Текст книги "Наши в ТАССе"

Автор книги: Анатолий Санжаровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

13 января
Опечатка

Утро. Народ бежит служить Отечеству.

Аккуратова с порога потрясла веником, завёрнутым в газету:

– А у меня вот что есть!

Петрухин похлопал ей:

– Поздравляю тебя с удачной покупкой! Веник – это…

Татьяна махнула на него веником:

– Саньк! Помолчи. Дай мне. Прокричу ослом. Юрка уехал в командировку на десять дней, а приедет уже завтра! Надо уметь оформлять командировки!

В материал «Дочь ГОЭЛРО в ряду великанов», который дали мне отредактировать, влезла опечатка:

«Действительно, «определение газа задом (вместо газом) весьма оригинально и более эффективно в сравнении с ранее употреблявшимися методами».

Олег прочитал этот ляп, ухмыльнулся:

– Беги порадуй Ананьеву и уточни, как это она – скоро ведь будет не вмещаться на двух стульях! Идёт, всех сиськами раздвигает![28]28
  Идёт, всех сиськами раздвигает – об очень толстой женщине.


[Закрыть] – как это она умудряется что-то определять своим задом.

– Может, это не она печатала.

– Всё равно её это печаль. Она ж заведует машбюро. Маркс умер, остался марксизм. А что останется после смерти машинистки? Горькие очепятки…

– А мне, – вспоминает Ленка Хорева, – раз напечатали «Орехово-Хуево» и «альпинисты взобрались на пис Ленина».

Обозреватель Иван Павлович Артёмов в прощанье вскинул руку:

– Иду писать в библиотеку. Позвонят мне – не зовите. Только разве что Брежнев…

– А если Косыгин?

– Не звать.

Из парткома звонит Колыванов. Я в библиотеку к Артёмову.

– Иду, иду! – кладёт ручку на стол Иван Павлович. – Тоже почти Брежнев.

Бузулуку попенял Медведев:

– Мало пишешь!

Медведев вышел. Бузулук трёт ладошки. Хорохорится:

– Эх, ребята! «Жуть стала лучше, жуть стала веселей…» С поебельника начнём давать информацию. По телефону уже застолбил на ЗИЛе.

– Так сегодня понедельник, – говорю я.

– Так сегодня и начнём! У нас это быстро!

Хорева торопливо шпаклюет щёки, красит губы, глядя в круглое карманное зеркальце. Оправдывается:

– Вызывает главный. Навожу марафет.

Она выходит на середину комнаты, вертит перед моим носом и одной и второй ногой:

– Заметно, что разные чулки?

– Нет. Разве только разглядит Колёскин, когда снимет.

– Пусть попробует… Разные чулки… Эх эта жизнь советской интеллигенции…

14 января

Лена попила воды и жалуется мне на себя:

– В пьянстве не замечена, но по утрам пью много воды.

– Читай газеты. Перестанешь пить.

– Да мне прежде надо помазюкаться. А потом газеты. А я потеряла орудие труда чем мазаться – чёрный карандаш.

Сегодня хоронили шишкаря Носова. Пихнул в могилу рак прямой кишки.

Рак в ТАССе – руководящая болезнь.

15 января
Не гони пургу на одном выдохе

Медведев мне:

– Почему ты не пишешь свои материалы?

– О чём? Дайте объект.

– Сначала покажи себя.

– Да что я информацию не напишу? Я десять лет заведовал отделом в областной газете!

– Чего здесь рекламировать, сколько работал. Ты покажи!

– Закрепите за мной конкретный объект. Сколько свободных объектов! А как показывать? На пальцах? Сидя здесь тему не выдумаешь. С потолка разве содрать?

– Я дал тебе тему.

– О дорогах пятилетки ТАСС уже писал.

– Можно ещё.

– Что об одном и том же талдычить?

Медведева вызвали на выпуск А.

Как только закрылась за Медведевым дверь, Бузулук подлетел меня подвоспитать:

– Анатолий – свалился в крематорий!

– Все будем тамочки! – огрызнулся я.

Он наклонился ко мне, сбоку облокотился на мой стол и положил другую руку мне на плечо:

– Случайно ты в Кащенке[29]29
  Пётр Петрович Ка́щенко (1858 –1920) – известный русский врач-психиатр, общественный и земский деятель, автор статей по психиатрии и организации психиатрической помощи. Его имя носит психиатрическая больница в Москве.


[Закрыть] не лежал в палате президентов? – с ласковой насмешкой спросил он.

– В связи с чем ты вдруг так забеспокоился о моём здоровье?

– Ты как с дорогим товарисчем лимоном[30]30
  Лимон – руководитель.


