Текст книги "Мадам, уже падает Листьев (СИ)"
Автор книги: Анатолий Гончаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Однажды Хайди ограбили среди бела дня на Новом Арбате. Отняли деньги, кредитные карточки, фотоаппарат и даже рюкзачок с роликовыми коньками. Прохожие видели, что происходит, и спешили мимо. Догадывались, наверное, что тут не совсем ограбление. Какой бандит станет отсматривать снятый материал потерпевшей прямо на месте преступления?
Вскоре Хайди улетела в Монреаль. Политики и чиновники категории А коллективно заскучали: «Мисюсь, где ты?..» Печаль понятна, ведь явление Хайди принадлежит народу, и как пережить ее исчезновение?
Хайди вернулась. Столь же ослепительная, необъяснимо притягательная и для всех по-прежнему желанная. Вернувшись, объявила, что сбылась ее мечта – она родила сына, названного Лукой. Ясно, что отец его – русский, но кто он?
Чиновники категории А смотрели друг на друга хмурыми гнидами, а ревнивые политики федерального уровня коллективно ушли в анонимный запой. Каждый из них знал, что счастливый билет выпал не ему, но невыносимой была мысль, что достался он политическому, сопернику.
Хайди смеялась.
Унесенные властью
Интерес к России Хайди объясняла тем, что пишет диссертацию о многоликой российской власти, рассчитывая в итоге создать некий собирательный образ. Своим персонажам она льстила их же фотопортретами. Десятки, а то и сотни отпечатков летели в корзину, фотосессии повторялись, места съемки менялись, пока не достигался желаемый результат. Клиенты потом глазам своим не верили: «Как это она сумела разглядеть во мне настоящего?!» Имелось в виду, что Хайди своим стреляющим глазом разглядела личность, исторически расположившуюся где-то между Наполеоном, Махатмой Ганди и Юлием Цезарем.
А она была одержима идеей создать галерею портретов-дубль, на которых один и тот же человек представал вначале на пике жизненного успеха, а затем – после крушения карьеры. Представлялось, что это два совершенно разных человека. Галерея должна была открываться изображением двух Немцовых – до падения с вершины власти и после. Александр Волошин, невольно ставший ее консультантом, одобрял идею, но возражал против отдельных персоналий.
– С чего ты взяла, что Немцов – определяющее лицо российской политики?
– Ну как, был первым вице-премьером, наследником Ельцина, стал известным политиком. Не сломался, не запил, как некоторые, возглавил Союз правых сил, разве не так?
– Внешне все так, а на деле – им же созданный миф, – сказал Волошин. – Был он случайным вице-премьером, стал никаким политиком. Точнее, вообще не политиком.
– А кем же он стал? – удивилась Хайди. – Я знаю, что он почти каждый день ездит в загородный пансионат «Лужки», где вдали от посторонних глаз проводит рабочие совещания с членами исполкома. Борис говорил мне, что они вырабатывают основы политической жизни будущей России.
– Пансионат «Лужки» – это бордель для ВИП-идиотов, полагающих, что они способны вырабатывать что-либо, кроме мочи. Над ними даже охранники смеются. Вот послушай разговор двух таких «бодигардов», оба отставные офицеры КГБ, но не зря говорят, что отставных офицеров КГБ не бывает. Волошин включил портативный магнитофон.
Первый охранник: – Блин, у меня такие заморочки с той телкой начались! Представляешь, она уже два месяца с Немцовым кувыркается. Чем ее прельстил этот пудель?..
Второй охранник: – Это которая?
Первый охранник: – Которую ты знаешь не хуже меня. Она еще за Березовским числилась.
Второй охранник: – А, Марианна! Понял, понял. Ну?..
Первый охранник: – Я в крайней степени возмущения. Мы с ней как договаривались? Сначала всю информацию мне, а потом, что можно, она сливает Потанину. И что ты думаешь! Она сначала все Немцову расскажет, а мне говорит, мол, дай поспать, и вообще, пошел бы ты куда подальше. Отворачивается от меня – и ноль эмоций. Утром смотрю – глаза мутные, день с ночью путает, ни во что не врубается…
Второй охранник: – Так это ее Немцов на колеса подсадил, ежу понятно. Не она первая. Свету Сорокину помнишь?
