Текст книги "Украденная святыня"

Автор книги: Анатолий Пащенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Долго-долго не мог он уснуть в ту ночь! Беспрестанно ворочался на печи, выходил на крыльцо, ложился, снова вставал. И только под утро растворился в сонной томящейся истоме. А потом на цветочном лугу догонял золотоволосую девочку, с ужасом оглядываясь на шипящих змей…

Поднялся поздно, вялый и голодный. Пётр Матвеевич, выставив на стол кастрюлю, выжидательно сел напротив.

– Ну, рассказывай. Где был вчера, что делал?

– Да-а… – Антон пододвинул тарелку. – К утёсу ходил, девочку одну встретил.

– Дарью? Ну! О чём говорили-то?

– Она о городе расспрашивала, пещеру обещала показать. – Он вспомнил рассыпанные цветы. – Пётр Матвеевич, а где они с бабушкой живут, далеко отсюда?

– Уже и в гости пригласила?

– Да нет, я так, издалека взглянул бы и назад.

Поднялся, походил по избе.

– У вас зеркала случайно нет?

Охотник, усмехнувшись, направился к сундуку.

Антон долго смотрел в мутноватый с трещинами осколок и не узнавал себя. Худое, обросшее чёрным пушком лицо, длинный уродующий шрам. Складка поперёк лба, брови в полоску, в глазах усталость. Дикобраз! Нахмурившись, он с силой провёл ладонью по щекам и неловко, не глядя, положил зеркало на край стола. Дзинь! – и по полу разлетелись сверкающие кусочки. Он бросил виноватый взгляд на хозяина и кинулся за веником. Собирая в кучку осколки и стеклянную пыль, услышал бормотание Петра Матвеевича: «Зеркало разбивается, беда раба Антона не касается». Заметил, как охотник перекрестил его, вздохнул ещё раз и выгреб веником из-за сундука запыленный бумажный сверток.

– Что это, Пётр Матвеевич?

– А-а, вон оно где! – всплеснул руками хозяин. – А я думал, пропало с концами. Погоди, там ещё книга должна быть.

– Книга?! – Антон изогнулся в три погибели и дрожащей рукой зашарил в пыльном углу. Почувствовал укол в ладонь, но продолжал копаться, пока не вытащил потрёпанную книгу. Сунув кровоточащий палец в рот, принялся жадно разглядывать её. На серой перепачканной обложке два обросших шерстью бородача боролись с грифоном. Внизу краснело название – «Загадки древних цивилизаций: скифы».

Охотник рассказал, как однажды на рассвете, недели за две до появления Антона, в дверь избушки отчаянно заскребла Чара. Привела она хозяина к баньке, где, привалившись к срубу, лежал широкоплечий с длинными светлыми волосами парень лет тридцати, обутый в диковинную без каблуков обувь. За голенищем его правого сапожка виднелась узорчатая ручка старинного кинжала, из-за пояса торчала книга.

К обеду незнакомец очнулся, удивлённо уставился на охотника. Подошёл к настенному календарю, полистал. Назвался Олегом, владельцем строительной фирмы. Стал расспрашивать о каких-то людях с непонятными именами и о кургане, через который он будто бы прошёл в древний мир, к скифам. Там он вроде как спасал девушку, а враги запустили в него отравленную стрелу, которая задела книжку и поясницу. Показал рану и пятно на переплёте.

Днём Олег ходил по окрестностям, а ночью что-то писал. Однажды то ли в шутку, то ли всерьёз сказал охотнику: «Мы, Матвеич, скоро с тобой разбогатеем. Гостиницу построим с тёплым туалетом и будем экскурсии водить. По местам боевой славы наших предков. Тут раньше такие дела творились, да и сейчас есть, что показать, надо только найти». Потом парень внезапно пропал…

– Древние курганы, – задумчиво произнёс Антон, вспоминая Аржаан. – У вас его листочки не сохранились?

– Вон те бумаги и есть, что ты из угла вымел.

Антон схватил свёрток, стряхнул пыль. Сверху крупными прописными буквами было выведено – «Мои приключения в стране скифов». Быстро просмотрев несколько листов, он заглянул в окончание, прихватил со стола книгу и торопливо пошёл к дверям.

– Я к загону! – крикнул на ходу. – Почитаю.

