Текст книги "Золото императора династии Цзинь (СИ)"

Автор книги: Анатолий Гусев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Мимо костров идите прямо, а будете входить в юрту, на порог не наступите. Казнят! И что гости, не посмотрят.

Сошли с коней. Вошли в юрту, я всё смотрел, где тут порог, так и не понял – где? Но, вроде, не на что не наступил. Пока всё хорошо.

Нас рассадили в юрте, как требовал степной обычай. Принесли еду. Пока длился небольшой пир, длилось и молчание. Пир кончался, начались расспросы. Неужели у Чингисхана жизнь однообразная и ему не хватает впечатлений? По-моему жизнь у него очень бурная и впечатлений выше головы. Значить это просто обычное человеческое любопытство. Он спросил, указывая на Кина:

– Кто этот человек? Он не похож не на жителя степи, не на подданного Алтан-хана?

Я ответил:

– Великий хан, это житель страны Восходящего Солнца. Мы, жители Поднебесной, называем их вадзин. Там далеко на востоке, за Восточным морем лежат большие острова и там живут такие люди.

– А кто ты?

– Я кормщик императора. Я вожу суда по морю.

– А где здесь море? Я прожил больше полусотни лет и моря никогда не видел, только слышал. Я говорю о солёное море, пресное северное море я видел (Байкал). Как вы двое здесь оказались?

Язык мой – враг мой! Ну, а что я мог сказать? Попавшись на лжи, я мог лишиться головы. А единственную голову жалко. Сильные мира сего сами врут и врут постоянно, но, тем не менее, не правды не любят. Пришлось рассказать о нашем путешествии на север и о цели его и о том, как мы здесь оказались. Чингисхан слушал с интересом, как и все остальные присутствующие, прищёлкивая языком от возбуждения и восхищения, особенно когда рассказывал о схватках с айну и с чаучу.

– Ну, что ж – сказал Чингисхан – за вашим золотом и костями я не пойду. Есть дела поважнее для меня и моих воинов. Пусть за ним идёт ваш император. А на Восточных островах мои люди когда-нибудь побывают.

Его люди – это его воины? Или он кого-то ещё имеет в виду? Интересует его ещё что-то кроме войны?

Глаза у Великого хана темно-синие, как море, внимательные, а взгляд тигра, самого сильного зверя, который привык побеждать, ничего и ни кого не боится и знает, что его боятся и беспрекословно ему подчиняются.

Он обратился к Учугану:

– Что было между нашими отцами, следует забыть. Но потомку славного Тэмуджина-Уге достойно занимать более высокую должность, чем десятник у Алтан-хана. Останься у меня, и ты будешь тысячник.

Учуган был поражён и удивлён до изумления. Он смотрел то на Чингисхана, то на Уба не зная, что ответить. Чингисхан пришёл ему на помощь, сказав:

– Потом решишь. Что же касается тебя, Увар-нойон, то нукеру Нилха-Сангуна надо занимать более высокую должность, чем сотник у Алтан-хана. От него ко мне пришли два полководца с войском и стали у меня здесь темниками. Ты предан ему. Ты достоин большего или того же. Останешься у меня, будешь – темником! А Учуган тысячником у тебя.

– Великий хан! У нас с Учуганом есть обязательства перед господином Лю Жуншу.

– Хорошо! Вы с Учуганом проводите господина Лю Жуншу до Срединной столицы.

– Благодарю тебя, Великий хан! Могу ли я ещё просить?

Чингисхан засмеялся, все заулыбались.

– Твоя просьба будет исполнена, Увар-нойон. Не ты, не Учуган здесь воевать не будете. У вас тут много друзей, знакомых и воевать вы будете плохо. А если тебя послать на запад, воевать с найманами, убийцами Нилха-Сангума, то воевать ты будешь хорошо! Ты этого хотел просить?

– Да, Великий хан – с удивлением ответил Уба, надо полагать, к большому удовольствию Чингисхана, который показал всем окружающим своё умение угадывать чужие мысли.

Интересно, а, как и где будут воевать Сяо Боди и Ши Тяньэл, ведь у них ещё больше знакомых и друзей в Поднебесной, чем у нашего Уба? Или предателей нигде не любят? Будут плохо воевать, просто убьют и их места займут монголы?

