355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Кони » Собрание сочинений в 8 томах. Том 3. Судебные речи » Текст книги (страница 1)
Собрание сочинений в 8 томах. Том 3. Судебные речи
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 20:34

Текст книги "Собрание сочинений в 8 томах. Том 3. Судебные речи"


Автор книги: Анатолий Кони



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Annotation

Выдающийся судебный деятель и ученый-юрист, блестящий оратор и талантливый писатель-мемуарист, Анатолий Федорович Кони был одним из образованнейших людей своего времени.

Его теоретические работы по вопросам права и судебные речи без преувеличения можно отнести к высшим достижениям русской юридической мысли. В третий том вошли его судебные речи в качестве обвинителя, а также кассационные заключения и напутствия присяжным.

Информация издателя

А. Ф. КОНИ КАК СУДЕБНЫЙ ОРАТОР

ОБВИНИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ

ПО ДЕЛУ ОБ УТОПЛЕНИИ КРЕСТЬЯНКИ ЕМЕЛЬЯНОВОЙ ЕЕ МУЖЕМ*

ПО ДЕЛУ О РАСХИЩЕНИИ ИМУЩЕСТВА УМЕРШЕГО НИКОЛАЯ СОЛОДОВНИКОВА *

ПО ДЕЛУ О ПОДЛОГЕ РАСПИСКИ В 35 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ СЕРЕБРОМ ОТ ИМЕНИ КНЯГИНИ ЩЕРБАТОВОЙ*

ПО ДЕЛУ О ЛЖЕПРИСЯГЕ В БРАКОРАЗВОДНОМ ДЕЛЕ СУПРУГОВ 3-НЫХ*

ПО ДЕЛУ О СТАНИСЛАВЕ И ЭМИЛЕ ЯНСЕНАХ, ОБВИНЯЕМЫХ ВО ВВОЗЕ В РОССИЮ ФАЛЬШИВЫХ КРЕДИТНЫХ БИЛЕТОВ,

ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ СТАТСКОГО СОВЕТНИКА РЫЖОВА *

ПО ДЕЛУ ОБ ОСКОПЛЕНИИ КУПЕЧЕСКОГО СЫНА ГОРШКОВА *

ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ФИЛИППА ШТРАМА*

ПО ДЕЛУ О ПОДЛОГЕ ЗАВЕЩАНИЯ ОТ ИМЕНИ КУПЦА КОЗЬМЫ БЕЛЯЕВА*

ПО ДЕЛУ ОБ АКУШЕРЕ КОЛОСОВЕ И ДВОРЯНИНЕ ЯРОШЕВИЧЕ, ОБВИНЯЕМЫХ В УЧАСТИИ В ПОДДЕЛКЕ АКЦИЙ ТАМБОВСКО-К03Л0ВСК0Й ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ,

ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ИЕРОМОНАХА ИЛЛАРИОНА*

ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ КОЛЛЕЖСКОГО АСЕССОРА ЧИХАЧЕВА *

ПО ДЕЛУ О ПОДЛОГЕ ЗАВЕЩАНИЯ КАПИТАНА ГВАРДИИ СЕДКОВА *

ПО ДЕЛУ О НАНЕСЕНИИ ГУБЕРНСКИМ СЕКРЕТАРЕМ ДОРОШЕНКО МЕЩАНИНУ СЕВЕРИНУ ПОБОЕВ, ВЫЗВАВШИХ СМЕРТЬ ПОСЛЕДНЕГО *

ПО ДЕЛУ ОБ ИГОРНОМ ДОМЕ ШТАБС-РОТМИСТРА КОЛЕМИНА*

ПО ДЕЛУ ЗЕМСКОГО НАЧАЛЬНИКА ХАРЬКОВСКОГО УЕЗДА КАНДИДАТА ПРАВ ВАСИЛИЯ ПРОТОПОПОВА, ОБВИНЯЕМОГО В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПО ДОЛЖНОСТИ *

