Текст книги "Звери у двери (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

   В общем-то я не ошибся.

   Мы прошли через маленький лесок, усыпанный жухлыми листьями и поросший низкорослым густым кустарником, с голубыми ягодами, облепившими шипастые ветки. Плоды выглядели весьма аппетитно, но рискнуть так никто и не решился, несмотря на подначивания Гальки, которой видимо очень хотелось попробовать сочные бусинки. А ещё нам встретился странный колючий зверёк с длинными ушами. Илья классифицировал создание, как ушастого ежа, но так и не смог вспомнить, где водится подобное чудо. Чудо долго сопело длинным носом, но стоило Ольге протянуть руку, шустро удрало под трухлявый пень.

   Лес быстро закончился, и мы оказались на краю поля, поросшего высокой серо-зелёной травой, волновавшейся словно взаправдашнее море. Ветер, гнавший волны по этому безводному водоёму, налетел на нас, растрепав волосы и выжав слёзы из глаз.

   Местность оказалась холмистой и наш лесок, заняв место на одной возвышенности, перемигивался со своим соседом, на похожей горке. А в ложбине, между холмами петляла полоска дороги.

   – Ведёт дорога в дальний путь, – торжественно продекламировал Илья и тяжело вздохнул, – было бы здорово, если бы ещё привела в нужное место. Поработаем ножками.

   – Не все, правда, готовы к такому, – пискнула Галя, добавив в голос изрядную порцию яда, – ах вы шпилечки мои!

   Все дружно посмотрели на стройные ноги Ольги, обутые в столь неподходящую, для предстоящего марш-броска, обувь. Девушка тоже внимательно изучила туфельки, потом медленно сняла лодочки и решительно обломала оба тонких каблучка. Вручив обломки мне, она насмешливо заметила:

   – Будешь должен мне пару. Или больше.

   – Издержки производства, старик, – съязвил Илья, но в глубине его глаз плеснулось страдание, – берёшь её и горе-злосчастье, в придачу. Инструкция, по использованию, поставляется внутри упаковки.

   – Мели, Емеля, – откликнулась Оля, обувая изуродованные туфли, – ну и долго я вас буду ждать?

   – Ого. – с ноткой изумления отозвалась Ната, – как, двигаемся?

   Почему-то Галя, Оля, Ната и Илюха ожидающе уставились на меня, словно ожидали команды, которую должен был отдать именно я. Интересно девки пляшут. С какого перепугу я стал возглавлять нашу группу? Впрочем, Паше всё было пофиг, а вот у Вити даже брови дыбом поднялись.

   – Пошли, – скомандовал я, рассеивая непонятную ситуацию и первым двинулся в направлении тёмной полоски.

   Мягкая трава, повинуясь порывам дерзкого ветра, пыталась хватать за ноги, путала щиколотки и щекотала ладони. Наташа тихо хихикала, когда пушистые стебли, задевали её обнажённые ноги, а Илья, сорвав серебристую травинку, сосредоточенно нюхал её. Ольга молча шагала рядом, время от времени прикасаясь ладонью к моей руке. Вроде бы ничего особенного, но всё же какая-то магия присутствовала в этих касаниях.

   Галя устремилась вперёд и распевая какую-то дикую полуприличную песню, танцевала среди серо-зелёных волн. Я ощущал в себе похожую потребность и с некоторым трудом, сдерживал странный порыв.

   – Интересный запах, – сказал Илья, – даже мозги прочищает.

   – А мне, вот, жрать охота, – пожаловался Паша и тоскливо потёр своё пузо, – солнце вышло из-за ели, время срать, а мы не ели.

   – Прорва ушастая, – прокомментировала Натаха и ущипнула парня за бок, – худеть давно пора, вон, сколько сала нарастил. Придём в город, отведу тебя в кафешку.

   – Когда это ещё будет! – заныл Павел и понизив голос, проникновенно сказал, – а у тебя, в сумочке, имеется шоколадка. Я знаю.

   Ната тяжело вздохнула и открыв замок, достала шоколадный батончик. Парень торжествующе выхватил вожделенное и пробормотав нечто, напоминающее: "Моё сокровище!", впился в конфету зубами. С такой жадностью! Мне даже стало немного неприятно. По лицу Наташи прошла смутная тень, словно она испытала нечто похожее.

