Текст книги "Газзаев"

Автор книги: Анатолий Житнухин

Анатолий Житнухин
ГАЗЗАЕВ

ОТ АВТОРА

– Газзаев – великий тренер.

Если бы эти слова я прочитал на страницах газет или услышал на трибуне стадиона, вряд ли бы придал им большое значение – к разного рода эпитетам часто прибегают всуе, в эмоциональном порыве, не задумываясь о их истинном значении. Впрочем, оценки профессиональных заслуг Газзаева в спортивной печати даже после завершения триумфального для его команды сезона 2005 года остаются довольно сдержанными. Может быть, сказывается в этом известная народная мудрость, предписывающая не спешить с выводами: «Поживем – увидим». Вполне вероятно и другое: не все склонны относиться к последним достижениям футбольного клуба ЦСКА и его главного тренера как к чему-то из ряда вон выходящему. Есть и еще одна версия, вытекающая из событий недалекого прошлого, с которыми можно ознакомиться на страницах книги. Суть ее очень проста: для многих признание заслуг Газзаева равнозначно признанию собственной некомпетентности и несостоятельности, едва ли не покаянию.

Слова, с которых начинается наша вступительная статья, довелось мне услышать от другого нашего известного тренера – Юрия Семина во время беседы с ним, посвященной герою этой книги.

Закономерен вопрос: не допустил ли преувеличения Юрий Павлович в оценках достижений своего коллеги и друга? И почему автор доверяет именно его мнению? Во-первых, давняя дружба между Семиным и Газзаевым в течение последнего десятилетия сопровождалась острым и бескомпромиссным профессиональным соперничеством, исключающим какую-либо предвзятость в их взаимоотношениях. Во-вторых, Семин, который внимательно следил за работой Газзаева с первых шагов его тренерской карьеры, как никто другой способен и имеет полное право оценить ее итоги с вершины собственных знаний и опыта, своего, не вызывающего сомнений, понимания современного футбола.

Сегодня даже неискушенных людей впечатляют результаты, которых достиг Валерий Газзаев на тренерской стезе. В истории отечественного футбола он стал шестым тренером, которому удалось привести к чемпионскому званию две разные команды – «Спартак-Аланию» и ЦСКА. Те успехи, которых он добился на посту главного тренера футбольного клуба ЦСКА, исторически вполне сопоставимы с послевоенными достижениями ЦДКА – легендарной «команды лейтенантов» выдающегося тренера Бориса Аркадьева.

Напомним, что в течение семи сезонов 1945–1951 годов команда ЦДКА пять раз побеждала в чемпионате страны, дважды завоевывала Кубок СССР и два раза становилась серебряным призером. За четыре последних года ЦСКА убедительно продемонстрировал, что является достойным наследником славы своих предшественников. За это время армейцы дважды завоевывали чемпионский титул, дважды побеждали в розыгрыше Кубка России и дважды становились серебряными призерами. Наконец, впервые в отечественной истории они добились выдающегося международного успеха, став обладателем одного из самых почетных европейских трофеев – Кубка УЕФА.

Сразу же хочу заметить, что в предлагаемой читателям книге не ставилось целью обосновать или доказать величие заслуг Газзаева, значимость его вклада в развитие российского футбола. Мнение Юрия Семина только подтверждает те выводы, к которым автор пришел независимым путем, в результате изучения биографии своего героя, в процессе работы над настоящей книгой.

Как у каждого поклонника великой народной игры, у меня, безусловно, присутствует собственное, не лишенное субъективности, ее восприятие. Сама эта книга, прежде всего, – дань любви к футболу, которая сохранилась на протяжении всей жизни. Истоки ее уходят в то время, «когда деревья были большими», а мальчишеская жизнь не мыслилась без кожаного мяча и фантастических репортажей непревзойденного Вадима Синявского.