РУКОВОДЯЩИЕ НАПУТСТВИЯ ПРИСЯЖНЫМ

ПО ДЕЛУ КОЛЛЕЖСКОГО СОВЕТНИКА КОНСТАНТИНА ЮХАНЦЕВА, ОБВИНЯЕМОГО В РАСТРАТЕ СУММ ОБЩЕСТВА ВЗАИМНОГО ПОЗЕМЕЛЬНОГО КРЕДИТА*

ПО ДЕЛУ О ФРАНЦУЗСКОЙ ПОДДАННОЙ МАРГАРИТЕ ЖЮЖАН, ОБВИНЯЕМОЙ В ОТРАВЛЕНИИ *

КАССАЦИОННЫЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

ПО ДЕЛУ БЫВШЕГО НОТАРИУСА НАЗАРОВА, ОБВИНЯЕМОГО ПО 1525 СТАТЬЕ УЛОЖЕНИЯ *

ПО ДЕЛУ ОЛЬГИ ПАЛЕМ, ОБВИНЯЕМОЙ В УБИЙСТВЕ СТУДЕНТА ДОВНАРА *

ПО ДЕЛУ О МУЛТАНСКОМ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ *

КОММЕНТАРИИ

предметный указатель

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ[13]

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13


Информация издателя



Под общей редакциейВ. Г. БАЗАНОВА, Л. Н. СМИРНОВА, К. И. ЧУКОВСКОГО


А. Ф. Кони Харьков, 1870 год


А. Ф. КОНИ КАК СУДЕБНЫЙ ОРАТОР

Судебная реформа 1864 года серьезно преобразовала русское уголовное судопроизводство. Введенные ею новые процессуальные принципы – устность, гласность, непосредственность, состязательность, равенство сторон в процессе – позволили выдвинуться большой плеяде замечательных судебных ораторов, глубоко понявших свою роль, умевших владеть словом и вносивших в это умение, как отмечал А. Ф. Кони, иногда истинный талант [1] .

Имена П. А. Александрова, М.Ф. Громницкого, Ф.Н. Плевако, В.Д. Спасовича, С.A. Андреевского, К.К. Арсеньева, А.И. Урусова, Н.П. Карабчевского и других прочно вошли в историю русского судебного красноречия. Среди этих выдающихся ораторов особое место по праву занял А. Ф. Кони, талант которого развивался и совершенствовался вполне самобытно, как самобытно развивалось русское судебное красноречие. Личность А. Ф. Кони оставила глубокий след в истории общественной, литературной и государственной жизни дореволюционной России. Безупречной, прогрессивной деятельностью завоевал он имя «доблестного рыцаря», «рыцаря права».

Среди видных дореволюционных юристов существовали различные взгляды на роль судебного оратора в процессе, на дозволенность тех или иных приемов в ходе прений сторон. Если талантливый дореволюционный адвокат С. А. Андреевский рекомендовал молодым ораторам не особенно заботиться об анализе доказательственного материала в суде, а центр тяжести переносить на исследование психологического состояния подсудимого в момент совершения преступления, то находились такие теоретики и практики судебного красноречия, которые советовали: «Будьте постоянно и неуклонно несправедливы к противнику… Рвите речь противника в клочки, и клочки эти, с хохотом, бросайте на ветер… Разрушая построение противника, не заботьтесь о том, чтобы дать свое собственное построение» [2] .

Подобные поучения находили своих последователей и в среде обвинителей и в среде защитников, которые ради достижения цели обвинения или защиты во что бы то ни стало не пренебрегали никакими средствами, оправдывая свои неправомерные действия общеизвестной формулой, – в борьбе все средства хороши.

А. Ф. Кони же в своих выступлениях неоднократно подчеркивал значение нравственных начал в судебной деятельности, и это не случайно. В течение ряда лет он настойчиво разрабатывал курс судебной этики. «Можно и даже должно говорить, – писал он, – об этической подкладке судебного красноречия, для истинной ценности которого недостаточно одного знания обстоятельств дела, знания родного языка и умения владеть им и, наконец, следования формальным указаниям или ограничениям оберегающего честь и добрые права закона. Все главные приемы судоговорения следовало бы подвергнуть своего рода критическому пересмотру с точки зрения нравственной дозволенности их.Мерилом этой дозволенности могло бы служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокие цели правосудия… должны быть достигаемы только нравственными средствами. Кроме того, деятелям судебного состязания не следует забывать, что суд в известном отношении есть школа для народов, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству» [3].

