Текст книги "Статьи о русских писателях"

Автор книги: Анатолий Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Рассказ остался неоконченным. Короленко оборвал его на драматическом моменте ухода Андрея Ивановича «искать правду», не показав дальнейшей судьбы своего «строптивого демократа». К какой правде придет Андрей Иванович – Короленко не говорит. Наивный и немного смешной Андрей Иванович, разумеется, еще не тот человек, который сможет подняться до осознанного протеста, до активной борьбы. Но в нем Короленко сумел показать живую, мятущуюся душу простого русского человека, ищущего «широких формул, обнимающих жизнь и зовущих к жизни», и не согласного ни с моралью, ни с законами буржуазного общества.

IV

В 1896 году Короленко переезжает в Петербург, а с 1900 года живет в Полтаве. С неослабевающим интересом он продолжает следить за жизнью страны, отзываясь на все значительные события эпохи. Он участвует в организации защиты крестьян на судебных процессах в Харькове и Полтаве, созданных полицией в связи с так называемыми «аграрными беспорядками» на Украине, и выступает в печати с требованием судить не крестьян, а полицию, подавившую кровавыми расправами движение деревенской бедноты.

В 1902 году Короленко выступает с протестом против отмены выборов Горького в члены Академии наук. Как почетный академик по разряду изящной словесности Короленко принимал участие в избрании Горького, однако выборы были отменены по указанию Николая II. В газете появилось сообщение об их отмене, причем объявлялось это от имени Академии наук. Получалось, что сами академики, в числе которых был и Короленко, отменяли решение без какого–либо обсуждения на заседании Академии. Такая ложь не могла не оскорбить писателя. «Мне кажется, – писал он А. Н. Веселовскому, – что, участвуя в выборах, я имел право быть приглашенным также к обсуждению вопроса об их отмене, если эта отмена должна быть произведена от имени Академии. Тогда я имел бы возможность осуществить свое неотъемлемое право на заявление особого по этому предмету мнения». В апреле 1902 года Короленко приезжает в Петербург специально для того, чтобы добиться гласного обсуждения вопроса об отмене выборов Горького, и, испробовав все средства, которыми он располагал, 25 июля 1902 года подает заявление о выходе из Академии наук. В этом заявлении Короленко писал: «Ввиду всего изложенного, то есть: что сделанным от имени Академии объявлением затронут вопрос, очень существенный для русской литературы и жизни, что ему придан вид коллективного акта, что моя совесть, как писателя, не может примириться с молчаливым признанием принадлежности мне взгляда, противоположного моему действительному убеждению, что, наконец, я не нахожу выхода из этого положения в пределах деятельности Академии, – я вижу себя вынужденным сложить с себя нравственную ответственность за «объявление», оглашенное от имени Академии, в единственной доступной мне форме, то есть вместе с званием Почетного Академика».

Выступление Короленко с протестом против исключения Горького из состава почетных академиков, его открытая борьба с бесцеремонным произволом властей, отменивших избрание всенародно признанного писателя, наконец, его заявление и демонстративный уход из Академии наук—все это свидетельствует о том, как глубоко понимал Короленко общественную роль А. М. Горького, значение его как художника.

С 1899 по 1904 год появляются рассказы Короленко: «Марусина заимка», «Смиренные», «Мороз», «Огоньки», «Государевы ямщики», «Не страшное», «Мгновение», «Феодалы» и другие. В эти годы Короленко снова возвращается к сибирской теме и создает целый ряд значительных художественных характеристик. По сравнению с первым циклом сибирских рассказов, где внимание писателя было сосредоточено преимущественно на какой–либо одной стороне характера героя, в этих своих произведениях Короленко делает дальнейший шаг на пути реалистического изображения действительности. Во втором цикле сибирских рассказов расширяется драматический конфликт, образ получает более всестороннее и глубокое освещение. Прославление активного отношения к жизни, призыв к борьбе с социальным гнетом, феодальными репрессиями и полицейским произволом составляют основное содержание и других произведений этого периода деятельности Короленко.

В рассказе «Смиренные» Короленко взволнованно пишет о жизни деревни, разоблачает обывательское благодушие, общественный индифферентизм, мещанское смирение. С еще большей остротой эта тема развита в рассказе «Не страшное». Герой рассказа Будников, в прошлом человек «с идеями», радикал, превращается в стяжателя. Он отошел от общественных задач, душа его «выдохлась и опустела»; по мысли автора, страшное – в «не страшном», в терпимом отношении к обывательским формам быта, делающим самое существование человека бессмысленным и мерзким. «Да, есть,'– пишет Короленко, – в этом обыденном, в этой смиренной и спокойной на вид жизни благодатных уголков свой ужас… специфический, так сказать, не сразу заметный, серый… Где тут, собственно, злодеи, где жертвы, где правая сторона, где неправая?.. И так хочется, чтобы проник в этот туман хоть луч правды живой». «Не страшное» по силе разоблачения буржуазной интеллигенции, яркости типов, по мастерству сюжета может быть отнесен к числу лучших рассказов Короленко. Напечатанный в 1903 году, рассказ говорил о приближении бури, без которой невозможно дальнейшее развитие общества.

В произведениях, появившихся перед революцией 1905 года, Короленко рисует тяжелую жизнь людей подневольного труда, обличает полицейский произвол и крепостнический режим самодержавного строя. Писатель–гуманист, рассказывая о тяжелой жизни народа, неизменно верит в его победу. С предельной ясностью это выражено в миниатюре «Огоньки». «…Жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, – пишет Короленко, – а огни еще далеко. И опять приходится налегать на весла… Но все–таки… все–таки впереди – огни!» Эти слова Короленко в ту пору были восприняты как открытый призыв к борьбе с царизмом и реакцией во имя грядущего освобождения народа.

В момент общественного подъема, в годы, непосредственно предшествующие первой русской революции, усилия Короленко как писателя и общественного деятеля направляются на борьбу с охранителями самодержавия. Писатель выступает против еврейских погромов, поощряемых властями и полицией, объясняя, в чьих они интересах. В 1903 году Короленко пишет «Дом № 13» – одно из ярчайших произведений, направленных против антисемитской политики царского правительства.

В революционный год он печатает статью, разоблачающую провокаторскую деятельность попа Гапона и Зубатова, их намерение «запрячь молодое рабочее движение в полицейскую колесницу».

В 1906 году над писателем нависла новая угроза административных репрессий.

В декабре 1905 года полицейский карательный отряд под начальством Филонова учинил кровавую расправу над крестьянами села Сорочинцы Полтавской губернии. Короленко выступил в газете «Полтавщина» с «Открытым письмом», в котором требовал немедленного суда над Филоновым. Через несколько дней после опубликования этого письма Филонов был убит выстрелом из револьвера. Никакой прямой связи между выступлением Короленко и убийством Филонова не было, но черносотенная печать тут же начала травлю писателя, обвиняя его в «подстрекательстве к убийству». Газеты «Киевлянин» и «Полтавский вестник» поместили злопыхательские статейки с прямыми угрозами по адресу Короленко. Прямолинейные, резкие ответы писателя на все провокационные выпады черносотенной печати составили цикл очерков, известных под названием «Сорочинская трагедия».

Не оставляет Короленко разносторонней деятельности и в годы реакции после поражения революции 1905 года. Об его книге «Бытовое явление», которая немедленно подверглась запрету властей, Лев Толстой писал: «Ее надо перепечатать и распространять в миллионах экземплярах. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной того благотворного действия, какое должна произвести эта статья» [14]14
  Л. Н. Толстой. Поли. собр. соч., т. 81–82, с. 187.


[Закрыть].

Материалом для «Бытового явления» послужили реальные факты «правительственной оргии» казней, расстрелов и полицейских издевательств после поражения первой русской революции.

В 1911 году в очерке, иронически названном «В успокоенной деревне», Короленко рассказал о бесчинствах царской полиции. В то время в правительственных газетах нередко можно было встретить выражения: «успокоенная деревня», «тишина в деревне». Царское правительство заверяло, будто после революции 1905 года «деревня успокоилась» и экономическое положение крестьян улучшилось. На самом деле правительство предоставило еще большую возможность деревенским кулакам эксплуатировать бедноту, и «успокоение» было достигнуто путем кровавых расправ жандармов над крестьянами.

В годы между двумя революциями Короленко большое внимание уделяет публицистике, которая, как и вся его литературная деятельность, – одно из наиболее ярких проявлений борьбы передовых, прогрессивных сил русского общества против реакции и самодержавного произвола.

