Текст книги "Тьма на пороге (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 12
Утро. Тревожные вести. Опасное предложение

Когда просыпаюсь, Нади рядом нет, однако я ещё ощущаю аромат её духов. Он навевает воспоминания о вчерашнем, и я почему-то ощущаю чувство лёгкой неловкости. Мне как-то не по себе, оттого, что я был не с Ватрушкой, а с другой женщиной. И хоть разум подсказывает, дескать Варя предала меня ещё до того, как бросила, чувства трудно переубедить. Наверно, придётся сживаться с мыслью, что я уже могу заводить новые отношения.

Переворачиваюсь на бок. В комнате – идеальный порядок: со стола убрали последствия нашего вчерашнего застолья, и чистая посуда блестит вымытыми боками в свете утреннего солнца. Хм, крепко же я спал, если не услышал, как Надежда наводит порядок. Да, повезёт тому, кто станет её мужем. С радостью бы представил себя в этом качестве, но…И дело вовсе не в том, что имею другие планы. Тут скорее планы имеют меня и всю мою жизнь.

Поднимаю телефон, чтобы посмотреть время. По ощущениям, должно быть рано, однако чувствую себя полностью отдохнувшим. И это, несмотря на вчерашний подземный вояж и ночные забавы. Он, кстати, кроме стыда, вызывают ещё и некое удовлетворение, словно я осуществил нечто, о чём долго и тайно мечтал. Вот оно, иронично говорю сам себе, вот оно и выплывает наружу, твоё тайное желание переспать с Надей. А сколько скрывал, и от себя, и от других.

Время действительно раннее: половина седьмого. Однако же, невзирая на то, что Папа дал нам отдых, не мешало бы и вставать. В этот момент телефон неожиданно звонит, так что я едва не роняю его себе на лоб. Хм, на экране надпись: «номер неизвестен». Вариантов не так и много и в любом случае я бы ответил.

Так я и знал. Юное дарование.

– Привет, – говорит Каролина. – Не разбудила?

– А если бы и да? – я проворачиваюсь на живот. – Ты как вообще это делаешь? Мне сказали, что на мою трубу вообще невозможно дозвониться снаружи.

– А я не снаружи, – она хихикает. – Никому не скажешь?

– Сейчас, – я усмехаюсь, – уже побежал всем докладывать. И так выхода наружу нет никакого.

– Я знаю, – судя по голосу, девушка становится серьёзной. – Я прочитала твоё дело: некрасиво, честно говоря, с тобой поступили. И эта твоя Варя…

– Не надо, – прошу я, – ещё болит. Ты вообще, чего звонишь-то? По делу или так, развлечься?

– Ну да, – она хмыкает, – месяц лопатить сеть и ломать фаерволлы в вашей конторе, ну чисто для развлечения. Вы, мужчины – очень странные животные. Хочешь, верь, хочешь – нет, но это была любовь с первого взгляда.

Только этого мне не хватало. И по голосу я не могу определить, шутит она или нет. Сажусь на край кровати и провожу пальцем по подбородку: пора бриться…Что за хрень лезет в голову? Надо сказать, молодой дурёхе, чтобы прекратила валять дурака и нашла себе нормального пацана.

– Только давай без этого, – голос Каролины становится предельно серьёзным, – не занимайся ерундой, найди сверстника без закидонов и живи спокойной жизнью.

Слова, которые не успел сказать, застревают в глотке, и я долго откашливаю их, не в силах произнести что-то членораздельное. Она что, мысли читает? Или у неё есть какая-то хитрая программа?

– Что, угадала? – она торжествующе фыркает. – Вы, мужики – такие предсказуемые. Должна тебе сказать, что если я чего задумала, то обязательно это сделаю, ясно? Я тогда Светке сразу сказала: будет мой, чего бы это не стоило. Ну подумаешь, появились лишние препятствия – только интереснее стало.

– Да? – тупо переспрашиваю я. – Ну, знаешь, тут интерес тот ещё.

– Прорвёмся, – она цокает языком. – Ладно, сейчас меня немного пытаются отследить. Фиг им, но придётся прерваться. Всё, жди свою судьбу.

