Текст книги "Тьма на пороге (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7
Жираф. Настя. Прошлое

Я сижу, опираясь спиной о стену тоннеля и смотрю прямо перед собой. Так уж вышло, что напротив сидит Настя. И она смотрит на меня. Что-то бормочет под нос Егор и это, пожалуй, единственный звук, который нарушает полную тишину, царящую вокруг.

Мы успели вернуться и осмотреть собственноручно устроенный завал. Глупо, понятное дело, возвращаться в то место, где нас, скорее всего, ожидает орда безжалостных мутантов, но там всё же оставался шанс, пусть и ничтожный, прорваться на волю. Завал оказался очень хорошим, надёжным. Ни одна тварь через него бы не смогла прорваться. Группа Дьявол – тоже. Разве что найдём где-то горнопроходческий комбайн. Можно же помечтать?

Надя заикнулась о том, чтобы рвануть пробку, но сама же себе и ответила. Понятное дело, больше вероятности завалить весь аппендицит, где мы оказались. Тогда останется лишь прыгать в пропасть. Да и не так много взрывчатки осталось. Имело смысл поберечь её на тот случай, если кому-то придёт в голову мысль получше.

После осмотра завала начали изучать стены тоннеля. Имелась слабая надежда на то, что где-то спрятался секретный проход. Ну, как в дурацких книгах и фильмах: поверчиваешь незаметный камешек, наступаешь на плиту или хлопаешь в ладоши и вуаля: открывается дверь в стене. Что ж, видимо наш сценарист оказался редкостной сволочью, ибо означенных предметов не нашлось, и потайная дверца так и не открылась.

Последним шансом оказалось изучение стенок пропасти. Мы лежали на самом краю, светили фонариками в разные стороны и искали ступени, разломы, выступы, да хоть что-то, чёрт побери! Ни хрена. Гладкая поверхность. И вообще, такое ощущение, что её специально шлифовали, чтобы стены стали, как стекло. Федя, немного отошедший от приступа депрессии, попытался ковырять гладкий камень ножом, но острие оружие скользило по монолиту, так что командир в своём усердии едва не улетел вниз. В последний миг Егор успел ухватить Молчанова за ногу и вытащил наружу. Больше никто не пытался ковырять неподдающийся материал.

Идеи иссякли. Мы оказались заперты в небольшом проходе, с одной стороны заваленным тоннами камня, а с другой – обрывающимся в пропасть. Связь не работала, а голубей, о которых мы так легкомысленно шутили на брифинге у Папы не имелось. Да и не факт, что птичкам нажглось бы куда лететь: когда смотришь наверх, то не видишь никаких просветов. Вот ещё загадка: куда и откуда ведёт эта гигантская тёмная труба? Федя назвал её прямой кишкой, куда мы угодили и сел, опёршись спиной о стену тоннеля. Через некоторое время все последовали примеру командира.

И вот мы молча сидим и думаем. О чём думают другие, понятное дело, я не знаю, но предполагаю, что думы у каждого не слишком светлые. Очень надеюсь, что хоть кто-то пытается найти путь к спасению, ибо у самого нет ни одной вменяемой идеи. Не считать же таковыми мечты о крыльях, которые могут вырасти, благодаря моей мутации. Нет, ну существуют же крылатые мутанты, так может и я, по-быстрому…

Всё, отбрасываю глупости и просто смотрю на Настю.

– Слушай, – говорю я и начинаю читать:

 
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
 

Настя закрывает глаза. Мне кажется или на её скулах проступают алые пятна? Краем глаза вижу, что Надя, сидящая рядом, поворачивает лицо ко мне. Кротова подбрасывает свой шлем, ловит и вновь подбрасывает. Я продолжаю:

 
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
 

Егор прекращает ругаться и щурится. Потом опускает ладонь на своё оружие и нервно барабанит пальцами. Такое ощущение, будто Хоменко хочет задать какой-то вопрос. Алые пятна на скулах Насти становятся больше и ярче. Кажется, женщина закусывает нижнюю губу.