В многочисленных печатных работах и публичных выступлениях А. Ф. Кони старался привить мысль, что суд, судебное разбирательство, прения сторон должны быть школой нравственного воспитания народа. Этим целям он на протяжении многих лет подчинял свою деятельность.

К каждому слову, к каждой фразе он относился с чувством большой ответственности. Отсюда вытекали и его требования к судебному оратору. Образованный юрист, отмечал А. Ф. Кони, должен быть человеком, в котором общее образование идет впереди специального.Эту идею он настойчиво развивал в ряде своих работ. В сохранении душевной чистоты и гуманности он видел важнейшую заповедь для лиц, вступивших на судебное поприще. Жизнь многогранна. Все ее проявления не укладываются в правовые регламенты. Поведение человека обусловлено рядом не всегда уловимых причин. Большая и почетная задача возлагается на юриста, который «не должен ограничиваться одним знанием права, кассационных решений, не должен закрывать глаза перед жизнью, не должен быть «статистом» в том смысле, как понимал это слово один представитель судебного ведомства семидесятых годов, производя его от слова «статья», – нет, он должен быть широко и глубоко образованным человеком, сведущим в истории, искусстве, литературе. С ними судья не сделается ремесленником. Игнорируя эти условия, судья упустит из виду высший предмет правосудия – человека». Заботу о человеке, о справедливом решении его судьбы А. Ф. Кони ставил выше всего.

Взгляд А. Ф. Кони на судебного оратора выражен в следующем утверждении: «Показная и, если можно так выразиться, в некоторых случаях спортивная сторона в работе обвинителей и защитников всегда меня от себя отталкивала, и, несмотря на неизбежные ошибки в моей судебной службе, я со спокойной совестью могу сказать, что в ней не нарушил сознательно одного из основных правил кантовской этики, т. е. не смотрел на человека как на средство для достижения каких-либо, хотя бы и возвышенных целей» [4]. В этом утверждении – в недопущении рассматривать человека как средство для достижения даже возвышенных целей – состояло нравственное кредо Кони. Его девиз – цель не может оправдывать средства в правосудии – высоко гуманен.

А. Ф. Кони требовал от судебных ораторов осмотрительности при выборе используемых ими средств. Блестяще владея иронией, он неоднократно предупреждал молодых судебных деятелей о необходимости пользоваться ею с большим тактом. Это оружие, говорил он, обоюдоострое и требующее в обращении с собой большого умения, тонкого вкуса и специального дарования.

Неизменный успех А. Ф. Кони – это не только результат его большого дарования. Это плод упорного, повседневного труда, всестороннего совершенствования ораторских приемов.

Судебным ораторам Кони рекомендовал безоговорочно выполнять три условия: «Нужно знать предмет, о котором говоришь, в точности и подробности, выяснив себе вполне его положительные и отрицательные свойства; нужно знать свой родной язык и уметь пользоваться его гибкостью, богатством и своеобразными оборотами, причем, конечно, к этому знанию относится и знакомство с сокровищами родной литературы… Наконец, …нужно не лгать… искренность по отношению к чувству и к делаемому выводу или утверждаемому положению должна составлять необходимую принадлежность хорошей, т. е. претендующей на влияние, речи» *. Он неоднократно повторял, что в литературе нет плохих сюжетов, а в суде не бывает неважных дел, в которых человек образованный и впечатлительный не мог бы найти основы для художественной речи.

Предъявляя высокие требования к судебному деятелю, А. Ф. Кони распространял их без каких-либо скидок на всех лиц, участвующих в процессе. Так, рассматривая деятельность Ф. Н. Плевако, даровитые выступления которого в суде порождали легенды, А. Ф. Кони не оставлял без осуждения поверхностного ознакомления с делом, допускаемого этим выдающимся адвокатом.