[Закрыть] разговариваешь? – мягко упрашивающе заговорил он. – Конечно, дрожать перед ним, как таракан перед гусем, негоже… «В России три беды: дураки, дороги и дураки, указывающие, какой дорогой идти». Медведев вот такой указун. Не молчи. «Молчание ягнёнка – свидетельство того, что он уже готов стать бараном». Не гнись особо перед ним. Негоже и пи́сать лимонадом.[31]31
  Пи́сать лимонадом – сильно волноваться.


[Закрыть] Но… И всё-таки ты скозлил,[32]32
  Скозлить – сказать или сделать что-то неуместное.


[Закрыть] не так пошёл. Напроломку попёр! Хороша святая правда, да в люди не годится! Запомни. Правда в лаптях, а кривда, хоть и в кривых, да в сапогах. А ты… Ты тут ошибся. А ошибся, что ушибся: вперёд наука! И такая наука… Разговор с началюгой – хитрый дипломатический танец! Начинай с ласки. Ласковое слово пуще дубины. Тебя учить? Запевай так. Я с низким поклоном и персональной просьбой прошу вас, Александр Иванович… А ты? Что ты гонишь пургу[33]33
  Гнать пургу – говорить вздор.


[Закрыть] на одном выдохе? Ты вдыхай! Ну ты понял? В д ы х а й! Да глубже! А на одном выдохе долго не протянешь… У тебя какая-то отчаянность. Что с тобой?

– Ну… Пошёл ты… Чего он объект не даёт?

– Да так он тебе и не даст. Разве так просят? Ты докажи, что и мы не на руку лапоть надеваем! Будь похитрей. Тихонько подойди, сядь в кресло у его стола и тихим, виноватым голоском скажи: Александр Иванович, может, дали б мне какой самый захудалый объект?

Тут вошла Хорева. С морковкой в руке и во рту. Жуёт.

Бузулук подивился:

– Хорёва! Ты что, прыгнула на заячью диету?

– Врач повелел. Раз жалуетесь на плохое зрение, говорит, больше ешьте морковки. Помогает! Вы видели хоть одного зайца в очках?

Бузулук похвалился ей:

– Слышь, Хорёва! Анатолий хотел рвануть на автономию. Да Алекс Иваныч высочайше не дозволили-с.

– А чего ты не хочешь написать о дорогах? – говорит мне Ленок.

– Да ну его… Позавчера о мостах, вчера о стали, сегодня о торгашах, завтра о дорогах. Чего он подсовывает мне всякую всячину? Пусть даст один объект, я буду изучать одно дело, поглубже буду влезать. А так он ходу не даёт.

– Я-то его знаю. Тот-то я и впала в детство, стала заниматься выпуском «Пионер». Я ушла от Медведева. Не могу на его морду смотреть. Вечно сопли пузырём…[34]34
  Сопли пузырём (у кого – либо) – о гордом, заносчивом человеке.


[Закрыть] Знаешь, он тебе ходу не даст. Пиши мне в вестник. Будет потом что показать, на что ты способен, когда зайдёт речь о том, что ты можешь. Вот я открываю рубрику «Рассказы о пятилетке». Напиши о чугуне.

Прискакал в мыле Бузулук с выпуска Б. Тамошняя завша Май Теодоровна Рождественская, рыжая львица в очках, распекла его до белого каления. Кричит наш Бузук:

– Эта Майя Тор-реодоровна!.. И вообще!.. Клюва не дают раскрыть![35]35
  Клюв раскрыть – начать говорить.


[Закрыть] Чего они из-под меня хотят? Аморальные удобрения? Так это ж не моё амплуа! Я из них мартышек поделаю! Зарубили мой репортаж с выставки! Нет, братцы алкаши, время пить! Гм… Надо знать время пить и время выпивать. Или не отчаиваться? Нич-чего. И на мою душу начнут лить елей!

20 января
Лучше не спрашивай!

К Медведеву пришлёпал какой-то глухопердя старый. Сидит в кресле перед Медведевым. Читает газету и трубно поясняет:

– Вот холода! Пятьдесят! Автосцепка не выдержала. Разорвался поезд.

Медведев в ответ кричит:

– Это автосцепка плохая. А мороз тут ни при чём.

Медведевский глухарь – пенсионер Лисин. Раньше работал у Медведева. Теперь этому Лисину разрешается два месяца в году подрабатывать. Приплёлся из морга работун.

Хорева сидит у меня за спиной и тычет ручкой мне в бок. Шепчет:

– Аккуратиха меня обманула. Не написала о космосе.

– Неужели есть люди, которые могут тебя обмануть?

– Это принимать как комплимент?

– Только.

– Это не так грустно, как если бы обманули мальчишки.