 
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
 

Надя прекращает подбрасывать шлем и поднимается. Стоит рядом, опираясь рукой о стену и смотрит на меня сверху вниз. Кротова тоже покусывает губу и её отражает беспокойство. Она и Егор, наверное, решили, что от переживаний у меня совсем снесло крышу. Возможно они отчасти правы.

 
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
 

Фёдор покачивает головой. На губах командира непонятная усмешка. Когда-то я ему рассказывал про наши встречи с Настей, так что он отлично знает, кому именно я читаю Гумилёва.

 
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
– Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
 

Настя открывает глаза. По её щекам бегут слёзы.

Чёрт.

При первой встрече мы не понравились другу на все сто. То есть, скажи кто-то что мы вскоре станем встречаться едва не каждый день и время в разлуке будет казаться вечностью, ни за что бы не поверил. Ну вот как можно такое подумать о человеке, который в компании знакомых сходу раскритиковал тебя с ног до головы? Начиная от причёски, продолжая лицом и заканчивая одеждой. Потом язва предположила, что человек с такой физиономией определённо не отягощён интеллектом. Ну а стоило кому-то упомянуть, что я учусь в военке, всё для критикессы стало окончательно ясно: тупой мужлан и солдафон.

В общем, ясно-понятно: встретились два куска антиматерии, стоит которым соединиться и произойдёт взрыв.

Так и произошло. Причём, в тот же вечер.

Парень, с которым Настя пришла на вечеринку, перебрал. И это ещё мягко сказано. Что называется, нарезался до зелёных соплей. Анастасия оказалась человеком ответственным и не могла бросить друга, попавшего в эдакий форс-мажор. А поскольку тот оказался ещё тем крепким бычком, то девушке потребовалась помощь в транспортировке.

Как это всегда получается, помогать готовы все. Пока помощь не потребуется реально. Ну, а как потребуется, начинается: «Мне срочно домой», «Я бы рад, но не могу бросить Катьку», «Руку вчера на треньке потянул, прости» и так далее. Короче, остался один единственный тупой солдафон, которого даже не стали просить. Сам вызвался, потому как учили никого в трудной ситуации не бросать.

И вот я пёр неподъёмное тело до такси, а после – из такси, да ещё и на пятый, блин, этаж. Слушал, какие-то непонятные угрозы, обещания разобраться и приглашения поговорить по-мужски. Настя ругалась и сетовала на то, что познакомилась с говнюком неделю назад и ещё как следует не узнала, чем тот дышит. А дышал тот определённо перегаром.

Мы затащили тело в квартиру, преодолевая вялое сопротивление, уложили на диван и вышли на улицу. Настя села на лавку, неумело закурила и принялась ругаться. Все её ругательства сводились в основном к тому что: «мужики – козлы».

– Я – тоже? – спросил, присев на лавку рядом.

Анастасия покосилась на меня и закашлялась. Отбросила сигарету и хмыкнула.

– Не курю же. Ты? – девушка улыбнулась. – Редкий у меня дар: с первого взгляда влюбляться в уродов всех мастей. Так что, если подходить с точки зрения логики, ты – отличный парень.

– Ломай привычки, – сказал я, точно первый раз рассматривая высокие скулы, чётко очерченные губы и тёмные глаза. А девчонка-то хороша! Видать, слишком злился, если сначала не понравилась. Встречайся с хорошими парнями.

– Ишь ты, – она прищурилась. – Ишшо супружнино ложе не остыло, а он уже торопится. Шучу, шучу, говорю же, ничего серьёзного с этим даже не намечалось. Встречаться?

– Давай, хоть провожу. Время-то уже позднее. Полным-полно тех, кто тебе с первого раза нравится. Увидят меня рядом – упустят шанс подтвердить поговорку про козлов.

– Это про злую любовь? – я кивнул. – Ладно, уломал чёрт языкатый – провожай барыню к хоромам.

Насчёт языкатого, как сглазила. Стоило нам немного отойти от дома, как в голове у меня приключился настоящий ступор: я, хоть убей, не мог придумать ни единой темы для беседы. Казалось бы, не можешь ничего рассказать, так хоть спроси что-то, так и тут не выходило: в башке осталась только звенящая пустота и нарастающее отчаяние. Ну как же, девушка только начала мне нравиться и проявила интерес, так давай всё завалим к чёртовой матери – покажем себя тем самым тупым солдафоном, кем считали изначально.

