Текст книги "Без нас, никто!"

Автор книги: Анатолий Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Откуда здесь волки, да ещё с таким огромным размером лапы, чуть ли не сорок пятым? Этот факт меня не на шутку тревожил.

Попадись им безоружным, и наврятли от тебя что-то останется. Поэтому я решил хоть немного, но вооружиться. Выбрав подходящее деревце, отломал длинную ветку и заточил её с одной стороны, получилось неплохое двухметровое копьё. Вот так-то будет получше!

Дальнейшее моё продвижение по лесу, уже не вызывало у меня никакого энтузиазма. Даже съеденный мной полусырой заяц, нисколько не улучшил моего настроения. Теперь я шёл намного осторожней, стараясь как можно меньше шуметь, постоянно замирая и прислушиваясь к малейшему шороху. Готовый в любой момент воспользоваться своим импровизированным оружием. Но в то же время всей душой жаждущим, чтоб этого не пришлось делать.

Так время приближалось к обеду, а я всё неторопливо двигался по лесу. Периодически замирая при звуках резко вспорхнувшей на моём пути с веток птицы, и лишь убедившись, что виновником её бегства являюсь я сам, продолжал движение. По моим подсчетам я отмахал за два дня уже около двадцати километров, а так и не приблизился ни к одному из населённых пунктов. Может мне следует изменить своё направление. Прислонившись к стволу дерева, сполз по нему на землю, чтоб перевести дух и немного собраться с мыслями. Получается следующее. Я понятия не имею в какую сторону мне надо идти, но то, что идти надо-это неоспоримый факт. Надо добраться хотя бы до ближайшей дороги, а там уже разберёмся. И заставив себя подняться, пошёл дальше.

Впереди лес понемногу начинал редеть. Всё чаще стали попадаться корявенькие берёзы, с вырастающими из земли кочками. И под ногами по мере моего продвижения вперёд, из-под примятой почвы начинала проступать сырость. Это не хорошо, отметил про себя я. Явный признак заболоченности. В болото угодить мне сейчас только не хватало, для полного счастья. Пришлось срочно менять направление и двинуть немного западнее. Только выйдя на твердую землю, я вдохнул с облегчением.

Дальше на моём пути стали попадаться ягоды: костянка с земляникой, немного малины, что росли на небольших залитых солнцем полянках. Пренебрегать таким подарком, в моей ситуации было бы непростительной глупостью. И хоть наесться ими было невозможно, но это всё же лучше, чем ничего. Ближе к вечеру решил ещё и грибов подсобрать, на которые до этого не обращал никакого внимания. Хоть их попадалось и не так много, видимо ещё не сезон, но на ужин я себе всё же набрал. В том, что мне предстоит еще одна ночёвка в лесу, я уже нисколько не сомневался. И поэтому решил позаботиться о припасах заранее.

И как только наткнувшись на очередной родник, что бил из земли возле поваленной сосны, я решил не идти дальше, а ночевать прямо здесь. На этот раз, пока ещё не стемнело, я сперва тщательно обследовал всю прилегающую местность. Убедился, что поблизости нет волков, или ещё кого. Поставил свои доказавшие пригодность петли. Только после этого развёл костерок и принялся сушить на нём свой нехитрый грибной улов.

Когда с грибами было покончено, сказать по правде, та ещё гадость, уже окончательно стемнело. И за кругом света, что давал мой костёр, я уже ничего не мог разглядеть. Только смутно угадывались силуэты деревьев, что в темноте не к месту разыгравшейся фантазией, напоминали страшных чудишь из голливудских ужастиков. Постаравшись об этом не думать, я завалился на землю и попытался уснуть.

На этот раз мне не пришлось долго ворочаться. Проснулся я от теплого ветерка, что приятно трепал мои волосы. И умывшись в ручье, направился проверять петли. Но на этот раз меня ждало разочарование, они были пустые. Придётся дальше идти на пустой желудок.