Вошёл Терентьев из секретариата, лучший друг Медведева. Вместе ходят по воскресеньям на лыжах.

Поднял лопаточкой ладошку:

– Пламенный привет индустриальной мощи страны Советов!

Медведев делает кислую отмашку:

– Прилетают в среду космонавты. Надо снова телепать-ся к нашим столбам на Ленинском проспекте.[36]36
  На Ленинском проспекте столицы за ТАСС закреплены световые мачты № 30 и № 31. Расстояние между ними должны всегда занимать тассовцы во время торжественного проезда по проспекту то ли космонавтов, то ли крупных политических зарубежных деятелей.


[Закрыть] Флажками запасайся.

Аккуратова забраковала ташкентскую заметку о керамической посуде. Передали переработанную информушку с припиской:

«Взамен расколотой посуды».

Татьяна допытывается по междугородке у автора:

– Ты почему так часто меняешь города?

– Лучше не спрашивай!

– Всё ж! Что тебя сделало заядлым путешественником?

– Алименты.

Бузулук:

– Тань, – говорит Бузулук, – дай мне твоего любушку Таубешланга. Я дам ему цэу и по лбу!

28 января
Проделки ИИ

Пожаловал Терентьев. Увидел пустой тёмный медведевский угол, опало спросил:

– А где ваш вождь и учитель?

– Захворал! – радостно доложил хором отдел.

Кошка за порог – мыши в пляс!

Все в редакции чувствуют себя вольготно и в девять утра устроили вечер воспоминаний о школе.

Ия рассказала, как под её мудрым руководством в девятом классе была предана анафеме нелюбимая училка.

За этот выбрык Ию хотели отправить учиться куда-нибудь в область. Но она хорошо пела. А тут подъезжали праздники. Самодеятельность школы готовила концерт. За Ию вступилась руководительница художественного кружка. Ие вкатили двойку в четверти по поведению и на том закончилось её перевоспитание.

– Вытворяли… – Ия в смехе качает головой. – Откуда что и бралось? Помню, на уроке нелюбимой училки посадили на последней парте чучела двух ребят. «Дали» им по газете. Из-за газет видны только волосы. Училка орёт: «Встать, Симкин с Петровым!» Класс падает со смеху. Училка на ракете улетает жаловаться директору.

И Володя, наш незабвенный Владимир Ильич, не был паинькой.

– Я, – вспоминает он, – не любил черчение. В лицо кидал учителю: «Чертить – здоровью вредить!» Учитель назидательно отвечал: «Черчение – мать учения»… На уроке физкультуры я спрятал брюки одного парня. На следующем уроке его вызвали к доске. «Я не могу» – отвечает парень. – «Не валяй дурака!» И он вышел к доске в одних трусах.

Отсмеявшись, Владимир Ильич запустил глаза в газету.

– Володь, – говорю я, – как дела в Америке?

– Да постреливают…

Припоздалый Бузулук не сразу заметил, что Медведя-то нашего нет. А когда узнал, что тот болен, присвистнул:

– Любит наш бугорок[37]37
  Бугор – начальник.


[Закрыть] погулять! Не завизировал мой материал про донецкий уголёк. Взял отгул за прогул… Ну, братцы, это никуда негожо! Если сейчас, Вов, – глянул на Новикова, – не завизируешь – зар-режу!.. Только ты сильно не пугайся. Это у меня юмор такой деревянный… Сегодня, ребята, мой Димка сказал: «Запрягайся, отец, в сани, поехали в сад. Надоело мне дома сидеть два ваших выходных!» По дороге ко мне пришли хорошие строчки для стихов. Не Суздаль создал этот звон… Идёт верблюд, поёт верблюд…

– Дошли до стихов, – хмыкнул Новиков. – У нас и Ия пишет стихи. Носила в нашу многотиражку «Тассовец». Медведев тогда был там редактором. И он сказал: «Пока я редактор, эта мадам у меня выступать не будет. Это ж убогость высшей марки!» Тогда Ия работала в справочной.

Ия горько повздыхала и смолчала.

Ну как возразишь начальнику?

Хорева подняла руку:

– Расскажу последний анекдот. Тогда и за работу… В детском саду детям дали задание: нарисуйте, кто кем хотел бы быть. Одна девочка не нарисовала. «Почему?» – «Я хочу выйти замуж, но не знаю, как это нарисовать».

3 февраля, понедельник
Кот на операции

Рабочий день начался с воспоминаний о хлопотах минувшего воскресенья.