В школе жили от понедельника до понедельника. Понедельник – это тот день, когда в газетный киоск, расположенный на центральной площади нашего старинного подмосковного городка, поступал воскресный выпуск еженедельника «Футбол». Вместе со своими закадычными дружками-футболистами Вовкой Голубевым и Васей Максимчуком мы носились за этим бесценным сокровищем на большой перемене и, вернувшись, нетерпеливо, с помощью ученических линеек разрывали не разрезанные в типографии листы, чтобы вновь соприкоснуться с великим таинством футбола, еще раз пережить перипетии состоявшихся встреч. По несколько раз перечитывали отчеты о матчах, интервью кумиров. Да каких!

Автор относится к тому поколению болельщиков, которым посчастливилось «живьем» видеть на поле Льва Яшина, Эдуарда Стрельцова, Альберта Шестернева, Валерия Воронина, Славу Метревели, Игоря Численко… Позднее – Валерия Газзаева.

Само по себе это, конечно, не является гарантией компетентности суждений, но, по моему мнению, дает право на те точки зрения и оценки, которые высказаны в книге по различным вопросам, связанным с историей отечественного футбола, его сегодняшними проблемами и имеющим самое непосредственное отношение к судьбе нашего героя. Как бы то ни было, у меня нет оснований исключать себя из того огромного круга россиян, которые уже в силу своего происхождения обязаны разбираться и в футболе, и в политике.

Впрочем, я не склонен все свои выводы считать бесспорными – многие из них носят, безусловно, полемический характер и не претендуют на истину.

Не трудно также предвидеть вопрос, который практически неизбежен у читателя при знакомстве с книгой подобного жанра: насколько автор независим в своих суждениях, не попал ли он под влияние и обаяние своего героя, с которым наверняка встречался и общался во время работы над книгой? Да и вообще интересно было бы знать, откуда и при каких обстоятельствах эта книга появилась?

Идея создания биографии Газзаева не пришла в издательство «Молодая гвардия» извне. Она родилась в его недрах весной 2005 года при обсуждении перспектив развития нового проекта издательства – «Жизнь замечательных людей: Биография продолжается». Естественно, что написание подобной книги без согласия героя было бы неэтичным. А кроме того, без сотрудничества с ним ее подготовка стала бы и вовсе проблематичной.

Подчеркну, что к этой идее Валерий Георгиевич изначально отнесся довольно сдержанно. Ведь помимо прочих его сомнений – «Есть и другие достойные люди», – не было у него уверенности, что сможет уделить он автору необходимое время в течение напряженного сезона 2005 года.

В конце концов время нашли, а общение с ним показало, что выбор издательства оказался верным. В первую очередь потому, что Газзаев предстал перед нами незаурядной личностью. Личностью, которая не нуждается в искусственной идеализации, – наверное, можно сказать, что многие его достоинства в нашем обычном, человеческом представлении являются логическим продолжением его недостатков, и – наоборот.

При этом многообразие граней его характера образует удивительно целостную натуру, которая со стороны может кому-то показаться и противоречивой. Не случайно, что одни его боготворят или уважают, другие не любят, третьи ему завидуют. Но это касается только его отдаленного окружения.

В ближнем кругу его ценят и берегут. Потому что Газзаев – искренен, надежен, верен.

Сложилось вполне обоснованное представление о Газзаеве как о человеке, обладающем огромной внутренней энергией, которая благотворно воздействует на окружающих и является неотъемлемой составляющей его профессионализма. Наверное, это действительно так. Но, по мнению автора, главным его человеческим достоинством является то, что не всегда заметишь издалека: Газзаев искренне любит людей.

