Текст книги "Небо в алмазах"

Автор книги: Анатолий Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

Арсению очень хотелось отдохнуть. Не месяц, не недельку, а хотя бы день или часть дня. Он мечтал прогуляться по центру Москвы, закрутить мимолетный роман с провинциалочкой… Он мог бы выбрать для этого вечерок. Но для флирта нужна легкость и свободная голова. Не в смысле, что пустая, а такая вся беспечная, беззаботная и устремленная к радости взаимного общения. С тяжелой головой много не нафлиртуешь…

Еще по дороге из Амстердама у Арсения начал созревать план самостоятельных действий. Даже раньше. Уже прощаясь с Ван Гольдом, он знал, что не будет плясать под дудку этого недоумка.

Понятно, что старик Пауль – первоклассный ювелир, эксперт и всё такое. Но зачем же, напав на золотую жилу, думать о стабильности мирового рынка. О себе надо думать, а не разводить сантименты!

Это и была основная идея плана. Надо устранить всех, кто знает о новых алмазных россыпях. Всех, кроме двух человек – блаженного изобретателя по кличке «Ботаник» и, естественно, самого Арсения.

Уже по пути из Амстердама в Москву этот куцый план начал дробиться на разделы, пункты, подпункты. И всё это Арсений удерживал в голове, не доверяя ни бумаге, ни компьютеру…

Адрес, где держали Ботаника, Арсений узнал еще от Ольги. На следующее утро он отправился в Подмосковную Балашиху и два часа колесил по городу в поисках Кленовой улицы. Можно было бы и спросить у местных старушек, но их стоило бояться. Очень опасный народец! От нечего делать они непременно запомнят красавчика-москвича, который что-то вынюхивает в их любимом городе. А когда на Кленовой улице произойдет то, что предписано планом, то они всё вспомнят: от цвета его глаз до номера машины.

Дом на Кленовой стоял очень удобно – на самом отшибе. С одной стороны свалка старой техники, с другой – спуск к болотистому ручью.

Арсений спрятал машину на пустыре за рощицей и решил просто пройти мимо дома, обойти его, если это возможно. Легкая разведка. На первый раз этого вполне достаточно.

Говорят, что одна из наших проблем – дороги. Но тропинки в России тоже ни к черту!

Дорожка около забора была вся в выбоинах, колдобинах и ухабах. Когда-то её пытались ровнять, засыпав строительным мусором. Хотели сделать как лучше! Но от этого из земли проросли листы жести и пруты арматуры.

Арсений шел как по минному полю, во все глаза глядя под ноги, и лишь искоса поглядывая на забор.

Высокая глухая калитка открылась перед ним неожиданно. И так же неожиданно перед ним появилась она – сорокалетняя женщина с лицом учительницы младших классов.

Они почти столкнулись, уступая друг другу дорогу. В ходе этих вежливых телодвижений их глаза встретились. Всего-то на несколько секунд, но каждый прочел в этом взгляде очень важное. И оба ошиблись.

Арсений выглядел ошарашенным. Взгляд его был взволнованный и немного обалдевший. Она хорошо помнила, что в кино именно так изображают любовь с первого взгляда… А почему бы и нет? Чем она недостойна такой долгожданной встречи?

В её же взгляде Арсений прочел настороженность и подозрительность. Она оценивала его и изучала с головы до ног. И она, несомненно, связана с бандитом Виктором и его бригадой. А значит их несколько больше. Их, свидетелей, которых предстоит убрать…

Второй раз Кленовую улицу Арсений посетил через неделю, после окончательного решения вопроса с Ольгой.

Он специально надел легкий спортивный костюм – решил изображать дачника, который на свалке ищет нужную деталь. Это позволяло без подозрений проторчать около нужного дома и час, и два, и три. Более того – Арсений смог вскарабкаться на пирамиду из ржавых тракторов и катушек от толстого кабеля. С этой точки он видел сам дом, участок вокруг него и всех входящих-выходящих.

Она, та, которая учительница, вошла в дом в десять утра. На этот раз у неё на голове волосы были игриво уложены. Платье было поярче, и она вообще выглядела помоложе и пособлазнительней. Картину портили только тяжелые сумки. По две в каждой руке.

