Текст книги "Без выстрела"

Автор книги: Анатолий Клещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Анатолий Клещенко
Без выстрела

Часть 1. Прыжок в ночь

Глава первая

Студенты океанографического факультета Константин Моргунов и Семён Гостинцев возвращались с практики, которую проходили на Курилах. Обоим не терпелось снова оказаться в шумной, всегда торопящейся куда-то Москве.

На станции Ерофей Павлович, нареченной именем и отчеством землепроходца Хабарова, пассажирский № 41 стоит около двух часов. Перекусив в вокзальном буфете, друзья прогуливались по перрону.

– Кончу университет, – всегда буду летать самолётом, – словно стращая железную дорогу, сказал Моргунов. – С ума сойдешь, – больше недели в вагоне! Хоть бы ты умел в шахматы играть, так нет! И ведь только третьи сутки пошли… Как убивать время?…

Его коренастый товарищ передернул плечами. Ответил, помедлив немного:

– Придумывай потрясающие случаи для рассказов в Москве. Из переполненной подвигами жизни океанографа во время практики. Ну, скажем, единоборство с китами, дуэли на мечах-рыбах, спуски в Марракотовы бездны. Я буду записывать, чтобы ты не забыл…

Из тьмы на освещенную платформу поднимались люди в шуршащих плащ-палатках, прикрывающих автоматы. У левой ноги переднего степенно выступала рослая немецкая овчарка. И без того тёмный окрас собаки казался угольно-черным потому, что шерсть намокла.

– Пограничники! – значительно сказал Моргунов, когда те проследовали мимо, постукивая каблуками по бетону платформы.

– Граница далеко, зачем здесь пограничники?… Просто патруль.

– Ищут кого-то. Обратил внимание, как нас рассматривали? А собачку приметил?

– Собачка всё на тебя косилась. По-моему, – даже укусить норовила.

– Не треплись! – оборвал Костя. – Сибирь, братец! Тут тебе и прииски, и индустрия, и секретные объекты. Наверное, кое-кто интересуется. Могут с самолета в тайге выбросить человечка. Да чего там – с тобой вместе читали, как умудряются… Каких случаев не бывает…

– А! Всё это писатели выдумывают…

– Ну, как сказать! Приукрашают – дело другое, а без фактов нельзя.

Семён не любил спорить, особенно там, где не мог быть уверенным в своей правоте.

Другое дело, если бы разговор шёл о летописи спортивных рекордов. Во всём, что касалось спорта, Семён считался непререкаемым авторитетом, хотя сам занимался только боксом.

Через несколько дней можно будет надеть перчатки, проверить, не потерял ли за лето спортивную форму. Нет, конечно! Пожалуй, даже приобрел кое-что.

– Паровоз подают! – обрадованно сказал Семён. Ублаготворённо отдуваясь, локомотив проследовал по второму пути вдоль строя вагонов, будто делал им смотр. Впереди, в снопе прожекторного света, теряли свою яркость красные, жёлтые и зелёные фонари стрелок и семафоров.

Когда репродуктор напомнил хриплым, простуженным голосом о скором отправлении, друзья двинулись к своему вагону.

Места они занимали в третьем купе, верхнее и нижнее справа. Левая сторона освободилась ещё в Хабаровске. Теперь наверху слева пристраивал в багажную сетку пачку газет и согнутую пополам книжку в яркой обложке невысокий плотный человек в тёмном костюме. Растопырив циркулем ноги, он стоял спиной к двери, опираясь одной ногой на нижнее место, а другой – на большой зачехлённый чемодан. Матовый верхний фонарь отражался в его блестящей лысине.

– Привет попутчикам! – общительно приветствовал он студентов, довольно легко спрыгивая на пол. – Далеко, молодые люди?

Лицо человека казалось несколько угловатым, но приятным. От весёлых с хитринкой глаз убегали к вискам неглубоко насечённые морщинки.

– В Москву-матушку, – улыбнулся ему Костя.

– Тогда придётся знакомиться по всем правилам: почти восемь суток предстоит провести вместе. Иван Александрович Пряхин, горный инспектор, сам рудокоп в дорогом минувшем. С кем имею честь делить эту каюту?

Друзья назвались.