Достал телефон, попробовал сделать звонок, но связь так и не появилась. Плюс батарейка неуклонно разряжалась. Еще день и от телефона не будет никакой пользы. Да и пока, что толку с него мало, только и годится, что время на нём смотреть. А это самое время уже подходит к шести утра. И так как меня ничто не задерживало, то я сразу же двинулся дальше.

По пути делал короткие остановки, только если встречал небольшие ягодные полянки, чтоб хоть немного перекусить. Лес по-прежнему не казался враждебным, что позволяло немного расслабиться. И волчьи следы, что я обнаружил вчера, уже не вызывали такой тревоги, которую я ощутил, при их обнаружении.

Постепенно с окружающей меня обстановки я переключился на то, как же меня сюда занесло? Да и в части скорее всего, все меня уже давно потеряли. Командир так, наверное, вообще, рвёт и мечет. У него попробуй пропасть из поля зрения хоть на день, так сразу же записывал в бездельники и предатели. Хорошо хоть дома меня никто не ждёт. Под домом я подразумеваю комнату в общежитие, что мне выделило государство в военном городке при части. Из-за такой службы, совершенно нет времени для личной жизни. Да и как-то пока не сложилось у меня на личном фронте. Больше одного-двух свиданий, отношения с женским полом у меня не затягивались. Сейчас оно, наверное, и к лучшему. Поэтому повода для беспокойства на эту тему у меня не было, и то хорошо. Потому, что если в ближайшее время я не выйду из этого кажущимся бесконечным лесу, то может статься, что я в нем так и буду плутать не один месяц.

Выйдя на небольшую тропку, что петляла среди деревьев, я решил идти прямо по ней. Тем более, что по ней идти было намного легче, чем топать прямиком через лес. Да и выведет может меня куда-нибудь эта кривая.

Но чуда не произошло. Через несколько часов после того, как я надеялся хоть на какой-то результат, тропка просто взяла и растворилась среди буйной растительности, и дальше опять пошел непроглядный лес. А тут ещё, как на зло, по дороге ни одного гриба не попалось. Скоро опять устраиваться на ночлег, и на этот раз видимо совсем не жравши придётся ложиться спать. Пока не начало темнеть, я успел пройти ещё около шести-семи километров. Прежде чем мне подвернулся огромный дуб. В котором я разглядел приличное дупло, в которое без труда взобрался. И довольно удобно устроившись, решил переночевать прямо в нём. Только предварительно его вычистив от старой, перепревшей листвы, и заменил её охапкой свежей, нарвав её тут же с дерева. И не обращая внимания на оставшийся небольшой запах гниения, на этот раз стащив себя только бронежилет, лёг спать.

По утру я проснулся выспавшимся, но не отдохнувшим. Потому, что из-за тесноты древесного помещения, моя спина довольно сильно затекла. Выбравшись из дупла и усевшись на ветке, пришлось сперва делать растяжку, повиснув на ней на вытянутых руках. Болтаясь на суку, задрал голову и посмотрел вверх, прикидывая высоту самого дерева. Может взобраться на самую его макушку и уже оттуда посмотреть на всю округу. Высота этого “баобаба” в принципе подходящая. Дуб прилично возвышается над всеми остальными деревьями, что растут с ним по соседству. И я решил слазить на верх, и оттуда провести свою рекогносцировку¹, странно, что такая мысль не пришла мне в голову раньше. За что пока лез на верх я себя ни раз отругал.

1 – рекогносцировка – изучение противника и местности, с целью принятия командиром дальнейшего решения.

До самого верха я долез особо не напрягаясь, и раздвинув ветви на самой макушке, уставился на раскинувшийся зелёный ковер крон деревьев, что росли повсюду, куда падал мой взгляд. Повертел ещё немного головой по сторонам, но так и не увидел для себя ничего нового. Всюду одно и то же: лес, лес, и ещё раз лес. Хотя нет. Где-то чуть ли не у самой кромки линии горизонта виднеется что-то похожее толи на дым от печной трубы, то ли это утренний туман поднимается к верху, или просто обычное марево. Во всех же других направлениях, совсем глазу зацепиться не за что было. Даже в голубом утреннем небе, и там нет ни одного следа от самолёта. – Что у них, опять керосин подорожал, что ли, что уже какой день никто не летает. – подосадовал я.

