Текст книги "История мировой культуры"

Автор книги: Анатолий Горелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Искусство древней Индии

Искусство Индии мифологично и, можно сказать, философично, учитывая, что в Индии не было философии как дисциплины. Примерно в середине 1-го тысячелетия до н. э. возникли два выдающихся эпоса «Махабхарата» и «Рамаяна». Ауробиндо Гхош писал о «Рамаяне»: «С одной стороны, перед нами предстает идеальное мужество, божественная красота добродетели и этического порядка, цивилизация, опирающаяся на дхарму и претворяющая в жизнь моральный идеал, который заключается в едином неудержимом стремлении к красоте и гармонии; с другой стороны, дикие, анархические и почти аморфные силы сверхчеловеческого эгоизма, своеволия и торжествующего насилия» (Открытие Индии… С. 370).

Основной мотив «Махабхараты» – идея дхармы. «Здесь ведическая концепция борения двух начал – правды, света и единства с силами тьмы, разделения и лжи вынесена из сферы духовной, религиозной, внутренней в сферу внешнюю, интеллектуальную, этическую, жизненную» (Там же. С. 368). Мир, спокойствие и гуманность побеждают эгоизм и самоволие. «Это – все та же борьба дэвов с асурами, богов с титанами, но представленная как конфликты человеческой жизни» (Там же. С. 369).

В «Махабхарате» разъясняются основные положения древнеиндийской этики. Человек должен быть не привязан к себе и своему деянию, но действовать должен сам: «Свой долг надлежит выполнять в одиночку, нет общности дхармы» (Могшадхарма. Ашхабад, 1983. С. 71). «Истина движет богами» (Там же. С. 95). И, стало быть, выше богов.

Интересное обоснование концепции перевоплощения сновидениями заставляет вспомнить рассказы переживших клиническую смерть. «Как во сне человек видит от себя отличным свое на земле распростертое тело, так (после смерти) связанный со слухом и прочими (чувствами), с превеликим, с буддхи от одного образа переходит к другому» (Там же. С. 111).

Наиболее важной частью «Махабхараты» является «Бхагавадгита» (песня о Бхагаване – одно из имен бога Кришны). Управляющий колесницей Кришна, считающийся воплощением Вишну – одного из трех главных богов индуистского пантеона, объясняет царю Арджуне, как он должен себя вести. Кришна советует Арджуне выполнять все обязанности, которые вытекают из принадлежности его к касте кшатриев, но быть при этом безразличным к результатам деятельности.

Арджуну одолевают сомнения в праведности битвы с врагами. «Мы грех совершим, убивая!.. Счастливыми, близких убив, мы не будем!» Кришна возражает: «Как можно пред битвою битвы страшиться? Смятенье твое недостойно арийца. Оно не дарует на поприще брани небесного блага и славных деяний» (Махабхарата. Рамаяна. М., 1974. С. 172, 173).

Арджуна задает вопрос: «Еще мы не знаем, что лучше в сраженье: врагов победить иль познать пораженье?» Кришна отвечает: «Мудрец, исходя из законов всеобщих, не должен жалеть ни живых, ни усопших», – и объясняет почему: «Мы были всегда – я и ты и, всем людям подобно, вовеки и впредь мы пребудем» (Там же. С. 174). Далее Кришна излагает концепцию перевоплощения и продолжает: «Есть в чувствах телесных и радость и горе; есть холод и жар, но пройдут они вскоре; мгновенны они… О, не будь с ними связан, о Арджуна, ты обуздать их обязан! Лишь тот, ставший мудрым, бессмертья достоин, кто стоек в несчастье, кто в счастье спокоен» (Там же). Преходящие тела не истинны, истинно только вечное, которое нельзя убить: «Не плачь же о тех, кто слезы недостоин, и если ты воин, – сражайся, как воин! Кто думает, будто бы он есть убийца, и тот, кто в бою быть убитым боится, – равно неразумны: равно не бывают и тот, кто убил, и кого убивают» (Там же. С. 175). Это опасные слова – ими можно оправдать – и так было – физическое убийство, коль скоро тело подобно «обветшавшему платью», которое мы сбрасываем и надеваем другое. Бренному телу Кришна противопоставляет Единое – «всепроникающее, вездесущее, неподвижное, устойчивое, вечно живущее, неопалимое и неуязвимое». Поэтому «исполни свой долг, назиданье усвоя: воитель рожден ради правого боя» (Там же. С. 176). Это долг, разрушающий карму, и исполняющий его безгрешен, но что касается цели, то «удача подобна потере… горе и счастье равны в полной мере… победе равно пораженье» (Там же. С. 177). Совершая должное, следует быть незаинтересованным в плодах деяний. Если же человек привязан к миру, он не достигнет самадхи – состояния «восторга и счастья». Человек должен быть свободен от желаний. «Итак, не плодов ты желай, а деянья, а ради плодов прекрати ты старанья» (Там же. С. 178).