– Океанография – это для меня то же, что астрофизика. Темен, к сожалению. Вот если бы геологами были, – дело другое. Смежное дело. Ну, а где же ещё попутчик?

– Была попутчица, к сыну в Хабаровск ехала из Владивостока. От Хабаровска мы вдвоём купе занимаем…

– Значит, здесь сел кто-то. Проводница сказала, что низ занят.

– Не торопится пассажир, – взглянул на часы Гостинцев.

– Поспеет, время ещё есть, – успокоил его Иван Александрович и отогнул шторку, чтобы посмотреть на перрон. – С провожающими заболтался, поди. Или – с провожающей, а в таком случае прощаться полагается с глазу на глаз, ух ты-ы!..

Восклицание так некстати завершило фразу, что студенты оторопели. Но Пряхин уже обернулся к ним, объясняя:

– Ну и собачку провели мимо солдаты, скажу я вам! Волк волком, только что цветом чёрная. Выступает же – словно королева! Эта попороднее моей Тайны будет!..

– Мы видели, – сказал Костя, стягивая дождевик. – Патруль или наряд, как это называется…

– Оперативная группа, – поправил его Иван Александрович.

– Видимо, не просто на прогулку вывели пёсика?

– Скорее всего, куда-нибудь на погранзаставу везут. А я, знаете, неравнодушен к собакам. У меня две, овчарка и лайка. Тайна – та ведает охраной жены и чад, а Корсара я даже в инспекционных поездках с собой таскаю. Бывать приходится в таёжных районах, так я в свободное времечко – за ружьё да в лес! Глядишь, глухаришку, подчас и двух свалишь. Вы охотой не интересуетесь?

– Нет, да и заниматься не приходилось, – за обоих ответил Костя.

Пряхин уселся на нижнее левое место, благо оно всё ещё пустовало, извлёк из кармана кривую трубку, кисет, сказал мечтательно:

– Да, хорошо с ружьем и собачкой побродить… Утречком, по росе… А в шахматы тоже не играете?

– Я играю… немножко, – обрадовался Костя.

– Ну вот – выявляются общие интересы. Значит, организуем матч на первенство купе номер три. А там, может, и до вагонного чемпионата дойдём.

Его перебил репродуктор, объявив, что провожающим следует выйти из вагонов.

– Пора бы четвёртому показаться, – напомнил Костя. Он втайне надеялся, что этим четвертым окажется девушка. Её общество скрасило бы дорогу больше, нежели игра в шахматы с Иваном Александровичем.

Вагон качнулся чуть-чуть, фонарь на платформе начал скользить по мутному от дождя стеклу окошка.

– Тронулись, – констатировал Пряхин и сверился с большими карманными часами. – Минута в минуту. Теперь первым долгом надо заполучить постель…

– Пожалуй, можете занять нижнее место, – сказал Костя. – Видимо, проводница ошиблась…

– Видимо, так, – согласился Иван Александрович.

Быстроглазая веснушчатая девушка в форменном железнодорожном берете принесла постельные принадлежности. Застилая постель, объявила, что через полчаса желающие смогут получить чай.

– Вы, может быть, внизу мне постелите? По-стариковски? – спросил её Пряхин.

– Да занято же девятое. Вот моя подменная уже и билет вложила на место. – Девушка раскрыла сумку с карманчиками для билетов. – Задерживается где-то пассажир; наверное – в другом вагоне. Ваш билет я попрошу тоже…

Студенты предложили Ивану Александровичу занять нижнее место справа, но тот отказался:

– Ладно, на своём поеду. Я ещё на подъём лёгок. А играть будем на вашей койке, какая разница. Вы нам шахматы потом принесете, девушка?…

Через час все трое пили чай, причём студентам приходилось усиленно, отказываться от всевозможной домашней снеди – Иван Александрович угощал очень настойчиво. Ехал он в отпуск, и жена снабдила его чуть ли не месячным запасом плюшек и пирожков собственной выпечки. Даже на вид они были удивительно аппетитными.

– Как бы наш четвертый попутчик не остался без чая, – покачал головой Пряхин, размешивая сахар в стакане.

– Странный товарищ, – усмехнулся Семён Гостинцев. – Платит за место в купированном вагоне, а едет неизвестно где.