Мы как раз проходили по узкому тёмному переулку, и Настя пихнула меня локтем в бок.

– Ты чего притих? Испугался? Тишину боишься нарушить?

– Я долго шёл по коридорам, – вырвалось неожиданно для самого меня, – кругом, как враг, таилась тишь.

– М-да, со статуями тут беда, – спутница рассмеялась. – Вот никогда бы не подумала, что ты читаешь Гумилёва. Или это так, наносное?

Вот тогда я первый раз и прочитал Насте Жирафа. И ещё много чего.

Воспоминания резко обрываются и на то имеется веская причина.

В том месте, где прежде находилась Анастасия, сейчас сидит совсем другая женщина. Тёмное лицо кажется маской из чёрного обсидиана.

– Шутки в сторону, – говорит женщина. – Слушай очень внимательно. Я расскажу, как выбраться отсюда.

Глава 8
«Батут» и «Дискотека». Смирение

Все смотрят на меня. Как бы так лучше охарактеризовать взгляды товарищей…Странно смотрят. Если быть абсолютно честным, то взгляд Егора чётко говорит: «да ты сбрендил, приятель», Фёдор – само недоумение, а обе женщины определённо встревожены.

– Да ты сбрендил, приятель, – говорит Егор и крутит пальцем у виска.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает Надя. – Лёня, я же вижу, что-то не так.

– Не понимаю, – в конце концов говорит командир. – Лёнь, ты это сейчас на полном серьёзе предлагаешь? Кроме шуток?

Я киваю. А что я ещё могу сделать или сказать? Сам понимаю, как выглядит предложение, но тут уж выбора особого нет. Или мы остаёмся здесь, ждать у моря погоды и понятное дело, эта самая погода вряд ли изменится в лучшую сторону. Или же делаем то, о чём мне рассказали.

– Я прыгать не стану, – Егор отрицательно качает головой. – Хотите, слушайте этого чокнутого и бейтесь, к чёртовой матери, а я ещё поживу.

Настя делает несколько шагов и становится на краю обрыва. Смотри вниз, вверх, светит фонариком и тяжело вздыхает. Да, уже все так сделали, после того, что я сказал и никто не заметил малейшего признака фактора, который может нас спасти, после прыжка. Ну вот вообще ничего – провал и провал.

Вопрос: доверяю ли я своей невидимой собеседнице настолько, чтобы прислушаться к её безумному предложению? Вопрос: доверяют ли товарищи мне, чтобы присоединиться к попытке спасения, выглядящей, точно самоубийство? Проверить можно одним единственным способом: прыгнуть во тьму.

– Не знаю, – говорю я и становлюсь рядом с Настей, – как убедить вас п-другому.

Внутри всё замирает. Так бывало, перед прыжком с парашютом. Но тогда, блин, я знал: за спиной у меня есть то, что должно спасти. А сейчас? А сейчас я почти уверен в хреновом исходе. Анастасия хватает меня за рукав и смотрит в глаза.

– Лёня, – говорит она. – С чего ты вообще это придумал? Какая муха укусила, а? Сидел, сидел и вдруг выдал это. Озарение?

– Типа того, – я осторожно освобождаюсь от её хватки. Рядом становится Федя. – Следите, за мной. Если просто улечу, то придумывайте другой вариант.

– А что ещё может быть? – командир криво ухмыляется. – Воспаришь? Давай, ты не будешь хренью страдать, посидим ещё, подумаем…

– И ничего мы не надумаем, – я на миг зарываю глаза и смотрю вниз. Там без изменений. – В конце концов на одну проблему станет меньше. И всё. А то ещё передумаю.

– Лёня, – в голосе Нади слышится надрыв. Лицо у неё белее мела. – Не надо, прошу! Я же без тебя…

Настя смотрит на неё и молчит. Ещё этого не хватало. Пытаясь не допустить дурацкой мелодрамы, я глубоко вздыхаю и прыгаю вниз. Слышится короткий вскрик.

