Текст книги "Социальная экология"
Автор книги: Анатолий Горелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
1. «Вместо созерцательной философии можно создать практическую, посредством которой, познав силу и действия огня, воды, воздуха, звезд, небес и всех других окружающих нас тел с той же отчетливостью, с какой мы познаем различные ремесла наших мастеров, мы сумеем применить эти вещи для всех употреблений, которые им свойственны, и сделаемся, таким образом, хозяевами и властителями природы» (Р. Декарт).
2. «Наука представляет нам знание о мире, но не ценности, которым мы должны следовать».
3. «За один рейс самолета из Европы в Америку сжигается 200 кг атмосферного кислорода. Для его создания в процессе фотосинтеза требуется «работа» 500 га леса в течение года».
4. «В Москве выбросы от автомобильного транспорта составили в 1993 г. 72 % общего количества выбросов загрязняющих веществ в атмосферу».
5. «В самом деле, центральной опасностью, перед которой стоит человечество в конце XX века является не автономия техники и не триумф технологических ценностей, но подчинение техники ценностям предшествующих исторических эпох и применение этих ценностей теми, кто не понимает эти ценности и их последствия, а преследует свои собственные эгоистические личные или групповые цели. Новый человек с его огромными возможностями входит в жизнь как слуга неопримитивного человека. Волшебные силы находятся в руках тщеславного и глупого ученика и грозят катастрофой».
Изобразите на доске и прокомментируйте1. Таблица классификации наук по принципу обратной связи.
2. Таблицы методов научного исследования. Дайте характеристику каждого из этих методов.
3. Таблица причин выпуска новых технических средств. Объясните их экологическое значение.
4. Таблица научно-технических причин экологического кризиса и путей их преодоления.
5. Таблица основных достижений НТР и их экологических последствий.
Тесты1. Каковы последствия применения фреонов:
а) загрязняют окружающую среду;
б) приводят к образованию озоновых дыр;
в) приводят к образованию парникового эффекта.
2. Каковы последствия накопления в атмосфере углекислого газа:
а) парниковый эффект;
б) кислотные дожди;
в) разрушение озонового слоя.
3. Каковы последствия накопления в атмосфере окислов азота:
а) парниковый эффект;
б) разрушение озонового слоя;
в) кислотные дожди.
4. Что нужно, чтобы преодолеть современный экологический кризис:
а) отказаться от использования достижений науки и техники;
б) еще интенсивнее развивать науку и технику;
в) переориентировать развитие науки и техники. Обоснуйте свой ответ.
Темы контрольных работ и докладов на семинарах1. НТР и экологический кризис.
2. Наука и экологическая проблема.
3. Техника и экологическая проблема.
4. Роль новых научных направлений в преодолении экологического кризиса.
5. Влияние новых технологий на экологическую ситуацию.
6. Тенденция экологизации науки и техники.
Список литературы1. Бердяев НА. Человек и машина.
2. Коммонер Б. Замыкающийся круг. Л., 1974.
3. Одум Ю. Основы экологии. М, 1975.
4. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы. М., 1957.
5. Толстой Л.Н. Так что же нам делать?
Тема 6
Религиозные и классово-экономические причины экологического кризиса: «глубинная экология»
Итак, непосредственным виновником экологического кризиса стала научно-техническая революция, наступившая в результате, как выразился Л. Уайт, «брачного союза» между наукой и техникой. Однако в двух из трех составляющих научной и технической деятельности – целях и организации науки и техники – явно преобладают внешние факторы, а в третьей – методологии – имеют место как внешние, так и внутренние факторы.