   – Какое свинство, – коротко шепнула Ольга, но, похоже и сама удивилась собственной реакции.

   – А, я бы тоже перекусил, – сказал Витька, с изрядной долей зависти и тяжело вздохнул, – со вчерашнего дня ни хрена не жрал. Да ещё и подняли, ни свет, ни заря.

   – Терпи, мой друг, – Илья похлопал его по плечу, – жрать, это вообще-то – свинское дело.

   – Дорога! – во всю глотку завопила Галя и начала прыгать, размахивая руками, – дорога, дорога! Ур-ра!

   – Ура, – согласился я и раздвинув непокорные заросли, ступил на потрескавшиеся плиты, – это ж надо, в какую глухомань нас занесло. Асфальт, до этой Тмутаракани так и не добрался.

   – Хорошая дорога, – не согласился Илья, – толку с твоего асфальта, если он весь в колдобинах? А тут, посмотри, какая прелесть: ровнёхонько и гладенько! Хоть на Феррари катайся.

   – Так давай, прокатимся, – Галя обняла его за плечи, – когда ты меня, уже, на Феррари покатаешь?

   – После дождичка, – Витя угрюмо стукнул каблуком по гладкой твёрдой поверхности, – странная какая-то дорога. Это ж сколько нужно было труда вбухать? Камень к камню и ни единой щёлочки! Наши так не могут.

   Здесь действительно присутствовала некая странность, но вот сути её я не понимал. Впрочем, сейчас было не до того. Я посмотрел в одну сторону: каменная змея прятала хвост за дальний лесок; в другую – исчезала, поднявшись на вершину холма. Никаких знаков, указателей, стрелок или чего-то похожего. Впрочем...Я присмотрелся: недалеко от верхушки пригорка, в траве наблюдалось нечто прямоугольное. Возможно – указатель.

   – Идём туда, – я указал пальцем.

   – Это же вверх! – простонал Паша, – ноги, мои ноги!

   – Почему туда? – подозрительно осведомился Витя, – какого ты раскомандовался? Может, я хочу в обратную сторону?

   – Иди, – отрезал я, – никто не командует, я просто указываю направление.

   Парень вызывающе уставился на меня, и я спокойно принял вызов. Впрочем, игра в гляделки продолжалась недолго: мой товарищ заморгал, словно ему мошка в глаз попала и отвернулся.

   – Хрен с тобой, – буркнул он, – пусть будет так.

   Больше спорить никто не пытался. Галя тотчас удрала вперёд, стоило мне сказать, куда мы идём; Ната молча пихнула своего парня в спину, а Оля, загадочно улыбаясь, погладила мою ладонь.

   Илья, прищурившись, посмотрел сначала на Витю, потом – на меня, открыл рот и закрыл. Немая сцена, занавес. Улыбаемся и машем.

   До холма пришлось идти немного дольше, чем я предполагал, но и шагать стало намного легче. Гладкая ровная поверхность шлифованного камня, кое-где проросшего чахлыми травинками, так и ложилась под ноги. Вот только жара насела на нас изо всех сил. Немилосердно палило солнце, как бы стараясь показать, какой иногда бывает весна. Даже насекомые спрятались в дебрях травяных зарослей, издавая глухое ленивое жужжание и лишь огромные бабочки, совершенно фантастической окраски, безмятежно порхали над синими островками цветов, в окружении серебристого океана.

   Разговор совершенно не клеился, то ли от зноя, то ли по какой другой причине. Паша несколько раз пытался пересказать недавно увиденный сериал, но тут же сбивался на последнее посещение ночного клуба и мгновенно огребал люлей от своей подруги, напоминавшей ему о какой-то Свете.

   Прискакала Галя, с венком из голубых цветов в волосах и возбуждённо сообщила, про увиденный в траве череп огромного рогатого животного. Илья назвал погибшее животное трицератопсом, встретив вежливое недоумение общественности. Галчонок натянула свой венок на его голову и пояснила, что это – от солнечных лучей, которые могут напечь затылок, вплоть до всяких цератопсов.

   Оля, то ли действительно устала, то ли старательно делала вид, но мне пришлось придерживать девушку под острый локоток. Её кожа, невзирая на палящий жар светила, оказалась холодна, словно лёд. Я подумал, как было бы приятно прижаться к этому прохладному телу и... И, чёрт побери! Образ Маринки укоризненно взглянул на меня из подсознания, и я послал его куда подальше. Ты, сказал я ему, далека и недоступна, а Оля – здесь и прикасаться к ней приятно, как... Как поглаживать медальон, висящий на груди. Он был, точно так же, гладок и космически холоден.

   Оказывается, всё это время, я непроизвольно нащупывал пальцами гривастую фигурку на его круглой поверхности.

   – Эй, – воскликнула Наташа и нетерпеливо освободилась из Пашиных объятий. Точнее, парень практически повис на ней, – смотрите, там – в траве...

   – Именно поэтому, мы и двинули сюда, – проворчал я, ощущая себя непризнанным пророком, – будь вы немного повнимательнее, уже давным-давно заметили бы эту штуковину.

   – Глазастый ты, наш, – ядовито пропыхтел Витя и остановился, переводя дух. С него градом лил пот, – вы это чего, такой темп задали? Я, сейчас, с копыт свалюсь!

   – Нет, ну реально, – Пашка тоже выглядел выжатым, как лимон, – пусик, ты бы ещё побежала!

   Странно, а я и не заметил. Вроде, и не особенно торопились. Натаха только раздражённо пожала плечами, а Илья недоумённо обернулся назад и вдруг нахмурился. Пританцевала Галька, успевшая соорудить ещё парочку новых венков и разведать обстановку.

   – Там, непонятно, – сообщила она и нахлобучила пахучее украшение на мою голову, – надпись очень старая и потёртая. Про лис, кажется.

   – Осторожно, опасные лисы, – предположил Илья.

   – Тебе, к Пелевину. А, хули! – хихикнул я, – пойду, сам посмотрю.

   Трава, на склоне, не могла похвастаться такой же высотой, как на равнине, но здорово скользила под ногами. С трудом удерживая равновесие, я подошёл к лежащей пластине. Ею оказался старый деревянный знак, закреплённый на трухлявом бревне, обломанном у основания. На дряхлом дереве, выцветшей краской были намалёваны покосившиеся буквы, напоминающие готическое письмо. Хм, несколько претенциозно, для здешнего Крыжополя. Впрочем, с названием я погорячился. Галя оказалась права, и оно начиналось с Лиси. Дальше краска поплыла и окончание оставалось угадывать.

   – Лисичанск, – сообщил я, вернувшись, – а может – Лисицыно. Властям руки оторвать, Надпись, сто лет никто не обновлял.

   – Значит, всё-таки: Россия, – на встревоженной физиономии Ильи я заметил явное облегчение, – честно говоря, дружище, ты меня очень обрадовал. Была у меня нездоровая мыслишка, насчёт параллельной реальности.

   – Читай поменьше всякой зауми, – недобро поддёрнула его Ольга, – Толкинов, всяких, Перумовых.

   – Ну, кое-кого, даже ты запомнила.

   – Куда деваться, когда ты только о них и говоришь!

   – Хорош, завязывайте! – я повысил голос, прерывая их дружескую беседу, – Россия, или Белоруссия, неважно. Главное – добраться до этого самого Лисичанска. Свяжемся с кем-нибудь, наплетём всякой фигни, лишь бы помогли.

   – Сеструха натурально офигеет, – Галя расхохоталась и ускакала к вершине.

   – Да уж, кто-то точно офигеет, – подтвердил Витёк и сплюнул, – это надо же было угодить в такую жопу! Сходили на днюху, называется. Теперь вообще неизвестно, когда домой попадём. Хрень твоя, так и не работает?

   – Никак нет, – сообщил я и потряс рукой, – словно прилипла, гадость.

   – А, жрать-то, как охота, – вновь завёл старое Паша и внимательно изучил наручные часы, потом поднёс их к уху, – зараза! И когда это они успели остановиться?

   – Как только мы сюда попали, – пояснила Оля и цокнула ногтём о стекло своих часиков, – я сразу обратила внимание. Похоже всё, что сложнее булавки, перестало работать.

   – Твой браслетик не любит мудрёных девайсов? – задумчиво пробормотал Илья, – телефоны, часы...Избавляется от конкуренции? Однако, сколько же времени прошло? Я совсем потерялся...

   – Судя, по пустоте, в желудке – порядочно, – буркнул Витёк, и Паша жалобно кивнул круглой головой.

   Мне есть не хотелось совершенно. Кроме того, я ощущал то же, что и Илья: время будто струилось сквозь пальцы. Казалось, минуту назад мы проходили через светящийся бублик, а светило уже успело достичь зенита и начало медленный спуск.

   Чей-то крик донёсся до наших ушей, отвлекая от странноватых вопросов. Галя, стоявшая на вершине холма, высоко подпрыгивала и размахивала руками, словно пыталась превратиться в ветряную мельницу. Получалось похоже.

   Но я, честно говоря, слегка испугался: мало-ли какая фигня может приключиться с бестолковой девицей в незнакомом месте. А вдруг её змея укусила? А тут, ни связи с городом, ни даже завалящей зелёнки. В несколько прыжков, я добрался до скачущей девчонки и схватил за плечи.

   – Что?! – почти выкрикнул я и её глаза полезли на лоб.

   – Взбесился? – осведомилась она и сверкнула глазищами, совершенно, как дикая кошка. Однако, из моей хватки освобождаться совсем не торопилась. Да и мне оказалось так приятно сжимать в ладонях её худенькие плечики. Хотелось...Что за чёрт! Почти испуганно, я разжал пальцы и развёл руки. Продолжая сверкать глазами, Галя начала тихо хихикать.

   – Недостаточно взбесился, – укоризненно пробормотала она и повернулась, указывая пальцем вниз, – смотри.

   Но я, некоторое время, мог смотреть только на неё, словно увидел в первый раз: высокие скулы на смуглом лице, внезапно показались необыкновенно привлекательными. Ничего не понимаю; я же никогда ничего не испытывал к этой милой чертовке. Что, чёрт побери, происходит? Что со мной происходит? Что, вообще, происходит, со всеми нами? Через непонятную дыру занесло, к чёрту на кулички и теперь неизвестно, когда вернёмся домой, а голова занята чем-то эфемерным. Всё это время мне казалось будто через моё тело бьют мощные лучи света и сам я, вот-вот, превращусь в один из этих лучей. Прикосновение к львиной морде вывело меня из непонятного транса.

   – Похоже на кладбище, – сказал я, – очень большое и очень старое. Странно, обычно подобное местечко находится недалеко от города.

   Города не было. А вот дорога раздваивалась. Один путь следовал вдоль погоста, а второй, спускался с холма и начинал петлять среди тусклых надгробий. Место упокоения усопших простиралось до следующего холма, занимая территорию, где мог запросто разместиться небольшой городишко. Воистину – Некрополис.

   – Это и есть, твой Лисичанск? – осведомился Паша, громко хекая, после подъёма, – вряд ли нам здесь помогут.

   – Всему – своё время, – философски заметила Ната, на которую крутой подъём никак не повлиял, – когда-нибудь, здесь помогут всем и каждому. Правда, чем позже – тем лучше.

   Видимо, пока я спешил наверх и любовался Галей, Ольга с Ильёй опять повздорили. Выбравшись наверх, они сохраняли гордое молчание, демонстративно не глядя друг на друга. Хотелось отшлёпать обоих и поставить в угол. Последним, пыхтя, словно дряхлый паровоз, появился Витька. Он тяжело сглотнул и ткнул в меня пальцем. Первые его слова, прерываемые вздохами, я так и не разобрал.

   – Как ты это сделал?! – это оказалось первой членораздельной фразой, которую он смог выдавить из себя, – это же метров двадцать – тридцать!

   – Это он о чём? – за разъяснением я повернулся к враждующей парочке. Остальные, проигнорировав боковое ответвление, уже начали спуск вниз.

   – Скачешь, словно молодой олень, – угрюмо пояснил Илья, – не замечал у тебя, раньше, склонности к лёгкой атлетике. Два десятка метров за четыре или пять прыжков. Как в кино, честное слово. Выделываешься?

   – Не олень – лев, – замурлыкала Оля и погладила моё плечо узкой ладошкой, – а вот спешил бы этот лев, если бы это я кричала, изображая вентилятор? Или ты решил окучить сестричку?

   В её голосе мелькнула странная интонация. Ревность? Угроза? Только этого мне ещё не хватало.

   – Просто испугался, – честно признался я. Ну, почти честно, – наверное поэтому так и скакал. Может, тут змеюки какие водятся или пауки.

   – Спасибо, порадовал, – Оля нахмурилась, глядя под ноги, а на лице Ильи появилась злорадная ухмылка, – терпеть не могу эту гадость! Проклятые насекомые.

   – Пауки – не насекомые, – с апломбом заявил Илья, – это – паукообразные.

   – Да хоть рептилии! Лишь бы их было поменьше.

   – Там – дым, – внезапно вмешался, пришедший в себя, Витёк и ткнул пальцем в узкую тёмную полоску, поднимающуюся к небу с окраины кладбища, – пожар?

   – Нет, похоже, там какое-то строение и дым валит из трубы, – возразил Илья и Ольга непроизвольно кивнула, соглашаясь, – значит, нам туда и нужно. Думаю, там живёт смотритель, ну или кто тут следит за порядком.

   – Неважно, – я махнул рукой, – главное – у него должен быть телефон. Ну или по крайней мере, хоть объяснит, куда нас занесло.

   – Идти среди могил, бр-р! – девушку передёрнуло и я положил руку на её плечо, заработав луч ненависти от Илюхи, – ну что за прогулка: то – пауки, то – мертвяки.

   – Романтика! – не удержался Илья и хохотнул, – вот тебе и приключение, о котором ты так мечтала. Наслаждайся.

   – И буду, – злорадно улыбнувшись, она прижалась ко мне, обняв за талию, – ты тоже получай удовольствие. Романтика, а?

   Это никогда не закончится.

   Мы начали спуск. Потрескавшиеся плиты сменились чем-то, напоминающим булыжную мостовую, состоящую из блестящих, на солнце, округлых камней. Точно, чьи-то лысые коричневые черепа, торчащие из серой почвы. Подошвы здорово скользили по этим лысинам, вынуждая всех громко ругаться, в попытке удержать равновесие. Похоже не очень то много людей посещало погост по этой дороге. Да и то, ни единого встреченного человека, за полдня. Глухомань, в кубе. Мелькнула мысль, вернуться, избрав другое направление, но подниматься было лень. Может, потом?

   Галька веселилась. Она вслух читала имена и фамилии на потёртых глыбах надгробий и потешалась над их звучанием. Сочетание: Юдифь Недолина, доводило её до экстаза. Наташа смущённо одёргивала девчонку, пытаясь остановить неуместное хохмачество. У Паши, при этом, вид был совершенно обалдевший. Он изумлённо разглядывал эпитафию, после чего слушал очередную Галину шутку и начинал остервенело тереть глаза. Странная пантомима. Однако, в чём-то наш чертёнок был прав: большинство имён и фамилий выглядели странновато. И ладно бы на древних, поросших мхом и погрузившихся в землю, плитах, но читать на сравнительно новых камнях нечто, вроде: Земень Хладоструй или Врань Закобылный! И смех, и грех. И ещё, почему-то не было видно ни единого креста. Странное кладбище.

   – Почему здесь никого нет? – отрешённо спросил Илья, вращая головой, – ни единого человека...Машин, тоже не видать. Как повымерли все.

   – Ты хоть сам понял, что ляпнул? – хихикнул я и повёл рукой вокруг, – ты не поверишь, но они здесь, действительно, все повымерли. И откуда тебе знать, может вон за теми деревьями вовсю кого-то поминают. Кладбище-то здоровое, большей части отсюда не увидишь.

   – Может пойдём? – угрюмо осведомился Витя, ковыряя носком кроссовка рыхлую землю около дорожки. По сторонам он пытался не смотреть, – не люблю я такие места. Фигово мне здесь, как на грудину давит.

   Натаха сумела-таки урезонить Гальку и теперь строго выговаривала ей около огромного колючего куста, почти скрывшего каменную коленопреклонённую фигуру. Галчонок, из всех сил изображала раскаяние, дёргая шипастую ветку, поросшую белым цветом. Раскаяние выходило весьма неубедительное. Пашка стоял рядом и сосредоточенно водил пальцем по надписи на ближайшей каменной плите, периодически встряхивая головой. На пухлой физиономии было такое выражение, словно парня замучила зубная боль.

   Оля, стоявшая за спиной, щекотала моё ухо длинной травинкой. Второй конец щекоталки, как я понимал, находился в её зубах. Илья глядел на нас, но словно не видел. Лицо его, казалось, осунулось, а глаза странно выцвели. Похоже, товарища терзала некая мысль, не имеющая никакого отношения к Ольгиной забаве.

   – Пошли, – сказал я и к моему удивлению, все тотчас сорвались с места, будто всё это время ожидали исключительно моей команды.

   – Что-то тут не так, – бормотал Илья и пинал камешки, оказавшиеся на булыжниках тропинки, – всё-таки это кладбище какое-то неправильное. Фотографий, опять же, нет.

   – Да оно может и не такое уж новое, – заметила Наташа, прекращая пощипывать Пашины бока, – мало ли, почему могилки выглядят такими свеженькими, может им уже по сотне лет. А, то и больше.

   – И дат нигде не видно! – осенило Илью, – смотри, везде только возраст: умер тридцатилетним, ушёл из жизни на пятидесятом.

   – И надписи все какие-то неразборчивые, мать бы их так! – буркнул Паша и хлопнул по ладони Нату, вернувшуюся к прежнему развлечению, – ни хрена не разобрать. Старое тут всё, как пить дать.

   – Илья, ну какого чёрта ты хочешь от меня услышать? – я страдальчески поднял руки над головой, – что мы попали в другой мир? Хорошо, попали. Доволен? Блин, да хрен его знает, какие порядки в этом самом, долбаном Лисичанске? Ну и в натуре, не факт, что здесь кого-то хоронили последние полтораста лет. Можно подумать, это – самый важный вопрос, который нас должен волновать. Давай, ещё про политику поговорим! Надо думать, как выбираться.

   – И чего бы пожрать, – эхом откликнулся Павел, – и попить. Пивка бы сейчас, холодненького...

   – Воды, хотя бы, – поддакнул Витя, – а перекусить и я бы не отказался.

   Поскольку никто не торопился поддержать парочку голодающих, разговор на эту тему очень быстро заглох. Тем не менее, я ощутил давешнее чувство опустошённости, только, на этот раз, гораздо сильнее. Это не было голодом или жаждой, в привычном понимании. Скорее и то, и другое, плюс некие сексуальные вожделения, помноженные на страх очутиться в непроглядном мраке. Пока я пытался сообразить, чего же мне, конкретно, хочется, ощущение пропало, как и не бывало.

   За это время мы успели забраться в область кладбища, заросшую склепами и гигантскими погребальными комплексами. Целые здания, пригодные для проживания, угрюмо возвышались за оградами и лишь отсутствие окон намекало на предназначение построек. Тёмные фигуры, с крыльями, следили за каждым нашим шагом слепыми мёртвыми глазами и честно говоря, в этот момент я был готов согласиться с Ильёй. Ощущение некой параллельной реальности становилось невыносимым. В определённом смысле так оно и было: мы угодили в чужой мир – вселенную мёртвых, терпеливо ожидающих пополнения.

   Витёк совсем загрустил и старательно разглядывал камни под ногами, игнорируя окружающее. Натаха и Ольга, наоборот, оживились, скооперировались и теперь дружно восхищались архитектурой некрополиса, вворачивая в свою беседу абсолютно непроизносимые и труднозапоминаемые термины. Паша только изумлённо вертел головой, силясь понять о чём же таком, только что, рассказывала его подруга.

   – Похоже, ты был прав, – сказал Илья, подбрасывая на ладони свой медальон, – погост этот, как пить дать, старый. У нас я такие фиговины видел только на старом кладбище. Ну – том, которое уже лет двадцать как закрыто.

   – Очень интересная тема. Вот только я совсем не поклонник этих вещей, как некоторые, – я мотнул головой в сторону увлечённых девчонок, – да и на гота, вроде не похож. Придумай другую тему, для обсуждения, пока меня мурашки не затоптали.

   Илья помолчал, потом сунул руки в карманы и негромко, но твёрдо, спросил:

   – Что у тебя с Ольгой?

   – О-хо-хо, умеешь ты выбирать приятные вещи, для разговора. Ничего у меня, с Ольгой. Это у неё – со мной, а у меня что-то с Мариной. А вот уже у Марины – ничего со мной. Ясно?

   Илья не удержался и хихикнул.

   – Силён ты чётко излагать свои мысли. Ну точно, как задницу почесать правой рукой через левое плечо, – он посерьёзнел, – может, всё-таки отойдёшь в сторону и позволишь нам самим разобраться? Я думаю, у нас должно получиться.

   Я попытался спокойно обдумать его слова. Конечно, разумное зерно в них присутствовало и где-то он был прав. Но какое право имеет кто-то указывать мне, что я должен делать? Почему я вообще должен кого-то слушать? Ведь это – неправильно! Пытаясь удержать разгорающийся внутри огонь, я вцепился в медальон и процедил, сквозь зубы:

   – Поверь, я не нуждаюсь в посторонних советах. Не сумел сам – дай дорогу другим.

   Слабый голос внутри пискнул, дескать ещё минуту назад я собирался сказать совсем другое, но ревущее пламя ярости тотчас пожрало ничтожный писк.

   Илья недовольно покосился на меня и вдруг, в одно мгновение, его физиономия обратилась маской бешеного животного, одержимого жаждой крови. Вцепившись в медальон, он прохрипел:

   – А, я тебе и не советую! Или ты убираешься, к чёртовой матери или я сам тебя уберу! Понял?!

   И я ему врезал.

   Ударил так, словно собирался убить. Удар оказался неожиданно сильным, не только для Илюхи, отлетевшего на несколько метров, но и для меня самого. Взглянув на поверженного товарища, который неуклюже барахтался в облаке пыли, я ошеломлённо уставился на сжатый кулак, силясь понять, как же такое могло произойти. Потом повернулся и встретил взгляды спутников. Разные они были.

   Паша выглядел испуганным, Витька – изумлённым, а девочки...Девочки с интересом следили за происходящим. У Гали, на её загорелой физиономии, вовсю светилось ожидание.

   – Я! Тебя! Убью!

   Илья уже успел встать на четвереньки и сплёвывая кровью, исподлобья сверкал жёлтыми (жёлтыми?!) глазами. Стоило ему выплюнуть последнее слово давешняя ярость вновь накрыла меня неудержимой волной. Несколько мгновений я вообще ничего не видел и не соображал, что делаю.

   Когда багровый туман несколько рассеялся, я обнаружил себя, лупящим Илью головой, о ближайшее надгробие. Камень трещал и разлетался мелкими осколками, а товарищ яростно шипел, пытаясь сомкнуть пальцы на моём горле.

   Кто-то вцепился в спину и попытался оттащить назад. Даже не поворачиваясь, я дёрнул плечом и неизвестный перестал донимать меня всякими глупостями. Илья, последний раз, царапнул ногтями по коже шеи и обмяк. Глаза его помутнели, а на губах начали лопаться алые пузырьки.

   – Всё! – прохрипел он, – больше не надо... Я больше не буду. Пусти...

   Я встряхнул его, словно это была какая-то кукла и отшвырнул в сторону от треснувшей плиты.

   – Не смей мне указывать! – рявкнул я и поднялся на ноги, – в следующий раз – убью!

   Слова, вылетающие из рта, казались какими-то чужими, словно кто-то, сидящий внутри, выкрикивал эти угрозы, используя меня, как рупор. Странное ощущение, надо сказать. Казалось – должно быть неприятно, но мне, почему-то понравилось.

   Мягкие ароматные губы коснулись моего уха, и я медленно обернулся, встретившись взглядом с ухмыляющейся Ольгой. Рядом замерла Галя и в её глазах...Восхищение? Вожделение?

   – Мой лев, – прошептала Оля, – здорово ты его поставил на место.

   – Как это было возбуждающе! – почти простонала Галя, – никогда раньше не замечала, насколько это может быть красиво.

   Мимо прошествовала Наталья, мимоходом мазнув взглядом, полным интереса. Склонившись над Ильёй, девушка помогла принять ему сидячее положение и начала негромко, но строго выговаривать. Понурив голову, товарищ послушно кивал, вытирая окровавленную губу тыльной стороной ладони. При этом, вид у него был крайне виноватый.

