Текст книги "Измена генсека. Бегство из Европы"

Автор книги: Анатолий Уткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Часть 2
ОСЛАБЛЕНИЕ ОВД

Внутренние перемены

В1986 г. Горбачев начал внешнеполитический курс, который практически неизбежно вел к развалу Организации Варшавского Договора (ОВД). 10–11 ноября 1986 г. Генсек КПСС довольно неожиданно призвал в Москву руководителей стран – членов Совета Экономической Взаимопомощи. Он вызвал немалое их возбуждение, когда призвал руководство указанных стран к «реструктурированию» системы их политического руководства и обретению новой степени легитимности в глазах своих народов.

Фактически он сказал присутствующим, что «доктрина Брежнева» мертва и что СССР уже никогда не пошлет свои вооруженные силы для усмирения «еретиков» в социалистическом лагере – базовая перемена в советской внешней политике, произведенная на фоне высадки американцев в Гренаде, в Панаме, Ливане и пр.

Горбачев ни в грош не ставил тот «пояс безопасности», который был создан ценой нашей крови во Второй мировой войне. Он начал процесс фактического предательства просоветских сил – наших союзников, которые отказывались уже что-либо понимать в политике Москвы.

Когда государственный секретарь США Дж. Шульц прибыл в ноябре 1986 г. на сессию Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, происходившую в Вене, он ощутил, что в ОВД случилось нечто. И американцы немедленно начали использовать новые возможности.

Джордж Шульц, Роз Риджуэй и Том Симоне пригласили к себе польскую делегацию с целью укрепить их в решимости начать внутренние перемены и по возможности дистанцироваться постепенно от Москвы. Шульц приказал «поработать» с польской делегацией. «Поляки оказались заинтересованными».

Шульц задумался о широкой программе воздействия на Восточную Европу. Перемены в Советском Союзе стимулировали сторонников перемен в восточноевропейских странах. Следовало поддержать сторонников перемен. Представляя эту новую решимость американцев, Джон Уайтхэд в феврале 1987 г. объехал всю Восточную Европу и пришел к выводу: «Ситуация меняется»¹⁷. Лидеры восточноевропейских стран теперь чаще встречались с американцами и обсуждали прежде запретные вопросы. Шульц вспоминает, что у него возникло чувство, что одна-две страны Восточной Европы могут пересечь границу между блоками.

Уайтхед докладывает Шульцу, что коммунистические правительства Восточной Европы постоянно улучшают отношения с Соединенными Штатами, что, в конечном счете, обещало их отход от Советского Союза. Особенно перспективной Уайтхэд считал ситуацию в Польше, где сближению Варшавы с Москвой противостояла «Солидарность» во главе с Лехом Валенсой. «Он работает на верфи в Гданьске и уже использовал все дни своего отпуска. Если Валенсу не отпустят в Варшаву, я полечу к нему в Гданьск». Разумеется, это было унижением для официальной Варшавы, что высокопоставленный представитель президента Рейгана навестил не президента – генерала Ярузельского, а неведомого (тогда) слесаря из Гданьска. Затем Уайтхэд встретился с Валенсой в резиденции американского посла в Польше. Пресса размножила фотосвидетельства этой встречи по всему миру.

Что касается генерала Ярузельского, то с ним американский представитель беседовал три часа. Когда Уайтхэд критически отозвался о польском режиме, Ярузельский взорвался: «Мистер Уайтхэд, я не могу позволить вам вмешательства в наши внутренние дела. Мы – суверенная нация. У вас своя политическая система, у нас – своя. Я не вмешиваюсь в ваши дела, соблаговолите и вы не вмешиваться в наши. Я знаю, что вы ненавидите меня. Два года назад я был в Нью-Йорке, но мне не разрешили посетить Вашингтон. Ваш государственный секретарь назвал меня «русским генералом в польской униформе». Для меня не могло быть большего оскорбления. Я являюсь поляком во многих поколениях».