Я, честно говоря, ожидал чего угодно: бесконечного падения, удара и хруста костей или даже чудесного воспарения, о котором говорил Фёдор. Вместо этого происходит нечто неожиданное. Пролетев пяток метров, я опускаюсь на упругую подушку и несколько раз подпрыгиваю на ней, точно на батуте. Внизу, как и раньше не, не видно ни черта, кроме непроглядной тьмы. Зато в стене становится заметно круглое отверстие, где мерцает слабый голубой свет.

Поднимаю голову и смотрю на товарищей, которые стоят на краю обрыва. И Егор подошёл. И выглядит таким же потрясённым, как и все остальные. Потом Надя прыгает ко мне и с коротким возгласом, несколько раз подпрыгивает рядом. Подлетает ко мне и крепко обнимает. Всё лицо Надежды в слезах.

– Придурок! – закончив обнимать, бьёт в грудь кулаком. – Напугал, гад.

Рядом уже приземляется (или как это назвать?) Фёдор. После – Настя и последним решается Егор. Мы вновь в сборе, живы-здоровы и вроде как нашли выход из безвыходной ситуации. Осталось выбраться на поверхность.

– Ладно, – говорит командир. – Не знаю, как ты это делаешь, но теперь стану прислушиваться к самым безумным твоим предложениям. Похоже, они работают.

Анастасия пришла в себя и даже более того, она уже начала работать и анализировать ситуацию. Встаёт на колени и щупает нашу непонятную опору. Федя тыкает в «подушку» столом винтовки. Видно, как металл погружается в упругое нечто, а после то выталкивает посторонний предмет обратно.

– Силовое поле? – предполагает Егор. Он поправляет съехавший шлем. Похоже, мой удар повредил не только забрало, но и фиксирующий ремень.

– Фантастики перечитал? – рассеянно говорит Настя и пытается ножом резать «батут». Фёдор издаёт предостерегающий возглас. Ну да, если эта штука разорвётся или лопнет, мы точно улетим вниз и уже ничего не поможет. – Не переживай, тут прочности хватит выстрел выдержать.

– Это ты на глаз определила? – язвит Надя и делает несколько шагов в сторону отверстия в стене. – Ты ещё шмальни, для проверки. Но только когда мы уже отсюда свалим ко всем чертям.

– Никто никуда не стреляет, – Фёдор уже рядом с Надеждой. – Уходим. Не стоит испытывать судьбу, она и так к нам неровно дышит сегодня.

– И сегодня, и каждый день, – бормочу я и хлопаю Настю по плечу. – Пошли, исследователь. Даст бог ещё вернёшься, с нужной снарягой и всё тут изучишь, как следует.

– А знаете, – Анастасия поднимается и прячет нож, – эта штука вполне может быть живой. Может мне и показалось, но вроде бы она реагирует на уколы. И да, учитывая, что враг использует в основном биологическое оружие, в этом нет ничего удивительного.

– А тут они, сталбыть, на живых батутах прыгают, – резюмирую я. Непривычно в боевой обстановке оказаться без оружия, поэтому буквально не знаю, куда деть руки. Киваю Фёдору и Наде, которые осторожно заглядывают в круглую дыру. – Что там?

– Тоннель, – Надя не оборачивается, – Вроде как вверх идёт.

– Страшно вообще-то, что под городом такие огромные пустоты, – Федя поправляет мою винтовку, висящую у него на плече. – Как ухнем когда-нибудь, только яма останется.

– Страшно другое, – говорит Анастасия. – То, что эти огромные пустоты населены нашим злейшим врагом. И он готовится выйти на поверхность.

Впрочем, всё это мы уже обсуждали, поэтому тему решаем не развивать. Пока тихо и это наш шанс выбраться наружу. Командир идёт вперёд, Надя и Настя прикрывают тыл, а мы с Егором шагаем в середине группы.

– Помочь? – я указываю на пулемёт.

– Ну уж нет! – товарищ смеётся. Его вроде как отпустило. – Если тебя накроет с пулемётом, наверх точно никто не выберется.

– На нет и суда нет, – говорю я.

