Текст книги "Барышня с дипломом"

Автор книги: Анатолий Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 2

Оленька еще никогда не давала взятки должностным лицам, не считая водопроводчиков и гаишников. А уж выходить с этим делом на следователя прокуратуры – вообще тихий ужас!

Но Крюков уже и забыл, когда он брал в первый раз. Тогда, возможно, он волновался, но со временем привык. Человек ко всему привыкает…

Следователь по глазам Ольги понял, что она сейчас будет что-то просить. И не бесплатно… Тут бы не продешевить.

– Как наши дела, дорогой мой адвокат. Удалось Носова склонить к честному разговору. Признание вины это царица доказательств… Я в том смысле, что это для него самого будет лучше.

– Пока не удалось, Василий Васильевич. Но я на пути к успеху. Тут надо с клиентом душевный контакт установить.

– Верно, Крутова. Главное – влезть подследственному в душу и вывернуть его наизнанку.

– Вот я и пытаюсь… У Носова в коттедже остался голодный кот. Вы мне дайте его ключи. Я заберу кота и на этой почве установлю контакт с подследственным.

– Понятно… Дорогой кот?

– Сто долларов.

– Я думаю, Ольга, что он дороже стоит… Тут назревает политическое дело. Носов – он богач, почти олигарх. А убитый Шульман – бедняк. Да еще с характерной фамилией… Вы улавливаете подоплеку. Я сдерживаюсь, чтоб не раздуть процесс века… Так сколько, вы говорите, стоит этот кот?

– Двести долларов.

– А я думаю, что больше… Вы узнали, Ольга, какой он масти?

– Рыжий кот.

– А зовут как?

– Чубик.

– Я так и знал… Вы же адвокат, Ольга! Вы же понимаете, что Носов неспроста назвал кота именем высокого чиновника. Я уверен, что убийство бомжа явно политическое… Так сколько стоит ваш рыжик?

– Триста долларов. Но это верхний предел.

Губы следователя Крюкова растянулись в ухмылке. Она означала, что он не очень доволен, но просто вынужден согласиться… Из ящика стола был извлечен конверт, на котором красным карандашом было написано: «Дело Носова». Из конверта на стол высыпались карманные мелочи: зажигалка, записная книжка, швейцарский ножик и связка ключей с брелоком из куска желтого янтаря… Двумя пальчиками Василий Васильевич поднял ключи над столом и начал раскачивать их перед глазами Ольги… Вроде бы как дразнил.

Крутова намек поняла! Она полезла в сумочку, вытащила три купюры и протянула следователю. Он молча замахал руками, а потом указал на книжный шкаф:

– Посмотрите, Ольга, на верхнюю полку. Там Свод Законов России. Между шестым и седьмым томом есть свободное местечко.

Крюков никогда сразу не брал деньги в руки. Пусть отлежатся. И отпечатков на них не будет, и сам в каком-нибудь хитром порошке пальцы не испачкаешь… Он троих посадил за взятки и знал – как это делается!

Оленька послушно подошла к книжному шкафу, раздвинула тома и в нужное место вложила три сотни баксов.

Следователь последний раз звякнул ключами, наклонился и положил их на самый край – поближе к адвокату. Она подскочила, схватила связку, натянуто улыбнулась, поклонилась и вылетела из кабинета… Смешная девчонка. С ней вполне можно работать. Если за ключи три сотни отвалилось, то за полную свободу можно в сто раз больше содрать. Тридцать тысяч… Или для ровного счета – пятьдесят!

Сегодня была пятница. Крюков знал, что в такой день к вечеру невозможно собрать полную бригаду. Никто не проводит захват за пять часов до субботы. И именно в этот день он опустошал свою кассу, собирая недельный урожай.

Следователь запер кабинет, подошел к шкафу и отодвинул первый том Законов. Там уже четыре дня скучали две сотни долларов. Это за лишнее свидание с Мильманом.

За вторым томом всего сотня – за передачу письма Васькова. За третьим еще три бумажки… Что такое? Кругом жулики!

Крюков стоял и крутил в руках три купюры по одному доллару. Кто-то решил развести его как лоха! Вспомнить бы, кто это мог быть… Или сестра Самсонова, или жена Филькина… Если не вспомнить, то придется обоих наказать. Придется каждому по три лишних года накинуть. Будут знать, как с властью шутить!

