Текст книги "СССР-41 – выжить в будущем"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

И уже в захлопнувшуюся за Иркой дверь:

– Впрочем, кому я это говорю…

Москва. Кабинет т. Сталина.

И. В. Сталин, секретарь ЦК ВКП (б), Председатель СНК СССР

Посмотрев на стоящий на столе вычислитель и уже привычно проверив по нему время, он подумал, что надо бы отдать это устройство специалистам, которым он вроде должен быть нужнее. Но пока специалистов, не просто умеющих нажимать кнопки, а использовать все возможности вычислителя на все сто процентов было намного меньше, чем этих аппаратов. К тому же он всегда любил лично знакомиться с новинками техники. А этот аппарат позволял к тому же самостоятельно получать сведения от всемирной информационной сети. Надо только как следует в нем разобраться и научиться поиску. Он поморщился, вспомнив, сколько постороннего и неотносящегося к делу вывалилось на экран, когда он попросил специалиста поискать ответ на интересовавший вопрос. Поистине, лучший способ спрятать нужные сведения – завалить их кучей мусора и просто ложными данными. Прав был Честертон, лист надо прятать в лесу. Зато какие возможности! Он представил себе мгновенную связь с любым директором завода, возможность получать сведения о выпуске любых деталей сразу, без задержек в десятке инстанций. Или находить поставщиков этих самых деталей, просто заглянув на страничку министерства, где будет перечислена вся номеклатура, а умная машинка еще и поможет вычленить только то, что тебе необходимо. А самое главное, будет возможность создания общесоюзного каталога изобретений и рационализаторских предложений, чтобы внедрять их как можно быстрее!

Он посмотрел на пачку папирос, затем на часы. «Врачи, это садисты в белых халатах, – мелькнула недовольная мысль, – хорошо, что полностью курить и пить не запретили, как Жданову. Жаль, что все пришедшие на ум возможности сейчас просто недостижимы. Сколько надо вложить валюты для покупки всего необходимого, сколько времени и рабочих усилий, чтобы все это наладить. Благодаря товарищу Фридлендеру мы сумели два десятка комплектов купить и установить, а на большее в ближайшее время рассчитывать просто не приходится. Слишком много всего требуется нашей стране. Разве что с израильтянами удастся договорится. И с китайцами тоже. Но все их сотрудничество – до первого окрика от заокеанских «хозяев мира». Решат, что мы опасны – и перекроют нам возможности. С китайцами, надо признать, посложнее будет, они тоже, если полученные сведения верны, американцев за самое уязвимое место держат. Сколько у них там денежных обязательств САСШ, не совсем ясно, но то, что с китайцами американцы вынуждены будут разговаривать осторожнее, ясно. А вот Израиль от Америки слишком зависим. А жаль…» – он вспомнил, как, прочитав данные о создании Израиля и «своей» роли в этом процессе, мгновенно вычислил мотивы этих действий. Задумка была хороша, жаль что исполнение подкачало, да и возможностей влиять на еврейских «товарищей» у СССР было намного меньше, чем у США.

Посмотрев на экран, он мысленно снова выругался и отодвинул пачку подальше, за лежащие на столе бумаги. Встал, прошелся, раздумывая по ковру, и снова, присев, открыл папку с докладами Микояна и Фридлендера. «Будущие граждане Израиля, это конечно хорошо в плане взаимопонимания с партнерами. Но не станут ли они «пятой колонной» в нашей стране, имея в запасе еще одну? Что станет для них Родиной – СССР или Израиль?» – он взял лежащую в стороне красную папку и достал из нее сводку, предоставленную ведомством Лаврентия. «Так и есть. Знакомые все лица. Михоэлс, Фефер, Жемчужина, Ландау… Что она заявила этому бывшему разведчику? «Я еврейская дочь. Желаю благополучия народу Израиля. Если ему будет хорошо – будет хорошо и евреям во всем мире». Получается, эти люди представляют потенциальную опасность. Они считают свою принадлежность к еврейскому народу выше патриотизма к своей Родине. Что делать? Что делать, что делать. Главное – не спешить и осмотреться. Поговорить с Вече, как вернется, обязательно. Пусть воздействует на жену. А с остальными… пока следить в четыре глаза, решим позднее, после первого предупреждения. В крайнем случае – предложим эмиграцию в «родные палестины» – он вернул папку на место, пригладил усы и продолжил просматривать бумаги из основной папки. Усмехнулся, прочитав впечатления Фридлендера о неожиданном для гостей появлении списка мест, которые могли бы их заинтересовать. «А хорошо, что «сайт» ВСЕГЕИ оказался дублированным в компьютере одного из иновременников и в зарубежной сети. Не будут недооценивать «лапотную Россию».