По распоряжению Шульца, Уайтхэд старался избегать публичных скандалов. Шульц описывает, как они условились о линии поведения в странах Восточной Европы: действовать шаг за шагом, добиваться успеха малыми шагами. Увеличивать влияние постепенно. Расширяя шаг за шагом свою сферу влияния. При этом Шульц с большим удовлетворением перечислял те места, где американская дипломатия при косвенном содействии Кремля уже вернула часть своего влияния: Ангола, Никарагуа, Камбоджа.

Ракеты средней и меньшей дальности

У Советского Союза были два типа ракет, подобных которым не было у Соединенных Штатов. Речь идет о ракетных системах СС-12 и СС-23, чей радиус действия располагался между 500 км и 1000 км. У них была довольно нелепая классификация – «меньше среднего радиуса промежуточные ядерные силы» (SRINF). НАТО настаивало, что любые переговоры о ракетах средней дальности должны включать в себя SRINF. А если нет, то американская сторона имеет право иметь равное SRINF количество ракет средней дальности (у американцев это были ракеты от 1000 км до 5500 км).

Именно ракетам меньшей дальности был посвящен визит в Москву государственного секретаря США Джорджа Шульца в середине апреля 1987 г. В Праге 10 апреля Горбачев объявил, что численность советских ракет «меньше средней дальности будет «заморожена». В то же время он призвал к совместным с США сокращениям ракет «средней дальности».

Американские дипломаты обычно не летали в столицу Советского Союза прямым рейсом в столичное Шереметьево. Они прибывали в Хельсинки компанией «Финэйр» й только потом отправлялись в советскую столицу. В финской столице Шульца уже ждал посол в Москве Джек Мэтлок. Проделывалась определенная подготовительная работа по оптимизации встречи с советским руководством.

Шульц прибыл в Москву 13 апреля 1987 г. Первым встретил его Шеварднадзе. Вначале они побеседовали тет-а-тет, а потом в составе большой делегации. Своеобразным «подарком» было исполнение известной американской песни «Джорджия в моем сердце» – обыгрывание факта существования «двух Джорджий», советской и американской. Государственный секретарь за обедом в виде тоста исполнил свою версию «Джорджии в моем сердце», а русскоговорящие сотрудники американского посольства подтянули песню уже с русскими словами. Шеварднадзе был польщен оказанным вниманием, и когда стихли аплодисменты, он растроганно обратился к Шульцу: «Спасибо, Джордж, за проявленное уважение».

После второй встречи с Шеварднадзе, Шульц приехал в резиденцию посла – в Спасо-хауз, надел ермолку, и встретился с отказниками, которых не выпускали в Соединенные Штаты. Он говорил об элементарном человеческом праве пересекать границы и знакомиться с иными культурами. «Мы никогда не прекратим бороться с этим».

(Прошло немало лет, ушел в прошлое коммунизм, и Джорджу Шульцу не грех было бы познакомиться с очередями у американского посольства в Москве. Теперь уже трудно объяснять трудности посещения Америки кремлевскими кознями: бодрые сотрудники американского консульства грудью стоят на пути любого посещения США, стоимость въездной визы куда американцы удвоили. Редкий пример лицемерия).

Вечера Шульц проводил неизменно с Шеварднадзе, который словами и делами показывал, что именно Грузия «у него в сердце» и неощутима в этом сердце России.

* * *

Во время первой встречи с Горбачевым в блистательном Екатерининском зале Кремля 14 апреля 1987 г. Шульц повторил американскую позицию: сколько бы ни оставили себе Советы ракет класса SRINF, американская сторона будет считать себя вправе сохранить адекватное число баллистических и крылатых ракет дальностью до 5500 км.