Проход мало-помалу начинает уводить вверх. Стены влажные и с низкого потолка летят большие мутные капли. Когда попадают на лицо, я ощущаю ледяной холод.

– А вот если бы ты начал окончательно сходить с ума, – говорит Егор, – ушёл бы к этим, чёрным, а? Ну всё лучше, чем умереть, или нападать на своих? А так, какая-никакая, а жизнь. Так ещё может и понравилось бы. Что думаешь?

– Ты это с какого момента такими мыслями стал задаваться? – ощущаю злость. И так на душе темнее тёмного, а он ещё и подзуживает.

– Какими? – недоумевает Егор. – Ты это о чём?

Ну вот, блин, опять! Как, мать его, отличить настоящие фразы от тех провокационных, которые невесть откуда берутся в башке? И что это сейчас вообще было? Попытка переманить на свою сторону? И как по-хитрому действуют, ублюдки: морочат голову, настраивая против своих, откровенно натравливают на друзей, а после помогают спастись из безвыходной ситуации. Или у меня просто едет крыша, а все эти рассуждения – просто дурацкая теория заговоров? Но тогда, откуда я знал про «батут» в пропасти?

– Движение, – в голосе Фёдора нет уверенности. – Вроде…Чёрт, такое ощущение, что там кто-то долбаный стробоскоп включил.

И реально, из-за спины командира я вижу яркие вспышки где-то впереди. И полыхает не так уж и далеко. Конкретнее сказать трудно, потому как прямо перед нами тоннель поворачивает влево, так что мы видим лишь отсветы на стене перед поворотом.

– Дискотека? – предполагает Надя, останавливаясь рядом со мной. – Лёнь, пригласи меня на танец.

– Белый танец, – ворчит Настя, с другой стороны. – Дамы приглашают кавалеров.

– Отставить, – шипит Фёдор и вытирает руку о штанину. – Ну вот просто чую, что нас ожидает очередная мерзопакость.

– Ага, – говорю я. – А ты такой думал, что мы преспокойно наверх выберемся? Ещё красную дорожку потребуй.

– Я – вперёд? – Егор не настроен шутить.

– Нет. Но будь готов, – Фёдор поднимает винтовку и делает несколько шагов вперёд. – Всем – максимальная осторожность. Надь, следи за тылами.

Надежда ворчит что-то, про то, как её вечно не берут на веселье, но слушается. Настя держится рядом со мной. Я же ощущаю что-то непонятное. Вспышки света вызывают внутри непонятный отклик, как будто что-то быстро сжимается и разжимается в такт световым импульсам. Перед глазами появляется алая пелена.

– Настя, – говорю я и она внимательно смотрит на меня. – Что-то не так, ну в смысле, со мной что-то не то. Этот свет…

– Ясно, – она лезет в поясную сумку, где хранит медикаменты. – Потерпи секундочку…

– Эй, идите сюда, – Федя, понизив голос, машет нам рукой. – Я такого бреда ещё не видел. Только тихо.

Видно, что командир всех заинтриговал. Мы, точно дети, которые крадутся за запретным лакомством, идём на цыпочках и за поворотом останавливаемся, недоуменно уставившись на то, что уже успело удивить Молчанова.

Итак, мы очутились в куполообразной пещере, метров эдак тридцати в диаметре. Три выхода, причём один – на высоте полутора метров. И этот неудобный лаз определённо уводит куда-то вверх, в отличие от второго, больше смахивающего на колодец.

Нео всё это – фигня. Пещера полна тварей. Отчасти они напоминают обычных опарышей – тощие бледные монстры с оплывшими, как воск свечи физиономиями, но имеются нюансы. Те, кого я сейчас вижу, имеют мощную мускулатуру и длинные загнутые когти на концах пальцев. Кроме того, у некоторых на коже блестят серебристые чешуйки. Предполагаю, что эти гады доставят нам больше неприятностей, чем обычные опарыши.

Доставят, если проснутся. Или, как это у них называется?

Твари стоят на коленях вокруг небольшого шара, который лежит на невысоком – в полметра – столбике. Именно сфера является источником странный вспышек и похоже они ввели в транс десятки монстров.