Дочитав и написав на первом листе несколько пометок к исполнению, он вызвал Поскребышева. Передав бумаги и заказав чаю, он вернулся к красной папке, на этот раз изучая донесения о ситуации на границах. Дойдя до столкновения истребителей и румынского вертолета – нарушителя, он сделал помету на полях, после чего отложил этот лист в сторону. Следующий лист, с описанием хода переговоров с властями Афганистана по поводу неспровоцированного нападения банды на советскую погранзаставу, он прочел, непрерывно хмурясь и непроизвольно постукивая карандашом по столешнице. Закончив, он размашисто нанес резолюцию в правом верхнем углу документа: «Не стоит разговаривать с марионетками, надо выходить на хозяев. Когда будут переговоры с оккупационной властью?» и расписался. Отложил бумагу, дождался, пока принесший на подносе заказанный чай сержант разместит его на столе.

Выпив чаю с бутербродами, он опять взялся за бумаги, одна из которых привлекал его особое внимание. Отложив ее в сторону, он вызвал Поскребышева и попросил пригласить на завтра Кагановича, Хрулева и профессора Шевалина. После чего отложил бумагу в отдельную папку. Посмотрев на часы, достал папиросу, закурил и прошелся по кабинету. Остановившись напротив карты мира, современной, покрытой слоем пластика, прикинул пальцами расстояние от Бреста во Франции до Владивостока по суше, а затем по морю вокруг Африки и удовлетворенно хмыкнул. Затем вернулся к столу, поднял еще одну папку, быстро просмотрел. Отложил в сторону и вызвал по телефону Поскребышева.

– Вызовите мне Робакидзе.

Через полчаса позевывающий молодой грузин набирал на ноутбуке запрос. После чего, напомнив комбинации кнопок для просмотра, прокрутки и копирования сообщений и включения автоматического переводчика, ушел досыпать. А он продолжил работу, знакомясь с имеющимися в Сети данными по интересующей проблеме.

«Нет, в бумаге удобнее читать. И в книгах сведения выбирать легче. Попросить установить «принтер»? А вот они, к сожалению, жуткий дефицит, поэтому придется обходиться экраном. Ничего, привыкну…»

На экране одно за другим мелькали сообщения:

«Молниеносный поезд, под названием «Harmony – a CRH-380A», сможет не только снизить выбросы углерода, но и оказаться удобным и комфортным средством общественного транспорта. Начать регулярные рейсы по маршруту Шанхай-Ханчжоу планируется в октябре. Министерство транспорта объявило, что Китай может почти удвоить количество высокоскоростных железных дорог в стране к 2012 году».

«…Тяжелые поезда шли почти без остановок, со скоростью до двухсот километров в час и каждый поезд брал столько же груза, сколько средних размеров корабль. …На пути этих дорог были построены громадные грузовые терминалы (самый крупный – под Казанью, где сходились две ветки этой дороги), на которых происходила быстрая перегрузка контейнеров со стратегических поездов на другие средства транспорта, в том числе на железнодорожные вагоны обычной колеи».

«Железнодорожные перевозки грузов остаются одним из лидеров сферы грузоперевозок и среди частных клиентов транспортных компаний занимают второе место, уступая только более скоростному и универсальному автомобильному транспорту».

– Фантастика и действительность, – констатировал он вслух.

29/06/2010 г

Где-то в Йемене.

Экипаж самолета Ан-12 «Летающий хохол»

– Смотри внимательно, как бы эти «друзья» чего-нибудь не сперли. Не нравятся мне их рожи, – пошутил Микола-одессит, выглядывая в открытый люк.

Борттехник, устанавливавший лесенку-трап засмеялся и тут же осекся.