Приём был закончен. Нас отпустили к своим воинам.

Мы тронулись к Чжунду. Нас сопровождала тысяча монголов, как почётный эскорт.

– Извини, господин – сказал Уба, – но мне лучше быть простым воином у своих, чем полководцем у чужих. Тем более что все грехи наши нам с Учуганом простили.

– Не извиняйся, Уба. Человек ищет, где лучше. Я не осуждаю тебя, что попал под обаяние этого человека, у него взгляд завораживающий, как у тигра. Ты не предал нашего императора, ты вернулся к своим.

Повисло не ловкое молчание и я сказал:

– Какие странные тёмно-синии глаза у Чингисхана.

– Так он же борджигин – ответил Уба так, как будто я знал, кто такие борджигины.

Увидев моё недоумение, он пояснил:

– Борджигины – значить синеглазые. Борджигины почти все рыжеволосые да синеглазые или сероглазые. По легенде у Добун-Мэргэна была жена Алан-гоа. После его смерти, через какое-то время она стала рожать сыновей, утверждая, что через отверстие для дыма в её юрту проникает лунный свет. Он превращается в прекрасного юношу. Вот от этого юноши и рождаются дети.

– От лунного света дети не рождаются!

– Да, но монголам-нирун, что значить – собственно монголы, лучше этого не говорить, они вот уже сколько лет делают вид, что в это верят. Кереиты – монголы вообще. Так вот от последнего сына Бодончара и ведут своё происхождение борджигины.

– А как же Тулуй?

– Все сыновья Чингисхана рыжие и голубоглазые, кроме старшего сына Джучи и Тулуя. Эти получились как все – черноволосые и черноглазые. Не знаю, почему такой Тулуй. Нрав у него добрый, а не жестокий как у всех остальных сыновей Чингисхана. Ну а Джучи… – Уба помолчал. – Жена Чингисхана Борте родила его после того, как побывала в плену у меркитов. Может быть, Джучи от Чингисхана, а, может быть, и от Чильгир-Боко.

– Чильгир-Боко? – удивился я. – Но это же …

– Да, господин. Это отец нашего Чже. Возможно, что Джучи и Чже братья. Только Чингисхану ему лучше не попадаться. Его не то что наградят, но, даже, и не удостоят почётной казни без пролития крови: его не завернут в войлок, не сварят в кипятке, ему даже и не отрубят голову. Его просто тихо зарежут где-нибудь. А потом казнят тех, кто его зарезал.

– Какому мужу приятно напоминание о неверности его жены?

– Чингисхан очень любит свою первую и старшую жену Борте. Она – единственная его слабость. На остальных жён ему наплевать! А Борте не прияты воспоминания о плене. Она тоже любит своего мужа. Да и меркиты почти все уничтожены.

– Увидим ли мы когда-нибудь Чже? – вздохнул я.

– Я точно – нет! Ну а ты, господин? Не знаю. Всё в руках Господа! Видишь, тучи сгущаются над империей Цзинь. В следующем году похода джонок на север может и не быть.

– Тогда Чже погибнет там от голода и холода.

– Захочет жить – выход найдёт!– горячо возразил Уба.– Охотиться меркиты умеют – они больше лесовики, чем степняки. К тому же там далеко на западе, за горами живёт народ похожий на нас, на монголов. Так говорят эвенкил. Будет плохо – Чже уйдёт туда, эвенкил помогут

– Это будет тяжело!

– Умереть, конечно, легче! – философски сказал Уба.

Горы расступились, перед нами лежала покрытая снегом равнина. Впереди вдалеке виднелись стены Чжунду – Срединной столицы. Мы, я и Кин, тепло попрощались с Уба. Он со своими воинами поскакал к Чингисхану.

Друг стал врагом!

Привычный мир рушится!