Охотник проводил его задумчивым взглядом, почесал бороду и принялся дометать пол. Отнёс осколки разбитого зеркала в лес и – от греха подальше – закопал в землю отражающей стороной вниз.

Глава 10

Всё в ней гармония, всё диво

Всё выше мира и страстей;

Она покоится стыдливо

В красе торжественной своей.

(А.С. Пушкин).

Ночью разразилась гроза. Зашумели, потрескивая, деревья, порывы ветра с силой ударили в жалобно побрякивающие стекла. Во тьме загрохотало, избушка осветилась вспышками молний. Послышались частые удары дождя. Антон увидел, как на потолке проступили тёмные очертания, по шее скользнула холодная капля.

– Пётр Матвеевич, – перегнулся он с печки, услышав, как хозяин, ворча, зашевелился. – Кажется, крыша протекает.

Луч фонарика скользнул по стенам.

– О-хо-хо… Обносится тулуп – плешь да шкура. – Охотник накинул на тельняшку блестящий мышиного цвета плащ. – Заштормило всё-таки. Посмотрю, как там в загоне. А ты, парень, переселяйся на лавку, спи, крышу завтра починим.

Но Антон долго лежал без сна. Вслушивался в мерное бульканье капающей в тазик воды и думал о рукописи. До вечера, впечатлённый захватывающим рассказом, гулял он по окрестностям. Бродил по лесу, поднимался на Змеиную поляну, смотрел с утёса на простор. Повествование Олега о приключениях в стране скифов казалось правдоподобным. Записки написал человек, не придумавший эти действия за столом, а совершавший их воочию. И хотя здравый смысл его отчаянно сопротивлялся, интуитивно он доверял автору. Есть же, в конце концов, гипотезы о перемещениях во времени. Все величайшие открытия поначалу казались фантастическими. В любом случае, думал Антон, что-то необычное с Олегом случилось.

Потом он просмотрел книгу «Загадки древних цивилизации: скифы». Два этих письменных источника учинили в его голове немалый беспорядок. Если в Аржаан он летал поглазеть на находки, то теперь задумался о том народе, который в давние времена жил здесь, на земле, где живёт теперь он.

В том, что скифы были его предками, сомнений нет, – погребения он видел своими глазами. Освоившие Сибирь переселенцы тесно перемешались с коренными народами и выдали потомство со скифскими генами. В книге утверждалось, что из 200 дворянских родов Российской империи 132 рода были тюркского или монгольского происхождения, то есть из скифских племён. Мощная цивилизация, созданная почти тридцать веков назад, – тоже факт. «Тогда почему, – терзался вопросом Антон, – почему в учебниках истории существованию русского народа отводится всего два тысячелетия? До этого, мол, по лесам да по горам рыскали дикари, о которых и говорить-то не стоит. А «дикари» эти, между прочим, строили льнокрылые речные корабли, прокладывали подземные ходы под крупными реками. Верховные жрецы скифов у Енисея имели даже летательные аппараты собственного изготовления. В древней индийской книге сохранилось описание их устройства. Разве это не доказательство?».

Его потрясло утверждение о том, что скифы считаются прародителями не только славян, но и всех народов. В книге доказывалось, что история скифов – это история древней цивилизации империи Атлантида. А ведь именно в Атлантиду входили нынешние земли Африки, Америки, Гренландии, России, Скандинавии, а также Средиземья, где жили предки народов Европы и Азии. Великий Прометей был скифским царем, греческий герой Ахиллес был чистокровным скифом.

Антон подумал, что и в его фамилии тоже есть что-то тюркское, татарское: наверняка существовал в те времена какой-нибудь хан Горчак. Да и имя созвучно с племенем антов, имевшим скифские корни. Потом он стал исследовать пятно на книжном переплёте, пытаясь понять: что это может быть, если не яд. Поскрёб, понюхал его. Едва уловимый запах напомнил лекарство, которое давал ему Пётр Матвеевич. Охотник рассказывал, что знахари приготовляют лечебные бальзамы из нескольких веществ, но всегда в них присутствуют сок белого корня и земляной орех. А при смешивании снадобий со змеиным ядом получаются различные ядовитые зелья: от наркотических до смертельных. Пятно на книге пахло белым корнем…

Дождь шумел стройно, ритмично. Гром, затихая, удовлетворённо бурчал в отдалении. Отругав провинившееся в чём-то человечество, небо заботливо отмывало его обитель. Монотонный шум постепенно обволакивал юношу, какая-то мысль ускользала и ускользала от него. «Завтра в тайге будет сыро, – думал он. – А что завтра? Завтра к Даше пойду… к Даше…какая же она всё-таки…». Улыбался он уже во сне.

