Текст книги "Как пережить экономический кризис. Уроки Великой депрессии."

Автор книги: Анатолий Уткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Руководство крупнейшей в мире экономикой

Сложилось весьма устойчивое убеждение в том, что современным Вашингтоном правят «новые консерваторы» – или, как их привычно называют на Западе, «неоконы». Те в обиде: ах, если бы так. На самом деле самой влиятельной столицей мира владеет весьма сложная амальгама политических сил, и «настоящие неоконы» – лишь часть этих сил. И, как жалуются «неоконы», главенствующая лишь периодически.

«Настоящих буйных мало», – говорил поэт. Назовем сразу признанных в период Буша-младшего: глава мирового банка Пол Вулфовиц; замминистра обороны по выработке политики Дуглас Фейт; начальник штаба вице-президента Льюис «Скутер» Либби; ведущий в Совете национальной безопасности Ближний Восток, Юго-Западную Азию и Северную Африку Элиот Эбрамс; член Совета по выработке оборонной политики Ричард Перл. Остальные «неоконы» судят и о политике, но не формируют ее, они ее «философы» – Макс Бут в «Уолл-Стрит джорнэл», Уильям Кристол в «Уик-ли стандарт», Чарльз Краутхаммер в «Паблик инте-рест» и «Комментари». Философ Сидни Хук, Ирвинг Кристол и Роберт Каган пишут книги. Джин Киркпатрик преподает. Экс-директор ЦРУ Джеймс Вулси подумывает о мемуарах, Майкл Новак ударился в теологию. «Неоконы» были сильны в таких аналитических центрах, как Американский предпринимательский институт, Проект Нового Американского Века, в таких фондах, как Бредли, Джон Олин, Смит Ричардсон.

А политику делали президент Джордж Буш-мл, вице-президент Ричард Чейни, прежний министр обороны Доналд Рамсфелд, госсекретарь Кондолиза Раис. Не все они (и не всегда) благоволят к «неоконам». Прежнего госсекретаря Пауэлла можно просто определить как либерального интернационалиста. Многие из «грандов» осуждали яростную активность «неоконов» на Балканах, опускали международные разделы в речах Буша-мл, когда тот лишь претендовал на Белый дом (И либеральные фонды – Форд, Рокфеллер и Макартур будут помощнее: 833 млн долл в 2004 году против 68 млн долл. неоконсервативных фондов.) Неоконсервативные журналы имеют меньший тираж, чем откровенно либеральные «Нэшнл ревью», «Нэйшн», «Нью Рипаблик», «Ньюйоркер» (не говоря рке о «Тайм» и «Ньюсвик»).

Итак, кредо неоконсерватизма: открытое провозглашение первенства США в международных делах в 2001–2006 годах, снижение роли международных организаций, предваряющие удары по потенциальным противникам, любые действия, предотвращающие распространение орркия массового поражения, подозрение в отношении далее старых союзников (не говоря уже о таких новых, как РФ), сокрушение «оси зла» (Иран, Сирия, Северная Корея), активное использование уникального факта американского всемогущества («история не простит бездействия»). Мантра «неоконов»: величайшей опасностью для Америки сегодня является возможность создания одним из «rogue states» владеющих ядерным оружием, которым оно может снабдить диверсионные группы, стремящиеся проникнуть в Соединенные Штаты.

«Звездный час» политического всемогущества настал для неоконов в трагический для Америки час. Когда потрясенная страна в сентябре 2001 года озиралась в поисках утраченного равновесия, «неоконы» молниеносно вышли на национальную арену и предложили президенту и администрации в целом серию активных действий, отвечавших тогдашнему паническому сознанию страны, полтораста лет не знающей войны на своей территории. Войны в Афганистане и Ираке вывели «неоконов» из идеологических пещер в самые главные кабинеты. Как пишет едва ли не самый активный «неокон» Макс Бут, «после самой крупной в истории США террористической атаки президент Буш-мл. пришел к выводу, что администрация не может более позволить себе «скромной» внешней политики». Особое ликование «неоконов» вызвала принятая администрацией Буша в 2002 г. амбициозная «Стратегия национальной безопасности», главной мыслью которой было продекларированное право федерального правительства США наносить «предваряющие удары» в случае, если государственные органы страны посчитают политику государства X грозящей антиамериканскими действиями». Это наиболее лелеемый американскими неоконсерваторами документ.