Через день нас принял император. Перед этим, я послал ему отчёт о путешествии. Принял, как я и предполагал – в гневе. Он вёл себя не царственно, что, в общем-то, простительно и понятно, когда враг под стенами столицы. Император бегал взад вперёд, кинул в меня моим отчётом, который я сумел поймать, топал ногами, спрашивал: «Где Ингэ?» Отказывался верить, что он погиб, считал, что он предал его и перешёл на сторону монголов, как сейчас делают это многие чжурчжэни, забывая при этом, что и сам он чжурчжэнь. В результате меня заключили в темницу, как не сумевшего выполнить задание – доставить золото. Кина выгнали. Он, зная несколько наших слов, просит милостыню, рассказывает истории о стране Восходящего Солнца, о битвах на море, за это его кормят и одевают, а он подкармливает меня, пока я описываю наши приключения для потомков.

Времена наступают грозные!

Я думаю, раз меня сразу не казнили, значить есть надежда, что простят и освободят. Золото императору всё равно нужно. Великий учитель Кун нас учит: « Человек, который совершил ошибку и не исправил её, совершил ещё одну ошибку», а «единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок». Император умный и, надеюсь, мудрый человек, он всё поймёт. Верю, что скоро освободят меня, и мы с Кином поплывём на север.

«Мудрый не знает волнений, человечный не знает забот, смелый не знает страха» (Конфуций).

Рукопись окончена в год красной свиньи (1215 год), в чуньфень (конец марта).

ГЛАВА 2. ОТЕЦ И СЫН.

Евгений Ракитенко, сын Сергея Евгеньевича, студент последнего курса Восточного института сидел в кресле и дочитывал перевод рукописи.

– Ну, как? – спросил Сергей Евгеньевич.

– Впечатляет! И это всё – правда?

– Думаю, да. Кое-что домыслил для удобоваримости, а так всё – правда. Даже то, что домыслил. Надо будет потом сделать построчный перевод.

– Я понял, что вадзин – это японцы, эвенкил – тунгусы, нанай – это гольды, а чауча кто? По описанию, это североамериканские индейцы.

– Это чукчи. Сам я чукчей никогда не видел, но по описаниям, знаю, что есть в них что-то североамериканское. С другой стороны, если на протяжении семи столетий женится на тунгусках и якутках, внешность измениться. У них, наверное, что-то случилось. Почему у них неожиданно стало не хватать женщин? А, может быть из-за Берингово пролива на азиатскую сторону переправились индейцы, и, почему-то, без женщин. Учёные чукчами ещё серьёзно не занимались. Думаю, что предстоит открыть много интересного.

– Лю Жуншу – это же китаец?

– Несомненно – согласился с сыном отец.

– Почему же на них нападают какие-то китаи.

– Китаи или кидане. Так получилось, что мы, русские, называем подданных Поднебесной именем их врагов. Так бывает. Себя подданные Поднебесной называют хань, по имени той династии императоров, откуда ведёт своё происхождение наш герой. А так, русские тоже, к примеру, называют себя по имени племени, захватившую верховную власть у восточных славян. Русские – это ответ на вопрос: «Чьи вы данники?» И все мы живём в России, которая разделяется на Великую, Малую и Белую Русь. Все мы принадлежим России, а, значить, все мы русские! Мы, кстати, не исключение: романизированных галлов захватили франки и на свет появились французы. И ещё. По берегам Волги и Камы в двенадцатом веке пахали землю Волжские Булгары и не знали, что через шестьсот – семьсот лет они станут татарами. С Золотой Ордой их объединяет то же, что и нас – их когда-то завоевали степные племена, пришедшие из современной Монголии. Когда я учился в Казанском университете, то сталкивался с местными жителями. Только общаясь с русскими, они называли себя татарами, что бы русским было понятно о ком речь, а себя они называли и казанцами и, даже, булгарами. Но все эти вопросы ещё ждут своего исследователя.

– Это всё хорошо, конечно. А что, найденный тобой документ даёт науке?– спросил Евгений.

– Очень мало. Во-первых, сложно доказать подлинность документа. Обязательно найдутся скептики, которые скажут, что это мистификация. Он же переписан неоднократно. А во-вторых, он доказывает только то, что китайцы плавали на север, в Охотское море. Добыча золота происходила, судя по всему, где-то в районе современного Охотска, чуть южнее или чуть севернее. Где точно – установить не является возможным. Кстати, мне уже попадался в руки документ о плавании китайцев на север, я его даже переводил. Правда это было давно и о чём он, я не помню. Надо будт поискать в архивах.

– Поищи, папа. Это интересно. Ну а само золото, где они его оставили?