И отключается. Я некоторое время смотрю на телефон, а после начинаю смеяться. Нет, не так – дико ржать. Ну это надо же! Мир валится в тартарары, а кое-кто настолько заинтересован в завоевании меня, что готов ломать защиту нашей службы. Интересно, а Каролина не желает поинтересоваться у меня, как я сам к этому отношусь? Э-эх! Да и вообще, если подумать, какой-нибудь другой, был бы счастлив, если бы к нему проявляли благосклонность сразу три симпатичные особы, а мне бы…

Мне бы вернуть то время, когда я был просто счастлив с Вареником. Но это уже не вернётся. Никогда.

Какое-то сообщение приходит на телефон, но я не успеваю посмотреть, потому что в дверь стучат. Догадываюсь, кто, ибо остальные пользуются звонком, либо же входят без спроса. Поднимаюсь и в тот же момент в приоткрывшуюся щель всовывается взъерошенная голова Егора. Судя по общей не ухоженности и красноте в глазах, товарищ, если и спал ночью, то совсем немного.

– Надька от тебя? – спрашивает Егор и я отрицательно качаю головой. – К кому это она в такую рань, да ещё и так разодетая? Мужика себе что ли нашла…

– Думаю, это – не наше дело, – я не мальчик, чтобы хвастать любовными успехами и чем меньше людей знает о наших отношениях с Надеждой – тем лучше. – С добрым утром, пугало. У тебя такой вид, будто тебя послали с дурными вестями. Ну, или просто послали.

– Не, не послали, – Егор расплывается в широкой и довольной улыбке сытого кота, однако тут же становится серьёзным. – А вести в натуре дурацкие, мать их так. Ты уже читал сообщение?

Ага, то, что не успел просмотреть. Смотрю. Ух ты, и в действительно: мать их так. В связи с введением комендантского часа, всем сотрудникам следует немедленно прибыть к месту прохождения службы. Бессрочно, если что. Похоже, мы с Надей вчера сорвали джек-пот.

Не успеваю дочитать простыню сообщения, со всеми предупреждениями и предостережениями, как телефон начинает звонить. Папа.

– В норме? – интересуется он, тоже забыв поздороваться, что ему в общем-то не свойственно. – Дуй ко мне, мухой.

– Сейчас буду, – я вздыхаю. – Уже прочитал.

– Там не всё, – по голосу чувствуется, что полковник пребывает в весьма угрюмом состоянии духа. – Далеко не всё. Федя и Михальчук уже здесь. За вами я высылаю машину. Скажи Егору, пусть собирается. Надя, я так понимаю, с тобой?

Хочется выругаться. Но вместо этого, я говорю, что со мной только Егор и он уже готов.

– Тогда, жду, – и Папа отключается.

– Жужжать умеешь? – спрашиваю я у Егора, и товарищ недоумевая смотрит на меня. – Значит, будем учиться. Папа сказал, чтобы мы мухой летели к нему. Похоже, задница, как обычно, глубже, чем хотелось бы.

– Вообще не хотелось, – Егор зевает. – А вот поспать бы не помешало.

Привожу себя в порядок. Всё это время Егор рассказывает, как он прекрасно проводил вечер и ночь. Насколько я понимаю из рассказа, пассия товарища старше его по возрасту и сумела окрутить пацана так, как не способна ни одна анаконда. Впрочем, жертве это нравится.

За окнами время от времени слышится сирена и гром голоса, который зачитывает объявление. Сокращённый вариант, того, что прислали на телефон. Думаю, такое же сейчас слышится из каждого телевизора, утюга и микроволновки. Представляю, как это радует людей. Впрочем, после вчерашнего, все должны понимать, что привычная жизнь, какой бы она ни был, подошла к концу.

Машина, присланная Папой, уже стоит возле выхода. Надя тоже здесь. Она успела переодеться в джинсы и серый кардиган. Желает доброго утра. Лиц у Кротовой спокойное, однако глаза светятся так, словно в каждый вставили по лампочке. Хорошо, что Егор этого не замечает, рассуждая о том, будет ли у него возможность хоть немного подремать. Надежда выражает сдержанное сомнение в этом и когда садится в машину, легко проводит рукой по моему бедру. На лице женщины довольная улыбка.