Выступления А. Ф. Кони в суде не ограничивались узкими рамками дела. Он почти всегда в той или иной мере затрагивал проблемы уголовного или уголовно-процессуального права. Поэтому, рассматривая ораторское мастерство А. Ф. Кони, нельзя пройти мимо его суждений по различным юридическим вопросам, которые характеризуют его как прогрессивного юриста.

А. Ф. Кони справедливо называли создателем русской школы судебного красноречия. Его наставничество не утратило и сегодня своего большого значения. Значительной частью его наследия являются обвинительные речи, произнесенные перед судом присяжных заседателей. Именно здесь прежде всего проявилось могучее дарование первоклассного судебного оратора, непревзойденного мастера живого слова, тонкого и умелого аналитика доказательственного материала, глубокого психолога и тонкого знатока движений человеческой души.

В одном из своих писем к А. Ф. Кони Ф. Н. Плевако писал: «Ваши слова – страшный обвинительный акт против тех прокуроров, адвокатов, которые думают, что правда и неправда, вина и невиновность, словом, все то, что волнует человека на скамье присяжного, – просто условные звуки, традиционные ходы на шахматной доске, не имеющие никакого серьезного значения и отступающие в даль и в тень перед статистической таблицей судимости» [5] .

При оценке судебной деятельности А. Ф. Кони в целом и его деятельности как судебного оратора в частности нельзя забывать, что высокое положение могло легко «оказенить» и «засушить» этого незаурядного юриста, сделать его глухим и слепым к человеческим страданиям. Однако этого не произошло. Ему всегда был чужд чиновничий педантизм. Как правильно отмечал М. Н. Гернет, «между А. Ф. Кони и самой жизнью никогда не было той высокой и толстой преграды, которая всегда была для большинства других судебных работников его положения» 2. Кони-юрист в высшей степени гуманен и объективен.

За свою долгую жизнь А. Ф. Кони прошел все ступени прокурорской и судебной иерархии. Его деятельность началась в 1867 году в Харькове, где он пробыл более двух лет в должности товарища прокурора окружного суда. 21 марта 1868 г. Кони писал своему другу адвокату А. И. Урусову: «Новая деятельность совершенно затянула в свои недра и заставила посвятить ей все свои силы» [6] .И это были не просто слова. Судебной деятельности он посвятил всю жизнь, отдавая ей свои силы, знания и необычайное дарование.

Участие в качестве обвинителя в крупнейших процессах, безупречные по своей форме, глубокие по содержанию судебные речи, независимость суждений, гуманизм и широкая общественная и научная деятельность создали ему невиданное в дореволюционной России признание. «Редкое имя в России, – писал один из его друзей, – в течение более чем полувека – пользовалось такой популярностью, было окружено ореолом такого обаяния, как имя Кони. Его знали люди всякого «толка», даже такие, которые, казалось бы, не имели ни малейшего касательства ни к какой стороне его разнообразной деятельности» 2.

У А. Ф. Кони было все, что необходимо судебному оратору: огромный запас знаний, острый, наблюдательный ум, строгая логика мышления, дар широкого обобщения фактов, незаурядное литературное мастерство, а главное огромная теплота, задушевность, тонкое понимание движений человеческой души, умение дать правильный анализ человеческим поступкам. В судебных поединках его могучим и верным оружием была справедливость. Она помогала ему в борьбе с косностью, беспринципностью, надменностью и лицемерием. Владимир Соловьев так говорил о его ораторском таланте: «Он в редкой степени обладал способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своем слове увеличивать объем вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности» 3.

Своей практической деятельностью А. Ф. Кони создал неповторимый образ публично говорящего судьи, на обязанности которого лежит «сгруппировать и проверить все, изобличающее подсудимого, и, если подведенный им итог с необходимым и обязательным учетом всего, говорящего в пользу обвиняемого, создаст в нем убеждение в виновности последнего, заявить о том суду. Сделать это надо

в связном и последовательном изложении, со спокойным достоинством исполняемого грустного долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме правосудия…»

В публичных выступлениях А. Ф. Кони отмечал, что прокурор в суде должен быть беспристрастным и спокойным исследователем виновности подсудимого, он не вправе извлекать из дела только уличающие подсудимого обстоятельства, он не должен преувеличивать значения доказательств вины. Не требуя осуждения во что бы то ни стало, говорил А. Ф. Кони, закон обязывает прокурора заявлять суду по совести об отказе от обвинения в случае уважительности оправдания подсудимого; одним словом, не ослепленного односторонностью своего положения обвинителя, а говорящего судью создает закон из прокурора.