Первый охранник: – С НТВ которая? Ну еще бы. Там такое было!.. Когда Немцов ее бросил, она уже без наркоты не могла. Как ее вытащили, не знаю. А Немцов потом смеялся. Рассказывал, что Сорокина подтяжку сделала, чтобы мешки из-под глаз убрать, да неудачно. Теперь жалуется, что заснуть не может – веки не закрываются. А
Марианна, дура, не понимает, что ее никто вытаскивать не станет. Я этого Немцова отметелил бы клешней камчатского краба, да служба не позволяет…
Лучистая улыбка Хайди, с которой она начинала слушать диалог «бодигардов», ускользнула непойманной птицей и больше не возвращалась на положенное место.
– Выходит, Борис меня обманывает, – сказала она скорее утвердительно, чем вопрошающе. Грустно сказала.
– Выходит, что он обманывает всех! -резковато произнес Волошин. – Послушай теперь его самого.
Немцов: – Ты меня подставляешь, б…ь, на ровном месте! Кто тебе разрешил звонить Березовскому? Что ты ему сказала?..
Марианна: – Борь, я не понимаю… Ты мог хотя бы предупредить меня…
Немцов: – Да я двадцать раз говорил – никаких ни с кем контактов, пока ты со мной!..
Марианна: – Как я могла не позвонить, если обещала? Я, может, замуж за него выйду.
Немцов: – Замуж ты выйдешь, если выйдешь, когда я тебе разрешу, и за того, на кого я тебе укажу, поняла?
Марианна: – Нет, не поняла! Мы с ним знакомы четыре года. Мне четырнадцать лет было, когда он в первый раз обратил на меня внимание. Феликс тогда тоже кричал – ни с кем и никогда, пока ты со мной.
Немцов: – Какой еще Феликс? Львов?.. Его убили давно.
Марианна: – Феликс Газиев. Его тоже убили тогда.
Немцов: – Когда тогда?
Марианна: – Не знаю. Когда сочли нужным, тогда и убили.
Немцов: – Ладно. О каких конкретно проплатах шел разговор?
Марианна: – Думаешь, я знаю?.. Борис Абрамович еще в Москве звонил мне, просил проверить финансовые проводки от каких-то чеченцев через Межрегиональный почтовый банк.
Немцов: – Банк Аминова? Ну-ну, и что ты там выяснила?
Марианна: – Да почти ничего. Две суммы по триста тысяч баксов ушли на Объединенный банк Березовского еще в январе, вот и все.
Немцов: – Врешь, выкладывай все!
Марианна: – Я не Зоя Космодемьянская, чтобы молчать на допросе. Сказала все, значит, все.
Немцов: – А какие у него сейчас дела в Чечне?
Марианна: – Могу позвонить Березовскому и сказать, что ты сильно интересуешься. Позвонить?
Немцов: – Напильником бы тебе раза два по зубам, чтобы не вые…сь! Иди сюда!
Марианна: – Слушай, дай поспать. Надоело! Все, вали отсюда, а то я действительно позвоню твоему тезке. Ну страна! Нет нормальных мужиков, ни одного нет…
– Ну что, продолжим? – спросил Волошин. – Или, может, на видео перейдем? Там все гораздо убедительнее.
– Гадина… – вымолвила Хайди. – Какая же он гадина!..
– Не он первый, – сказал Волошин. -Таких унесенных властью на самое дно столько, что…
– Нет, Саша, – тихо возразила Хайди. – Он первый среди них. По крайней мере для меня.
– Это еще почему?
– Потому что он отец моего ребенка…
Комментарий к несущественному
Пансионат «Павловская слобода», принадлежащий Владимиру Потанину, местные жители, и не только они, называют «Лужки». Правда, попастись на этих «лужках» местным артелям не случалось даже во сне. Роскошные двух– и трехэтажные особняки, мощеные дорожки, открытый бассейн с подогревом, корты – все это надежно огорожено. Посторонним не попасть в «Лужки» еще из-за бдительной вооруженной охраны и видеокамер. Кроме того, существует список высокопоставленных лиц, имеющих право отдыхать здесь.