Спустившись на землю, облачился в свой неизменный бронежилет с каской, которые просто выкинул из дупла, чтоб те не мешались спускаться по дереву, перекинул через плечо планшет. Взял в руки своё импровизированное копьё и пошел в том направлении, где как мне показалось я видел дым.

Я прошагал весь день, но так и не достиг никакого результата. Лишь насобирал с десяток грибов, да пару горстей земляники, которую правда сразу и съел. Перед тем, как ложиться спать, я вновь поставил петли на зайцев и развел костёр. Подсушил на нём немного грибов, и сожрал их в сухомятку. Без соли вкус был довольно отвратный, несмотря на то, что я пытался заменить её недостаток золой. Но тут мне вспомнились занятия на уроках выживания, что преподавали в военном училище, где нам доводилось жрать всякую гадость, начиная с лягушек и ящериц, и заканчивая земляными червями. После такого, грибы мне показались просто деликатесом. А вот проводивший их подполковник, всегда любил повторять. – “Чтоб выжить на незнакомой территории, ты можешь жрать что угодно, хоть собственное говно. Блевать после этого, и снова жрать, то что выблевал. Твоя главная цель выжить, а не сдохнуть от голода. Иначе ты не сможешь выполнить поставленную тебе боевую задачу”.

Проснувшись первым делом убедился, что мой телефон окончательно “сдох”. И на помощь из вне рассчитывать мне теперь точно не придётся. Плюс ко всему, на таком подножном корме, который я поглощаю последние дни, мой организм начинает не успевать восстанавливаться, после длительных дневных переходов. И теперь я начинаю ощущать пусть не критическую, но всё же усталость. И если так и дальше дело пойдёт, то я сперва начну резко худеть, а потом из своих ботинок выпадывать от усталости. И с этим надо что-то делать, в кротчайшие сроки.

Но что тут поделаешь? Силки мои опять оказались пустыми. То ли в первый раз заяц дурной в них попался, то ли мне просто повезло. Но больше никакая дичь в мои петли лезть решительно не хотела. Почесав начавшую покрываться щетиной щёку, с досадой смотав шнурки, кинул их обратно в планшет, и с досадой и пустым брюхом, пошагал дальше в лес. Только сейчас, ещё плюс ко всему меня начала мучать ещё и жажда. И было бы неплохо, поскорее найти где напиться. Потому что, если ещё и без воды, то дела мои начинали приобретать совсем печальный характер.

Пройдя очередной километр, я вдруг заметил, что лес вокруг меня значительно поредел. Оглядевшись по сторонам увидел, что меня окружает множество пеньков. Подойдя к одному из них присмотрелся к нему повнимательнее, потрогал рукой. Дерево точно было спилено. Значит здесь деляна, на которой заготавливали дрова или лес. И их где-то непременно должны были складывать. А это значит, что должны быть и техника, и подсобные помещения и самое главное, люди. Однако обойдя всю округу, я так и не нашёл никакой лесозаготовки, но зато наткнулся на разбитую, и похоже, что уже давно заброшенную дорогу, которая успела зарасти высокой травой. Явно указывая на то, что ей уже очень давно не пользовались. Но и то хорошо! Если есть дорога, то она куда-то да ведёт, и воспрянув духом, я двинулся прямо по ней.

На этот раз, я оказался прав. Пройдя по ней около двух часов, начал замечать, что чем дальше я по ней иду, тем меньше на ней прорастает травы, и попадается всё больше людских следов. Надеясь на скорую встречу с людьми, я сам не заметил, как прибавил шагу.