Ему чужд распространенный ораторский прием – музыкой слова, размеренностью и четкостью формы речи обязательно склонить слушателей на свою сторону. Ни к чувству, а к здравому смыслу адресуются его речи. Печать глубокой ответственности лежит на каждом сказанном им слове. К установлению истины он всегда шел прямой дорогой.

«…Более рыцарского противника, чем А. Ф. Кони, – отмечал К. К. Арсеньев, – нельзя было встретить и во время судебного следствия. Он всегда соглашался на все предложения защиты, направленные к разъяснению дела, всегда готов был признать правильность ее фактических указаний. Состязаться с А. Ф. Кони, значило иметь возможность сосредоточиться на исключительно главных пунктах дела, отбросив в сторону все мелкое и неважное, все наносные элементы, так часто затрудняющие расследование и раскрытие истины» 1.

А. Ф. Кони старался облегчить слушателям восприятие основного содержания своих речей. Делал он это не сухо, формально, а образно, художественно. А. Ф. Кони умело пользовался народными поговорками, афоризмами, литературными образами. Все это делалось с большим тактом и всегда кстати. Он щедро использовал сравнения, которые помогали глубже уяснить суть дела, осмыслить те или иные эпизоды и содействовали правильной оценке имеющихся в деле доказательств. По делу о подлоге завещания Седкова он говорил: «Каждое преступление, совершенное несколькими лицами по предварительному соглашению, представляет целый живой организм, имеющий и руки, и сердце, и голову. Вам предстоит определить, кто в этом деле играл роль послушных рук, кто представлял алчное сердце и все замыслившую и рассчитавшую голову».

Безупречной форме его судебных речей соответствовало всегда глубокое содержание, в котором отражалось человеколюбие и огромное уважение к личности.

Нередко присяжные заседатели выносили оправдательные приговоры лицам, совершившим преступления, особенно по делам, в которых не было конкретных потерпевших от преступления. Это учитывал А. Ф. Кони. В своем выступлении по делу Станислава и Эмиля Янсен и Акар, обвиняемых в распространении фальшивых денег, он сказал: «Фальшивые ассигнации похожи на сказочный клубок змей. Бросил его кто-либо в одном месте, а поползли змейки повсюду. Одна заползет в карман вернувшегося с базара крестьянина и вытащит оттуда последние трудовые копейки, другая отнимет 50 руб. из суммы, назначенной на покупку рекрутской квитанции, и заставит пойти обиженного неизвестною, но преступною рукою парня в солдаты, третья вырвет 10 руб. из последних 13 руб., полученных молодою и красивою швеею-иностранкой, выгнанною на улицы чуждого и полного соблазна города, и т. д., и т. д. – ужели мы должны проследить путь каждой такой змейки и иначе не можем обвинить тех, кто их распустил?»

Рисуя обстановку преступления, он придерживался того взгляда, что слово должно быть сильным, убедительным, но не грубым.

Выступая обвинителем по несомненно сложному делу, связанному с привлечением к уголовной ответственности лжесвидетелей, А. Ф. Кони показал присяжным заседателям несостоятельность утверждений большой группы лиц, оговаривавших ни в чем не повинную женщину. Иронизируя по поводу ложных показаний одного из свидетелей, Кони говорил: «Он обладает удивительным свойством дальнозоркости, и для него до такой степени не существует непроницаемости, что из второго ряда кресел Мариинского 12театра он видит, кто сидит во втором ярусе Большоготеатра».