Подмосковный пансионат стал местом проведения важных деловых встреч, перемежаемых альковными утехами с девушками из модельного агентства, расположенного здесь же. По официальной версии, агентство предназначено для подготовки особо одаренных юных красавиц, которым в дальнейшем суждено якобы стать яркими фотомоделями. В действительности же помимо искусства хождения по подиуму девушки приобретают навыки профессиональных разведчиц, умеющих ублажить гостя до полной расслабленности, чтобы затем, используя различные приемы, выудить у него нужную информацию.
«Рабочие места» транзитных любовниц оборудованы потайной спецтехникой. Все происходящее фиксируется на аудио– и видеопленку. Затем полученные материалы отправляются в спецхранилище, откуда извлекаются по мере надобности заинтересованных лиц. Контакты Немцова зашифрованы под аббревиатурой «Н.Б.». Они относятся к категории закрытых. А вот, к примеру, контакты ведущего на ту пору «брюхоносца» ТВ-6 Евгения Киселева очень скоро становились открытыми для всех желающих. По Интернету два месяца кряду крутили вялый «контакт» Киселева с шеф-редактором «Итогов» Светланой Пузановой, пока Киселев не кинулся в ноги Потанину: «Пощадите, Владимир Олегович!..»
Поздно кинулся, неискренне просил. Доступ к российским телеканалам для Киселева был закрыт навсегда.
Откровения игумена Иоанна
Не Хайди Холлинджер тому виной, что человека, обладавшего нехитрым псевдонимом «Поляков», круто кинуло в дрожь. В декабре 2001 года богемное сознание обнаружило сильную течь, а в январе 2002-го едва и вовсе не упразднилось. Вибрации души и тела начались в тот день, когда был арестован советник главы президентской администрации, личный «оперуполномоченный» Александра Волошина и давний знакомец Березовского – Вячеслав Маркович Аминов. В ходе обыска в офисе и в доме Аминова в Успенском были обнаружены богатейшие залежи тотального компромата на околокремлевское окружение – неисчерпаемые ресурсы для шантажа или сведения счетов. Каждый из предполагаемых фигурантов мысленно окунулся вглубь своей порнобиографии: когда, с кем, при каких обстоятельствах?..
Аминова, как и следовало ожидать, выпустили через месяц под подписку о невыезде, но внутренние вибрации у бывшего агента КГБ «Полякова» не прекратились. На этот счет существует в радиофизике так называемая «теория когерентности». В самом общем смысле она заключается в том, что некий объект, находясь в состоянии вибрации, может создать вокруг себя такие колебания, которые его же и разрушат. «Поляков» забыл, наверное, об этом эффекте – запамятовал, что еще в неправильный период своей карьеры защитил кандидатскую диссертацию на тему «Когерентные эффекты взаимодействия движущихся источников излучения».
Эффектами пикантного взаимодействия запечатленных Аминовым персон занималась бригада из восьми следователей Генпрокуратуры РФ. Владелец коллекции напряженно комментировал эпизоды: когда, где и при каких обстоятельствах. Аминов, словно Шехерезада, чувствовал, что пока разматываются клубки компроматов, он будет на свободе, хотя и под подписку. Возможно, даже останется невредим и сумеет вернуть изъятую у него коллекцию подлинных художественных ценностей стоимостью примерно в 10 миллионов долларов.
Вячеслав Маркович очень старался, понимая, что как только он возьмет паузу или наскучит слушателям вялыми попытками скрыть истину, так сразу же возникнут нестерпимые для нежного слуха вопросы – откуда у него взялся старинный свиток Торы, похищенный некогда в Петербурге из государственного хранилища, и почему в его доме находятся произведения искусства, атрибутированные в Третьяковской галерее. Пришлось, как на спиритическом сеансе, вызывать к жизни всех призраков, тайно посещавших «Лужки».
