Текст книги "Записки старого моряка. Калейдоскоп воспоминаний"

Автор книги: Анатолий Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Была в заказах и ещё одна тонкость и хитрость, известная всем вторым штурманам, работавшим в ЮВТО. Поясню. В то далёкое советское время по каким-то неведомым законам и инструкциям на советские суда было запрещено закупать в качестве «скорпорта» (скоропортящихся продуктов) мясные и колбасные изделия. Овощи, фрукты, даже птицу, пожалуйста. А вот, мясо и колбасы – нельзя. Нет, какой-то мизер дозволялось, ну а вот так, как говорится, от души—не моги. Почему?! Не понятно. Какими соображениями руководствовались составители инструкций, одному господу известно. Кстати, до сих пор, старый капитан Кондауров, так этого и не понял. Ну, да ладно. Дело прошлое.

Так вот, чтобы обойти эти инструкции, в РДО (радиограммах) с промысла, подписанных капитанами подавались условные, можно даже сказать, кодированные слова. Скажем, с судна шла заявка на картофель – четыре тонны! Подчёркиваю, четыре тонны! Такое количество картошки ни один нормальный экипаж в принципе, сожрать не сможет. А означало это только то, что судно заказывает мясо и дальнейший расчёт довольно прост. Штурман, выполняющий заявку включает всё своё воображение. Он заказывает поставщику, скажем, килограммов 200 картошки, а дальше на сумму, полагающуюся на четыре тонны полезного овоща заказывает по своему усмотрению (как, если бы для себя) говядину, свинину и колбасы, стараясь пропорционально уложиться в сумму. Накладные же, на привезённый товар оформлялись «чин по чину», как и было указано в заявках, – картошкой! Об этой особенности знали и во всех бухгалтериях флотов Союза. Знали и закрывали глаза на явные нарушения экипажами положения, потому что понимали, что без мяса морякам ну, никак. Какая «мудрая голова» придумала такой порядок и, повторяю, чем она при этом руководствовалась, не известно. По крайней мере, здравому смыслу это не поддавалось.

Кроме того, в Кальяо, впрочем, как и во многих портах мира, практиковался 5% «презент» от шипчандлера на сумму заказа. То есть, на 5% от суммы заказа «шип» (шипчандлер) привозил спиртное. В Кальяо это была, как правило, низкосортная местная водка. До сих пор Кондауров с содроганием вспоминал местную «Санта Марту», на бутылочных этикетках которой был изображён чёрный Мальтийский крест. Это была всем водкам водка, по-другому, у моряков она называлась – «смерть ближнему». Потому что, после употребления, человек в буквальном смысле становился «дурным», а похмелье, так, то вообще, лучше не вспоминать, … голова просто раскалывалась.

По промыслу среди штурманов гуляла «байка», что некий второй штурман буквально воспринял заказы судов и привёз из Кальяо на промысел то, что просили. Написано в РДО 6 тонн картошки, так вот и привёз шесть тонн. Но, скорее всего, это действительно просто «байка». Потому что такого придурка в принципе быть не могло. Так как старшие товарищи (капитан, старпом) всегда бы вовремя подсказали.

Шипчандлеры (ship chandler) выбраны. Товар доставлен первой баркой в день отхода, одним словом, – ну всё как полагается, никаких неожиданностей! Барка с наваленными горой на её палубу продуктами подошла к борту траулера в полдень. Заказы на все суда были свалены в одну большую кучу. О том, чтобы при перегрузке на борт судна был соблюдён порядок, и заказы сразу бы сепарировались, не могло быть и речи. Тем более, перуанцы торопили – Давай – давай! … Ещё две барки должны подойти…

Кондауров с тоской взглянул на весь этот бардак, созданный поставщиками специально, тяжело вздохнул – Ладно, грузим всё во второй трюм, потом разберёмся.

С полудня до вечера палубная команда перегружала с подходивших плашкоутов продукты прямо во второй трюм траулера. С палубы через открытую горловину трюма второй штурман с грустью наблюдал как куча неразобранных мешков, ящиков и коробок громоздилась горой на пайолах, и с каждым новым плашкоутом гора становилась всё больше и больше. И по мере её роста настроение Кондаурова падало всё ниже и ниже.