Сказанное Кришной любопытно сравнить с другими местами «Махабхараты», в которых критикуется деятельность и которые давали основания для обвинения индийской культуры в проповеди пассивности. «Дела связывают существа, познанье – освобождает, поэтому подвизающиеся, прозревшие Запредельное, дел не совершают» (Мокшадхарма… С. 261).

Человек, заключает Кришна, должен забыть и счастье, и несчастье и быть приверженным только той радости, которая внутри него. «Кто в счастье спокоен и стоек в несчастье, не ведает гнева и страха, и страсти» (Махабхарата. Рамаяна… С. 178). Человек не получает награды за добрые дела, потому что «ни зло, ни добро не приемлет Всевластный» (Там же. С. 186). Творя добро, лучше не настраиваться на благодарность. Тем более не ждет ничего хорошего творящего зло, потому что действует закон кармы.

«Бхагавадгита» – самое популярное произведение в Индии, потому что обращено к обычному человеку и обещает ему, что, занимаясь повседневной деятельностью, он может надеяться на преодоление кармы и выход из колеса перевоплощений, не будучи ни знатоком Вед, брахманом, ни отшельником. Достаточно выполнять все, что полагается по долгу касты.

В «Бхагавадгите» раскрываются основные противоречия древнеиндийской культуры. Нравственное призвание личности признается в выполнении долга, предписанного кармой, однако сама личность считается как бы ненастоящей, и как тогда серьезно говорить об ее ответственности? В этом уязвимость оправдания убийства, с которым нравственное чувство не может примириться.

Основание стойкой в Индии веры в Единое в том, что истина может содержаться только в вечном, нерушимом, но не в преходящих телах. Однако представлением о всеобщей истине оправдывалось и существование тоталитарных обществ. Неру утверждал, что Махатма Ганди и его последователи не видели противоречия между ненасилием и «Бхагавадгитой», где бог Кришна побуждает Арждуну идти на бой. «Ясно, что концепция ненасилия значительно больше связана с побуждением, с освобождением от желания совершить насилие, с самодисциплиной и умением сдерживать ярость и ненависть, нежели с физическим уклонением от насильственных действий, когда они становятся необходимы и неизбежны» (Открытие Индии… С. 88). К несчастью, Кришна очень четко обосновал свою мысль, и его аргументы пытались использовать, подменяя суть для пропаганды насилия.

Разрыв «Бхагавадгиты» и ахимсы – разрыв между идеалом и реальной жизнью, который всегда существует. «Ахимса – всеобъемлющий принцип. Все мы – слабые смертные, пребывающие в пламени химсы. Пословица, гласящая, что живое живет за счет живого, таит в себе глубокий смысл. Человек не может ни минуты без того, чтобы сознательно или бессознательно не совершать внешней химсы. Уже сам факт, что он живет – ест, пьет и двигается, – неизбежно влечет за собой химсы, т. е. разрушение жизни, пусть даже самое незначительное. Поэтому приверженец ахимсы будет преданным своей вере лишь в том случае, если в основе всех его поступков лежит сострадание, если он старается избежать уничтожения даже мельчайших существ, пытается спасти их и таким образом постоянно стремится высвободиться из смертельных тисков химсы. Он будет становиться все воздержаннее, сострадательнее, хотя никогда полностью не освободится от внешней химсы» (Открытие Индии… С. 246–247).

Действие невозможно без греха, но результатом деятельности должно быть добро, а это случится, если идеал всегда будет находиться перед глазами.