– А это кто? – спросили у Аминова, когда на мониторе возникла осанистая фигура в черном клобуке, а чуть позже – без сурового монашеского прикида, в одном исподнем – фигура иерея, явно намеревающегося пренебречь обетом безбрачия. Пастырь добрый деловито блаженствовал, Аминов добросовестно свидетельствовал:
– Это игумен Иоанн, иначе говоря -Иван Экономцев, возглавляющий отдел катехизации и религиозного образования Московской патриархии. Духовный наставник Владимира Олеговича.
– А вам он зачем в таком непотребном виде? С какой целью велась скрытая съемка?
– Понимаете, я ведь не сижу в «Лужках» с утра до вечера и не отбираю сюжеты. Люди включают аппаратуру на всякий случай, я потом просматриваю. Эту запись сохранил ради экзотики. Игумен раза два или три отдыхал там и если исходить из чисто художественного восприятия, имея в виду известный фильм «Последнее искушение Христа»… Возьмите Бергмана…
– Не надо Бергмана. Возьмем Немцова. С кем он тут?
– Фотомодель агентства «Мадемуазель». А кто это конкретно, я сейчас просто не вспомню.
– И сколько лет ей, тоже не помните?
– Сейчас уже восемнадцать, наверно. Или около того.
– А тогда?
– Шестнадцать или около того.
– А тем, которые с игуменом?
– Тем?.. Тоже около того.
– Значит, по пятнадцати, так? А на этой кассете кто? Опять игумен Иоанн? Деловой разговор олигарха с пастырем?
– Можно сказать и так, – кивнул Аминов.
– Я сам до конца не разобрался, о чем это они. Да и слышно плохо, игумен со спины снят, по-другому не получилось…
Игумен Иоанн: – Если мы говорим, что греха не имеем, значит, обманываем самих себя, и праведности в нас нет. Если исповедуемся во грехах наших, то простятся они, и очистимся мы от всякой неправды. Истинно говорю вам, Владимир Олегович.
Потанин: – Да, грехи наши… Хорошо отдохнули, отец?
Игумен Иоанн: – Излилась благодать, да… Но и дщери, доложу я вам. Ох и лукавые! Я ее только ущипнул, а она мне: сто долларов, папаша!
Потанин: – Разберутся с нею! Голой и босой в Москву пойдет. Это которая из них? Кристина? На «субботник» закину!..
Игумен Иоанн: – Помилуйте, Владимир Олегович, какие разборки! Она поняла, что иго мое – благо, и бремя мое легко. Укротил сердцем. А та вторая очень даже хороша. Царям земным любодействовать с нею, а не пастырям бедным.
Потанин: – Так сколько, вы говорите, надо всего на проект?
Игумен Иоанн: – Митрополит просил передать, что тысяч триста примерно. Не рублей, конечно. А лучше так и все четыреста.
Потанин: – Столько не смогу сейчас. Сто тысяч в качестве первого взноса, а там посмотрим, только вы, как договаривались, устроите мне аудиенцию у Патриарха.
Игумен Иоанн: – С владыкой постараемся все устроить. Однако при ста тысячах мы просто по бизнесу не уложимся. Структура затрат такова, что никак не уложимся. Надо, Владимир Олегович, наших людишек на телевидении поддержать, чтобы ударили по растлителям духа, да и завладели кнопкой ТВ-6… Триста тысяч! А лучше так и все четыреста.
Потанин: – Сейчас смогу только двести тысяч, отец Иоанн. На неделе слетаю в Нью-Йорк, на всемирный форум, там встречусь с Михал Михалычем…
Игумен Иоанн: – Это уже другой разговор. Кто такой Михал Михалыч?
Потанин: – Касьянов. Власть и надежда наша.
Игумен Иоанн: – Вот и возьми у него от лица паствы страждущей, неимущей! Грех не взять. Проси сразу миллион. При его власти это не деньги. А мы на патриархии примем коллегиальное решение ваших проблем, не станем ждать еще полгода. И вы сподобитесь ордена святого преподобного Сергия Радонежского третьей степени.
Потанин: – Третьей у меня уже есть.
Игумен Иоанн: – Значит, второй. Это я запамятовал. Ну что ж, пойду в свою опочивальню… Не к ночи будь сказано, Владимир Олегович, зачем ты сюда Немцова пускаешь? Неуязвимый в своей пошлости человек, это так, но вопрос мой в другом. Он же из бросовой агентуры КГБ. Не знал или это тебе все равно?