Важная особенность обвинительных речей А. Ф. Кони– последовательное и глубокое рассмотрение доказательств по делу. Для изложения их Кони выработал определенную методику – в первую очередь подвергать анализу и обстоятельному рассмотрению наиболее слабые доказательства, смело отбрасывать сомнительные, не дожидаясь, когда это сделает адвокат. Такой подход выбивал почву из-под ног его процессуальных противников. А. Ф. Кони сам отмечал имевшиеся в деле неполноценные доказательства. Анализируя их, он давал им свою оценку, укрепляя выводы обвинения, переходя от слабых к более убедительным, тесно увязывая их друг с другом. Ему чужды попытки перекладывать бремя доказательств на плечи защитников. В тех случаях, когда обвинение не находило подтверждения, он считал своей обязанностью смело и решительно отказаться от него.

В своей речи, советует А. Ф. Кони, прокурор не должен ни представлять дела в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, ни преувеличивать значения доказательств и улик для важности преступления. В силу этих этических требований прокурор обязан сказать свое слово даже в опровержение обстоятельств, казавшихся при предании суду сложившимися против подсудимого, причем в оценке и взвешивании доказательств он вовсе не стеснен целями обвинения.

В этом утверждении Кони заключается его понимание осуществления такой ответственной функции уголовного процесса, как поддержание обвинения в суде.

Вдумчивое и гуманное отношение к судьбе человека – непреложное требование Кони-прокурора.

Поддерживая обвинение по делу А. Штрама, Кони образно рисует внутреннее состояние человека, представшего перед судом. «Подсудимый – человек молодой, у которого, несомненно, еще не заглохли человеческие чувства; показания свидетеля Бремера именно указывают на эту сторону его характера. Хотя он и слушал это показание с усмешкой, но я не придаю этому никакого значения; эта усмешка– наследие грязного кружка, где вращался подсудимый, но не выражение его душевного настроения. В его лета ему думается, конечно, что в этом выражается известная молодцеватость; мне, мол, «все нипочем», а в то же время, быть может, сердце его и дрожит, когда добрый старик и пред скамьею подсудимых говорит свое теплое о нем слово».

Обвиняя Е. Емельянова в убийстве жены, А. Ф. Кони говорил о свидетельнице Суриной: «Было бы странно скрывать от себя и недостойно умалчивать перед вами, что личность ее не производит симпатичного впечатления и что даже взятая вне обстоятельств этого дела, сама по себе, она едва ли привлекла бы к себе наше сочувствие. Но я думаю, что это свойство ее личности нисколько не изменяет существа ее показания. Если мы на время забудем о том, какона показывает, не договаривая, умалчивая, труся, или скороговоркою, в неопределенных выражениях высказывая то, что она считает необходимым рассказать, то мы найдем, что из показания ее можно извлечь нечто существенное, в чем должна заключаться своя доля истины».

Раскрывая далее значение свидетельского показания в уголовном процессе, он пояснил: «Надо оценивать показание по его внутреннему достоинству. Если оно дано непринужденно, без постороннего давления, если оно дано без всякого стремления к нанесению вреда другому и если затем оно подкрепляется обстоятельствами дела и бытовою житейскою обстановкою тех лиц, о которых идет речь, то оно должно быть признано показанием справедливым. Могут быть неверны детали, архитектурные украшения, мы их отбросим, но тем не менее останется основная масса, тот камень, фундамент, на котором зиждутся эти ненужные, неправильные подробности».

В ходе рассмотрения уголовных дел нередко возникают сомнения в виновности подсудимого. Судебный оратор не может их обойти. Они нуждаются в умелом обстоятельном обсуждении. Как подходит А. Ф. Кони к оценке такого рода сомнений?

«Мне могут сказать, – отвечает он, – что сомнение служит в пользу подсудимого. Да, это счастливое и хорошее правило! Но, спрашивается, какое сомнение? Сомнение, которое возникает после оценки всех многочисленных и разнообразных доказательств, которое вытекает из оценки нравственной личности подсудимого. Если из всей этой оценки, долгой и точной, внимательной и серьезной, все-таки вытекает такое сомнение, что оно не дает возможности заключить о виновности подсудимого, тогда это мнение спасительно и должно влечь оправдание. Но если сомнение явилось только от того, что не употреблено всех усилий ума и внимания, совести и воли, чтобы, сгруппировав все впечатления, вывести один общий вывод, тогда это сомнение фальшивое, тогда это плод умственной расслабленности, которую нужно побороть».