– Ладно, это его дело. Давайте укладываться, скубенты. Предлагаю погасить общий свет. Желающие читать пусть пользуются персональными лампочками; свежими газетами могу ссудить я. Кроме того, есть занимательная книженция. – На стол была выброшена пачка газет и какая-то книжка.

– Завтра почитаем, Иван Александрович. Спать так спать, мы с Костей рановато поднялись сегодня…

– Вчера, а не сегодня, – поправил Пряхин и постучал ногтем о крышку своих массивных часов, выкладывая их на столик. – Мы отчалили в девятнадцать двадцать по московскому времени. По московскому, скубенты!

Полюбившееся словечко он умудрился почти пропеть, особенно растянув последнюю букву. Потом, аккуратно задвинув под столик ботинки, полез на своё место.

Сон в поезде приходит незаметно, крадучись – убаюкивая покачиванием вагона, колдуя постукиванием колёс и тоненьким, музыкальным позваниванием неубранных проводницей стаканов.

Утром первым проснулся Гостинцев. Посмотрев на розовеющую лысину соседа по верхнему этажу, покосился вниз. Не довольствуясь этим, повернулся на бок, свесил голову.

Свободное с вечера нижнее место было занято.

Пассажир, укрытый казенным байковым одеялом, спал. Сверху Семёну было видно только ухо его да не стриженный давно затылок. На столике рядом с часами горного инженера лежали упомянутая вчера книжка и газеты, пачка «Беломорканала» и коробка спичек на ней. Составленные рядом у двери кирзовые сапоги были накрыты портянками. Обувь словно стыдилась, прятала рыжину – память о далёких, трудных дорогах. Видывал виды и брезентовый дождевик, повешенный рядом со щегольским плащом Пряхина.

Внимательно оглядев всё это, Семён блаженно потянулся. Потом, не желая будить остальных, хотел было достать газеты, но передумал. Книжка привлекала больше. Гостинцев свесился с полки и взял книжку.

В ярко-желтой полосе, что с угла на угол перечеркивала обложку, лиловый человек стрелял из пистолета по маленькому автомобилю Автомобиль тоже походил на пистолет с торчавшей вверх рукояткой, – видимо, художник хотел изобразить «ГАЗ-67», догадался Семён. Не задерживая внимания на фамилии автора и заглавии, открыл книжку.

С первой же страницы он вспомнил, что книжка читана, но вот сюжет… Все они были одинаковыми, как мыши, – сюжеты книг в подобных обложках. Кажется, в этой на второй странице усталому полковнику должны сообщить, что неизвестный пока враг выстрелил сверхмагнитом с прикрепленным к нему сверхкрепким шнуром в железную крышу засекреченного объекта и проделал воздушное путешествие по наведенному таким образом мосту? Или усталый полковник вызовет к себе энергичного капитана, чтобы…

– Я вашу закладку выронил, вы извините, – отвлёк Гостинцева приглушенный голос. – Заглядывал вчера вечером. Муть какая-то – после шпионы снились.

Семен отложил книжку, опять свесил голову, а попутчик выпростал из-под одеяла ноги в зеленых клетчатых носках. Поглядев на спящих, спросил:

– Мы с вами товарищей болтовнёй не разбудим?

– Им уже просыпаться не грех. Впрочем, нижнего пушкой не разбудить.

– Не слушайте, он наговорит!..

Это проснулся Костя Моргунов и с любопытством рассматривал четвёртого обитателя купе.

Тот был молод, широк в плечах. Правильные приятные черты лица, разрезанный долевой впадинкой подбородок – обычное лицо, ничем не выделяющееся. Светлые, трёпанные после сна волосы падали на чистый, без морщин, лоб.

– Вы не моряк, случайно? – поинтересовался Костя, внимание которого привлекла тельняшка, видимая из-под воротника гимнастёрки.

– Что вы! Какая из меня «морская душа»? Просто – очень уж удобная штука… – Парень смущенно застегнул гимнастерку, добавив: – Я, знаете, сухопутный…

И, опять после паузы, уточнил:

– Геолог…

На верхней левой полке завозился горный инспектор.

– Ого! На этой дороге кого ни толкни, – от геолога сдачи получишь! Земляной червь Иван Пряхин приветствует разведчика недр. Скубенты, доброе утро! Как спали?

