Текст книги "1500 и один день в Багдаде (СИ)"
Автор книги: Анатолий Герасимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Двухэтажная многоквартирная вилла размещалась на большом участке, где среди финиковых пальм уютно устроился просторный плавательный бассейн. В полупустом доме жили всего три семьи. Делать мне было совершенно нечего, оставалось только ожидание. Большим неудобством оказалось полное отсутствие денег. Вся моя личная неизрасходованная валюта исчезла вместе с кейсом. В карманах оставалось немного иракских денег, но я их берег на обратную дорогу.
На кухне хозяйки готовили обед. Мне не удалось позавтракать и, доносившиеся запахи, напомнили о голоде. Я поплавал в бассейне, подобрал и съел несколько фиников, затем поехал к алжирцу. Накануне, чувствуя свою косвенную вину в произошедшем, он приглашал меня заезжать в любое время на чашку кофе, который он готовил превосходно. Выпив три чашки, я почувствовал, что хочу есть еще больше и вновь отправился на виллу за финиками. На такой диете я просуществовал почти неделю, пока посольские утрясали с властями мое дело. Никто из наших ни разу за это время даже не поинтересовался, есть ли у меня деньги, на какие средства питаюсь, как провожу время. Я мог спокойно "загреметь" в участок из-за отсутствия документов, мог, при желании, поехать в любое "вражеское" посольство и стать перебежчиком. Никого это не волновало. Но я добропорядочно коротал дни между сном, трапезой из фиников, кофе, купанием в бассейне или прохладном Персидском заливе, катанием по городу и вечернем просмотром кинофильмов в кинозале виллы. Однако, не стоит думать, что все было столь благостно. Уже на следующий день меня пригласили в посольство. По дороге консул объяснил, что дело резко осложнилось. Произошла невероятная накладка на границе. Мой паспорт, хотя и проштамповали, но, по растяпству, не зарегистрировали въезд. Получалось, что меня здесь нет и, каким образом я появился в стране неизвестно. Короче говоря, я оказался здесь на нелегальном положении.
Нервный посланник в гротескной форме еще раз изложил мне проблему и объявил, что послана шифрограмма в Москву о произошедшем, и они ожидают ответа из Центра о характере своих последующих действий. Он предупредил, что при неблагоприятном раскладе, вполне возможен вариант моей отправки прямо в Москву в дипломатическом багаже. Поэтому мне надо ждать и быть готовым ко всему, в том числе к аресту. О возможности благоприятного исхода, посланник дипломатично умолчал. На этом мы расстались.
Понятно, что обрисованная перспектива, меня не вдохновила. Арест и обвинение в шпионаже не устраивали. Не намного лучше представлялось многочасовое путешествие, в каком-нибудь чемодане с дырками для воздуха, помешенном в багажный отсек самолета. Настроение у меня было совсем не радужное. В напряженном ожидании прошло еще три дня. На пятый день с утра появился консул и сообщил, что я должен вместе с ним отправиться в полицейское управления, где все решиться окончательно. Я понял, что полет в чемодане мне уже не угрожает. Но консул тут же охладил мой оптимизм. Он честно предупредил, что возможны два варианта, или он получит документы на мой легальный отъезд, или я останусь в управлении с последующим неясным исходом. Пришлось подчиниться.
В управлении консул попросил меня подождать в коридоре, а сам зашел в кабинет, затем в другой, третий. Меня не приглашали. Я сидел на жестком деревянное диванчике, смотрел на важно проходивших чиновников в штатском, озабоченных полицейских в форме и думал о своей жене, которой уже наверняка сообщили о случившимся и она одна переживает неизвестность. Наконец, консул повел меня в кабинет, какого-то высокого начальника и, оставив в приемной, зашел один. Минут через сорок он появился сияющий, взял меня под локоть и решительно повлек к выходу, шепнув: "Давай теперь побыстрее отсюда, пока не передумали".
На улице консул сообщил, что кувейтцы связались с иракским пограничным паспортным контролем и получили подтверждение о моем выезде в Кувейт. Таким образом, ситуацию удалось разрешить. Выдано письменное "добро" на мой отъезд завтра до 10 часов утра и копия полицейского протокола о происшествии. Пообещав заехать за мной на следующий день, чтобы проводить до границы, консул распрощался. Вздохнув с облегчением, я поехал к алжирцу выпить кофе на прощанье.