Любовь эта – органическое качество его души, которое не всегда можно передать словами. Нужно хотя бы раз увидеть Валерия Георгиевича в кругу семьи или услышать, как он рассказывает о своих ближайших соратниках и подопечных, с каким теплом вспоминает о периоде работы в детской школе московского «Динамо», о последних встречах с осетинскими мальчишками, о тех футболистах, кому обязан самыми большими победами…

Безусловно, под воздействием того человеческого обаяния, которое исходит от Газзаева, можно было утратить ту необходимую объективность, без которой трудно создать литературный портрет, внушающий читателю доверие. Надеюсь, что этого не произошло. По той простой причине, что автор дорожит своей независимостью и ему, впрочем, как и его герою, свойствен принцип, вытекающий из известной заповеди: «Не делай себе кумира».

Конечно, принцип этот не исключает вполне объяснимого пристрастия, с которым эта книга была написана. Более того, из собственного многолетнего опыта редакторской работы с изданиями серии «ЖЗЛ» я вынес глубокое убеждение, что невозможно создание биографической книги без любви к ее герою.

Мое пристрастие к Газзаеву возникло не в результате личного общения с ним, а значительно раньше. Как поклоннику его таланта, мне памятны многие вехи его карьеры, довелось видеть матчи с участием разных команд, которые он возглавлял, включая и владикавказскую «Аланию», и столичное «Динамо», и сборную России, и конечно же ЦСКА. Я был свидетелем его феноменальных успехов и тяжелых поражений, которые переживал как человек, которому небезразлична судьба российского футбола.

И как болельщик, однажды я принял его сторону раз и навсегда. Больше всего повлияло на это решение то чувство внутреннего протеста, которое зрело во мне в последнее время, особенно в течение 2003 года, когда я никак не мог понять, почему своими собственными глазами вижу одно, а мне пытаются объяснить что-то совсем иное. Я видел рождение новой команды, способной изменить всё наше унылое представление о российском футболе, возникшее в тягучую пору безвременья, а мне упорно внушали, что передо мной «антифутбол», с которым следует бороться. И боролись. Всеми возможными средствами.

Торжество справедливости, триумф газзаевского футбола тоже были восприняты весьма своеобразно, о чем еще пойдет речь на страницах книги. На этом фоне автор попытался постигнуть логику нелегкого творческого пути тренера, закономерность тех выдающихся успехов, к которым он пришел. И, по возможности, воздать ему должное.

Моя солидарность с Газзаевым ни в коей мере не означает полного единства наших жизненных позиций и тем более совпадения взглядов на отдельные вопросы развития футбола, на те проблемы, которые в последнее время будоражили и продолжают волновать нашу спортивную общественность. Вполне понятно, что существует зримая дистанция между выдающимся профессионалом, который футбол «делает», и представителем многомиллионной армии поклонников футбола, которые его «потребляют».

Впрочем, общение с героем книги явилось для автора и своеобразным «мастер-классом», позволившим ему преодолеть некоторые дилетантские представления о любимой игре. Кроме того, огромную пищу для размышлений дали многочисленные встречи с близкими и друзьями Валерия Георгиевича, с его первым тренером Мусой Даниловичем Цаликовым, ветеранами орджоникидзевского «Спартака», бывшим президентом Республики Северная Осетия – Алания Ахсарбеком Хаджимурзаевичем Галазовым, президентом ФК ЦСКА Евгением Ленноровичем Гинером, Юрием Павловичем Семиным, футболистами ЦСКА, нынешними соратниками Газзаева по тренерскому штабу армейцев. Большое содействие в подборе и анализе материалов оказал автору ветеран отечественной спортивной журналистики, обозреватель газеты «Спорт-экспресс» Павел Николаевич Алешин.

Благодаря их помощи и появилась эта книга.

Часть I
ИСТОКИ

Глава I
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

Не бывает, наверное, в России человек безмерно счастлив.

Еще несколько часов назад казалось, что оно, настоящее счастье, вмиг вспыхнувшее и захлестнувшее все вокруг, уже не отпустит тебя из своих объятий, и ты не будешь находить себе места в сумасшедшей карусели, завертевшейся после финального свистка в ослепительном свете прожекторов, в разноцветных огнях победного фейерверка, под гул трибун, уже бессильных заглушить торжество болельщиков, скандирующих одно слово: «Россия!»