Утро выдалось тихим, ясным и солнечным. Антон двигался по тайге осторожно, не спеша. Уворачивался от брызжущих ветвей, но всё же промок изрядно, пока выбрался на заросшую дорогу. И сразу повеселел. Солнце припекало; кругом радостно гомонили птицы, пахло грибами и травой. Он шёл, собирая высокую земляничную траву с крупными ягодами, думал о Даше, о её бабушке, о том, что наконец-то увидит жилище настоящей колдуньи. И поначалу даже растерялся, когда за поворотом сверкнул железной крышей добротный сельский дом. «Такие  постройки можно встретить и в городе, – разочарованно подумал он. – Где же избушка на курьих ножках да Баба Яга на помеле?».

На крыльце стояла невысокая стройная, как тростинка, старушка в косынке. На морщинистом круглом лице выделялись большие выцветшие голубые глаза.

– Ты никак Петра Матвеевича парень? – вгляделась она. – Тебя ведь Антоша зовут? Подойди поближе.

Легко, почти не касаясь, она пробежала мягкими пальцами по его лицу.

– Славно тебя подлечили, сынок. Ну, пойдём в горницу, пойдём, там и подождёшь. Внучка мне говорила, сейчас прибежит.

– О чём говорила? – опешил он. – Извините, я без приглашения.

Старушка светло улыбнулась в ответ.

Антон не переставал удивляться. В доме было несколько комнат, хотя и обставленных по-сельски просто. Кругом зеленели растения. Подоконники казались цветниками, на стенах висели пёстрые акварельные картинки, тонко пахло сладковатой свежестью. В Дашиной комнатке его поразило множество книг. На широких слегка прогнувшихся полках в два ряда теснились справочники по народной медицине, школьные учебники, томики Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Толстого, Есенина… Дрожащими руками Антон вытаскивал книги одну за другой, перелистывал, втискивал назад, снова брал. «Здесь же целая библиотечка, – думал он, – и совсем рядом. А я почти месяц, как бирюк – без книг, без бумаги».

На столе заметил альбом для рисования. Хотел полистать, но на кухне раздался стук. Отскочил от стола, как

ужаленный, торопливо бросил поверх альбома земляничные веточки и вышел в переднюю.

Знахарка лепила на невысоком круглом столе вареники с ягодой.

– Баба Таня, а Даше сколько лет?

– Шестнадцать весной справили, – ответила она, с любопытством глядя на Антона, – школу нынче заканчивает. Тебе-то сколько годков?

– Двадцать один.

– Да-а-а, взрослый уже.

Она улыбнулась, взглянула в окно.

– Бежит. Иди, встречай.

Смущённый Антон вышел на крыльцо. «Вот тебе и дикие, замшелые отшельники! – краснея, думал он. –  А я-то, я… Самодовольный юнец, разглагольствующий о прогрессе. Видел же насмешливый огонёк в глазах».

– Ой, Антошка! – Даша подлетела, коснулась руки. Он отвёл взгляд в сторону, заметив улыбку на разгорячённом лице девочки.

Направились в сторону ущелья. Антон шёл хмурый, с опущенными глазами, пинал попадавшие под ноги гнилушки. Начал было рассказать Даше о рукописи, но скоро умолк, – перед глазами стояло «дикое жилище отшельников», набитое книгами и картинами. Девочка тоже посерьезнела и даже не собирала, как в прошлый раз, цветы. У сворота на заросшую лесовозную дорогу они наткнулись на поваленную ночной грозой сосёнку, которая вольно раскинула ветвистые лапы поперёк тропы. Даша прыгнула через неё, задела ногой ветку и упала, вскрикнув, на траву. Обхватив лодыжку, она испуганно посмотрела на него.

Антон легко перешагнул деревцо и склонился над ней. На тоненькой ножке краснела небольшая царапина. Он осторожно коснулся кожи и, словно обжёгшись, отдёрнул руку.

– Что? – расширила глаза Даша.

