Текст книги "1500 и один день в Багдаде (СИ)"
Автор книги: Анатолий Герасимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Арабы составляют подавляющее большинство населения Ирака. За ними идут курды. Живут здесь ассирийцы, халдеи, туркмены, армяне, турки и персы. Основная религия – ислам. Но в своей массе местные мусульмане не являются фанатами и терпимо относятся к иноверцам. Не в пример Египту, я ни разу не видел, чтобы среди бела дня муллы призывали правоверных к намазу, а те, бросив все дела, расстилали коврики посреди улиц, и истово молились. Особо заметно в Ираке противостояние двух ветвей ислама – суннитов и шиитов, основное отличие которых друг от друга заключается в трактовке Корана о праве наследования власти.
О жемчужине Востока – Багдаде, основанном в 762 году, как столице Аббасидов, написано много книг и издано красочных путеводителей. Не буду соревноваться с ними, скажу лишь вкратце, что мои ожидания чуда оправдались. Правда, Багдад существенно изменился со времен Шахразады. Выросли модерновые многоэтажные дома, здания банков, гостиниц, музеев и театров. Проложены многоуровневые развязки дорог. Созданы современные развлекательные комплексы. Построены многочисленные мечети и медресе. Возведены грандиозные памятники и монументы. Для примера опишу только один такой монумент "В честь павших в Кадиссии". Его тогда только что построили. Комплекс представляет собой огромный голубой 40-метровый купол, расколотый пополам, воплощающий идею бессмертия мученичества, достоинства и открывающейся дороги на небеса. В центре раскола 8-ми метровый национальный флаг Ирака из бронзы с эмалью покрывает тело Мученика и символизирует его возносящийся дух. Круглая платформа монумента окружена четырехсотметровой траншеей – символом войны. На ней вписываются имена героев, отдавших жизнь за идеалы свободы и социализма. С одной из площадок внутри купола низвергается водопад, вокруг которого широкие ступени ведут по спирали вниз, где располагаются выставочные павильоны. Территория ансамбля занимает 41 гектар и его строительство обошлось в 40 млн. иракских динар или 100 млн. долларов. Особо отмечу, что его строили в тяжелый период войны. Из этого, лишний раз можно сделать вывод, что, ведя войну, Хусейн думал о будущем своей страны и прилагал усилия к ее прекращению.
Однако, вернемся в страну тысяча и одной ночи. Несмотря на наступление современной культуры в достатке еще сохранился старый Багдад с его узкими улочками, высокими дувалами, минаретами и ишаками. Сохранился, но цивилизовался многокрасочный восточный базар с его шумом, звоном, ароматом пряностей и выкриками продавцов холодной воды и чая. Крытые базары Багдада занимают целые кварталы. Если багдадские магазины ширпотреба стоят полупустыми, то здесь есть все – ткани, посуда, ковры, одежда, обувь, косметика, ювелирные изделия. Особенно ярок и блестящ базар медянщиков. На ваших глазах здесь создаются истинные шедевры – кальяны, кувшины, подносы и прочее.
Основная масса иракцев по натуре торговцы. Это у них заложено в генах. Я наблюдал любопытную картинку на одном из третьестепенных базаров на окраине Багдада. Среди рядов ходили живописно одетые продавцы чая и воды с огромными медными сосудами за спиной, обвешанные стаканами и стаканчиками, со стеклянными банками, наполненными наколотым льдом. Продавцы и покупатели останавливали их и медленно, с удовольствием удовлетворяли жажду. Вдоль стены, какой-то постройки прямо на земле устроился ряд продавцов разной мелочи. Меня заинтересовал один из них, который в белой голобее пристроился на кошме и разложил перед собой на куске картона шнурки для ботинок. Ничего другого у него не было. Но он торговал и от этого был преисполнен достоинством. Как и другие, он зазывал, предлагал, расхваливал свой товар. Я остановился поодаль и, закурив, стал наблюдать. Постепенно он сник, погрустнел и, достав четки, стал их перебирать, что-то бормоча себе под нос. Возле него остановился покупатель. Продавец встрепенулся и стал настойчиво предлагать ему свой товар. Покупатель взял шнурки, придирчиво осмотрел их и купил пару. Продавец преобразился. Он расправил плечи, победно посмотрел на коллег и властным жестом, подозвав разносчика, потребовал себе чай. Неторопясь, с важностью, выпив его, араб, бурно жестикулируя, стал рассказывать соседям о своем успехе. Действительно, теперь он был уже не неудачником, а успешным коммерсантом.