На улицах города всё, как обычно, разве что чаще попадаются патрули в полном боевом, да время от времени проезжают облегчённые оцелоты с матюгальниками на крыше. За то время, пока мы добираемся до управления, успеваю четыре раза прослушать объявление о комендантском часе, о недопущении свободного перемещения жителей после двадцати ноль-ноль, о наказаниях, грозящих нарушителям и бла-бла-бла.

– Заколебут, – говорит Надя и так, чтобы не видел Хоменко, гладит мою ногу. – Как спалось?

– Никак, – ворчит Егор, а мы с Надеждой улыбаемся друг другу. – Выспишься с вами!

Возле управления тоже наблюдаются новшества, в виде свежевозведённой ограды. И это – плюс к той, что уже имелась. Похоже, кто-то собирается держать осаду.

– Параноики, – Говорит Надя и хмурится. – Они что думают, если дело дойдёт до этого, у нас останутся какие-то шансы?

– Хоть время потянуть, – не соглашается Егор. – Жить-то хочется, до последнего. А там, может и помощь откуда-нибудь подоспеет.

– Откуда? – Я качаю головой. – С Марса? Другие города в таком же положении, как и наш.

Как вскоре выясняется, я ошибаюсь.

В кабинете Папы пахнет свежесваренным кофе и хорошим коньяком. Ага, а вот и бутылка, стоит на столе перед полковником. Фёдор, сидящий в кресле, смотрит на коньяк с явным неодобрением С нами кум здоровается, определённо пребывая в некоторой растерянности, а вот в голосе Насти ощущается холодок. Особенно, когда она желает доброго утра Наде. Та только улыбается. Эти женские игры по доминированию…

– Постеснялся бы, – Зина забирает бутылку со стола и прячет её в открытый сейф. – А что дальше? До синих соплей в разгар рабочего дня? Своим вечно какие пистоны вставляешь за один запах!

– Башка трещит, – Папа трёт виски. – Три капли в кофе добавил, а ты уже устроила Армагеддон. Лекарства эти ваши, хвалёные! Ни хрена они не помогают.

– От того, что у тебя вызывает головную боль, они и не помогут, – Зина вздыхает и кивает. – Давай уже, рассказывай ребятам все хорошие новости. Ну, чтобы не у тебя одного башка болела.

Мы рассаживаемся и так выходит, что я сижу между Надей и Настей. Кажется, Анастасия что-то хочет спросить, но не успевает, потому что полковник начинает говорить:

– Сегодня ночью прервалась связь с Владивостоком и Ростовом-на-Дону. По имеющейся информации у обоих городов имелись проблемы, весьма сходные с нашими: то есть, одиночные проникновения начали сменяться массированными атаками на периметр. И ещё, самое неприятное, ряд руководителей, связанных с обороной городов, погибли при загадочных обстоятельствах.

– Это у них, – говорит Молчанов. – А у нас?

Папа некоторое время смотрит на него, а потом начинает загибать пальцы:

– Лихов, Надеждин, Семенцов, Зямов, Федорчук и Раков. Только за сегодняшнюю ночь. Надеждин и Семенцов застрелились. Федорчук выбросился с пятнадцатого этажа. Раков – остановка сердца. Зямов – повесился.

Он молчит. Все отлично понимают, что список не полон и Папа явно специально не упоминает командира жаб.

– Что с Лиховым? – спрашиваю я. Ну, кто-то же должен это спросить.

– Его машину расстреляли, – лицо Папы кривится. – Кажется подполковник о чём-то догадывался: с ним было четверо до зубов, вооружённых человека, да и сам Лихов взял Кочет и надел броник.

– Видимо, не помогло, – бормочет Егор. – Хрена себе!

Папа залпом выпивает кофе из чашки и выдыхает так, словно глотнул спирта.

– Машина похожа на решето, – он бьёт кулаком по столу. – Жабы отстреливались до последнего, так что ближайшие дома все в следах от попаданий. Хорошо, что никого из мирняка не задело – окраины, живут мало. И ни следа нападавших. Точно призраки атаковали.

– Чего их туда понесло, на окраины, – Надя трёт лоб, – особенно, если Лихов что-то подозревал?

Папа разводит руками. Об этом мог бы рассказать только сам Лихов, но он мёртв. Да и вообще, столько мертвяков за одну ночь! Что-то грядет – это точно. Что-то, очень хреновое.

– Спутники что по Владику и Ростову показывают? – спрашивает Федя. – Какие-то телодвижения должны же быть?