Советское руководство показало свою готовность пойти на взаимное уничтожение ракет средней дальности – советских СС-20. Здесь Горбачев не остановился и потребовал уничтожения ракет «меньше среднего» радиуса (то есть радиуса действия дальностью полета от 500 до 1500 км). Американцы же должны были уничтожить значительно меньшее число ракет средней дальности, размещенных в Европе частично с 1983 г. или (основная масса) готовящихся прибыть туда.

Повторим: Советский Союз имел на вооружении более сотни новых ракет СС-23 повышенной точности, но с максимальным радиусом действия до 400 км. Советские военные эксперты справедливо утверждали, что ракеты этого класса не подпадают под действие подготавливаемого соглашения. Вот как описывает ситуацию бывший посол СССР в США А.Ф. Добрынин. «Перед приездом Шульца Горбачев попросил маршала Ахромеева и меня подготовить для него памятную записку с изложением позиций обеих сторон с возможными рекомендациями. Мы это сделали, причем Ахромеев специально подчеркнул, что Шульц, видимо, будет опять настаивать на сокращении ракет СС-23 и что на это совершенно нельзя соглашаться.

После длительного разговора Шульц сказал Горбачеву, что он может, наконец, твердо заявить, что оставшиеся еще спорные вопросы могут быть быстро решены в духе компромисса и что он, Горбачев, может смело приехать в Вашингтон (как это давно планировалось) в ближайшее время для подписания важного соглашения о ликвидации ракет средней дальности, если он согласится включить в соглашение ракеты СС-23. После некоторых колебаний Горбачеву к большому нашему изумлению – Ахромеева и моему, – заявил: «Договорились». Он пожал руку Шульцу, и они разошлись.

В частном кругу Шульц назвал неожиданный шаг Горбачева «божьим подарком»¹⁸.

Ахромеев был ошеломлен. Он спросил, не знаю ли я, почему Горбачев в последний момент изменил нашу позицию. Я так же, как и он, был крайне удивлен. Что делать? Решили, что Ахромеев сразу же пойдет к Горбачеву. Через полчаса он вернулся, явно обескураженный. Когда он спросил Горбачева, почему он так неожиданно согласился включить в соглашение на уничтожение целого класса наших новых ракет и ничего не получил существенного взамен, Горбачев вначале сказал, что он забыл про «предупреждение» в нашем меморандуме и что он, видимо, совершил тут ошибку. Ахромеев тут же предложил сообщить Шульцу, благо он еще не вылетел из Москвы, что произошло недоразумение, и вновь подтвердить нашу старую позицию по этим ракетам. Однако недовольный Горбачев взорвался: «Ты что, предлагаешь сказать госсекретарю, что я, генеральный секретарь, не компетентен в военных вопросах, и после корректировки со стороны советских генералов я теперь меняю свою позицию и отзываю данное уже мною слово?»

На этом закончилась печальная история с ракетами СС-23. Так, в течение нескольких секунд разговора с Шульцем Горбачев, никого не спрашивая и не получив ничего взамен, согласился уничтожить новые ракеты, стоившие стране миллиарды рублей и огромных усилий. У Горбачева была прекрасная память и он, конечно же, хорошо помнил об этих ракетах. Но понимал, что если поставить этот вопрос на обсуждение в Политбюро, то он вряд ли получит поддержку Генштаба, выступавшего против уничтожения наших ракет, фактически не подпадавших под договор. Вот почему Горбачев предпочел затем преподнести все это дело на Политбюро как свершившийся факт в качестве завершающего «компромисса», открывшего дверь к подписанию соглашения с США. Можно добавить, что многие члены Политбюро не знали толком, что это за ракеты СС-23, так как Горбачев говорил о них скороговоркой, а министр обороны Язов промолчал»¹⁹.

Через несколько часов Шульц, в сопровождении Пола Нитце, Роз Риджуэй и Джэка Мэтлока сидел напротив Горбачева, Шеварднадзе и Дубинина. Шульц начал встречу жалобами на действия КГБ. Горбачев ответил, что случай физического проникновения в американское посольство не имел места. (Накануне Шульц встречался с Шеварднадзе, и тот сказал, что меня тоже обманывают. Что можно сказать о Шеварднадзе как министре и патриоте?)