– Вчера, – рассказывает Аккуратова, – носила в ветлечебницу кота. Зав – старый дядька. Я с ним душевно покурила. А кота носила на операцию. Проглотил пробку от лекарства… Нет лезвий. Ветврач побежал в магазин. Купил. Сделал удачно операцию… Ой, кошки! У нас раньше была кошка Шайтанка. Вся чёрная с белым бантиком на шее. К котам с четвёртого этажа прыгала! А этот мой кот на абажуре катался… А ещё у нас был один кот сибирский. Уехали мы все на юга. Его отвезли к знакомым на дачу. Умер бедняга от тоски по нам… И два слова ой про собачью любовь. У нашего знакомого профессора умерла собака. Профессор не просыхал, ревел по собаке. Похоронил под кустом роз. Положил мраморный камень со стихами.

Сегодня наш Владимир Ильич весь важный. У него на столе сменили зелёное сукно. Надо протирать новое. Появился эпохальный фронт работ.

4 февраля

Медведев невесть к чему заговорил о кофе. Он простодушно покаялся, что знает лишь один его сорт. Триста тридцатый.

Всем отделом навалились убеждать Медведева, что надо покупать кофе в зёрнах и молоть на электродробилке.

– Прямо в сеть воткнёшь и по всей комнате такой запах ароматный! – Владимир Ильич блаженно закатывает глаза. – А триста тридцатый – это хилый кофе, выдыхается сразу.

– Когда я долго не ем, у меня болит голова, – сознаётся Медведев.

Ия предупреждает:

– Вам противопоказаны настойки рябины и чёрной смородины. У вас же давление сто пять на семьдесят. Пониженное! Коньяк хорошо расширяет сосуды.

Принесли сердитый отклик на материал Владимира Ильича. Он писал: «Сверху одевали куртки и брюки». Автор поправляет: «Надо надевали».

Медведев советует Владимиру Ильичу:

– Позвони этому великому знатоку русского языка и скажи, что ты на всю жизнь запомнил.

5 февраля
Мечта Лисина

Аккуратова – она сидит передо мной – повернулась и говорит:

– Ты у нас профгрупорг. Скажи тему сегодняшнего собрания.

– Лобанов рвётся в профсоюз. Надо отбиваться. Он вступает лишь потому, что только членам профсоюза чёрная касса выдаёт деньги. Ему нужна наша чёрная касса, а не профсоюз.

Собрание длилось ровно четыре минуты.

Один вопрос задал лишь Медведев:

– Был ли раньше в профсоюзе?

– Был. При переезде из Архангельска всё потерял.

Приняли Лобаныча и Аккуратова начала нахваливать свои новые значки.

Её перебил Бузулук:

– Вот мне Виталик Пашин[38]38
  В.Пашин – корреспондент ТАСС по Пермской области.


[Закрыть] выдал значок. На стенку от зависти полезешь!

– Не полезу. Ещё посмотрю… Мне бы… Пойду-ка в коридор разок курну. Только сначала надо стрельнуть…

Татьяна вышла.

– А я вот вспомнил забавку, – говорит Артёмов. – Война. Правительство в Куйбышеве. Тассовец из редакции науки, холёный, с бородкой, приехал в Куйбышев. Бегает по магазинам. Кагэбэшники клубком шьются за ним. Он дал в Москву телеграмму: «Из задуманного ничего не вышло. Воздержись».

Но пока задержали его. Позвонили в ТАСС. Да, отвечают, работает. Искал квартиру для переезда. Не нашёл. Просил жену с переездом не спешить.

Вечером Ахметов, Лисин и я идём вместе к метро «Арбатская». Взяли хлеба.

Ахметов Лисину:

– Я ещё с боссом по лампадочке пропущу в автопоилке, – и побежал к кафе.

Лисин мечтательно:

– Вот моя жизнь… На закате… «В юности мы мечтаем проснуться знаменитыми. В старости – просто проснуться…»

7 февраля

Я консультировался в министерстве со специалистом по поводу авторской заметки, в которой шла речь о технической новинке.

– Ничего нового, – сказал спец. – Лжеоткрытие. Не новинка, а старинка. Я против топоров, которые находят под лавкой, и выдают за техническую новинку.

10 февраля
Пришёл попозже, отпусти его пораньше…

Пьяный впополам Лисин с опозданием приполз на работу.

Мужественно постоял на порожке, значительно посмотрел на всех и, шатаясь, побрёл назад купить «Морнинг стар».

Проболтался два часа. Он знает английский, был корреспондентом ТАСС в Великобритании.

К вечеру поближе робко присел на краешек кресла у стола Медведева:

– Саша, отпусти меня пораньше. Костюм купил. Надо обмыть. А то носиться не будет.

– Ха! Пришёл попозже, отпусти пораньше. Давай кончай! Ты в каком состоянии сегодня привалил на работу? Минуту с тобой рядом постоишь и уже надо бежать за закуской. Смотри… А то простимся. Не позорь! К тебе хорошо относятся и ты хорошо относись.