* * *

У Ольги Крюковой была Ока. Не самая большая машина, но четыре колеса у нее были. И мотор был. Он тарахтел громко, но безотказно.

Перед выездом на Калужское шоссе Ока сбавила скорость… Вот где-то здесь рыжий гаишник притормозил Дениса… А вот деревенька Мамыри и хозяйственный магазинчик, за которым в костре из тары сгорела подброшенная наркота.

Оленька долго искала правый поворот за поселком Ватутинки… Вот эта узкая дорога с неожиданным пешеходным переходом у старой школы. Надо обязательно побывать здесь еще раз и все облазить. А на сегодня главная задача – голодный кот, рыжий Чубик.

Машину она оставила у соседнего дома. Открыла высокую калитку и вошла на участок, где в глубине высился коттедж в стиле «эклектика». Без хозяина он выглядел печально… Оленька подумала, что если она не спасет Дениса, и его осудят надолго, то все здесь придет в запустение, газоны зарастут сорняками, а во всех комнатах появится паутина, как когда-то в ее кабинете.

Она вошла в дом и сразу захлопнула дверь – очень боялась, что рыжий Чубик выскочит, и лови его по кустам…

Все двери на первом этаже были открыты. Ольга заглянула на кухню и замерла в изумлении. Она думала увидеть то, что она постоянно слышала от Ванды. Та говорила, у мужчин всегда бардак в пищеблоке – гора грязной посуды, окурки в блюдцах и всякое такое… Возможно Вандочке не те мужики попадались. Здесь у Дениса был идеальный порядок. Даже слишком! Все, как в ресторане высшего класса. Не хватало домашнего уюта – недопитой чашки чая, кучи пакетов из местного универсама и прочих примет нормального беспорядка… Кота в кухне не было.

Оленька передвигалась по коттеджу с опаской. С робостью и стеснением. Она впервые была в доме одинокого симпатичного мужчины. Хорошо еще, что хозяин сидит в тюрьме… Какие идиотские мысли приходят от страха пустого дома. Этот чудной Носов понастроил башен, как в английском замке. Вот привидения и мерещатся.

В гостиной был дубовый стол на двенадцать персон, а по стенам всюду шкафчики и сервантики. И везде опять-таки идеальный порядок. Может у Дениса есть приходящая женщина для уборки и всякого такого? Но почему она не забрала кота? Где он, кстати… В гостиной Чубика не было.

Под лестницей, которая вела на второй этаж, был устроен чуланчик. Ольга уже собиралась сделать первый шаг наверх, как под ступеньками что-то зашуршало и замяукало.

Дверь в коморку была открыта. Толстый рыжий Чубик лениво лежал на мешке с кошачьим кормом. На полу – разорванные в клочья пакетики от этой еды… А она думала, что он худой и голодный! Похоже, что котяра всю неделю не выходил из чулана. Ел и спал. Спал и ел.

Оленька захлопнула дверь – семь дней сидел, пусть еще семь минут подождет!

Перед входом в спальню она замерла. Одно дело кухня, гостиная или чуланчик, а совсем другое эта, в некотором смысле, интимная комната… По центру – широкая деревянная кровать со столбиками по краям. Вот зачем одинокому мужчине широкая кровать?

Оленька рванулась к трюмо и тут успокоилась – одинокая электробритва и пара склянок чисто мужского парфюма. Вот здесь Денис бреется, прыскает на себя французскую воду, поправляет галстук и спешит на работу… А никто больше за этим зеркалом не сидит. Никаких следов – ни тебе помады, ни духов, ни крема от веснушек…

Картина, за которой скрывался сейф, висела рядом с кроватью. Ольга подошла и совершенно машинально дотронулась до подушки… Она сама испугалась этого жеста! И разозлилась на себя по полной программе… Денис, конечно, отличается от всех мужчин. Его не за что ненавидеть. Он умный, приятный в общении, у него крепкие и ласковые руки, но это не повод, чтоб подушки гладить. Просто фетишизм какой-то! Или сдвиг по фазе из-за воздержания…

Она решительно сняла с крюка картину, воткнула ключ и открыла сейф… Он был полупустой. Десяток тонких папочек с документами и десяток пачек американских денег. Сколько из них брать? Денис сказал, что забрать надо всю наличность. Но это же невероятно много.