Развитие науки и техники во многом определялось целями, которые были поставлены перед ними, и ценностями, которые лежали в их основе. Последние и ответственны на более глубоком уровне за современный экологический кризис. Можно выделить следующую цепочку причин экологического кризиса:
Для того чтобы понять причины экологического кризиса, считает Л. Уайт, «нам нужно обратиться к вещам фундаментальным, ибо, если мы ограничимся неглубокими и недальновидными решениями, мы будем получать лишь новые и новые ответные удары природы со все более усугубляющимися последствиями, которые сведут на нет успешность таких решений» (Л. Уайт. Исторические корни нашего экологического кризиса. Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. М., 1990. С. 191). Отсюда шаг до создания так называемой глубинной экологии, которая ищет глубинные причины экологического кризиса и глубокие решения.
1
Религиозные причины экологического кризиса
«Экологические отношения человека глубоко обусловлены его верованиями относительно своей природы и судьбы, то есть религией», – пишет Л. Уайт (Там же. С. 195). Ею же обусловлено и развитие науки, начиная с эпохи Возрождения. Стремление к открытию вечных законов природы, свойственное науке, находит свою причину в христианстве. «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца Светов, у которого нет изменения и ни тени перемены» (Соборное послание святого апостола Иакова. I, 17).
Л. Уайт утверждает, что наука на Западе развивалась в рамках природной теологии и ее основная цель была понять божественный разум путем открытия принципов функционирования его творений. Сам Ньютон, пишет Л. Уайт, считал себя скорее теологом, чем ученым. Христианский же взгляд на отношение человека к природе исходит из того, что Бог создал человека по своему образу и подобию и в физическом мире нет ничего, что имело бы какую-либо цель, кроме цели обслуживания человека. «И благословил их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполняйте землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими и зверями и птицами, и всеми скотами, и всею землею» (Бытие. I. 28). Ср. в Коране: «Поклонитесь вашему Господу… который землю сделал для вас ковром, а небо зданием, и низвел с неба воду и вывел ею плоды пропитания для вас» (2, 19–20).
Основными чертами отношения человека к природе, которое присуще иудео-христианской традиции, являются, по Л. Уайту, противопоставление духа человека сю телу (плоти) и представление о том, что Бог санкционировал господство человека над землею и всеми живыми существами. Л. Уайт видит одно из экологически негативных последствий господства иудео-христианской традиции в том, что она способствовала преодолению прежних языческих представлений и присущего им обожествления природы.
М. Штирнер противопоставляет точку зрения дохристианских философов, воспринимавших мир как творческий закон, которому они должны подчиняться как судьбе, христианскому миропониманию, в соответствии с которым «…все передано мне Отцом Моим» (От Матфея. II, 27), «все возможно верующему» (От Марка, 9, 23), и называет христианство первой победой эгоизма.
Христианские догмы, по Л. Уайту, создают основу для безудержной эксплуатации природы человеком, и тот факт, что само христианство в настоящее время не обладает верховной властью, не меняет сути дела, поскольку христианское миропонимание за многие века глубоко укоренилось в жизни западной цивилизации.
Прежние цивилизации смогли избежать экологической катастрофы, по мнению Л. Уайта и других авторов, по той причине, что в религиях Востока и в античной мифологии было принципиально иное представление о взаимоотношении человека и природы, базирующееся на анимизме – вере в духов, защищающих и управляющих отдельными объектами – и смирении человека перед стихийными силами природы. Это создавало препятствия разрешению природной среды.
По мнению Л. Уайта и некоторых других исследователей, выход из современного экологического кризиса может заключаться только в религиозном обновлении или в ренессансе прежних представлений. «Если ввести в дело больше науки и больше техники, это не выведет нас из нынешнего экологического кризиса до тех пор, пока мы не найдем новую религию или не переосмыслим старую» (Л. Уайт. Указ. соч. С. 200). Положительно оценивая современную тягу к дзэн-буддизму, Л. Уайт сомневается в его способности прижиться на западной почве и полагает, что наиболее адекватное решение заключается в переосмыслении католической традиции, в частности, в обращении большего внимания на взгляды Франциска Ассизского, в соответствии с которыми все живые существа равны перед Богом и ни одно из них не имеет преимуществ перед другим.