Чтобы дать Медведеву выговориться, я выхожу, давясь смехом.

11 февраля
Кончай заниматься антагонизмом!

Анохин притаранил домой кучу разобранных стульев.

Весь вечер гордо сидит клеит.

– А вы хозяйственный товарищ! – похвалил я его.

– Ну! Я было горячо взялся. Стол сделал, галошницу… Я многое бы сделал, да водка остановила.

Материал он таскает из министерства сельского хозяйства СССР. Там он столяр.

– Вот это скотобаза! – хвалится он. – Я могу не только стружки снимать. Я любого закадыку проведу.

– Как вам удаётся пионерить новенькие стулья?

– Не городи туфту! – сердится Анохин. – Кончай заниматься антагонизмом![39]39
  Заниматься антагонизмом – ссориться.


[Закрыть] Я хоть один готовый стул сшушерил? На выходе готовый стул не пронести. А я разберу его, и уже никакая охрана не пикнет. Сор несу!

12 февраля
Один мой день

Политику совка определяет веник.

А.Петрович-Сыров

Никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным; если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру.

(«Новый Завет»)

В какое непростое время мы живём!

Особенно с девяти до восемнадцати ноль-ноль.

В.Антонов

Ночью я просыпался.

Сплю я чутко и слышу даже когда мышь на мышь ползёт и от удовольствия попискивает. Я слышу этот писк и просыпаюсь.

Сегодня меня среди ночи разбудил Анохин.

Я лежу на койке, он на диване у окна. Холодно.

– Ну не дом у меня, а форменная расфасовка![40]40
  Расфасовка – морг.


[Закрыть] – ворчал Николай Григорьевич.

Он вставал в два ночи и засыпал в печь уголь. При этом бормотал:

– Где тут дождаться маленького Ташкента? Боженька тепла не подаст, если сам ведро угля не саданёшь в печку.

В маленькой проходной комнатке горел свет. Студент Горкин приехал из Алма-Аты. У него кончились каникулы. Теперь он ночами читает и спит при свете, который пробивается ко мне по углам двух матерчатых створок вместо дверей в дверном проёме. Свет мешает мне быстро заснуть после того как я проснусь.

Николай Григорьевич пытался среди ночи зажечь мою электроплитку. Он кряхтел, сопел, дул на неё. Но она не загоралась.

Просыпался я за ночь раза три. Потому и проспал.

Слышу, за стеной детей в сад собирают и требуют от них не хныкать.

Я кричу Анохину, заживо самопогребённому под ворохом одеял, пальто, фуфаек:

– Па-адъё-ём!

Он вскакивает и выговаривает мне:

– Ты специально меня поздно разбудил!?

– Я сам только что проснулся.

Холодина. Нет спасу.

На прошлой неделе у нас потекли трубы при тридцатиградусном морозе. Анохин кликнул каких-то леваков. Я с ними лазил на чердак оттаивать форсункой лёд в трубах. За образцовое моё прилежание Анохин обещал купить мне в подарок тёплые шерстяные носки ко дню рождения.

Бежим по Бусинову с Анохиным к электричке. Холодно. Ветер. Небо чистое.

– Хор-рошо! – кричит Анохин. – От ветра краснеют щёки.

Он розов. На ресницах наледь.

На платформе к нам приближается девушка.

– Распрямитесь! – приказываю я Анохину. – Красавица к нам идёт!

Проскочил красный ленинградский экспресс, свирепо угоняя за собой сердитые клубы московской снежной пыли, и следом явилась электричка.

Трудно открылась дверь. Народу невпрокрут.

С разбегу мы рывком вжимаемся в тепло.

Женщина машинист объявляет:

– Товарищи! Поддерживайте в вагонах порядок. Чего только нет в вагонах! И семечки, и хлеб, и бумага от мороженого. И не забывайте хоть свои вещи при выходе!

От метро я настёгиваю по Герцена к своей конторелле. На этом отрезке я поймал себя на том, что почти всегда меня несёт за теми кадрессами, у которых красивые ножки. Плотные, тугие. Мне приятно на них смотреть. Пышные девичьи ноги я отождествляю с благополучием всей страны. Прочней колени – праздничней на душе. Я за державу не переживаю. Спокоен. Прочно стоим! Твёрдо шагаем вперёд! Значит, прекрасно живём! Меня охватывает чувство гордости. Я никогда не обгоню толстоножку. Зачем же себя обделять?

В двадцать я смотрел девушкам в лицо, в двадцать пять – на их пилястры,[41]41
  Пилястры – женская грудь.