Горбачев предложил новый подход к ракетам малого радиуса действия: ноль в Европе и по сто ракет в советской Средней Азии и в Соединенных Штатах. Шульц отверг это предложение: малые ракеты легко перемещать. Шульц размышляет следующим образом: «Я почувствовал, что произвел значительное впечатление на Горбачева… Он ощутил доверие к нам». И тогда Горбачев, читатель вздохни, предложил уничтожить все советские ракеты малой дальности: «Я собираюсь избавиться от систем, расположенных в Восточной Германии и в Чехословакии. Ракеты малой дальности в других странах Организации Варшавского Договора будут ограничены определенной численностью, и мы установим мораторий на увеличение этой численности».

Шульц внутренне ликует. В мемуарах он пишет: «Появилась возможность большого успеха»²⁰. Но Горбачев требует немедленного решения, он говорит саркастически: «Вы просто находитесь в разведывательной миссии. Что вы за лидер? Почему вы не можете принять решение?»

Вмешался Шеварднадзе: «Я не могу оправиться от изумления – США возражают против уничтожения Советским Союзом оперативных ракет ближнего радиуса действия». Шульц: «Вы получите ответ в самое короткое время».

После двухчасового заседания Горбачев предложил сделать перерыв. Шульц использовал этот перерыв для обсуждения проблем шпионажа между двумя странами. Шульц думал о привозе в Москву специального «непрослушиваемого» вагончика, в котором американские специалисты могли бы обсуждать московские тайны, не боясь быть раскрытыми.

Далее Шульц прошел к своему краю стола и достал цветные диаграммы, показывающие распределение мирового валового продукта – проекция на 2000 г. Он комментировал диаграммы так: мир находится в середине величайшей из революций, происходит невиданный рост производства. И отношения двух огромных величин – Советского Союза и Соединенных Штатов – многое значат для мирового развития. Горбачев был явно заинтригован. Сразу несколько стран выходят к мировому уровню производства. К вершине приближаются страны, которые совсем недавно были внизу – Китай, Сингапур, Корея, Израиль.

Шульц: «Производство становится глобальным по охвату. Все труднее определить, где создан данный продукт. Но в глобализирующемся мире нации получают все большие возможности. Китайцы снабжают ракетами иранцев. С растущим этническим (тамилы на Шри Ланке), региональным (вьетнамская оккупация Камбоджи), религиозным давлением (исламский фундаментализм) возрастает угроза перерастания малых конфликтов в большие… Это научная революция. Даже авианосец, по сути, является одним большим носителем информации». Горбачев показался заинтересованным: «Мы должны больше думать об этом».

Через 25 минут маршал Ахромеев уверенным шагом зашел в зал переговоров. «Мы должны обратиться свое внимание на СНВ и СОИ. Идея 50-процентного сокращения, выдвинутая в Женеве, должна быть трансформирована в четкие цифры – 1600 запускающих устройств и 6 ООО боеголовок». Фактически это была формула Рейкьявика. Горбачев предложил развязать «гордиев узел», ограничив СОИ лабораторными испытаниями. «Вы не должны полагаться только на наши уступки».

Шульц съязвил: «Я готов пустить слезу». И американский госсекретарь обратился к любимой теме: гражданские права. Как школьник Горбачев отчитывался по всем пунктам: Щаранский уже на Западе, Юрий Орлов – в США, Андрей Сахаров покинул Горький. Беседа продолжалась до половины восьмого вечера, все ощутили едва ли не истощение. Но Шульц и Шеварднадзе удалились, и их диалог продолжался до полуночи. В половине первого ночи американские специалисты разместили в подвале жилого комплекса посольства свои сложные «непросматриваемые» и «непрослушиваемые» приборы и государственный секретарь Шульц теперь уже обратился к находящемуся в Калифорнии президенту Рейгану. Операция «Горбачев» продолжалась.