– Оба города не отслеживаются, – говорит Зина. – Пятно темноты и вся недолга. Даже непонятно: что-то реально накрыло их сверху или хакеры какие балуют.

– Наши действия? – Федя сидит с закрытыми глазами и его сцепленные пальцы белы, как снег. Не будем же ждать, пока и нас не накрыло этой тьмой.

– Поступило предложение, – Папа указывает на Анастасию. – Сомнительное, но…Чёрт побери, я просто не знаю, как поступить. Давайте думать вместе.

Настя встаёт и поворачивается к нам. Видно, что женщина волнуется, но старается скрывать беспокойство за ровным голосом и спокойном лицом.

– Предложение поступило от тех, кто в своё время курировал эксперимент с Громовым, – Фёдор хрюкает и открывает глаза. – По тому же каналу. Честно говоря, я держала его открытым просто так, на всякий случай, а вчера на него пришло сообщение. Нашу группу приглашают спуститься под землю.

– Приглашал паук муху в гости, – хмыкает Зина. – Чаем поить станут или конфет насыплют? Хрень это, а не предложение.

– Подробностей нет, – Настя спокойно продолжает. – Однако, обещают, что помогут справиться с надвигающимся кризисом. С тем, который поглотил Владивосток и Ростов-на-Дону.

– Да, она упомянула оба города, до того, как я получил информацию о прекращении связи, – подаёт голос Папа. – И до этого я был склонен относиться к предложению с сильным скепсисом. А теперь…Не знаю.

– Приглашают всех или одного Леонида? – Зина морщит лоб. – До этого этих ваших приглашателей, вроде как интересовал исключительно Громов. Или этих подробностей тоже нет? Как вообще выглядело сообщение-то? Айда к нам, под землю?

– Зина, погоди, – Папа досадливо морщится и заглядывает в чашку. – Все знают, что ты можешь генерировать вопросы по тысяче в секунду, но никто не умеет так быстро отвечать.

– Громов в сообщении не упоминался вовсе, – Настя прикладывает указательный палец к виску. На меня Михальчук не смотрит. – В сообщении упоминается группа: Дьявол. Её, в полном составе, ждут сегодня в одиннадцать ноль ноль в том месте, откуда мы поднялись на поверхность.

– Хм, говорит Фёдор, – Там, если кто забыл, очень узкий проход, по которому сможет спускаться один человек за раз. Бери да принимай по одному.

– Если там будет засада, нас примут в любом случае, – говорю я, – по одному или всей группой – не имеет значения. Думаю, нужно идти.

– Безумству храбрых, – бормочет Зина. – Я – против. Это – натуральная глупость; игра в поддавки.

– Я склонна поверить, – говорит Настя. – Обычно наши…оппоненты не скатывались до явных провокаций, их игра была намного тоньше.

– Им нужен Громов, – говорит Фёдор. – Думаю, имеет место быть ещё одна попытка его заполучить. И повторюсь: всё это очень напоминает банальную засаду в неудачном, для нас, месте. Не могу это поддержать.

– Дык, понятное дело, подстава, как есть! – просыпается Егор. – И чего нам, спрашивается, лезть в натуральную задннцу?

– Как по мне, стоит рискнуть, – Надя хлопает меня ладонью по бедру. Настя замечает этот жест и щурит глаза. – Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. А я бы сейчас хлопнула бокальчик.

– Голоса разделились, – Папа скребёт подбородок указательным пальцы. – Значится, решение принимать самому умному.

– Где же ты его найдёшь? – язвит Зина. Судя по всему, она уже сообразила, какое решение примет полковник. – Не забыл: не тебе подставлять свой зад, а вот этим?

– Не забыл, – Папа вздыхает и обводит взглядом всю нашу группу. – Вылазку проводить с предельной осторожностью, при малейших признаках опасности – немедленно отступать. Ну, вы все не маленькие и сами знаете, как действовать в таких ситуациях.

Пока он говорит, меня преследует одна мысль: почему сообщение получила Анастасия? Почему Мать-тьма в этот раз ничего не сказала, ограничившись каким-то невнятным предупреждением? И пока я думаю, меня не покидает ощущение пристального взгляда, направленного в затылок. Очень хочется обернуться, но понимаю: за спиной нет ничего, кроме гладкой стены кабинета.