Особенно полюбил я открытые уличные кофейни. Кофе здесь подавался в малюсеньких фарфоровых чашечках со стаканом воды, перемешанной с колотым льдом. Кофе был крепчайший и ароматнейший. По желанию продавец добавлял в него кардамон. Нигде и никогда я не пил такой вкусный кофе. Частенько, проезжая мимо кофеин, я останавливался, выходил из машины и выпивал чашечку, другую кофе. Сколько потом в Москве не пробовал приготовить подобный, обжаривая зерна перед помолом, кладя большие порции и, добавляя разные приправы, у меня такой не получался.
Но, не будем забывать, что вся эта сказочная красота находилась в зоне ракетных ударов и налетов иранской авиации. Росло число разрушенных домов. Ночью вой воздушных тревог мешал спать. Вначале мы с женой нервно реагировали на них и старались побыстрее одеться. За нашим огромным, во всю стену окном, судорожно шарили по небу прожектора, устремлялись в небо огненные трассы зенитных снарядов. А когда нарастал гул реактивных бомбардировщиков, вжимались в углы комнаты, ожидая удара. К нашей удаче бомбы падали ближе к центру города. Постепенно мы с Галей привыкли к налетам и при вое сирены только переворачивались на другой бок. Здесь быстро привыкаешь к мысли, что от бомбы, а тем более от ракеты, не убережешься, и чему суждено быть – того не миновать. Так, проезжая как-то днем по одной из центральных улиц, я увидел, как четырехэтажный дом, находившийся впереди меня метрах в ста, вдруг задрожал, как будто чуть подпрыгнул и, сложившись, как карточный домик, рухнул. Тут же блеснуло пламя, раздался оглушительный взрыв и вой ракеты. Улицу заволокло дымом и пылью. Я сходу успел проскочить опасный участок дороги, который мгновенно перекрыла военная полиция. Так я вблизи познакомился с действие ракеты. Проезжая по этой улице на следующий день, я увидел на месте дома почти ровную, чуть горбящуюся площадку. Развалин почти не было видно. Это тоже специфика действия ракеты. Попав в дом, она прошивает его насквозь и взрывается уже в подвале. Взрыв создает в земле котлован, куда дом и складывается. На поверхности остается не так уж много следов.
Постепенно мы обзаводились хорошими знакомыми и даже друзьями. Довольно быстро мы подружились с Виктором и его женой. Виктор работал заместителем торгпреда, занимался нефтью и был председателем жилищно-бытовой комиссии ОП. Он был голубоглаз, светловолос, флегматичен и даже слегка заторможен. Тонкое худощавое, лицо как-то не очень соответствовало его крестьянскому происхождению из рязанской глуши. Виктор был хорошим специалистом, но имел крупный недостаток -страдал периодическими запоями. Это происходило, в основном, когда жена уезжала на лето в Союз. Тогда он мог, закрывшись в своей квартире, сутками не выходить оттуда. Когда кончался запас спиртного, постепенно проходил и запой. Его квартира находилась в большом жилом доме торгпредства и, конечно, все его обитатели знали об этом пороке Виктора.
Моя Галя тоже ежегодно с мая по октябрь находилась в Москве, тяжелейшая летняя жара плохо отражалась на ее здоровье. Тогда Виктор частенько приезжал вечерами ко мне на виллу уже крепко поддавши, чтобы не быть на виду у своих. Приходилось выпивать с ним, пока я не чувствовал, что он уже "в пределе". Тогда твердо выпроваживал домой. Садиться за руль "поддавши" здесь было в порядке вещей. Многочисленные приемы, рауты, коктейли, частые посиделки в гостях не оставляли других вариантов. Главным было добраться до машины и сесть за руль. Общественным транспортом мы не пользовались, да его в Багдаде практически не было. Но я все же старался обезопасить Виктора от возможных происшествий в пути. Когда он выезжал от меня, я на своей машине ехал следом, затем пристраивался слева и чуть сзади, оберегая от других машин. Так я провожал его до торгпредского дома, и лишь, когда он въезжал в ворота, разворачивался и уезжал. Об этом сопровождении я никогда не рассказывал ему, чтобы не обижать.