– Я думаю, где-то в среднем течении Уссури, на её каком-то притоке. Там единственное место, где отроги Сихотэ-Алиня подступают вплотную к реке.

– Ты думаешь, папа, оно там до сих пор лежит?

– Кто за это может поручиться? – пожал плечами Сергей Евгеньевич. – Если его не нашли какие-нибудь первопроходцы, то оно, несомненно, там. Такое количество золота, это не пара золотых червонцев, такую находку скрыть трудно. Я лично о таких находках ничего не слышал.

– И сколько его там?

– Интересно?

– Конечно!

– Я, конечно, не коммерсант, но прикинул: золота там десять пудов, это на двести тысяч золотых рублей, даже больше! Ну и мамонтовые бивни, и моржовый клык нельзя скидывать со счетов. За семь столетий с ними ничего не должно было случиться. Там этого добра на шесть пудов. Всего чуть меньше трёхсот тысяч рублей золотом! Примерно, конечно. Но для науки это докажет только, что документ подлинный и такое событие в начале тринадцатого века действительно было.

– Но это же прекрасно, папа!

– Несомненно. Только что тебя радует? Триста тысяч или подлинность документа?

– И то и другое, разумеется. Ты действительно думаешь, что золото ещё там?

– Я же сказал, да! Чингисхану оно было не интересно. Рукопись датируется концом марта 1215 года. А в апреле – мае моголы захватили и разграбили Чжунду. Добра они набрали очень много! Зачем им эти десять пудов золота? Хлопоты одни. Они саблей добудут и добыли больше! Об остальных героев рукописи ничего не известно. Что стало с Кином, с Уба, с Чже да и с самим Лю Жуншу. Хотя, наверное, он выжил, если рукопись передавалась из поколения в поколение и не попало к императору династии Цзин.

– Но при этом его потомки стали корейцами!

– Это объяснимо. Корея и Китай находятся рядом. Хотя, ты знаешь, через пятьдесят девять лет после описываемых событий, в 1274 году монгольско-корейский флот хана Хубилая – внука Чингисхана напал на Японию.

– Вот! Не всё же им на нас нападать.

– Они легко захватили и разорили острова Цусима и Ики.

– Цусиму?

– Да.

– Какие молодцы! Хоть кто-то этим япошкам по морде надавал!

– И мы бы надавали, если бы царь революции не испугался! Но и им, монголам, потом, не повезло. Только они подошли к острову Кюсю, как начался тайфун и, к тому же, погиб главнокомандующий флотом Лю. Монголы вынуждены были отказаться от захвата Японии. И вторая попытка через семь лет то же была не удачной. И то же из-за ветра. Японцы даже имя дали этому ветру – Камикадзе, что значить «Божественный ветер». Монголы, всё-таки были плохими моряками. Так вот! Может быть, этот Лю внук или правнук нашего Лю Жуншу? Флот монголов на Японию шёл с Корейского полуострова. Главнокомандующий Лю погиб в Японии, а семья его была в Корее, да так там и осталась.

– Интересно. А когда монголы Корею завоевали?

– В 1258 году.

– Ого! А рукопись обрываеться на 1215 годе? И где этот Лю был всё это время?

– Кто знает? Но это единственное объяснение, каким образом потомки китайца Лю Жуншу стали корейцами. При условии, конечно, что наша гипотеза верна. А это доказать не возможно, к сожалению. Я даже фамилию этого корейца, что продал мне рукопись, не спросил. О чём очень сожалею. А больше я его не вижу. Хотя семьсот лет прошло, какая фамилия? Десять раз могла поменяться. Но, может быть, когда-нибудь найдётся продолжение. Может быть, Лю Жуншу понравилось писать?

– Хорошо бы.

– Вот.

– Значить золото там?

– Да. Третий раз спрашиваешь. Кто его там найдёт?

– Сам Лю Жуншу или его родственники.

– Это вряд ли. Времена были не спокойные, и была ли возможность у Лю Жуншу сплавать за золотом? И где гарантии, что монголы не отобрали бы золото? Монголы властвовали в Китае больше ста пятидесяти лет.

– Ну, а потомки его?