Глава 13
Вопрос выбора. Барабанные палочки во плоти

Улицу перекрывают. Ругаются с какими-то местными сумасшедшими, которые грозятся жаловаться в самые высшие эшелоны, уж не знаю, что они имеют в виду. Майор, который обеспечивает безопасность, внимательно слушает каждого жалобщика и отвечает, что непременно разберётся и примет необходимые меры. Даже завидую его индифферентному спокойствию.

Пока майор беседует с чокнутыми старухами и нервными мамашами, солдаты растягивают сетку с предупреждениями и устанавливают передвижные баррикады. Защита плотно блокирует тот самый люк, через который мы выбрались из подземного ада. Папа, который приехал вместе с нами, поминает дураков, до сих пор никак не озаботившихся о злосчастном спуске вниз. И действительно: укреплять периметр внешней защиты и напрочь забыть о тысячах тварей, засевших под ногами.

– Этот мир погубит глупость и лень, – ворчит полковник и Зина, успокаивая, гладит его по плечу. – Самое обидное, что-мы-то делаем всё, чтобы эти долбоклювы остались живы, а вот им по-видимому, абсолютно похрен!

– Всё в норме, – майор, который общался с местными, козыряет, после пожимает всем руки. – Байка, про утечку газа, наверное, будет работать до скончания мира.

– Сколько там того мира осталось, – ворчит Зина. – Вы тут больше посматривайте, чтобы из дырки всякая нечисть не поползла, после того, как наши спустятся.

– Сделаем, – майор смотрит на Папу, а после переводит взгляд на меня. Это – один з тех, кто в своё время вызволял меня из автобуса жаб. – Как здоровьечко?

– Помаленьку, – отвечаю я. – Жить буду.

– Эт хорошо, – отвечает майор и вновь смотрит на Папу. – Я продолжу?

– Да, да, Петя, работайте, – у полковника звонит телефон, и он вытаскивает трубу. Смотрит на экран и лохматые брови ползут вверх. – Да, Константин Сергеевич, с добрым утром. Взаимно. Вашими молитвами. Как, повторите? К скольки? С чего такая срочность, вчера даже намёков не было? Ага, ага, понял. Добро, буду.

Он прячет аппарат и сдвинув фуражку, чешет затылок.

– Совещание намечалось на полдень, – говорит Папа в конце концов. – Сдвинули на полдесятого. Причём, звонил не Игорь, а почему-то зам самого. Что-то у меня свербит в одном месте. Дело нечисто.

– Ты так всегда говоришь, – ворчит Зина, однако на её лицо ложится тень. – Поехать с тобой, поддержать?

– Побудь здесь, – полковник внезапно целует Зину в щёку. – У меня реально хреновое предчувствие. Ну, если что-то пойдёт не так, ты знаешь, что делать.

– Не маленькая, – Лец хмурится. – Ты там тоже без надобности грудью на амбразуры не бросайся.

– Ребята, – Папа подходит к каждому и крепко жмёт руку. – Не знаю, что и сказать. Возможно, от вас сегодня реально зависит наше выживание на этом чёртовом шарике, а возможно и нет – не суть. Главное – возвращайтесь живыми и невредимыми. Возвращайтесь.

– Сделаем, – говорит Федя. – Не сомневайтесь.

Пока полковник идёт к машине, он ещё пару раз оборачивается. Неприятное ощущение сосания под ложечкой усиливается с каждым мгновеньем.

– Только у меня хреново на душе? – спрашивает Надя и сообразив, что ответа не будет, кивает. – Ясно-понятно. Тогда – работаем.

– Без твоего приказа не понятно было, – бормочет Егор. – Он по-прежнему выглядит сонным и не собранным.

– Лёнь, – говорит Фёдор и машет рукой. – На пару слов.

Мы отходим к стене дома и командир подбрасывает шлем на ладони. Такое ощущение, будто Молчанов не знает с чего начать. Настя и Надя глядят на нас, а Егор лениво пинает носком ботинка сухой лист.

– Почему ты не сказал ни слова, про приглашение? – говорит Фёдор, в конце концов. – Какая информация пришла тебе? Должен же понимать, что важна самая малая зацепка.