Видный английский историк А. Тойнби пришел к сходным с Л. Уайтом выводам относительно причин экологического кризиса. Однако его рекомендации существенно иные. Поскольку все причины экологического кризиса, по его мнению, сводятся к возникновению монотеизма, постольку «лекарством от этой болезни» является переход к политеистическим представлениям, более древним и наиболее универсальным, когда природа понималась не как сокровище, а как божество, мать-земля, и все стихии и феномены природы были божественными. Чем ближе к Востоку, полагает А. Тойнби, тем ближе к домонотеистической религии.
Конфуцианство и синтоизм основаны на гармоничном содружестве человека с природой. «Будь чистым» – это, по мнению симпатизирующего японской культуре знаменитого американского архитектора Ф. Райта, душа исконной японской религии синто. При этом чистота означает «сохранение значимого». «Исконная японская религия синто (т. е. «путь богов») утверждает, что все в мире одушевлено, стало быть наделено святостью: огнедышащая гора, лотос, цветущий в болотной трясине, радуга после грозы… Аматерасу как светоч жизни служит главой этих восьми миллионов божеств… В сущности, синто – это обожествление природы, рожденное восхищением ею. Японцы поклонялись предметам и явлениям окружающего мира не из страха перед непостижимыми и грозными стихийными силами, а из чувства благодарности природе за то, что, несмотря на внезапные вспышки гнева, она чаще бывает ласковой и щедрой» (В. Овчинников. Ветка сакуры. М., 1971. С. 20).
Даосизм проповедует: пусть природа идет своим путем, не нарушаемым дерзким и неуместным человеческим вмешательством. Известный исследователь науки древнего Китая Дж. Нидам отмечает, что общество такого типа, как китайское, поощряло наблюдательное отношение к природе, человек в таком обществе старался проникнуть как можно глубже в механику естественного мира и использовать содержащиеся в природе источники энергии, до минимума сводя свое вмешательство в природные механизмы, применяя «действие на расстоянии». «Использование принципа «у вэй» (отсутствие вмешательства) оставляет вещи в покое, позволяет природе идти своим путем, извлекать пользу из природы вещей без их применения, дает знание о том, как обойтись без вмешательства. Термин «у вэй» – великий лозунг и правило даосизма всех столетий» (Дж. Нидам. Общество и наука на Востоке и на Западе. Наука о науке. М., 1966. С. 179). Производство без владения, действие без самоутверждения, развитие без господства – эта основанная на невмешательстве концепция человеческой деятельности была первоначально благоприятной для развития науки. Однако «принцип невмешательства» мешал меркантильному образу мышления занять ведущее место в цивилизации. «Именно поэтому он не был в состоянии объединить технику высокого мастерства с научными методами математического и логического мышления» (Там же. С. 171).
Идея единства, целостности многообразного природного мира, каждого его фрагмента, является фундаментальной для философии древних индийцев. Согласно буддизму, «все в одном, один во всем». Буддизм, в определенном смысле основываясь на древнеиндийских представлениях и, в то же время, противополагая себя им, продолжает линию мифологической всесвязанности и сопричастности. К этой линии, тщательно логически проработанной и вполне осознанной, в буддизме добавляется, причем становясь главенствующей, нравственная составляющая. Она накладывает принципиальные ограничения на природо-преобразовательную деятельность человека.
Древние культы природы и восточные дотехнологические типы организации общества обеспечивают гармонию между человеком и природой, слияние его с жизненными силами Вселенной. Некоторые исследователи предлагают для преодоления экологического кризиса обратиться к мудрости индейцев, вернуться к религиозному единству с природой древних пастушеских племен Среднего Востока и т. п.
Тезис о «производности» современной науки от христианской религии столь же стар, сколь и спорен. Нельзя не заметить сдерживающего влияния, которое оказывала на науку религия в Средние века. Наука, в основном, должна была служить иллюстрацией и доказательством теологических истин. Как писал английский ученый Дж. Верная, вплоть до XVII в. наука продолжала интересоваться главным образом небом.