Обречена ли была Америка жить в тени наиболее параноидальных мнений, грозящих в конечном счете распылением мощи американского гиганта, потерей им наиболее важных союзов. Невозможна попытка осуществить полицейские функции «по всем азимутам»? Даже на пике влияния консерваторов внутри Белого дома, Капитолия, Пентагона шла жесткая внутриведомственная схватка. Если бы «неоконы» были в ней побеждающей стороной, то мы бы видели силовые действия против Ирака и Афганистана гораздо раньше, а затем удары по Северной Корее и Ирану. Напротив, мы видели первые попытки контактов новой администрации – демократов с обеими этими странами.

В Америке достаточно трезвых людей, не опьяненных положением единственной гипердержавы. Быстро выигранная война обратилась в Ираке (да и в Афганистане) теряемым миром Уже сегодня ведущий американский социолог Иммануэль Виллерстайн спрашивает, почему «нашим главным военным" ответом на акты террора было вторжение в страну, которая не имела ничего общего с атакой 11 сентября?.. «Полный вперед» – это девиз администрации Буша, поскольку если они ослабили бы темп, то выглядели бы очень глупо, а поражение позже, кажется менее болезненным, чем крах сегодня».

Неоконсерваторы на всякий случай утверждали, что, стояли и стоят за более активное, энергичное и быстрое вмешательство в «национальное строительство» в Ираке и Афганистане. Они обвиняли деятелей типа и класса Рамсфедда в неповоротливости, в скепсисе по отношению к участию американцев в создании новых государств на Ближнем и Среднем Востоке. Они выступали за расширение американского военного присутствия здесь. Следует сказать, что современный американский неоконсерватизм – мощная и сплоченная сила, искусная видеологическом споре и в трактовании оптимального американского курса в огромном внешнем мире.

«Неоконы» отметали всякие аналогии с Вьетнамом, они напоминали, что во время покорения иракского восстания в 1920 г. англичане потеряли более 500 солдат – увы, гораздо меньше, чем (пока) сегодня в Ираке (более 3 тыс. человек). Но если потери в Ираке не прекратятся, а 87 млрд долл, выделенных Ираку, не стабилизируют там обстановку; если ценой борьбы с горцами будет кризис НАТО, если вместо демократии в новом Ираке воцарится режим шиитских аятолл, когда престижу Соединенных Штатов в мире будет нанесен жестокий урон, тогда Америка будет искать «козла отпущения». И она рке знает, как его зовут.

Но неоконсервативное бряцание оружием было возможно в период экономического бума Ситуация для неоконсерваторов немедленно поменялась с вхождением Америки в период второго после 1929 года финансово-экономического кризиса. Новое время потребовало новых подходов, и американцы обратились к сенатору от Иллинойса.

Предпосылки экономического спада

Важные изменения произошли с Соединенными Штатами, когда они при президентах Клинтоне и Буше поверили в глобализацию, окончательно решили понизить тариф и открылись огромному миру. Между 1990 и 2008 годами экспорт готовой продукции (manufacturing) из США уменьшился с 50 процентов (от общего объема американского экспорта) до 10 процентов. Зато граница Мексики с США стала сплошным сборочным заводом. И Китай с Индией получили прежде невообразимый рынок.

Экономика – это постоянные поиски баланса, но как найти баланс между мировым валовым продуктом в 55 трлн долл. и его финансовой стоимостью в 10 раз большей – 550 трлн долл.? Восторги глобалистов, предлагающих увести всю «дымную» индустрию за пределы «золотого миллиарда», стали падать на жесткую почву реаьности, а она фиксирует разбалансирование первой в мире – американской экономики. Первые признаки беды стали огиутимы в начале XXI века Так, в январе 2001 года авиакомпания «Панам» (ее популярный бренд уступал только кока-коле) объявила о своем банкротстве – то был весьма многозначительный эпизод.