На следующее утро, уже в открытом море, старпом выделил под команду второго штурмана шестерых матросов для работы в трюме по сепарации заказов. Нужно было всю эту большую свалку разгрести на отдельные партии, предназначенные для промысловых судов, согласно их заявок. Над решением этой проблемы трудились четверо суток. Наконец, всё было закончено. Продукты в трюме рассортированы и аккуратно уложены. Дело оставалось за малым – раздать их.

Между тем, большой автономный траулер полным ходом следовал в район промысла, до которого из Кальяо было около 7– 8 дней хода в обход «Чилийских яиц». Чтобы наверстать упущенные двое суток, потраченные на погрузку продуктов, капитан пошёл на риск и решил срезать участок пути.

Дело в том, что, учитывая сложные отношения СССР и Чилийского государства, в котором продолжал свирепствовать режим диктатуры генерала Пиночета, советским судам, во избежание возможных провокаций, категорически запрещалось заходить в 200-мильную зону, являвшуюся одновременно, с одной стороны экономической, а с другой – территориальными водами Чили (страны Латинской Америки, забабахали себе, ни много ни мало, вот такие вот тер. воды). Если неукоснительно следовать этим предписаниям, и идти по кромке тер. вод Чили, то путь удлинялся из-за архипелага Ислас – Десвентурадас, куда входят острова Сан-Амбросио, и Сан-Феликс и архипелага Хуан Фернандес, принадлежавших Чили. Вокруг них тоже была установлена 200-мильная зона тер. вод.

«Морской народ» прозвал их «Чилийскими яйцами», меткое определение, отражающее их местоположение на морских картах, – два полукружья, нарисованные красным цветом. Капитан, наплевав на инструкции, проложил курс так, что судно напрямую пересекало зону «Чилийских яиц», проходя в 110 милях от архипелага. Опуская все подробности перехода, сразу скажем, что в результате рискованных, но, по мнению штурманов, оправданных действий «Генералов» выиграл около двух суток пути.

С названием судна «Алексей Генералов» связана одна комичная, казусная история, участниками которой на берегу стали жена и маленькая дочь Кондаурова. Приводя и забирая дочь из детсада, жена стала замечать особое отношение к себе со стороны персонала учреждения. Она отметила пристальное внимание воспитательниц и нянь. При её появлении женщины как-то особенно смотрели на неё оценивающими взглядами, шушукались, и всё такое. Это напрягало и раздражало. Наконец, она прямо задала вопрос заведующей, чем вызвано такое внимание к её скромной персоне. Смущаясь, женщина в свою очередь, задала ей вопрос

– Извините, пожалуйста, а правда, что Ваш муж – генерал?

– с чего это Вы так решили? Неужели я похожа на генеральшу? – рассмеялась жена.

– Вот и я говорю этим дурам, что здесь что-то не то…А они, нет-нет, так её дочь говорит, …такая молодая, и уже генеральша, надо же, повезло как!

В результате стремительно проведённого тут же, на месте оперативного расследования, недоразумение было выяснено и устранено. Оказалось, что на вопрос нянечки:

– Юлечка, а где твой папа? Почему тебя всё время приводит и забирает мама?

Девочка ответила – Мой папа – генерал!

Всё объяснялось, на самом деле, просто. Когда с моря приходили письма от мужа, жена штурмана показывала их ребёнку и говорила – Вот, Юлечка, папа написал нам с «ГЕНЕРАЛОВА». Воспринимая искажённо информацию, ум ребёнка трансформировал словосочетание «папа с Генералова», в «папу – генерала». Вот и всё. Бывает же!

Прибыли на промысел и в первую очередь занялись раздачей продуктов адресатам. Положа руку на сердце, дело в тех широтах Тихого океана, с учётом, погоды, не простое. Заблаговременно известив получателей груза радиограммами о своём подходе в промысловый район, моряки попросили, как можно быстрее получить свои продукты, так как овощи и фрукты уже начали подавать признаки порчи, несмотря на заботу о них моряков «Генералова».