Другая пара, с которой мы сблизились – это Юрий и Лена Юра работал главным врачом нашего медобъединения, которое включало в себя поликлинику и стационар с полным набором специалистов. Жили они в квартире при больнице, и мы с женой частенько наведывались к ним, как и они к нам. Основой нашего совместного досуга был бридж. По выходным дням мы иногда вместе выезжали на экскурсии. Как-то решили осмотреть древнюю Хатру. Поехали в моей машине и взяли с собой нашу собаку Зетту. Должен сказать пару слов про это "чудо". Пуделиху мы привезли из отпуска, забрав у дочери, которая еще недавно приобрела ее, но уже успела охладеть к собаке. Она была породистая, черная, с огромными ушами, которые волочила по земле, когда опускала голову. Впоследствии, Зетта каждый год улетала с Галей в Москву в мае, а возвращались мы уже все вместе в начале октября. Весила она всего девять килограммов, и отдельный билет не требовался, нужны были только ветеринарные документы. Билеты на самолет покупали заранее в первый ряд, где в стенку вделаны корзинки. Там ей устраивали удобное гнездо, и она мирно лежала весь полет в этом гамаке. В Ираке она вместе с нами ездила в длительные командировки. Там мы старались сразу подъехать ближе к гостевому дому и незаметно провести ее, чтобы не вызвать излишние эмоции наших специалистов. Иногда оставляли ее у Виктора, но этого она крайне не любила, тосковала и плакала.
Так впятером мы выехали в Хатру, которая лежала в 300 километрах от Багдада все по тому же мосульскому шоссе. На середине дороги немного задержались в городе Самарре, чье название буквально переводится: "Радуется тот, кто видит это". Чистенький светлый городок, основанный в 1Х веке нашей эры, знаменит прежде всего своей Великой пятничной мечетью, окруженной десятиметровыми стенами толщиной 2,5 метра с 44 башнями. В случае необходимости мечеть может принять до 100 тысяч человек. Недалеко от нее высится 52-метровый минарет спиралеобразно обвитый лестницей двухметровой ширины. Особенностью лестницы было отсутствие даже намека на ограждение. Бытовала легенда, что арабы, заподозрившие своих жен в измене, заставляли их подниматься на минарет. Неверная жена обязательно падала с него и разбивалась. Мы с Юрой, конечно, не стали подвергать своих жен такому испытанию, но попробовали сами подняться, однако вскоре вернулись. Даже, когда идешь по лестнице, прижавшись к стене, все равно кружится голова и неудержимо тянет к обрыву.
Хатра расположена в нескольких километрах от основного шоссе. В этом храмовом городе обычный люд никогда не проживал. Город выполнял роль святыни и, одновременно, цитадели для защиты западных рубежей, которую никогда и никто не смог взять, в том числе, римляне. Только в середине Ш века н.э. город был захвачен с помощью обмана Сасанидами, предан огню и мечу и с тех пор прекратил существование. Однако, благодаря строительному материалу – камню, его архитектура неплохо сохранилась до нашего времени. В отличии от кирпича Вавилона, камень Хатры оказался непривлекательным строительным материалом для возведения дворцов и строений в последующие века.
Комплекс охранял старый араб, посетовавший на полное отсутствие посетителей в эти годы и, стало быть, бакшиша. Он поводил нас по храмам, посвященным разным богам, показал сохранившиеся скульптуры и, получив награду в несколько динаров, ушел довольный. Побродив вдоль крепостных стен, я сумел найти лишь ядро из мрамора, величиною с апельсин.