– Чтоб я этого больше не слышал, – грозно заметил Величко, – особенно от тебя, Микола. Тут каждый третий, если не каждый второй у нас в Союзе в свое время учился и по-русски говорит не хуже нас с тобой, а может и лучше, – и, подумав, добавил. – Да и на ридной мове теж. Если друг не врал, то их как раз в Крыму готовили. Так что тщательнее и внимательнее.

Все трое переглянулись и синхронно кивнули. Чем дальше, тем больше этот рейс не нравился экипажу. Пожалуй, если бы подошедший кубинец тогда объяснил суть контракта более подробно, они бы отказались. Но в баре возможность заработать почти без риска, да еще получить «настоящие документы», показалась столь заманчивой, что они согласились не раздумывая. Теперь же большинству казалось, что предыдущий рейс с грузом «агрономов и сельскохозяйственными орудиями» был просто разминкой. Но было поздно, особенно с учетом представителя заказчика на борту, «нога попала в колесо», оставалось олько бежать, то есть лететь.

Константин попросил Бронштейна привести сидящего в гермоотсеке Родригеса, а сам неторопливо спустился по трапу и, пока группа встречающих подходила к самолету, осмотрелся вокруг.

Аэродром и лагерь размещались в долине между невысоких, но довольно крутых, гор. Взлетно-посадочная полоса была расположена очень грамотно. Прикрытая с боков горами, сама полоса была удобной для взлета и посадки по двум ущельям в горной цепи. Прищурившись, Величко посмотрел на ближайший перевал. Там явно поблескивало какое-то орудие. «Удобные подходы прикрыты зенитками, а может и переносными ракетными комплексами» – решил он. Взглянув ниже, он обнаружил у подножия гор целый палаточный городок. Рядом различалось что-то вроде полосы препятствий, а чуть дальше, к горам, находилось натуральное стрельбище, от которого доносился звук одиночных выстрелов.

«Натуральный военный лагерь», – пропуская вперед Родригеса, подвел итоги Константин.

Приняли их радушно. Предводитель, высокий араб с характерным шрамом на лице, поздоровался с каждым за руку и заговорил с Родригесом на русском языке почти без акцента. Выяснилось, что груз будет примерно через два часа, а пока хозяева приглашают экипаж на обед.

Ели плов – типичное угощение для этих мест, с бараниной, черносливом, жирный, горячий, приготовленный на открытом огне по всем правилам. Местные – из общего блюда, руками, как положено по обычаю, а гостям положили в тарелки и принесли вилки. Запивали чаем и морсом, похожим на легкое вино. После обильной еды гостям предложили отдохнуть от жары в оснащенной кондиционером палатке.

Поспать удалось почти два часа. Прибыли грузовики и экипаж, быстренько ополоснувшись под самодельным душем и одевшись, отправился к борту. У самолета, охраняемого двумя парами арабов с «калашами», их уже ждали. Два седельных тягача стояли у хвоста самолета, на трейлерах лежали ящики, окрашенные в родной армейский зеленый цвет. Рядом с тягачами притулился небольшой грузовичок, кузов которого был забит небольшими ящиками того же цвета.

– Песец, – выругался Микола-одессит, опуская грузовую аппарель, – И как мы это все грузить будем?

– Не волнуйтесь, вам помогут, – заверил его непонятным образом появившийся откуда, словно материализовавшийся из воздуха Родригес. И действительно – погрузка прошла быстро, подъехавшие еще на паре грузовиков арабы работали как трудоголики. Контейнера втянули в грузовой отсек с помощью лебедки, подставленных лаг и какой-то «матери», как на русском, так и по-арабски. Вместились они впритык. Тут же «горячие арабские парни», словно муравьи, потащили из маленького грузовичка небольшие ящики и под руководством (чаще всего буквальным – показывая рукой) Бронштейна, распихивали их по отсеку.

Не успели они забросать в самолет половину грузов, как к стоящему у грузовика и наблюдающему за погрузкой старшему подъехал мотоциклист и что-то сообщил. Главный поманил к себе Родригеса и крикнул какую-то фразу своим парням. Из-за нее они заметались, словно укушенные пчелами. А Родригес, переговорив со старейшиной, быстро забрался по трапу на борт и, заскочив в кабину, потребовал запускать движки.

– Где данные для штурмана? – потребовал Куделько.

– Взлетим, набирай пять тысяч и получишь по рации. Да запускай же! Мас рапидо! – от волнения кубинец перешел на родной язык.