Только в Новое время мы встречаемся с наукой в современном понимании, но в этот период значение христианства в жизни западного общества было поколеблено, по крайней мере, в его традиционной форме, и наука развивалась скорее не благодаря, а вопреки религии. Поэтому некоторые авторы связывают рождение современной науки с протестантизмом.
В религиозной литературе отмечалось, в частности, что Библия – это не санкция на покорение природы; господство над природой следует понимать не как подчинение ее человеку, а скорее в плане разумного владения планетой; слова же о «наполнении земли» имеют не обычный демографический смысл, а ориентируют на заботу об улучшении природы и приумножении ее богатств. В подтверждении данной интерпретации приводится текст из книги Бытия, где говорится о библейском предписании «возделывать и охранять землю» (речь здесь, правда, идет об Эдемском саде). Человек, к сожалению, не выполняет этого, и отсюда вывод, что «бедственное состояние природы… имеет своей глубинной причиной искажение нравственной основы изначально данного человеку господства над природой» (Журнал Московской патриархии, 1974, № 3. С. 44). Там же, где имело место строгое следование христианским заповедям, воздействие человека на природу, наоборот, было облагораживающим. В качестве примера изображаются монастыри как центры освоения необжитых земель, которые превратили безжизненные болота, бросовые земли и выжженные пустыни в плодородные сады и пашни.
В то же время, несомненно, что в отличие от более поздней возрожденческой традиции христианской религии свойствен скептицизм по отношению к преобразовательным возможностям человека, поскольку верховным преобразователем мира остается Бог. «На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы; в скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его; останавливает течение потоков и сокровенное выносит на свет. Но где премудрость обретается? И где место разума? Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых» (Книга Иова. 28, 10–13). Поэтому немало известно случаев, когда церковь в эпоху ее могущества препятствовала осуществлению природопреобразовательных проектов. Отголоски подобных представлений слышны и сейчас в утверждениях, что не надо выходить за границы освоения природы, определенные творцом.
Скептицизм христианства по отношению к преобразовательным возможностям человека и благоговение перед миром, каким его создал Господь, препятствовали преобразовательной эйфории вплоть до той поры, когда в эпоху Возрождения не получила развития наука и не ослабли религиозные устои. Христианство явилось как бы переходным этапом от древнего обожествления природы к ее эксплуатации. С одной стороны, оно освободило человека от религиозно обусловленной боязни природы и дало ему основания думать, что природа отдана в его распоряжение, а с другой – оказывало сдерживающее влияние на преобразование ее, поскольку считало, что все, сотворенное Богом, совершенно и прекрасно. Доля истины содержится и в утверждении, что христианство дало возможность человеку противопоставить себя природе, и в мнении, что большинство доктрин творения вело к тому, что мир лишался для человека своего внутреннего интереса, вследствие чего развивалось пренебрежительное отношение ко всему земному.
Двойственное отношение к природе в христианстве приводило к тому, что одни религиозные мыслители прославляли природу как творение Бога, тогда как другие считали, что человек как высшее творение Бога может сделать с ней все, что угодно. Эта двойственность определялась в большой мере двойственным отношением к природе в эпоху феодализма, поскольку христианство было важным идеологическим инструментом в феодальном обществе. Последнее, с одной стороны, как общество преимущественно сельскохозяйственное, не могло не проявлять заботу о земле как об одном из главных источников его богатства, с другой – в целях обеспечения растущего населения не останавливалось перед резким изменением среды обитания.
По мнению А. Мерсье, само понятие прогресса связано с идеей эксплуатации природы. Он различает греческую традицию, в соответствии с которой главным в интересе к природе было удивление ею и восхищение ее красотою и таинством, и иудейскую традицию, в соответствии с которой природа дана людям в их распоряжение для ее эксплуатации. А. Мерсье считает, что не религия сама по себе виновна в экологическом кризисе, а иудейский принцип эксплуатации природы, нашедший свое выражение в Ветхом Завете. В дальнейшем капитализм смог в полной мере воспользоваться этим принципом. Общий вывод А. Мерсье таков: подлинный прогресс заключается не в обладании природой, не в ее эксплуатации, и вообще не в обладании, а в нравственном самовоспитании. Прогресс должен сделать человека счастливым, а Счастье – результат не обладания чем-либо, а всего целостного бытия.