Буддизм

Индийская культура – культура самой древней религии, претендующей на то, чтобы считаться мировой. Будда («Просветленный») хотел того же, что и Гильгамеш, и подобно зороастрийцам рассматривал смерть как главное зло. Сына царя, жившего в VI‑V вв. до н. э., ожидали все радости, доставляемые богатством и властью. Но он покинул свой дом и стал странствующим искателем истины. Изучив существовавшие в Древней Индии взгляды, он создал религию, не похожую на все, что было до него.

Самая важная тема для Будды – тема человеческих страданий. Не он один говорил об этом. Древнегреческий философ Гегесий на основе вывода, что страдание в нашей жизни превышает удовольствие, утверждал, что смерть предпочтительнее жизни, за что получил прозвище «Учителя Смерти». Что страдания превышают удовольствия, утверждал и Будда, но его рекомендации отличались от древнегреческих. Решение Будды базируется на всем мифологическом и метафизическом богатстве индийской культуры и прежде всего на представлении о мире как иллюзии.

Как Сократ, Будда опирался на разум и опыт, но главная задача для него – избавить людей от страданий. Исходные цели и инструменты те же, но выводы определяются спецификой данной культуры. В соответствии с основным направлением индийской культуры Будда пришел к выводу, что окончательного освобождения от страданий можно достичь, избавившись от колеса перевоплощений, от всех рождений и последующих смертей.

В проповеди в городе Бенаресе Будда сформулировал четыре истины.

«Вот, о монахи, благородная мысль о страдании. Рождение есть страдание, болезнь есть страдание, соединение с нелюбимым есть страдание, разлука с любимым есть страдание; короче говоря, пятикратная привязанность (к земному) есть страдание.

Вот, о монахи, благородная истина об источниках страдания: это жажда (бытия), ведущая от рождения к рождению, связанная со страстью и желанием, находящая удовлетворение там и тут, а именно: жажда удовольствий, жажда бытия, жажда могущества.

Вот, о монахи, благородная истина о прекращении страдания: это уничтожение жажды путем полного подавления желания, ее удаление и изгнание, отдаление самого себя от нее, ее недопущение.

Вот, о монахи, благородная истина о пути, ведущем к прекращению страдания. Это священный восьмеричный путь, а именно: праведная вера, праведное намерение, праведная речь, праведные поступки, праведный образ жизни, праведное усилие, праведная мысль, праведная самососредоточенность» (Чат‑топадхья Д.История индийской философии. М., 1966. С. 177).

Полное освобождение от страданий возможно в состоянии нирваны (буквально «затухание», «остывание»), когда, потеряв все связи с миром, представление о собственном Я, иллюзии внешнего мира и собственных мыслей, человек сливается с неизменной и невыразимой полнотой бытия, как капля воды впадает в океан.

К достижению нирваны призван подготовить восьмеричный путь Будды. Он включает освобождение от заблуждений; отрешение от привязанностей к миру, от дурных намерений, от вражды к людям; воздержание от лжи; отказ от уничтожения живого, от воровства; зарабатывание на жизнь честным путем; искоренение дурных мыслей, постоянное повторение ранее усвоенного; правильное сосредоточение.

Из восьми ступеней первые две: правильные взгляды (осознание четырех истин) и правильное стремление (достичь нирваны) – относятся к сфере сознания. Три следующих: правильная речь (воздержание от лжи), правильное поведение (ненанесение вреда другим существам и т. п.), правильный образ жизни (добывание питания честными способами) – относятся к внешним формам деятельности. Три последние: правильное усилие (контроль за состоянием психики и т. п.), правильное направление мысли (не думать «это – я», «это – мое», т. е. не концентрировать внимание на собственной личности), правильное сосредоточение (достижение состояния отрешенности от мира и избавление от желаний) – относятся к внутриличностной трансформации.

Понятие нирваны как цели человеческого существования – основное в буддизме. Это такое состояние, под которым понимается «освобождение от собственного Я», преодоление любых мирских связей и как результат «абсолютная свобода» от уз двойственности. Человек освобождается не только от страдания и угнетения, но и от самого себя как источника страданий. Это радикальное освобождение от страданий путем освобождения от собственного Я.