– Да так, ничего, – он облизнул пересохшие губы. – Рана неопасная.

– Ой, кажется, напухает! Помассируй вокруг.

Вздохнув, Антон легонько стал разминать нежную плоть.

– И как только ты споткнулась, здесь же ребёнок перепрыгнет.

Даша привстала, но тут же, ойкнув, присела на сосёнку.

– Что, больно? – встревожился Антон

– Ага, – кивнула она. – А ты меня не оставишь?

– Ну, скажешь тоже! – Антон важно шмыгнул носом. – Русские в беде своих не бросают.

Он решительно поднял её, бодро воскликнул:

– Командуйте, сударыня, – вперёд или назад?

– Только вперёд, и ни шагу назад, – улыбаясь, она склонила головку ему на плечо.

Антон шёл по тропе с девочкой на руках и удивлялся, какая она лёгкая и горячая. «Может, у неё начинается жар?» – подумал озабоченно. Даша смотрела на него сквозь приспущенные ресницы и чуть не мурлыкала на плече. Слегка пошевелившись, протянула:

– Почитай мне стихи-и-и.

Антон усмехнулся и в такт шагам отчеканил:

– У лукоморья. Дуб. Зелёный. Златая цепь. На дубе. Том.

– Не-е-ет, – закапризничала девочка, – други-и-е.

– Можно и другие. О чём, например?

– О любви, – она метнула острый взгляд.

Он покраснел, мысли заметались.

– Какого автора предпочитаете?

– Ну-у-у… Пушкина.

– Пушкина? С удовольствием! – сразу успокоившись, он дурашливо известил: – Итак, по заявке одной лесной… колдуньи предлагаем вашему вниманию стихотворение великого русского поэта.

О дева-роза, я в оковах;

Но не стыжусь твоих оков:

Так соловей в кустах лавровых,

Пернатый царь лесных певцов,

Близ розы гордой и прекрасной

В неволе сладостной живёт

И нежно песни ей поёт

Во мраке ночи сладострастной…

Даша задрожала.

– Пусти.

– Но твоя нога! – растерялся он.

– Мне стало лучше. – И она легко побежала вперёд.

У горной гряды девочка показала на заросший мелким кустарником невысокий утёс, где таился вход в пещеру. Если бы из камней не донеслось негромкое звериное урчание, Антон прошёл бы мимо.

– Это мой Арик. – Даша обхватила выкатившего из кустарника мохнатого медвежонка, который, как щенок, лизнул её в лицо. Получив кусочек сахара, он довольно захрустел и спрятался в камнях.

Антон, согнувшись, пролез за Дашей в узкую щель и оказался в кромешной темноте. Девочка зажгла свечу. Тусклый свет отразился от мерцающих стен и потолка. Укрытие наполняли необычайные предметы. Напротив входа висел большой тёмно-красный ковёр с узорами в форме восьмиугольных звёзд. Справа раскинулось полотнище меньших размеров с рисунками напавших на оленей пантер.

Он удивлённо оглядывался по сторонам. На песчаной почве у стены стояла квадратная деревянная колода, рядом – овальный столик на резных, похожих на лапы животных, ножках. В углу отсвечивали горшки, чаши и котлы, разрисованные силуэтами зверей. На камнях блестели золотые, серебряные и бронзовые предметы, оружие и украшения. Слева располагалась лежанка, покрытая войлочным одеялом, над которой висели серебряное зеркало в голубой оправе и ещё один, небольшой, ковёр с изображением длинноволосой женщины.

Воздух в желтеющей полутьме казался плотным и одурманивающим. Антон перевёл взгляд на Дашу, которая наклонилась над грудой украшений. Она разогнулась, и он в изумлении застыл на месте.

Перед ним стояла ангельской красоты юная девушка. Её длинные жёлтые волосы обрамлял золотой обруч с вкрапленными драгоценными камнями, на хрупкой шее висело золотое ожерелье, изящные ручки украшали сверкающие золотые браслеты. Огромные синие глаза засветились такой силой, что, казалось, солнце заглянуло в тёмную пещеру, и камни заблистали радужными красками.

В висках у Антона застучало, он закрыл глаза и увидел быстро сменяющиеся картины. Обломки вертолёта, обезглавленный американец, Ирина Фёдоровна, болото, яма с гнилыми кольями, стремительное падение сквозь острые сучья, раздирающие голову, руки, тело. И видение – девичье лицо со светящими глазами… Это была Даша!

