Текст книги "Кортик. Бронзовая птица"
Автор книги: Анатолий Рыбаков
Жанр:
Детские остросюжетные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Только к концу дня покинули мальчики гостеприимный пионерский клуб. Восхищенные всем виденным, возвращались они по бульварам Садовой к себе домой.
– “Пионер здоров и вынослив” – вот самый правильный закон, разглагольствовал Генка, размахивая руками, – самый правильный! Надо побольше заниматься физкультурой и развивать мускулы.
– Есть законы поважней, – заметил Слава.
– Какие?
– Например, “Пионер стремится к знанию. Знание и умение – сила в борьбе за рабочее дело”.
– Это поважней? Ничего ты не понимаешь! Если будешь слабым, тебя буржуи в момент расколошматят, никакие знания не помогут. Верно, Мишка?
– Самых важных законов два, – наставительно произнес Миша. – Во-первых: “Пионер смел, настойчив и никогда не падает духом”. Но самое главное – это то, что сказал Ленин. Слыхали, их вожатый читал: “Дети, подрастающие пролетарии, должны помогать революции”. Вот это самое главное.
– А вы заметили, как о них сторож в типографии говорил? – сказал Слава. – С уважением.
– Еще бы, – сказал Миша, – их весь район знает, а уж в своей типографии и подавно.
– Только почему у них нет никакого оружия? – недоумевал Генка. – Хотя бы винтовочка какая-нибудь для порядка.
– Мы как отряд организуем, – сказал Миша, – так звенья будем по-другому называть. Зачем все эти звери? Лучше какое-нибудь революционное название. Например, имени Карла Либкнехта или Спартака. А слышали, вожатый сказал: “К Международному юношескому дню передадим пионеров в комсомол”. Видали? Этот белобрысый будет комсомольцем, а мы еще даже не пионеры.
– Этому белобрысому нужно наложить как следует, – проворчал Генка.
– За что? – возразил Миша. – Они защищали свое знамя. Ведь они не знали, кто мы такие.
– Надо пойти на Гознак, – сказал Слава, – может быть, нас примут в пионеры.
– Зачем нам куда-то ходить, – возразил Миша, – ведь у нас есть своя фабрика. Их вожатый сказал: отряды будут созданы при всех фабриках и заводах.
Мальчики подошли к своему дому. В воротах они услышали шум и крики, доносившиеся с заднего двора.
Они побежали туда и увидели толпу ребят, окруживших беспризорника Коровина. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и глядел, как затравленный волчонок.
– Воровать сюда пришел?! – наскакивал на него Борька Филин. – А? Воровать?! Бей его, ребята!
Миша растолкал ребят и стал рядом с беспризорником.
– Вы чего к нему пристали?
– Брось, Мишка, – крикнул Генка, – ведь это он у тебя деньги украл! Нечего его защищать. Знаю я этих беспризорников! Малолетние преступники!
Коровин засопел и пробормотал:
– Сам ты рыжий преступник.
Все рассмеялись.
– Айда в клуб, – сказал Миша. – Пойдем с нами. – Он потянул беспризорника за рукав, но тут же отпустил, вспомнив, что рукава у Коровина плохо держатся.
– Не пойду я, – угрюмо ответил Коровин, исподлобья поглядывая на Генку.
– Не ходи с ними, пацан, – ввязался вдруг Борька. – Давай лучше в расшибалочку постукаем.
– Пойдем, – Миша обнял Коровина за плечи, – не бузи, пойдем.
В клубе драмкружковцы рисовали декорации. На сцене лежали длинные полосы белой бумаги. Маленький Вовка Баранов, по прозвищу “Бяшка”, тщетно пытался нарисовать богатую крестьянскую избу, жилище кулака Пахома.
– Эх ты, Бяшка несчастная! – ругался Шура-большой. – Не можешь простую избу нарисовать, а еще сын художника!
– При чем здесь “сын художника”? – оправдывался маленький Бяшка. Наследственность передается только в третьем поколении.
Коровин поглядел и неожиданно для всех взял уголь и начал рисовать. На белых листах появились очертания печи, окошек, длинных лавок.
– Видал? – Миша подтолкнул Генку локтем.