Он поболтал спущенными ногами, затем осторожно начал соскальзывать вниз. Запахивая на волосатой груди пижаму, спросил:

– А вы далеко изволите?

– В Москву.

– Нашего полку прибыло, значит!.. Попутчики, пока нету очереди, рекомендую умыться. С вашего разрешения, я первый!

 
Чтобы тело и душа
Были мо-ло-ды!..
 

Прихватив мыльницу, он перепоясался полотенцем и скрылся за дверью.

Геолог насмешливо посмотрел ему вслед.

– Весёлый гражданин, кажется?

– Как будто, – ответил Семён.

– Точно ещё не установили, – подхватил Костя. – А где это вы пропадали ночью? Мы думали, – опоздал человек, но проводница уверила, что вы сели…

От уголков глаз нового попутчика убежали смешливые складочки. Без них улыбка словно осиротела, стала чужой и жалкой.

Студент этого не заметил.

– Уже постель принесли товарищу, который мыться сейчас ушёл… Мы уже чаю напились, а вас – всё нету!..

– А в чём, собственно, дело?…

Костя уловил в тоне геолога странную неприязненность и смутился. Действительно, чёрт побери, какое ему дело до того, где задержался товарищ? И чего, дурак, принялся об этом распространяться? Пытаясь выправить неловкость, пояснил:

– Просто не могли понять…

И осекся: а что нужно было понимать?

С минуту или больше длилось неприятное для всех молчание, и Семён решил направить разговор в другую сторону.

– Иван Александрович обстоятельно занимается туалетом. Особенно причесыванием…

Неуклюжая шутка никого не развеселила. Закрывшийся книгой Семён дважды перехватывал хмурые взгляды геолога. Молчание начинало тяготить всех, когда геолог спросил, уже откровенно разглядывая Гостинцева:

– И вы… до Москвы?

– Ага, – обрадованно положил книжку Семён. – Все трое.

– Теперь – все четверо! – напомнил Костя.

Закуривая папиросу, геолог приоткрыл дверь.

– Да мы не возражаем, дымите! – разрешил Семён.

Но тот, нажимая на филёнку, все-таки заставил дверь распахнуться полностью.

– Пусть выносит!

Довольный, молодцеватый вернулся Пряхин. Встряхнув, повесил на крюк полотенце, убрал мыльницу.

– Кто следующий? Очереди не будет, друзья, – наше купе поднялось последним, оказывается! Проспали, сони!

Сунув босые ноги в холодные полуботинки, пошел умываться Гостинцев. Машинально он прикрыл за собой дверь, но геолог опять её распахнул.

– Правильно! Чистый воздух – прежде всего! – поддержал Пряхин. – Не станете протестовать, если я присяду на вашу койку?

– Пожалуйста! – передвинулся ближе к окну геолог.

В ловких пальцах Ивана Александровича появилась трубка с кисетом. Закурив, он удовлетворенно крякнул, приваливаясь спиной к тисненой переборке.

– Значит, в Москву? А в здешних местах где пришлось работать?

– В разных районах.

– Жизнь моя кочевая, значит? Ну и как? Успешно?

– Да нет…

– Плохо! А вы зачем охотились, собственно?

– В основном… за углём, – прозвучал неохотный ответ.

– Гм… Так… Так… – Иван Александрович замялся, искоса поглядывая на собеседника. – Вы не подумайте, я ведь ничего не хочу уточнять. От нечего делать интересуюсь, вроде как бы знакомой отраслью. Если что секретное, так помилуй бог…

– Нет, какие секреты? Уголь!

– Понятно, понятно…

– В Сибири, говорят, ничего не найти нельзя, да? – спросил Костя, решив понравиться неразговорчивому попутчику своей искушенностью в геологии. – Не одно, так другое? Интересно, наверное, всякие трансурановые да тяжёлые земли искать: энергия завтрашнего дня! Вам не приходилось?…

– Нет. Не мой профиль.

Почти всю ширину раскрытой двери загородил вернувшийся Семён Гостинцев.

– Костя, спеши! Могу одолжить ласты и плавки, если желательно…

– Я потом… Подожду… – отмахнулся Моргунов.