Женщина пробыла в доме не более двух часов. Когда она выходила, Арсения, который затаился в кабине бывшего трактора, посетила здравая мысль. Эта мадам могла быть просто приходящей кухаркой, прачкой, уборщицей. Одним словом – домработницей при трех бандитах и Ботанике.

А если так, то она могла быть не при делах. Знает она много, но в общем и целом. До алмазов её, очевидно, и на дух не допускают.

А если так, то её надо увлечь, привлечь и завербовать!

Радуясь хорошей мысли и еще одному пункту своего плана, Арсений выкатился из своего укрытия и бросился в погоню.

Женщина почувствовала его за спиной. Но не оглянулась. Она догадалась, кто её догоняет. Конечно он! А кто же еще?

Её походка сразу стала волнистой. Ноги она пыталась ставить на одну линию, как модели на подиуме. Но очень мешали колдобины на тропинке. Для сохранения равновесия приходилось неприлично вилять задом.

Погоня длилась недолго. На соседней улице она остановилась перед калиткой, за которой была обычная деревенская изба… Женщина замедлила шаг, замерла, а когда поняла, что Арсений стоит за спиной, резко обернулась:

– Вы зачем меня преследуете?

– Случайно… Оно само собой получилось.

– Я так и думала! Еще в первую нашу встречу поняла, что я вам понравилась. Но это еще не повод провожать меня домой и надеяться, что я приглашу вас надолго. Разве что на чай… Вы чаю хотите?

– Чаю хочу.

– Заходите… Но только чай и ничего больше. Обещаете?

– Клянусь… Меня Арсением зовут. А вас?

– Меня – Надеждой … Вы извините, Сеня, что я вот так прямо. Может быть, вы и не влюблены в меня вовсе. И ничего от меня не хотите…

– Нет, Надя, вы не ошиблись. Влюблен и хочу.

Войдя в дом, Арсений обрадовался своей интуиции. Множество книг на полках и стопки школьных тетрадей на письменном столе… Подойдя ближе, он еще раз обрадовался – на обложках корявенький почерк учеников второго класса.

– Вы учительница, Надя?

– Да. Вот уже пятнадцать лет. Направили по распределению, дали вот этот домик, так и живу.

– Одна?

– Одна.

– А муж?

– Не было мужа.

– А друзья?

– Вы о любовниках? И их не было.

– Почему? Вы такая симпатичная. Даже красивая.

– Почему? Может быть потому, Арсений, что я всю жизнь вас ждала…

Надежда посмотрела на него таким преданным, таким чистым взглядом, что Арсению стало жалко её и особенно себя. Понятно, что в какой-то момент эту старую деву придется устранить. Но для неё-то на этом всё и кончится. А ему придется всю жизнь страдать, замаливать грехи…

– Надя, а вот тот дом, где мы впервые встретились… Ты что там делала?

– Я там подрабатываю уже три месяца. Пустяки – еду приготовить, убрать. Ты же представляешь, какая зарплата у нас, учителей.

– Да, понимаю… А кто там живет?

– Ты, Сеня, только не ревнуй. Там четверо мужчин. Но они на меня почти и не смотрят.

– Голубые, что ли?

– Не думаю.… Один, тот, что постарше, он всё в подвале работает. А другие уезжают и приезжают. Не знаю, чем они занимаются.

– Все трое уезжают?

– Нет. Один из них всегда остается. Чаще – Сергей. Но иногда Федя или Виктор… Мне даже показалось, что они все Илью стерегут. Ну, чтоб тот из подвала не выходил и побольше работал.

– Так ты говоришь, Настя, что того, который в подвале, Ильей зовут?

– Да, Илья Ильич Ромашкин. Я с ним почти не общалась. Он лет на пять меня постарше… Он смешной такой. Весь в своей науке. Ты знаешь, Сеня, как таких ребят в школе дразнят?

– Ботаниками?

– Точно!

К этому времени Арсений уже точно знал, что использует романтическую учительницу на всю катушку. Её и сейчас можно было брать голыми руками. Но ей предстояло слишком сложное задание, и он решил закрепить её преданность еще чем-то, кроме постели. Например, страхом или любовью к Родине. Патриотизм, он, иногда, держит посильнее секса…

Вечером Арсений заглянул к своему старому приятелю. Бывший ювелир и гравер Иван Бубнов занимался не совсем легальным бизнесом. Даже больше – абсолютно нелегальным!