– Что с того, что он умеет рисовать?.. – Генка презрительно тряхнул волосами. – Охота тебе с ним возиться!
– Если каждый из нас сагитирует хоть одного беспризорника, то и беспризорных не останется, – изрек Миша.
Коровин кончил эскиз и сказал:
– Кисть не годится.
Шура принес ему несколько кистей, но Коровин все забраковал.
– Другие нужно, – твердил он.
Миша вынул остатки лотерейных денег и протянул их Коровину:
– Сходи купи какие надо.
Коровин молча смотрел на Мишу.
– Иди, – сказал Миша. – Чего ты на меня глаза таращишь?
Коровин нерешительно взял деньги, молча оглядел ребят и вышел из клуба.
– Фью! – свистнул Генка. – Ухнули наши денежки!
– Если ты так будешь распоряжаться финансами, – объявил Шура, – то я с себя снимаю ответственность за спектакль…
– Нечего прежде времени волноваться, – ответил Миша, – подождем.
Наступило томительное ожидание. Уже собрались взрослые.
“Неужели обманет? – думал Миша. Он вспомнил, как Коровин поглядел на него, когда брал деньги. – Нет. Придет”.
Но Коровина все не было.
– Нечего больше ждать, – сказал Шура. – Давай, Бяшка, рисуй.
Вовка начал разводить краски, как вдруг дверь распахнулась и появился Коровин.
Он был не один. Его крепко держала за плечо высокая смуглая девушка с черными, коротко остриженными волосами, одетая в синюю юбку и защитного цвета гимнастерку, перехваченную в талии широким командирским ремнем. И самое интересное: на ней был красный галстук. Одной рукой девушка крепко держала Коровина, в другой у нее была пачка кистей. Вид у девушки был решительный. Она строго спросила:
– Кто посылал его за кистями?
– Я, – ответил Миша.
– Зачем вам кисти?
– Декорации рисуем.
Девушка отпустила Коровина, подошла к сцене, и, разглядывая декорации, спросила:
– Какую пьесу вы ставите?
Вперед выступил Шурка-большой:
– “Кулак и батрак”. Разрешите представиться: Александр Огуреев. Художественный руководитель и режиссер.
Девушка пожала Шурке руку и сказала:
– Валя Иванова. Из районного Дома пионеров. – Она показала на Коровина:
– Мы этих ребят отучаем воровать, а вы их приучаете. Он стащил у нас кисти.
– Я не стащил, – пробормотал Коровин, – я взял с возвратом.
Миша с удивлением смотрел на девушку. Ей было на вид лет семнадцать, не больше, а она уже вожатая и работает в Доме юных пионеров.
– Где же ваш дом? – недоверчиво спросил он.
– На Девичьем поле… А что у вас за дикий кружок? Кто вами руководит? При какой организации вы состоите?
– Мы при домкоме! – крикнул Генка.
– А знаете вы, кто такие юные пионеры? – спросила девушка.
Миша, Генка и Слава закричали: “Знаем!” – но их голоса потонули в крике остальных ребят: “Нет, не знаем!”
– Тише! – Девушка подняла руку.
Когда все замолчали, она сказала:
– Пионеры – это смена комсомолу.
– Мы тоже скоро будем пионерами! – крикнул Генка.
– Конечно, будете, – сказала девушка. – А пока приходите в Дом пионеров. Приходите. Тогда и кисти принесете.
– Ладно, – сказал Миша, – а вы придите в воскресенье на наш спектакль.
Девушка ушла. Коровин вернул Мише деньги и снова принялся рисовать.
– Почему в магазине не купил? – спросил Миша.
– А чего зря платить! Я ведь не для себя.
– Ему платить непривычно, – ехидно заметил Генка и примирительно добавил:
– Ладно, рисуй… Эх ты, Корова…
– Идет! – прошептал Генка.
Из ворот вышел Филин, свернул в Никольский переулок и направился к Пречистенке.
Генка и Слава двинулись за ним.
– Вразвалку идет, – шептал Генка. – Определенно бывший матрос. Видишь, ноги расставляет, как на палубе.