С подходом к месту, мурманчан уже ожидали четыре траулера. Выбрав благоприятный просвет в погоде, продукты оперативно были выданы морякам. Оставалось одно судно – РТМС с Дальнего Востока. Названия, которого Кондауров за давностью лет, уже не помнит. Пусть это будет «Н……». Так вот, очень долго траулер дальневосточников не выходил на связь. Наконец, он отозвался, и оказалось, что он в 120 милях (район промысла в ЮВТО – очень обширный) от «Генералова». Очень неохотно дальневосточный капитан провёл радиопереговоры с мурманчанами и «так и быть» (сделал одолжение, сука), согласился на рандеву в условной точке. И ту, он обозначил как раз посередине отрезка пути между ним и «Генераловым». Ну, вот такой, чудак – капитан попался! Делать было нечего. Спорить с дураком не хотелось (он ведь сам, в первую очередь, должен быть заинтересован в получении продуктов). Капитан «Генералова» рассуждал примерно так:

– Морякам нужны были продукты, в конце концов, значит, надо было им их дать. Они-то не виноваты, что у них такой капитан.

Спустя сутки оба судна находились рядом. Они легли в дрейф в двух кабельтовых (примерно, 370 метров) друг от друга и моряки «Генералова» стали ждать катер с «Н……». Через сорок минут ожидания, когда мурманчане уже начали терять терпение, дальневосточники, вдруг, сообщили, что их катер не на ходу. Нет, они не извинились, а просто поставили в известность. Кулаки капитана «Генералова» только сжались, а скулы на лице заходили желваками. Глаза от гнева потемнели. Но, Кондауров, поразился его сдержанности. Ни единым жестом кэп не выдал своего возмущения.

На «Н……» моряки даже не пытались что-либо сделать со своим рабочим катером или спасательными шлюпками. Никаких признаков оживления или какого-либо движения на палубе дальневосточников не наблюдалось. Вот не было, и всё, как ни высматривали штурмана в бинокли, пытаясь обнаружить признаки жизни на судне.

– Да, что там, чёрт побери, происходит!? – не выдержал уже старпом.

– Ладно, – констатировал спокойным голосом капитан – Игорь, давай собирайся, повезёшь им харчи. В конце концов, это твоё заведование, тебе и накладные с них получать, … так что это «твой ваер», как говориться. Чиф, готовим рабочий катер! Чуть, задумавшись, добавил – в катере механиком пойдёт третий, так будет лучше.

Процедура подготовки рабочего катера была отработана, казалось, до мелочей. Но и здесь случилась накладка. Куда-то запропастился контейнер со шлюпочной пиротехникой. Искать не было времени. А шлюпочный компас, чтобы не путался под ногами в катере, Кондауров сам отодвинул в сторону. С учётом хорошей погоды, лимита времени и спокойной обстановки вокруг лежащих в дрейфе судов, второй штурман небрежно махнув рукой, решив – Ладно, обойдётся. Давай, спускаем на воду.

Ещё через полчаса рабочий катер, прикрытый высоким бортом «Генералова», мирно покачивался на воде.

– Хоть с погодой повезло – отметил вслух старший помощник, руководивший погрузкой продуктов. Кондауров, третий механик и палубный матрос в это время в катере принимали мешки и коробки.

С погодой действительно повезло. Океан был тих и спокоен, что было очень большой редкостью в тех широтах. Что ни говори – всё-таки, «ревущие сороковые»! И на тебе, такая удача! Только мелкий моросящий дождик изредка накрывал район хозяйственных работ (в ежесуточных сводках на берег о временных затратах судна данное мероприятие, которым экипаж занимался сейчас так и именовалось – «хоз. дела»). Моряки «Генералова» старались как можно быстрее скинуть с себя бремя последней отгрузки заказа и приступить скорее уже к их непосредственной работе – лову ставриды.

Нагруженный катер приткнулся к борту дальневосточника. Наверху, на палубе никого не было. Никто не подавал бросательные концы. Реверсируя ходами, Кондауров пытался удержать катер у борта.