Представляют большой интерес высказывания А. Ф. Кони о роли личного признания вины подсудимого для правильного разрешения дела.

Обвиняемый в совершении убийства А. Штрам давал разноречивые показания, признавая, а затем отрицая свою вину. Не желая связывать себя таким сомнительным доказательством, А. Ф. Кони как бы отодвигает его в сторону, сосредоточивая свое внимание на рассмотрении показаний свидетелей, вещественных доказательств, анализе заключений экспертов. Присяжные заседатели неоднократно предостерегались им от слишком доверчивого отношения к признанию вины подсудимым. По делу об убийстве иеромонаха Иллариона он буквально с первых слов настораживает присяжных: «Вы, представители суда в настоящем деле, не можете быть орудием ни в чьих руках; не можете поэтому быть им и в руках подсудимого и решить дело согласно одним только его показаниям, идя по тому пути, по которому он вас желает вести. Вы не должны безусловно доверять его показанию, хотя бы оно даже было собственным сознанием, сознанием чистым, как заявляет здесь подсудимый, без строгой поверки этого показания. Сознания бывают различных видов, и из числа этих различных видов мы знаем только один, к которому можно отнестись совершенно спокойно и с полным доверием. Это такое сознание, когда следы преступления тщательно скрыты, когда личность совершившего преступление не оставила после себя никаких указаний и когда виновный сам, по собственному побуждению, вследствие угрызений совести является к суду, заявляет о том, что сделал, и требует, просит себе наказания, чтоб помириться с самим собою».

В обвинительных речах А. Ф. Кони не раз обращал внимание присяжных на необходимость смягчения подсудимому наказания.

Большой гуманист, он умел находить теплые проникновенные слова, яркие запоминающиеся краски для объяснений глубоких человеческих чувств. Образно, тонко рисует он душевное состояние матери, ставшей соучастницей тяжкого преступления, совершенного сыном: «Невольная свидетельница злодеяния своего сына, забитая нуждою и жизнью, она сделалась укрывательницею его действий потому, что не могла найти в себе силы изобличать его… Трепещущие, бессильные руки матери вынуждены были скрывать следы преступления сына потому, что сердце матери, по праву, данному ему природою, укрывало самого преступника. Поэтому вы, господа присяжные, поступите не только милостиво, но и справедливо, если скажете, что она заслуживает снисхождения».

Однако гуманность А. Ф. Кони не означала сентиментальности, мягкотелости. Гневно звучали его слова, когда речь шла о событиях большой общественной значимости.

С негодованием клеймит он преступление земского начальника Харьковского уезда кандидата прав В. Протопопова, устроившего самосуд над крестьянами. Именно обвинительная речь А. Ф. Кони обратила внимание общественного мнения на вопиющий произвол, творимый на местах земскими начальниками.

Судебная деятельность А. Ф. Кони не исчерпывалась ролью обвинителя в уголовных процессах. В качестве председательствующего по делам он произносил руководящие напутствия присяжным заседателям.

До вступления А. Ф. Кони на должность председателя Петербургского окружного суда, да и после ухода его с этого поста, русская судебная практика не имела достойных образцов председательских напутствий и надлежащих рекомендаций по их произнесению.

А. Ф. Кони принадлежит заслуга разработки форм и содержания председательских резюме. Малочисленность их объясняется сравнительно небогатой председательской: практикой Кони.

Поразительны обстоятельность и глубина, с которыми подходил он к произнесению таких напутствий. Свою задачу он видел в объективном, обстоятельном анализе доказательств, приведенных сторонами. Он считал своим долгом обратить внимание присяжных на наиболее ценные данные судебного следствия, избегая какого-либо давления на внутреннее убеждение присяжных заседателей, способствуя установлению истины по делу. Его ораторской манере несвойственно как заигрывание с присяжными, так и стремление при помощи громкой фразы воздействовать на их чувства, что любили делать многие судебные деятели.