Нет, у него была маленькая фирмочка с вывеской, секретаршей и отчетами в налоговой инспекции. Она сводила концы с концами, но никакого дохода не давала.

Формально контора Вани Бубнова изготовляла для народа бланки, штампы, печати. Заказов было мало, и в свободное от работы время Иван для проверенных людей клепал разнообразные документы – от водительских прав до депутатских удостоверений. Он мог бы сляпать и ксиву под Президента, но заявок пока не было.

Арсения удивило одно обстоятельство. Оно даже насторожило – уже поздний вечер, а Бубнов в своем офисе и ни в одном глазу.

– Не узнаю тебя, Иван. Почему до сих пор трезвый? Женился?

– Не дай бог!

– Или закодировался?

– Опять не угадал, Арсюша. Я завязал по собственному желанию. По велению души.

– Раньше твоя душа горела и жаждала.

– Она не знала, Арсюша, других удовольствий. Не знала, что мир прекрасен… Мы с тобой два года не виделись? Так за это время я успел пять раз в Европе побывать. Как у меня большие деньги появились, так меня на высокое искусство потянуло. Париж, замки Луары, Неаполь и всякое такое прочее.

– А искусство только трезвым дается?

– Именно так, Арсюша… В первый приезд в Париж я выпил как обычно и в Лувр. Стою перед шедевром Леонардо и чувствую себя полным дерьмом. А на следующий день протрезвел и бегом в тот же зал. Не поверишь – такое по мне благолепие разлилось. Тут же поклялся завязать.

– Завязал?

– Не совсем. Я сейчас как английский лорд: рюмочку виски или бокал красного. И не каждый день, а так, изредка… Ты говори, Арсюша, какая нужда тебя ко мне привела. Ты же очень практичный и без повода не зашел бы.

Арсений объяснял долго и путано. Придуманная им версия казалась очень складной, но при изложении её вслух он сам почувствовал, что обильно развешивает лапшу на уши.

Одно хорошо – Иван привык к подобным заказам. Сотни братков бродили по Москве с его фальшивками. Он предпочитал меньше знать, чтоб дольше жить.

– Итак, Арсюша, я уже забыл все твое словоблудие. Мне нужно только то, что мне нужно для работы. Да и это я сразу же забуду… Значит, ты хочешь стать полковником? Жирновато для тебя. Возрастом не вышел. Предлагаю присвоить тебе подполковника.

– Согласен.

– По должности – начальник отдела по борьбе с чем-нибудь. С оргпреступностью, например.

– Согласен.

– Из установочных данных изменим лишь фамилию. И ту чуть-чуть. Был ты Хреков, а станешь Храпов.

– Согласен.

– Завтра достану тебе форму для фото. А послезавтра сдаю работу.

– Согласен.

– Тогда гони штуку баксов… Как всё просто стало, Арсюша! Десять зеленых американских бумажек, и ты подполковник ФСБ.

* * *

Верочка никогда не бывала на этой знаменитой улице. Почему-то ей казалось, что там только старенькие купеческие дома. Три тополя и дюжина двухэтажных особнячков. Но она ошибалась. Близость к центру Москвы сделала землю на Плющихе золотой, и тут появились солидные десятиэтажки новых купцов.

Еще раз, взглянув в паспорт, Вера улыбнулась. Да и как она могла подумать об особнячке, если в документе четко стояло, что эта Ольга Сытина прописана в квартире сорок пять. Не поместится столько дверей в маленьком домике.

Она начала привыкать к своему новому имени. Актрисы умеют быстро вживаться в образ. Правда, у неё не было почти никаких исходных данных. Только сумочка той самой Ольги. Но и это не так мало.

В куче совершенно бесполезных мелочей Верочка раскопала две помятые детские фотографии. Это могли быть только они – Иван да Марья, дети этой несчастной Ольги.