Потанин: – Во-первых, не знал, а во-вторых, он сам сюда рвется. Как отказать? Он сменил меня на посту вице-премьера.
Игумен Иоанн: – После в его кабинет Маслюков въехал, а там все «жучками» утыкано. Нет ли и здесь этих насекомых? Он живет на Садово-Кудринской, 9, так? Где Ястржембский, Сысуев, Починок. Все трое почти одновременно оказались в опале. Только Починка пересадили в другое место, на бесхлебицу, а тех прогнали без объяснения причин. А причина одна – Немцов…
Следующая запись с камеры видеонаблюдения явила взору следователей молодую женщину пикантной наружности. Лицо ее обрамляли золотистые локоны, глаза горели недобрым огнем, а на груди висел фотоаппарат с телеобъективом. Звука не было.
– Это Хайди Холлинджер по прозвищу Стреляющий Глаз, – пояснил Аминов. – Известна высшим кругам, ими же опекаема.
– А что ей в «Лужках» понадобилось?
– Требовала встречи с Немцовым, но тот побоялся выйти. Пусть, мол, передаст свою просьбу через охрану. Хайди передала одно слово: гадина!..
– И после этого, как вы сказали, Немцов стал сдвинутый на всю голову, так?
– Не совсем. Сдвинулся он несколько позже. В журнале «Люди» появилась фотография: полуодетый Немцов в окружении стаи обнаженных нимфеток. Скандал случился неописуемый. Главный редактор был уволен, журнал закрылся. Про Немцова стали ходить слухи, что его заказали. Лично я в это не верю. Возможно, когда-нибудь кому-то и понадобится его смерть, а сейчас это просто акт мести со стороны обманутой женщины по прозвищу Стреляющий Глаз…
Р. 3. Спустя годы смерть Немцова понадобилась многим. Все концы укрылись в мутных водах Москвы-реки. И депутаты Госдумы РФ с легким сердцем отказались почтить память убиенного протокольной минутой молчания. Зачем, когда он сам замолчал навсегда?..
12-17 марта 2015 года.
Глава 123
ФАРС И ДРАМА НА МОСТУ
Имеется в виду, конечно же, Большой Москворецкий мост, на котором 27 февраля 2015 года застрелили Бориса Немцова. Это именно то место, где фарс оборачивается драмой, а драма, соответственно, тяготеет к фарсу.
Почему так? Потому что Кремль рядом, да охрана далековато. И храм Василия Блаженного на виду, да иерархи, видимо, отдыхают. Не исключено, что в «Лужках».
Мало кто помнит сегодня, что произошло в ночь с 14 на 15 октября 1995 года на Москворецком мосту, когда доморощенный террорист Виктор Сургай, уроженец поселка Кирпичи Туапсинского района, захватил в заложники южнокорейских туристов. 25 человек оказались в плену у террориста под стенами Кремля – чего, спрашивается, стоит Служба безопасности, возглавляемая генералом Коржаковым, если такое происходит в самом сердце российской столицы?..
Таков был коллективный вопль СМИ, контролируемых связкой Лужков – Гусинский… Таковым он и прозвучал. Но поразил обе противоборствующие стороны, а главный приз в виде «Норильского никеля» достался третьей.
Операцию по освобождению заложников возглавил тогдашний директор ФСБ Михаил Барсуков. Однако в эфире были зафиксированы не его переговоры со снайпером, а Лужкова: «Ты точно попадешь в него? Ты хорошо видишь его?»
Вопросы прозвучали, когда с террористом вроде бы уже договорились. Хотя требования Виктора Сургая были весьма переменчивы: вначале 30 миллионов долларов, затем – 10, затем – один миллион, потом – снова 10. Готовясь к захвату автобуса с туристами, Сургай, гендиректор коммерческой фирмы «Великоросс», зарегистрированной почему-то не в родном Туапсе, а в Петропавловске-Камчатском, должен был, казалось, учесть, что в субботу вечером все банки закрыты. Откуда деньги для выкупа?