Запуск, прогрев, быстрый подъем аппарели… Грузовики, освободенные от тяжести, быстро исчезают куда-то вдаль, за палатки. Махнув провожающим рукой, Куделько выруливает машину на взлетку и погоняв двигатели под поторапливающие возгласы Родригеса, начинает разбег. Тяжело груженный самолет разбегается, как кажется, бесконечно долго и медленно оторвавшись от земли, начинает набирать высоту. Величко, смачно выругавшись в СПУ, поясняет:

– Похоже, там какие-то уроды к нашим хозяевам пожаловали. Аж на трех бронетранспортерах.

– Понял. Не отвлекайся. – Антон слишком занят управлением, чтобы отвлекаться по сторонам.

Самолет проскакивает ущелье и, набирая высоту, занимает продиктованный по рации эшелон и развернулся на курс, ведущий на север…

г. Батуми.

Кахабер Вашакидзе, старший лейтенант ПВ СССР. Лиза Евсеева, гражданка РФ.

– Товарищ старший лейтенант!

– Что ж ты так орешь, Ломидзе? – Кахабер привычно повертел пальцев в ухе. – Оглохнешь с тобой!

– Я же с гор, товарищ старший лейтенант! – не удивившись, пояснил рядовой. – У нас все так говорят.

– Вот почему бараны тупые! – сделал закономерный вывод Каха. – От постоянного крика мозги вскипают. Ладно, что там случилось?

– Милиционеры девушек привезли. Красивые!

– Кто, милиционеры?

– Нет, товарищ старший лейтенант! Девушки! То есть одна красивая, а другая маленькая! Но тоже красивая. Будет. Когда вырастет.

– Ладно, боец, свободен! Титорчуку позвони. А лучше, Тучкова оповести.

– Есть, товарищ старший лейтенант!

Каха отправился в свою комнату. Именно в свою. Выделенную под служебный кабинет и превращающуюся в спальню путем раскатывания матраса. Такого же, как и в милиции…

У крыльца заставы стояла милицейская «эмка» с прикрученной сверху байдаркой. В собранном виде. Упрямые оказались милиционеры.

В кабинете сидели исключительно знакомые лица. Старшина Умприании и обе задержанные.

– Гамарджоба, товарищ старшина, – по-грузински сказал Вашакидзе, – не боишься в одиночку шпионок возить?

– Гагимарджос, товарищ старший лейтенант, – ответил сван и махнул рукой, – какие из девочек шпионки? Дурак твой сержант!

– Он не мой дурак, он – капитана Тучкова дурак! – и перейдя на русский, обратился к задержанным. – Присаживайтесь, Елизавета Андреевна. И ты, Даш, садись, – и снова повернулся к старшине. – Байдарку, гляжу, с божьей помощью собрали.

– Не с Божьей, а с моей, – рассмеялась девушка. – Сами бы до Нового года корячились.

Кахабер взглянул на нее внимательнее. Мда… Вчера Евсеева показалась красивой. Сегодня, успев привести себя в порядок, девушка была ослепительна. Так, что хотелось встать на колени, прокашляться, и завести речь. Или… «Так, Каха! Держи-ка, гормоны в узде! Русские говорят: «Хороша Маша, да не наша». К Лизам это тоже относится…»

– Товарищ старший лейтенант, – отвлек его старшина, – Вы бы мне сопроводиловку подписали, да ребят прикомандировали, вещички выгрузить. И поеду я.

– Из дежурки Ломидзе возьми. Скажешь, я просил, – ответил Вашакидзе, подписывая бумагу.

Сильна, однако, задержанная! Часа три прошло, как проснулась, а старшина милиции, причем, огромных размеров сван, уже за ней вещи носит! Интересно, а Титорчука за сколько укротит? На себя Каха даже не рассчитывал. Нет, закон не нарушит, конечно. Но насчет переноски вещей… Считай, уже согласен!

Перевел взгляд на ребенка. А младшая Евсеева похлеще мамы будет. Взгляд, что твой локатор. Обшаривает кабинет, словно в поисках точки приложения слабых детских силенок. В смысле, что хозяину на голову свалить. Или показалось? Мистика какая-то…

Помяни черта! Запыхавшийся Титорчук влетел в комнату, чуть не сбив стул с ребенком.