И, чёрт возьми, меня эта гадость тоже отключает! Ноги начинают подгибаться, а в глазах сплошное багровое марево. Опираюсь рукой о стену, промахиваюсь и падаю на колени. В ушах слышен стук барабанных палочек и через красный туман вижу тень гигантского паука.

– Подымите его, – командует Фёдор. – Осторожно. И давайте быстро, пока вся эта мерзопакость в отключке. Идём к той ступеньке. Там, вроде подъём.

Меня практически несут, так что ноги волочатся по земле. Шёпотом ругается в ухо Егор и что-то подбадривающее бормочет Надя. С трудом открываю рот, чтобы предупредить.

Поздно.

– Смотрите! – в голосе Насти откровенный страх. – Они просыпаются.

Я ощущаю, как туман стремительно меняет цвет с красного, на синий, а в тело возвращаются силы. Очень много сил. Такое чувство, будто я перебрал сурка, раз эдак в пять.

Вспышки прекращаются, и опарыши начинают подниматься с колен. Пока ещё они просто мотают головами и трут морды лапами. Я освобождаюсь от помощи, и мы ускоряем шаг. Проклятье, нужный нам ход находится на противоположной стороне пещеры, и чтобы не потревожить монстров приходится идти вдоль стены. Ещё полтора десятка метров и…

И мы не успеваем.

Всё, твари окончательно пришли в себя и утробное рычание множества глоток возвещает о том, что теперь они готовы уделить нам толику своего внимания. Или всё внимание, без остатка.

– Огонь! – командует Фёдор и первым жмёт на гашетку.

Несколько коротких очередей из винтовок. Егор вообще не успевает сделать ни единого выстрела. Твари слишком близко и начинается рукопашный бой. Ярость захлёстывает меня так, что не вижу ничего, кроме пронзительной синевы с тёмными прочерками в глубине. Бью, так что трещат кости, хватаю и рву, ощущая, как поддаётся кожа и мышцы. Вопли, рёв и омерзительный хруст рвущейся плоти.

Кто-то повис на моей спине и дышит жарким смрадом в ухо. Хватаю за голову и отбрасываю прочь, под хруст ломающихся шейных позвонков. В синеве, окружающей меня, проявляются серые тени. Они рычат, визжат и воют. Тени бросаются под ноги, вцепляются в руки и пытаются повалить на землю. Пинаю тех, кто внизу и отшвыриваю прочь, висящих на руке.

Внезапно время словно останавливается. Хватаю очередную визжащую тень и готовлюсь свернуть ей шею. В ушах бешено звенит и появляется ощущение приближающейся непоправимой беды. Потом спокойный голос тихо произносит в ухо:

– Смирение. Помнишь, о чём я говорила?

Скорее чувствую, чем понимаю, о чём идёт речь. Разжимаю пальцы и отступив на пару шагов, опускаюсь на колени. Всё, пусть меня лучше прикончат, чем я причиню боль кому-то из товарищей. Касаюсь лбом земли, закрываю глаза и жду. Жду чего угодно: удара, укуса, даже смертельного мрака. Синева медленно покидает голову, как жидкость вытекает из разбитого кувшина. Слышу автоматные очереди, ругательства и ощущаю укол в шею.

– Уходим, уходим! – кричит совсем рядом Фёдор. – Валим, пока они не начали опять.

Меня вновь хватают за руки и куда-то тащат. Открываю глаза и вижу багровое лицо Егора. Товарищ почти несёт меня на себе. Пулемёта при нём я не вижу. В руке у Хоменко – пистолет, затворная рама отведена назад, значит боец опустошил магазин полностью.

– Оклемался? – шипит Егор и помогает мне забраться на полутораметровую «ступень». Сверху уже протягивает руку Настя. – Ты её чуть не прикончил, придурок.

– Можно подумать, кто-то из вас сильно переживал бы, – криво ухмыляется Анастасия и затаскивает меня наверх. Говорит почти шёпотом, но я слышу. – Да и поделом было бы.