И наконец, из-за поворота показался край деревянного дома, что был обнесён кругом неказистым забором. Я уже был готов сорваться на бег, но в последний момент меня что-то насторожило, не дав этого сделать. Сперва я даже не понял, что именно меня так встревожило. Но замерев на месте и прислушавшись понял, что не слышу ни шума техники, ни даже лая дворовых собак. Которые только учуяв чужака, должны были своим оголделым лаем переполошить всю округу. А эти звуки непременно должны сопровождать сельскую местность.

Подойдя чуть ближе к забору, увидел за этим домом ещё выступающих два точно таких же, что стояли от него чуть в стороне. Добротно срубленных из толстых брёвен, с покатыми крышами домиком. Большие окна с массивными ставнями, но лишённые излишней красоты в виде резных накладок, или какой бы то ни было краски. Приблизившись вплотную к ограде, ухватился за её край руками, и чуть-чуть подтянувшись осторожно заглянул через забор.

То, что я там увидел, заставило меня моментально напрячься. Я резко соскочил обратно, и присел на корточки по эту сторону забора, лихорадочно завертев головой во все стороны, тем временем чувствуя, как волосы у меня на голове встают дыбом. Потому, что прямо у вывороченных с корнем ворот, которые были с другого конца ограды, в луже крови и кучи кишок лицом вниз лежала верхняя половина мужика. Именно половина. Вторая его, нижняя часть, лежала чуть дальше, где-то в пяти шагах от первой.

– Вот не хрена себе, выбрался к людям! – только и смог, что сказать. – Что тут твориться? – резко передумав заходить в дом, я крадучись прошёл дальше вдоль забора по улице. Стараясь оставаться под его прикрытием, чтоб не отсвечивать. Черт их знает, что у них тут произошло? Лучше пока на рожон не вылезать. Добравшись до второго дома, осторожно заглянул внутрь ограды через огромную дыру в заборе, которая образовалась в нём из-за поваленного на землю пролёта, вместе с державшими его столбами. Здесь вроде бы никого, только так же глухо, как в танке.

Обойдя оставшиеся дома, которых набралось ещё пять штук, осторожно заглядывая через заборы, я смог рассмотреть только трупы растерзанных на куски собак, что так и валялись в оградах, залив весь двор своей кровью. Во время беглого осмотра в округе я не заметил никакого движения. Вокруг по-прежнему стояла гнетущая тишина, нарушаемая, пожалуй, только скрипом оконных ставень, качавшихся на ветру.

– Что-то мне подсказывает, что в живых я тут точно никого не найду. – и набравшись смелости, крадучись вошёл в один из домов, на всякий случай выставив перед собой свой деревянный кол.

Нет, трупов в своей жизни я конечно повидал достаточно много, даже больше чем хотелось бы, причём в разной целостности и состоянии. Но то, что ждало меня внутри дома, такого видеть мне ещё точно не доводилось. Сразу же у выломанных с корнем входных дверей, почти на самом пороге, я наткнулся на труп ещё одного мужчины, что так же лежал в луже собственной крови. У него не хватало правой руки и была почти оторвана голова, что держалась лишь на тоненьком лоскуте кожи. Рядом с ним лежало тело молодой женщины, видимо его жены, у которой был только вспорот живот, с торчащими во все стороны кишками. Осмотрев поближе их уже давно окоченевшие тела, получалось, что они мертвы уже больше суток. Более детальное изучение дома дало мне только то, что здесь явно была борьба. На что чётко указывала перевёрнутая, и разбитая в щепки мебель, обильно заляпанная кровью.

– Я уже в остальные дома заходить боюсь. – но делать нечего, надо. И мои самые страшные опасения подтвердились. Во всех остальных домах оказалось практически тоже самое. Выбитые входные двери, и куча изуродованных тел с оторванными конечностями, что валялись тут же, неподалёку, в лужах уже давно запёкшейся крови. Жители явно от кого-то спасались, пытаясь укрыться у себя дома, но это видимо им нисколько не помогло. И самое страшное, что были среди этих истерзанных тел и детские. И каким бы циничным я не стал за годы службы в армии, но вот на детские трупы никогда не мог спокойно смотреть. Мне сразу же хочется тому, кто это сделал, вцепиться собственноручно в глотку и порвать его на куски голыми руками.