– Обыкновенная походка, – возразил Слава, – ничего особенного. Потом, он в сапогах, а заправские матросы носят брюки клеш.
– При чем здесь клеш! Вот как он оглянется, ты на лицо посмотри. Увидишь – красное, как морковка. Ясно – обветренное на корабле.
– Лицо у него действительно красное, – согласился Слава, – но не забывай, что Филин алкоголик. Потом, смотри, – руки держит в карманах. Разве настоящий матрос держит руки в карманах? Никогда. Он ими размахивает, потому что привык балансировать во время качки.
– Брось, пожалуйста! “Руки в карманах”… Если хочешь знать, у моряков самый шик во время бури держать руки в карманах и трубку изо рта не выпускать.
Переговариваясь таким образом, мальчики шли за Филиным.
Он пересек Пречистенку, дошел до Остоженки и вошел в магазин филателиста.
– Все, – сказал Слава, – пошли обратно.
Генка минуту колебался, потом сказал:
– Зайдем в магазин.
– Как тебе не стыдно! Ведь Миша сказал: в магазин не заходить… Его старик уже раз прогнал и нас прогонит…
– Не прогонит!
Генка решительно открыл дверь в магазин. Славе пришлось войти вслед за ним.
Старик стоял за прилавком и разговаривал с Филиным.
Когда мальчики вошли, они замолчали.
– Вам что? – спросил старик.
– Марки посмотреть, – сказал Генка.
– Нечего смотреть! – раздраженно крикнул старик. – Каждый день смотрите – ничего не покупаете! Какие марки вам надо?
– Гватемалы, – прошептал растерявшийся Генка.
Старик бросил на прилавок конверт.
– Выбирайте!
Генка начал неуверенно выбирать марки. Все молча смотрели на него. Генка совсем смутился к ткнул в одну марку.
– Вот эту.
– Двадцать копеек, – сказал старик.
У Генки не было денег. У Славы тоже не было ни копейки.
Старик и Филин выжидательно смотрели на мальчиков.
– Двадцать копеек! – повторил старик.
Вместо ответа Генка опрометью бросился из магазина. Слава выскочил за ним.
– Говорил тебе, не надо заходить… – начал Славка.
– А что такого? – беззаботно ответил Генка.
– Как – что? Поняли, что мы за ними следим.
– Так уж я поняли! Мало к нему ребят без денег ходит.
– Попадет тебе от Мишки, – начал Слава.
– А что мне Мишка за начальник!
– Ты своими глупыми шутками все портишь.
– Я сам знаю, что надо делать! – отрезал Генка. – У меня своя голова на плечах.
Они подошли к дому и увидели Мишу.
– Мишка! – как ни в чем не бывало крикнул Генка. – Новости!
– Ну что?
– Все в порядке, – зашептал Генка. – Выследили Филина. Он ходил к старику. Походку проверили. Моряк, определенно моряк, установлено.
– Прекрасно! – сказал Миша. – Теперь надо выяснить, служил ли Филин на линкоре. А потом возьмемся за филателиста. Только придется вам: меня он уже в магазин не пускает.
– Нам тоже не придется, – вмешался Слава. – Нас в магазин тоже больше не пустят.
– В чем дело? – Миша переводил недоуменный взгляд с Генки на Славу и со Славы на Генку. – Почему не пустят?
– Пусть он скажет, – Слава кивнул на Генку.
Генка торопливо заговорил:
– Понимаешь, Миша, мы идем за Филиным. Он в переулок – мы за ним. А в магазине у нас не оказалось денег, чтобы купить марки. Мы спокойно повернулись и ушли. Вот и все.
– Понятно… – протянул Миша. – Попались… Ведь говорил: не ходите в магазин. Ты уже второй раз все срываешь! То Борьке разболтал о ящиках, теперь в магазине все провалил. Хватит. Придется без тебя дело делать. Довольно.
Генка не стал спорить.
Он знал, что Миша посердится и успокоится, а уж без него “дело делать” не будут.
Уже несколько дней на дверях клуба висела афиша о предстоящем в воскресенье спектакле для детей.
