все равно не понимаю. Откуда тут, в Подмосковье тропический лес и море? Как такое может быть? И почему здесь нет людей? Даже на наш маленький пруд их вон сколько приезжают.
– А мы не в Подмосковье, – беззаботно ответила Света, пересыпая песок из одной руки в другую.
– А где? – опешил Сережа.
– Здесь. Не знаю, как тебе объяснить.
– Но ведь мы шли минут десять, не больше! Как мы могли так далеко уйти?
– Много будешь знать – скоро состаришься! – рассмеялась она, – хочешь пить? Вон там, – она махнула рукой в сторону леса, – есть пресный родник.
Сережа решил набраться терпения. Расскажет потом.
Напившись, они снова полезли в море, а потом еще, еще. В перерывах, валяясь на пляже, они болтали обо всем на свете. Света попросила Сережу рассказать о себе, семье. Он рассказал. Полтора года назад они переехали с Камчатки, потому что Ванька заболел, и тамошние врачи сказали, что не смогут его вылечить, нужно долгое лечение в Москве, да и то до конца болезнь не вылечишь. Родители решили переезжать, бросить работу, знакомых. Сережка с грустью расставался с друзьями, но он любил Ваньку и понимал, что так надо. Они продали трехкомнатную квартиру, машину, но все равно на квартиру в Москве не хватило. Только здесь, в Паршино, в двадцати пяти километрах от Москвы.
Но это не беда. Он и с ребятами новыми подружился, и тепло тут… В смысле там, в Паршино. И брату наконец немного полегчало.
– А чем он болен? – спросила Света.
– Ой. Я не помню. Какая-то болезнь с дурацким названием. Родители не любят об этом говорить. Никто не любит.
– Спроси, ладно?
– Ладно. А что?
– Что-что. Я потом тоже спрошу у… У кое-кого.
– Что ты спросишь?
– Можно ли ее вылечить.
Сережка с горечью отвернулся.
– Нельзя. Я же говорил уже.
Света по-взрослому, как мама, взяла его за подбородок, повернула лицо к себе и серьезно сказала:
– А еще ты говорил, что в Подмосковье нет моря.
Сережа вдруг понял, вскочил на ноги:
– То есть ты сможешь ему помочь? Ты сможешь его вылечить?!
– Я – нет. Но кое-кто, возможно, сможет. Я узнаю и скажу тебе, – все так же серьезно ответила она, глядя на него снизу вверх.
Про свою семью Света почти ничего не сказала. Мамы нет. Что значит «нет»? Ну, вот так, нет. Живут они вдвоем с папой. Часто переезжают с места на место из-за его работы. Кем работает? Охотником.
Сережа удивился:
– Разве охотник – это профессия? Мне казалось, что это хобби. Вон у меня дядя остался в Петропавловске, брат отца, дядя Вадим. Он тоже охотник. Ваньку даже с собой брал несколько раз. Но он охотится в отпуск, в выходные. А так – работает.
– Папа не такой охотник, – отстраненно ответила Света, – он не бродит по лесу и не стреляет зверей.
– А за кем он охотится?
Света оглянулась по сторонам.
– Скоро стемнеет. Пойдем обратно.
Сережа вздохнул и послушно поднялся. Вопросов больше, чем ответов. Но он терпелив.
Они шли обратно, и лес так же обратно менялся. Вот кончились странные тропические деревья, начались сосны. А вот и лиственные.
Как-то очень быстро потемнело, зашумел ветер, на них капнула вода сверху. Капля, вторая, целый десяток – и тут полило, как из ведра. Они побежали, сначала Света, за ней он. Было почти ничего не видно, но Света безошибочно вывела их из леса прямо к шлагбауму.
– Дальше сам доберешься? – крикнула она сквозь шум дождя и гром.
– Да, конечно!
– Помни, не говори никому!
Она коснулась пальцем его губ и тут же опустила руку. Он улыбнулся ей, она улыбнулась ему в ответ. Они стояли так, наверное, минуту – под проливным дождем, промокшие до нитки, а совсем рядом гремел гром и сверкали молнии.
– Девочка!
Они обернулись. Это вышел из будки охранник, заметивший их.
– Ты же тут живешь? Иди скорее! Тебя же родители, наверное, ищут.
Она кивнула ему, повернулась к Сереже, еще раз улыбнулась и побежала на территорию поселка. А Сережа постоял еще немного, и быстро, но уже не бегом пошел к дому. Он достал из кармана мобильник, но тот был выключен. Батарейка села или промок. Ох, что сейчас будет!..
Дверь открылась буквально через секунду после того, как он позвонил. Мама, заплаканная и испуганная, схватила его в охапку и разрыдалась.
– Господи, что же ты делаешь? Ты смерти моей хочешь, да?
Он тоже обнял ее и заплакал, повторяя стандартные «прости» и «я больше не буду». За спиной мамы на пороге кухни стояли отец и брат. Лицо папы выражало смесь радости и угрозы, Ванька же неодобрительно качал головой.
– Анна Петровна, отойди, пожалуйста, – между всхлипов мамы прогрохотал отец, – мне надо всыпать Сергею ремнем по заднице. Раз двадцать.
Мама лишь махнула на того рукой. Отстранившись от Сережи, но продолжая держать его за плечи, она сквозь слезы выговорила:
– Ну, где ты был? Почему телефон выключен? Ты знаешь, что мы тут за это время надумали? И в полицию звонили, и в больницы, и… – Сережа знал выражение «все больницы и морги обзвонила», слышал его от других родителей. Он понял, что мама не может выговорить это слово.
– Мам, прости. Я гулял. Я больше не буду. А телефон – не знаю, что с ним.
– Где ты гулял до двух ночи, скажи мне, а?
– Два часа ночи? – Сережа изумленно уставился на маму, а затем на часы в прихожей. И правда. Но ведь еще полчаса назад солнце только собиралось садиться. Хотя, это там, непонятно где.
– А что ты, темноты не заметил, да? Где ты был? – снова вступил в семейный разговор отец.
– Я гулял. В лесу, – Сережа не любил врать родителям, но он ведь обещал Свете. Он не может не выполнить обещание.
– В лесу! Что ты там делал ночью? Дождь с десяти идет!
– Я и хотел пойти, – на ходу начал придумывать Сережа, – но потом мы решили переждать там, под деревом. Под большим. А потом пошли все-таки. А телефон отключился. Промок, наверное.
– Кто это мы? Ты с Артуром был? Остальные же твои балбесы уехали.
По подозрительному тону отца Сережа понял, что сейчас врать не стоит. Родителям Бутера они наверняка позвонили в первую очередь.
– Нет, я без него гулял. С девочкой одной. Из поселка.
– Ладно, потом расскажешь. Ты весь промок. Давай-ка в ванную, мама одежду тебе даст новую. А ремешок я пока подготовлю.
Сережа послушно пошел в ванную комнату, разделся и залез под горячий душ. Ремня он не боялся, папа никогда в жизни не ударит ни его, ни кого бы то еще. Но ему было действительно очень стыдно перед родителями и в первую очередь перед мамой. И еще больше было жаль ее. Но ведь он не знал, что время там течет по-другому.
После душа он оделся в свежую одежду и вышел на кухню. Брата не было, видимо, сидел в их комнате. Отец сидел напротив мамы и шептал ей успокоительные слова. Она все еще всхлипывала. Увидев сына, она жестом указала на свободную табуретку и пододвинула кружку.
– Выпей вон чаю. Горячий, с медом. Простудишься ведь.
Они сидели молча, пока он пил. Он тоже не знал, что сказать. На ум шли только бесполезные «прости» и «я больше не буду».
Он допил, отодвинул кружку. Взял ее снова, встал, пошел к раковине, вымыл кружку, поставил на полку. И остался стоять, не зная, что делать дальше.
– Ладно, иди спать, сын. Завтра все расскажешь. А мы с мамой еще посидим.
Сережа опустил голову, помялся, подошел к маме и неуклюже поцеловал ее в щеку. Она снова всхлипнула, кивнула, мол, иди. Выходя из кухни, он услышал, как папа шепотом продолжил утешать маму:
– Ну ладно тебе. Все хорошо. Девочка у него, оказывается…
Войдя в свою комнату, он застал брата лежащим на кровати, поверх одеяла, в домашней одежде. Ваня посмотрел на него, и снова уставился в потолок.
Сережа уже устал чувствовать себя виноватым:
– Ну а ты-то чего? Сам-то не раз поздно приходил.
– Я? – брат даже приподнялся с кровати, – я вообще-то взрослый. А ты – мелкий. Тебе «Спокойной ночи, малыши» посмотреть – и спать.
– Ага, взрослый. Ты думаешь, шестнадцать лет – это взрослый? Всего на пять лет старше меня.
– Не «всего», а «на целых». На целых пять лет. А, не важно, – махнул рукой Ваня, – все равно. Мама вон извелась вся. Да и отец. И я.
Сережа подошел к его кровати и сел рядом с ним.
– Прости. Но я правда не виноват.
– Как не виноват? Ты не видел, что ночь наступила?
– Не видел.
– Да не гони, – фыркнул брат и отвернулся.
– Вань, правда! Честно! Но я не могу сказать. Я обещал.
Ваня повернулся к нему.
– Секрет?
– Секрет.
– Тогда ладно. Но больше так не делай.
– Ладно. Кстати, о секрете. Давай посмотрим монетки?
Ваня хмыкнул:
– Чего на них смотреть? Монетки как монетки.
– Ну давай, пожалуйста!
– Ладно, – смягчился Ваня и приподнялся, – сейчас достану.
Сережа не соврал Свете, когда сказал, что умеет хранить секреты. У них с Ваней был один секрет, который они хранили ото всех, даже от родителей. Это были монетки. Два года назад, еще когда они жили на Камчатке, Ваня напросился с дядей Вадимом и его друзьями на охоту. Нет, Ваня не хотел никого убивать, но охота была многодневной, с долгими переходами, разбитием лагеря. А ему хотелось в поход. Мама была против, но его поддержал отец: мол, пусть пацан приучается к самостоятельности, четырнадцать лет все-таки, совсем взрослый. Да и Вадим присмотрит, не чужой ведь человек. И мама согласилась.
Сначала они ехали на машине до какой-то деревни, там заночевали, а поутру пешком пошли в тайгу. Долго шли, наконец, выбрали подходящее место для лагеря. Когда поставили палатки и разожгли костер, взрослые ушли на разведку, оставив Ваню следить за лагерем. А чего за ним следить? Стоит и стоит себе. И Ваня пошел обозревать окрестности. Он бродил вокруг лагеря, не забывая держать в поле зрения дым от костра, когда увидел скелет. Настоящий, человеческий.
Сначала он испугался, как потом честно признался Сереже, рванул обратно. Но у костра его взяла досада: чего это он пугается? Это же просто скелет. А он взрослый, что же он будет бояться груды костей. Он осторожно вернулся, подошел поближе. Скелет лежал, прислонившись к какому-то пню, и не подавал признаков жизни. Еще бы. Ваня подошел еще ближе и тут заметил рядом с правой рукой скелета полуистлевший мешочек. Превозмогая страх, он взял его в руки, и оттуда посыпались монеты. Всего двадцать штук, почерневшие, разных размеров.
Ваня собрал монеты, торопливо засунул их к себе в карман и побежал обратно. Когда взрослые пришли, он показал им скелет. Он, если совсем по-честному, все же боялся, что ночью скелет придет к нему за своими монетами. Взрослые сначала думали сообщить в полицию, но, определив, что скелет лежит уж очень давно, решили его похоронить по-человечески. Вырыли могилу, аккуратно перенести туда кости и закопали обратно. И даже сверху водрузили что-то вроде креста. Ване так было явно спокойнее. По крайней мере, за те три дня, что они провели на этом месте, скелет так ни разу и не пришел.
А монетах Ваня взрослым не сказал. Сначала побоялся, что отберут, а потом, когда он устыдился этого страха, никак не выдавалось предлога. А когда они вернулись – тем более.
Он показал их только брату, взяв с того крепкое обещание хранить все в секрете. И Сережа обещание выполнил.
И сейчас, сидя на Ваниной кровати, они снова перебирали монеты. Вон большая, с двуглавым орлом. А вон поменьше, с головой какой-то тетки. А вот с другой теткой. Или мужиком. С морским якорем – эта была любимой монетой Сережи.
Перебирая монеты, они, как обычно, фантазировали, откуда те. С орлом – это российская. С теткой – наверное, английская. С якорем – пиратская. Или она должна быть с черепом и костями?
Наконец, насмотревшись на Ванин клад, мальчишки легли спать.
Первое, о чем подумал Сережа, проснувшись утром – море. И Света. Сережа вскочил с кровати, как ужаленный, и побежал на кухню. Там завтракал отец.
– Уф, ты не уехал, – Сережа плюхнулся на табуретку. Он совсем забыл о том, как вернулся вчера домой и что за этим последовало, – пап. Скажи, а где ближайшее море?
Отец, конечно же, все помнил, но он уже не злился на сына.
– Море? – он задумался, – наверное, Черное. Или даже Балтийское. Точно не помню, надо карту смотреть. А что? Ты хочешь, чтобы мы съездили туда?
– Да не. А может быть так, чтобы море было совсем близко отсюда? Чтобы пешком дойти?
– Нет, конечно! – усмехнулся отец, – пешком ты только за несколько недель дойдешь. А то и месяцев. Тут в окрестностях только пруды и озера.
– Точно? – `усомнился Сережа.
– Конечно. Хотя иногда морями называют водохранилище. Например, говорят «Можайское море», но на самом деле оно не море. Кстати, и Каспийское море тоже на самом деле не море, а озеро.
– Знаю про Каспийское, в школе проходили, – отмахнулся Сережа, – а настоящее море? Соленое, теплое, со скалами?
– Нет, Сереж, тут такого точно нет. Так и почему же ты спрашиваешь?
– Просто так. А у нас есть карта Подмосковья?
Папа допил кофе и поднялся.
– Есть, пойдем, – он направился в большую комнату, там прибирала постель мама. Он порылся на книжных полках, наконец, достал сложенную в несколько раз карту, – держи. Только я на работу опаздываю, ты уж как-нибудь сам.
Конечно, никакого моря вокруг не оказалось. Сережа попытался воспроизвести по карте их вчерашний путь, но тот упирался в какую-то автомобильную трассу. Ничего, даже отдаленно похожего на водоем, в той стороне не было.
Мама выловила его в прихожей и заставила-таки позавтракать. Пока он торопливо запихивал в себя овсяную кашу, она проверила заряд его телефона и раз десять взяла с него обещание больше так не делать. Доев, он чмокнул маму в щеку и побежал вниз. Небо было солнечным, а воздух был свежее, чем вчера – из-за ночного дождя. Он уже не прятался от Бутера, а несся, как угорелый, к поселку.
Как он с ней встретится? Они не обменялись телефонами; где именно она живет, он не знает. Не будет же она там стоять и ждать его.
Конечно, Светы у шлагбаума не было. Сережа покрутился вокруг, попытался расспросить охранника, но тот не стал с ним разговаривать. Ему, мол, запрещено говорить о жителях поселка, мало ли кто с какой целью интересуются. «И вообще, иди-ка ты, мальчик, отсюда, поиграй в другом месте, не мешай работать.»
Сережа отошел на несколько метров, сел на бордюр и стал ждать. Несколько раз ему казалось, что он видит ее или слышит сзади ее голос. Он вскакивал, но каждый раз это оказывался кто-то еще. Примерно через час он устал сидеть на одном месте и поднялся. Он, было, подумал поискать ее на пляже, на их маленьком переполненном пляже, но зачем ей там быть, если у нее есть свой пляж. Морской.
Сережа направился в лес. Он понимал, что, скорее всего, он без Светы не доберется туда, но попробовать стоило. Он долго шел, стараясь держаться вчерашнего направления, но ни смены леса, ни моря так и не было.
Впереди забрезжил просвет, послышался шум машин, и тут вдруг на Сережу накатил страх. Даже не страх – ужас. Он почувствовал на себе сзади чей-то взгляд, и этот взгляд был недобрым. Он резко обернулся, пытаясь всмотреться в чащу. Ничего. По крайней мере, поблизости. А страх нарастал, и Серее развернулся к дороге и побежал что есть мочи. Уже через несколько секунд он стоял на обочине, напугав какого-то водителя, решившего, видимо, что Сережа хочет броситься под его машину. Та вильнула по асфальту, злобно побибикала и укатила дальше.
Сережа обернулся. До деревьев было метров десять, из леса за ним никто не шел. Но Сережа знал, чувствовал, что оно там. И смотрит на него.
Кое-как Сережа успокоился и стал думать, как быть дальше. Обратно в лес нельзя. Как по-другому добраться до дома, он не знает. Оставалось положиться на помощь взрослых. И Сережа поднял руку. Рядом с ним затормозила первая же машина, стекло опустилось, за рулем сидел усатый мужик с добрыми глазами.
– Куда тебе, мальчик?
– В Паршино.
– В Паршино? Хм. Тут напрямую не доберешься, надо делать крюк. Заблудился?
– Да. – Сережа, конечно же, не стал рассказывать про нечто в лесу. Скажет еще, что маленький, испугался ветки – дикие звери-то здесь не водятся.
– Садись, довезу, чего уж там.
Всю дорогу мужик что-то рассказывал, но Сережа не слушал. Он пытался понять, не связано ли появление в его жизни Светы с этим чем-то из леса. Вчера море, сегодня чудище. Странно все это.
Когда они приехали, Сережа поблагодарил водителя и вылез из машины.
– Мальчик, – окликнул тот его. Сережа обернулся, – совет на будущее: не садись в машину к незнакомым. Люди ведь разные бывают. Неужели тебе мама не говорила?
Да, мама говорила, и папа говорил, и брат. Но сегодня был особый случай, у него не было другого выхода. Да и мужик был добрый, Сережа это сразу понял.
– Хорошо, – ответил он и направился к поселку. Пожалуй, дома он ни про чудовище, ни про поездку на машине рассказывать не будут. А то запрут дома и выпускать не будут.
В кармане зазвонил телефон. Сережа подумал, что это мама зовет его обедать, но номер был неизвестный.
– Але, – сказал он в трубку.
– Привет. Это Света, – сказала трубка Светиным голосом и той же интонацией, что и вчера: серьезно, с расстановкой.
– Ой, Свет, привет! А я тебя ищу, – обрадовался он, но спохватился, – а откуда у тебя мой номер? Я же тебе его не давал.
– Не важно. Ты сейчас где?
Опять она так.
– Я иду к поселку. А ты где?
– Отлично. Мы будем тебя там ждать, – и повесила трубку.
Интересно, кто это – мы? Она с папой? Или с чудищем? Нет, хоть она и чудище появились с разницей в один день, она не может быть с ним связана. Наверное, с папой.
И правда, у шлагбаума она стояла вместе с мужчиной. Он был крепким, высоким, с темными, чуть седеющими волосами. Как и она вчера, он разглядывал приближающегося Сережу внимательно и задумчиво. Судя по лицу, он не злой. Добрый ли? Непонятно. Уставший какой-то.