– А ничего не пришло, – Молчанов не выглядит удивлённым. – Что-то непонятное, про мою склонность к самопожертвованию и к тому, что завтра она потребуется. Это – всё, хочешь – верь, хочешь – нет.

Молчанов думает. Потом кивает.

– Сходится, – говорит он. – Если бы приглашение пришло от тебя, Папа заподозрил бы банальный контроль, уж очень плотно эта хрень засела в твоей башке. Змеюка эта твоя, Настя, права на все сто: с нами играет очень умный враг. И это очень хреново. Нас переигрывали уже не один раз, боюсь сделают и сегодня. Отсюда и дурные предчувствия буквально у всех.

– Эй, девочки, – кричит Надя, – ещё долго секретничать будете? Третий звонок.

– Звонок, да, – Фёдор трёт шлемом лоб. – Звонок, которого не слышишь, читал в детстве. Ладно, идём.

Солдаты из поддержки, осторожно открывают канализационный люк и светят вниз мощными фонарями. Кто-то держит гранаты, кто-то целит в отверстие из Кочета, а подрывники готовят напалмовый заряд – на всякий случай. Фигово, если этот случай приключится, когда мы будем внизу – не останется и костей.

Майор что-то по-быстрому обсуждает с Молчановым, и командир начинает спуск под землю. Следом собираюсь я. Вроде бы уже не первый раз мы идём на такое, а внутри сейчас странное ощущение. Ровно такое, как было, когда я первый раз нырял в прорубь во время крещения. Будем откровенны: тот случай не имел ничего общего с моими религиозными убеждениями – просто хотелось взять себя на слабо, проверить; смогу или нет. Смог, но ощущения, пока спускался по короткой мокрой лесенке – я вам скажу!

Вот и сейчас, ровно такие же. И для полноты сходства с тем случаем, рядом стоит Настя и смотрит на меня. Да, я тогда специально пригласил её, чтобы уж точно не иметь пути к отступлению. Не мог же я облажаться на глазах любимой девушки? Вот и сейчас не имею никакого права, потому что все мои поступки будут на её глазах. И от меня зависит, вернётся ли она живой-здоровой на поверхность земли.

– Ни пуха, пацаны, – говорит майор. – Ну, и девчонки, понятное дело.

– С девчонок и надо было начинать, чёртов шовинист! – бормочет Надя, которая спускается следом за мной. – Выбить бы с вас всю эту дурь…

– Развоевалась, – откликается сверху Егор. Ему предстоит спускаться последним. И уж потом сверху добрые люди опустят тяжеленный пулемёт. – Тоже не выспалась, что ли? Кто там тебя ублажал? Изменяешь Лёнечке своему любимому?

Надя ворчит что-то непотребное о дураках вокруг, а Федя приказывает всем заткнуться. Тут я с командиром согласен на все сто. И не только из-за скользкой темы, но и потому, что настроение у товарищей какое-то странное: с одной стороны, все предчувствуют нечто плохое, а с другой стороны ощущается некая расхлябанность, несобранность, точно все до смерти устали.

Впрочем, может быть, так оно и есть. И дело не в физической немощи: она запросто купируется дозой Сурка и той хренью, что колют мне. Дело тут скорее в моральном истощении: жить в осаде, ежеминутно ожидая, что обычный мир вокруг внезапно в очередной раз рухнет и уж теперь точно погребёт всех людей под обломками.

Почему-то кажется, будто ступеней стало в несколько раз больше, чем во время подъёма. Или это потому что мы тогда спасались от опасности? А так, реальное ощущение, будто спускаешься к центру Земли. Даже интересно: на кой чёрт рыли такой глубокий колодец? Планировали устроить норы, типа тех, которые нарыл враг? Тот самый непринятый проект Стена?

Ну, вроде бы почти спустились. Молчанов готовится спрыгнуть в пещеру и ждёт меня, чтобы его страховали. Вроде бы ничего не изменилось: тот же узкий проход, ведущий на высокую ступеньку. В пещере – полумрак, так что приходится светить фонарями, раздвигая почти материальную тень.

Никого.

С одной стороны – это хорошо: отодвигается необходимость расчехлять оружие. А с другой – мы же сюда пришли, чтобы получить какое-то сообщение, а не просто пялиться на пол и стены.