Свершилось! Круговерть счастливых лиц, близких, обезумевших от радости. Во время церемонии награждения свершившееся осознается: мы это сделали! Но ни умом, ни чувствами масштаб этой победы понять еще нельзя. Не с кем поделиться тем, что в тебе происходит – все в таком же состоянии, каждый переживает по-своему.

Домой! Пять часов в самолете начинают казаться вечностью. Вдруг все становится простым и ясным: ты эту победу можешь соизмерить только со своей жизнью. С той жизнью, которая известна только тебе, твоим близким, друзьям – немногим. Все остальное придумано, придумано чужими, для которых ты – всего лишь продолжение того, что творится на поле, продолжение игры. Той игры, которая называется футболом. Как объяснить другим, что футбол в твоей жизни – это давно уже не игра, да, наверное, никогда просто игрой и не был. Даже в детстве.

Там, в детстве, остались все точки отсчета. Добра и зла, справедливости. Так уж, вероятно, устроена жизнь, что некоторые истины начинаешь постигать только в зрелом возрасте, порой – только после потрясений или страшных несчастий. Беслан… Дети Беслана… Может ли эта победа в далеком от Осетии Лиссабоне дать что-нибудь тем, кто продолжает жить с горем, с которым жить невозможно?

В школе к классике относились без восторга. Наверное, была виновата в этом неизбежная зубрежка, за которой часто почти полностью терялось понимание прочитанного. Да и вряд ли могли в ту пору усвоить глубинный смысл великой литературы простые уличные мальчишки, постигающие собственные правила жизни, неписаные законы взаимоотношений.

Классику перечитываем редко, в чем и самим себе стыдно бывает признаться. Прошлой осенью, когда тяжело, до боли давило общее горе, впервые за несколько лет открыл книгу стихов Косты Хетагурова. И нет уже той полосы непонятно-высокой отчужденности между тобой и великим поэтом, которая ощущалась в детстве, в юности, да и в более поздние годы.

 
Прости, если отзвук рыданья
Услышишь ты в песне моей:
Чье сердце не знает страданья,
Тот пусть и поет веселей.
 
 
Но если б народу родному
Мне долг оплатить удалось,
Тогда б я запел по-другому,
Запел бы без боли, без слез.
 

Нам суждено жить с неоплаченным долгом.

… В самолете, летящем из Лиссабона, корреспондент ОРТ просит дать первое интервью для российских телезрителей. Как вы относитесь к этой победе?

Эта победа – ради наших детей.

Больше всего Валерка не любил просыпаться зимой. Утепленные ватой и проклеенные пожелтевшими полосками бумаги рамы от промозглого ветра не спасали – за ночь весь барак выстуживался. Но рано или поздно приходилось вылезать из-под одеяла наружу, топать по холодному полу к рукомойнику и умываться водой, от которой ломило зубы. Время пробуждения совпадало с «Пионерской зорькой», которую каждое утро передавали по первой московской программе. Каждое утро счастливые пионеры бодрыми голосами рассказывали о своей счастливой жизни, об успехах в учебе, о передовых тимуровцах, о перевыполнении планов по сдаче металлолома. Их жизнь представлялась красивой, торжественной и непостижимой. Судя по всему, девчонки и мальчишки каждый день ходили в парадной форме – белый верх, темный низ и алые шелковые (не сатиновые ведь) галстуки, – проводили линейки в просторных залах, дружно разучивали песни, а после уроков из дорогих конструкторских наборов собирали действующие модели океанских судов и самолетов…

Предаваться мечтам некогда. Нужно еще успеть добежать до школы по заснеженным, скользким переулкам.