– Ээ-эй, на борту! – пытаясь голосом перебить звук катерного движка, прокричал второй штурман. – Никого. Тишина – На шху-уне! Эээ-ге-гей! – повторил свой призыв штурман.

Наконец, наверху, поверх фальшборта показалась голова моряка.

– Чего надо? Чего кричишь?

– Нет, ну нечего себе, …бросательный конец будете подавать? Или как? Продукты ваши привезли. Давай, шевелитесь там! Ещё пару ходок надо сделать, это ещё не все продукты.

Ещё через пять минут на борту супертраулера наметилось какое-то оживление и на катер подали бросательный конец. Катер у борта закрепили фалинями, и работа по приёму продуктов началась. Сверху подавали конец (любая верёвка на флоте называется «конец», «кончик»), моряки на катере обвязывали им мешки с овощами, и по очереди отправляли на борт дальневосточника.

Катер, управляемый вторым штурманом ещё дважды поработал челноком между лежащими в дрейфе судами и, наконец, на третьей ходке подошёл к борту «Н …» с последней партией продуктов. Когда перегрузка закончилась, сверху спустили штормтрап, и Кондауров с документами вскарабкался на борт дальневосточника.

Только здесь, на палубе он разглядел поближе матросов. С первого взгляда, обычные моряки, но вот экипировка, внешний вид рыбаков, резали взгляд. Одетые в какую-то несуразную робу и замызганные фуфайки моряки были хмуры и неприветливы.

– Эй, штурман, а презент привёз, в смысле, водку из Кальяо?

– Привёз, привёз. Но перегружать буду только в присутствии второго штурмана или старпома. Где они? Зовите сюда…

– Через пять минут у места высадки Кондаурова «нарисовался» здоровенный бугай, лет сорока пяти. Это, воистину, был великан. Ростом, не менее двух метров, широкоплечий, могучий моряк. Протянул Игорю руку для рукопожатия и ладонь Кондаурова «утонула» в могучей длани.

– Второй штурман – пробасил он.

– Голос под стать внешности, – отметил про себя Игорь – вот же природа-мать, наделяет же людей такими данными – искренне восхитился он.

Под наблюдением штурмана матросы перегрузили из катера три коробки «Санта Марты».

– Ко мне в каюту – коротко скомандовал своим матросам великан – и смотрите у меня, там! … Если хоть одна бутылка пропадёт … ну, … вы меня знаете… – и для убедительности продемонстрировал морякам здоровенный кулак.

Моряки познакомились. – Ну, Игорёша, ты меня удивил, ей-богу, удивил. … Мне ещё никто презент коробками не передавал… Правда, продукты привозили свои, в смысле суда нашего флота… Вот, суки, … две-три бутылки, и всё… А ты, молодец, целых три ящика. Спасибо!

Говорили они на ходу, по пути к каюте штурмана, куда направлялись для подписания накладных. По ходу Кондауров рассматривал судно. Внутри оно было не лучше, чем снаружи. Уж простите автора, друзья-моряки дальневосточники, но из песни, как говорится, слов не выкинешь. Общее впечатление – грязь и запустение. Похоже, последняя большая приборка на судне была не менее месяца назад, а то и более.

– Это надо ещё постараться, довести судно до такого состояния. – думал Игорь, следуя за великаном.

В своей каюте, дальневосточник подписал, не проверяя накладные и проштамповал их судовой печатью.

– Не проверяю по количеству. Верю. Раз «презент» доставил как надо, то и с продуктами не обманул (там, конечно же, было другое неблагозвучное слово, вместо «не обманул», но оно бы наверняка, покорёжило бы слух уважаемого читателя).

Ящики с водкой принесённые моряками с палубы, стояли тут же, рядом. Великан достал одну. Распечатал и предложил Игорю

– Будешь?

– Спасибо, но мне ещё обратно.

– Ну, как знаешь, – и прямо из горлышка он сделал солидный глоток. Игорь аж передёрнул плечами, наблюдая за действиями моряка.

– Чего так долго не принимали катер?