Буддисты считают, что Будда открыл тайну, как избежать перевоплощений. Его подход предполагает признание неограниченных возможностей человека изменять свою внутреннюю природу, хотя и отрицает индивидуальную душу, соглашаясь лишь на возрождение характера в последующих воплощениях.

Буддизм возник в Индии на почве требования отрешенности от чувственного мира. Его цель – нирвана, состояние интенсивной духовной деятельности, но описать ее можно лишь в негативных терминах, поскольку всякий термин ограничивает, а нирвана есть приобщение к безгранничному. «Нирвана или избавление – это не растворение души, а ее вступление в состояние блаженства, которое не имеет конца. Это освобождение от тела, но не от существования» (Радхакришнан С.С. 281). Это отказ от действия и желания, абсолютное спокойствие. «Нирвана есть лишь разрушение пламени вожделения, ненависти и невежества» (Там же. С. 381). Это духовный покой без напряжения и конфликта, состояние совершенства, которое трудно постичь.

Будда отрицал существование богов и тем самым последовательно развивал древнеиндийские представления. Если мир – майя, тогда и боги неистинны. Свое невнимание к метафизике Будда объяснял так: «человек, в теле которого застряла стрела, должен стараться извлечь ее, а не тратить время на размышления по поводу того, из какого материала она сделана и кем пущена. Но когда буддизм стал религией, сам Будда был обожествлен.

Буддизм отрицал необходимость молитв, священный характер Вед, и в отличие от йоги считал излишними физические упражнения, признавая достаточным духовное сосредоточение, или медитацию, особенно ценимую в модном ныне дзен-буддизме.

Главный аргумент буддизма против брахманических представлений: мир полон страданий, значит Создатель, если бы он был, не всемогущ или не всеблаг (возражение индуизма: мир – школа). Если мир кем‑то создан, то человек лишь производен от высшей силы, и нет места для нравственного выбора (возражение христианства: человеку дана Богом свобода воли).

В отличие от брахманизма и йоги буддизм сделал ставку не на определенную систему обрядов и упражнений, разных у различных народов, а на общечеловеческие нравственные ценности. Буддизм выбрал средний путь между потворством желаниям, обычным для человека, и умерщвлением плоти, характерным для аскетов. Основной мотив буддизма этический – преодоление страданий, и именно это сделало буддизм мировой религией.

Буддистские монахи (бхикшу) – нищие, живущие милостыней, для которых главное – духовное развитие. С их точки зрения, «хорошие поступки – это те, которые совершаются с целью получить счастье в ином мире… Дурные поступки – это те, которые совершены с целью приобрести счасть здесь» (Указ. соч. С. 356). Если человек в этой жизни достигнет просветления и избавится от страстей, у него не будет кармы и ему придется воплощаться снова. Праведная жизнь приводит к окончательному избавлению от страданий.

Следование принципу ахимсы способствовало отрицательному отношению буддизма к жертвоприношениям, распространенным в традиционном брахманизме, как и в других языческих верованиях.

 
Жизнь разрушать, хотя бы для молений,
В том нет любви, в убийстве правды нет.
Хотя б за эти жертвоприношенья
И длительная нам была награда,
Живое как могли бы умерщвлять мы?
 

(Ашвагхоша.Жизнь Будды. М., 1990. С. 124).

Будда был против жертвоприношений, но его жизнь построена на желании принести в жертву себя. Будда имел все, что нужно для жизни, и ушел от ожидавшего его царства, пожертвовав благами мира. Переход от жертв другими и своей собственностью к жертве собой является прообразом Христовой жертвы, которая в индийской культуре не могла иметь такого резонанса, поскольку телесная жизнь никогда не ценилась в ней так высоко, как в других культурах. Очевидно, однако, что несмотря на разнообразие религий, они обладают общей чертой, которую можно определить как освобождение через жертву.

Буддизм выступил против разделения людей на касты (человек – брахман не по происхождению, а по поступкам), что сыграло большую роль в приобщении к нему простых людей и превращение его в мировую религию. Буддизм обещает спасение всем людям, как и христианство, которое тоже смело социальные и национальные перегородки, заявив, что «нет ни эллина, ни иудея». Обратясь к душе человека, обе религии стали мировыми.