Закончив экскурсию, мы пошли к машине. По дороге нам повстречалась отара овец во главе с черным бараном, которую сопровождал старый пастух. Увидев нас, отара остановилась, и овцы в жутком удивлении уставились на Зетту. Она им напоминала овцу, но все же таковой явно не являлась. Они выстроились в одну длинную шеренгу, прижавшись боками друг к другу и обратив морды в нашу сторону. Посредине шеренги стоял черный баран. Пуделиха стояла и тоже смотрела на них, но в ее глазах не было особого любопытства, дескать, "мы и не такое видели". Затем она тявкнула пару раз и победно посмотрела на нас. Тогда черный баран выступил на полкорпуса из шеренги и ударил копытцем в землю два раза. Зетта еще раз тявкнула. Он опять ударил копытцем. Видя такую картину, чабан стал гортанно что-то кричать на отару, размахивая палкой. Овцы на это не реагировали. Назревал конфликт. Мы направились к машине. Зетта – за нами. Тогда овцы все разом, как солдаты по команде, повернулись, черный баран встал во главе строя, и двинулись следом. На истошные крики чабана они не обращали никакого внимания. Овцы явно были потрясены увиденным и не желали лишать себя зрелища. Так они провожали нас, пока мы не сели и не захлопнули дверцы. Уже отъезжая, Зетта выглянула в заднее окошко и пару раз тявкнула на прощанье. Баран ответил традиционно. Так они и стояли, растерянные, с восхищением и удивлением глядя нам вслед, пока не скрылись из вида.
Для моей успешной работы в Ираке было очень важно, какие отношения сложатся у меня с объединенным парткомом нашей колонии. Во главе его стояли секретарь и его заместитель, направляемые, как и я, из Москвы. С ними у меня сложились теплые приятельские отношения. Секретарь, мингрел по национальности, был в ранге советника и звали его Ингиз. До Ирака он работал вторым секретарем горкома партии города Гагра. Поскольку профсоюзы в то время действовали под идеологическим руководством партии, я добросовестно ставил в известность Ингиза о своих планах и мероприятиях. Этого было вполне достаточно, и он мог спокойно информировать Москву, что местные профсоюзы работают под его партийным руководством. Тем более, что для более тесного "руководства", меня вскоре избрали членом объединенного парткома. Тем самым Ингиз получил возможность взваливать на меня и некоторые партийные поручения.
В Ираке он находился с женой, миловидной, тихой и очень скромной грузиночкой, с постоянно грустными глазами. Мы сдружились с ними и частенько ездили друг к другу в гости. Здесь хочу сделать оговорку. Дружба с профессиональными партийными работниками понятие весьма относительное. Они чрезвычайно осторожны, бояться сделать малейший неправильный шаг и подозрительны. Это особый клан людей, гораздо более закрытых и осмотрительных, чем другие. К примеру, когда нам было объявлено о "сухом законе" введенном Лигачевым, Ингтз даже при наших встречах вдвоем уклонялся от употребления любых алкогольных напитков, хотя до этого был большим любителем хмельного застолья. Он боялся утечки негативной для него информации. Таким же был и, сменивший его на этой должности, Валентин, который в описываемый момент работал консулом в Басре, но, по существу, был партийным работником. С ним мы еще встретимся позднее.
***
Будни ОП. Болгары и "Эльдорадо". Концерт для иракских воинов. Хадита. Город, который должен исчезнуть. Раскопки. В предгорье Курдистана.
Обязательным в моей работе было ежемесячное проведение заседаний членов ОП. На них мы обсуждали самые разные, заранее подготавливаемые комиссиями, вопросы. Они касались производственной работы коллективов, бытовых условий, деятельности профкомов, охраны труда и т.д. Особо разбирались случаи производственного и бытового травматизма со смертельным исходом. Тогда мы вызывали на заседание руководителей и председателей профкомов контрактов, объединений, аппарата экономсоветника. Бывали случаи, когда мы устанавливали, что вина на случившимся лежит на том или ином должностном лице. Тогда мы направляли решение ОП в Москву с соответствующими выводами, и вскоре виновный навсегда покидал Ирак с последующим разбором в Союзе. Такие несчастные случаи чаще всего происходили при бурении нефтяных скважин и на дорогах. Наши, недавно приехавшие в Ирак, водители еще не успевали привыкнуть к огромным скоростям иракских автомобилей, в том числе трейлеров и других большегрузных машин. Решая совершить обгон, они рассчитывали, что, идущая навстречу машина еще далеко и шли на маневр. Но расстояние оказывалось обманчивым, результатом было либо лобовое столкновение, либо вираж в кювет с опрокидыванием и кувырканием. Но бывали случаи и поистине мистические. Вполне исправная машина, казалось, ни с того, ни с сего, вдруг устремлялась к обочине, попадала в кювет и, переворачиваясь на крышу, устремлялась дальше. Казалось бы, ничего особенно страшного нет, кругом гладкие пески пустыни. Но почему-то всегда находился, одиноко лежащий валун, который попадал точно в голову водителя. Таких случаев было несколько.