В ходе этого же визита Горбачев разрешил Шульцу выступить по советскому телевидению на всю огромную страну со своей оценкой Афганистана (цензура исключалась): «Вы вошли в конфликт с народом Афганистана. Афганцы хотят, чтобы вы покинули их страну; они не хотят ваших вооруженных сил в своей стране; сколько там у вас солдат – 120 тысяч?»

Дорогой читатель, представь себе, что министр иностранных дел России говорит американской телеаудитории честные слова: «Вы вошли в конфликт с народом Ирака. Иракцы хотят, чтобы вы покинули их страну; они не хотят присутствия ваших вооруженных сил в своей стране; сколько там у вас солдат – 140 тысяч?» Представить себе такое весьма трудно. Двойной стандарт – американская классика.

Американцы и русские договорились не сообщать о результатах московских переговоров до окончания визита Шульца. В самолете Шульц ликовал: он получил так много, не приложив особых усилий. Россия уничтожала целый класс оружия, а Америка только аплодировала этому. Странный случай русской истории.

Цепь невиданных уступок

В конце февраля 1987 г. Горбачев предложил ликвидировать все советские и американские ядерные силы средней дальности в Европе, не привязывая эту ликвидацию ни к чему, ни к стратегическим вооружениям, ни к ядерным силам Англии и Франции, ни к Стратегической оборонной инициативе (СОИ). СССР сохранит 100 ракет средней дальности в Азии, а американцы – на своей американской территории. СССР выведет также из Чехословакии и ГДР ракеты «меньшей, чем средняя» дальности.

Советская сторона уничтожала значительно больше ракет и пусковых установок, чем Соединенные Штаты. Многие другие натовские установки среднего радиуса действия, такие, как крылатые ракеты морского базирования, и относительно небольшие британские и французские баллистические ракеты морского базирования и французские ракеты наземного базированияне подпадали под сокращения. Американцы должны были сократить ракеты средней дальности «Першинг-2», которые по американской классификации не достигали Москвы (советская сторона утверждала, что радиус их действия позволяет им достигать Москвы; такое завышение способностей сокращаемых ракет радовало американцев. Зачем это нужно было советской стороне, завышающей объем «жертв» противостоящей стороны?

29 мая 1987 г. советская сторона выдвинула в Женеве новые предложения. Москва отошла от прежней позиции, предполагавшей запрет исследований и развертывания «космических ударных вооружений» в ответ на пятидесятипроцентное сокращение советских стратегических сил. Американская сторона готова была дать обязательство не выходить из Договора по ПРО на протяжении 15–20 лет, а взамен сократить стратегические вооружения на 30 процентов. «Советские ограничения на развертывание СОИ были неприемлемы для нас»²¹. 11 июня госсекретарь Шульц позвонил новому советскому послу в США Дубинину: американская сторона позитивно воспринимает советские предложения. 12 июня президент Рейган созвал узкую группу специалистов в Ситуационной комнате для обсуждения советских предложений.

Далее, во время встречи министра иностранных дел Шеварднадзе с государственным секретарем Джорджем Шульцем, советский министр продекларировал американское «право» иметь равные с Советским Союзом потолки как в категории ракет средней дальности, так и ракет меньшей дальности – категории, в которой советские вооруженные силы имели уже развернутыми 169 ракетных комплексов, а у США не было ни одного. Милое разрешение. Американцы подобных разрешений никогда не давали.