Путаница в цифрах свидетельствовала о психическом состоянии Сургая – от уверенности в успехе безнадежного дела до полного отчаяния и догадки, что его подставили. Чувствовал Сургай правильно – он был обречен.
Из официальной докладной ФСБ: «Несмотря на то, что Сургай был оглушен газовой гранатой с шумовым эффектом и практически не сопротивлялся, а стрелял лишь рефлекторно, не желая никому причинить вред (произвел четыре выстрела в воздух), он был убит тремя прицельными выстрелами: два в голову, один – в живот…»
Наемный террорист рухнул в двух шагах от того места, где спустя 20 лет был сражен четырьмя выстрелами в спину Борис Немцов. Это не совпадение, просто место очень удобное для того, чтобы фарс обратить в драму, упрямо тяготеющую к фарсу.
Комментарий к несущественному
Когда в 1998 году в России грянул жесточайший финансовый кризис, глава тогдашнего ОНЭКСИМ-банка и нынешнего холдинга «Интеррос», бывший вице-премьер российского правительства Владимир Потанин стал вострить лыжи. Не в переносном, а в прямом смысле: он готовился к очередному лыжному сезону в Альпах. Все это время, пока он готовился, эксперты предрекали стране коллапс экономики, гиперинфляцию, голод и гражданские беспорядки. А с наступлением зимы сердобольные европейцы, еще не доведенные Брюсселем до состояния свирепой ненависти друг к другу, стали собирать для России вагоны гуманитарной помощи с просроченным инсулином и одноразовым бельем.
Тем временем Потанин закатил на лыжном курорте Куршевель грандиозный банкет, на который только из России пригласил сотню гостей. Сколько их было из других стран, никто подсчитать не сумел. Буквально через день после феерического банкета ОНЭКСИМ-банк объявил дефолт по своим евробондам, то есть, говоря проще, отказался платить. И стал первым в России банком, пришедшим к искусственному банкротству.
«Нам нравится быть первыми, – пояснил Потанин свое решение. – Мы были первыми во многих хороших начинаниях. Мы хотим продолжить эту традицию и в плохих».
«Рухнули все надежды на русское экономическое чудо – оно закончилось», – так комментировала европейская пресса ситуацию в России.
«Я понимаю, – возражал на это Потанин, – такое может не нравиться, когда люди проматывают деньги, не выплачивая при этом долгов. Но давайте будем реалистами. Когда же нормально жить? А что касается русского экономического чуда, то оно, уверяю вас, не закончилось. Оно никогда и не начиналось».
Будут бабки – оттопыримся
Наивным европейцам не объяснить сокровенный смысл новой экономической концепции насчет бабок. Отсюда и непонимание специфики бизнеса в России, где мыслят частями света и временами года, но не маются провинциальным идиотизмом: «Ах, без американской помощи продуктами Россия умрет!» Не умрет. Глупо даже и думать было про это, когда случился финансовый кризис. Что с того, что российское правительство не сумело собрать налоги, если оно никогда не умело этого делать? Чего ради было причитать по поводу рухнувшей банковской системы, если банки никогда и ничего не вкладывали в производство, а занимались деланием денег из воздуха?
Олигарх Потанин поступил нагло и опрометчиво и очень скоро рвал на себе остатки исчезающих волос. И пришлось ему публиковать на правах рекламы открытое письмо генпрокурору Устинову: «Считаю итоги приватизации РАО «Норильский никель» незыблемыми, и нет никаких правовых оснований под мнением прокуратуры, заявившей о том, что необходимо вернуть государству пакет акций этого предприятия и возместить якобы нанесенный государству ущерб в размере 140 миллионов долларов. Я настаиваю на рассмотрении данного вопроса в рамках открытого и гласного судебного процесса…»
Это давняя и сложная интрига, связанная с борьбой за овладение «Норникелем», который помимо профильного металла выпускает 90 процентов металлов платиновой группы из общемирового производства. Чтобы пояснить суть в нескольких строках, следует сказать, что в 1995 году ельцинская Семья, чувствуя, что средств на перевыборы того, кому не было альтернативы, явно не хватает, решила отдать под залог госпакеты акций предприятий, которые имели для страны стратегическое значение. В их числе был и «Норникель», созданный в годы войны по воле Сталина, имелось в виду, что мера эта временная.