Выйдя на улицу, чтоб немного прийти в себя после всего увиденного, я попытался понять, что же тут всё же случилось, и что мне теперь со всем этим делать? Телефонов я здесь не заметил, даже столбов линий электропередач и тех у них нет. Нет ни техники, ни телевизоров, с какими бы то ни было бытовыми приборами. Одни только глиняные да деревянные черепки, вместо посуды, да и как я успел разглядеть, к тому же, странно они все как-то одеты.

Все в каких-то длинных рубахах, вместо привычной одежды, в которых судя из учебников истории, ещё в глубокую старину ходили. Телогрейки из шкуры, обувь из выделанной кожи, и тоже довольно странного пошива. Староверы они все что ли? Я слышал, что где-то на Дальнем Востоке еще остались такие вот поселения. Которые напрочь отвергают все блага цивилизации и чтят лишь один покон предков. Может это и есть они? Тогда что за кровавая резня здесь случилась? Судя по их ранам, то это точно не огнестрел, да и не волки или какое другое зверьё всё это с ними проделало. Те в дома так не захотят, выломав при этом на своём пути все двери. На проделки медведя тоже не тянет. Ведь даже если допустить саму мысль, что это натворило лесное зверьё, то почему тогда тела не сожраны, и даже не обглоданы. А лежат себе целёхонькие, ну почти половина из них целая, на прежних местах. И выглядит здесь всё так, как будто всех этих жителей, голыми руками рвал на части кто-то просто чудовищной силы. Чего в принципе быть не может. – Ничего не понимаю!

Забыв об усталости, я нашёл рядом с домами неглубокий овраг, куда и стаскал всех жителей этого злосчастного поселения. Выкопать яму необходимого размера я просто не смог бы. Поэтому аккуратно сложил всех в братской могиле, укрыл сверху взятыми в ближайшем доме одеялами и как мог, засыпал землёй. Когда я закончил с погребением, уже начинало темнеть. Ночевать здесь мне совсем не хотелось, но и в лесу я тоже ночевать не хотел. Поэтому починив дверь в одном из меньше всех запачканных кровью домов, я всё же решился переночевать в нём.

Изнутри дом был без всяких изысков. Разделён всего на две просторные комнаты, кухня с массивным столом из необструганных досок, и зал-он же спальня, с расположенными широкими лавками вдоль стен, поверх накрытых звериными шкурами. Сперва пошарив по сусекам, я отыскал котелок с задубевшей гречневой кашей, которую тут же слопал даже того не заметив. Напился воды из колодца и завалился спать прямо на земляной пол. Ложиться на лежанки мной только что погребённых я не стал. Также, в целях безопасности, не стал затапливать печь, чтоб не привлекать к себе излишнего внимания. А наглухо забаррикадировав входную дверь с окнами, зарылся в какие-то звериные шкуры в самом дальнем углу комнаты. Стараясь совершенно не думать о том, что здесь недавно произошло. Дневная усталость и напряжение взяли своё и вскоре я всё же уснул.

Пробуждение же было не из приятных. Открыв глаза, когда едва рассвело, я сразу же вспомнил всё, что было вчера. И жалея, что это не страшный сон, решил вновь пройти по другим домам в поисках чего-то съестного, перед тем как свалить отсюда подальше. Найдя небольшой матерчатый мешок, чем-то напоминавший солдатский вещь-мешок, бросал в него всё, что попадалось под руку, и было более-менее съедобным.

К моему сожалению, оружия среди прочего, я так и не нашёл, не в одном из домов, не забыв проверить так же и дворовые постройки. Но ничего кроме дохлой скотины с роящимися над ней тучей мух, там не было. Не то, чтоб ружья, даже какого-нибудь захудалого обреза, и того на весь околоток не сыскалось. Зато наткнулся на настоящий лук со стрелами, что были практически в каждом доме, да пару добрых ножей, что больше походили на здоровенные тесаки.