Оглядываюсь. Пол пещеры устлан телами тварей. Повсюду – лужи чёрной крови и куски оторванных конечностей. Видимо – это моя работа. С ужасом представляю, что там могла бы лежать и Настя. Поворачиваюсь к ней.

– Прости, – бормочу я одеревеневшими губами. – Прости, я…

– Не хотел, – она продолжает криво ухмыляться. – Знаю. Я сама сотворила то, что должно меня прикончить. Тебе на за что извиняться.

– Нашли время и место, – рычит Егор и карабкается на возвышение. – Валим!

Протягиваю руку и помогаю выбраться Наде. Лицо у неё серое от пыли, а на щеке кровоточит длинная царапина. Кротова постоянно отплёвывается и поминает всех родственников местных опарышей. Судя по всему, Надя едва не утащили. Кажется, именно я прикончил тварей, которые волочили её в колодец, потому что Кротова коротко благодарит меня и обещает достойно расплатиться.

Последним на уступ запрыгивает Фёдор, смотрит на меня, качает головой и буквально запихивает нашу дружную компанию в тоннель. Проход действительно ведёт вверх и очень круто ведёт. Приходится едва не карабкаться, цепляясь руками за осыпающиеся стены.

Чуть позже становится ещё веселее. Снизу доносятся вопли тварей. Судя по всему, они успели очухаться после боя и начали нас преследовать. Просто охренительно карабкаться по узкому осыпающемуся тоннелю, когда за тобой гонится орда монстров, жаждущих твоей крови! В глазах появляются синие проблески и сцепив зубы, я пытаюсь успокоиться. Не хватало ещё в третий раз наброситься на своих.

Слышно только тяжёлое дыхание. Ни у кого нет сил даже на короткое ругательство. Вопли преследователей слышны совсем рядом. Кажется, ещё немного и они вцепятся в пятки и потащат назад. Боюсь в таком узком тоннеле, серьёзного сопротивления мы оказать не сумеем. Всерьёз раздумываю над тем, чтобы отстать и задержать тварей.

В этот самый миг Егор, ползущий впереди, издаёт торжествующий возгласи чем-то гремит. Странно, но одновременно крики монстров прекращаются, и я слышу лишь дыхание товарищей и громыхание чего-то металлического наверху. Потом ещё один радостный возглас Хоменко и в тоннель проникает солнечный свет. Солнечный свет и свежий ветер.

– Канализационный люк, мать его! – кричит Егор и лезет наружу.

Действительно, чуть выше рыхлая почва стен сменяется старым потрескавшимся кирпичом. Мы – в канализационном колодце, который твари соединили со своим подземным лабиринтом. Интересно, насколько часто эти колодцы проверяют вообще?

Сейчас нам не до этого. Все просто рады, что остались живы и сумели выбраться наружу. Один за одним товарищи выбираются на поверхность. Одно желание: добраться до кровати и отлежаться. Нет, сначала принять душ, вот! Теперь свяжемся с управлением и…

Мимо нас пробегает парочка испуганных женщин. Кажется, они сначала вообще не замечают, что кто-то вылезает из земли, а когда замечают, то визжат и бросаются прочь. Я вижу бегущих по улице людей, причём несутся они в разных направлениях. Так бывает, когда горожане паникуют.

Ощущается запах дыма, а из-за домов доносятся звуки автоматных очередей. Потом отдалённо ухает что-то, гораздо мощнее.

– Какого хрена? – бормочет Егор, озираясь. – Что вообще, мать его, происходит?

– Сдаётся, что мы, – Фёдор обрывает фразу и принимается что-то разглядывать, щуря глаза.

– Опоздали, – заканчивает Надя. – Вот гадство-то!

Сквозь крики и звуки стрельбы прорывается рёв автомобильного мотора и стало ясно, что рассматривает командир. К нам приближается микроавтобус со знаком Управления на рыле.

– Быстро они, – хмыкает Настя. – Лёнь, это они наши ошейники отслеживают. Видать, сигнал пробился.

– Оно только к лучшему, – отвечаю я. – По крайней мере, сейчас.

Автобус останавливается, опускается стекло и высовывается голова водителя.

– Грузитесь, – говорит он. – Город атаковали. Твари, мать его, на улицах!