   Я оглянулся на странный шум и обнаружил Пашу, пытающегося привести в чувство Витю, напоминающего боксёра, после нокаута. Похоже, именно он пытался оттащить меня от Ильи. Мой тычок отбросил его метров на пять назад и судя по пыльной одежде, нехило прокатил по земле. С горем пополам, его привели в чувство и Витя, пошатываясь, поднялся на ноги. Измятая физиономия отражала откровенное изумление и ничего больше. У Паши, к удивлению, примешивался искренний ужас. Чёрт, похоже пугалом являлся ваш покорный слуга. Очаровательно!

   Пришло время понять, какая херь происходит. За каким-то дьяволом я едва не прикончил своего лучшего друга. Причём, из-за девушки, совсем мне не нужной (не нужной? – хихикнул голос, внутри меня). Но самое жуткое – я ощущал себя полностью правым. То есть, умом я ещё понимал всю глупость и несправедливость собственных поступков, но чувства противоречили этому, подтверждая полное право вышибить дух из любого, кто осмелится мне возразить. Чертовщина, одним словом.

   Подошёл Илья, за спиной которого тенью маячила Наталья и потирая затылок, негромко проворчал:

   – Ты это, извини, – он протянул руку, – похоже, я слегка погорячился. Ляпнул, не подумавши. Мир?

   – С кем не бывает, – я пожал протянутую ладонь и улыбнулся, – сам, бывает, как завернёшь, аж стыдно становится.

   Случайно я поймал взгляд Вити, который собирался что-то сказать, да так и замер, с открытым ртом. Глаза у него были огромные, точно плошки.

   В целях профилактики грядущих недоразумений, Наталья ухватила Илью в охапку и взяв под руку, повела вперёд. Оля и Галя, повторили аналогичный фокус, но со мной. Теперь я получил возможность наслаждаться своего рода стерео. С одной стороны, динамик вещал о том, как это здорово, когда парни лупят друг друга о землю, да и вообще пытаются выбить дух из противника. С другой стороны передачи были определённо спокойнее и с явным эротическим оттенком.

   Сзади медленно плелись Паша и Витя, горячо обсуждая произошедшее. Они старались говорить вполголоса, сдерживая чувства. Но даже сквозь свою увлекательную программу, я слышал каждое слово. Паша тихо сетовал на поведение всех нас, точно слетевших с катушек и даже Ната, с его слов, вела себя, как неродная. Витёк оказался более категоричен и резок.

   – Слушай, это же охренеть можно! – бормотал он, сквозь плотно сжатые зубы, – этот его лупит башкой о камень, никто из девчонок даже не пытается помешать, а Галька так та вообще, в полном экстазе. А ты, кстати, чего мне не помогал?

   – Прости, на меня как ступор нашёл. Думал, он его сейчас прикончит. Куски камня так в стороны и летели!

   – Вот-вот. Камень треснул, а Илюхиной башке – хоть бы что! А этот, – похоже, Витя здорово на меня разозлился, если по имени перестал величать, – совсем обезумел. Да и силищи в нём, откуда и взялось, мать бы его так! Меня, как лошадь копытом лягнула!

   – Да, летел ты, будь здоров!

   – Так смотри, а хрень то продолжается. Илюху отлупцевали, а он ещё и прощения просит! И девчонки, смотри, считают всё это правильным.

   – Так может Илья гадость какую сказал? Ты сам слышал, как он объяснял: ляпнул, дескать, не подумавши. Да и чего особо заводиться? Драка закончилась, все помирились.

   – Да я понять хочу, что происходит! – почти прокричал Витька и судя по отдаляющемуся голосу, остановился, – с ними, всеми, какое-то дерьмо произошло, после прибытия сюда. Может – место подействовало, а может – эти чёртовы медальоны. Ты же сам посмотри: они их постоянно ощупывают!

   Эх, похоже у Вити совсем крышу снесло. Плетёт всякую фигню. Это надо же, медальоны на нас действуют! Ухмыльнувшись, я провёл пальцем по физиономии льва и насторожился: Ната и её спутник остановились у огромного чёрного монолита, напряжённо заглядывая за тёмную шершавую колонну.