Будет представлена пьеса в трех действиях “Кулак и батрак”. Руководитель студии – Александр Огуреев. Режиссер – Александр Огуреев. В главной роли – Александр Огуреев.
И в самом низу маленькими буквами: “Художник Михаил Коровин, под руководством Александра Огуреева”.
Коровин очень гордился тем, что его имя упомянуто в афише, посмотреть на которую приходили толпы беспризорных.
Билеты были распроданы задолго до спектакля. Весь сбор отнесли в редакцию газеты “Известия” и сдали в фонд помощи голодающим Поволжья.
В воскресенье клуб с утра заполнился ребятами.
Пришли дети из соседних домов и большая толпа беспризорных из Рукавишниковского приемника; явились акробаты Буш – Игорь и Лена.
Валя Иванова привела с собой комсомольца в кепке и кожаной куртке, из кармана которой торчала пачка газет. Под расстегнутой курткой виднелась синяя косоворотка с комсомольским значком на груди.
Комсомолец протянул Мише руку:
– Будем знакомы. Севостьянов Коля.
Рукопожатие его было крепким. Он пристально разглядывал Мишу, чуть наклонясь вперед, высокий, немного сутуловатый. Из-под кепки на бледный лоб свисала косая прядь мягких белокурых волос. Глаза серые, усталые и, как показалось Мише, очень умные.
– Товарищ. Севостьянов посмотрит спектакль, – сказала Валя, – а потом кое-что вам расскажет.
Перед поднятием занавеса выступил заведующий клубом Митя Сахаров.
Откинув волосы назад, он сказал:
– Товарищи! Сейчас вам будет показан спектакль, поставленный силами детского драмкружка нашего клуба. Администрация клуба, товарищи, не жалела средств для постановки спектакля, потому что работа с детьми – дело важное, для клуба особенно. Администрация надеется, что ее расходы будут полностью возмещены. А теперь, товарищи, попросим… – И он захлопал в ладоши.
Спектакль прошел с большим успехом.
Зина Круглова по ходу действия так хватила Шуру кочергой, что у него спина затрещала.
Зрители в восторге кричали: “Бей его, Зина, лупи!”
Но Шура, как настоящий артист, даже виду не подал, что ему больно.
В эпилоге все действующие лица пели и плясали. В заключение выступили акробаты Лена и Игорь Буш.
Потом на сцену поднялся Коля Севостьянов и спросил:
– Понравилось?
– Понравилось! – хором ответили зрители.
– Вот видите, – сказал Коля. – Ребята этого дома помогли нашим маленьким товарищам в Поволжье. Как, по-вашему: хорошо они сделали?
– Хорошо! – опять хором ответили ребята.
– Так, – продолжал Коля. – Теперь знаете вы, кто такие юные пионеры?
Все зашумели. “Знаем!” – кричали одни. “Не знаем!” – кричали другие.
Коля поднял руку и, когда все утихли, сказал:
– Пионеры должны довести до конца дело, которое начали их отцы и старшие братья, – дело коммунизма. В нашем районе уже есть три отряда: на “Каучуке”, “Ливерсе” и Гознаке…
– А почему у нас нет? – спросил Миша.
– Об этом я и хотел вам сказать. Этот клуб переходит в ведение нашей фабрики. И при фабрике организуется пионерский отряд. Кто из вас хочет стать юным пионером, может сейчас у меня записаться.
– Сейчас я ему задам один вопросик, – тихо проговорил Генка.
– Что за вопросик? – насторожился Миша.
– Имеют ли право пионеры лупить скаутов?
– Глупый вопрос! – рассердился Миша. – И вообще, что это у тебя за привычка: лупить да лупить… Лупить тоже надо с толком.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.
ОТРЯД № 17
– Пионер свое дело делает быстро и аккуратно, – размахивая молотком, разглагольствовал Генка. Он стоял на верхней ступеньке деревянной лестницы, под самым потолком клуба, и прибивал к стене плакат.
– Вот-вот, быстро и аккуратно, а ты уже целый час копаешься, – заметил Слава, державший лестницу.
С потолка свисали гирлянды еловых ветвей с рассыпанными по ним разноцветными лампочками. Пионеры кончали устройство звеньевых уголков. Пахло свежей елью, столярным клеем, краской.