– Перебравшись в Корею, потомки Лю Жуншу могли забыть родной язык. И записи предка для его потомков могли стать, извини, «китайской грамотой».

Евгений улыбнулся шутки отца.

– А если организовать туда экспедицию? – спросил он.

– Кто будет организовывать? Восточный институт на это денег не даст. Скажут, что это авантюра.

– Да и не надо!– усмехнулся Евгений. – Не надо вмешивать наше родное государство в лице Восточного института в товарно-денежные отношения.

– Как? – не понял Сергей Евгеньевич.

– Я говорю, что сами экспедицию организуем.

– Экспедицию обычно организовывают на деньги. Где их взять?

– Это можно попробовать решить – задумчиво потерев подбородок, сказал Евгений. – Ты, лучше скажи, если тебе принесут протокол с подписями свидетелей, что в указанном на рукописи месте найдены золотые слитки и один слиток тебе подарят?

– Скажу: «Спасибо». Только слиток это не то, что ты себе представляешь. Это такая отливка с ладонь длиной и отверстием на одном конце, что бы можно было верёвку продеть. Вот это и есть древний китайский слиток весом один цзинь, то есть чуть меньше полутора фунтов (500 грамм). Цзинь – золото по-китайски.

– То есть если его переплавить, то наука не пострадает?

– Нет, конечно, особенно если один сохранить.

– Ну, тем более! Нашей организации очень не хватает денег.

– Что это за организация такая? Чем ты, сын, занимаешься, давно хотел спросить?

– Я член Российской Социал-демократической Рабочей Партии большевиков – гордо произнёс Евгений.

– Да вас всего в городе пять человек, как я понял. Немного будет триста тысяч на пятерых?

– Во-первых, нас шестеро, а на флоте, среди моряков, намного больше. После восстания 1907 года ряды Владивостокской группы РСДРП поредели, конечно…

– Тебе сколько лет тогда было? Ты же мало что помнишь.

– Неважно, рассказывали. А во-вторых, это не на нас шестерых, а на всю партию! – с обидой в голосе сказал Евгений. – Даже ещё мало будет. Но курочка по зёрнышку клюёт!

– На партию большевиков? – уточнил Сергей Евгеньевич и в его голосе послышалась издёвка.

– Да, большевиков! – с вызовом ответил ему сын.– Для революции! «Из искры возгорится пламя!»

– Да, но если цитировать Одоевского, то цитировать надо более полно. Там говориться:

Наш скорбный труд не пропадет,

Из искры возгорится пламя,

И просвещенный наш народ

Сберется под святое знамя.

Просвещённый народ! Как вы его просвещать будете? Революцией?

– Не революцией, а после революции. Просветим. Все будут поголовно грамотными.

– Ты знаешь, что с Одоевским дальше было?

– Нет.

– Прощение у царя просил.

– И что царь?

– Простил. Правда, отправил служить на Кавказ рядовым.

– И он дослужился до генерала? – издёвка уже прозвучала в голосе сына.

Но Сергей Евгеньевич не обратил на это внимание и сказал:

– Не совсем. Он умер от малярии в одном ауле шапсугов у Чёрного моря.

– Вот! Дождался милости от царского режима!

– Ну, на Кавказе, у Чёрного моря климат не здоровый, для отдыха не годиться. Это вам не Лазурный берег, и, даже, не Крым. Плюс население враждебное. Шапсуги, это племя черкесов. Самое злое, между прочим, очень долго нам сопротивлялись, а потом в Турцию ушли, к своим единоверцам.

– Да не в этом дело, отец. Черкесы какие-то? Дело в том, что царская милость смертью обернулась!

– Если бы остался на каторге, был бы жив? У нас в Сибире, тоже не курорт!

– Не знаю. Но я не об этом. Я о режиме в целом! Наш царь Николай, может быть, человек и не плохой. Может быть, с ним приятно за столом посидеть, чаю выпить или коньяку, о жизни поговорить. Но царский режим прогнил насквозь. Поэтому и нужна революция!

– Зачем вам революция, сын? Я как историк могу сказать – революция не всегда хорошо! Возьми хоть голландскую, хоть английскую или ту же французскую – сплошная кровь! В конце концов, посмотри, что в Китае делается! Уже две были!