Посмотрев на всё это добро, я решил оставить свой планшет за ненадобностью. Вместо него повесил на плечи вещь-мешок, в который также бросил кожаный бурдюк с водой, позаимствованный у мёртвых хозяев, и немного харчей, которые только сумел отыскать. Поверх него закинул скатанное в рулон шерстяное одеяло, которое будет мне совсем не лишним в лесу. На поясной ремень, который некоторые почему-то зовут портупеей, повесил ножи, достигавшие своей длинной мне чуть ли не до колен. И немного подумав, набил полный колчан стрелами, прихватив так же один из луков. И поспешил поскорее убраться отсюда, как можно дальше. Намереваясь, как только выйду из леса на свет божий, немедленно сообщить о случившемся здесь.

С противоположной, от стороны, которой я сюда пришёл, виднелась небольшая просёлочная дорога. И я решил двинуться в том направлении. Ведь должны же были эти селяне иметь хоть какое-то сообщение с большим миром. Только благоразумно решив не светиться на самой дороге, я двинулся на небольшом удалении от неё. Чтоб не потерять её из виду и не повстречать не дай бог того, кто натворил здесь столько бед. Так я шёл до самого вечера. Изредка приближаясь к дороге, чтоб проверить не сбился ли я с пути. И убедившись, что дорога никуда от меня не делась, уходил обратно, подальше в лес.

Заночевал я на небольшой полянке. Разведя костёр, вытряхнул содержимое своего вещь-мешка рядом. По дороге я изгрыз приличное количество сухарей, что удалось отыскать в домах. Если бы ещё немного задержался, и хорошенько там пошарил, то я уверен, что съестного нашлось бы намного больше. Но и так мой провиант был не таким уж и маленьким. Благодаря тому, что я так удачно споткнулся об крышку погреба, в котором и разжился припасами. В данный момент я располагал двумя краюхами уже чёрствого хлеба, довольно большим куском сыра, ещё оставалось немного сухарей, кусок вяленной говядины и четыре репы. Репы было довольно много, но я всё равно не смог запихнуть её больше в мешок, а её ещё нужно было бы как-то нести. Но самое главное, я нашёл соль. Прикинув, что этого добра мне хватит минимум на два-три дня, я немного повеселел. Но и про охоту забывать не собирался.

Вновь, полагаясь исключительно на удачу, поставил свои петли. Вернулся к огню, поделив припасы ровно на три части. Одну из которых тут же съел, лишь на утро оставив от этой порции небольшой кусок сыра. В баклажке воды ещё оставалась ровно половина, так, что завтра придётся поискать ручей, чтоб её освежить. Сытно рыгнув, я осмотрелся по сторонам. Прикидывая посмотрел на теперь уже свой лук со стрелами. – Ну и на кой чёрт я его с собой взял, всё равно стрелять не умею? Хотя можно и попрактиковаться. Иметь при себе оружие дальнего боя никогда не помешает. Судя по тому, что лук был в каждом доме, местные, наверное, умели неплохо с ним обращаться. Скорее всего и на охоту его с собой брали, потому, что никакого другого оружия я у них не нашёл.

Затем внимательно осмотрел стрелы. Я хоть и не был знатоком холодного оружия, но прикинув вес стрелы с наконечником и её оперение, а также сталь из которой тот был выкован, то получалось, что стрела имела неплохую дальность полёта, и пробивную способность. Подёргал тетиву, проверив её натяжение, так и есть. Не без усилий, но мне удалось-таки оттянуть тетиву до самого уха. Немного ослабив, я вновь натянул её до упора, ощущая, как начинает сгибаться сам лук. И тут я совершил грубейшую ошибку, я спустил тетиву. Та отозвалась гудением, при этом звонко щёлкнув меня по руке, что сжимала сам лук. Если сказать, что мне было больно, это значит, что совсем ничего не сказать. Матерясь как сапожник, я бросил лук на землю, схватившись за раненую руку, начал трясти ей перед собой.