После множества злоключений окрывшейся миру американской экономики на календаре наметилось нечто похожее на 29 октября 1929 г. Разумеется, велики различия. Пока нет драмы разоренных самоубийц, трагедии обрушившихся состояний, истерии отвергнутого процветания. Ходячая метафора наших дней – сон человека, спящего на надувном матрасе, который неведомым для человека образом начинает выпускает воздух. Пробуждение на острых камнях уже наступает, и от него уже не уйти.

Речь идет об эрозии научной и инженерной базы Америки, которая долгое время была основой индустрии и источником обновления американской экономики и науки. «Небеса еще не падают на землю, и не случилось еще ничего ужасного, – говорит Ширли Джексон, председатель Комиссии по исследованию ядерных проблем при американском правительстве. – США еще лидируют в мировых инновациях. У Америки лучшая программа получения научных степеней, самая лучшая научная инфраструктура и рынки капитала, необходимые для ее развития. Но даже в американской науке и технологии (не говоря рке об экономике) развивается, по мнению самих американцев, «тихий» кризис – и он уже требует, чтобы мы проснулись… Конкурирующие страны собрались бежать на марафонскую дистанцию, в то время как мы увлекаемся спринтом. Если все оставить как есть, нам бросят серьезный вызов, вызов нашей способности осуществлять инновации» [26]26
  Friedman Th. The World is Flat. A Brief History of the Twenty-first Century. N. Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2006. P. 326.


[Закрыть].

Уходящее на пенсию поколение весьма отчетливо видит, что все меньше и меньше американцев ощущают жизнь как своего рода вызов, как то, что воспринималось в 1957 году «вызовом спутника», а в 1961 году «вызовом Гагарина». Американцев уже не захватывает с прежней силой способность страны высадиться на Луне, они без особого энтузиазма, без реакции того или иного вида наблюдают продвижение своих иностранных сверстников в математике, естественных науках, в инженерном деле. В огромных американских университетах запись на естественные науки и инженерные специальности долгое время постоянно росла, пока не достигла пика в 1993 году – после чего начался неумолимый спад, продолжающийся по сию пору.

Родовой признак американцев как нации – их техническая сноровка стала уступать дивану и телевизору, соблазну отдыха на песках Флориды или Вайкики. Поколение инженеров, посадивших Нейла Армстронга на Луну, стало терять позиции. Оно теряет в глазах все большего числа американцев привлекательность, теряет гламур фантастической жизненной дороги. В этом случае – и во многих других – психологическая природа дает американскому обществу сигнал о реальной долговременной опасности, грозящей экономическому здоровью Соединенных Штатов, их благополучию, их месту в мире.

В действие вступили многочисленные, сложные по своему определению силы – демографические, политические, экономические, культурные, социальные. Старшее поколение с грустью замечает: «Впервые за период более продолжительный, чем столетие, Соединенные Штаты обнаруживают себя находящимися позади других стран по способности к научным открытиям, инновациям и экономическому развитию» [27]27
  Ibid. Р. 328.


[Закрыть]. Энергия пара, хитроумные машины, электричество и, наконец, компьютеры и Интернет дали отдельным индивидуумам возможность проявить большую продуктивность, привели в страну создателей чипа и «Гугла». Но время индустриального броска и информационная эпоха уступают место эре талантов. Отныне победителем будет тот, кто с наибольшей скоростью привлекает к себе таланты. Америка прежде славилась этой особенностью, но теперь иммиграционная служба США и прочие службы склоняются к изоляционизму а lа Патрик Бьюкенен.