– Осторожно, – говорит Молчанов и спрыгивает в пещеру. Ведёт стволом Кочета вправо-влево. – Ничего.

Я тоже спрыгиваю и оглядываюсь по сторонам. Пока– через прицел штурмовой винтовки. Командир прав: небольшая пещера абсолютно пуста и чиста; исчезли даже следы недавней потасовки, точно кто-то тщательно убрался, после нашего ухода. Делюсь этой мыслью с Федей. Он хмыкает.

– Или перед приходом, – говорит кум. – Торжественный приём, то-сё. Красной дорожки не хватает.

– Не нужно ни красной дорожки, ни хлеба-соли, – наша компания увеличивается сразу на двух женщин. – Лучше пусть сообщат, что им нужно и отпустят восвояси.

– Думаю, так просто не получится, – Настя опускает Иволгу. – Хотели бы просто сообщить – так бы и сделали. Им что-то от нас нужно. Или от Громова.

Куда пойдём? – Надя светит сначала в один, из двух проходов, потом – во второй. – Чёй-то тут, по-моему, очень глубоко. Шмякнемся – костей не соберём.

– А там мы уже были, – Молчанов кивает на второй выход. – Доберёмся до батута и дальше что? Будем прыгать, пока не запрыгнем?

Я подхожу к дырке в полу, напоминающей большой колодец и смотрю. Свечу фонарём: та же темнота, без изменений. Балуюсь с режимами забрала – то же самое. Снимаю шлем вообще, под негодующее ворчание командира и ложусь на пол.

– Уронил чего? – в пещере объявляется Егор. – Или рыбу ловишь?

– Рыбка плавает по дну, – бормочу я, вглядываясь в темноту. – Не поймаешь ни одну. Нет, поймаешь. Думаю, нам – сюда.

– Петух тоже много чего думал, – Молчанов ложится рядом. – Что ты там уже узрел? Табличку: Добро пожаловать, Леонид?

– Типа того. Гляди, видишь: вон там светится. И свет точно обрезает темнотой. Похоже, что там есть ещё один батут и выход.

Надя, которая успела присоединиться к нам, молча бросает вниз гранату, которую всё это время держала в руке. В свете фонаря видно, как металлическое яйцо летит вниз и на глубине полутора десятка метров ударяется о что-то невидимое. Несколько раз подпрыгивает и замирает на месте. Молчанов поворачивает голову и некоторое время безмолвно смотрит на Кротову.

– Что? – спрашивает та. – Что опять не так?

– Всё так, – Фёдор вздыхает. – Но пару секунд я очень опасался того, что швырнула её, чтобы рвануло погромче.

– Что я, дура какая-та, – бормочет Надя, но без уверенности. Похоже эта мысль всё же посещала её голову.

– Обезьяна с гранатой, – хихикает Егор и получает по рёбрам от успевшей подняться Кротовой. – Эй, на правду не обижаются!

– Ладно, – пока они препираются, я подхватываю свой модифицированный Кочет-к и прыгаю вниз. Вслед доносится чей-то негодующий возглас, кажется – Фёдора.

Полёт продолжается очень недолго, так что я не успеваю испытать даже лёгкого дискомфорта. В этот раз на мгновение словно прилипаю к невидимой поверхности и тут же мои ноги освобождаются от непонятного захвата. Понятно, чтобы долго не подпрыгивать; какие-то местные заморочки. Овальная дыра в половину моего роста светится жёлтым, и я ныряю туда, освобождая место для следующего прыгуна. Места вроде бы достаточно и для четверых, но вдруг прилетит аккурат на шею?

Место, куда я попал и пещерой-то назвать язык не поворачивается: взаправдашняя комната, с каменными лавочками и подобием стола из того же коричневого камня. Стены – гладкие, бледно-голубого цвета. В ровной поверхности имеются прямоугольные ниши одинаковых размеров.

– Напоминает учебный класс, – комментирует Молчанов из-за плеча и стукает меня ладонью по шлему. – Совсем страх потерял? Или я у вас здесь так, для вида? Не посмотрю, что кум, вернёмся – пойдёшь на губу.

– Пойду, – соглашаюсь я. – А по поводу учебной комнаты…Да, похоже. Учебников не хватает.