О большем или меньшем влиянии религии на строй жизни общества можно спорить. Несомненно, что концепции религиозных истоков экологического кризиса преувеличивают значение религиозных и преуменьшают значение других культурных и материальных предпосылок. Само понимание священных текстов могло претерпеть со временем существенную модификацию. Религия оказывала немалое влияние на общество, однако религиозным причинам вряд ли стоит отводить первое место. Иначе непонятно, почему одни религиозные заповеди осуществлялись на практике, а другие – нет. Не во все страны, в которых было распространено христианство, пришел экологический кризис, а, прежде всего, в западные. Это заставляет не зацикливаться на религиозных причинах, а вести поиск дальше и попытаться обнаружить их в особенностях западной культуры как таковой.
2
Культурные причины экологического кризиса
К противопоставлению подхода к определению места человека в природе, свойственного восточным цивилизациям и современному западному миропониманию обратилась в книге «Пределы роста» группа Д. Медоуза, считая, что именно оно лежит в основе различий во взглядах на будущее мира и место в нем человека и обусловливает разделение людей, размышляющих о будущем, на экологических оптимистов и пессимистов.
Западная концепция, по их мнению, рассматривает человека как самое выдающееся творение природы, уникальный мозг которого дает ему не только способность, но и право эксплуатировать все другие существа и ресурсы Земли. Противоположная концепция, тесно связанная с дальневосточными цивилизациями, полагает, что человек – один из биологических видов, наравне с другими подчиняющийся законам природы. И хотя человек наиболее конкурентоспособный вид, он, преследуя свои цели, неизбежно разрушает природу, которую очень слабо понимает. Сторонники этой концепции сомневаются в том, что технический прогресс и экономический рост, порождающие столь сложные проблемы, смогут стать средством их решения в будущем.
В западной культуре, пишет Ф. Капра, где доминирует механистическое фрагментированное воззрение на мир, все большее число людей видят в этом основную причину широко распространенного недовольства обществом. В противоположность этому, древневосточные учения стремятся к целостному пониманию мира в качестве единственно возможной реальности, все стороны которой взаимосвязаны, взаимообусловлены и находятся в органичном единстве. Это можно назвать «экологической картиной мира», созданной на Дальнем Востоке.
Объяснение феномена стремления к власти над природой, исходя из идеи детерминированного цикличного развития культуры, дал О. Шпенглер. Он рассматривает цивилизацию с ее практическим духом как последнюю фазу развития культуры, для которой характерен единый центр – город. «Вместо мира – город, одна точка, в которой сосредотачивается вся жизнь обширных стран, в то время как все остальное увядает; вместо богатого формами, сросшегося с землей народа – новый кочевник, паразит, житель большого города, человек, абсолютно лишенный традиций, растворяющийся в бесформенной массе, человек фактов, без религии, интеллигентный, бесплодный, исполненный глубокого отвращения к крестьянству» (О. Шпенглер. Закат Европы. М; Пг., 1923. С. 32).
«Энергия культурного человека, – пишет Шпенглер, – устремлена вовнутрь, энергия цивилизованного – на внешнее» (Там же. С. 38). «Тенденция к расширению, это – рок, нечто демоническое и чудовищное, охватывающее позднего человека эпохи мировых городов, заставляющее его служить себе независимо от того, хочет он этого или не хочет, знает он об этом или нет. Жизнь – это осуществление возможностей, а для мозгового человека остается одна только возможность распространения» (там же).
Итак, одной из культурных причин экологического кризиса может быть переход данной культуры в ее завершающую стадию – цивилизацию. Но Шпенглер указывает в своей работе и другую культурную причину – специфику самой западной культуры, которой он уделяет особое внимание.