Он сильно прижался лбом к холодной стене, будто стремился избавиться от наваждения. Глубоко вздохнул.

– Такая пещера… Словно в тридевятом царстве. Откуда это всё?

– Дедушка Фрол принёс. Он сам тебе расскажет.

– А кто он? Отшельник?

– Нет, просто дедушка. Он очень хороший.

– А это кто? – кивнул Антон на ковёр с изображением женщины со змеями возле ног.

– Богиня Табити.

– У скифов? Я читал. Так вот она какая!

Перевёл взгляд на Дашу:

– Ты на неё сильно похожа. Только она… она взрослее.

Девочка улыбнулась.

Антон прошёл в угол и стал разглядывать предметы. Коснулся стен пещеры. Ему показалось, что в них вкраплены россыпи ценных камней. Хотел спросить, но не успел – у входа послышалось недовольное урчание. Они обеспокоено переглянулись и осторожно выбрались наружу.

В стороне раздался шорох ссыпающихся камней. Прячась в кустарнике, они приблизились к шуму и увидели бритого человека с плащом в руках. Мужчина, оглянувшись, блеснул белесыми навыкате глазами.

– Это дядя Вася, наш постоялец, – шепнула Даша.

Лупоглазый спустился вниз и вскоре исчез из виду. Но Антон застыл на месте. Горячее плечо девочки касалось его груди. Теперь он ясно понимал, что не хочет расставаться с ней.

Глава 11

Усопший брат! Кто сон твой возмутил?

Кто пренебрёг святынею могильной?

В разрытый дом к тебе я нисходил,

Я в руки брал твой череп жёлтый, пыльный!

(Е.А. Баратынский).

Утром Пётр Матвеевич разбудил Антона, запряг лошадь, и они двинулись в старый березняк за дровами. Погода выдалась пасмурной, воздух пропитался моросью. Обласканная влагой и солнцем земля, истекая прелостью, благодарно выталкивала на свет лесные плоды. Возле намокших кустов желтели слизистые грибные пятачки, на бурых травяных проплешинах маслята покрупней – с младенческую ладошку. Антон осторожно переступал их, но когда под ногами блеснул огромный груздь, не выдержал, бросился на колени и дрожащими от азарта пальцами развёл в стороны тёмно-рыжие сосновые лохмотья. Вытащить не успел, увидел другой гриб, а дальше целые россыпи, по цыплячьи сбившиеся в кучки. «Ну и ну!», – пробормотал он и кинулся догонять охотника.

Отточенная пила легко вгрызалась в древесину. На траве белели кучки опилок, терпко пахло берёзовой свежестью. Работали молча. Мысли Антона витали вокруг рукописи. Он перечитал её перед сном не торопясь, и снова рассказ показался ему правдоподобным. Теперь он думал о том, что самый надёжный способ проверить достоверность событий – самому побывать в погребении. Хорошо бы отыскать то самое.

Скоро телега наполнилась сочными чурками.

– Пётр Матвеевич, а где Олег курган искал?

– В урочище, должно быть. Их там полно, штук пятьдесят, а может, и больше.

– Урочище? А как называется, не Пазырык?

– Кто его знает. Может, по научному и так.

Антон вспомнил рассказы Хавицкого. Историк тоже говорил о множестве захоронений. Неужели урочище здесь? Вечная мерзлота, в которой сохранились даже тела погребённых скифов. Сруб с останками вождя, который теперь в Эрмитаже, бесценные ковры, одежда, вещи, украшения. И всё это здесь, рядом! Олег наверняка был там.

– Пётр Матвеевич, как бы посмотреть, а? Один день у нас есть.

Охотник молча уложил пилу, выпнул из-под телеги сучок и тронул коня. Антон побрёл следом. Мысль об урочище не выходила из головы. Как туда добраться? Пётр Матвеевич не говорит. Но ничего – он сам найдёт.

Они подъехали к избушке, скидали чурки в поленницу, и Антон стал собираться. Выложил на лавку спички, сухари, фляжку с водой, рогатину, нож. Охотник хмуро наблюдал за ним.

– В урочище не ходи, не доберёшься. Да и нельзя туда, Фрол увидит – в болото бросит.