На следующий день уже в восемь утра консул постучал мне в дверь. Он сообщил, что посольство в Багдаде уже в курсе всех дел, и в своей шифрограмме просит организовать мое сопровождение до Насирии. Мне это совсем не улыбалось, о чем я намекнул консулу. Тот настаивать не стал и легко согласился.
Кувейтскую границу мы миновали без проблем. Затем проехали 500-метровую нейтральную зону и остановились на границе с Ираком. Далее машина консула уже не могла ехать. Он пересел ко мне, и мы въехали на территорию поста. Там также все прошло гладко. Перед прощанием, в знак благодарности за доставленные хлопоты, я пригласил консула в иракский ресторанчик, находившийся рядом. В Кувейте установлен строгий "сухой закон", поэтому мое предложение он встретил с нескрываемой радостью. Денег из моего "загашника" хватило, чтобы заказать две бутылки араки и легкую закуску. Одну бутылку выпили, а вторую я вручил своему спасителю, после чего мы дружески распрощались.
В Насирии меня уже ждали. Там тоже получили телеграмму о моем предполагаемом приезде и необходимости обеспечить сопровождение до Багдада. От этой опеки я категорически отказался, но с удовольствием принял приглашение в баню и на обед. В Багдад я выехал на следующий день с утра.
Через неделю мои документы были восстановлены.
***
Война затянулась. «Сухой закон». Незаменимые люди бывают. Тягучее время. Ностальгия. Прощай, Багдад!
Мне казалось, что живу в Багдаде уже целую вечность. Прожитый год наши коллективы заканчивали новогодним праздником. Мы с женой отмечали его всегда в посольстве. После двенадцати часов ночи, выпив по бокалу шампанского, посол, секретарь парткома, консул и я покидали праздничный стол и ехали поздравлять коллективы наших учреждений. Впереди шла машина посла с охраной и государственным флажком на капоте, за ней мы с Ингизом на своих, и заключала процессию машина консула. Мы объезжали по очереди торгпредство, АЭС, ГСВС, задерживаясь в каждом на 30 – 40 минут, и в третьем часу ночи возвращались к своему столу, где веселье было в самом разгаре. Такие новогодние вояжи здесь были традиционны. Годы неторопливо следовали друг за другом.
Особых изменений в стране не происходило. Война шла с переменным успехом, но с неослабевающей жестокостью. Несколько уменьшилась частота ударов по Багдаду, зато активизировались террористы. В районе Северной Румейлы они расстреляли автобус с группой наших нефтяников, возвращавшихся со смены домой. Пять человек были убиты, семь ранены. Я принял участие во встрече и эвакуации пострадавших и оставшихся невредимыми людей из этой группы в Москву.
События, которые происходили в эти годы в Союзе, отражались и на нас. Смерть, почти подряд, Андропова, а затем Черненко, вызвала необходимость проведения траурных мероприятий. Мы по очереди стояли в почетном карауле у портретов Генеральных Секретарей в посольстве и принимали записи соболезнований в особой книге.
Авантюрный "сухой закон" Горбачева – Лигачева, примененный на первых парах и у нас в официальной работе, ничего, кроме раздражения и насмешек коллег из других посольств, не принес. Приемы, которые регулярно устраивают посольства, служат не только для приятного времяпрепровождения с иностранными друзьями, но, в основном, преследуют цель получения интересующей информации. Алкоголь, как известно, лучший стимулятор общительности и откровенности. Гости, которые приходили в это время на наши приемы и видели, что подают лишь пиво и ограниченное количество сухого вина, быстро теряли интерес к приему и, едва выдержав протокольное время, всем скопом удалялись. Наши дипломаты на иностранных приемах ходили, как белые вороны, со стаканами пива, среди знакомых коллег и чувствовали себя не особенно уютно под их насмешливыми взглядами. Разговоры не клеились.
В нашем МИДе, я думаю, правильно поняли, что к чему, потому что уже через 3 – 4 месяца на приемах все постепенно вернулось "на круги своя". В быту "сухой закон" сохранился до моего отъезда, но его мало кто выполнял.