– Там буржуазные революции. А это будет – пролетарская революция! Народные массы поведут за собой пролетарии! Плохо будет только буржуазии! А мы к ней, отец, не относимся!

– Искренне рад за нас! Просто гора с плеч! Это что за пролетарии такие? Рабочие, что ли?

– Да! Передовой класс! Могильщики буржуазии!

– Ну, это понятно! Если заводчик Чеботарёв Прохор Захарович, не дай Бог, помрёт, то его, конечно же, свои рабочие и похоронят. Да и Иванова тоже. Что ж, по-твоему, их родня со стороны кого нанимать будет могилу копать?

– Я в общемировом масштабе, отец! – серьёзно стал объяснять Евгений.– Согласно учению Карла Маркса – пролетариат могильщик буржуазии. Мы большевики за диктатуру пролетариата!

И пропел несколько фальшиво строку из «Интернационала»:

Лишь мы, работники всемирной

Великой армии труда,

Владеть землёй имеем право,

Но паразиты – никогда!

Шутливый тон Сергея Евгеньевича мгновенно исчез:

– Час от часу не легче! Диктатура, это ещё хуже, чем революция. Это ещё больше крови!

– Ерунда! За то какая жизнь после будет!

– Какая?

– Великолепная! Счастливая! Не будет богатых!

– Все будут бедные что ль?

– Не надо издеваться, папа! Жизнь будет хорошая. Все будут работать. Не будет эксплуатации! Простые люди что могут, сколько могут и как могут, так и будут работать, и кому чего нравиться то и будут делать.

– Так, сын, не бывает. А если кому-то нравиться в кровати валятся? Или нужны сапоги, а он лапти делает. А кто направлять-то будет?

– Партия! Наша рабочая партия! Партия большевиков!

– Обожди! А кто на себя ответственность брать будет? Здесь нужно это, а там – то. Там это продаётся, а здесь – нет. Кто будет это учитывать?

– Да партия же!

– На всю страну? Одна?

– Да.

– Наша страна огромная, это не Голландия какая-нибудь. И партия, если она будет одна, тоже будет огромная?

– Да!

– Но, позволь, она же будет не поворотливая.

– Почему? – искренне не понял Евгений.

– По всему! Потому, что горностай проворнее коровы.

– Ерунда всё это! Причём здесь корова? А люди на местах? Будут сознательными – подскажут.

– А если не будут?

– Да будут, будут!

– Ну, хорошо. По поводу – кому чего нравиться. Все хотят быть капитанами, но я не видел людей, которые бы с детства хотели стать кочегарами. Это же адский труд! А кто мечтал с детства хоронить покойников или убирать мусор и чистить туалеты? Да мало ли работ, на которые народ палкой не загонишь? Только нужда заставляет идти на них.

– Люди же будут СОЗ-НА-ТЕЛЬ-НЫ-Е! – Евгений по слогам произнёс последнее слово. Но Сергея Евгеньевича это не убедило.

– Как же так? Человек выучился на капитана, может и умеет водить корабли, но вдруг нехватка кочегаров и он сознательно идёт в трюм?

– Да, отец, да! Если партия прикажет!

– Или сортиры чистить! Да это бред какой-то. Зачем же тогда он учился? Что бы стать кочегаром?

– А мы будем воспитывать! Надо нам десять капитанов и двадцать кочегаров, мы возьмём тридцать мальчиков и воспитаем их, кого кочегарами, кого капитанами.

– А кого гробовщиками!

– Да.

– Это всё ерунда! Воспитать в кого-то невозможно! Как ты узнаешь у кого какие способности? Кого-то и в кочегары лучше не ставить, а ты его в капитаны пихаешь, корабль ему доверишь, людские жизни.

– Воспитаем, а надо будет и перевоспитаем! Новорождённый ребёнок – это же чистый лист! Пиши туда, чего хочешь! Или как пустой чемодан. Наполняй его, чем хочешь! Если не то положил, не нужное тебе вытащи и положи нужное.