[Закрыть] а сейчас, в тридцать, – на колени. Моё любопытство к юной особе не подымается выше её праздничных, картинных ах ножек. Вот такая жестокая и сладостная деградация. И во мне гремит гимн соблазнительным королевским женским коленям.

Без четверти девять.

Я всегда стараюсь прошмыгнуть мимо милиционера до девяти. Иногда на опоздунов устраиваются облавы. У прибежавших после девяти милиция отбирает пропуска под расписку. А там такое начнётся… Сущий воспитательный марафон! Затаскают по кабинетам с объясниловками.

Сунул я под нос милицианту своё удостоверение и к лестнице. В лифт я никогда не вхожу. Всегда подымаюсь только по ступенькам.

Вот лифт набился под завязку, тяжко пополз вверх. Дунул и я по лестнице. Наперегонки. Кто быстрей выскочит на четвёртый? Лифт или я?

Ну, конечно же, я!

По глухому коридору иду к себе в 411 комнату.

Тут всё без перемен.

Пять столов в ряд слева, пять столов справа.

Боком у огромного окна – друг против друга столы Медведева и Новикова. Наши-с боссы-с. У них столы двухтумбовые, а у нас, у мелюзги, однотумбовые. Вот в чём разница между начальником и подчинённым.

По-прежнему первой от Медведева сидит Аккуратова. За её могучей спиной – я. С полмесяца назад за мной сидела Хорева. Теперь Петрухин. Дальше Бузулук. Боком у двери стол Игоря Лобанова.

На стенах – огромные четыре карты. Живые памятники! На них уже вписаны имена всех доблестных труженичков нашей комнаты. Да не по разу!

Все в комнате тайком считают, что все населённые пункты на земле, все реки, все вершины, все ямки, все бугорочки носят именно их имена. Вотчина Медведева – пятьдесят населённых пунктов от Медведкова в Москве до Медвежьих островов в Ледовитом океане и до урочища Медвежья Ляга на Севере. А Медвежка? А Медведь? А Медвежа? А Медвежанка?.. Все названы в честь дорогого Александра Ивановича.

У Новикова всё скромней. Всего чёртова дюжина мелконьких населённых пунктиков с его фамилией.

У прошмыгни Бузулука – отрастил пузень, за ремень переливается – есть в Оренбургской области целый город Бузулук. Есть ещё посёлушки: Бузулук-Привокзальный, Буздяк, Буздюк, Бузовка.

Обозревателю Артёмову (обозреватель выше завредакцией) отведено 26 пунктов от Артёма до Артёмовского.

А у Аккуратовой – жирный прочерк. Нет ни одного местечка с её именем. У Махровой наличествует лишь одна Махровка, у Хориной – Хорево.

На долю Петрухина выпало лишь одно Петрунькино. Судьба к Саше несправедлива. Он должен бы иметь побольше. За этого красавца мужчину просто обидно. Он курирует московский дворец пионеров. И, естественно, охотней курирует очаровашек пионерок. И очень плотненько. В угарном служебном порыве он, разведчик эрогенных зон,[42]42
  Разведчик эрогенных зон – ловелас, бабник.


[Закрыть] нечаянно то ли спионерил, то ли скоммуниздил звёздочку[43]43
  Звёздочка – девственная плева.


[Закрыть] у цесарки. А «за райские наслаждения полагаются адские муки». И он их стоически принял. Месяц назад его женили на этой пострадавшей семнадцатилетней янгице. Ка-ак он, бедняжка, брыкался! Но выбора, увы-с, не было.

Силы были явно неравны. У Саши в загашнике ничего другого не было кроме пылкой страсти к молодому роскошному телу. А у папки янгицы, у большого генерала… Я молчу про заряженную пистолетку. Этого не было. И не было того, чтоб генерал плотно тыкал заряженной керогазкой Саше в родной висок. У генерала было другое. Пострашней. Обломный нажим по различным каналам, после чего Саша трупно склеил лапки. В момент спёкся. Согласен! Согласен! Со всем согласен, дорогой папа! Только ж невиноватый я агнец!

Но Саша не смирился с судьбой. Он вздыхает, вспоминая японские нравы. Хорошо в Японии. Там молодые целый год живут, пристреливаются друг к дружке, только потом регистрируются. А если не понравятся друг дружке и наживут ребёнка? Ну и что? Сойдёт за пробного. Я б там, мечтает Саша, никогда б не расписывался, а только бы стажировался, стажировался, стажировался…

Не пойму, почему Бузулук с ухмылочкой навеличивает Саню иногда Александром Моисеевичем.

Саня всё равно разведётся. Исполнится ребёнку год и подаст Саша на развод. Только целый год жди!

– А ты придумай повод для развода, – советуют ему. – Ну что она холодна к тебе.