По мнению журналиста из «Нью-Йорк Тайме» Томаса Фридмана, богатство в век глобализации возникает в тех странах, которые преуспевают в трех отношениях: 1) создание совершенной инфраструктуры; 2) эффективная образовательная программа, при которой знания служат общеполезному обновлению общества; 3) продуманная налоговая политика, обоснованные инвестиции, благоприятные торговые законы, поддержка исследований и, главное, вдохновляющее руководство.

Увы, Соединенные Штаты испытывают сложности во всех трех случаях. Америка не сумела измениться на крутом историческом повороте, как прежде приспособиться к веку информатики и биотехнологии. Противостоя в «холодной войне» Советскому Союзу, американское общество испытывало угрозу извне и оказалось неготовым встретить угрозы изнутри – соответствующее времени и внутренним потребностям налогообложение, оптимальное инвестирование, взаимовыгодные торговые законы, поддержка научных исследований, подлинная защита интеллектуальной собственности в цифровом мире. Может быть, виноват внешний мир? При первых же признаках кризисных явлений в американской экономике американцы (совместно с японцами и южнокорейцами) обратились против китайцев, стали настаивать на ревальвации юаня, имеющего с 1994 года фиксированный курс в отношении доллара (8,3 юаня = 1 доллару США). Американские фирмы хотели бы видеть ревальвацию переводного юаня на 30–40 процентов, чтобы ослабить товарный поток необоримой китайской продукции в США.

Глава восьмая Наше время: тихое вползание в кризис

Прежде Соединенные Штаты были островом – островом нововведений и растущих доходов.

Америка стала магнитом для мирового капитала и мировых талантов.

Наша валюта стала мировой валютой, и все лучшие умы хотели работать у нас.

Эту ситуацию мы считали гарантированной. Другие страны не имели этих преимуществ. Эта ситуация подходит к концу[28].

Томас Фридман, 2006

Историческая остановка

Классическая триада – рассказ о трех поколениях одной семьи. Первое поколение, не щадя себя, вставало с зарей, трудилось не покладая рук, прилагая умение, выдумку и старание. Второе поколение постаралось сохранить нажитое. Но третье поколение потеряло самодисциплину и мускулистость своих предков, окунулось в лень и стало просаживать дедовско-отцовские богатства.

Это бесшабашное прожигательство обнаружилось в Америке в момент пиковых успехов как внутри страны, так и за ее пределами – в 1990-е годы. Информационный бум, сотни миллиардов долларов Билла Гейтса фантастически подействовали на третье (после окончания Второй мировой войны) поколение. Корпеть над инженерными проектами? Отдать лучшие годы жизни университетской зубрежке? Отдать магистерской степени светлый зенит бытия? Предшествующие полстолетия были американскими, и нет оснований сомневаться в грядущем полустолетии. Отдадимся же быстротекущей радости бытия. Тем более, что китайцы, индусы или восточноевропейцы – с радостью выполнят прежнюю американскую работу, ведь им так нужны доллары.

Был момент, когда страну можно было призвать засучить рукава и заглушить ростки гедонизма – обновить исконно американские доблести: трудолюбие, бережливость, страсть к образованию. То было страшное утро 11 сентября 2001 года. Но президент Буш призвал американцев ни более ни менее, как «продолжать шопинг». Вовсе не клич готовиться к жестокой конкуренции. Всех успокаивает еще отсутствие подлинных раскатов, не блеснула еще молния, зато молы всех крупных торговых центров ломятся от уникальных соблазнов, порожденных наукой и индустрией.

Когда в 2001 году в Дохе начался раунд международных переговоров по снижению тарифов, баррель нефти стоил 25 долларов, а тонна риса – 170 долларов; китайский запас долларов составлял лишь 2 процента национального ВНП. Возник термин «суверенный доходный фонд».

Мягкое движение вниз

Сейчас мы видим даже уменьшение численности иностранных студентов в США на 14 тысяч. Все меньше шансов на то, что президенты азиатских стран выйдут из американских университетов, как, скажем, нынешний президент Филиппин Глория Аройя (окончившая Джорджтаунский университет).

Быстрота происшедших изменений не позволила Вашингтону нащупать верную стратегию.