23 июля 1987 г. неутомимый борец за сохранение жизни на Земле делает новое предложение: пусть два предлагаемых нуля (ликвидация РСД и ракет РСМД) будет полной. Советскому Союзу и Соединенным Штатам не стоит оставлять прежде оговоренных сто ракетных комплексов как в Азии, так в Америке и Европе. (Рейган тайно говорит Колю, что эти предложения кажутся ему привлекательными²².). Вместо того чтобы настаивать на своем праве сохранить сто ракет среднего радиуса действия – чтобы создать баланс американским ядерным установкам в Азии и на Тихом океане, Горбачев немотивиованно убрал советские установки.

И министр обороны США организовал встречу военных лидеров НАТО, которые выступили за уничтожение всех ракет средней дальности на глобальном уровне²³.

* * *

Все это не мешало президенту Рейгану в период между апрелем и сентябрем 1987 года резко критически отзываться о стране, с которой он, судя по его словесным высказываниям, желал наладить добрые отношения. Читатель, странная складывалась ситуация. Положительно относясь к уступкам Горбачева, президент Рейган ни разу не выразился с похвалой о стороне, которая делала желательные ему уступки. Напротив, он как бы ярился все более и требовал все больших изменений в советской позиции, в ее стратегии, в политическом строе СССР. Горбачев же (удивителен этот мир) начинает привыкать к сугубому негативизму Белого дома даже после самых крупных шагов навстречу американским пожеланиям. В тех же местах, где Горбачев желал изменения американской позиции более всего (размещение оружия в космосе, замедления реализации Стратегической оборонной инициативы, американского участия в региональных конфликтах), Рейган занимал «железобетонную» оборонительную позицию, не желая уступить ни на шаг.

Но даже Рейган не мог абсолютно игнорировать «отступательный» стиль Горбачева. 12 июня 1987 г., выступая в Берлине, президент Рейган позволил себе смягчиться. «Ныне Советы сами, хотя и ограниченным образом, пришли к пониманию важности свободы». И здесь Рейган обратился прямо к Горбачеву, сам не зная, каких демонов будит: «Если вы желаете мира, если вы желаете процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если вы добиваетесь либерализации… Мистер Горбачев, снесите эту Берлинскую стену»²⁴.

Много лет прошло, и нет давно Берлинской стены. А сказать все же хочется: «Вы, деятели Запада, которым так мешала Берлинская стена, если вы желаете процветания России и Восточной Европе в целом, теперь вы снесите грандиозную визовую стену, которую именно вы воздвигли между Западной и Восточной Европой. Вы строите стену между США и Мексикой, между Израилем и Палестиной».

А президент Америки ярился все более. На конференции украинских католиков он восславил «борьбу, которая началась на Украине 70 лет назад и которая идет во всей советской империи, «в Казахстане, Латвии, Молдавии и среди крымских татар». Читал ли все это лидер огромной многонациональной страны, пережившей такую историю в двадцатом веке? А если читал, то почему не ответил от имени объединившегося народа той стране, которая тоже знала раскол, преодоленный многотысячными жертвами в гражданской войне. А Рейган без обиняков ставит цель: «Помогать демократическим инсургентам в их битве за самоопределение»²⁵. Ощущал ли Горбачев опасность американского нажима и пропаганды для своей страны?

Трезвомыслящие политики приходили в ужас от уступок Горбачева. Добрынин: «Когда Горбачев прибыл в Вашингтон, он, опять же без серьезного торга, согласился еще на одну уступку: уничтожить все ракеты СС-20 не только в европейской части СССР, но и в азиатской части, хотя в Азии они являлись частью нашей обороны против американских баз в Японии и Индийском океане, а также противовесом китайским ядерным вооружениям»²⁶.

Рейган пригласил Шеварднадзе на ланч. Обедали американский президент и советский министр на барже начальника военно-морского штаба США. На следующий день, 16 сентября Шеварднадзе отвел Шульца в сторону и поделился секретом: «Мы уходим из Афганистана. Выход может продлиться пять месяцев, а может целый год». Министр попросил Шульца о помощи в создании нейтрального Афганистана. Шульц последнюю просьбу воспринял критически – о чем признается только в мемуарах, Американцы желали полностью воспользоваться поражением СССР в Афганистане. И совсем уж никак не желали обсуждать объем военного присутствия США в Персидском заливе.