– Да, холодна! – с сарказмом фыркает он. – Лошадь горяче-жгучая!

– Саня! Всё равно есть выход. Вспомни дорогих тебе япоников. У них муж имеет право потребовать развода, если заметит, что супруга спит некрасиво.

– Она красиво спит!

– Кто докажет? Свидетели, фотографии есть?

– Нет.

– То-то!

Однако женитьба не сломала его вольный дух. Он по-прежнему опыляет своим вниманием лишь пионерочек.

Саша в возрасте Христа, но выглядит на все двадцать. Он высок. А «чем выше рост, тем мозг находится от греха подальше». Он чопорно одет. Важно, с достоинством лорда носит свою единственную голову. Походка уверенная, спокойная. В разговоре всегда конкретен и ясен. Как-то по телефону он сказал новой своей пионерочке:

– Чтобы победить врага, надо его знать. Я хочу вас победить. Где это можно сделать?

У Саши большой чёрный портфель. Без него он был бы ничто. Однажды над ним, над Саней, пошутили: положили в портфель четырёхтомный справочник населённых пунктов, политехнический словарь. Всего десять кило. Саша три дня таскал эти грузы и не догадывался о недозволенных вложениях. Саша ж считает, чем тяжелей портфель, тем весомей, солидней он сам.

Ближе к вечеру Саша забивается в коридоре в будку и начинает телефлиртовать. В эти минуты особенно ярко горят у него блестящие глаза французского обольстителя. Но вот гордый нос, сосед глаз… Нос был бы совсем хорош, если б его пик – кончик – был острым, а не плоским, как высокогорное плато. Правильные черты лица, превосходный рост, строен… Все задатки безотбойного обольстителя.

Игорь Лобанов побогаче представлен на карте. У него и Лобаниха, и Лобань, и Лобаново…

Однако всех выпередил я. У меня больше своих мест, чем у всех трударей нашей комнаты, вместе взятых. Триста пятнадцать моих городов начинаются на Сан! Сан – первый слог моей фамилии. И состоит он из первых букв фамилии, имени, отчества. Да я и расписываюсь вон как. Можете справа посмотреть.

Так что все города в мире, начинающиеся на Сан, я спокойно могу считать своими.

Сверх того. У меня у одного на весь ТАСС два своих персональных телеграфных агентства. Анатолийское![44]44
  Анатолийское информационное агентство (турецкое агентство «Анадолу», Anadolu Ajansi, АА) основано 6 апреля 1920 года при непосредственном участии основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка за 17 дней до первого заседания Великого национального собрания (парламента) Турции. Основной задачей агентства тогда было освещение всех этапов национально-освободительной борьбы турецкого народа и проводимых в республике реформ. Анатолийское агентство стало также главным средством распространения информации о деятельности парламента.
  В настоящее время офисы АА находятся в 25 странах мира.
  Основная цель АА в рамках "Концепции развития – 100 лет АА" – войти в пятерку ведущих информационных агентств мира к 2020 году. К этому времени агентство "Анадолу" намерено осуществлять вещание на 11 языках.


[Закрыть] Это в Турции. И сирийское агентство САНА!

Плечом я упираюсь в Монголию, где в войну бывал мой Николай Григорьич. Монголия ему запомнилась тем, что там он невзначай крепенько натянул антенну одной монголочке. Муж-разведчик как-то опрометчиво отлучился на боевое задание Родины. И наш пострел к моменту поспел. Природа ж не терпит пустоты.

– Всю маклёвку от боли сипела узкоглазка, – котовато припомнил Николай Григорьич.

У всех на столах лампы. На потолке два ряда «жуков». Когда включают дневной свет, сверху слышно шуршанье, будто жуки в банке дерутся.

На стене справа – огромные уличные часы.

Потолок у нас белый, стены коричневые.

– У наших соседей, у крестьян, – Медведев постучал ногтем в стену, – прошёл ремонт. Скоро будет и у нас. Каждый напротив себя покрасит стену в какой желает цвет. Интересно будет. Комната – зебра.

Конечно, Александр Иванович говорил в шутку.

Александру Ивановичу уже пятьдесят пять. Худ. Одни мослы. На затылке лысинка. Тёмные волосы с проседью. Среднего роста. В очках. Типичный рабочий-интеллигент.

На нём серый пиджак в тёмную клеточку сидит как на палке. Тугодум. Всё, что выходит за пределы его ума, считает крамольным. Бузулук называет его тихим неврастеником. Неврастеник в себе. Только когда уже в себе не может что носить, так нелепость перехлёстывает через край по временам и тут кое-что достаётся нам с его стола убогости.

Александр Иванович очень подозрителен. Страшно боится, как бы его в чём не обошли. Мужик себе на уме.