Не забывали мы на своих заседаниях и такие важнейшие вопросы жизни наших людей, как спорт и культуру. Наряду с разнообразием спортивных мероприятий в Багдаде, широко использовали различные формы концертов нашей самодеятельности. В каждом коллективе у нас были прекрасные музыкальные и танцевальные ансамбли, певцы, чтецы и т.д. Вскоре в Багдад приехала по контракту "группа культуры". В ее составе были музыканты из различных театров Союза, даже из Большого. Помимо основных, они владели и другими музыкальными инструментами. Члены группы должны были преподавать в музыкальных училищах и консерватории Багдада. Конечно, эту группу мы стали привлекать к своим мероприятиям. Мы проводили большие концерты ко всем нашим праздникам, обменивались ими с самодеятельностью из других стран, давали выездные концерты. Как-то, ко мне обратились работники посольства Болгарии с просьбой провести концерт на их крупнейшем контракте, прокладывающем ирригационные каналы в пустыне, километров в ста к югу от Багдада. Я выехал туда для предварительного разговора в сопровождении помощника по безопасности болгарского посла. Свернув с основного шоссе, мы еще километров десять проехали до небольшого городка, после чего попали на укатанную песчаную дорогу, которая вела в пустыню. Через несколько километров дорога прорезала высокий песчаный холм. Я уже знал, что так выглядят древние городища, но, учитывая сопровождение, останавливаться не решился, оставив это на обратную дорогу. Еще через десяток километров мы приехали в болгарский поселок, вокруг которого виднелось множество таких холмов. С решением осмотреть эти места позднее, я въехал на территорию поселка. Болгары жили в небольших деревянных домиках и все, кроме руководства, находились сейчас на работе. В большой комнате был накрыт стол с традиционной сливовицей и разнообразной снедью. За дружеской трапезой мы договорились о дате и времени проведения концерта. Тепло, распрощавшись с хозяевами, я поехал домой, радуясь, что мой сопровождающий расслабился и остался отсыпаться. Городище щедро одарило меня. Раскапывать что-либо или просто ковыряться в песке было категорически запрещено законом. Но в этом не было необходимости. После сильных дождей в таких местах, просто прогуливаясь, можно всегда было найти несколько древних покрытых налетом времени монет. Я довольно быстро нашел десяток парфянских монет и пряслицу
В обговоренный день я привез два автобуса наших артистов, которые устроили для болгар настоящий праздник. Хозяева вознаградили их банкетом и национальными сувенирами. Все были довольны.
Слух о наших концертах дошел и до арабов. Не случайно они обратились к послу с просьбой организовать концерт для их воинов. Провести его, было поручено мне. Для этой цели было выделено помещение одного из самых крупных концертных залов Багдада. Я тщательно отобрал артистов, укрепил их "группой культуры" и к назначенному времени мы были полностью готовы. В час концерта огромный зал с большим амфитеатром был битком набит арабами в военно-полевой форме. В первых рядах сидели наш посол, министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз и генералитет.