Долго вглядываясь в детские лица, Верочка заплакала. Не громко, не навзрыд, а так – слезы сами потекли из глаз без всяких актерских ухищрений. Да и для кого играть? Зрителей вокруг не было. Одни прохожие…

Детей было действительно жалко. Если Ольга Сытина похоронена тайно и под чужим для неё именем, то и муж, и дети не считают её мертвой. Для них она просто пропала. Ушла куда-то и исчезла. Они ждут её, надеются, прислушиваются к любому шороху за дверью. А в это время какая-то бывшая лицедейка, стоя перед их окнами, грубо копается в сумочке их убитой матери.

Верочке стало стыдно за себя. Захотелось бросить всё и убежать куда-нибудь. Но не в дом своего детства, не в студенческую общагу и даже не в арбатскую квартиру, а туда, в домик на Оке. В деревню, где всё понятно, чисто, честно.

Но если она сделает это, то никто не узнает об убийстве, никто не найдет убийцу, а её, Ольгу Сытину долгие годы будут ждать и дети, и муж.

Кстати о муже – Верочка сразу заметила, что его фото в сумочке не было. Это ни о чем не говорило, но настораживало. Вот она, Вера, несколько месяцев таскала с собой физиономию Левушки. Пока любила – таскала. И только в деревне сожгла. В первом же костре!

От мужа в сумочке была только визитная карточка. Директор какой-то фирмы «Веста» Сытин Алексей Юрьевич. Пара офисных телефонов, факс, номер сотового и всё.

Несколько часов назад, почти сразу, после того как она рассталась с Аркадием, Верочка поехала в район Арбата и купила себе мобильник. В большом магазине пришлось при оформлении предъявить паспорт. Это был некий переломный момент, после которого она немножко почувствовала себя Ольгой Сытиной.

Вера долго стояла в сквере, сжимая в левой руке визитную карточку, а в правой – новенький сотовый телефон. Наконец решилась.

– Алексей Юрьевич? Меня зовут Вера. Я актриса, но не в этом дело. Я могу рассказать вам что-то важное о вашей жене… Я здесь рядышком, в сквере у памятника Толстому… Конечно, я никуда не уйду. Я жду вас. Но как же дети одни останутся? Это не страшно?

Верочка сразу поняла, что это он! Не по внешности, которую она, понятно, не представляла. По взгляду! Глаза были трепетные, мятущиеся, полные надежды… Она с отвращением отбросила от себя холодную актерскую заметку о том, что именно так надо играть человека, любящего и потерявшего жену…

– Вы Вера? Вы только сразу мне скажите – она жива?

– Я не могу сразу. Я должна вас к этому подготовить.

– Она умерла?

– Да, но похоронили её в очень хорошем месте. Такая уютная могилка. Только надпись на ней другая. Там моё имя, а я живая… Но она там, а я здесь.

Верочка вдруг почувствовала, что ноги её стали ватными, коленки – дрожащими, а сама она стала валиться на землю. Обморока еще не было, но было явное полуобморочное состояние… Какую глупость она говорила! Не подготовила и сразу про могилу, про похороны… Дура!

Сытин успел подхватить её и с трудом дотащил до ближайшей скамейки.

– Главное я понял. Спасибо, Вера. Я вижу, как вам трудно было это сказать… Я, конечно, был к этому готов, но всё же надежда теплилась… Как умерла Ольга?

– Её убили… Застрелили на лавочке. Недалеко отсюда, в районе Сивцева Вражка.

– Убийцу схватили?

– Нет.

– Его ищут?

– Наверно нет… Они-то думают, что это меня застрелили, и ищут того, который меня… А того, который Ольгу, они не ищут… А может они и вообще никого не ищут.

– Так, Вера! Давайте помолчим пять минут, успокоимся, а потом вы мне расскажете все по порядку. Договорились?

Верочка рассказывала долго и подробно. Обо всём! О своей комнатке на Арбате, о режиссере в шампанском, о деревне, о Наташке, о приезде Малыша с Аркадием. Обо всем, кроме Левушки. Да и какой он уже Левушка? Кошка облезлая. С Сытиным его даже и сравнивать нельзя. Конечно, внешне Лев мог бы поспорить и даже победить Алексея. Но это показушная красота. Не красота, а красивость. Чистый павлин – хвост веером, а поет как козел.

Сытин несколько старше, но это и хорошо. Не толстый, а плотноватый. Умное лицо с залысинами. Глаза добрые и грустные. Конечно грустные – в такое-то время… Верочка продолжала рассказывать, а все эти глупые рассуждения шли помимо её воли. Шли где-то на втором плане. Не на основной сцене, а за кулисами.

– Вот собственно и все, Алексей… А я чуть было не уехала к морю. Ведь всерьез думала об этом!

– Не жалеете?

– Ни в коем случае! Я же могла такую глупость совершить… Не глупость – подлость.

– Не бойтесь, Верочка, подлость бы у вас не получилась. Тут особый талант нужен. Это не по вашей части… Теперь серьезно. В милицию нам никак нельзя. Тут ваш Аркадий прав. Затаскают за милую душу. А настоящий убийца растворится за это время.

– Но вы же мне сразу поверили.

– Я, Вера, очень доверчивый. А менты формалисты… Вот вы сегодня мобильник по паспорту Ольги купили. Для меня этот факт за вас говорит, а для суда – против вас.

– Как, для суда?

– До него, надеюсь, не дойдет. Особенно, если мы с вами настоящего убийцу найдем. Готовы помогать?

– Конечно! А что я должна делать?

– На сегодня надо познакомиться с детьми и сразу уложить их спать. Это просто – раз десять прикрикнуть на них и заснут… И ничего, Вера, не бойтесь. У меня четырехкомнатная квартира. Спать будете в моём кабинете.

* * *

Счастье длилось недолго. Всего семь дней. Но это было восхитительное время. Медовая неделя!

На них некому было смотреть со стороны. Но если кто посмотрел бы, то ничего бы и не заметил. И Колпаков, и Наташка просто занимались хозяйственными делами. Шла подготовка к зиме. Они готовили дрова, утепляли все, что возможно, конопатили, замазывали, красили.

Не со стороны на них надо было глядеть, а в глаза. У обоих они искрились, горели обожанием и радостью жизни.

Они нашли основу любви – искренность.

Петр только однажды вспомнил свою первую жену. И впервые не с обидой, а со злостью…

Перед уходом в армию Колпаков просто не замечал игривую соседку Милу, девочку-подростка. А когда он вернулся, девушке было уже восемнадцать.

Конечно, она ему нравилась. Но ровно настолько, насколько и все остальные. Его просто влекло к женскому телу. Хотелось заглядывать в их глаза, ощущать запах длинных кудрявых волос, прижиматься ко всем пышным округлостям… А вот с этим у Милы было все в порядке.

Как-то она встретила Петра в подъезде и пригласила в свою квартиру: «Музыку послушаем, потанцуем…Я совсем одна. Родители на две недели к морю уехали».

Окна в квартире были зашторены. На столе свечи и бутылка вина под названием «Свадебное».

Колпаков чувствовал, что он ведомый в этой игре, но так даже интересней. Он же может в любой момент остановиться, сказать этой малявке что-нибудь назидательное и уйти домой.

Под тост о дружбе они осушили по паре бокалов. Потом долго танцевали, всё теснее прижимаясь друг к другу. Потом целовались… В какой-то момент Мила взяла его ладонь и приложила к своей груди. И всё! Первокурсник Высшей школы милиции Петр Колпаков поплыл… Молодые гормоны устроили такую пляску в его голове и во всём теле, что дальнейшее он помнил плохо. Кажется, они еще танцевали и при этом потихоньку перемещались в спальню родителей. Кажется, по дороге Мила снимала какие-то вещи с себя и с него. И всё это делалось молча, в страсти и впопыхах.

В самый последний момент, когда они уже лежали на кровати, и когда до самого главного оставались секунды, Мила произнесла: «Подожди! У меня это впервые. Я это хочу отдать только будущему мужу… Петенька, пообещай, что женишься».

Час назад он и не думал на ней жениться. Тело соблазнительное, но характер не в его вкусе. Да и не знал он её толком! Не полюбил пока…

Но это было час назад. Тогда он мог рассуждать. А сейчас голова горела в восторженном сумбуре. Его как бы подвели к воротам рая, приоткрыли их и притормозили. Скажи только пару простых слов и входи… Он не вытерпел и прошептал: «Конечно женюсь. Обязательно женюсь. Обещаю».

Свадьбу назначили через месяц. В день, который назначила Мила… Потом пошла жизнь, которую она планировала на месяцы вперед. Но она не только все расписывала, но добивалась исполнения. Когда жесткостью, когда хитростью, когда лаской.

Мила бывала ласковой, но при необходимости. Всё это без доброты, без искренности, без блеска в глазах…

Вот уж чего, а этого самого блеска у Наташки было через край! И ни капли актерской позы, ни мыслей о штампе в паспорте…

Но такой она была лишь неделю.

Еще с утра Наталья предупредила, что будет стирать и перетряхнет барахлишко из огромной сумки, привезенной Петром из Москвы. Пока он таскал воду и растапливал баню, она сортировала рубахи, свитера, трусы… Это совсем новые вещи, это старое, но чистое, а это явно не первой свежести.

На самом дне сумки, завернутый в воскресный номер «МК», лежал он… Нет, если бы это был родной наш «Макаров», то можно было подумать, что это служебное оружие Колпакова. Бывшее служебное. Сувенир от ментовских времен.

Но на вороненой железяке ясными немецкими буквами было написано – «Вальтер».

Мало того – рядом лежал бумажник, в котором была пачка американской валюты и фотография артистки Заботиной. А на обороте адрес её квартиры на Арбате.

Только одно объяснение лезло в голову. И оно было страшным: её Петя Колпаков – наёмный киллер, нанятый для убийства Верочки. Уж очень она кому-то насолила в Москве, а Петеньку заставили… Или купили за эти поганые доллары!

Наташка заметалась по комнате. Надо было срочно придумать три вещи. Первое – спрятать пистолет. Далее – сделать это так, чтоб он и не думал его искать. А главное – попытаться узнать правду.

На первое дело не понадобилось и минуты. «Вальтер» уютно устроился на дне корзины с луком.

Со вторым пришлось повозиться… По размеру и весу на роль пистолета подошла отломанная ручка от кочерги. Правда, вместо ствола к ней пришлось примотать ржавый гаечный ключ. Всё это очень похоже на «Вальтер». Особенно после того, как вся конструкция была завернута в лист того самого воскресного «МК».

Не таясь, Наташа вышла во двор и приблизилась к колодцу.

Через минуту из бани выскочил Колпаков… Она не позволила ему подойти ближе, чем на три метра:

– Стоять! Не подходи ко мне… Вы узнаёте эту вещь, гражданин Колпаков?

– Да. Это мой «Вальтер».

– И зачем он?

– Зачем пистолет? Стрелять.

– В кого? Может быть сначала в Верочку, а потом в меня… Молчите? Значит я угадала! Но, нет. Я не позволю! Больше это страшное оружие никому не принесет вреда.

Последняя фраза была хороша! И произнесена она была с пафосом, с надрывом. Чистый финал трагедии! Шекспир отдыхает!

Но финальной точкой стало самое важное в этом спектакле. Покрутив перед Колпаковым свертком с воскресным «МК» она швырнула его в колодец.

Петр даже не дернулся. Бесполезно! Он знал, что там в глубине: пять метров до воды, три метра мутноватой жидкости и метр ила. Прощай оружие!

Но оказалось, что и это еще не финал трагедии.

Вскрикнув и закатив глаза Наталья бросилась в сторону Оки. Она бежала широко, размахивая руками и срывая с себя ненужные уже предметы одежды.

Мизансцена была такая – женщина, оскорбленная в лучших чувствах, бежит топиться. Но она не торопится, она ждет, пока её догонит любимый…

Петр догнал заплаканную Натали через сто метров. До Оки было еще очень далеко.

– Ты что, за киллера меня приняла? Вот дура!

– Ну, вот! Ты впервые меня оскорбил.

– Так это я ласково.

– Ласково – дурочка или дурёха. А дура – это констатация факта.

– Нет, Наташка, ты у меня умная… Верочке действительно грозит опасность. И пистолет этот был для неё. Я его взял и убежал к тебе.

– Навсегда убежал?

– Навсегда… Я Аркадию звонил. Он встречался с Верочкой и отправил её куда-то к морю. Не-то в Бердянск, не-то в Бердичев… Боюсь, что она никуда не поехала. Надо бы мне в Москву. Найти её и привезти сюда.

– Завтра же поезжай… Петя, а я не сразу тебе поверила. Как увидела пистолет – засомневалась в тебе.

– Ну и дурёха… Пойдем-ка мы в баню.

– Стирать?

– И стирать тоже…

* * *

В Балашихе, в доме учительницы младших классов Арсений ночевал уже в третий раз. Большого удовольствия он от этого не испытывал, но это был один из элементов его плана. Хочешь, не хочешь, а надо выполнять.

За эти дни и ночи Надежда рассказала очень много важного о доме на Кленовой улице. Теперь Арсений знал состав, внешний вид и примерный вес подвального оборудования, на котором работал ботаник Ромашкин. Всё это свободно уместится в «Газели».

В своем новом доме в Красково Арсений успел устроить точно такой же подвал. Даже лучше – с туалетом, душем и маленькой кухней. А это значит, что ботаника по имени Илья Ромашкин можно будет надолго запирать и оставлять одного.

Еще Надежда рассказывала об обстановке в том доме, о частых отлучках Виктора с Федором. Она, конечно, говорила не только об этом. Большей частью ему приходилось слушать всякие глупости о её долгожданном счастье, о том, что он её первый и единственный, о том, что она будет любить его до самой смерти… В последнем она была права. Завтра утром Виктор с Федором опять собирались уехать, и поэтому Арсений прикатил в Балашиху на «Газели». Всё, наступал час икс! Завтра он совершит новую акцию.

Детективы Арсений читал и понимал значение таких слов, как вербовка, подписка о неразглашении. Вот это всё он решил оставить до завтра. Утро вечера мудренее! Пока Надежда помогала ему как любовница. А завтра станет секретным сотрудником ФСБ. Сексотом! Или агентом, что тоже красиво…

Надежда уже заканчивала готовить завтрак, когда он позвал её… Арсений сидел за столом, на котором не было ничего, кроме листа бумаги и авторучки.

– Садись, Надежда. Садись и внимательно прочти это удостоверение.

– Хорошо… Ой, ты что, Сеня, подполковник? Тебе так форма идет. Ужас, как интересно.

– Не только интересно, но и важно… Понимаешь, Надя, в том доме, где ты подрабатываешь, живут нехорошие люди. И сегодня мы с тобой их ликвидируем.

– Как?

– Я дам тебе два порошка. Когда те двое уедут, ты приготовишь чай. Только не перепутай: первый порошок для охранника, а второй для ученого. Как они выпьют – звони мне и открывай ворота. Всё! Просто до неприличности.

– А ты меня после этого не бросишь?

– Наоборот, Надя! Наши отношения станут только крепче.

– А те двое не умрут?

– Ни в коем случае. Особенно Ромашкин. Он мне живой нужен. Выпьет чайку и заснет сном младенца.

– Тогда я согласна.

– Вот и хорошо, Надежда. Пиши расписку.

– О чем?

– О неразглашении. С этого момента ты будешь тайным агентом ФСБ… Пиши так: Я, Малькова Надежда, обязуюсь…

* * *

Утром, отправив детей в школу, они поехали на кладбище.

Только тут Верочка поняла, что Сытин необыкновенно держался последние двенадцать часов. С того самого момента, как она сообщила ему правду, он не впал в транс или в истерику. И при ней, и при детях Алексей был суров, но спокоен. И только здесь, оставшись у могилы в одиночестве, он сгорбился, задрожал.

Верочка наблюдала за ним издалека и не могла понять – то ли Сытин плачет, то ли шепчет что-то… Она поймала себя на том, что ей завидно. Идиотизм полный! Но кто из мужчин будет вот так же шептать над её холмиком? Режиссер Семен Маркович? Или Лев Бармин? Ха-ха! Левушка и при ней живой нашел ей замену. А уж в таком случае он за день бы её забыл. За час!

Возвращались молча. Кладбище и так не располагает к светским беседам, но тут еще Сытин старался успокоиться и не демонстрировать свой дрожащий голос. И не смотрел он на Верочку по той же причине – пытался просушить покрасневшие глаза.

Уже за оградой, подойдя к своей машине, он приободрился.

– Верочка, вы вчера предлагали свою помощь. Не раздумали? Не так всё это просто.