Как-то Аккуратова опоздала на десять минут.

– Честно. Проспала, – покаялась она.

– Пишите объяснительную.

Этот службист номер один может всякий пустяк раздуть в мировую проблему. Всё может так бюрократски обставить, что только ахнешь.

В редакции его никто не любит. Зато все заискивают перед ним, прикидываются овечками.

Он это чувствует и лепит за глаза:

– Горды до первой необходимости. Как со своей заметкой кто подходит – все заискивают!

Он знает силу своей твердолобости, стоит непоколебимо.

Однако он ни разу не уходил в отпуск на весь месяц. Обязательно делил отпуск на два куска по две недели.

– Уйдёшь! А тут заговор и захват рукпоста![45]45
  Рукпост – руководящий пост.


[Закрыть] И ты свободен! Вон как Хрущёв!

Медведев долго был в парткоме, замещал секретаря. Этот высокий идейный пост позволил ему слегка обжулить родной ТАСС. По документам он мог рассчитывать только на однокомнатную квартиру. Он же спартайгенносил, скоммуниздил двухкомнатную… Обежал тайной тропкой закон. А бдительные стукачики тук-тук-тук. Настучали в партбюро. Эту весть доставил уже в редакцию в зубах сияющий панок Бузулук.

Все считают Медведева тяжёлым человеком. А он попросту с дуплом. В ТАССе четверть века. Всё меряет на свой кривой аршин. Ненавидит живое слово. Как кто скажет в заметке о чём-то образно, он тут же хаять:

– Распустился народ! Не хотят подумать. Вот и дуют образы. Вон сидит у нас корреспондентом в Херсоне Пробейголова. Всё выкрутасничает! Иногда такое загнёт, что вся редакция не в силах разогнуть. И чего гнать пургу? Ведь для всего ж есть свои готовые формулировки. Ну и пиши по-человечески.

Эти топоры и делают тут погоду. Тот-то тассовские заметки рубятся примитивно. Мне твердили, что до ТАССа надо дорасти. А может, совсем напротив? Надо опуститься?

Медведев молчалив. Угрюм.

Он чувствует себя нормально, когда тиранит кого-нибудь. И тут дело нельзя пускать на самотёк. Жди, когда кто-нибудь оступится. Надо самому раскинуть ловушки!

Он подсиживает своих сотрудников на опозданиях. Часы в нашей комнате перевёл на пять минут вперёд. Придёшь после девяти – косится. Два раза опоздаешь на минуту – обвинит в недисциплинированности.

Но меня поймать трудно. Я причаливаю всегда в восемь пятьдесят. И вовсе не из боязни. Мне не хочется первым с ним здороваться. И он вынужден сам первым здороваться со мной.

И как он подносит себя в качестве образцово– показательного борзовитого труженичка пера?

Жена Тамара ближе к вечеру приносит ему яблоко, завернутое в газету. Кладёт в верхний ящик стола.

Тут же Медведев никогда к яблоку не притронется. Он показушно съест его ровно в шесть ноль-ноль, когда кончится рабочий день. Понимай так и бери пример! Медведев дисциплинирован, дорожит рабочим временем. Будь, мол, и ты таким!

Я торопливо вошёл в свою комнату и кинул глаз на часы на правой стене.

Девять ноль одна!

– Здравствуйте! – ясно сказал я.

– Здр, – выглянула поверх газеты Аккуратова в белом свитере, с косынкой на шее.

И больше никто ни звука.

Все уткнулись в газеты.

Редакция получает все центральные газеты. На столе Татьяны их целый ворох. И день у нас начинается с просмотра газет. Обязательного! Надо же знать, как мы сработали вчера. Что нашего дали газеты. Что не дали.

На мое приветствие Медведев лишь сердито взглянул на часы, молча покосился на меня и сильней обычного плюнул на щепотку и дальше листает страницы.

– Да-а… Нашего ничего, – слышен его скрипучий голос.

И снова молчание.

Тишина. Все завесились газетами.

В комнате свежо. Медведев всегда с утра проветривает. Он и дома сидит при холоде.

Вот он наткнулся на занятную заметку и восклицает:

– О! Зажигалки! Чёрт знает для чего их делают. Разве спичек не хватает?

В знак одобрения этого замечания Татьяна выдаёт своё:

– «Русский смех». Ну и заголовочек!

Лягается в газетах всё, что может не понравиться товарищу Медведёву, как частенько за глаза называет своего начальника Танька.

Медведев всегда стоя просматривает газеты и до сблёва противно посвистывает. Обсасывает зубы. Вылавливает утреннее мясо?

Татьяна принесла ему книжку «Квартира и убранство»:

– Александр Иванович, посмотрите, как сделать домашнюю лестницу.