Пионеры были в новенькой форме защитного цвета. Костюмы им выдала дирекция фабрики.
– Вот, ребята, – сказал директор фабрики, подписывая наряд на материал, – страна наша разута, раздета, только из разрухи вылезает, а для вас ничего не жалеет. Помните это.
Генка слез с лестницы и стал рядом с Мишей и Славой. Мальчики с удовольствием осматривали свою работу.
В центре звеньевого уголка красовался фанерный щит: “Звено № 1 имени Красного Флота”. Буквы были вырезаны в фанере и заклеены с обратной стороны красной бумагой. Сзади щита помещалась электрическая лампочка, и буквы горели ярко-красным пламенем.
– А? Здорово? – хвастался Генка. – Никто так не придумал!
С банкой краски в руках мимо них пробежал маленький Вовка Баранов. Он чуть не задел Генку. Генка отскочил в сторону и с испугом посмотрел на рукав своей новенькой гимнастерки.
– Бяшка несчастная! Носится как угорелый! Чуть гимнастерку не запачкал! – Генка с удовольствием пощупал гимнастерку. – Материальчик первый сорт! Он причмокнул губами. – Вот тебе и текстильная промышленность!
К ним подошел вожатый отряда Коля Севостьянов.
– Коля, – сказал ему Генка, – смотри, как мы здорово придумали. Лучше, чем у всех.
– Неплохо, – согласился Коля, – а хвастать нечего. Ваше звено старшее, у вас и должно быть лучше… Поляков! Быстро! Со звеном на площадку. Там Коровин со своими пришел.
– Есть! – ответил Миша.
– Первая встреча самая ответственная. Сумеете подружиться – будут ребята ходить. Не сумеете – больше не придут. Для первого раза постарайтесь вовлечь их в игру.
– Звено Красного Флота, – крикнул Миша, – становись!
Пионеры выскочили из клуба и побежали на площадку – так назывался теперь задний двор. Ничто там, впрочем, не изменилось, только висела сетка для волейбола. Возле дома на асфальте сидели беспризорники, в лохмотьях, грязные, с нестрижеными волосами. Только один паренек в новенькой серой кепке, вероятно, только сегодня раздобытой. Они изредка перебрасывались словами, не обращая внимания на окруживших их ребятишек, с любопытством разглядывавших странных пришельцев.
Пионеры разбились на две группы и заняли места на волейбольной площадке.
– Еще шесть человек! – крикнул Миша, приглашая этим беспризорников вступить в игру.
Никто из них не пошевелился. И все время, пока пионеры играли, они сидели в прежних позах, равнодушные и к игре, и ко всему окружающему.
– Не поддаются! – прошептал Генка.
Вместо ответа Миша направил мяч прямо в беспризорных. И это не произвело никакого впечатления. Только Коровин лениво отпихнул мяч ногой.
Пионеры играли с азартом. Поминутно слышалось: “пасок”, “бей”, “удар”, “режь”, “свечка”, “туши”, “мазила”, но и это не подзадоривало беспризорников. Некоторые из них, прислонившись к стене, дремали.
“Они присматриваются, сразу их не вовлечешь, – думал Миша, – но как бы они не ушли”.
Последний свисток судьи, игра закончилась. На площадку вступили девочки, мальчики подсели к беспризорникам.
– Здорово, Коровин! – сказал Миша. – Как дела?
– Помаленьку, – нехотя ответил Коровин.
– Что это у вас за палка? – спросил беспризорник с таким обилием веснушек на лице, что их не мог скрыть даже толстый слой грязи, и показал на водопроводную трубу, укрепленную между двумя деревьями.
– Турник, – объяснил Миша.
– Зачем?
– А вот зачем. – Миша подошел к турнику, подтянулся, сделал преднос и соскочил. – Сумеешь так?
– Не знаю, не пробовал.
– А ты попробуй, – предложил Миша.
Беспризорник лениво встал, вразвалку подошел к турнику, посмотрел на него снизу, подпрыгнул, ухватился и выжал стойку. Пальто опустилось ему на голову, в воздухе торчали босые грязные ноги.