С весны начиналась совсем иная жизнь. Ароматы пробуждающейся после зимней спячки природы мальчишек не очень трогали – разве можно с чем-нибудь сравнить запах кожаной покрышки футбольного мяча и сыромятной тесемки, которой он шнуровался! Впрочем, на рабочей окраине Орджоникидзе настоящий мяч – роскошь, которую нельзя купить, но добыть можно. Места, где играл народ состоятельный, присматривались заранее. Наиболее удобными для вылазок считались футбольные поля и площадки институтов: студенты – люди беспечные. Правда, иногда прилично доставалось, но игра стоила свеч.

Чаще действовали вместе с закадычным дружком Джоном – Георгием Хуадоновым. Иногда на пару с ним устраивали «засады» на стадионе «Динамо». Но это уже высший пилотаж. Во-первых, здесь играли и тренировались мячами непревзойденного качества. Во-вторых, отчаяние требовалось беспредельное: попадешься – бежать некуда. В-третьих, непросто проявить беспечность и полную поглощенность занятиями легкой атлетикой в прыжковом секторе за лицевой кромкой поля. А ведь, как известно, любят мастера приложиться к мячу от души. Нравится им также, когда мальчишки с видимым удовольствием бегают за мячами, улетающими «в молоко». Ловушка в прыжковой яме готовилась и маскировалась заранее – при первом удобном случае бесценное сокровище незаметно закатывалось в лунку и моментально присыпалось песком. Недостача, как правило, выявлялась в конце тренировки, при подсчете мячей. В те годы даже для солидной команды пропажа мяча – ЧП.

Пацаны, мяч не видели?

Пацаны мяч «не видели», но искать помогали добросовестно, заглядывали под все скамейки, прочесывали траву и кустарники у забора.

Наконец расстроенная команда уезжала.

Турхана – район не простой, хулиганистый, он и в наши дни сохраняет славу не очень добрую. В годы Валеркиного детства все малолетнее население делилось на две основные части: одни до одури гоняли мячи на пустырях, другие «кучковались» на скамейках, собирались по подворотням. Если не футбол – то карты: сначала «пьяница» с «подкидным дураком», потом игры «на интерес» становились уже не интересны и усложнялись. Первоначальный капитал – плохо припрятанное родителями мелочишко. Но со временем времяпрепровождение становилось более насыщенным. Привносилось в него поначалу дефицитное в ту пору пиво, затем менее дефицитный портвейн, потом начинались первые приводы в милицию.

Район рабочий. У большинства ребят – родители простые. У Валеры отец работал на стройке. Одно время Георгий Христофорович служил в милиции, занимался популярной в Осетии вольной борьбой и в Орджоникидзе слыл серьезным мастером, с которым на ковре шутки плохи. Настоящий гигант, он от природы обладал недюжинной силой и двухпудовыми гирями баловался словно игрушечными. Уважали его не только в округе, пожалуй, во всем городе. При этом, как и большинство физически сильных людей, характер имел очень мягкий. Детей за шалости и проступки никогда не наказывал, а воспитывал… взглядом. Не то чтобы Валера с младшими братьями, Русиком и Эдиком, боялись его взгляда – просто слишком много укоризны читалось в нем. Чувствовали, что доверяет он им, относится как к мужчинам. Поэтому не хотелось расстраивать отца своим поведением.

Как и любой уважающий себя осетин, страха отец не знал. Не раз близкие к семье люди рассказывали историю, которая произошла то ли в конце сороковых, то ли в начале пятидесятых годов (сам отец о себе рассказывать не любил). Терроризировала в то время один из районов города банда известного вора в законе. Долго размышляли в милиции, как его брать, ведь тот предупредил: буду отстреливаться. А применить тогда оружие против преступника – целая история, неровен час, сам окажешься виноватым! Георгий Христофорович пошел один, без оружия. При встрече только и сказал: «Пойдешь за мной, в отделение!» И тот послушно пришел следом.