– Как так? – опешил Антон. – Даша говорила, что он хороший.

– Ну-ну… Хорошо и бросит, в самую топь. Он со всеми так делает, кто усопших беспокоит. К утёсу иди. Змеиную поляну пройдёшь, дальше, у трех берёз, могилка есть. Ручей переходить не надо. Только ничего не трогай, над ней заклятье висит. Посмотри, если невтерпёж, и сразу назад.

– Невтерпёж, Пётр Матвеевич, ох, как невтерпёж!

– Ну, ладно, ладно, – расчувствовался охотник. – Дарья научила обниматься? Скоро тоже не ходить, а прыгать будешь. С кем познаешься, у того и нахватаешься.

В ущелье стоял густой туман. Сбежав с поляны по каменным россыпям, Антон остановился в замешательстве. В плотном сыром воздухе едва просматривались мутные очертания окрестностей. Куда идти? В раздумьях присел он на камень. Рядом, у подножия, валялись похожие на сучья куски. Он поднял один и мгновенно отбросил в сторону. Ужас охватил его: это был скелет человеческой руки.

Вскочив, он быстро зашагал по долине и вскоре различил берёзы, похожие на те, о которых говорил охотник. Рядом раскинулся невысокий холм, поросший мелким кустарником и высокой травой. Антон обошёл его, наткнулся на бугорок. Поковыряв ножом слежавшуюся землю, понял: здесь было отверстие. «Вот и хорошо, – подумал он, – хотел же побывать внутри!». Расчистил рогатиной завал, добрался до широкого прохода. Из темноты пахнуло сыростью. «Эй, есть там кто?» – негромко крикнул он, взбадривая себя. Неожиданно раздался шорох, из ямы выскочил полосатый зверёк и скрылся в бурьяне. «Ну, вот и первый экспонат», – слегка волнуясь, усмехнулся Антон.

Итак, он находился у кургана, возведённого его предками несколько тысячелетий назад. Сейчас он прикоснётся к земле, которая хранит энергетику легендарных скифов. Поприветствует их через века. Момент был торжественный, следовало подумать о чём-нибудь возвышенном. Антон взглянул на небо, но перед глазами блеснул скелет руки.

Тогда он вздохнул, как перед прыжком в воду, и присел на четвереньки. Быстро, словно стесняясь, перекрестился, лёг на живот и медленно пополз вперёд. Ход шёл по наклонной вглубь. Скоро совсем стемнело, появился душно-горьковатый запах. Перед спуском он содрал с берёзы несколько кусков бересты, и хотя понимал, что на факел они не годятся, рассчитывал, что на какое-то время освещение дадут. Но зажигать не спешил; полз, выставив рогатину. И вот она уткнулась в препятствие. Подтянулся, ощупал рукой – как будто стена. Чиркнул спичкой и увидел подгнившие брёвна. Оттуда тянуло холодной сыростью.

Решив рассмотреть всё тщательней, Антон зажёг полоску бересты. Затрещав, она закрутилась и опалила пальцы, – пришлось бросить рядом, на песок. В стене чернело отверстие. «Слишком узкое, не пролезть», – подумал он и ножом осторожно поковырял бревно. Дерево подалось, – очевидно, основательно подгнило. Тогда он затушил огонёк и наощупь с нажимом стал отколупывать куски.

Перемешанный с дымом горьковатый запах усилился, но Антон притерпелся и дышал ровно. Тело полегчало, движения обрели плавность. Ему показалось, что вокруг посветлело. Во мраке смутно проявились неровные глинистые стены. Он продолжал равномерно скрести дерево, но с каждым разом оно становилось твёрже, а его усилия слабее. Скоро нож еле-еле задевал волокна.

Внезапно он ощутил сильное головокружение и уткнулся лбом в землю. Сжав пальцами потяжелевшие веки, вдруг увидел себя со стороны: маленького, скользкого, похожего на червячка, прогрызшего чужую обессиленную плоть. «Что же я делаю? – прошептал он непослушными губами, – противно…».  Попытался сдвинуться назад, но тело не слушалось. В глазах потемнело. И, уже теряя сознание, он потянулся онемевшей рукой к отверстию, словно к спасательному кругу…

Тем временем Пётр Матвеевич, по обычаю, управлялся с животными. Выслушивал жалобное блеяние, поглаживал редкую старческую шерсть и просил потерпеть до снега. А потом, говорил, опять будет солнышко да свежая травка. Козы подслеповато тыкались в хозяина, проверяли, он ли это, и, убедившись, приникали к пойлу. Лишь дряхлая лошадь уже не отзывалась на слова, смотрела, не отрываясь, в угол, словно на ворота в иной мир, – будто раздумывая: сейчас зайти или позже.