Потом он соскочил, так же вразвалку отошел и сел на свое место. Беспризорники ухмылялись и насмешливо поглядывали на пионеров.
– Здорово! – сказал Миша. – А ну, Генка, давай ты.
– Где уж мне! – Генка махнул рукой.
– Давай, давай!
Генка стал под турником, поднял голову, вытянулся, присел, подпрыгнул и ухватился за турник. Потом, не сгибая колен, выбросил ноги вперед и начал раскачиваться. Он раскачивался все быстрей, быстрей, быстрей… Раз! сделал стойку. Два! – вторую. Три! – третью. Он описывал быстрые круги, и красный галстук летел вслед за ним. Потом опять раскачивание, все медленней и медленней, и Генка спрыгнул на землю.
– Подходяще, – сказал Коровин.
– Это называется “вертеть солнце”, – объяснил Миша.
– Нам ни к чему, – сказал беспризорник в кепке.
– Ничего не бывает “ни к чему”, – вмешался Шурка-большой. – Все надо уметь, и все надо знать.
– А, “кулак”? – хихикнул маленький беспризорник. – Здорово тебя кочергой огрели.
– Настоящий артист должен все испытать, – сказал Шурка. – Искусство требует жертв.
– Верно, – подтвердил беспризорник в кепке. – Лазаренко, того и гляди, шею сломает, а все прыгает.
– В цирке и вовсе под крышей кувыркаются и то не дрейфят, – подхватил беспризорник с веснушками.
Беседа завязалась. Разговором овладел Шурка-большой. Он уже собирался рассказать содержание новой кинокартины – “Комбриг Иванов”. Неожиданное обстоятельство нарушило так удачно начатую беседу.
Во двор на велосипеде въехали Юрка-скаут и Борька.
Велосипед дамский, но настоящий, двухколесный, новый, с яркой шелковой сеткой на заднем колесе.
Юра стоя вертел педалями, а Борька сидел в седле и торжествующе улыбался во весь свой щербатый рот.
Они объехали задний двор. Потом Борька слез с велосипеда. Юра начал кататься один, выделывая разные фигуры.
Он ехал “без рук”, становился коленями на седло, делал “ласточку”, ехал на одной педали, соскакивал назад.
Борька, стараясь привлечь к этому зрелищу всеобщее внимание, орал во все горло: “Вот это да!”, “Вот это дает!”, “А ну еще, Юрка!” – и в восхищении хлопал себя по штанам.
Все смотрели на Юру. Разговор пионеров с беспризорниками оборвался.
“Это они нарочно, чтобы работу сорвать”, – думал Миша.
– Давай их наладим отсюда, – шепотом предложил Генка.
Но Миша отмахнулся: не затевать же драку. Только дело испортишь. Что же делать?
И вдруг увидел в воротах Юриного отца, доктора “Ухо, горло, нос”.
Юра не замечал отца, поправляя цепь на велосипеде.
– Юрка-а-а, – крикнул Миша, – иди сюда! – и подмигнул Генке, скосив глаза в сторону Юриного отца.
– Иди! – крикнул снова Миша. – Чего боишься?
Юра, придерживая рукой велосипед, нерешительно подошел.
– Это какая марка? – Миша кивнул на велосипед.
– “Эйнфильд”.
– Ах, “Эйнфильд”! – Миша потрогал велосипед. – Ничего машина.
Коровин и беспризорник в кепке тоже начали ощупывать велосипед.
Вдруг Генка заложил пальцы в рот и отчаянно засвистел. Стоявший в воротах доктор обернулся и, увидев Юру, подошел.
Красивый мужчина с холеным лицом и полными белыми руками. От него пахло не то одеколоном, не то аптекой.
Юра стоял у велосипеда и растерянно смотрел на отца.
– Юрий, – строго произнес доктор, – домой!
– Я вовсе… – начал Юра.
– Домой! – ледяным голосом повторил доктор, оглядел беспризорников, брезгливо поморщился, повернулся и пошел со двора.
Придерживая рукой велосипед, Юра побрел за ним.
– Здорово разыграл! – сказал Коровин.
– Не задавайся, – поучительно добавил беспризорник с веснушками.