– Как хочешь. В общем, туалет свободен, – повернулся Семён к геологу.

Тот нерешительно повел глазами на изголовье своей постели, пятерней пригладил волосы.

– Тоже повременю… Да мне, пожалуй, пора идти. – Он мельком посмотрел на часы. – Товарищи ждут… Мы группой едем…

Последние слова были сказаны с небрежностью, явно противоречащей выражению лица.

– Так уже чай разносят, – напомнил Пряхин.

– А я с ними завтракать буду…

Он поднялся, надел висевший под плащом пиджак. С какой-то искусственной медлительностью, словно выжидая чего-то, рассовал по карманам папиросы и спички. Потом, глянув через плечо на все ещё распахнутую дверь, достал из-под изголовья обшарпанную полевую сумку.

В этот момент на подушку легла тень. Геолог повернулся рывком, но, увидев входящую проводницу, выдохнул:

– Вот… вам и чай… Приятного аппетита.

Выходя, он плотно прикрыл за собой дверь.

Попутчики растерянно переглянулись. Когда проводница составила на поднос порожние стаканы и вышла, Пряхин потешно зажмурил один глаз, сморщился, закрутил головой.

– Виляет чего-то наш попутчик, а, скубенты?

Глава вторая

Замечанию Пряхина никто не удивился.

Даже уравновешенному Семёну поведение четвёртого попутчика казалось странным. Но Гостинцев не любил скороспелых выводов и потому спросил:

– Почему вы так думаете?

– Э, Пряхин – стреляный воробей, Пряхин сам геолог без малого. Ты ему скажи лучше, чтобы не совал носа, куда не спрашивают, но басен не сочиняй, что уголь ищешь. Уголь специально не ищут, незачем его в наших местах специально искать. Незачем и из Ивана Пряхина дурака строить…

Костя вдруг уселся на постели, подтянув колени к подбородку. Посмотрел на горного инспектора, потом на Семёна недобро прищуренными глазами:

– Не нравится мне товарищ геолог. Очень не нравится. Всерьёз не нравится.

Покусывая губу, он раздумчиво забарабанил пальцами по колену.

Оба – и Семен, и горный инспектор – в молчании ожидали, что последует дальше. Но Костя только вздохнул и в четвёртый раз повторил:

– Ой, не нравится!..

– А он и не девушка, чтобы нравиться тебе, – по обыкновению решил позубоскалить Семён.

– Да подожди, – остановил его приятель. – Понимаете, целый ряд нехороших показателей. Или совпадений. Во всяком случае, первое – собака. Ну, оперативная группа эта… Второе – человек не показывается в купе до отхода поезда. То есть, пока оперативники патрулируют на перроне. Так? Нервозная подозрительность этого человека – три. А в-четвертых, – вы обратили внимание, как он боялся за свою сумку? Секретные бумаги переправляются специальной почтой, да к тому же и не похож он на курьера. Одни сапоги чего стоят… А если ещё геолог плавает в геологии, как уверяет Иван Александрович, – это уже пять? Пять совпадений. Не много ли, а?

– Ну, и что ты хочешь сказать?

– Больше ничего, всё сказал. Что вы думаете об этом?

Семён пожал плечами. Иван Александрович сосредоточенно грыз потухшую трубку. Вынув её изо рта, повертел перед глазами, точно увидел впервые.

– Мм… Не знаю, что и думать. Совпадения действительно… С другой стороны, нельзя подозревать человека из-за каких-то непроверенных совпадений. Потом, – в чём подозревать? Что его искали при посадке в поезд? А вдруг не его? А если допустить, что подозрения правильные, – что дальше? Ума не приложу…

Гостинцев, улыбаясь, дождался окончания этого путаного монолога. Когда Пряхин умолк, он приготовился было сказать своё слово, но проводница принесла чай. Пришлось выждать.

– Я думаю, Костя, что у тебя не в меру криминальное мышление. Начитался таких вот книжечек, – Семён повертел над головой книжку Ивана Александровича, – и мерещится тебе. С каких пор человек не имеет права ехать вместе с друзьями, а обязан делить общество с тобой? Если же он этого не делает, ты начинаешь подбирать к нему «совпадения». Давайте чай пить!