Они да волчица – вот и все собеседники охотника. Пётр Матвеевич привык к одиночеству, но иногда отчаянно тосковал по общению. И тогда укладывал в рюкзак вяленое мясо, выделанные шкурки и шёл с Чарой в деревню, к пчеловоду Николаю, крепкому с пышными хохлацкими усами мужику, бывшему бригадиру лесорубов. Хозяин доставал из погреба слабенькую медовуху и топил баню. Наговаривались до изнеможения.

И вот снова в его доме появился человек, и опять охотник забегал, как молодой. Даже козы почувствовали ответственность – прибавили молока, и конь зашевелился бойчее – вон какую телегу с дровами притащил. Не зря говорят: две головни и в поле дымятся, а одна и в печи гаснет…

Приткнув дверь в навес, Пётр Матвеевич присел на отполированную чурку. Смеркалось. В тайге изредка постукивало, у родника глухо куковала кукушка. Скоро подойдёт Антон. Первой гостей обычно встречала Чара. Вот и на этот раз охотник услышал рычанье, но затем вместо радостного повизгивания тоскливый вой. Он насторожился. Вой еще раз прорезал тишину. «Ах ты, боже мой!» – засеменил он к дому, кляня себя на чём свет стоит. Он сразу догадался: случилась беда. Разве можно было городского парня отпускать одного к заражённой могилке!

Только сейчас, торопливо двигаясь к ущелью, Пётр Матвеевич осознал, насколько близким стал ему Антон. Через день, когда стало ясно, что парень вырвался из лап смерти, охотник оставил хозяйство Даше и отправился к сопкам, где тогда кружил самолётик. Перебравшись через поваленные деревья, осмотрел место аварии, покосившийся шалаш. Отыскал витиеватые отпечатки обуви Антона и двинулся по следам. Увидел развороченный муравейник, зацепившийся за корягу клок одежды, рваную куртку возле ямы-ловушки. Дальше, неподалеку от ущелья, разглядел след ползущего человека. «Надо же! – удивился тогда. – Иной таёжник запаниковал бы, без пищи и огня, с ранами да увечьями, а этот… С характером!». С той поры по-особенному, по родному, наблюдал за больным парнем, вспоминая себя, попавшего в кораблекрушение…

Стемнело, на небе высветились яркие звезды. Голубая дымка овеяла верхушки деревьев, запахло мёдом. Вот и Змеиная поляна. Волчица спустилась в долину, к небольшому холму. Пётр Матвеевич увидел лаз, куски бересты. «Неужели полез туда?», – нахмурился он, направляя фонарик в проход. Яркий луч высветил неровные глинистые стенки, свежую борозду и уткнулся в песчаный завал.

Внимательно оглядевшись вокруг, он увидел на комьях земли отпечаток чужого сапога, рядом ещё один – легкий, узкий, девичий. Здесь была Даша! Но с кем, с Фролом? У того нога побольше… Следы вели к ущелью. Чара пометалась по скользким валунам и остановилась у расщелины. Охотник посветил вниз. Луч скользнул по красноватым камням, растворился в темноте. «Антоша здесь был, это ясно. Может быть, мы разминулись?». Постояв в раздумьях, он направился домой.

До рассвета просидел с Чарой на крыльце, дожидаясь парня. А как только на горизонте посветлело, выдоил недовольных ранней побудкой коз и с кувшином молока отправился к Татьяне.

Усадьбу знахарки окружал новенький забор из гладко выструганных жердей. Дом ей отремонтировали в прошлом году, и теперь металлическая крыша горделиво посверкивала в лучах рассветного солнца. Татьяна слыла знатной целительницей. Лечила не только деревенских баб и мужиков, но и людей из отдалённых мест. Наезжали даже министры. Клиентов знахарке отправляла её двоюродная сестра из райцентра, весёлая, оборотистая бабка, к которой охотник привозил Дашу на постой.