Постепенно нарастала усталость. Климат и обстановка давали себя знать. Совсем недавно я хвастал одному пожилому опытному врачу, что живу здесь несколько лет, а особой тяжести не чувствую. На это он ответил: "Вы еще молоды, подождите, пройдет пара десятков лет, и почувствуете, что прожили в Ираке пять лет. Здесь не только климат не для нас, но и океан нефти под ногами может негативно отражаться на людях, не привыкших к местным условиям". Насчет нефти – это была его теория. Но Ирак и вправду стоит на этой загадочной составляющей части земли, истинное происхождение и назначение которой до сих пор неизвестно.
В последние два года особенно тяжело давалось, одиночество в период летних отъездов жены. Иногда "пустыми" вечерами подступала такая тоска, что я садился в машину и ехал в аэропорт. Там вечерами прибывали и отправлялись рейсы на Москву. Среди сутолоки наших отбывающих и прилетевших людей я отдыхал душой и возвращался домой лишь поздно ночью. Приняв "на грудь" стакан виски, я мирно засыпал.
Постепенно покидали Ирак мои хорошие знакомые и друзья. посланника перевели послом в Ливан, а затем в Марокко. Закончились сроки пребывания у Виктора, Юры, уехали торгпред, экономсоветник, секретарь парткома и его заместитель. Сменились почти все руководители объединений и контрактов. На их места прибыли новые люди.
Далеко не всегда для меня эти замены были адекватны. Приходилось вновь налаживать контакты, "обтираться углами", привыкать к новым людям и их характерам. Это было довольно сложно и достаточно утомительно, особенно учитывая мою психологическую усталость. В результате, у меня стало постепенно вызревать решение о сокращении своего второго срока работы в Ираке. До его окончания оставалось чуть менее года, когда меня вызвали в Москву на очередное совещание загранруководителей профкомов. Там мне с большим трудом удалось получить согласие на досрочное переизбрание. Отчетно-выборную конференцию решено было не проводить, а ограничиться моим отчетным докладом на расширенном заседании профкома, избранием на нем нового председателя, с последующим утверждением его на общем собрании.
В Багдаде эта новость не вызвала энтузиазма. Посол звонил в Москву, просил пересмотреть решение, но дело было уже сделано. Через пару недель я встречал свою замену.
После тщательной финансово-хозяйственной ревизии ОП состоялось его расширенное заседание, на котором был избран новый председатель.
Не буду описывать ритуал своего официального и неофициального расставания с Багдадом. Скажу лишь, что это был не всегда приятный процесс. Мы с женой в последний раз объездили город, побывали в любимых и памятных местах, посидели в уличной кофейне. Трогательно и тепло простились с доктором Мохаммедом и его женой. Жалко было расставаться с любимым "Лягушонком". Он смотрел на нас, как живой и, казалось, что сейчас не выдержит и поедет за нами в зал ожидания аэропорта.
Не прошло и месяца, как новый хозяин сумел разбить его. Были проблемы с нашей Зеттой. Она стала хуже видеть, шерсть поредела, местами появились проплешины. Нам повезло, что смогли провести ее в самолет без ветдосмотра и также незаметно миновать контроль в Москве.
В иллюминатор самолета мы с грустью смотрели на тающие ночные огни Багдада, понимая, что расстаемся с ним навсегда. Могла ли нам тогда прийти в голову мысль, что уже недалеко то время, когда "цивилизованная" орда англо-американских варваров нападет Ирак. Не вылезая из своих самолетов и танков, они трусливо, на расстоянии будут уничтожать города страны. Даже в страшном сне невозможно было представить, что дорвавшись до музеев Багдада, Вавилона, Басры, Насирии, эти "носители западной демократии" будут набивать свои вещмешки бесценными реликвиями тысячелетней истории Месопотамии и вывозить машинами то, что не уместилось в мешках. Апофеозом оргии неандертальцев будет глумление и казнь Саддама Хусейна – человека, который посвятил свою жизнь Ираку и его простому народу.
Мы глядели на, исчезающие в темноте, огни великого города, не представляя, что временные "военные сумерки" лишь преамбула к тяжелому занавесу черной ночи, который вскоре опустится над Ираком.
____________________________________