– Прижгло, так прижгло! – даже выступил синий кровоподтёк под кожей. Не спеша пошевелил большим пальцем убедившись, в том, что он не сломан, а просто получил ощутимый ушиб. Только тут я вспомнил, что все лучники со времён средневековья и заканчивая нашими днями, используют кожаные то ли перчатки, то ли накладки. Защищавшие их руку державшую лук, вот именно от таких последствий.

– Но ничего, на ошибках учатся, жалко правда, что приходится на своих. Горький опыт-тоже опыт. – порывшись в мешке, достал из него кусок тряпки, в которую был завёрнут хлеб, и скрутив её в рулон, намотал на левую кисть. Снова поднял брошенный лук, наложил стрелу и в сгущающихся сумерках прицелился в довольно толстое дерево, что росло шагах в тридцати на краю поляны. Не став стрелять в полную силу, помня свой горький опыт, спустил тетиву. Удара по руке я не почувствовал, а вот стрела прошла мимо дерева. Потому, что вся моя концентрация была сфокусирована исключительно на руке, а точнее, на том, как бы ей не досталось. Вторую стрелу я пустил уже более уверенно, и услышал отчётливый треск впивающегося наконечника в ствол дерева. С каждой новой выпущенной стрелой я оттягивал тетиву всё сильнее. Каждый раз следя за тем, чтоб не травмировать руку. Оттянув её наконец до предела, я всё же почувствовал отдачу, но ткань, намотанная на кисть, справилась со своей задачей, смягчив удар, сведя его к минимуму.

Осмотрев мишень, я пришёл к выводу, что не такой уж я и хреновый лучник. Если учитывать то, что держал в своих руках лук первый раз в жизни. Из выпущенных мною десяти стрел в стволе дерева торчали только семь, и те правда под разным углом, да и разброс у них был около метра. Но моя первейшая задача была именно попасть в дерево, а не уложить все стрелы в яблочко. И думаю, что с ней я неплохо справился. Завтра надо будет ещё проверить на какое расстояние этот лук бьёт, ну и в меткости потренироваться конечно. А сейчас уже почти стемнело и мне пора спать.

Вытащив застрявшие в дереве стрелы, я решил в потёмках не искать оставшиеся, а оставить это занятие до утра, и побыстрее лечь спать. Ведь как говориться в русских народных сказках: – “Утро вечера мудренее”!

И очередное такое, “мудрое” утро, не принесло мне совершенно ничего нового. Только разве то, что моя левая кисть слегка припухла и проступил здоровенный фиолетовый синяк. А в остальном, как обычно, пустые петли на зайцев, и не успевшее отдохнуть за ночь тело. Пошарив в округе от обстрелянного мною дерева, я смог найти только одну стрелу, что торчала из земли в десятке шагов за ним. Поэтому поводу я особо огорчаться не стал, так как у меня в запасе имелся ещё полный колчан. Но для себя твёрдо решил, что практиковаться в стрельбе лучше всего за светло, и подыскивать для этого более подходящие места, во избежание дальнейшей пропажи стрел-боеприпасов.

Позавтракав оставленным на этот случай куском сыра, прикинул, что в моей кожаной фляжке почти совсем не осталось воды, и за сегодня надо бы непременно разыскать источник, где её можно вновь наполнить, иначе меня опять будет мучать жажда. Собрал свой нехитрый скарб и направился в сторону дороги, чтоб продолжить свой поход.

Ненадолго выйдя на саму дорогу, осмотрелся в округе. Не заметил ничего необычного, как обнадёживающего, так и подозрительного. После чего углубился обратно в лес, только на этот раз решил пойти с другой стороны от дороги. И двинулся дальше, заранее выбранным курсом. По пути же постарался обмозговать итог моих скитаний.