– Звиняйте, товаришу старший лейтенант!

– Проходите, товарищ сержант. Раз все в сборе, давайте знакомиться. Старший лейтенант пограничных войск СССР Кахабер Вашакидзе. Это сержант госбезопасности СССР Петро Титорук. Ваше имя и фамилия?

– Но Вы же знаете? – удивленно вскинула глаза девушка. «Ресницы… Не о том ты думаешь, старлей!»

– Порядок есть порядок. Представьтесь, пожалуйста.

– Лиза, – ответила задержанная, потупив глазки.

– А полностью?

Опять выстрел глазами. Какой выстрел! Артиллерийский залп! Не сидел бы на стуле – с ног бы сбила!

– Евсеева Елизавета Андреевна.

– Год и место рождения?

– Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый. Ярославль.

– Девочку как зовут, и кем Вам является?

– Моя дочь, Евсеева Дарья Егоровна, две тысячи третьего года рождения. Родилась в Москве. Мы там с мужем учились. Товарищ Кахабер, мне надо мужа найти!

– Подождите, Елизавета Андреевна! – не выдержал такого наступления пограничник.

– Можно Лиза! – якобы стыдливо потупилась девушка.

– Хорошо, Елизавета Андреевна. Подождите с мужем. Сначала расскажите, как Вы попали на территорию Советского Союза?

– На байдарке приплыла.

Титорчук заскрипел зубами. Словно почувствовав исходящую от сержанта опасность, девушка перевела взгляд на него. Обалдеть, подействовало! Титорчук так и застыл с дурацким лицом.

– Откуда приплыли?

– Из Трабзона.

Лиза сделала паузу и вдруг затараторила:

– Ой, вы знаете, это так интересно, мы плыли, плыли, а там такие волны, а берег весь в скалах, а потом пещера, а там так темно, мы устали, и руки стерли, а…

– Стоп! – заорал Титорчук, получил новую порцию снарядов и немного сбавил тон. – Отвечайте на вопросы. Вы легально пересекли границу СССР?

– Не знаю.

– Как это не знаете? – опешил Титорчук. – Пограничный контроль проходили?

– Нет.

– Гражданство СССР у Вас есть?

– Нет… пока.

– У Вас найдены денежные средства в валюте иностранных государств. Откуда они?

– С карточки сняла.

– Где?

– В Трабзоне, в офисе банка. Там чек есть, я их названия не выговариваю.

– Что Вы собирались делать с валютой?

– Поменять на деньги, имеющие хождение в месте моего пребывания, – ответила Лиза, и, глядя в лицо сержанту, с обворожительной улыбкой добавила, – в соответствии с законами той страны, в которой нахожусь.

«А ведь она не такая простушка, как пыталась казаться вначале, – подумал Каха, – защищается, и толково. Пересечение границы отрицать глупо. А с валютой выкрутилась».

– Вы предлагали людям на пляже купить у Вас валюту и плавсредство.

– Я всего лишь спросила их, где можно это сделать по закону, – девушка снова мило улыбнулась, – возможно, меня неправильно поняли, но это не моя вина.

«А ведь это тоже игра. Теперь играет в опытного юриста. А законов не знает, потому и обходит все вопросы».

– Когда Вы были завербованы разведкой Турции? – резким голосом неожиданно спросил Титорчук.

Девушка преобразилась. Возможно, и это была игра, но… Так сыграть?! Да и бессмысленно, вроде.

– Ах, разведкой Турции… – протянула она, повернувшись к Титорчуку, – дело мне шьешь, урод?! Выслужиться на мне решил?! – с каждой фразой голос повышался, переходя на крик. – А ты сидел с ребенком в чужой стране без денег?! Тебе предлагали эвакуацию в Болгарию за постель?! Ты на байдарке в шторм ходил?! По тебе из пулемета стреляли?! Сдери себе кожу с ладоней, а потом сделай вот так!

Сержант не успел даже дернуться. Девичья рука взметнулась вверх и врезала Титорчуку по щеке. Удар был смягчен бинтами, но голова сержанта резко мотнулась в сторону. И тут же обратно. От второй пощечины. А девушка продолжала орать:

– Вот теперь, шей! Сажай, сука! Правду про вас писали! И про гэбню вашу! И про Сталина с Берией! Зря я, дура, не верила! Сажай, урод! За твою разбитую рожу и сесть не жалко!