По истечении шести месяцев госпакеты должны быть возвращены государству при условии возврата суммы залога.
Комбинацию разыграли, зная негласные условия сговора: государство не возвращает залог, и госпакеты переходят в собственность олигархов. Что и произошло с «Норильским никелем». А для прикрытия ведомством Чубайса был объявлен залоговый аукцион: кто больше даст, тому и достанется лот. Давали за «Норникель» и полмиллиарда, и больше. Отсекли под любыми предлогами всех, кроме ОНЭКСИМ-банка, который предложил меньше всех -170 миллионов долларов. Вероятно, гораздо больше перешло в карманы организаторов аукциона, но это должна была доказать прокуратура, которая, как выяснилось, готова на компромисс – дополнительную уплату Потаниным 140 миллионов долларов, чего он делать не собирался.
Схватка за «Норникель» была жестокой. Друг другу противостояли две мощные политические связки: с одной стороны Лужков – Гусинский, с другой – Коржаков – Сосковец. В итоге выиграла третья сила: Чубайс – Кох – Потанин. Нюансы борьбы заключались в том, чтобы максимально ослабить первые две. Компромат имелся как с той, так и с другой стороны, но он никого не интересовал. Требовалось нечто взрывоопасное, способное сокрушить конкурентов.
Первый вице-премьер Олег Сосковец и глава Службы безопасности президента генерал-лейтенант Коржаков были уверены в своих протеже и собственных силах, ибо за полгода до аукциона уложили «мордой в снег» охрану Гусинского по причине того, что кортеж главы «Моста» угрожает безопасности президента во время следования по Рублевскому шоссе. Ответный шаг, предпринятый Лужковым и Гусинским, можно назвать отчаянным, дерзким, безрассудным, каким угодно, однако за эмоциональной оценкой стоял циничный расчет. На кон поставлен живой товар – южнокорейские туристы, совершенно не понимавшие, что происходит на Москворецком мосту – трагедия это или фарс?
Лужков понимал свое: будут бабки – оттопыримся. Требуемую Сургаем сумму он собрал поразительно быстро, словно банкиры и предприниматели, к кому он обратился с просьбой «одолжить до утра», только и ждали его звонков. Первые 470 тысяч долларов поступили от «инвестора», пожелавшего остаться неизвестным. Сразу за ним некий коммерсант Анис Мухаметшин привез еще 100 тысяч. Затем в игру включился «Мост-банк» Гусинского, приславший 310 тысяч долларов. «Столичный банк сбережений» Александра Смоленского оставался пока в резерве. Руководителю его охранной службы, бывшему заместителю командира «Альфы» Владимиру Зайцеву надлежало контролировать ситуацию на мосту. Он ее и контролировал, только не на мосту.
Весть о захвате автобуса информационные агентства сообщили всему миру через пятнадцать минут после свершившегося. Информацию о захвате якобы передала в милицию женщина, торговавшая сувенирами на Васильевском спуске. На нее, собственно, и ссылались корреспонденты агентств, опираясь при этом на свидетельства двух туристов, сумевших выскочить из автобуса. Даже если эти двое сумели выскочить из автобуса, когда тот еще не выдвинулся на пустынный мост, все равно они бы не успели добежать до торговки сувенирами, чтобы сообщить о теракте. Да и кто обязал их стремиться к ней, когда Красная площадь вдоль и поперек контролируется спецслужбами? Кто-то, видимо, обязал.
В любом случае глупо даже и сравнивать рекордный спринт двоих беглецов со скоростью появления в эфире информации о захвате заложников из Южной Кореи на Красной площади, но именно так все и было в октябре 1995-го. Для чего все так было? Только для того, чтобы заполучить «Норильский никель». Завербованного Сургая мог снять одним выстрелом профессиональный снайпер ибо тот даже не пытался прятаться за спины туристов в течение девяти часов осады. Однако авторам сценария необходимо было создать полную иллюзию достоверности, включая сюда и часовую тренировку бойцов «Альфы» с «дублирующим» автобусом, и все то, что снималось и записывалось по меньшей мере сотней репортеров, чтобы наутро газеты вышли с плакатными заголовками: теракт у стен Кремля.