Говоря о сходстве буддизма и христианства, можно отметить, помимо обещания вечного блаженства и отказа от земных благ, которыми искушал Иисуса Сатана и Будду бог смерти Мара, также индивидуальность спасения (в буддизме спасти не может даже Бог), потребность в добродетели для обретения просветления и святости (творить благое делом, словом, помышлением).

К отличиям же буддизма от христианства относится помимо концепции перевоплощения отрицание им Бога-творца, индивидуальной души и священных книг, отказ от страдания как земная цель. Вера в достижимость полного знания на Земле, возможность для человека стать выше богов путем достижения нирваны (человек поднимается ввысь к Единому, нравственно совершенствуясь, а не Бог спускается к людям для их спасения и искупления их грехов). В христианстве Бог становится человеком Иисусом, в буддизме человек Будда становится выше богов.

Есть определенное сходство в направленности развития от Вед к буддизму и от Ветхого Завета к Новому. Оно заключается, помимо преодоления социальной и национальной разобщенности, в том, что Бога дополняет Богочеловек (в буддизме человек сменяет богов) и усиливается устремленность к нравственному идеалу, когда главное значение приобретают наравне с действиями внутренние намерения. Можно сказать, что буддизм относится к брахманической религии, как Новый Завет к Ветхому.

Почти одновременно с буддизмом сформировалась еще одна религия – джайнизм (от имени ее легендарного основателя Джайны, что значит Победитель), в которой наряду с такими моральными принципами поведения, как милосердие, терпение, смирение, простодушие, умиротворенность ума, воздержание от лживости, воровства, всех привязанностей и земных интересов, потворства своим слабостям, особую ценность приобрел принцип ахимсы. Уважение ко всему живому и воздержание от нанесения ему вреда – одна из главных черт джайнизма. Последователи этой религии полагали, что, поскольку индивидуальная душа (джива), являющаяся частью Бога, находится во всех живых существах, надо воздерживаться от причинения вреда не только людям, но и животным и растениям. В «Книге о хорошем поведении» из джайнистского канона говорится: «Причинение вреда земле подобно избиению, ранению и убийству слепого». Джайнистские монахи ходили с веничком, подметая землю перед собой и надевали на лицо сетку, чтобы ненароком не навредить живым существам.

Интересно сравнить ахимсу с христианским идеалом непротивления, выдвинутым в полемике с известным положением Ветхого Завета «око за око». Идеал ахимсы относится к большему кругу объектов и говорит не о непротивлении, а о непричинении вреда живому. В применении к человеку это, по существу, одно и то же, потому что непротивящийся злому, конечно, не будет сам первый причинять зло. Но принцип ахимсы относится и к животным. Он не исключает, впрочем, ненасильственного сопротивления.

В отличие от «среднего пути» джайнизм выбрал аскетизм как средство достижения истины. С его помощью очищаются от грехов и покидают круг перевоплощений, в котором души блуждают, пока не найдут спасения через Джайну.

Заключительным этапом развития древнеиндийской мысли стало возникновение философских систем Веданты, Санхьи, Йоги и других, которые строились на основе богатейшего материала индийской мифологии и метафизики. В Веданте («анта» – конец), возникшей в IV‑II вв. до н. э., брахман понимается как «пребывающая в абсолютном покое, вечная и бескачественная субстанция, из которой все исходит и в которую все возвращается; она является не объектом поклонения, но объектом абстрактного мышления, посредством которого верующий стремится слиться с ней».

В это же время сформировалась и основная религия Индии – индуизм, который по-своему монотеистичен, признавая Бога-Творца, но не отрицая других богов. Смысл индуизма, по Неру, «живи и жить давай другим». «Если бы меня попросили определить индусское вероисповедание, я сказал бы просто: поиски истины ненасильственными способами. Человек может не верить в бога и все же называть себя индусом» (Открытие Индии… С. 48). Понятие «индус» – религиозное, а не национальное.

Развивались в Индии также естествознание, психология, логика, математика, особенно алгебра. Из Индии пришли цифры, которыми мы ныне пользуемся, называемые арабскими.