– Ну не знаю. Ребёнок рождается не пустым чемоданом или чистым листом. У него уже есть характер, в него уже вложены наклонности к чему-то, способности к чему-то. Воспитать, а тем более перевоспитать никого не возможно! Способности или наклонности все же у всех разные. Можно из тебя сделать садиста? Нет! И капиталист из тебя не получится! Хоть воспитывай тебя, хоть не воспитывай. А вот учёный наверняка получится. Потому что ты мой сын. И мать у тебя далеко не глупая женщина. А что касается партии … Рисковать, крутиться партия, я думаю, не будет. Партия, как я понимаю, коллективная организация. А предприниматель он сам, один рискует, как, к примеру, коммерсант наш, ну, ты знаешь его, Коробейников Фома Иванович. Он же крутится, рискует: туда товар повёз, там не продаётся, в другое место повёз. На свой капитал покупает, им и рискует. Да ещё в долг может взять – риск возрастает! А он бывает и прогорает и снова поднимается. Никакой он не паразит. На нём всё держиться! Его не будет – всё рухнет.

– Так уж и рухнет!

– А как же? Если извозчик лошади «но» не скажет – она и не повезёт.

– И кнутом не ожгёт!

– Не без этого. Строгость, она нужна!

– И обманывает и обвешивает ещё твой капиталист!

– Мы не знаем – сам он приказывает так делать или это его приказчики балуют! Мне показалось, что Фома Иванович честный человек. Слово держит.

– Меж собой они все честные. Кто же с ним дела вести будет, если он своего обманет? Ты посмотри, отец, как люди, рабочие живут у того же Чеботарёва! В бараках, в грязи.

– Это не совсем так! – поморщился Сергей Евгеньевич. – Условия, конечно не царские, но и не свинские. И, если бы, Чеботарёв всё это не организовал, то рабочие бы были не рабочие и просто бы голодали. Работники своих работодателей сплошь не любят. И не потому, что те мало платят или условия не шибкие. Даже если платит хорошо и условия жизни и работы хорошие, так его ещё больше ненавидят. Почему? А потому, что работодатель судьбами работников распоряжаеться! Разориться предприниматель, и рабочие на улице окажутся, хотя они, может быть, и работали очень хорошо. От рабочих ничего не зависит! А так-то, в целом, все они раскошеливаться не любят. Это правда. Были бы щедрые – капитал бы не скопили.

– Буржуи! – убеждённо сказал Евгений. – Так вот! Мы, социал-демократы, хотим, что бы все люди по-человечески жили! Пускай не по-царски, но в нормальных условиях. И что бы от рабочих тоже что-то зависело.

– Это благородно. Но не понятно как вы это сделаете.

– Партия – это не я один Я, может быть, чего и недопонимаю, но старшие товарищи, я уверен, знают, что делают. Тот же Ленин – руководитель партии или Троцкий.

– «Каждый солдат должен понимать свой манёвр» – говорил Суворов. Если ты хочешь чего-нибудь сделать, сначала узнай, как это делать! И партией не надо прикрываться, какая бы она хорошая – прехорошая не была.

– Узнаем! Так на это благородное дело, тебе не будет жалко отдать триста тысяч золотых рублей?

– Не будет, лишь бы впрок пошло! Хотя идеи ваши, какие-то сомнительные.

– Ничего не сомнительные. Карл Маркс и Фридрих Энгельс учёные авторитетные. Это они коммунистическую теорию придумали. А товарищ Ленин её дополнил и углубил! Кстати, среди наших товарищей, есть такой Уваров Василий. А в рукописи твоей есть Увар-нойон. Есть ли связь?

– Нет, конечно. Твой Уваров же не дворянин, как я полагаю.

– Конечно, нет.

– Значить потомок крепостного крестьянина господ Уваровых. А господа Уваровы, может быть, и потомки того Увар-нойона. Много татар и их потомков служили государству Российскому – Тургеневы, Карамзины, Юсуповы. Тот же Годунов. Да и Иван Васильевич Грозный по матери самого Мамая потомок!

– Да ты что!

– Да. Ну и когда ты будешь эту экспедицию кладоискательскую организовывать? Или партии поручишь?

– Надо посоветоваться с товарищами по партии – серьёзно сказал Евгений. – Если ты даёшь добро.

– Даю, конечно, организовывай.

ГЛАВА 3. ТОВАРИЩИ ПО ПАРТИИ.