Среди наших артистов была девушка-армянка Зара с "контракта" Хадиты. Очаровательно создание с восточными формами она прекрасно исполняла, особо ценимый на Востоке, "танец живота". Выступала также победительница ряда наших конкурсов вокалистов Оля, молоденькая хрупкая и белокурая жена одного из наших летчиков-инструкторов, которые вдвоем жили при военном аэродроме вдали от Багдада. Она включила в свой репертуар пару песен на арабском языке. Во время концерта, все номера сопровождались овациями и выкриками одобрения. Но, когда выступали эти две исполнительницы, то происходящее в зале невозможно передать. Первые же слова песни на арабском языке были покрыты ревом и свистом восторга. Певица вынуждена была прервать пение, пока зал не успокоится. Угомонить бушевавших зрителей, вынуждены были генералы, которые встали со своих мест и приказными жестами призвали их к спокойствию. Зал долго не отпускал, понравившихся артистов. Танцовщица и певица вынуждены были по много раз выходить на несмолкающие рукоплескания и повторять свои номера. Опасаясь буйства зрителей после заключительной части концерта, я, не дожидаясь его конца, незаметно вывел Олю на улицу, усадил в свою машину и отвез в представительство ГСВС. Зара была здесь не одна со своего "контракта" и находилась под бдительной опекой коллег.
После концерта посол поблагодарил меня и объяснил, что не мог представить Азизу, так как официально я числился здесь инженером АЭС. Меня это ничуть не расстроило, хотя я знал, что арабам прекрасно известен мой настоящий статус в силу того, что они вели за всеми нашими мероприятиями негласное наблюдение.
Самым крупным "поставщиком" артистов у нас был большой коллектив строителей гидроузла в городе Хадита в 220 километрах от Багдада. Там я бывал по два-три раза в году. "Контракт" располагался на окраине города и представлял собой благоустроенный поселок, со всей необходимой инфраструктурой, окруженный колючей проволокой и охраной. Специалисты возводили на реке Евфрат плотину с мощной гидроэлектростанцией. Ее должны были сдать в самое ближайшее время, после чего реку вернут в свое основное русло, а перегородившая Евфрат плотина создаст огромное водохранилище со стратегическими запасами воды и ирригационной системой. Это был еще один вклад руководства воющей страны в ее будущее.
Выше плотины по течению находились древние города Ана и Рава, основанные еще в начале П тысячелетия до н.э. и другие многочисленные исторические памятники. С созданием водохранилища, вся эта территория должна оказаться под водой. Поэтому здесь велись интенсивные археологические раскопки. Отселению из зоны затопления подлежало 90 деревень, города Анна и Рава. Территории для этого уже были обустроены. Последние раскопки завершались на острове, находившемся на Евфрате, посередине между этими городами. Там хорошо сохранилась крепость эпохи Халифата 1Х века.
В Хадите знали мое увлечение стариной и пригласили съездить в Анну, пока ее не затопили. Сопровождал нас сотрудник иракской службы безопасности. После осмотра города нам предложили переправиться на лодке на остров. Там шли раскопки. Весь остров густо зарос финиковыми пальмами, скрывающими остатки мощных крепостных стен. Были уже раскрыты и обнумерованы фундаменты многих домов с найденной в них домашней утварью, могильные склепы и захоронения. Рабочие египтяне осторожно извлекали из раскопок землю с найденными предметами, клали все это на транспортер, в конце которого наверху котлована их сортировали научные работники. Находки нумеровали, описывали, после чего крупные предметы возвращали на то место, где они были найдены; затем фотографировали. Посторонним снимать здесь запрещено, но для нас сделали исключение. В сарайчике, неподалеку от раскопок, складировали найденные предметы. Чего здесь только не было. У меня от волнения даже немного тряслись руки, когда я осматривал это археологической богатство. Мы были потрясены, когда узнали, что иракцы собираются законсервировать особо ценные археологические памятники, не подлежащие переносу из зоны затопления, для своих будущих поколений. Конечно, мне не удалось ничего заполучить из найденного, но мы с женой были благодарны нашим сопровождающим уже за то, что увидели.