– Ты, подруга, гляжу, помещицей стала, – отворив дверь, пробурчал он. Разглядел у окна чужого человека, смутился. – Я подожду на воздухе.

Скоро с крыльца легко сбежал коренастый бритый мужчина. Скользнув по охотнику белесыми навыкате глазами, направился к сараю. Следом вышла баба Таня.

– Доброго здоровья и тебе, Петруша, – она цепко оглядела его с ног до головы. – Пошли в дом-то.

– Я на минутку, Татьяна. Да и гость, вижу, у тебя.

– Василий? Это постоялец мой. Недавно поселился. Врачи лесной воздух посоветовали. А мне что, приняла его. Вон в сараюшке, на сеновале устроился. Изгородь поставил новую.

Пётр Матвеевич покосился на сарай. У бревенчатой стены стоял мотоцикл.

– Дома Дарья твоя?

– Опять в бегах где-то, – махнула знахарка рукой. – Вчера убежала. Сидела, сидела, потом побледнела вся, затряслась. Ой, бабушка, говорит, беда с ним. Схватила свой мешочек и умчалась. Может, с медвежонком что случилось. Она ведь тут брошенного зверька приручила.

– С медвежонком, говоришь… – похолодел охотник. – Ладно. Как вернётся, пусть ко мне забежит. Пойду я, бабка.

– Погоди, Пётр, –  вгляделась в него знахарка. – Да ты побелел весь. Неужели с Антошей что?

– Ушёл вчера и не вернулся, – опустил голову он.

– Да ты что! Куда ушёл-то?

– В ущелье, к могилке заклятой. Это я, дурень, отпустил его. У меня Чара-то завыла вечером, я и побежал. Только следы и видел. Думал, может, с Дарьей где, вроде и её след там был. Ах, дурень, дурень!

– Ты погоди, Пётр, не казнись. Я прямо сейчас и посмотрю, где он.

Появившиеся невесть откуда карты стремительно запорхали в её руках.

– Живой твой Антоша, под крышей где-то. А рядом девушка молодая. Уж не Дашенька ли с ним? – нараспев произнесла она, подошла, прикоснулась ладонью к его подёргивающей щеке. – Прикипел, видать, ты к парню.

Пётр Матвеевич махнул рукой, протянул кувшин и зашагал в лес. Остановившись за огромной засохшей берёзой, стал наблюдать за сараем. Долго не сидел: лупоглазый с одеждой в руках вышел наружу и направился к тропе. Проводив чужака взглядом, охотник прокрался к сараю.

На чердаке увидел раскладушку, под ней – вещевой мешок. За стропилами нашёл коробку с патронами и целлофановый пакет с тремя удостоверениями на одну фамилию – Рязанова Василия Ильича. В одном документе его обладатель был сотрудником археологического института, в другом майором милиции, в третьем – инженером леспромхоза.

Спустившись, охотник подошёл к мотоциклу. Отпечатки сапог были похожи на те, которые он обнаружил у кургана.  Задумчиво почесав бороду, он направился к дому.

– Что, Пётр? – Знахарка тревожно смотрела на него.

– Чуть не забыл ведь. В деревню мы собрались. Тебе что привезти?

– Ничего не надо. Мне Василий недавно продукты привёз. Медку у Николая захвати только.

– Ладно… Ты вот что, Татьяна, гость твой непростой человек. То ли милиционер, то ли учёный какой-то. А может, и другое обличье имеет. Ты приглядись к нему. Если что не так, отправляй ко мне Дарью.

– Хорошо, Пётр, хорошо, – отозвалась знахарка. – Ты себя береги. Вернётся твой парень, не переживай.

– Спасибо тебе.

Он неловко ткнулся бородой в её пахнущую цветами морщинистую руку и быстрым шагом направился к лесу.

Глава 12

Взбегу на холм, и упаду в траву.

И древностью повеет вдруг из дола!

И вдруг картины грозного раздора

Я в этот миг увижу наяву.

(Н. М. Рубцов).

Открыв глаза, Антон увидел небольшое тёмное помещение. На стене белело мутное пятно, пахло травами. Он с удовольствием потянулся необыкновенно лёгким телом, привстал и услышал быстрый шёпот: «Подожди, подожди…». Тоненькая ручка настойчиво притянула его назад. В полутьме замерцали огромные синие глаза.