Получалось, что я уже пятый или шестой день, сам уже сбился со счёта, брожу по лесу, а ему всё конца и края не видно. За это время успел набрести на поселение “староверов”, с кучей остывших трупов. Причём умерщвлённых весьма изощрённым образом. И это если не принимать в расчёт то, что каким образом я вообще здесь оказался. И какого хрена я здесь делаю? Или может быть я всё-таки мёртв, а это какое-то чистилище для неприкаянных душ? Если учесть то, что последнее, что я помню, так это был взрыв гранаты, а потом темнота. А очнулся я уже здесь, причём без единой царапины. Но рваные дыры со следами запёкшейся крови на кителе, однозначно говорят о том, что эти самые раны были. При чём, скорее всего, несовместимые с жизнью.

Одни только вопросы в голове, и нет хоть какого-то намёка на то, чтоб ответить хотя бы на один из них.

Но последнее своё предположение я сразу отверг. Не очень люблю копаться во всей этой теологической ерунде. Нет, я конечно православный, крещеный, даже изредка заходил в храм, и безусловно верю, что после смерти должно быть что-то ещё. Но глубоко верующим никогда не являлся. А глядя на наших жирных попов, так и вовсе хочется стать если не атеистом, то уж еретиком точно.

Ведь что уж тут говорить, если сам наш верховный патриарх Всея Руси, с голубых экранов телевизоров во всеуслышание заявил. – “Что все славяне-это дикари, и не кто более, практически звери! Всё время висевшие чуть ли на деревьях, и рвавшие друг друга на части. У которых не было ничего: ни духовности, ни нравственности, ни письменности, никакой бы то ни было организованности. До тех самых пор, пока не пришли на Русь учёные монахи в чёрных рясах, неся нам, невежам, свет божий, и не крестили нас, дикарей неразумных, показав истинный путь веры”.

Только вот он, как мне кажется, не договорил самую малость, веры во что именно. В чужого, еврейского бога, или если точнее, иудейского, который призывал своих евреев в “Ветхом Завете” к убийствам, в отличие от того же Аллаха в “Коране”!

После такого заявления, этого патриарха сперва хочется, как следует взять за грудки, и вытрясти из него его “святую” душонку. А уже после спросить. – Ты на кого работаешь, дядька? Если ты, негодяй, историю свою так подло коверкаешь, напрямую называя нас всех обезьянами. То каким духовным лидером ты можешь являться для всего православного мира. Как могли наши голозадые предки висеть на деревьях, при этом иметь свою письменность, веру и государства, пусть и разобщенные на княжества, (это смотря какую пору рассматривать) но умудрившихся периодически ставить раком, так тобой обожаемый просвещённый, верующий мир. Где даже их короли, не то что писать не умели, так ещё, как твари последние мыться не хотели, и были все поголовно вшивые. Чего уж там говорить о простых крестьянах. Ведь есть общеизвестный факт. Что после того, как князь Ярослав Мудрый, отдав своих трёх дочерей замуж за сильнейших европейских королей того времени, и тем самым породнившись с Европой. Кстати почему и стал Мудрым. А дочери вскоре написали ему домой письма. В которых со слезами рассказывали, что вся европейская знать воняет, аки дикие звери, потому что никто из них не моется, плюс все поголовно безграмотные, а на них самих, знающих несколько языков, смотрят как будто на что-то сверхъестественное. Ни бани, ни печки, строить не хотят даже во дворцах, даже несмотря на то, что дочери сами предлагали им чертежи этих самых печек. В последствии обрастя заразой, чуть все и не вымерли от чумы.

А что было дальше! После того, как на Руси стали насаждать православие, и страна была утоплена по уши в крови. Когда повсеместно сжигали старых идолов вместе с волхвами. А в школе нам преподают, что в 988 году, князь Владимир крестился сам, а затем уже крестил Русь. Только на самом деле никто добровольно креститься не хотел, а те, кто крестились, просто не понимали, что с ними делают, считая, что это один из ритуалов служения старым богам.

И почему же тогда, когда с язычеством было покончено, и мы стали братьями всему европейскому свету, то наши новые братья по вере, как и прежде, продолжали свои экспансии на восток. Всякий раз пытаясь нас если не уничтожить полностью, то стараясь как минимум поработить.