На Маньчжурской улице Владивостока, в деревянном доме, в комнате собралось четыре человека – первичная ячейка Российской Социал-демократической Рабочей Партии большевиков. Правда, рабочих среди них не было, все четверо – студенты Восточного института. Июнь месяц, экзамены они сдали и считают себя студентами последних курсов – учатся они на разных факультетах. Двое рабочих, числившиеся в данной ячейки РСДРП(б) Владивостока работали, так как день был рабочий, а им семьи кормить надо, светлая жизнь ещё когда будет, а кушать хочется сейчас. Студенты же были из относительно обеспеченных семей и могли позволить себе не работать на каникулах. Тот же Евгений Ракитенко – сын профессора. Василий Уваров сын квалифицированного рабочего. Он и ходит, подчёркивая своё пролетарское происхождение не как все в обычной рубашке, брюках и ботинках, а в косоворотке, брюки заправляет в хромовые сапоги, в сапоге за правым голенищем носит финский нож или финку, он как раз стал входить в моду. Илья Шинкаренко младший сын врача-гинеколога, но он не захотел быть врачом вообще и гинекологом в частности, решив, что для этого хватит и старшего брата. Его старший брат не разделял социалистических идей младшего, но и не мешал, не учил жить, всецело был поглощён медициной. Константин Суздальцев был выходцем из учительской семьи. Вот и весь актив ячейки.

– Значить золото императора династии Цзинь. Рассказ ты нам прочитал, конечно, интересный. А если нет там никакого золота? – спросил Евгения Ракитенко председатель ячейки и хозяин комнаты Константин Суздальцев, молодой, но очень серьёзный товарищ. Два других – Василий Уваров и Илья Шинкаренко в знак согласия со старшим товарищем закивали головами.

– Почему, нет? Должно быть! Не проверив – не узнаем! Не было слышно, что бы кто-нибудь нашёл столько золота в последние сто – двести лет. Десять пудов – не фунт изюма! Не примерно бы услышали о находке. Мой отец уверен, что оно там лежит.

– А лежит там оно сколько? Семьсот лет! Да если и на недели его забрали – кто об этом кричать будет?

Илья и Василий опять закивали.

– Услышали бы! Не иголка! – кипятился Евгений. – Десять пудов золота! Да ещё кость мамонтовая и моржовая! Легенды бы ходили! Кто-то в одночасье разбогател! Шила в мешке не утаишь! Проверить всё одно надо! Во времена Чингисхана этот край одичал и обезлюдел. Кому тут нужно было золото, в те времена! Кто его искал!? Матросам Лю Жуншу оно в тайге было не нужно. Зачем оно им? Вместо грузил использовать? Охрана его не кричала на всю округу, где оно золото оставила. А когда перешли к Чингисхану, то их, судя по рассказу, должны были отправть далеко на запад. Врядли бы они экспедицию сюда организовали. Они саблями в войсках Чингисхана больше бы добыли. И воевать им интересней, чем жить в роскоши. Они воевали ради войны. А добыча, это мерило удачи.

– Может быть ты и прав – начал неуверенно Суздальцев, но Ракитенко его перебил:

– Прав! Тысячу раз прав! А представляете, какие это деньги для партии? На них мировую революцию можно организовать!

– Ну, мировая революция и без этих денег будет! – сказал резонно Константин. – Карл Маркс, когда свою теорию о мировой революции разрабатывал, на эти деньги не рассчитывал.

– Пока ещё не коммунизм и деньги ещё никто не отменял! Мы пока ещё живём в капиталистическом обществе и деньги для нужд партии просто необходимы! Согласны!

– Авантюрой пахнет – сказал Шинкаренко.

– Не чем не пахнет – парировал Ракитенко.– Так согласны или нет?

– Согласны! – за всех ответил Константин – А если там нет золота? Или не найдём?

– Вот заладил! У тебя какое-то упадническое настроение, Костя. Тогда мы просто прогуляемся по свежему воздуху. Отдохнём пару недель, в конце концов, от революционной деятельности. У меня, между прочим, каникулы.

– Комаров с мошкой покормим – сказал Василий Уваров.

– Не без этого – согласился с ним Ракитенко. – Мы же не на сопку Клыкова, в смысле – Орлиное гнездо, собрались, хотя там тоже комаров хватает.