Душу западной культуры Шпенглер называет фаустовской и прасимволом ее считает чистое беспредельное пространство в противоположность аполлоновской душе античной культуры, избравшей «чувственно наличное отдельное тело за идеальный тип протяженности» (Там же. С. 194).
«Душевной статике аполлоновского бытия… противостоит душевная динамика фаустовской – деятельной жизни» (Там же. С. 316). «Фаустовская культура есть культура воли» (Там же. С. 360). «Чистое пространство фаустовской картины мира есть совершенно особая идея, не только экстенсивность, но также протяженность как действие, как преодоление только чувственного, как напряженность и тенденция, как воля к власти» (Там же. С. 321). «Вследствие этого, фаустовская культура была в высшей мере завоевательной, она преодолела все географически-материальные границы: в конце концов она превратила всю поверхность земли в одну колониальную область. То, к чему стремились все мыслители, начиная от Экхарта и до Канта, а именно подчинить мир «как явление» заявляющему свое притязание на власть познающему «я», это же выполняли все вожди, начиная от Отгона Великого до Наполеона» (Там же. С. 353).
«Никому еще не грезилось, что то, что в нынешней политике именуется прогрессом, идентично с тем, что физика называет процессом, анализ – функцией, дарвинизм – эволюцией, церковь – оправданием через добрые дела, психология – волей, живопись – пространственной перспективой, что ничего из всего этого не встречается в какой-либо другой культуре и что, следовательно, дело идет исключительно о группе символов известного бытия, которое всплывает однажды на несколько столетий в картине истории и в скором времени исчезает вместе с этими столетиями» (Там же. С. 361).
По Шпенглеру, природа, как мы ее понимаем, есть функция отдельной культуры. «История учит, что «наука» есть поздний и переходящий феномен, принадлежащий осени и зиме больших культур, обладающий… продолжительностью жизни немногих столетий, в течение которых иссякают ее возможности» (Там же. С. 405). «Человек создал Бога по своему образу. Это одинаково приложи мо ко всякой исторической религии, как и всякой физической теории, как бы хорошо обоснованной ее не считали… Нет чистого естествознания, нет даже единого естествознания, которое можно было бы назвать общечеловеческим» (Там же. С. 405–406).
«Законы природы суть такие формы духа, в которых сумма отдельных случаев соединяется в единство высшего порядка. Но в этом имеется воля к власти; это фаустовское: этими формами дух выражает свое господство над природой. Мир есть его представление, функция собственного я. Античный человек, по Протагору, был только мерой, а не творцом вещей» (Там же. С. 418). Также и принцип причинности, по Шпенглеру, – западный феномен, связанный с динамикой, которой нет у Аристотеля.
«Развившийся только в Западной Европе до полного мастерства эксперимент есть не что иное, как систематическое и исчерпывающее применение опыта. Но никогда не было отмечено, что в этом в высшей степени догматическом понятии уже предпосылается динамичность, причинность, т. е. совершенно особый аспект природы, что опыт у нас всегда является причинным опытом, проникновением в функциональные взаимоотношения, и что он в этом смысле и этом виде не существует совершенно для античного чувства природы» (Там же. С. 420). «Дух зрелой культуры жаждет идейно овладеть миром через понятия… Содержание ее (физики. – А.Г.) – догмат силы, идентичной с пространством и расстоянием, догмат бесконечного действия на расстоянии, догмат деяния, а не способа держать себя» (Там же. С. 447). Руссоистский призыв «назад к природе» Шпенглер характеризует как отказ от культуры в эпоху цивилизации.
Философия Шпенглера создала идейную основу для тех, кто видит причину экологического кризиса в особенностях западной культуры на определенном этапе ее развития. Однако и культурная причина не является единственной, поскольку экологический кризис пришел и в такие восточные страны, как Япония, где традиционно культивировалось единство человека и природы.