Итак, Шеварднадзе сказал под большим секретом Шульцу, что в Москве принято твердое решение уйти из Афганистана; этот уход состоится еще до окончания второго президентского срока Рональда Рейгана. Шеварднадзе просил американской помощи в том, чтобы советский уход не привел к возобладанию в Афганистане фундаменталистов. Нашел у кого просить! У администрации, создавшей огромные лагеря подготовки фундаменталистов в Северном Пакистане, вооружившей Усаму бен Ладена «Стингерами».

Американцы берут инициативу полностью в свои руки. Советские переговорщики как бы отчитываются перед строгими американскими контролерами. Госсекретарь Шульц вспоминает: «В три часа дня мы переместились в большую «комнату Джеймса Медисона», расположенную прямо над моим кабинетом в госдепартаменте. С согласия Шеварднадзе я пригласил в эту комнату представителей всех рабочих групп. Были внесены дополнительные стулья – места все равно не хватало, и многие стояли вдоль стен. Каждый советский сопредседатель рабочих групп докладывал собравшимся пятидесяти человекам. Доклады содержали ясно обозначенные факты, они были ясными, брали проблемы по существу. Разделительные грани между людьми и предметами как бы растворились. Чувство единой миссии, общей цели возникало буквально на глазах. Люди говорили о предметах, которые прежде опасались бы даже коснуться. Я чувствовал, что мы повернули за важный угол… Шеварднадзе и я во второй половине дня отправились в Белый дом и доложили президенту Рейгану результаты трех дней работы. Теперь мы могли объявить о совместном «соглашении в принципе о заключении договора, уменьшающего численность ракет средней дальности; договор можно будет подписать во время визита Генерального секретаря Горбачева в Вашингтон поздней осенью»²⁷.

Удовлетворенность главы американской дипломатии вовсе не равнозначна триумфу советской дипломатии, представители которой выглядели все более жалким образом под строгим взглядом наконец-то оцененного американцами Шеварднадзе.

Ради сохранения главного Шеварднадзе приходилось проводить подлинно «лисью» дипломатическую линию. Выступая в ООН на Генеральной Ассамблее ООН, Шеварднадзе «осудил» президента Рейгана, который «прочитал мне лекцию о том, как надо изменить советскую систему». Шеварднадзе делал такие заявления, чтобы сбить с толку своих политических противников в Москве. И американцы это уже знали.

* * *

Горбачев выступил с уже привычными уступками: он не настаивал на полном запрете испытаний противоракетных систем, а просил выработки соглашения «по отдельным вопросам», с целью их подписания в ходе визита в США. Шульцу не нужно было быть о семи пядей – он увидел явную зависимость Горбачева от результативности дипломатии на высшем уровне и… сразу же пригрозил срывом предполагаемого горбачевского визита с США. Он рисковал, но знал также, что договоренность (практически достигнутую) по ракетам средней дальности могут подписать и чиновники более низкого ранга.

Вслушайтесь в слова Джорджа Шульца, которые он 18 ноября 1987 г. говорит президенту Рейгану, готовящемуся принять советского лидера: «Мы можем позволять Горбачеву играть роль новатора, играющего фактически в нашу пользу – как он сыграл драматически в случае с ракетами средней дальности и в случае с Афганистаном»²⁸.