Оленька разложила большую красную сумку, которую она прихватила для Чубика… Она возьмет только одну пачку – десять тысяч долларов. Даже половины от этой суммы хватит на все расходы по защите… В крайнем случае она придет сюда еще раз. И пыль надо протереть, и цветы полить.

Легкая занавеска, за которой на подоконнике стояли цветы, вдруг колыхнулась от порыва ветра. Где-то внизу хлопнула входная дверь, и послышались грубые мужские голоса.

Это мог быть кто угодно, но в голове у Крутовой мелькнула лишь одна мысль – воры!

Оленька дрожащими руками сгребла в сумку и деньги, и документы. Потом быстро прикрыла сейф, повернула ключ, навесила картину и подскочила к двери… Поздно! Шаги стучали на лестнице, и незамеченной ей не выйти.

В состоянии стресса в голову лезут любые мысли. Оленьке вспомнились анекдоты из серии «… и вдруг возвращается муж». Там тоже действие происходит в спальне, а лишняя персона прячется в шкаф.

Она вместе с сумкой нырнула в пространство под рубашками и брюками Дениса. Дверца шкафа захлопнулась и почти одновременно открылась дверь в спальню.

Судя по голосам – их было трое. Сначала работали молча, но вскоре оказалось, что кто-то по кличке Лось не может открыть сейф. Ну не берет его отмычка! Калитку открыл, входную дверь тоже, а у сейфа замок похитрее… Оленька знала, что существует мат. Она даже знала смысл отдельных слов этого языка. Считала, что может понять без переводчика, но она ошибалась. Рядом со шкафом возник такой диалог, такой каскад терминов, что Крутова потеряла ориентировку… Понятно, что двое высказывали Лосю претензии по поводу его профессионализма, а он сообщал то, что думает о них и их родственниках.

Наконец спор затих и заработала дрель. Металл сейфа с неохотой поддавался напору… Вскоре что-то лязгнуло, и возник новый диалог. Тут уж все трое ополчились на какого-то фраера, который впарил им это фуфло.

Они продолжали возмущаться и на лестнице, и у входной двери, и, вероятно, на участке, идя к калитке…

Ольга вылезла из шкафа и плюхнулась на кровать. Не села, а легла, уткнувшись в ту самую подушку… Рядом на тумбочке стоял телефон. Она набрала знакомый номер и зашептала:

– Ты дома, Ванда? Мы сейчас к тебе приедем… Как кто? Я и Чубик… Нет, он не главный энергетик. Он кот… Как это, где я? Я в доме Дениса. Лежу в его кровати… Почему с ним? Конечно одна… Дура ты, Ванда! Человек в тюрьме, а ты все о своем… Ты не права! Секс в жизни не главное. Главное – любовь и верность.

* * *

Лощинин называл себя вольным адвокатом. У него не было своей конторы, он нигде не состоял и не числился. В свое время он заработал столько денег, что запасов вполне хватало на сносную жизнь. А случались еще и приработки. Его часто приглашали для консультаций бывшие ученики или, по их совету, лица, оказавшиеся в сложных ситуациях.

Оленька Крутова была, пожалуй, любимой ученицей. Он слышал о ее отношении к замужеству и к мужчинам вообще, но не воспринимал это серьезно. Как там у Пушкина: «Пришла пора – она влюбилась»… Мудрый Лощинин понимал, что и для Ольги придет пора.

Он порадовался, когда его ученица открыла свою адвокатскую практику, но первое дело Крутовой его расстроило… Молодому адвокату надо набирать очки, раскручиваться, как солисту на эстраде. А значит надо брать пусть скучные, но выигрышные дела. Если ты победил в десятке процессов, то можешь взяться за что-то рисковое.

В случае с Носовым даже не было риска. Тут намечался чистый проигрыш. А в первом самостоятельном процессе это недопустимо! Долго предстоит отмываться. Кто наймет адвоката, вдрызг проигравшего свое первое дело?