А. Ф. Кони обращал свою речь к здравому смыслу присяжных. Ему были чужды действия, не только не согласующиеся с законом, но и нелояльные к подсудимому, свидетелям, защитникам и присяжным.

В руководящих напутствиях и других речах Кони содержится обобщение многолетнего опыта, которым он щедро делится с присяжными заседателями. Так, Кони неоднократно предупреждал, что при решении дела они не должны учитывать неблагоприятное впечатление, которое может быть вызвано поведением подсудимого на суде. Необходимо обращать внимание на конкретные обстоятельства дела, только они являются предметом судебного рассмотрения. По делу Маргариты Жюжан он говорил: «Душевное настроение обвиняемого… – это скользкая почва, на которой возможны весьма ошибочные выводы… Лучше не ступать на эту почву, ибо на ней нет ничего бесспорного…»

В своих выступлениях в суде А. Ф. Кони стремился раскрыть внутренний смысл применяемого закона, его сущность. Именно поэтому так несвойствен ему догматизм, узость понимания закона, казуистичность. Он за то, чтобы правда житейская «выступала наружу, пробивая кору формальной и условной истины».

В настоящий том включен ряд кассационных заключений А. Ф. Кони, которые в его творчестве занимают особое место. В течение почти десяти лет (с 1885 по 1895 г.) с небольшим перерывом служебная деятельность Кони протекала в Сенате. Здесь им было произнесено более 600 заключений по самым разнообразным делам. Борясь с закостенело-консервативной практикой судов, А. Ф. Кони в кассационных заключениях выражал свои научные взгляды по злободневным проблемам того времени. Разъяснения Сената по многим делам неразрывно связаны с именем этого выдающегося юриста. Его кассационные заключения отличались глубиной научных исследований и служили пособием для правильного уяснения уголовноправовых и уголовно-процессуальных законов.

Выступления А. Ф. Кони в Сенате всегда были значительным событием в правовой жизни дореволюционной России. Диапазон его заключений отличался широтой общественно-правовых взглядов, именно этим и объясняется, что они всегда были предметом обсуждения юристов и часто выносились на страницы периодических изданий. Почти в каждом заключении его поднимались большие общественно-правовые проблемы.

В одном из своих писем В. Г. Короленко, обращаясь к А. Ф. Кони, отмечал: «В истории русского суда до высшей его ступени – Сената Вы твердо заняли определенное место и устояли на нем до конца. Когда сумерки нашей печальной современности все гуще заволакивали поверхность судебной России, – последние лучи великой реформы еще горели на вершинах, где стояла группа ее прозелитов и последних защитников. Вы были одним из ее виднейших представителей» 1.

Выступая с заключениями в Сенате, А. Ф. Кони обстоятельно и непреклонно критиковал неправосудные приговоры, давал научное толкование действовавших законов. Это не просто судебные речи, это серьезные исследования тех или иных принципиальных вопросов уголовного права и уголовного процесса. Как по форме, так и по содержанию они существенно отличались от тех, которые он произносил в суде присяжных. Они суховаты, предельно логичны, в них почти полностью отсутствуют те художественные украшения, которыми он умеренно пользовался. Обусловлено это тем, что кассационные заключения адресовались совершенно другой категории слушателей – опытным юристам высшего судебного учреждения дореволюционной России.

Но и в кассационных заключениях А. Ф. Кони не останавливался только на формально-догматическом рассмотрении ошибок, которые приводились в протесте прокурора или жалобах подсудимого, защитника или гражданского истца. В этих границах ему всегда тесно. Дар выдающегося ученого-юриста и талантливого практика отличал все его заключения. Он добивался от Сената таких разъяснений, которые способствовали более правильному и демократичному пониманию закона. Сталкиваясь с грубыми нарушениями, с неосновательным ущемлением прав сторон, свидетелей или экспертов в суде, он непременно ставил вопрос о привлечении виновных к ответственности.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю