Текст книги "Вакансия"

Автор книги: Анатолий Шалин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

«Да, – подумал он, – такие чудеса только в сказках бывают. И давно пора было догадаться, что самым невероятным, непостижимым образом я попал в один из сказочных миров, созданных фантазией загадочных обитателей Синкса. Непонятно однако, как быть с Ферни. Ведь, несомненно, и она сказочная принцесса – некое выдуманное искусственное создание. Что же она такое? Ожившая кукла? Биоробот? Просто фантазия? Или уже человек со своей заданной, заранее кем-то спланированной судьбой? А он сам, его роль в этой сказке? Или и он, Геннадий, стал сказочным персонажем?»

Правда, раздумывать особенно было некогда. Постепенно небо заволакивали черные тучи. Звезды скрывались одна за другой. Стонал и раскачивался под порывами холодного ветра сказочный лес.

Геннадий представил себе скопища ведьм, леших, кикимор и различную инопланетную чертовщину, с которой вполне можно встретиться в таком лесу ночью, да и днем тоже, и ему стало немного не по себе.

Он осторожно взял за руку свою спутницу и сказал:

– Здесь в лесу на поляне оставаться глупо. Пошли, Ферни. Далеко отсюда до вашего королевства?

– Это там, – шепнула принцесса, показывая на тропинку за скамейкой, но в лесу ночью опасно, разбойники шалят на дорогах. Мой рыцарь, а где твой добрый конь?

– И в самом деле, – обрадовался штурман, – совсем с этим драконом из головы вылетело. У меня же поблизости в кустах вертолет стоит.

С минуту Геннадий вспоминал, в какой стороне лужайка с вертолетом, затем, ориентируясь по скамейке и трухлявым пням, уверенно зашагал в темноту.

Идти по ночному лесу оказалось совсем не просто. Тропинку они сразу потеряли в темноте. И приходилось продираться через густые, колючие заросли. Ноги утопали в сочной высокой траве. Гибкие, упругие кустарники цеплялись за одежду, и штурману приходилось правой рукой раздвигать ветви, больно хлеставшие по лицу, а левой – поддерживать Ферни, которая то и дело спотыкалась, но уже не хныкала и, в общем, для сказочной принцессы держалась достаточно стойко.

Проплутав около часа, они все же вышли к вертолету. И только здесь, усадив Ферни в кресло, захлопнув дверцу и включив двигатель, Геннадий вздохнул с облегчением.

«Эх, если бы мне было известно, – подумал он, – чем окончится эта сказка?»

Вертолет набирал высоту.

Глава 9

Появление Геннадия с принцессой в столице сказочного королевства встретили бурным ликованием.

Узнав о гибели дракона, старый король объявил всеобщее веселье, а во дворце устроил пышный бал.

Согласно высочайшему указу, штурману тут же присвоили титулы наследного принца, победителя дракона и спасителя королевства, после чего Геннадия произвели в генералиссимусы и наградили всеми орденами и медалями королевства – тройным комплектом. Однако и этого старику Броденкасу показалось недостаточным, и чтобы оценить заслуги штурмана, он спешно учредил еще дюжину орденов. И пока придворные ювелиры, работая в три смены, ковали эти ордена, король в деликатной форме дал понять Геннадию, что всегда готов отмерить штурману его законную, честно заработанную половину королевства.

Геннадий, правда, не внял соблазну и столь же деликатно от предложенной половины королевства отказался.

– Ваше величество! – сказал он. – Мне, скромному звездолетчику, как говорится, вечному скитальцу по вселенной, половина королевства вовсе даже ни к чему. Ведь и дочку вашу я выручал совсем не из-за какой-то там половины.

– Так! – грозно сказал Броденкас, по-своему истолковывая бескорыстные побуждения Геннадия. – Не хочешь половину, бери все! – И соскочив с трона, монарх звонко и, видимо, от души громыхнул короной о мраморные плиты дворцового зала. – Для хорошего человека ничего не жалко!

– Вы меня опять не совсем верно поняли! – взмолился Геннадий. – Я ведь не из-за королевства принцессу выручал. Зачем оно мне? Я всего лишь исполнил свой долг – помог человеку в беде. На моем месте каждый порядочный принц поступил бы так же.

– Нет. Нет. Скромность – это, конечно, украшение мужчины, но далеко не всегда. Излишняя скромность вредит. И как же это? – изумился король. – Разве такое возможно, чтобы совсем без королевства? Нет, заработал получай! Я своей дочке не враг! Что-то ты, парень, крутишь! Наверное, к дочери соседнего императора посвататься хочешь?

– Ничего я не кручу! – возмутился штурман и, сообразив, что королю бесполезно что-либо доказывать, решил действовать хитростью. – Мне своего королевства за глаза хватает! – нагло заявил он. – Я не жадный!

– А! – обрадовался король. – Так то ж совсем другое дело! А то – не хочу, не буду! Так бы сразу и сказал, а то я по простоте душевной тебе, милый мой, уже и голову отрубить хотел! У нас ведь, у королей, сам понимаешь, с этим быстро – иной подданный глазом моргнуть не успеет, а уже без головы… Что ж, раз у тебя свое королевство имеется, тогда конечно, тогда нам и свадьбу сыграть не грех!

И не успел штурман опомниться, как ударили в барабаны, затрубили в трубы. Оркестр местных сказочных виртуозов исполнил марш Мундельсона (местный композитор), а повелитель волшебного королевства зычным голосом провозгласил:

– На колени, дочка! И вы, принц, на колени! Я благословляю вас! Живите в любви и согласии! Я кончил! Первый министр, выдайте молодоженам брачные свидетельства!

И вновь затрубили трубы, и ударили барабаны, и сей же миг штурмана с принцессой потащили за свадебный стол.

* * *

Прожив во дворце две недели, Геннадий отчетливо понял, что больше не выдержит.

«Нет, королевская жизнь мне противопоказана. Соколиные охоты, пиры, турниры, доносы придворных друг на друга, публичные субботние казни на площади перед дворцом, сильнодействующие яды в бокалах с вином и прочие королевские радости – все это не для моего хрупкого организма. Конечно, сие весьма занимательно, однако пора и честь знать, – думал он. – Кому-то ведь и трудиться нужно».

Геннадий вспомнил оставленных на Синксе товарищей, своего капитана, и ему стало совсем плохо. «Левушкин мне, точно, голову открутит, – подумал он. – Надо же, больше двух недель здесь дурака валяю! Они меня уже, наверное, погибшим считают!»

И штурман пошел к королю прощаться.

– Погостили, пора и в путь собираться! – сказал он. – За принцессу, ваше величество, не беспокойтесь – она в надежных руках. И вот еще что если вас тут без меня будут драконы донимать – применяйте химию! Против драконов и прочих паразитов лучшее средство – инсектициды, но пользоваться ими нужно умело и крайне осторожно, в самых безнадежных случаях. Все рецепты и технологию синтеза я вашему придворному алхимику оставил, думаю, если что – выкрутитесь!

Король, конечно, поворчал для приличия, ну как же, государство теряет такого защитника, можно сказать, опору трона, но, поразмыслив, не стал препятствовать отъезду Геннадия.

Простившись с монархом сказочного королевства, штурман погрузил в вертолет два сундука с орденами, взял с собой, на память, новенький мундир генералиссимуса и пошел в покои принцессы. С женщинами всегда сложно. Уговаривать юную капризную супругу штурману пришлось долго.

Ферни устроила Геннадию безобразную семейную сцену. Она топала ногами, расколотила три хрустальных сервиза: на двенадцать персон, на сто двадцать восемь и на двести шестьдесят четыре персоны. Принцесса, что с нее взять, королевская дочка – существо избалованное, капризное, очень не хотела покидать родительский дом. Она и кричала, и плакала, и уговаривала штурмана не дурить и остаться. Затем она заявила Геннадию, что он ей жизнь испортил и что лучше бы он оставил ее на съедение дракону, чем так поступать. Словом, жена попалась штурману просто сказочно строптивая.

Однако Геннадий держался твердо и был непреклонен.

– Нет, дорогая! – заявил он. – Во дворце я не останусь. Не желаешь со мной лететь, живи, как знаешь! Прощай!

И штурман расправил плечи и повернулся, чтобы выйти, но тут Ферни разрыдалась, ухватила его за руку и поклялась, что она его не оставит.

Через пять минут они уже сидели в кабине вертолета и целовались.

И вновь вертолет пролетел над дремучим лесом и над знакомой поляной с останками несчастного дракона. Затем штурман поднял машину до предполагаемого выхода из сказочного мира и нажал на кнопку прибора.

Уже с минуты на минуту Геннадий надеялся увидеть знакомые очертания зданий и башен столицы Синкса, когда неожиданно обнаружилось, что расчеты штурмана не совсем верны.

Вертолет и в самом деле выскочил из сказочного мира, но попал не на Синкс, а в другой сказочный мир… Пришлось вновь нажимать кнопку – и переходить из этого, нового мира в третий… и так далее – по цепочке. Миров оказалось великое множество. Точно гроздья винограда, висели эти миры на ветке, которая называлась цивилизацией Синкса. Причем многие из этих миров были совсем не сказочные.

Одна картина под вертолетом сменялась другой.

Ферни и Геннадий наблюдали то далекое прошлое Синкса – гибель царств, становление и разрушение империй, бесчисленные войны, битвы, походы, то фантастические картины вероятного будущего.

Вскоре штурману стало ясно, что они попали в своего рода зрительный зал и перед ними как бы прокручиваются все материализованные литературные произведения, созданные, очевидно, давным-давно народами цивилизации Синкса.

«Вот оно – искусство будущего! – размышлял Геннадий. – Наше объемное кино просто примитив рядом с этим. Надо же, точно блины выпекают, создают миры, вселенные на любой вкус и выдумывают их геометрию и законы природы! Правда, есть одна тонкость. Все, что мы наблюдали, сделано по очень старым сценариям. Видно, что когда-то эти миры придумывали люди, а вот кто их воссоздавал? Кто материализацию осуществил?»

После двух часов блужданий по искусственным вселенным, когда горючее вертолета почти кончалось, штурман все же припомнил ту комбинацию кнопок, какая была на пульте прибора, когда он улетал с Синкса. Геннадий нажал на нужные клавиши и с облегчением вздохнул – перед ними возникли очертания столицы Синкса.

– Наконец-то! – обрадовался штурман. – Кажется, выбрались!

* * *

У входа в гостиницу их встретил Левушкин. Он сидел в задумчивости на ступеньках крыльца и, казалось, ничуть не удивился появлению вертолета. Не выказал капитан особого удивления и при виде спутницы Геннадия, а только приветливо улыбнулся и после взаимных представлений сбегал в сад рядом с гостиницей и принес принцессе две корзины цветов.

– Признаться, Геннадий, я не ждал тебя так быстро, ведь еще и шести часов не прошло, как мы расстались, а договаривались встретиться вечером. Поздравляю, ты первый вернулся, остальные пока не появлялись!

– Что? – поразился Геннадий. – Как это первый? За две недели, кроме меня, никто из наших не вернулся к месту сбора?

– Какие еще две недели? – переспросил капитан. – Что с тобой? Утром ты выглядел лучше!

– Утром? Ты хочешь сказать, что видел меня сегодня утром?

– А ты разве меня не видел? Странно, ведь мы все вместе обсуждали нашу стратегию.

И тут Геннадий сообразил, что время в сказочных мирах, наверное, течет как-то по-особому и не совпадает со временем обычного мира.

– Невероятно! – покачал головой штурман и поведал капитану о своих приключениях.

Услышав о схватке со сказочным драконом и женитьбе Геннадия, Левушкин долго смеялся.

– Тебе повезло, дружище, – сказал он. – Не каждый может похвастаться, что ударил в челюсть сказочному чудовищу и женат на сказочной женщине. Кроме того, Ферни, – капитан поклонился принцессе, – безусловно, идеальная супруга, ведь только такие жены и бывают в сказках. Но шутки шутками, а твое сообщение меня встревожило. Я серьезно начинаю беспокоиться за судьбу наших товарищей, с ними уже часа три нет связи. Вам, пожалуй, надо отдохнуть с дороги – вздремнуть, подкрепиться, а я еще посижу на крылечке, подожду остальных…

Глава 10

Массивная квадратная дверь из блестящего темного металла была плотно прикрыта.

Роман несколько минут в нерешительности постоял перед дверью, затем резко потянул на себя ручку.

«Два часа брожу по улицам и закоулкам города – и ничего примечательного! Не возвращаться же с пустыми руками. А за этой дверцей, определенно, что-то интересное должно быть. Странное сооружение… Огромное здание без окон, без форточек и труб, с одной-единственной дверью, как тут пройдешь мимо?» – думал он.

Дверь отворилась медленно, с тихим гудением.

В первую минуту Роман решил, что попал в зверинец. Прямо от двери в глубину здания вел широкий коридор, освещенный многочисленными лампами рассеянного розового света. По бокам коридора плотными рядами стояли огромные стальные клетки, тянулись вольеры и загоны. Центральная часть коридора была огорожена ажурным чугунным барьером. Возле каждой клетки стояла табличка с надписью.

С электронным переводчиком надписи читались легко, но не становились от этого понятнее.

Так вывеска на первой клетке справа гласила:

«Злоба человеческая, разновидности…»

Когда Роман внимательно присмотрелся, из глубин клетки выскочили четыре карлика и зашипели, сверкая маленькими рубиновыми глазками.

Рядом находилась клетка с ненавистью, еще дальше по коридору располагались: ярость, жестокость и коварство.

Коварство, когда планетолог проходил мимо, тихим чарующим голосом позвало:

– Остановись, путник, подойди ближе, я так одиноко, так несчастно!

Роман оглянулся. Этот карлик выглядел бы вполне привлекательно, если бы успел спрятать от зоркого взгляда планетолога свои острые когти.

Слева по коридору в просторных вольерах резвились маленькие и большие пушистые зверьки. Из табличек Роман узнал, что там обитали: нежность, доброта, ласка, простодушие. Тут же разгуливали щедрость и самопожертвование.

В отдельном огромном загоне в задумчивости сидел зверь-великан, которого звали благородство.

В клетках справа содержались разновидности подлости, сидели над массивными, отливающими черным лаком, сундуками карлики: скупость и жадность. Яростно мутузили друг друга насилие и свирепость.

В путешествии по этому странному коридору Роман встретил и задрожавшую при его появлении трусость, и безрассудную смелость, и застенчивость, и скромность. Он наблюдал и убежденность, и упрямство, и мнительность, и целые стаи различных восторгов и огорчений.

В одном шумном загоне содержалась обширнейшая группа всевозможных пороков, многие из которых были уже совершенно чужды человечеству Земли.

Словом, в таинственном здании были собраны и персонифицированы в виде различных зверюшек и карликов черты характеров, чувства, когда-либо свойственные людям.

Но зачем, с какой целью, кем создавалась эта коллекция оживших эмоций! Кому понадобилось выводить все эти многочисленные породы кибернетических зверюшек, наделенных особыми, человеческими свойствами! Почему их собрали в одном месте? Этого Роман пока не понимал.