Она вдруг рухнула обратно на стул и зарыдала, уронив голову на руки.

Зато вскочила дочка. Крохотная девчушка встала в стойку, отдаленно напоминающую что-то восточное, и заявила:

– Только троньте маму! Убивать буду! Меня папа учил!

– Даша, сядь на стул, – спокойно произнес Кахабер. – Никто твою маму не трогает. Это она товарища сержанта побила.

Девочка недоверчиво посмотрела на него, потом на Титорчука, и осталась на месте.

– Я постою.

– Тю, скаженная, – проворчал сержант, ощупывая нижнюю челюсть. – Рокив на двадцать пять языком дурным намолола. А стукнула, получается, зовсим забесплатно.

– Ну и сажай! Ну и пожалуйста! – донеслось сквозь рыдания. – Егор вернется, он вам устроит! Он вашу шарагу по камушку разнесет! Пожалеете, что на свет родились!

Каха налил в стакан воды:

– Даша, дай маме попить.

Девочка несколько секунд подумала, но стакан взяла и поднесла Лизе.

– Мам…

Та пила, мелко стуча зубами о край. Вытерла бинтом слезы. Гордо вздернула подбородок:

– Ну чего не сажаете? Зовите своих горилл!

– Нету здесь горилл, и нигде нету, – ответил Вашакидзе. – Недоработка. Успокоились? А теперь, если хотите, чтобы мы нашли Вашего мужа, расскажите всё, что с Вами случилось. И почему Вы уверены, что он в Советском Союзе?

Рассказывала девушка долго, путаясь и сбиваясь, но достаточно подробно. Про Турцию и «чертов отдых», про Алевтину Федоровну, доярку из Свердловской области, про пропавшие билеты, исчезновение связи, неработающее консульство, мороженое для Дашутки, продажу вещей, старичка-прокатчика, подарившего байдарку и объяснившего дорогу, про Тольяттинскую гонку, про мужа, идущего по Китайскому Памиру и обязательно сообразившего вернуться в СССР, про двухсоткилометровый морской переход, ночевку на острове, шторм, несостоявшийся оверкиль, погоню, пулеметную очередь, слепое торканье в подземном туннеле, болящие руки, последние километры… Она сбивалась, отвлекалась, уводила рассказ в сторону, возвращалась обратно. А когда прозвучало последнее: «Вот!», сержант Титорчук встал и направился к двери, бросив на ходу:

– Пиду, запрос дам. На Егора Евсеева. Заодно отправлю Ломидзе за мороженым, – и уже из-за двери донеслось его недовольное бурчание. – Сразу сказать не могла? Обовъязково морду бить? Вона в мене, може, теж не казенная!

В небе ФРГ, Польши, CCCР.

Федька Брусникин, тинейджер, пилот-любитель.

Четыре небольших самолетика дружной стайкой двигались в восточном направлении. Машины были похожи, как капли воды. Неудивительно, одна и та же модель, один год выпуска. Даже владелец один. Пилоты, конечно, разные. И раскраска. Впрочем, три самолета и раскрашены были однотипно: неяркая расцветка темных тонов и выделяющиеся кресты на крыльях. Четвертый был окрашен в ярко-красные и ослепительно белые тона и не нес никаких знаков различия, кроме положенных по закону.

– Не повезло тебе, Фриц! – раздался голос из рации. – Не досталось фирменного! Вот по нам сразу видно, летим нах дер остен. В СССР, как когда-то наши деды!

– Ничего страшного, – отозвался пилот, – кому-то ж должно было не хватить.

Его собеседник расхохотался и не отключая связи начал орать несвязную песню, которую, похоже, считал гимном люфтваффе. Фриц отключил передачу, приглушил громкость приемника и сказал девушке, сидевшей рядом:

– Похоже, у Ганса от радости выключились остатки мозгов.

– У него их и не было никогда. Это же надо, радоваться нацистским крестам на крыльях! А если русские решат, что всё вернулось, и начнут палить?

– Ты заметила, что в Варшаве заправлялась куча народа. И расцветка у всех, как у Ганса.

– Ага! Похоже, во всех аэроклубах планируются съемки фильмов про вторую мировую.

– Не знаю, насчет фильмов, но мне это не нравится. Как-то всё… странно. Как специально сделали. И даже не спрашивали, куда летим. Словно их предупредили.

– Не-а, не специально! Никто же не знал, кто конкретно полетит. И в каких клубах будут самолеты брать. А в аэропортах мы всем давно надоели, вот и не спрашивают.

– Да ладно, просмотрел форум, и все понятно. Кто и куда. Вот только успеть всех владельцев уговорить перекрасить самолеты…

Фриц помотал головой. Сомнения зародил еще механик в аэроклубе. Отто был уже немолод и повидал всякого. А еще почему-то хорошо относился к Фрицу.

– Послушай, Фридрих, – сказал он. – Вчера вдруг поступило распоряжение срочно перекрасить самолеты. Говорят, собираются снимать кино о войне, а после вашего полета – не успеют.

– И что? Пусть снимают.

– Это очень странно, мальчик. Герр Брюннер лично отдал этот приказ, а не передал через Альберта, как делает это всегда.

– Что, хозяин соизволил оторвать от дивана свою жирную задницу?

Отто поморщился от такой непочтительности, но продолжил:

– Да. Но если это настолько важно, то почему он разрешил ваш вылет? Очень странно. Я не успел перекрасить один самолет. Лети на нем. Это та машина, на которой ты обычно летаешь.

Фрицу не слишком хотелось выделяться, но что-то в голосе механика подсказало: совет надо послушать. Тем более, собрался лететь не один. В полете же уверенность в правильности поступка только окрепла. Слишком много невероятных совпадений.

– Внимание, камрады, – раздался в наушниках голос Ганса, – пересекаем государственную границу. Дальше под крылом только вражеская земля.

Фриц выругался. Его спутница надулась.

– Извини, – сказал парень, – просто других слов не найти. Надо свалить от этого придурка. Заявить такое в эфир! Если русские влепят ему пару очередей в хвост, будут правы.

– Но он старший в нашей группе.

– С чего это? Никто его не назначал, а здесь не армия. Тем более, у нас другая цель. Посмотри карту, нам не пора забирать левее?

Девушка перевела взгляд на планшет, лежащий у нее на коленях:

– Да можно.

Фриц включил передатчик:

– Камрады, у меня что-то с элеронами.

Посыпались предположения о возможных причинах и советы, как можно выйти из положения. И те, и другие частью серьёзные, частью шутливые.

– Не помогает. Попробую сесть на то поле на востоке. Если сумею починить – догоню.

– Фриц, – съязвил Ганс, – тебя наверно, сбили русские зенитчики! Ты слишком выделяешься на общем фоне.

– Тогда меня возьмут в плен, – отшутился Фриц, – и будут поить «русиш водка».

Красно-белый самолет сбросил скорость и пошел вниз, уклоняясь влево. Но вместо того, чтобы сесть, пролетел над полем и снова начал набирать высоту, уходя на юго-восток.

Сел Фриц только через час. На точно таком же лугу, как и собирался. Разве что на самом краю располагалась небольшая деревушка. Пилот открыл дверцу, выпрыгнул наружу, с удовольствием потянулся и помог выбраться из кабины девушке, прячущей под банданой разноцветные лохмы.

– Ну что, Танька? – спросил Федька Брусникин. – Пойдем, глянем на родину Ургросcфатера?

г. Рига. Штаб 27-й армии.

Сергей Громов, лейтенант

Едва успел Сергей выйти из дверей медсанчасти, как незнакомый сержант, подойдя и отдав честь спросил:

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? Вы лейтенант Громов?

– Я, товарищ сержант. А в чем дело?

– Вас просят прибыть в Особый отдел.

– Ну, раз просят… пойдемте.

Идти было недалеко, большинство учреждений штаба армии располагалось в одном здании, занятом до войны штабом округа.

В знакомом уже кабинете сидящий за столом незнакомый старший политрук вежливо предложил Сергею присесть. Представившись Игорем Макаровым, особист объявил, что будет вести дело бывших сотрудников особого отдела Дмитриева и Сергеева. После чего некоторое время расспрашивал, а вернее допрашивал, Сергея, выдирая из того малейшие подробности допросов. При этом расположившаяся сбоку машинистка с пулеметной скоростью распечатывала его показания. Порой Громову казалось, что пишущая машинка сейчас вспыхнет от перегрева и тогда он начинал говорить помедленнее.

Наконец, вопросы у следователя закончились и он отпустил Сергея. Выйдя из кабинета Громов, неожиданно для себя, наткнулся на Тюкалова.

– Михаил, а ты здесь откуда?

– А я здесь не один. Мы вас ждем, сказали, сейчас с вами поговорят и отпустят. Пойдемте, товарищ лейтенант, там все остальные.

Сдав пропуск на проходной, они вышли из здания штаба и сейчас же Сергея дружески приветствовали уцелевшие бойцы его группы

– Как вы товарищ лейтенант? – Что с головой? – посыпались вопросы.

– А что мне сделается. Проверили, разобрались. Голову стукнул неудачно. Скоро заживет. Лучше расскажите, что вы тут делаете?

– Мы? Ждем направления, – отчего-то смутившись, ответил Михаил. – Сказали, что без вас не дадут.

– А я причем? – удивился Сергей. – Что-то ты темнишь, старшина.

– Не, не темню. Сам многого не понимаю. В общем, когда нас c вами разделили, лейтенант Акимов…

– Вот, напомнили, – улыбнулся Громов, – и где же наш летун?

– Говорят в Москве. Говорят, он за один вылет сумел аж три самолета сбить, так что его награждать собрались. К самому Тимошенко вызвали, – радостно ответил Михаил и тут же снова помрачнел, словно вспомнив что-то неприятное. – Он еще успел с членом военного совета перед отлетом поговорить, о том, что вас забрали. После этого меня к самому товарищу бригадному комиссару вызывали. Товарищ Дибров со мной долго беседовал, про вас расспрашивал, – Михаил оглянулся и понизил голос, – удивился, когда узнал, что вы до сих пор проверку проходите. Может, это вас и спасло. – Тюкалов подмигнул и перешел на обычный тон. – После беседы нас всех оставили при штабе и приказали вас дожидаться. А сейчас нас ждут, – он посмотрел на трофейные часы, – через полчаса, после обеда.

– Тогда, старшина, веди нас в продпункт или столовую, – после слов Михаила лейтенант неожиданно почувствовал, что проголодался, – а там, за обедом и поговорим.

– Эх, не догадался я сразу, – хлопнул себя по лбу Тюкалов, – вы же, товарищ лейтенант с санчасти, а там какая еда – одна видимость. Да и нам подкрепиться не помешает, – под одобрительный гул бойцов, добавил он.

Плотно пообедав в столовой при штабе, в точно назначенное время группа во главе с Громовым входила в двери кабинета со странной табличкой «Посторонним В…», увидев которую Михаил пошутил – Похоже, нас ждет некто Виктор Посторонним.

На самом деле они были обескуражены, увидев в кабинете представителя госбезопасности, причем немалого ранга – целого майора ГБ, полковника на «армейские деньги»().

Вежливо поздоровавшись, он предложил им садится и, дождавшись, пока они разместятся за столом, неожиданно стал расспрашивать, как они себя чувствовали в тылу врага. Его явно заинтересовал рассказ про бой с бандой националистов. Он попросил каждого из присутсвующих вспомнить и описать его в мельчайших подробностях. И внимательно выслушал все. После чего рассказал, что в составе Наркомата Обороны создается новое Главное Управление – Охраны Тыла. Полюбовавшись несколько секунд на разочарованный вид сидящих напротив него армейцев, он объяснил, что несмотря на самое невинное название, это управление будет заниматься отнюдь не караулами, а борьбой с любыми проявлениями терроризма и бандитизма, с такими вот националистическими бандами, с проникающими в страну спецназовцами из капиталистических стран. Заметив, видимо, недоумевающие переглядывания собеседников, он кратко объяснил, что во времени, куда попал Союз, очень популярны такие вот войска особого назначения, которые нелегально проникают на территории других государств, проводят там диверсии, убивают потенциально опасных для их государств политических деятелей, обучают местных националистов. Вот для такой нетрадиционной войны и создаются войска особого назначения, что-то вроде Частей Особого Назначения двадцатых годов, но регулярных и оснащенных. Для них отбираются лучшие бойцы и командиры из армии, войск НКВД и пограничников.