– Ч-черт, проверить бы, кто у него друзья да в документы заглянуть… – не успокаивался Моргунов.

– А ты попросил бы его паспорт и трудовую книжку оставить – для ознакомления.

– Он плащ оставил, – сказал Пряхин.

– Плащ… Других вещей у него нет, что ли? Разрешите, Иван Александрович. – Сбросив одеяло, Костя шагнул к противоположной постели, взялся за край, собираясь поднять полку.

– Бросьте, так не годится! – запротестовал тот.

– Рыться в вещах я не собираюсь, – объяснил Моргунов. – Хочу посмотреть, что у него за тара. Иногда она говорит о многом…

– Всё-таки не следует. Ведь мы не специальные работники, чтобы интересоваться этим…

– Мы честные люди, Иван Александрович! И мы обязаны заинтересоваться. Потому что здесь нет специальных работников.

Горный инспектор неохотно встал. Костя рывком поднял полку, и все заглянули в багажный ящик. Пусто…

– Следовало ожидать, – удовлетворённо кивнул Семён. – Конечно, он оставил вещи у друзей. Сейчас они закусывают себе, а у нас чай стынет по вине новоявленного Шерлока Холмса…

Костя обескураженно хлопнул полкой и молча подсел к столику.

– Вот так-то лучше! – обрадовался Пряхин.

Но Моргунову было не до завтрака. Даже тающие во рту плюшки Ивана Александровича уничтожал, словно выполняя скучную обязанность. Шуток Семёна он как будто не слышал.

– Иван Александрович, в здешних местах имеется что-нибудь, могущее возбудить интерес… ну, вы понимаете, у кого?

– Как вам сказать? Ни ракетных баз, ни секретных полигонов здесь нет, конечно… Уверен, что нет поблизости…

– Судя по сапогам, человек не сидел на месте…

– Геолог. Говорят, – геолога, как и волка, ноги кормят.

– Н-да… Только кто он: геолог или волк? Этого-то мы и не знаем…

Пряхин успокаивающе похлопал его по колену.

– Подождите, до Москвы далеко. Вернется товарищ, как говорится, – обнюхаемся. Выясним, кто и что. А пока давайте-ка в шахматишки сразимся.

Он расставлял фигуры, а Константин кусал ногти, глядя на проносящиеся мимо окна склоны сопок, одетые кедрами. Дважды на протяжении партии зевал фигуры; Пряхин заставлял его переигрывать, возвращать ходы. Наконец Костя получил мат и равнодушно повалил своего короля.

– Можете записать очко.

– Вы явно не в форме, батенька, – покачал головой горный инспектор. – Дебют разыграли правильно, а дальше колбасить стали. Переиграем?…

– Потом, ладно? У меня в голове этот фрукт сидит, – глазами показал Костя на койку геолога.

– Навязчивая идея. В Москве обратись к специалисту по психическим болезням, – съязвил Гостинцев.

Даже не посмотрев в его сторону, Костя встал и, заложив руки за спину, принялся созерцать дождевик подозрительного попутчика. Наглядевшись вдоволь, двумя пальцами, оттопырив картинно остальные, взялся за угол полы. Оттянув её, словно танцовщица – подол, разжал пальцы. В кармане дождевика что-то брякнуло при ударе о стену. Всё так же сосредоточенно студент запустил руку в карман.

– Костя! – возмущённо вскрикнул Семён.

Но Моргунов только сторожко покосился на дверь и быстро выдернул руку: на ладони лежала пистолетная обойма.

Иван Александрович проглотил негодующую фразу. Все трое молча переглянулись.

– Пустая, – выдавил, наконец, Семён.

Горный инспектор повертел перед глазами неожиданную находку, вернул Моргунову.

– Не наша, от Зауэра, по-моему.

– Кажется, геологоразведке дают оружие? – спросил у него Семён.

– Я видел у них только карабины…

Не выпуская обоймы, Костя проверял другие карманы. На этот раз он обнаружил начатую пачку махорки, обломок расчески и компас в кожаном чехольчике, который все приняли сначала за кошелёк-подковку.