Когда Ольга назвала фамилию следователя, то у Льва Львовича возник спортивный интерес. Василий Крюков был тоже его студентом на юрфаке. Но давно, лет двадцать пять назад… Интересно понаблюдать за дуэлью своих учеников: любимого адвоката и не очень любимого следователя. Смешно, но у них даже фамилии похожи. Матч Крутова-Крюков…

Для учителя Вася Крюков всегда был скользким парнем… Юрист, это когда для людей, для правды и справедливости. Для закона, в конце концов! А в Василии чувствовалась крестьянская закваска – все тащи до хаты, а хата моя с краю… Про таких говорят, что он не бульдозер, а экскаватор. Не от себя гребет, а под себя.

Кабинет у Крюкова был солидный… Лощинину бросился в глаза и Свод Законов в книжном шкафу, и большой портрет Президента, и маленькая иконка – жизнь в ногу со временем.

– Ты, Василий, не очень-то обижай Ольгу Крутову. Она тоже моя ученица.

– Не знал, Лев Львович. Обычно я про своих противников сразу данные собираю. Ваша школа!

– Вот и я об этом. Не веди дело так, что она твой противник… Я понимаю, дело проигрышное, но ты не добивай ее совсем.

– Да, в деле Носова адвокату совсем ничего не светит. Но я помогу ей. Вместе поищем смягчающие обстоятельства… Вот, например, то, что погибший был пьян как стелька. Если бы не на пешеходном переходе, то для адвоката зацепка.

– Ты поищи, Василий… Жалко мне ее. Вчистую же провалит свой первый процесс.

– Непременно провалит… Но кажется мне, Лев Львович, что ваша Ольга к своему клиенту неравнодушна. Вот вчера взяла у меня ключи от его коттеджа. И зачем? Якобы рыжего кота спасать. Вы подумайте – зачем адвокату кот? Да чтоб они все сдохли, эти рыжие твари… Кстати о рыжих. Сегодня утром заходила ко мне секретарша из фирмы Носова. Так волосы – как апельсин.

– А зачем заходила?

– Так тоже насчет ключей от коттеджа… Цветочки, говорит, полью и кота покормлю.

– И ты отдал ей ключи?

– Откуда, Лев Львович? Их же нет у меня… Я так секретарше и сказал. Опоздали, говорю, красавица. С котом вопрос решен. Адвокатша Крутова раньше вас подсуетилась.

* * *

Совхозный поселок рядом со школой показался Ольге заповедником из старых застойных времен, которых она толком и не помнила. Собственно, совхоза уже давно не было, но от него остались барачные дома, вывески на конторах и стеклянная пивнушка – типовой шестигранник, носивший в народе имя «Гайка».

Дом, где еще недавно жил погибший Семен Шульман, стоял особняком. Слева от него была куцая роща, а справа – остатки стройки эпохи развитого социализма. За сгнившим и развалившимся забором угадывался фундамент чего-то грандиозного – какого-нибудь дома быта, клуба или, на худой конец, универмага местного масштаба.

Кирпичная двухэтажка покойного Шульмана тридцать лет назад была вполне сносным жильем и не могла называться бараком. Но сейчас длинный дом на четыре подъезда облупился, поник и скособочился.

Перед входом вдоль фасадной стены тянулась канава. Ров, как вокруг средневековых замков… Возможно, что когда-то хотели сюда газ провести, но забыли. Или передумали…

Оленька с опаской прошла по мостику из трех грязных досок и нырнула в сырую прохладу темного подъезда.

Нужная квартира была на втором этаже. Не обнаружив звонка, Ольга постучала… Через минуту послышались шаги и дверь открыла удивительно миловидная старушка – никак не совхозная доярка. Бывшая учительница или, в крайнем случае, бухгалтер.

– Здравствуйте. Я – Ольга Крутова, адвокат по делу о гибели Шульмана. Он здесь жил?

– Семен-то? Здесь он проживал… Милиция сразу его комнату опечатала, а потом никто и не приходил.

– А обыск в комнате проводили?

– Какой там обыск? Охота им в грязи копаться… Пришли, глянули, бумажку на дверь наклеили и ушли.

Ольга подумала, что на суде можно потребовать подробного осмотра комнаты Шульмана… А зачем? Только время тянуть.

Еще в Москве бывшая отличница Крутова составила план действий в этом заброшенном совхозном поселке… Основная версия была в том, что злодеи нашли Шульмана за час до проезда Дениса Носова. Нашли, напоили, заставили написать письмо, подтащили к дороге и вбросили под колеса зеленого Ниссана… А если все так, то искать надо не дома, а там, где несчастный алкаш провел последние часы жизни.

– Скажите, а в день смерти Шульман был дома?

– Конечно, был! Все утро храпел. В полдень очухался и поплелся к «Гайке».

– Это что такое?

– А это забегаловка местная, пивной ларек. Вот там Семен каждый день с дружками и околачивался.

– Понятно… Странная у него фамилия. Не совсем русская.

– Нет, Семен наших кровей. По морде видно было… А фамилия странная, так это от деда. Тот в войну потерялся и в детдом попал. Директором в этом приюте был Шульман. Вот он всех бесфамильных мальцов и записывал на свой лад. Думал, что из них врачи и скрипачи получатся. Но душа, она от паспорта не зависит… За всю жизнь Сема Шульман скрипку в глаза не видел, а пил, как Иванов, Петров и Сидоров вместе взятые… Ты скажи, милая, могу я комнату Семена занять? Думаю, что это справедливо… Ему-то уже ничего не нужно. Ни шкафчик, ни скатерть бархатная…

«Гайка» стояла на самом высоком месте. Она как бы парила над поселком. Так раньше ставили церкви… В разные времена молились разным богам!

Возле пивнушки народ не толпился, но с десяток прихожан там было. И все, понятное дело, поминали почившего в бозе Семена.

В самой стекляшке было душно, и все кучковались под березками у самодельных столиков… Ольга подошла к той группе, где была одна женщина. Даже, при ближайшем рассмотрении – девушка, но с характерным взглядом и цветом лица.

Хозяйка плеснула в банку сто пятьдесят пива, добавила чуть водки и пододвинула этот бокал к Ольге.

– Садись, выпей… Ты из Москвы?

– Да, я адвокат.

– Стервозная профессия… Вот друга нашего Семена задавил какой-то московский фраер. Так этого гада тоже, наверное, адвокат будет защищать.

– Да, но так положено! Вдруг этот, как вы говорите, фраер совершенно не виноват.

– Это как это?

– Представьте, что Семена Шульмана напоили и бросили под колеса.

– Зачем?

– Чтоб тому фраеру насолить. Чтоб его в тюрьму упрятать.

– Вот гады! Подставить мужика решили… Но, не пойдет! Семен никогда не напивался до такого состояния, чтоб его под колеса кидали.

Ольга видела, что к их разговору прислушиваются обитатели других столиков. Один мужик даже встал и подошел поближе.

– Ты, Анька, дурь молотишь! Это Семен при тебе держался. А вообще – нормальный мужик был. На дармовщинку мог и до потери пульса нажраться… Вы, товарищ адвокат, меня допросите. Это я с гражданином Шульманом почти до конца был.

– Я – адвокат Ольга Крутова. А вас как зовут?

– Николай Сидоров… Я не адвокат, но юридические дела понимаю. В молодости имел две ходки по двести шестой прим… Так вот, в конце нашего застолья Семен пошел в рощу по маленькому делу. Вижу, что к нему пристроился парень в черной кожанке… Стоят спиной ко мне и базарят. Долго стояли. Дольше, чем для этого дела нужно… Потом Семен повернулся и крикнул, чтоб я отчаливал.

– И вы ушли?

– Как бы не так, товарищ Ольга! Я за будку зашел и затаился. А потом стал следить за ними, как Штирлиц за Мюллером… Этот, что в кожанке, повел Семена вниз к поселковой дороге. Там у них Газель серая стояла.

– У них?

– Так их двое было. Ну, тех, которые в кожанках… Завели они Семена в Газель – вижу сидит он и что-то пишет. А те двое рядом: один внутри сидит, а другой стоит у машины как конвоир.

– Это возле перехода к школе?

– Да нет же. Не там, но и не так далеко от того места… Дальше смотрю – конвоир вытащил из кейса бутылку и сунул ее Семену. Вот уж тут я разозлился на всю катушку. Прикинь – меня отправил, а сам за бумажку бутылку получил. Разозлился я и ушел… Вот и все!

– А номер Газели вы, Николай, не заметили?

– Заметил! Но забыл… Помню только, что номер из Подмосковья.

– А следователю вы об этом не говорили?

– Так он меня ни о чем не спрашивал… Да, не люблю я следователей! И оперативники мне не нравятся, и конвоиры…Я адвокатов люблю…

* * *

Неприметная Ока упорно катила к Москве. Она пыхтела и урчала, но скорость держала приличную.

Только у Новых Черемушек Ольга обратила внимание на серую Газель, которая приклеилась сзади и никак не хотела обгонять… Точно такая машина, как та, о которой говорил Денис. И час назад пьяный дружок Шульмана тоже вспоминал о подобном микроавтобусе.

Ольга сбавила скорость и стала перестраиваться, но Газель повторила маневр… Возможно, что это та самая машина, а в ней сидят бандиты, которые кидают людей под колеса! Но, возможно, что это страх, у которого глаза велики… Мало ли в Москве серых Газелей? А то, что не отстает, то и у людей такое бывает. Идешь иногда по улице и чувствуешь, как кто-то топает сзади и пожирает глазами твою шею, спину и другие части тела.

Через какое-то время Ольга потеряла из виду Газель и успокоилась. Посчитала, что ей померещилось. От страха она даже не посмотрела на номер серой машины. Даже если это не то, но профессионал должен был машинально запомнить номер… Но так это профессионал! А она кто такая?

Оленьке вдруг стало очень жалко себя. Слишком много гордыни. Открыла свою фирму и сразу решила, что она адвокат высшей пробы. А увидела серую Газель и растерялась – пульс задергался и суставы задрожали… Кто она такая? Чуть поопытней, чем студентка. Так себе – барышня с дипломом юриста.

Ока замедлила ход, свернула на тихую улочку и замерла. Барышня Крутова легла на руль и заплакала… Она действительно не была профи. Если бы она не рыдала по пустякам, то заметила бы, как серая Газель проскочила вперед, затем развернулась, проехала навстречу и опять пристроилась сзади, спрятавшись за грузовичком…

Вытирая слезы, Оленька подумала о самом главном. Только сейчас она до конца поверила Денису. Все сходилось – проявились и двое в кожанках, и письмо, которое под их диктовку писал бедный Шульман… Денис невиновен, а сидит! Более того – даже выслушав показания алкаша Сидорова, суд все равно посадит Дениса. Суд устроен так, что ему обязательно надо кого-нибудь осудить. При этом гражданин Носов сидит в зале и за решеткой, а о тех двоих в кожанках вилами по воде писано.

Ольга отчетливо поняла, что спасти Дениса может только одно – надо найти тех двоих, а еще заказчика этой подставы. Найти и доказать их вину… Сначала она ответит на главный вопрос любого сыщика – кому это выгодно? Завтра же надо идти на фирму, которую возглавлял Денис – строительный концерн под названием «Феникс».

Эта простая мысль сразу приободрила Ольгу. И действительно, если искать заказчика этой подлости, то именно там. Пока Носов будет сидеть в тюрьме – кто-то на фирме сядет на его место и сорвет свой куш. Все преступления в мире из-за денег! Правда – не все. Есть и другие поводы – водка, любовь, месть… Крутова вдруг поняла, что она же ничего не знает о Денисе… Могла его заказать какая-нибудь дамочка из ревности? Могла… Или шизик-сосед из мести за помятый газон? Тоже возможно…

Ее дом на улице Щепкина был трехэтажным, а квартира располагалась под самой крышей. В подъезде – лепные украшения, мраморные ступени и дубовые перила на кованной решетке. Все это из тех, из царских времен. Вот только лифтов тогда не строили.

Почти поднявшись на свою площадку Ольга услышала, как внизу хлопнула входная дверь – или ветром ее дернуло, или вышел кто из квартиры на первом этаже… Или кто-то вошел.

Она вновь вспомнила о серой Газели, и от этого руки противно задрожали. Ключи никак не доставались из сумочки, а потом не вставлялись в замочную скважину… Оленька потеряла слишком много времени. Когда она распахнула дверь, то услышала сзади тяжелое дыханье, а на ее плечо легла цепкая мужская рука.

Ольга хотела вскрикнуть, но только ойкнула… Обернулась – перед ней стояло чучело в черной кожаной куртке. Рослый мужик, судя по фигуре, а вместо лица темное пятно. Или он негр, или черные колготки надел на голову… Эту задачу Крутова решить не успела. «Негр» вскинул руку и резко опустил ее на глупую девичью головку…

Оленька отключилась мгновенно. Она не чувствовала, как ее тащили в квартиру, как связывали, как бросили на диван…

Включилась она не скоро. Обыск уже заканчивался. Хорошо, что первой в голову пришла вполне здравая мысль – надо лежать тихо, не подавая признаков жизни… Оленька замерла и, не раскрывая глаз, слушала во все уши.

– Нет здесь этих документов. И кота тоже нет.

– Вот здесь ты прав. Раз она кота кому-то закинула, могла и документы там оставить… Так что, будем завершать?

– Да, надоело в бабских тряпках ковыряться… А с ней что делать? Придушить что ли?

– Это ты брось! Я на мокруху не подписывался. Нам велели шмон провести – мы сработали. А за остальное пусть у других голова болит.

– Не хочешь – не надо. Не буду ее душить… Так она и без этого, похоже, жмурик. Надо ее сердце прощупать.

Ольга вдруг поняла, что мужская рука лезет ей под блузку… Если бы не связанные руки, она дала бы мерзавцу по морде. А так – надо расслабиться и терпеть.

– Бьется сердечко. А кожа какая у нее бархатная… Слушай, Игорек, может побалуемся с ней?

– Даже и не думай! Тебе что свободных баб мало? Тебе надо связанную по рукам и ногам?

– Так я и развязать ее могу.

– Хватит! Глуши базар! Идем отсюда…

Ольга выждала три минуты и только тогда спрыгнула с дивана… Прискакала к окну и успела заметить набирающую ход серую Газель.

Хорошо, что руки связаны впереди, а в телефоне есть режим громкой связи… И еще хорошо, что номер Ванды на одной кнопке.

– Вандочка, это я. Слушай и не перебивай… Я у тебя вместе с Чубиком оставила сумку с документами. Так вот за этими бумагами идет охота. Спрячь сумку и храни ее как девичью честь… Да я в переносном смысле. Знаю я о твоих школьных романах. И осуждаю, между прочим… Ты о документах все поняла? Молодец… Будь осторожна. Подробности потом. Сейчас не могу разговаривать – руки связаны.

Ольга дала отбой и попрыгала на кухню – там есть ножи, которые разрежут веревки… С ногами получилось быстро, а руки никак не освобождались. Пришлось долго держать нож в зубах и пилить, пилить, пилить…

Радуясь свободе, Крутова вдруг ощутила, что гости могут и вернуться. Особенно тот, который проверял ее пульс… Она не нашла ничего лучше, чем выключить свет во всей квартире и затаиться на кухне. Там, где ножи и вилки – возможное оружие самозащиты.

Некоторые боятся темноты, а Ольге во мраке стало спокойно и комфортно. Даже голова начала лучше соображать. Она подумала, что бандиты ушли, а дверь входную не закрыли. Не могли! Не того типа замок, не захлопывается… Вот чудачка! Не свет надо было гасить, а запереться прежде всего… Она встала и направилась в коридор, но было уже поздно.

Дверь тихонько раскрылась и в просвете появился силуэт в шляпе. Он повернулся к кухне спиной и сделал первый шаг в сторону большой комнаты… Он ступал тихо, крадучись. Именно так и ходят бандиты!

Ольга провела рукой по кухонному столу, но оружия под руку не попалось – ни ножа, ни вилки. Удалось нащупать только тяжелую сковородку.

Подняв чугунный кругляш над головой, она двинулась за налетчиком… Их разделяло не более метра, когда он почувствовал что-то и обернулся.

Крутова поняла, что промедление смерти подобно. Она с размаха опустила тяжелый диск прямо на голову силуэта.

В самый последний момент ей показалось, что незнакомец ей кого-то напоминает. Что-то близкое было в контурах падающего человека… Он завалился на журнальный столик и, судя по страшному треску, сломал его…