Ну а позднее нагрянула беда. Во время дежурства на мотоцикл с отцом налетел грузовик. Тяжелые переломы, травмы. Пришлось оставить и работу в милиции, и занятия любимой борьбой. Поступил на стройку, каменщиком, тогда же познакомился со своей будущей женой.

С Ольгой Семеновной поженились в 1951 году. Была она портнихой, работала в ателье. Заработок там не ахти какой, но к искусной швее приносили заказы и домой – обшивала она едва ли не всех родственников и знакомых. Когда пошли дети, работу в ателье пришлось оставить: для осетинки домашний очаг – это святое. Днем садилась за машинку урывками, шила в основном по вечерам. Первое воспоминание о детстве у Валерия: в неярком свете лампы – склонившийся над шитьем силуэт мамы, стол, заваленный выкройками. Сквозь сон доносится мерный стук «Зингера», создающий ощущение покоя. Все будет хорошо.

Долго ждали Георгий Христофорович с Ольгой Семеновной своего первенца. Радость пришла через три года после свадьбы: родился Валерик 7 августа 1954 года.

Существует у осетин известное поверье: чтобы узнать, кем вырастет ребенок, когда ему исполняется годик, раскладывают вокруг него разные предметы и смотрят, что он выберет. Считается, на что обратит он внимание, с тем и будет связана его судьба. В тот день положили в углу комнаты незатейливые игрушки и вещицы. Естественно, были среди них книжка, ручка, тетрадь – очень хотелось, чтобы сын стал инженером, человеком уважаемым. Ольга Семеновна добавила к ним ножницы, не забыла и про кусок хлеба с пирогом – ведь время не очень сытое было. Среди прочих предметов оказался и маленький резиновый мячик – футбол в Осетии тоже занятие не из последних. В результате Валере приглянулся мячик.

Но только начал ходить, случилось несчастье. Произошло оно на общей кухне, заставленной керосинками. Не заметила Ольга Семеновна, занятая приготовлением обеда, как потихоньку сзади подошел сын и потянул за юбку. От неожиданности вздрогнула, неловко повернулась рука с половником, и кастрюля с горячим варевом опрокинулась вниз, прямо на сына. Потянулись недели, месяцы бессонных ночей. Приходили родственники, сочувствовали и причитали. Успокаивали, хотя заключение врачей вряд ли для кого было секретом: мальчик не выживет. Чем отхаживать, если сынок ничего не мог есть? С утра до вечера готовила мать самодельный сок: натирала на мелкой терке морковь, яблоки, а затем отжимала мякоть через марлечку. Через семь месяцев беда отступила.

После поправки крепнуть начал быстро. Правда, ростом в отца не пошел. Зато характер отцовский – упорный до фанатизма. Собственно, одержимость проявлялась в одном – в беспредельной любви к футболу, который сразу же заполнил всю жизнь. Имена футбольных кумиров, которыми тогда бредила страна, не очень знали. Телевизор – роскошь, да и что тогда по нему показывали в Орджоникидзе? Болели за своих. Любой футбольный «корифей» местного масштаба для здешних мальчишек – небожитель, царь и Бог. Иногда снисходили доморощенные «звезды» до того, чтобы повозиться с ребятней на площадке Горно-металлургического института – своеобразного центра окрестного дворового футбола. Однако до поры до времени сюда Валере вход был закрыт: хоть и творил чудеса с мячом, но отставал в росте от сверстников.