Короленко был связан с редакцией журнала «Русское богатство» —органа либерального народничества. Однако в своем художественном творчестве и публицистике он всегда оставался правдивым писателем–реалистом, непримиримым борцом против рабского строя, врагом покорности, рабской психологии, смирения. В. И. Ленин, давший сокрушительную характеристику либеральному народничеству, относил Короленко к числу прогрессивных писателей. Громадное значение Короленко в борьбе народа за свое освобождение раскрыл А. М. Горький, высоко оценивший общественную деятельность и художественное творчество писателя.

Очерки Короленко о кишиневском погроме, Мултанском процессе, его книгу «Бытовое явление» А. М. Горький называл «прекрасными образцами публицистики» в русской литературе. С самого начала своей творческой деятельности Короленко выступил подлинным преемником и замечательным продолжателем революционных традиций гражданской публицистики Чернышевского, Герцена, Добролюбова, Салтыкова–Щедрина. В течение нескольких десятилетий Короленко в своих художественных и публицистических произведениях поднимал голос в защиту угнетенного, ограбленного и лишенного всех прав народа. В его творчестве нашла рельефное и яркое отражение жизнь русского народа во вторую половину XIX и начала XX столетия. В. И. Ленин писал, что в «эту эпоху, приблизительно отмечаемую годами 1871 —1914, «мирный» капитализм создавал условия жизни, весьма и весьма далекие от настоящего «мира» как в военном, так и в общеклассовом смысле. Для ⁹/ю населения передовых стран, для сотен миллионов населения колоний и отсталых стран эта эпоха была не «миром», а гнетом, мучением, ужасом, который был, пожалуй, тем ужаснее, что казался «ужасом без конца» [15]15
  В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, с. 94.


[Закрыть].

Мужественный, беспощадно честный художник и гражданин, Короленко в своих публицистических очерках и фельетонах вскрывает разнообразные стороны этой чудовищной системы угнетения, открытого грабежа, полицейского произвола и бесчинства. Страшное самодурство властей предержащих, пьянеющих «от сознания своего всемогущества, своей безответственности», вызывает не только ужас, но и гневный протест писателя. Его жизненным делом, призванием и святым долгом становится борьба с самодержавием. Разоблачая ряд судебных процессов, Короленко убеждает в том, что царский суд является неправедным орудием правительственной реакции. Глубоко и всесторонне Короленко проник в существо самодержавия, которое Ленин определял как «самовластие чиновников и полиции и бесправие народа» [16]16
  В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 4, с. 252.


[Закрыть]. И не случайно сам писатель, получивший к тому времени широкую известность, находился под судом за свое выступление в газетах по делу Бейлиса. Еще в июле 1916 года, готовясь к этому позорному для самодержавия суду, Короленко писал: «Я не имею надежды выиграть формально: наверное осудят, но и российской Фемиде не удастся опровергнуть сколько–нибудь убедительно, что она выучилась при Муравьеве и при Щегловитове играть краплеными картами». Лишь победа пролетарской революции в октябре 1917 года освободила Короленко от полицейского следствия и суда.

В пору, когда писатели–декаденты пропагандировали шовинистические и националистические идеи, воспевали культ личности, всячески поносили демократические традиции русской литературы, Короленко решительно встал на сторону прогресса и демократии, примкнув к лагерю передовых писателей. «Почитайте о Глебе Успенском, Гаршине, Салтыкове, о Герцене, —писал Горький одному из своих корреспондентов 23 декабря 1910 года, – посмотрите на ныне живущего Короленко – первого и талантливейшего писателя теперь у нас» [17]17
  М. Горький. Собр. соч. в 30–ти томах, т. 29, с. 148.


[Закрыть]. Называя Короленко в этом ряду, Горький подчеркивает его прямую связь с русской демократической литературой XIX века. Об этом он пишет и в письме к Короленко от 6 марта 1913 года: «…Правда ли, что Вы решили возвратиться к художественной литературе? Простите за смелость, но – как это было бы хорошо для современного читателя, задерганного, запуганного базарным и лубочным «модернизмом»! Это был бы праздник для всех, кому дороги прекрасные традиции настоящей русской литературы, в которой Ваше имя горит таким благородным огнем» [18]18
  Там же, с. 299–300.


[Закрыть].

Во время первой мировой войны Короленко выступает как писатель, тесно связанный с жизнью трудящихся масс. В эту пору он пишет о нуждах крестьян, о фактах полицейского произвола, о шовинистическом угаре, охватившем реакционные круги. Письма Короленко этих лет полны предчувствия надвигающихся революционных событий.