Именно в эти дни Горбачев пересмотрел официальную советскую позицию относительно событий в Чехословакии 1968 г. Это история. А в конкретной жизни – генеральный секретарь ЦК КПСС более всего заботился о деталях своего визита в США. Он отказался проехаться по стране – он будет только в столице, в центре внимания. Сумеют ли эксперты решить все спорные вопросы, что позволило бы подписать Договор о ракетах средней дальности? Давление Горбачева на переговорщиков стало очень ощутимым. Именно тогда (24 ноября 1987 г.) маршал Ахромеев сказал свою ставшую знаменитой фразу: «Может быть, нам заранее попросить политического убежища в нейтральной Швейцарии?»²⁹ А государственный секретарь Шульц признается, что его охватило «чувство триумфа».

Читатель, задумайся хотя бы над цифрами: советская сторона пообещала уничтожить 1500 уже размещенных ракет средней дальности, а американская сторона – только 350 ракет. Хороши переговорщики, готовые за одну американскую ракету уничтожить пять советских! Зато американцы за переговорным столом едва ли не ласковы.

«Горби» в Вашингтоне

23 ноября 1987 г. Шульц и Шеварднадзе встретились в Женеве и довольно быстро разрешили большинство из оставшихся вопросов, касающихся Договора о ракетах средней дальности. Все мысли переговорщиков были о предстоящей встрече лидеров.

Саммит в конце 1987 г. был основополагающим. В половине шестого дня 7 декабря 1987 г. государственный секретарь Джордж Шульц встретил генерального секретаря Горбачева и его супругу на авиабазе Эндрюс. После Хрущева и Брежнева это был третий государственный визит главы СССР в Соединенные Штаты. Он очень отличался от встречи Горбачева с Рейганом в Женеве и Рейкьявике. Горбачев отставил большинство требований относительно СОИ.

Они мчались в Вашингтон в одной машине, в пуленепробиваемом советском «ЗиЛе». Серп и молот соседствовали на улицах Вашингтона со звездами и полосами. «Горбачев был настроен позитивно, и чувствовалось его воодушевление». Говорили об окончании «холодной войны». Горбачев был весь в мыслях о происходящих в Советском Союзе переменах, он говорил Шульцу о тяжелой работе по перестройке общества. «Если я ослабею, продолжит идущий за мной». У Шульца было впечатление, что Горбачев вырвался в Америку, «чтобы глотнуть воздуха», чтобы сделать передышку.

Накануне важных встреч следовало решить возникшее существенное противоречие. В изображении Шульца, кто-то из членов советской делегации предпринял последнее усилие спасти самую совершенную советскую ракету средней дальности – твердотопливную СС-20. Советская сторона не предоставила фотографии СС-20 в «чистом виде», а дала фото общего механизма – «канистры», внутри которой полагалось находиться искомой ракете. Шульц и главный американский переговорщик Кампельман потребовали фотографии собственно ракеты, а не капсулы, внутри которой она находится. И лишь в половине восьмого утра следующего дня противостоявший Кампельману Обухов привез фотографию указанной двухступенчатой ракеты. Теперь все было готово к подписанию Договора о ракетах средней дальности. Последнее слово советской военной технологии было отдано бездарно и глупо за пустые слова и ненадежные гарантии блоку, чьи границы через полтора десятилетия дойдут до внутренних границ России.

Утром, в 10.00 следующего дня «ЗиЛ» въехал в Белый дом. Последовал салют из двадцать одного орудия, трубы дали сигнал, и два лидера на Южной лужайке Белого дома выступили с короткими речами. Ланч состоялся в советском посольстве; а затем Горбачев вернулся в Белый дом для подписания Договора о ракетах средней дальности в 1.45 пополудни. (Как впоследствии выяснилось, этот час и минуты были требованием астролога Нэнси Рейган).

Публика собралась в Восточном зале Белого дома. Рейган и Горбачев шли по красной ковровой дорожке.

Американский духовой оркестр играл американские и советские марши. Вокруг стояли сенаторы и конгрессмены, высшие военные чины американских и советских штабов. Все двигались в сторону Восточной комнаты – излюбленному месту общественных выступлений Рейгана. (Именно в этом зале лежали убитые Линкольн и Кеннеди.)