Безусловно, Ирак – страна с очень жарким климатом. Но есть здесь обширный уголок, на который этот климат не распространяется. Это Курдистан – автономный край, расположенный в горах на севере страны с многочисленными горными реками, бурными водопадами и шикарными дорогами. В силу происходящих там волнений, для нас въезд в этот край был запрещен. Поэтому, поделиться своими личными впечатлениями о нем я не могу. Но в отрогах гор Курдистана несколько раз все же удалось побывать. Городок находится неподалеку от курдского города Киркук и называется Дибис. Этот район, как и Румейла на юге – главные нефтяные кладовые Ирака. Но почти все скважины здесь законсервированы. Наш "контракт" в Дибисе занимался прокладкой и техническим оснащением одного из крупнейших ирригационных сооружений страны. Находился он, примерно, в 250 километрах от Багдада. Я очень коротко остановлюсь на одной из поездок туда, поскольку это место интересно не с исторической, а с географической стороны.
В октябре месяце я приехал в Дибис для проведения отчетно-выборного профсоюзного собрания. Галя была со мной. Поселок наших специалистов лежал в небольшой котловине среди невысоких, покрытых зеленью гор. Вокруг него, как полагается, колючая проволока, а на возвышенностях по периферии устроены зенитные пулеметные гнезда. Поселок в неспокойном районе особенно усиленно охранялся арабами. Кроме того, строящийся объект был очень важен для Ирака. Подтверждением этого был случай, когда на одном, уже переданном арабам объекте, по их вине произошла авария. Тогда их главный инженер и его заместитель по решению военно-полевого суда были расстреляны.
Наши специалисты жили в деревянных домиках, по типу наших сельских "распашонок". У домиков были малюсенькие приусадебные участки, на которых каждый разводил, что хотел. Одни сажали цветы, другие – капусту. "Контракт" близился к завершению, и число специалистов на нем сократилось до 60 человек. Собрание проходило в субботу, но выходной день мы решили тоже провести здесь. В воскресенье нам устроили экскурсию на катере по притоку Тигра реке Малый Заб, протекающей рядом с поселком. Река имела бесчисленное число протоков шириной в три-четыре метра, сверху которых густо переплелись ветви деревьев – плывешь в зеленом тоннеле. Наловив заодно сетями рыбы, и, отдав ее на кухню, мы поехали в местный лесопарк. Он занимал огромную территорию и скорее напоминал обычный лес, но не был запущен как у нас. Дуб, бук, граб, кипарисы, туя росли вперемешку с непроходимыми зарослями дикой ежевики, роняющей на головы крупные спелые ягоды. Случайно, ковырнув ногой, слой опавшей листвы мы обнаружили несметное количество шампиньонов. Грибы в Ираке не продавались, поэтому мы с женой набрали, сколько могли, в надежде довести это богатство до дома. Вечером мы поплавали в бассейне, затем была баня и ужин из великолепно приготовленной свежей рыбы. К жареным грибам никто из наших хозяев не притронулся, считая их несъедобными. Поработав и отдохнув, рано утром мы выехали в Багдад.
***
Хамсины. Жена в отпуске. «Пустые» вечера. Прифронтовая Басра. «Болотные» арабы. Эдем и райские яблочки. Таинственные шумеры. Ур – колыбель «Homo sapiens».
Я упоминал, что каждый год в начале мая моя жена возвращалась на лето в Москву. В Багдаде в последующие месяцы устанавливалась очень жаркая погода, порядка 42 – 45 градусов в тени. К этому еще надо добавить выматывающие пыльные бури – хамсины, когда песок пустыни сплошной стеной поднимается в воздух, забивает рот, нос и уши, а при дожде, превращается в сплошные потоки грязи, льющиеся на землю. В Египте хамсины держатся до 50 дней, в Ираке – меньше, но они значительно «злее». Беда водителю, если хамсин застанет его в дороге. Видимость нулевая, выходить из машины опасно, и бедолага вынужден стоять на обочине с вырубленным кондиционером, неизвестно, сколько времени, ожидая милости от природы. Но и потом, возвращение домой превращается в проблему. Летящий на большой скорости песок, выбивает из закаленных стекол машины микрочастицы, стекла становятся матовыми и непрозрачными. Приходится смотреть на дорогу, вытянув шею, через боковое окно или ехать, удалив лобовое стекло. Меня это испытание, к счастью, миновало.
Тяжелый климат летом был не единственной причиной отъезда Гали. Дома с моими родителями оставались наши дети – сын и дочь, возраст которых не позволял оставлять их надолго без нашего присмотра. После отъезда жены, я оказывался несколько месяцев в одиночестве. Проблем с питанием у меня не было. Холодильник всегда полон, а приготовить, что-либо на скорую руку я умел. Воскресные дни почти всегда были заняты проведением мероприятий, официальными и дружескими встречами, поездками на "городища". Вечерами я ездил смотреть кинофильмы в посольство или садился в кресло на своем участочке, ставил перед собой ведерко льда и бутылку виски, задирал ноги на стол и "балдел", глядя в ночное небо на звезды. Особо острые ощущения бывали при очередном налете авиации или ракетном обстреле. Какофония звука и света при этом была впечатляющей. Неприятным было лишь чувство неопределенности и постоянное ожидания взрыва, где-нибудь рядом. Но Бог миловал, и за все годы моей жизни в Багдаде ни одна ракета или бомба не попали в наш район. Иногда ко мне присоединялся сосед по дому, высокий араб среднего возраста, носивший полувоенную форму. Он пришел как-то вечером и дал понять, что знает об отъезде моей жены, сочувствует и хочет скрасить мое одиночество. Я указал ему рукой на кресло рядом, принес стакан, налил виски и предложил лед. Языковой барьер давал себя знать, поэтому разговор особо не клеился, да он был и не особенно нужен. Так мы и сидели, попивая виски, закусывая солеными орешками, и, глядя в небо на звезды. Впоследствии сосед заходил уже без всякого протокола, здоровался, сообщал мне, что "Аллах Акбар", т.е. "велик", на что я охотно соглашался, и ставил на столик араку и тарелку с вяленым мясом, типа нашей бастурмы. Выпив с ним для приличия по рюмке "капель датского короля", я предлагал перейти на виски, на что уже он охотно соглашался. В период своего одиночества я активизировал поездки в командировки. Об одной из них расскажу подробней. На самом юге Ирака, в 500 километрах от Багдада, в устье реки Шатт-Эль-Араб, находится второй по величине и численности населения город Басра. Она является крупным портом, принимающим океанские корабли.. До войны там было наше консульство. Сейчас Басру нещадно бомбили и обстреливали из дальнобойных орудий. Иранские войска были от него всего в 10 километрах. Поэтому консула перевели в поселок Северная Румейла, где проживали наши нефтяники. Они бурили в том районе скважины и, обнаружив нефть, консервировали их до окончания войны. Сама добыча нефти велась в ограниченных объемах, нужных для военных целей и для продажи соцстранам. На этом "контракте" мы еще побываем, поэтому я не буду о нем особо рассказывать. Самое интересное в этой поездке было впереди. Консулом в Румейле был карьерный партийный работник Валентин. Его планировали на замену Ингиза и пока держали здесь в резерве. Въезд в Басру для наших людей тогда был запрещен. Но я очень хотел посмотреть город и сумел уговорить его на поездку. После окончания работы на "контракте", мы с Валентином на моей машине выехали в Басру. Еще в дороге был слышан прерывистый гул, доносящийся оттуда. Шел очередной артиллерийский обстрел города. На подъезде к нему видны неубранные трупы коров, верблюдов, ослов, покореженные машины и военная техника. В городе много разрушенных домов, из некоторых вырывались языки пламени, висела пыль и чувствовался сильный запах гари. Завывая сиренами, по улицам проносились пожарные и санитарные машины. Покрутившись по городу, мы подъехали к зданию нашего консульства. Стекол в доме не было, стены побиты осколками, в примыкающем саду зияла огромная воронка. Я подобрал себе осколок снаряда "на память" и мы поехали дальше. Обстрел не прекращался. Но, что удивительно, город продолжал жить обычной жизнью. Ехали машины, торопились по своим делам люди, работали лавки и магазины. Недалеко от входа в сквер уличный торговец продавал мороженое. Мы остановились и купили по порции. Может быть, это нас и спасло. Через сто метров в стороне, куда мы ехали, упал снаряд и снес один из домов. Мы дали мороженщику щедрый "бакшиш" и поторопились поскорее покинуть город.