Игнорируя вопрос, штурман просто небрежно махнул рукой.

Тогда молодой Кондауров вслед первому, бестактно задал второй вопрос – Стесняюсь спросить, коллега, а чего это Вы вторым здесь? По возрасту, вроде как, уже чифом или кэпом пора бы быть. Уж извините.

– а я и есть чиф, – улыбнулся великан – … в прошлом, правда. …Меня из чифов во вторые «смайнали» … Вот и отбываю наказание на галерах. Такие вот дела, брат. Ладно, раз не будешь, пойдём, провожу до катера. – и сделал ещё один солидный глоток из бутылки. После которого, как отметил Игорь, бутылка опустела наполовину. Стало понятно, за что его понизили в должности, в том числе и за «это».

Когда Кондауров спустился в катер к ожидавшим его морякам «Генералова» погода начала портиться. Над океаном появился туман и ветерок, вроде как, начал свежеть. Своего судна он не видел, потому как оно находилось с другой стороны дальневосточника. По переносной рации Игорь передал, что все дела он закончил, и они отходят в сторону «Генералова». Третий механик запустил движок. Моряки отдали фалини, и второй штурман направил катер в обход кормы дальневосточника, в сторону «Генералова». Когда он обогнул по корме «Н ……», то не увидел своего судна там, где ожидал. А туман уже сгустился внезапно настолько, что только что бывшая, казалось, рядом корма дальневосточника, пропала из виду. А ведь до него было не более 70 – 100 метров. Туман клубился и сгущался, он стал ещё плотнее. Лёгкое неприятное чувство беспокойства охватило штурмана. По рации он вызвал «Генералов».

– Мостик – катеру. Ванька (была вахта 3-го штурмана) вы где? Туман, я вас не вижу. …

– Катер – мостику. Мы дали ход. Обходим «Н…» по носу, пока он в дрейфе, чтобы поближе к вам подойти.

Выматерившись на несогласованные действия, Кондауров развернул катер, намереваясь вернуться обратно. А куда обратно? Бл@ть, они даже шлюпочный компас с собой не взяли, так торопились. Рукояткой реверса он уменьшил ход до малого, а затем и совсем заглушил движок. В самом деле, куда плыть-то? По рации он сообщил на «Генералов» о своих действиях и попросил по локатору определит, где они наблюдают катер и самим идти к нему.

Через пять минут третий штурман сообщил, что из-за сплошных помех они не наблюдают катер Кондаурова. Дальше трубку радиотелефона взял капитан.

– Так, Игорёша, не суетись. Мы застопорили ход. Погасили инерцию. Сейчас мы дадим гудок. Вот и ориентируйся на него.

Действительно, из тумана раздался мощный продолжительный рёв туманного гудка «Генералова». Направление, откуда он прозвучал, было понятно. Игорь с облегчением перевёл дыхание.

– Давай, запускай – скомандовал он третьему механику.

«Чихнув» пару раз и испустив шлейф чёрного дыма, движок весело завёлся и, чихнув ещё раз, …неожиданно замолчал.

– Что? Что такое? – механик, не отвечая на вопрос штурмана, поднял кожух двигателя и зарылся с головой в его внутренностях. Копошился он там несколько минут, потом повернул голову к Игорю, растерянно произнёс:

– Игорь, сам не понимаю, …ща будем смотреть пристальней.

Подавив готовые вырваться матерные слова, Кондауров, беря пример с капитана, тоже, поначалу спокойным голосом произнёс

– Миша, успокойся, … не суетись под клиентом, как говорила тётя Циля из Одессы. Давай спокойно, без суеты – но тут его терпение закончилось – …запускай, бл@ть! Заводи эту … чёртову гравицапу (фильм «Кин-дза-дза» был одним из любимых фильмов моряков «Генералова»).

О случившемся он сообщил на судно

– Хорошо, – раздался голос капитана, – давай по-другому. Туман висит низко над водой. Поэтому, дай красную ракету, мы её увидим и подойдём к вам сами.

– Чуть помедлив, Игорь смущённо передал на судно – Дмитрий Борисович, блин, нечем ракету дать. … Нету у нас пиротехники, … не взяли, сука. Торопились так.

В эфире повисло тягостное молчание. Кондауров ясно представлял себе, что сейчас говорит на мостике капитан, какими эпитетами награждает второго и старпома, если тот рядом с ним, не дай бог, на мостике.

– Так, ладно, – раздался через минуту всё также спокойный голос капитана. – вы там не суетитесь, спокойней. Главное, не пугайтесь. Пытайтесь разобраться и запуститься. Если получится, мы опять погудим. Мы тоже легли в дрейф.

Катер мерно качался на воде Тихого океана. Туман словно вата обложил моряков со всех сторон. Он был настолько плотным, что в пяти метрах ничего не было видно. Свежий ветерок, который они почувствовали было у борта дальневосточника при отходе, окончательно стих. Силуэт матроса на носу катера (весь катер 4,5 метра в длину) выглядел размытым. Механик молча продолжал ковыряться в двигателе, пытаясь выяснить причину неисправности.

– Дааа, Василич, зря мы им всю водку отдали. Ща по глотку бы не помешало, … для успокоения нервов. Надо было одну заныкать. Ведь была же в голове такая мысль. – Прокомментировал ситуацию матрос.

А положение моряков было по настоящему тревожным. Туманы в этих широтах тоже были не редкость. Порой, они могли висеть над водой днями, а то и неделями.

Три часа продолжалось вынужденное безделье Кондаурова и матроса. Один механик, бормоча себе что-то под нос, ковырялся в движке катера. Моряки изрядно продрогли на сыром морском воздухе, за исключением механика, занятого работой. Это при полном безветрии над океаном. Одежда стала противно влажной, волглой и никак не спасала от холода. Как ни кутались, не обжимали они сами себя руками, это не помогало. Всё равно было холодно. Изредка Кондауров обменивался информацией с мостиком «Генералова». Он поинтересовался, что с «Н ……». С моста ответили, что тот продолжает лежать в дрейфе неподалёку от них. На связь не выходит.

– Похоже, Игорь, ты вывел их из строя своим «презентом» – прокомментировал с мостика ситуацию третий штурман.

Была ещё одна опасность, что находящиеся в дрейфе судно и катер разнесёт далеко в стороны ветер и течение. И хотя видимого ветра не было, но всё же большая парусность бортов и надстроек траулера всё равно способствовала, хоть и не большому, но дрейфу. И только Игорь подумал об этом, как почувствовал на лице дуновение ветра.

– Вот – вот, я как раз об этом, – промолвил он себе под нос. Но в этом был и положительный момент. Ветер мог развеять туман. Вопрос только в том, развеет ли он туман раньше, чем их разнесёт с «Генераловым» далеко друг от друга.

– Ну, что, Василич, пробуем ещё раз…. Если и сейчас не получится, тогда я не знаю – сказал третий механик, вытирая влажной ветошью руки.

Чихнув несколько раз и выпустив клубы чёрного дыма, двигатель заработал на холостом ходу.

– Тааак, – радостно комментировал третий мех – давай, родной, давай. Василич, только подожди, не давай ход сразу. Пусть на холостом поработает.

Игорь не спешил докладывать на судно радостную весть, боясь спугнуть удачу. Наконец, третий механик разрешил.

– Давай, пробуем. Кондауров включил в схему муфту и катер на малом ходу заскользил по воде. Тотчас, связавшись с судном, он бодрым голосом отрапортовал о готовности и устранении неисправности и попросил «Генералова» обозначить себя гудком.

Из тумана раздался грозный протяжный «голос» судна. Направление на сигнал моряки определили. На него второй штурман и направил катер. Судно периодически обозначало себя гудками, и уже через десять минут Игорь увидел прямо по курсу большое тёмное пятно. Это был их родной «Генералов». Ещё через двадцать минут моряки были на борту судна. Никогда ещё Кондауров не был так рад увидеть знакомые лица коллег.

– Господи, ребята, если бы вы знали, как я рад вас видеть! – В сердцах воскликнул он, поднявшись на борт по штормтрапу.

Объяснения с капитаном, дорогой читатель, оставим в стороне. Можно сказать, только, что «встреча в верхах протекала в тёплой и дружеской атмосфере». Второй штурман выслушал всё, что о нём думает капитан. Старпом, при этом, благоразумно «слинял» с мостика заранее. Но он ещё раньше получил свою порцию малоприятных определений.

Для себя Кондауров сделал соответствующий выводы. На всю оставшуюся жизнь он буквально зарубил у себя в голове – собираясь в открытом море на катере даже на короткое время, даже при самой солнечной погоде и штилевом море, никогда не пренебрегай безопасностью. Впоследствии, став старпомом, и отправляя моряков на катере, он всегда сам проверял наличие пиротехники и шлюпочного компаса. А капитан Кондауров неизменно требовал соблюдения этого правила от своих старших помощников. С морем шутить не надо, господа. Оно ошибок не прощает! Для Игоря Кондаурова оно сделало исключение, вероятно, только лишь для того, чтобы эту истину он усвоил сам и донёс её до других моряков.

ПЕРЕХОД ИЗ ЮВТО В МУРМАНСК С ЗАХОДОМ В ГАВАНУ

Начало 80-х годов прошлого века. Очередной рейс подходил к концу. Трудный, напряжённый шестимесячный рейс в Тихом океане в промысловом районе более известном всем морякам Советского Союза, как ЮВТО – Юго-Восточная часть Тихого океана. Это очень обширный район от параллели 05° S на севере до 50° S на юге и от тихоокеанского побережья Южной Америки до 100 ° меридиана западной долготы. Промышляли ставриду. Успешный для БАТа-0062 «Алексей Генералов» (Большой автономный траулер) рейс завершался и с 1200 т. мороженной рыбопродукции траулер по указанию руководства Мурманского Тралфлота своим ходом пошёл в родной порт через Панамский канал.

Настроение команды было под стать успехам. Все предвкушали спокойный переход через тропические воды Атлантики, и долгожданный заход в один из иностранных портов по пути следования для отоваривания «колониальными» товарами. Позади уже остался Панамский канал и впереди призрачно маячил родной Мурманск, когда из Управления Тралфлота неожиданно получили радиограмму следовать в Гавану и выгрузить там весь груз мороженой рыбы.

Капитан был искренне озадачен, никогда ранее суда Тралфлота не выгружались в кубинских портах. Но, приказ есть приказ. Гавана – так Гавана. Это всего лишь отдаляло приход в родной порт на пару недель, и только. Настроения команде это отклонение от генерального курса не испортило.

Рейд порта Колон, где «Генералов» сдал лоцмана канала остался позади. И вот уже 14 часов траулер полным ходом следовал в сторону Юкатанского пролива курсом 350° со скоростью 11 узлов. В 01.30 судового времени пересекли параллель 12 градусов северной широты. Погода отличная, вокруг никого, поэтому судно шло на «автопилоте».

Второй помощник капитана Игорь Кондауров на вахте с 00 – 04.00 судового времени. Середина вахты. Два часа ночи, Тропики. Полная Луна. Лунная дорожка, отбрасываемая ночным светилом, серебрит воды Карибского моря чуть левее курса большого автономного траулера. На ходовом мостике царит умиротворение. Море пустынно.

С последним встречным судном, следовавшим, очевидно в сторону канала, разошлись ещё в начале вахты. Рулевой матрос занят приготовлением чая. Он по-особому его заваривает. К концу рейса у Виктора, неизменного рулевого на вахте Кондаурова, сохранился заветный запас луговых трав – смеси мелиссы, зверобоя и мяты. И заварка, действительно, получалась ни на что не похожей. Божественный аромат распространился по всему мостику. Игорь вальяжно-расслабленной походкой, не торопясь прошёл в закуток штурманской рубки, где моряки ещё два года назад соорудили «фирменный» столик для чайных принадлежностей. Электрочайник с заварником были размещены на нём в специальных штормовых гнёздах. Здесь же находились и большие кружки. У каждого штурмана своя. И по не писанным «морским законам» никто из моряков не смел пользоваться не принадлежащей ему «огромной» ёмкостью для чаепития, привезённой из далёкого дома. Так было заведено, …мм-даа, такой уж порядок…

– Ну, что там у тебя? … Аромат такой, что, помяни моё слово, сейчас все сбегутся – рассмеялся Кондауров, – вот увидишь…

Только-только поспел…Можно наливать, …всё готово. Василич, а ты был когда-нибудь на Кубе?