– Ума не хватает, а не учебников, – ворчит Надя, выныривая из проёма в стене. – Доколе будешь хренью страдать, друг мой разлюбезный? Когда-нибудь твои прыжки закончатся сломанной ножкой. В лучшем случае. И ножку эту я тебе сама сломаю.

– Там, наверху они вроде как медитировали, – задумчиво говорю я, посматривая на ещё одно овальное отверстие, в этот раз прикрытое чем-то серебристым, – а здесь, что, учились? Какой-то развивающий центр? Бред!

– Нет, не бред, – появляется Настя, – Долгое время мы недооценивали противника, считая, что мутанты опускаются после перерождения до животного уровня. Возможно, на первых стадиях, так оно и есть, а после…

– А после проходят учебку и становятся типа нас? – хмыкает Надя. – Охренеть.

– Что тут? – в дыре возникает дуло пулемёта, а чуть позже и его обладатель. – Во блин, на мою школу похоже. Только сиденья помягче будут.

– Это там, где ты три букваря скурил? – уточняет Кротова. – Не думала, будто гамадрилы посещали школы. Ты хоть буквы знаешь, первобытное?

– Отставить, – Молчанов поднимает забрало шлема и трёт лоб. – Не нравится мне эта тишина и пустота. Прошлый раз, куда не сунься – везде хозяева, а тут…

– Скоро это изменится, – Михальчук успела повесить Иволгу на плечо и внимательно изучает экран на предплечье. – Впереди ментальная активность просто зашкаливает. Обычно такие показания можно снимать в густонаселённых городских кварталах.

– Час пик, – вдыхает Фёдор. – Ну что же, пойдём, увеличим траффик местного мегаполиса. Оружие приготовьте, болтуны, а то, как я погляжу, у всех отпускное настроение.

Серебристая поверхность оказывается чем-то, вроде упругой плёнки. Она сопротивляется нажатию, так что приходится доставать нож. Лезвие касается преграды, и она с тихим щелчком растворяется в воздухе.

И тут же становится очень громко. Так, что все от неожиданности отодвигаются от проёма. Похоже, Настя оказалась права, и мы вот-вот окажемся посреди очень населённого места. Впрочем…Услышанное больше смахивает на ожесточённое сражение, чем на озвученный командиром час пик. Истошные вопли, ожесточённый рёв и удары. Очень много ударов и криков боли.

– Нам точно туда? – Егору приходится повышать голос.

– Туда, – Молчанов опускает забрало. – Держимся вместе, что бы не происходило. Огонь по обстоятельствам.

Проход низкий и узкий, так что приходится почти ползти навстречу звукам яростного сражения. Командир ковыляет впереди, а я сразу же за ним.

– Осторожно! – кричит Федя и сдвигается в сторону. – Тут – обрыв.

Даже с предупреждением, я едва не оступаюсь и не валюсь с пятиметровой высоты вниз. Хорошо, что справа имеется выступ, на котором можем поместиться все мы. Что группа благополучно и делает. После этого смотрим, куда нас занесло и что происходит. С первым в общем-то всё понятно, а вот со вторым – не совсем.

Находимся мы в большой пещере, плоский потолок которой светится красным светом. От эдакого освещения тут же начинают болеть глаза, поэтому я переключаю фильтр забрала, на более нейтральный режим, который не выедает гляделки. Пол тоже плоский, но кое где глаз цепляется за круглые воронки, напоминающие лунные кратеры. Или следы от взрывов, что больше похоже на правду, ибо вокруг дырок валяются неподвижные тела мутантов.

Судя по всему, как убитые, так и ещё пока живые прибыли сюда из многочисленных отверстий в стенах пещеры. Ну да, они изрыты ими, почище швейцарского сыра и из проходов продолжают валить чёрные твари, вроде тех, которые вчера атаковали периметр. Большие злобные существа и можно только радоваться, что их ярость сейчас направлена не на нас.

– Они что, бодаются между собой? – недоверчиво кричит Надя. – Чё за херня?

Но так оно и есть. Напротив нас, у самой стены имеется пологое возвышение, переходящее в круглую плоскую площадку. Там находится немногочисленная группа мутантов серого цвета. Именно их и атакуют чёрные. Судя по грудам тел, прежде обороняющееся занимали большую территорию, а теперь их отодвинули практически к самой стене. Не ошибусь, если предположу, что серым осталось жить считанные минуты.