Высокую оценку творчества Короленко и его общественной деятельности дала дооктябрьская «Правда».

В статье, опубликованной в связи с шестидесятилетием Короленко в 1913 году, «Правда» писала: «…его реализм не есть фотографическое воспроизведение жизни, – каждое его произведение согрето теплым, гуманным чувством. Короленко всегда ищет смысл жизни, он открывает нравственные ценности в жизни людей». Указав на гуманизм и пафос общественного негодования, которые в ряде произведений писателя «носят какой–то пророческий характер», и особо остановившись на значении выступлений Короленко в защиту национальных меньшинств против обвинений, вытащенных из средневекового архива «и пущенных в оборот для разжигания национальной травли», «Правда» писала: «Кто не помнит его прекрасной миниатюры «Мгновение», где в образе узника, рвущегося из мрака тюремных стен на волю, так хорошо выражено стремление к новой, свободной жизни?

В. Г. Короленко стоит в стороне от рабочего движения… Но он сам несомненный демократ, всякий шаг народа на пути к демократии всегда найдет в нем сочувствие и поддержку. Такие люди, как Короленко, редки и ценны.

Мы чтим в нем и чуткого, будящего художника, и писателя–гражданина, писателя–демократа» [19]19
  Сб. «Дооктябрьская «Правда» об искусстве и литературе». М., Гослитиздат, 1937, с. 169, 171.


[Закрыть].

V

В богатом литературном наследстве В. Г. Короленко есть одно произведение, в котором с наибольшей полнотой выражены самые характерные черты его жизни и творчества. Это – четырехтомная «История моего современника». Повесть эта достойно завершает творческий путь Короленко и среди его произведений и по объему, и по художественному мастерству занимает первостепенное место.

«История моего современника» осталась незавершенной. Книга обрывается на событиях, связанных с возвращением В. Г. Короленко из якутской ссылки в 1884 году. «Нижегородский период», – по характеристике писателя, – «период борьбы с тогдашней диктатурой дворянства», должен был составить следующую книгу «Истории моего современника».

С «нижегородским периодом» (1885–1896) жизни Короленко связано необычайно быстрое выдвижение его как писателя. В течение нескольких лет Короленко опубликовал такие рассказы и повести, как «Сон Макара», «Соколинец», «Лес шумит», «В дурном обществе», «Слепой музыкант». В «нижегородский период» появляется его яркая общественно–активная публицистика – «Павловские очерки», «В голодный год». К годам «нижегородского периода» относится знакомство Короленко с Чернышевским, Глебом Успенским, Чеховым, М. Горьким, Львом Толстым. Бесспорно, сумей Короленко дописать «нижегородский период», как он того хотел сам, мы бы имели одно из интереснейших мемуарных повествований, пол–ных живого материала о русской провинции конца XIX века.

Но даже в незавершенном виде «История моего современника» остается главнейшим произведением Короленко. Так относился к ней сам автор. В 1916 году, принимаясь за работу над очередной частью своих воспоминаний, он писал: «Думаю о нем (то есть о «Истории моего современника». – А. К) с удовольствием и даже жадностью. А то, пожалуй, и не успеть кончить то, что я считаю своим главным делом».

Обширен и многообразен круг тем, затронутых в «Истории». В ней широким планом изображены семья и гимназия, студенческая аудитория и нелегальные сходки семидесятников, чердачные трущобы и тюрьмы, канцелярии чиновников и жизнь крестьянской избы. Исторические границы этой эпопеи захватывают почти тридцатилетний период: от пятидесятых до середины восьмидесятых годов. Географические масштабы грандиозны. Здесь и захолустная украинская деревенька «Гарный Луг», и губернский город Житомир, Москва и Петербург, Кронштадт и Вятка, Пермь и Иркутск, заброшенные на край света Березовские Починки и, наконец, отдаленная Амга Якутской области.

Начало работы Короленко над «Историей моего современника» относится к 1902–1905 годам. Первая книга полностью была опубликована в 1908 году. Вторая книга, начатая в 1909 году, была закончена лишь через десять лет.