Едва не раздавив неизвестно откуда выползшую угодливость, с трудом увильнув от навязчивости и любопытства, почти совсем оглушенный болтливостью, едва не усыпленный ленью, шарахаясь от клеток с лицемерием и завистью, Роман кое-как пробрался к выходу. Уже на улице, отдышавшись и немного придя в себя от увиденного, он сообразил, что посетил своеобразный заповедник смоделированных кем-то человеческих, а возможно, не только человеческих чувств, эмоций, каких-то привычек…

«Что ж, продолжим наши изыскания, – подумал Роман, посмотрев на часы, – время еще есть. Капитан поручил покопаться в одном из здешних хранилищ информации. Так сказать, полазить по синкским библиотекам и разузнать хоть что-то об истории развития человеческой цивилизации Синкса, ведь когда-то же такая цивилизация, если верить древним архитектурным памятникам, существовала…»

И Роман, зорко посматривая по сторонам, смело пошел вперед по лабиринтам улиц столицы Синкса.

Глава 11

Виталий шел по музею машин. Бесчисленные залы и галереи уводили кибернетика все глубже и глубже в подземную часть города.

В музее были представлены, казалось, все когда-либо изобретенные цивилизацией Синкса технические приспособления и механизмы: от каменного топора и древней одноколесной тачки до сверхсложных механических и кибернетических устройств.

Виталий с удовлетворением отмечал, как с каждым новым залом все более усложняется техника Синкса.

Появляются все новые модели различных станков, автомобилей и механизмов. Вот уже выстроены в ряд с полным комплектом снаряжения роботы-великаны для работ в космическом пространстве, а в соседнем зале на витринах выставлены различные типы роботов-карликов. А рядом микророботы, тысяча которых вполне может уместиться на ладони человека.

Следующий зал: разновидности роботов, имитирующих животных, растения… Рядом новая экспозиция: более сложные, совершенные модели.

От зала к залу, от стенда к стенду у автоматов расширяются области анализа, появляются роботы, воспринимающие почти весь спектр звуковых колебаний, способные видеть в инфракрасной области и рентгеновском диапазоне. Создаются кибернетические чудовища со способностью к телетранспортировке и внепространственному виденью. Новый зал, более совершенные модели…

«Конечно, – размышлял Виталий, – развитие и в природе, и в технике от простого к сложному – это прогресс, но стоп! Что такое?»

Очередной зал. Просторная вольера. За изгородью вроде бы люди? Или видимость? В глазах двух голых анатомических подобий человека ни одной искры мысли, пустые идиотские взгляды. Неприятное зрелище.

«Биороботы! Самые первые модели, – догадался Виталий. – Пока еще, кроме удовлетворения обычных физиологических потребностей, ничего не умеют. В клетке автокормушки и автопоилки. Существа чавкают, пьют, спят, воспроизводят себе подобных… Посмотрим, что будет дальше… в соседних залах».

А в соседних залах появились уже знакомые астронавтам куклы-автоматы. Логика развития в чем-то дала сбой. Чутье подсказало Виталию, что где-то на рубеже эпох – между появлением первых биороботов и созданием кукол на планете, а возможно, и не только на планете, а в самом развитии цивилизации Синкса произошло нечто очень серьезное, какая-то катастрофа. В механизме цивилизации что-то сломалось. И начался новый этап развития – от сложного к простому. Появляется то самое разделение труда среди роботов, с которым астронавты встретились в кафе и магазинчиках города.

Виталий прошел еще с десяток залов – все чаще стали ему попадаться так называемые тупиковые ветви развития мира роботов, все чаще красота и логика развития подменялись уродством формы и содержания.

И кибернетик убедился, что цивилизация Синкса на определенном этапе развития попросту зашла в тупик.

«Надо возвращаться, – решил Виталий. – Только как это сделать? Вернуться обратно? Сил не хватит обойти снова все эти залы… Попробовать подняться на поверхность по какой-нибудь лестнице?»

И вскоре он и в самом деле набрел на полутемную шахту, нечто вроде служебного выхода, и прошел по ней несколько этажей вверх. Неожиданно Виталий очутился на одном из подземных заводов, изготавливающих роботов и кукол-автоматов.

Гудело пламя в печах, ползли ленты конвейеров, работали многочисленные станки-автоматы. Тысячи маленьких серых роботов собирали из микродеталей какие-то схемки, монтировали узлы и складывали готовые блоки на конвейер. Вокруг Виталия сновали автопогрузчики. Чувствовалось, завод работает ритмично, без сбоев и остановок.

Однако не это поразило Виталия – в самом центре цеха на огромном экране светились три ряда огненных символов, которые электронный переводчик расшифровал так:

«Увеличить фактор человечности выпускаемых изделий на… – далее следовало: – две стотысячных процента…»

Этот лозунг, или обязательство, или приказ, оказался последним недостающим звеном в картине эволюции роботов.

Для Виталия, как ему представилось, многое стало ясным. Роботы Синкса стремились стать людьми!

Этот вывод так поразил воображение кибернетика, что ни о чем другом Виталий уже не мог думать. Он не помнил, как ему удалось выбраться на поверхность планеты, не помнил и своего пути по городу к гостинице.

И только увидев Левушкина у входа в гостиницу, Виталий очнулся и бодро объявил:

– Капитан, я, кажется, знаю, что случилось с людьми Синкса! Они умерли от ожирения! Я потрясен!

– Гм! Ты уверен? Любопытная новость. Кстати, я заметил, Виталий, что ты последнее время злоупотребляешь мучными и кондитерскими изделиями. Надеюсь, твоему организму не грозит участь бедных жителей Синкса? Впрочем, докладывай. Откуда ты почерпнул такую сенсационную информацию?

– Пока это, конечно, всего лишь моя гипотеза, – уточнил Виталий, – но кое-какие факты говорят в ее пользу. Из истории, Федор, известно, что Древний Рим погубила роскошь. Почему бы не предположить, что и на Синксе происходило нечто похожее. Ведь легко представить развитую цивилизацию технического типа, которая на определенном этапе пренебрегла своим духовным развитием. Когда-то у людей Синкса появился культ машин! Автоматы могут все! Машины делают человека счастливым! Очевидная чушь, как сказал бы наш штурман. Человека, кроме самого человека, ничто счастливым сделать не может. Для нас – азбучная истина. А люди Синкса эту истину отвергли, возможно. И вот появилась цивилизация, в которой в одну из эпох машины, роботы не только выполняют все общественные функции человека, но и становятся, если так можно выразиться, человечнее самого человека. Люди же, потеряв творческую инициативу, сделались всего лишь потребителями благ техники.

– Цивилизация тунеядцев! – ухмыльнулся Левушкин. – Эпоха массового паразитизма! Однако…

– Напрасно улыбаетесь, капитан, – возразил Виталий. – Конечно, я даю упрощенную схему, в жизни все, наверное, было намного сложнее, трагичнее, но такая паразитическая эпоха, уверен, была в истории этой цивилизации. В этот «золотой век» потребители купались в роскоши и удовольствиях. Для них построены все эти чудо-гостиницы, автокафе и магазины «все, что пожелаете». Они ели все мыслимые и немыслимые деликатесы, ублажали себя самыми изощренными способами… И постепенно умертвили свои мозги. Для развлечений ведь особого напряжения умственных способностей не надо. Потребность в мышлении игнорировалась. Люди не только ленились думать, трудиться, но и постепенно теряли вкус к жизни, само существование становилось им в тягость.

– Лень – двигатель прогресса! Не так ли? – спросил Левушкин.

– Примерно, однако, если такой двигатель работает на пределе, возможен перегрев со взрывом. Думаю, на Синксе нечто похожее и случилось. Вначале лень ходить по планете пешком – пожалуйста, автоматические ноги, автомобили. Лень работать руками – автоматические руки, кибернетические слуги. Лень рожать самим, пожалуйста, за вас это сделают кибернетические инкубаторы. Наконец, просто лень жить, но и умирать еще неохота. И здесь поможет всемогущая техника – ваш мозг, простите, центр удовольствия, пересаживают, вживляют в электронную систему, и вы счастливы окончательно. Вы почти бессмертны, вы кукла.

– Что ж, не так глупо, – одобрительно сказал Левушкин. – Возможно, так и появились на Синксе первые куклы-автоматы.

– Да. Они заняли жилища людей, их место на планете, но куклы счастливы и без еды, и без вещей, пользование которыми, вообще-то, предполагает наличие определенного интеллекта, поэтому кафе и чудо-магазины пустуют.

– Логично, – согласился Левушкин. – Ты близок к разгадке тайн этой планетки. Однако что же было дальше? Пока ты не объяснил все достижения этой сверхцивилизации. Место человека заняли роботы, мыслящие машины?

– Нет. Полностью людей машины не могли заменить. Это исключено. Произошло совсем другое. Проходили века, тысячелетия, техника планеты продолжала развиваться, эволюционировать…

– Погоди! Погоди! – сказал Левушкин. – Шалишь, братец! А возможно ли развитие техники без человека? Ведь что такое техника – средство достижения каких-то чисто человеческих целей. Сама по себе, без человека, техника смысла не имеет.

– Развитие техники без человека все же возможно, – возразил Виталий. – До определенного уровня кибернетическая цивилизация Синкса могла развиваться, питаясь накопленными запасами идей, мечтаний, чувств исчезнувшего человечества. Поколения роботов за долгие тысячелетия вполне могли в той или иной форме реализовать все эти мечты, идеи… Киберы способны освоить миллиарды планет галактики. Они могли научиться использовать энергию миллионов звезд. Могли построить звездолеты и аппараты неизмеримо совершеннее тех, которыми пользуются люди Земли. Электронные системы могли создать сверхцивилизацию, но без человека все достижения такой цивилизации не имеют смысла. Ведь только люди чего-то хотят, о чем-то мечтают, мучаются и страдают, к чему-то стремятся. Самим роботам, электронным системам ничего такого не надо. Они функционируют по программам, цели которых им чужды и не нужны.

– Смысл существования любого робота в его работе, так?

– Именно. И вот, когда планета не имеет проблем, возникает самое смешное. Кибернетические мозги начинают крутиться вхолостую. Теряются ориентиры, теряются цели. Возникает потребность в свежих желаниях, идеях, чувствах, нерешенных проблемах. Одним словом, автоматам необходим хозяин, которому бы они служили, существование которого придавало бы смысл их существованию, им необходим человек! Именно человек, человек-личность, человек-мыслитель, человек-художник, а не куклы-потребители. И появляется проблема человека, проблема, наверное, не имеющая решений в рамках замкнутых схем кибернетической цивилизации.

– Занятная гипотеза, – пробормотал Левушкин. – Пока это твои домыслы. О происхождении кукол, например, можно и поспорить. И потом, ты просто не в курсе, Геннадий обнаружил, что у людей этой планеты существовало развитое искусство, литература, поэзия. Конечно, эти искусства могли прийти в упадок в какие-то века, но доказательств этому у нас пока нет. И почему ты считаешь, что проблему человека не решить кибернетической цивилизации?

Виталий задумался:

– Почему не решить? Да, пожалуй, технических препятствий нет. Роботам Синкса, я уверен, легко воссоздать, возродить исчезнувшее человечество планеты. Реконструировать генетический код, решить проблему воспитания для них это мелочи. Им не хватает, возможно, пустяка – толчка извне. Если провести кое-какие параллели с нашей земной кибернетикой, то можно догадаться, почему такой толчок необходим. Видите ли, капитан, когда люди Синкса много тысячелетий назад создавали первые кибернетические системы, они почти наверняка заложили в их основу несколько ограничивающих принципов. Ввели своего рода предохранители – что-то вроде законов робототехники. Например, я убежден, что были принципы зависимости от человека и невмешательства в дела людские. Последнее ограничение можно сформулировать так: все, что касается человека, его жизни и смерти, может решать только сам человек.

– Ага! – улыбнулся Левушкин. – Эта заповедь нам знакома. Значит, ни убить человека, ни воскресить его без санкции самих людей роботы не могут?