– Мейд ин… – начал было разбирать Костя иностранную надпись на откинутой крышке компаса, но вдруг захлопнул чехол, рассовал вещи по карманам дождевика. – Следовало бы закрыть дверь…

Выглянув в коридор, нервно хрустнул сплетенными пальцами, спросил:

– Что будем делать, товарищи?…

– По-моему, геологам дают все-таки пистолеты… – неуверенно начал Семён.

– Иностранные? И компасы иностранной выделки тоже дают? Слушай, надо быть идиотом, чтобы не понять…

– Спокойно, друзья! – тоном приказания бросил Пряхин. – Я старше вас и всё-таки опытнее. Давайте подумаем без горячки. Допустим, что подозрения Константина действительно имеют основания…

– Так, Иван Александрович, даже ребёнку ясно…

– Пока ничего не ясно. Наоборот, одни смутные догадки, предположения.

– Хорошенькая догадка – порожняя обойма от заграничного пистолета! Её надо расстрелять по кому-то.

– Да, но…

– Неужели вас не убеждает оперативная группа? При посадке?…

– Не убеждает. Если искали его и с ними была собака!.. Я имею представление о работе собак, знаете!..

– Вы хотите сказать, что поймали бы?

– Именно это хочу сказать.

– Так… – Костя прищурился, подался вперёд всем телом. – А может быть, вы объясните тогда, зачем курящему «Беломорканал» человеку нужна махорка? И – начатая осьмушка? А?…

– При чем здесь махорка, не понимаю!

– Очень жаль, если не понимаете. Для того, чтобы собака не могла взять след.

– Чёрт побери, совсем позабыл об этом. Вроде имеется такой способ…

– Я тоже слышал, – поддакнул на этот раз даже Семён.

Моргунов опять выглянул в коридор, плотно притворил дверь и стал объяснять:

– Думаю, не так трудно сообразить, что произошло. Преступника преследовали, преступник отстреливался. Ему удалось оторваться от погони – может быть, те оказывали помощь раненым товарищам. Добрался до станции, купил билет. Рассыпая позади себя махорку, явился к вагону в то время, когда оперативники проследовали к концу поезда. Он предъявил билет проводнику и, не совсем веря в способ с махоркой, спрятался где-то. Например, в помещении, где отопительные приборы. Вагоны пока не отапливают, туда некому заглядывать. В купе пришел, когда убедился, что обманул преследователей.

– Похоже, что так… Но – только похоже! – покачал головой горный инспектор.

Костя сердито рубанул кулаком воздух.

– Ладно. Согласен. Даже согласен, что человек случайно переменился плащом с кем-то. С тем, кому нужны оружие и компас – заграничные, кстати. Пусть все это – случайности. Но тогда вы объясните мне, почему этот человек, называясь геологом, порет какую-то чепуху с точки зрения геологии? Проявляет при расспросах явное беспокойство. Открывает дверь, обеспечивая свободную дорогу. И, наконец, пользуясь нашим ротозейством, скрывается, не забыв своей полевой сумки.

– Допустим, убедили. – Пряхин вытер вспотевшую лысину. – Но что можно сделать? Не забывайте, что у него – пистолет. И, потом, мы просто не имеем права задержать человека на основании своих подозрений. Даже специальным сотрудникам выдают в таких случаях ордер на арест, санкционированный прокуратурой.

– Разрешите сказать мне, – попросил молчавший дотоле Гостинцев. – Дело, конечно, не в оружии. И даже не в ордере на арест. Но может статься, что за этим типом следят. Понимаете: следят негласно. Для того, чтобы установить явки, связи. Если мы вмешаемся и напортим, нас не похвалят.

Моргунов задумался.

– Возможно, конечно. А если нет? И мы не вмешаемся, позволим ему скрыться?…

– Уже позволили, собственно…

– Не думаю, поезд не останавливался ещё…

Иван Александрович, озабоченно покачав головой, бессильно плюхнулся на койку подозрительного пассажира. Ему не хотелось влезать в эту историю и – нельзя было не влезть. Предоставленные только себе, студенты могут натворить чёрт знает каких глупостей – молодость сначала действует, а потом думает! Ну а что, если солдаты прогуливали служебную собаку? Правда, вел себя этот малый действительно странновато, но, с другой стороны, – каких характеров у людей не бывает? Возможно, человек с друзьями в «козла» режется, а они тут… В Лоуренсы произвели парня!.. Карманы проверять начали. Позор! Мерзость!