В «Истории» Короленко стремился дать типическое изображение героя своего поколения, разночинца по условиям жизни, связанного с демократическими устремлениями эпохи 60—70–х годов. Писатель дает широкое обобщение, оживляя в своей памяти важнейшие эпизоды собственной жизни, блестяще анализируя духовные поиски Короленко – гимназиста, студента, «интеллигентного пролетария» и наконец «государственного преступника».

В предисловии к первым главам «Истории моего современника» Короленко писал: «Эти записки не биография… не исповедь… не портрет… В своей работе я стремился к возможно полной исторической правде, часто жертвуя ей красивыми или яркими чертами правды художественной. Здесь не будет ничего, что мне не встречалось в действительности, чего я не испытал, не чувствовал, не видел. И все же повторяю: я не пытаюсь дать собственный портрет. Здесь читатель найдет только черты из «Истории моего современника».

В целом ряде своих высказываний Короленко уточнил замысел своей «Истории». В черновике предисловия к первой книге он писал: «Все факты, впечатления, мысли и чувства, изложенные в этих очерках, – суть факты моей жизни, мои мысли, мои впечатления и мои чувства, насколько я в состоянии восстановить их с известной степенью живости и без прибавки позднейших наслоений. Но здесь не все факты, не все мысли, не все движения души, а лишь те, какие я считаю связанными с теми или другими общеинтересными мотивами».

Таким образом, автобиографический материал «Истории» современника был отобран взыскательным художником под углом зрения его типичности, исторической значимости.

«История моего современника», связанная с изображением далеких событий, отодвинутых от времени работы писателя над этим произведением на несколько десятилетий, своей идейной настроенностью близка общественным интересам Короленко в эпоху революции 1905 года и, главным образом, в период наступившей после ее поражения реакции. В 1905 году в предисловии к первым главам своей «Истории» Короленко отмечал: «Теперь я вижу многое из того, о чем мечтало и за что боролось мое поколение, врывающимся на арену жизни тревожно и бурно… мысли и чувства людей того времени и той среды не потеряли теперь интереса самой живой действительности… Наша жизнь колеблется и вздрагивает от острых столкновений новых начал с отжившими, и я надеюсь хоть отчасти осветить некоторые элементы этой борьбы». Позднее в заметке «От автора» повторена та же мысль: «В неблагоприятное время пустился «мой современник» в свое плавание, но, раз начав, он хочет доплыть до желанного берега, невзирая на крушения… Итак, мы будем продолжать свои очерки среди скрипа снастей и плеска бури. В начале очерков было сказано, что, начавшись тихими движениями детской мысли, они должны перейти к событиям и мотивам, тесно и непрерывно связанным с самыми болящими мотивами современности».

Таким образом, Короленко, работая над материалом далекого прошлого, не имел намерения спрятаться от живой жизни. Оглядываясь на несколько десятилетий назад, писатель с самого начала работы над повестью связывал ее проблемы с задачами современности. Характером изображения прошлого Короленко защищал свои позиции в условиях реакции, наступившей после 1905 года, когда в буржуазнодворянской литературе пышно расцвели упадочничество и декаданс. В его воспоминаниях о прошлом ощущается резкая полемика писателя–реалиста с литературой эпохи реакции.

«История моего современника» начинается с изображения жизни ребенка в губернском городе Житомире и уездном городке Ровно, что вполне соответствует личной биографии В. Г. Короленко. Память писателя сохранила картины жизни чиновничьей семьи. С великолепным мастерством Короленко воплотил в конкретные образы знакомые ему с детства фигуры чиновников уездного суда – смешные персонажи, достойные комедийных сюжетов, – мрачные фигуры высшего начальства, этих, по выражению писателя, «властных сатрапов», власть которых обрушивалась на обывателей с тупой и бессмысленной силой. С особым мастерством Короленко рассказал о гимназии, создав целую галерею типов казенных учителей, сторонников догматического воспитания.

Уже в изображении пробуждающегося и растущего сознания ребенка ощутимо критическое отношение к устройству жизни. Уверенность в полной законченности и нерушимости всего, что окружало ребенка, сменяется пониманием «изнанки» жизни, ощущением какой–то неправды, которая лежит в самой основе действительности. Это ощущение постепенно переходит у юноши в сознание социальной несправедливости, в убеждение, что государство помещиков и буржуазии основано на «лжи сверху донизу». В великолепном очерке, посвященном отцу, Короленко рассказывает, как разрушалось понятие о неизменяемости общественного устройства и как на смену ответственности лишь за свою личную деятельность пришло «едкое чувство вины за общественную неправду».