– Примерно так.

– Тогда как ты объяснишь нашу насильственную высадку на эту планетку? Или для них мы не люди?

– Сдаюсь, капитан. Это, пожалуй, самое темное место в моих построениях, – смутился Виталий. – Роботы Синкса, несомненно, видят в нас людей. Больше того, я не удивлюсь, если они считают нас хозяевами планеты. И с другой стороны… насильственные действия… Объяснений этому может быть несколько. Первое, насилия не было.

– Ну, знаешь! – возмутился Левушкин. – Что же, по-твоему, мы стремились к Синксу всеми фибрами души?

– Терпение, капитан, сейчас поясню. Вспомни, перед началом контакта с цивилизацией Синкса на звездолете не было никаких странностей, поломок в двигателях?

– Какие-то мелочи были, – сказал Левушкин. – Первый реактор немножко барахлил. Что-то с навигационными системами происходило – появлялись отклонения от курса… Однако эти отклонения могли быть связаны как раз с самой цивилизацией Синкса, ее вмешательством…

– Допустим. Дело в том, что если звездолету угрожала смертельная опасность, например взрыв или столкновение с каким-либо телом, и при этом корабль находился в области гиперпространства, контролируемой цивилизацией Синкса, то кибернетические системы в силу тех же законов робототехники не могли не вмешаться. Такое вмешательство соответствовало нашим желаниям, согласись, никто из нас умирать не желал.

Левушкин хмыкнул:

– Выходит, они нас еще и облагодетельствовали?

– Не исключено.

– Хорошо, а какие еще объяснения нашему приключению ты можешь дать?

– Второе объяснение самое простое. Электронные спасательные службы цивилизации Синкса спасали только наш, терпящий бедствие звездолет, его электронные устройства. О том, что на корабле находились не только автоматы, но и люди, кибернетические системы Синкса узнали уже после того, как звездолет был посажен на планету и все его двигатели блокированы.

– Гм. Замысловато. Но после устранения всех этих опасностей для звездолета и его электронных систем могут эти самые кибернетические правители Синкса помочь нам вернуться на Землю? Ведь такая помощь вполне соответствует нашим желаниям, не так ли?

– Желаниям-то соответствует, но оказание помощи людям чужой цивилизации, когда нет непосредственной опасности для их жизни, это, боюсь, привилегия человечества Синкса. Вспомним принцип невмешательства в дела людские. Они нам помогут, если на Синксе найдется хоть один человек, хозяин планеты, который прикажет оказать нам такую помощь.

– Но ведь пока на Синксе мы такого человека не нашли? Правда, – капитан улыбнулся, – Геннадий обнаружил материализованных литературных и сказочных героев, но это, кажется, не совсем то, что нам требуется. Опасаюсь, что для кибернетической бюрократии Синкса человек и материализованный литературный герой совершенно разные понятия. Казуистика, одним словом…

– Герои! Какие герои? – оживился Виталий.

– Иди в гостиницу, – устало сказал Левушкин, – штурман тебе потом сам все расскажет. Меня беспокоит, где Василий и Роман так долго бродят. Скорее бы уж собраться всем. Сильно устал?

– Терпимо.

– Тогда посиди еще немного рядом. Я расскажу, что со мной было. История, в общем, короткая.

– Посетил большие храмы?

– Да. Знаешь, кому там молятся?

Виталий улыбнулся:

– Я все же специалист-кибернетик, могу догадаться.

– Ты прав – там обожествили человека. – Левушкин помолчал немного и рассказал следующее: – Я вошел в храм по широкой лестнице красного полированного камня. Потоки света, вихри красок закружились перед моими глазами. В сотне метров надо мною пылал купол храма. Именно пылал. Казалось, его лижут языки звездного пламени. Бесчисленные световые элементы создавали полнейшую иллюзию огня. Отблески этого огня метались по черным зеркальным колоннам, по стенам храма, тонули среди статуй и картин.