Взобравшиеся на вершину мировой пирамиды американцы оказались неспособными дать ясный анализ того, что им несет бурный подъем Китая. При этом «культура, – как формулирует один из ведущих социологов нашего времени И. Валлерстайн, – всегда была орудием сильнейшего» [28]28
  Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture: Essays on the Changing World-System. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. P. 193.


[Закрыть]. Как и информация в целом. Определяемые Западом современные капиталистические ценности получили преобладающую идейную значимость. «С падением коммунизма, – пишет английский исследователь А. Ливен, – альтернативные модернизации идеологии были попросту элиминированы… Экономические элиты России формируют мощный классовый интерес в мирном поддержании мировой рыночной экономики» [29]29
  hieven A. The Secret Policeman's Ball: the United States, Russia and the International Order after 11 September // International Affairs, 2002. V. 78, № 2. P. 246.


[Закрыть].

Образование всегда было основой национальной мощи Соединенных Штатов. Выйдя в первой трети XX века на первое место по индустриальным показа^-телям, Америка занялась устройством своей образовательно-культурной системы. Именно в это время начальная стадия образовательного процесса оказалась переданной местным властям, местным школьным советам. Локальным «комъюнити» было позволено создавать школы по своему желанию; был принят свой собственный подход организации школьной системы. В отличие от большинства стран, основывающихся на национальной системе или на системе отдельных «земель-штатов» (как в Германии), «внутренняя» Америка сама выбирала школьное расписание, обязательные учебники, характер оплаты учителей. Все это росло в объеме по мере «переезда» основной массы американского населения в ближние и дальние пригороды. После Второй мировой войны вокруг «метрополий» сформировались огромные пригородные районы.

И что же это значило для образования? Фактически это означало, что богатые люди отдельных графств, стремившихся поселиться рядом друг с другом, «облагали друг друга» сравнительно небольшими налогами и поддерживали образовательный процесс на приличном уровне. Богачи приглашали талантливых преподавателей, умелых школьных менеджеров, которые создавали внушительное расписание, солидный список предметов.

Но рке тогда обнаружился дефект, который с годами был все более ощутим: в бедных углах Америки школьная система отражала скудный доход местного населения. Приглашались самые нетребовательные учителя, перед всеми стояла проблема социальной несправедливости и общего выживания, что обостряло социальный вопрос и вообще зарождало у учеников «роковые вопросы».

И если в других индустриально развитых странах создавалась единая общеприемлемая система школьного образования со стандартным расписанием, то в вольнолюбивых штатах богач учил своих детей лучше, чем наемные рабочие. Это неизбежно отразилось на социальном аспекте образовательной системы. Примиряющим фактором было укрепившееся массовое производство. Элита училась осуществлять новации, дети наемных рабочих работали на конвейере. Знания распределялись соответствующим образом: творческие начала в богатых школах, примитивные начальные знания в обшарпанных школах бедняков. Все это было допустимо и казалось приемлемым, пока конвейерные рабочие получали весьма приличную заработную плату и стали подъезжать к своим заводам на собственных автомобилях.

Но промышленного производства, прогресса не остановить, и автоматизация стала вытеснять носителей примитивного труда. Хорошо оплачиваемые места все больше нуждались в знаниях. В Америке немало городов, где дымившие полвека назад заводы сейчас представляют собой своеобразный музей индустриализации. А бедные школы лишились смысла своей работы – они отстали, выпускников никто не брал, работа удалилась в Мексику или в Китай, впереди социально-культурный тупик. Если местная община не улучшала образования, то многие выпускники располагались между пособием по безработице и тюрьмой.

Сложилась система, «живая» по сию пору: начальное и среднее образование в США отстает от высшего образования и того, что мы называем аспирантурой.