Жизнь глухой провинции в изображении Короленко по–своему отражала события, происходящие далеко за ее пределами. Гимназические реформы, правительственные уставы, направленные на укрепление власти полиции и губернаторов, – все это находило отражение в жизни уездного городка, и «История моего современника» создает картину того, как глупо и бессмысленно выглядели все эти «действия» высшей власти при их проведении в жизнь. Ярко изображен один из эпизодов реформы 1861 года. «Для выслушивания «манифеста», – пишет Короленко, – в город были «согнаны» представители от крестьян, и уже накануне улицы переполнились сермяжными свитами. Было много мужиков с медалями, а также много баб и детей. Это последнее обстоятельство объяснялось тем, что в народе прошел зловещий слух: паны взяли верх у царя, и никакой опять свободы не будет. Мужиков сгоняют в город и будут расстреливать из пушек… В панских кругах, наоборот, говорили, что неосторожно в такое время собирать в город такую массу народа. Толковали об этом накануне торжества и у нас. Отец, по обыкновению, махал рукой: «Толкуй больной с подлекарем!» В день торжества в центре города, на площади квадратом были расставлены войска. В одной стороне блестел ряд медных пушек, а напротив выстроились «свободные» мужики. Они производили впечатление угрюмой покорности судьбе, а бабы, которых полиция оттирала за шпалеры солдат, по временам то тяжко вздыхали, то принимались голосить. Когда после чтения какой–то бумаги грянули холостые выстрелы из пушек, в толпе послышались истерические крики и произошло большое замешательство… Бабы подумали, что это начинают расстреливать мужиков… Старое время завещало новому часть своего печального наследства…»

Большое место в «Истории моего современника» занимает студенческий период жизни Короленко. В ярких картинах изображено полуголодное существование Короленко во время его учебы в Технологическом институте, работа в корректорском бюро, «студенческий бунт» в Петровской академии.

Студенческие годы писателя совпали с периодом подъема русского общественного движения. В аудитории институтов и университетов пришла молодежь, знакомая с идеями Чернышевского и Добролюбова. Эта разночинная молодежь ютилась по чердакам и подвалам, жила впроголодь, и в ее среде вызревали туманные представления об освобождении народа, обсуждались вопросы мировоззрения и норм поведения. Главы, посвященные «артели нищих студентов», обитавших на чердаке № 12, дают одну из характернейших в русской литературе картин жизни разночинного студенчества.

Не обо всех периодах жизни Короленко изложено с одинаковой полнотой в «Истории моего современника». Кратко рассказано, например, о событиях, предшествующих второму аресту В. Г. Короленко, хотя и здесь со свойственной автору выразительностью нарисованы колоритные фигуры представителей тогдашней интеллигенции (например, фигура издателя газеты «Новости» Нотовича).

Повесть дает портреты многих участников общественного движения 60–70–х годов. В этой среде встречались и «дилетанты от революции», случайные люди, которые, после того как они попадали в руки полиции, давали предательские показания и считали своим долгом публично каяться в своих «заблуждениях» на страницах реакционной печати. Однако ссыльные скитания Короленко сводили его и с людьми значительного революционного темперамента и непреклонной воли, с участниками крупных политических процессов. Он встречался с людьми, привлекавшимися по делу Чернышевского и Писарева. Недалеко от Амги находились в ссылке Ромась и Павлов. О первом из них писал М. Горький в «Моих университетах» в связи с его деятельностью в селе Красновидове. Павлов был петербургским рабочим, членом «Северного союза русских рабочих» и учеником одного из крупнейших революционеров того времени, Степана Халтурина.

Третья и в особенности четвертая книги всего более приближаются к типу мемуаров. На эту сторону последних частей «Истории» указывал сам Короленко, говоря, что в нем борется бытописатель и художник и что ему приходится отдавать предпочтение бытописателю. Однако страницы, рассказывающие о том, как он занимался сельским хозяйством и жил в якутской юрте, могут быть отнесены к лучшим частям автобиографической повести Короленко. Но в то же время именно в этой книге все больше фактических погрешностей и пропусков бытовых подробностей.