Пряхин чуть не произнес этого вслух, но спохватился: побуждения были достойными уважения, всё-таки! И, главное, не сразу придумаешь, как действовать в таких случаях. Он вздохнул и развел руками:

– Ума не приложу, ребята…

– Припереть к стене, проверить документы и разрешение на оружие, – решил Моргунов. – Лучше спутать карты работникам госбезопасности, чем позволить скрыться, если он ими не выявлен!

Такого Иван Александрович допустить не мог. Следовало взять инициативу на себя.

– Вот что, друзья! Действовать будем так… Если его ищут, – уверен, что по линии предупреждены. На станциях будут смотреть за сходящими пассажирами. К счастью, существует телеграф. Но, на всякий случай, при остановках следует контролировать обе стороны поезда. Если он вернётся в купе, – ничем не выдавать своих догадок. Короче, – до Москвы не спускать глаз, но и не вызывать у него опасений. Это ни в коей мере не помешает тем, кто за ним присматривает. Если такие есть. А если нет, – ими будем мы.

– А в Москве как же?

– Разработаем план; время терпит. Придётся кому-то пойти поделиться своими наблюдениями с надлежащими органами. Скажем, на ближайшей крупной станции – в Чите.

– Пожалуй, единственно правильный выход.

Это сказал Семён Гостинцев, но и Константин кивнул согласно.

С этого момента третье купе в вагоне пассажирского поезда № 41, следующего из Владивостока в Москву, перестало быть маленькой уютной комнаткой на колесах.

Третье купе стало штабом и полем военных действий одновременно. Ловушкой для врага, замаскированной и законспирированной. Даже шахматные фигуры, расставленные на доске так, словно партия – в разгаре, были тоже маскировкой.

Иван Александрович заглянув в окно, щелкнул крышкой часов.

– Ближняя остановка – в Ульякане: без десяти или без четверти шесть…

Сверясь со своими часами, студенты, не сговариваясь, тронулись к двери.

– Подождите, рано. Еще не переехали Ундургу, увидите мост. От моста до станции километров с десяток…

По мосту поезд прогромыхал минут через пять. Внизу мелькнула пенная река, дорога по берегу её. На дороге маленький грузовик, покрытый брезентом.

– Возьмёшь на себя левую сторону состава, – предупредил Константин, первым выходя в коридор.

Но двери открывались проводниками только с одной стороны поезда. Убедившись в этом, встревоженный Семён поспешил с докладом к Ивану Александровичу. Тот кивнул:

– Из виду выпустили. Ну что ж, тот в таком же положении. Нам легче.

– Сошли только старуха с девочкой и два железнодорожника в форме, – в свою очередь, доложил Костя, когда поезд тронулся.

– Следующая Зилово, иначе Аксеново. Там минут десять стоять будем.

Но и в Зилове студенты напрасно патрулировали по платформе. Интересующий их человек не сошёл с поезда и там. Не возвращался он и в купе.

Куэнга…

Пятнадцатиминутная стоянка в Приисковой…

Костя опять начал нервничать:

– Странно. Видимо, он в самом деле не один. Не сидит же полдня в вагон-ресторане? А торчать в чужих вагонах проводники не позволят.

– Можно пройти по вагонам, посмотреть. Хотя бы до ресторана.

– Если у него в поезде сообщники, следовало бы глянуть на них, – присоединился Иван Александрович. – Только повремените, ребята. После Зубарева будет большой перегон до Карымской, тогда и пройдёте. А то, знаете, как бы он не соскочил в Шилке – станция людная, шоссе. Да и в Зубаревой может. Дело к вечеру, часы у нас по-московски идут, а темнота по местному времени. Не упустить бы…

Холбон, Шилка пассажирская, Шилка первая, Размахнинский, Зубарево, – Пряхин безошибочно называл станции, на которых останавливался поезд. Перегоны стали короткими, хотя № 41 стоит здесь на тех же станциях, что и курьерский.

В Зубарево прибыли затемно.

– Медлить не приходится, ночью проглядеть человека ничего не стоит. Надо установить, где он. Если он ещё в поезде, – затревожился Моргунов.

– Не могли мы его пропустить, – шапок-невидимок ещё не существует пока…