Орджоникидзе – «штат Техас». Жорик Хуадонов и Валерка Газзаев – непререкаемые авторитеты среди сверстников. Уличные прозвища – из вестернов. Хуадонова до сих пор близкие друзья и даже сослуживцы зовут Джоном, а сам Жорик в ту пору окрестил своего друга Лео – образ льва навевали крепкое телосложение и исключительно мужественный характер. Лео откровенно «шебутной», никогда никого стороной не обойдет, в схватках непробиваемый. У Джона – хлесткий удар справа, одним махом кого хочешь на землю отправит. Слаженная пара, одним словом. От местных сходок и драк никуда не денешься, да от них никто и не прятался. К тому же компания сложилась надежная: в ней и Руслан Цаликов, и Вениамин Фараджев, и Володя Такоев… Пронесли мужскую дружбу через годы, хоть и разбросала потом жизнь. Руслан Цаликов «пошел в гору» после окончания института: дорос до министра финансов республики, а затем был приглашен в Москву на пост заместителя министра России по чрезвычайным ситуациям. Двинулся по служебной лестнице и Вениамин Фараджев, который сейчас работает во владикавказской таможне. Вот только, к сожалению, рано ушел из жизни Володя Такоев.

Кроме пустырей, на которых тогда с рассвета и до заката проходили футбольные баталии и периодически выяснялись отношения, Турхана славилась еще своими садами и огородами. На них налетали подобно саранче, оставив междоусобные распри и разногласия. Голод не тетка, а есть хотелось постоянно. Мать, если завидит во дворе, зовет: «Валера, зайди, съешь что-нибудь горячего!» Какое горячее! Забежишь на минуту, схватишь ломоть хлеба, намажешь его маслом и посыплешь сахаром (разве бывает что вкуснее?), – и опять во двор, где с нетерпением ждут друзья с мячом.

Мальчишеские раздоры – двор на двор, улица на улицу – это традиция, необходимый ритуал, которым надо следовать, если хочешь быть настоящим мужчиной. Вражды как таковой не было. Ведь жили одним двором, одной улицей, общими бедами и общими радостями. Осетины, русские, армяне, грузины, евреи… Жили небогато, многие – скорее бедно. Но бедность тогда была другой, нежели сейчас, благородной. В те годы она людей объединяла, теперь разъединяет, поселяя в души зависть и озлобленность. Раньше этого не было.

Сейчас Валерий Георгиевич не понимает, как во многих регионах удается язык превратить в источник национальных и политических разногласий. Ни в детские годы, ни позднее не доводилось ему сталкиваться с этим в Осетии. В городских дворах всегда общались на русском, а дома, как правило, только на родном языке. Благодаря этому осетинский язык не угасал, сохранялся и развивался.

Существует простой и мудрый совет патриарха осетинской культуры Василия Ивановича Абаева: «Не нужно пытаться искусственно внедрять родной язык там, где, как показал исторический опыт, разумнее и целесообразнее во всех отношениях пользоваться русским языком. С другой стороны, нельзя допускать и того, чтобы родной язык нес потери в тех сферах, которые именно он призван обслуживать. Важнейшей такой сферой является родной дом, семья. Ничто не может внушать такую тревогу за судьбу родного языка, как ослабление его позиций в семейном быту: если дети с молоком матери не усваивают родной язык и не пользуются им дома, то язык можно считать обреченным». Может быть, и не во всех семьях знают это высказывание Абаева, но именно этот принцип всегда воспринимался осетинами как нечто естественное и само собой разумеющееся.

И теперь, навещая родной дом, Валерий Георгиевич общается с мамой и родственниками только на осетинском языке. Жалеет, что в наши дни в некоторых осетинских семьях уже не так трепетно относятся к языковому наследию предков. И одновременно гордится, что русские в Северной Осетии не испытывают ни малейшего отчуждения. Здесь никогда не услышишь дурного слова в адрес человека и любой другой национальности.

Атмосфера искренней дружбы и согласия, в которой издавна проживали в республике народы разных национальностей и вероисповеданий, стала тем фоном, на котором формировались глубинные основы характера Валерия Газзаева, те качества, которые позднее проявились и в его игровой карьере и особенно в тренерской работе. Одно из важных свойств Газзаева-тренера – тонкое понимание любого национального менталитета. А без этого, пожалуй, невозможно работать в современном футболе.