– Я на всё согласна… Милиция нам убийцу не найдет. А одному вам не справиться.

– Да, пожалуй… Только не подумайте, Вера, что я отомстить хочу. Нужна правда и справедливость. Без этого душа будет не на месте.

– Конечно, Алексей, это будет не месть, а возмездие…

Они ехали в Центр и по решительным действиям Сытина было видно, что он настроен на борьбу. Вот только ни одной версии у него не рождалось. Легко разматывать клубок, когда ухватился за нить! А тут ни одного кончика не торчит. Ухватиться не за что…

– Нам надо, Верочка, для начала придумать версии и разложить их по полочкам. Я слышал, что сыщики всегда с этого начинают.

– Согласна!

– Я буду рассуждать, а вы меня поправляйте.

– Договорились!

– В личной жизни мы ничего не накопаем. Злых любовниц у меня не было…

– А добрых?

– Никаких не было… У Ольги ничего и быть не могло. Она была кристально чистая женщина.

Сытин запнулся, притормозил у обочины, вышел и схватился за сигарету… Вера хотела ему возразить. Хотела сообщить, что и она верила в кристально честного Левушку. А этот кот оказался свиньей. Нет – дикобразом в павлиньих перьях!

Впрочем, возможно Сытин и прав. Она же не знала эту Ольгу. Среди женщин очень много верных жен. Вот она, Верочка, ни за что бы не изменила Алексею. Даже и мысли бы такой не возникло.

Сытин справился с волнением и снова сел за руль:

– Все версии из личной жизни даже не рассматриваем… Что еще может быть?

– Наследство.

– Исключено! Ни у Ольги, ни у меня нет богатых родственников. Всё наше имущество на меня записано… Нет, это не версия.

– А если со мной что-нибудь связано, с комнатой на Арбате, с Аркадием. Как у него сумочка оказалась?

– Ты права, Верочка. Связь есть, но не по убийству. Этот твой жук Аркадий подкупил ментов и подменил сумочки уже после убийства. Иначе бы он не светился и не передавал тебе вещи Ольги… Но это всё надо проверять.

– Положим на полочку?

– Да. Слабенькая, но версия… Что еще? Думай, Вера, думай!

– Хулиганство. Или ограбление.

– Ни то, ни другое. Я сумочку вчера просмотрел – всё на месте. И деньги, и кредитные карточки. Всё, кроме моей фотографии. Она её всегда носила с собой. Показывала мне, говорила, что я всегда рядом.

Голос Сытина задрожал. Он опять притормозил, вышел и закурил.

Верочка, конечно, жалела Ольгу Сытину, но как-то так, в общих чертах. Она её не знала, не видела ни разу и представляла исключительно как жену Алексея. А вот его было жалко до слёз. Крепкий мужик, а как убивается. Покажи такое в театре – раскритикуют. Скажут, что несовременно, наигрыш, излишняя сентиментальность, достоевщина.

На этот раз Сытин пришел в себя быстрее и выглядел более решительным.

– Основная версия связана с работой Ольги. Турбюро – это клоака. Ты представь, Вера, эти регулярные поездки в Париж и Амстердам. Там же всё что угодно могло быть.

– Что например?

– Считай, Вера… Наркотики – это раз. Контрабанда – два. Шпионаж – три. Могли быть и какие-нибудь тайны мадридского двора.

– Я придумала, Алексей! Что, если нам ловить на живца? Достанем в театре парики и всё такое. Я гримируюсь под Ольгу. Распускаем слух, что она погуляла и вернулась. И всё! Сидим и ловим.

– Не понял…

– Заказчик решит, что киллер ошибся и направит его убивать во второй раз.

– Опасно, Вера. Я не пойду на это.

– Ничего опасного. Днём он не решится, а ночью мы будем его ждать. Оглушим молотком, свяжем и расколем…

Сытин уже несколько раз бывал в этом кабинете, но никогда не видел столько бравых ментов. В четырехместной комнате скопилось не меньше десятка людей в погонах.

Тренированный глаз сразу определил бы повод столпотворения. Намечался легкий милицейский банкет. Или кто-то звание получил, или родился, или женился. А может, и развелся. Было бы желание выпить, а повод найдется.