Читая художественные мемуары Короленко, нельзя не вспомнить многих его рассказов, очерков и повестей, сюжеты и темы которых как бы выросли из материала «Истории моего современника». Иногда это касается детали, послужившей основанием к развитию темы, – как, например, шум соснового бора, завороживший Короленко в одну из загородных прогулок в детстве. Далекое воспоминание об этом легло в основу рассказа «Лес шумит». Или эпизод с куклой, изображенный в одной из первых глав повести, который послужил драматической развязкой в рассказе «В дурном обществе».

Иногда «История моего современника» объясняет происхождение темы того или другого рассказа Короленко. Так, из воспоминаний о детстве сложились рассказы «Парадокс» и «Ночь», основные мотивы которых развиты в первой книге биографической повести.

Очевидна прямая зависимость сибирских рассказов Короленко от автобиографического материала, воспроизведенного в тех частях «Истории моего современника», где идет речь об якутской ссылке писателя. В этой связи необходимо упомянуть как те рассказы, которые появились тотчас же после возвращения писателя из ссылки: «Соколинец», «Сон Макара», «Убивец», – так и те, которые были опубликованы много лет спустя: «Марусина заимка», «Мороз», «Государевы ямщики».

Короленко черпал из автобиографического материала не только сюжеты своих рассказов. Многие герои его произведений также «позаимствованы» из жизни. О. В. Аптекман, который отбывал ссылку в Амге в ту пору, когда там был и Короленко, пишет: «Его «Макар» – это хозяин юрты Захар… он привязывается к Владимиру Галактионовичу, ходит к нему, выкладывает перед ним все печали своей скорбной, беспросветной, трудовой жизни…»

Встреченные в Сибири ханжа–душегуб из секты «покаянников» и молодой ямщик с «неоформленными стремлениями к правде» составили сюжет рассказа «Убивец». «Я изобразил это сочетание, как умел, в расказе об «Убивце», – пишет Короленко. Бесспорно сходство между образом талантливого музыканта конюха Иохима из «Слепого музыканта» и деревенским парубком Антосем, страстным музыкантом, имевшим «сердце артиста», о печальной судьбе которого рассказано в главе «Деревенские отношения».

Поколение, представителя которого Короленко дает в образе своего современника, действовало в эпоху возникновения и развития революционного рабочего движения, завершившегося победой Великой Октябрьской социалистической революции. В сибирской ссылке, во время пребывания там Короленко, наряду с участниками народнического движения были рабочие–революционеры, члены первых пролетарских организаций. В эти годы передовые круги русской интеллигенции знакомятся с марксизмом. В 1883 году группа студентов Петровской сельскохозяйственной академии, где незадолго до того учился Короленко, просила Энгельса возложить венок на могилу Маркса со следующей надписью: «Защитнику прав труда в теории и борцу за их осуществление в жизни – от студентов Петровской сельскохозяйственной академии в Москве» [20]20
  «Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями». Госполитиздат, 1947, с. 217.


[Закрыть].

Но теория научного социализма, марксизм, не была усвоена Короленко ни в пору его пребывания в ссылке, ни в более поздние годы. И хотя в своем творчестве он острее и глубже, чем многие другие писатели буржуазного мира предреволюционного периода, поставил вопросы, близкие пролетарскому движению, сам он остался в стороне от политической борьбы рабочего класса за социализм.

Изображая жизненный путь своего современника, Короленко показал широкий исторический фон эпохи. Однако особенности его личной биографии предопределили круг исторического материала, составившего содержание четырех книг «Истории моего современника». Последние главы повести всего полнее освещают деятельность народнической интеллигенции. Эти главы были написаны после Великой Октябрьской социалистической революции. Короленко не понял всемирно–исторического значения революции и в отдельных своих высказываниях исходил из ошибочных взглядов. Однако писатель не мог не видеть, что Октябрьская революция победила потому, что в ней участвовали самые широкие народные массы, что исторические задачи, которые она разрешила, отражали кровные интересы не только рабочего класса, но и многомиллионного крестьянства. Отдавая себе отчет в народном характере победившей социалистической революции, он яснее осознал всю бесплодность на–роднического движения в прошлом. Автор «Истории моего современника» показывает, сколь наивна была ставка народников на один лишь героизм «избранных» при полном отсутствии поддержки трудящихся масс. В действиях тех, кто становился на путь индивидуального террора, считая его единственным средством борьбы с царизмом, Короленко видел «акт отчаяния» и писал в связи с этим о «трагедии борьбы без народа».