Человек без национальных предрассудков, достойный и верный сын осетинского народа, он беззаветно предан России и не стыдится своего патриотизма. Называя себя русским, он имеет в виду свою принадлежность к великой стране, которую ощущает органично и естественно. Таким его и воспринимают. Среди вечных разговоров «за жизнь», которые ведут собравшиеся на трибунах болельщики перед началом и в перерыве матчей, довелось как-то услышать: «Газзаев по национальности осетин, но мужик-то он наш, русский!» Это – признание в любви, любви заслуженной, завоеванной.

Но ведь было время, особенно в середине – второй половине девяностых годов, когда лозунги отщепенцев «Россия (в другом варианте – Москва) для русских!», хоть и в завуалированной форме, но проникали и в футбольные структуры, и в среду болельщиков. И ведь удалось-таки кое-кому положить ложку дегтя в бочку с медом, когда феерические выступления и успехи «Алании» под руководством Газзаева встряхнули унылые будни российских футбольных чемпионатов…

В детстве воспитывала улица, воспитывала по своим раз и навсегда установленным законам. Но при всех ее недостатках улица эта всегда преклонялась перед спортом. Спорт, как неотъемлемая часть культуры народа, издревле в Северной Осетии занимает особое место. Ни один национальный праздник здесь никогда не обходился и не обходится без состязаний в силе и ловкости. Достижения осетинских футболистов, борцов, альпинистов, гимнастов, легкоатлетов, конников украшают самые яркие страницы спортивной истории России.

Обойдем пока стороной известные футбольные имена и вспомним хотя бы о двукратных олимпийских чемпионах Сослане Андиеве, Арсене Фадзаеве, Мохарбеке Хадарцеве, выдающемся штангисте Аслане Еналдиеве, мастере спорта международного класса по альпинизму Казбеке Хамицаеве… Трудно даже перечислить, сколько спортсменов мирового уровня дала небольшая республика, население которой едва превышает 700 тысяч человек.

При скромном достатке семьи Газзаевых футбол для ее детей, как, впрочем, и для сотен других их сверстников, был одним из немногих доступных занятий. Вслед за Валерием его братья – Руслан и Эдуард, которых он, как старший, зорко опекал на улице, тоже прошли футбольную закваску и были, кстати, очень приличными игроками. Футбол давал возможность вырваться из жестких объятий улицы. Не хочешь оступиться – или спортом занимайся, или дома сиди. Но какой же осетинский мальчишка может представить свое существование в изоляции от своих сверстников! Тот же Валерий Гергиев, выдающийся дирижер современности, не сидел в детстве за фортепьяно с утра до ночи, а также прошел через стихию дворового футбола.

Альтернатива для сверстников Газзаева, особенно для ребят с окраины, была одна: бросишь спорт – затянет безжалостный мир подворотен. Георгий Хуадонов сейчас с грустью отмечает: кроме тех, с кем играли в футбол и занимались легкой атлетикой, нет больше в живых никого из одногодков.

Оглядываясь на далекое прошлое, Валерий Георгиевич не без основания называет период детских лет жизни естественным отбором.

Прошел испытание улицей – вышел в люди.

Получил признание лидера среди дворовых футболистов – и дальше сможешь играть. Не только Газзаев, все мастера его поколения вышли из дворового футбола. И не только потому, что в футбольную школу тогда можно было попасть, как правило, с двенадцати лет. Валерий Георгиевич считает, что ни одна футбольная школа, ни один тренер не способны дать того, что дает двор. Неорганизованный футбол позволяет ребенку играть так, как нравится, интуитивно развивая природные способности – координацию, пластику, технику обращения с мячом – без каких-либо ограничений и условностей. Это естественное развитие не регламентируется двумя-тремя днями в неделю и строго ограниченным временем тренировок. Благодаря своей увлеченности ребенок играет изо дня в день, как правило, часами напролет. При этом, опять-таки естественным путем, закладывается фундамент физической подготовки и развития выносливости.