– Не-а, ни разу не приходилось…Вот и побываем, посмотрим, …что, да как…

Наполнив большую кружку ароматным напитком и с удовольствием отхлебнув из неё, второй штурман неспешно проследовал к середине мостика, обогнув громоздкий пульт управления траулером, расположенный посередине рулевой рубки. Он окинул взглядом бескрайний горизонт моря. Видимость по ходу судна была изумительной, несмотря на тёмную тропическую ночь.

– не меньше 20 миль – отметил про себя Кондауров. С кружкой вышел на крыло мостика по правому борту.

Хотя берега Панамского перешейка остались уже в 160 милях по корме, тем не менее, ему казалось, что он чувствует ароматы берега до сих пор.

Нет, ну это надо же, он, Игорь Кондауров стоит сейчас на мостике Большого автономного траулера, полным ходом «шурующего» через тропические воды Карибского моря. Над головой звёздное небо, какого нигде, кроме как в тропиках, увидеть невозможно. Особенно впечатлял Млечный Путь (Milky Way). Мечтательный штурман не мог оторвать от него заворожённого взгляда. Если отрешиться от всего, то можно подумать, что ты один во Вселенной. Да, во истину, божественное зрелище. Мог ли он подумать ещё десять лет назад, что, вот так будет стоять на мостике океанского судна и с восхищением смотреть на тропическое звёздное небо. Кто бы сказал ему об этом тогда, никогда бы не поверил и, тем не менее, сегодня и сейчас второй штурман Кондауров пересекает воды Карибского моря. Невероятно!

– Что, Василич, балдеешь? – прервал мечтательные размышления Игоря рулевой.

– Да, и есть от чего, ВиктОр…– именно так, Кондауров называл рулевого по имени с ударением на «О», переиначивая имя на французский лад.

– Ты только подумай, ВиктОр, люди платят бешеные деньги за круизы в тропики. А мы с тобой пересекаем их совершенно бесплатно, так мало того, нам ещё за это и заплатят. – рассмеялся счастливо Кондауров. – Нееет, что ни говори, а жизнь прекрасна! Да, ВиктОр? – вопрос был риторическим, …ответа не требовалось, …и так всё было понятно.

Ещё раз, глубоко вдохнув свежего морского тропического воздуха, Игорь всё той же вальяжной походкой проследовал внутрь рубки. Подойдя к штурманскому столу, с любопытством, в который раз посмотрел на генеральную карту перехода. Это была «двухмиллионка» (1: 2 000 000). «Западная часть Карибского моря» – гласило название в левом нижнем углу карты № 30120.

Кондауров отметил про себя романтические названия на ней: банка Розалинд! Остров Провиденсия! Большие Антильские острова! Остров Большой Кайман (наверное, там до чёрта крокодилов, судя по названию), Юкатанский пролив! …Романтика, блин! В правой части карты, южнее Кубы, расположилась Ямайка!

Все названия словно сошли со страниц пиратских романов Сабатини про капитана Блада, которыми подросток Кондауров зачитывался в детстве. В его воображении эти названия звучали словно волшебная музыка.

Ещё час назад штурман Кондауров закончил заполнять ежесуточную сводку «Океан», которую начальник радиостанции утром передаст на берег. И сейчас делать было в общем-то нечего, что было очень непривычно для второго помощника. На промысле-то не забалуешь. Вахта пролетает так, что и время не замечаешь. Носишься по мосту как «раненая в задницу рысь», откуда пошло это выражение Кондауров уже не помнил, но очень нравилось ему, потому что было образным и точно выражало состояние вахтенного штурмана.