Ухудшающееся образование для верхних классов

Наиболее серьезная проблема среди всех – проблема ухудшающегося американского образования. Молодое поколение не только не получает необходимого образования, ему не прививается даже минимальный интерec к наукам – к высшей математике, естественным наукам, инженерному делу. Выставку достижений в естественных науках посетили в США 65 тысяч человек. В Китае же за право посещения выставки участвовали шесть миллионов молодых людей. Китай получил на этой выставке в 2004 году 35 наград, включая одну из трех самых главных. Специализированная американская пресса отметила, что «60 процентов лучших участников выставки, 65 процентов наиболее эффективных математиков – являются детьми недавних иммигрантов… Их родители поощряют детей изучать математику и естественные науки… Американские чиновники, которые поддерживают исключительно запретительную иммиграционную политику, рискуют блокированием технологических и общенаучных подходов» [30]30
  Education Week. 2004, July 28.


[Закрыть].

И ситуация не обещает разрядиться. Каждые четыре года Соединенные Штаты оценивают учащихся между четвертым и восьмым классом. В последнем обзоре принимали участие полмиллиона учащихся из сорок одной страны – на тринадцати языках (самое большое контрольное предприятие в мире). Выяснилось (согласно агентству Ассошиэйтед Пресс), что в математике и естественных науках тон задают азиатские страны. Самые высокие оценки получили восьмиклассники в Сингапуре (44 процента). За ними следовал Тайвань с 38 процентами. Школьники Соединенных Штатов получили лишь 7 процентов высоких оценок.

Следующий конкурс, который последовал в декабре 2004 года, обнаружил, согласно Программе международной ученической оценки, что пятнадцатилетние американцы опустились значительно ниже срединной черты международного уровня. Журналисты назвали преподавание математики в американской средней школе «черной дырой» американского образования.

Сами американские студенты признают, что их «культура направлена на развлечения». Даже в таком университете, как Иельский (звезда «университетов, увитых плющом» – наиболее старых и престилшых). «Иельская школа бизнеса выдвигает из своих рядов президентов университета, и они великолепны в этом качестве. Но университет не производит ученых. Президенты университета не представляют университет для развития науки, потому что ими не овладела любовь к ней в их студенческие годы, – и кто олицетворяет эти качества лучше, чем бывший президент Буш?.. Американцы, которые желают быть адвокатами, начали глушить все посягательства тех, кто хотел быть инженерами и учеными в 1970-е и начале 1980-х годов. Затем, с бумом информатики поднаторевшие в электронных программах и желающие поступить в школы бизнеса – чтобы получить магистерскую степень, стали оттеснять студентов инженерных специальностей и юристов в 1990-е годы» [31]31
  Friedman Tb. Op. cit. P. 338.


[Закрыть].

Да, американская культура еще производит творчески продуктивных ученых и инженеров, хотя другие культуры сокращают отставание от США с примечательной скоростью, поскольку они обращены к технически фундаментальным дисциплинам и их «новорожденный» интерес способствует созданию более творческих подходов к образованию в их собственных государственно-социальных системах.

Америка совершила существенную ошибку, когда общественные школы изгнали из своего расписания искусство и музыкальное образование. Разумеется, немалое число семей сохраняет духовную обстановку, но общий климат общества все более противится серьезному творчеству. Трудовая этика – вот в чем Азия начала догонять и обгонять Америку. Получается так, что проблема даже не в утере интереса к математике и естественным наукам, проблема в значительной утрате прежней знаменитой протестантской трудовой этики.

Общенациональный американский тест показал, что начитанность в английской литературе за последнее десятилетие упала значительно. Чрезвычайно упал интерес к английской литературе среди испаноязыч-ного населения. Только 40 процентов населения в 1992 году показали способность читать сложные английские тексты. Эта цифра снизилась до 31 процента в тесте 2006 года. «Специалисты считают, что образованность выпускников колледжей упала из-за того, что растущее число молодых американцев в последние годы проводит свободное время за телевизором и блуждая по Интернету. Мы наблюдаем серьезный упадок в чтении для удовольствия, и это негативно сказывается на нашем уровне образованности и начитанности» [32]32
  The New York Times. 2005, December 16.


[Закрыть].