В 02.40 броневик «Мост-банка» подъехал к автобусу, в котором уже простились с жизнью туристы. Привезли деньги. Лужков командовал и суетился без меры, ежеминутно поминая Коржакова: «Где Носорог, позвоните Носорогу!..» Когда понял, что Коржаков не примчится по его зову на полусогнутых, крикнул по-пацански: «Кончай его!» И несчастный Сургай получил свои пули вместо обещанных денег.
Топорная и чудовищная по своей циничности акция завершилась убийством 34-летнего коммерсанта, которому было обещано решение всех материальных проблем, связанных с деятельностью фирмы «Великоросс». Тело «террориста» было идентифицировано практически сразу, однако официальное сообщение о том, что личность террориста установлена, попало в прессу лишь спустя полтора месяца. Как и версия о многомиллиардном долге неудачливого коммерсанта из Петропавловска-Камчатского, пошедшего на отчаянный шаг ради денег: «Будут бабки – оттопыримся!» Бабки и вправду подогнали. Жизни не стало – вот в чем суть последнего искушения.
Комментарий к несущественному
Лужков добился своего. Коржакову с Сосковцом стало не до «Норникеля». Службу безопасности президента полоскали в газетах две недели кряду. Ну как же, две тысячи офицеров, контролирующие Красную площадь, условно поделенную на квадраты, не распознали в толпе гуляющих безумный лик террориста с пистолетом за пазухой! Президент Ельцин не может чувствовать себя в безопасности, когда его охраняют люди генерала Коржакова. Их больше заботят цены на нефть и перспективы реализации металлов платиновой группы.
В этом смысле провокация сработала. Но Лужков переиграл самого себя. И тем, что командовал вместо директора ФСБ, и тем, что приказал снайперу стрелять на поражение, хотя не было в этом никакой надобности. Дотошные журналисты вытащили на свет полузабытую историю с убийством совладельца гостиницы «Рэдиссон-Славянская» Пола Тейтума, который сильно мешал Лужкову. Его тоже не имело смысла убивать, но вот убили. Кто убил?
«Вы и убили-с», – сказал Порфирий , Петрович…
Загул в Монте-Карло
Потанин долго не решался отметить обретение «Норникеля». Уже и сам посидел в кресле вице-премьера, уже и Немцов пересел в это кресло, соскочив с губернаторского, уже и драма на Москворецком мосту закономерно обернулась конфликтом олигархических интересов и, следовательно, фарсом, а Потанин все еще тормозил.
Немцов, хозяйничавший в «Лужках» на ' правах, как за глаза говорили охранники, «старшего сутенера», предлагал отпраздновать здесь же. У него был свой интерес.
Роскошная потанинская «Павловская слобода», именуемая «Лужки», где сановные чиновники, политики и банкиры оттягивались на «царском любодействе» с юными красивыми девочками из полулегальных модельных агентств, стала для Немцова неисчерпаемым источником конфиденциальной информации.
Кажется, сама судьба установила в «Лужках» жадную до мелких подробностей оптику, и голый объект мышиной съемки застывает своим отпечатком в досье суровой эпохи, как муравей в янтаре. Когда у режиссера возникает надобность в адекватной услуге, объекту скажут: ты беременный жизненной катастрофой, но при отзывчивом характере все можно поправить. Можно пустить эпизоды новой «Лолиты» задом наперед, и вот ты снова одетый, с хорошо упакованным животом, лысеющей головой и честными глазами – сидишь себе одиноко и думаешь о святом и вечном, как «Девушка, читающая письмо» Вермеера. Домашние умиляются, взыскующая блуда пресса разочарованно отводит взор. Базара нет.
Но если вдруг вопрос останется без ответа – немедленно взовьется занавес над джакузи, и твое кино с «золотой рыбкой», у которой детская еще припухлость губ и глаза, как полупрозрачный крыжовник, – это эротическое кино станет зрелищем широких масс, весьма заинтересованных в твоей, дружок, катастрофе. Это не будет стоить тебе и гроша, ибо это стоит всего, чего стоишь ты сам.
