355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анастасия Жарова » Дорогой сорхов. Фьель (СИ) » Текст книги (страница 1)
Дорогой сорхов. Фьель (СИ)
  • Текст добавлен: 16 апреля 2020, 23:30

Текст книги "Дорогой сорхов. Фьель (СИ)"


Автор книги: Анастасия Жарова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Анастасия Жарова
Дорогой сорхов. Фьель

ПРОЛОГ

– Ну, и чего ты так орешь? Что, хвост? А зачем было меня сюда тащить? – Это я мужику. Вполне так даже почти трезвый мужик, воняет терпимо, если только ближе, чем на три шага не подходить.

– Что ты там бормочешь? Так ты мне помочь хотел? А чем? Ах, кошелек тяжеловат для меня, да? Что, еще и компанию составить хотел? Да ты прям орел…

Тут мужик совсем приуныл. Конечно, схватил малявку, решил ограбить да повеселиться, а она и не малявка вовсе, да еще и с хвостом. Я подождала пока он меня к стенке попытается прижать, да как дала ему по лбу кончиком хвоста… а потом и коготки показала, черненькие такие, блестящие…

– А визжать-то зачем? Ну и что когти? А ты думал, если одна иду, так и постоять за себя не смогу? Открою тебе страшную тайну: я и постоять, и посидеть за себя могу… ну вот, отключился. Опять перестаралась. Вот что за мужики в этом городе? Как с девушкой бодаться, так они – герои. А как хвост покажу – в обморок. Кисейные барышни. Фу, прям не интересно.

Я, конечно, немного погрешила – это всего третье нападение за месяц. Все, как по сценарию: иду с работы, из-за угла выскакивает мужик, вполне пьяной наружности, и тащит меня в проулок. А потом я его обливаю из бутылки с вином – почему-то она всегда у них за пазухой. Слухи пошли, конечно, но только в подворотнях на мужиков почему-то нападают стаями, не меньше дюжины или полторы клыкастых монстров. Вот где клыки? Они-то, конечно, у меня есть, ну, чуть больше… хорошо, больше нормальных, человеческих. Только я-то их еще никому не показывала. Все смеются, говорят, что перепили мужики. Не зря же я их спиртным поливала.

Первое нападение застало меня врасплох. Честно заработанные три серебряные шиглу* грели сердце и наполняли радостью – куплю себе новые сапожки. Я их еще на прошлой неделе заприметила, видно, шились они на заказ для маленькой девочки, да не купил никто. Кто же купит такие мелкие, что только на нос, а мне как раз по ноге… красивые, из мягкой кожи, мне почти до середины икры, с завязочками из кожаных шнурков и кисточками на концах… Мечты разбились, как волны об утес, о грязную лапищу, что зажала мне рот… Затащили меня в вонючий переулок и прижали лицом к стене, я так растерялась, что даже сопротивляться не сообразила. Я-то не сообразила, а вот хвост мой решил погеройствовать. Да еще как. Дернулся вверх и наподдал обидчику прям по достоинству. А нечего распускать. Загнулся товарищ и воет, тихонько так, тоненько. Я уж испугалась, что оторвала… а чего он фальцетом-то. Ну, вроде, выть перестал, теперь матерится. Ой, какие интересные обороты и междометия. Я восхищена – каким арсеналом пополнился мой лексикон. Портовый грузчик обзавидуется. Внимательно слушаю, когда главный исполнитель арии ненормативной лексики начал повторяться, приподняла кончиком хвоста его подбородок. На меня уставились полные муки и злости глаза. Морок со своего лица и рук я немного развеяла, приложила когтистый палец к губам:

– Тсссс.

Мужик закатил глаза и упал в обморок.

Второе нападение было точным повторением первого, с единственным различием: я не растерялась и просить тишины не стала. Просто покрутила у пушистого черного виска когтистой ручкой и подмигнула… эффект тот же.

*Денежные единицы

Шигла – серебряная монетка 5, 6 г.

1 шигла = 40 сиклей – медная монетка 3, 6 г

20 шиглу = 1 дарик – золотая монетка 8, 6

ГЛАВА 1. Фьель

«Кошки придерживаются принципа – никогда не вредно попросить, того, чего ты хочешь»

Происхождение неизвестно

Меня зовут Фелиция. Мама называла ласково – Фьель. Жили мы рядом с маленькой деревушкой, расположенной у подножия Холодных гор. Деревня была маленькой, всего одна улица с дюжиной дворов. Она называлась просто: Кривой Рог, это какой такой рог и у кого его отшибли, мне не ведомо. Деревенька хоть и малая, да слава о ней идет на весь район. В Кривом Роге разводили самых громадных и умных волкодавов на всю северную долину. Щенок такого песика стоил не меньше пяти дариков. И благосостояние семьи исчислялось не монетами или величиной хозяйства, а наличием собак – чем больше собак, тем зажиточнее семья.

Наш дом стоял в лесу неподалеку от деревни, возле холодной горной речки, чуть выше по течению. Никакого забора не было, просто лес оставил нам небольшую полянку, на которой мы и жили. Небольшой садик за домом населяли в основном пряные и лечебные травы, за которыми обычно нужно было бы далеко идти или которые трудно найти даже в лесной чаще. Сам домик был маленьким, всего две комнатки и небольшие сени. С потолка свисали пучки целебных трав, посреди комнаты с большой печью стоял массивный стол. Он был поделен на две части. На одной мама изготавливала свои мази и прочие травы. А на другой – той, что ближе к печи – мы ели и готовили. Возле стола стояли длинные скамьи, на стенах висели полочки со всевозможными скляночками и баночками. Окошко было одно, но достаточно большое, чтобы пропускать много света и солнца. На широком подоконнике стояли горшочки с целебными травами, вперемешку с укропом и перьями лука. Вторая комнатка за печью была всегда прикрыта занавесью, и размером гораздо меньше основной. Здесь стояла добротная кровать, большой сундук, а на стене висело красивое старинное зеркало с загадочной дымкой в глубине. Когда смотришься в него, создается впечатление, что заглядываешь в другой мир, что вот-вот отражение поплывет и откроются врата в иные измерения… может на самом деле так оно и было? В нашем домике всегда было тепло и уютно. Стоило выйти за порог, как слышалась могучая песнь текучей воды. Локтей* в сорока от дома текла речка. Она несла свои воды с вершин гор. Стремительный поток притормаживал только недалеко от деревни, немного замедлялся и превращался в степенную реку. Но вода в ней все равно была очень холодная и чистая. Приятно бывало жарким летом постоять на берегу, наслаждаясь прохладой. Зимой речка возле нас не замерзала. Обледеневали только берега. Воду брали из маленького колодца перед домом. Семья у нас большая: мама, я, три рыжих курицы, еще важный, чванливый петух, кошка Муська и Остик.

Родовое имя мамы – Мелисса Ирэн ист Иссони**, а в деревне все ее Миланой или Милой звали. Мама была знахаркой и травницей. Заговор на избу ставила, чтоб насекомые, воры и пожары стороной обходили. Зубы заговаривала. Еще следила чтобы кости правильно срастались. При простудах или ушибах припарки и травки разные прикладывала, при родах тяжелых – тоже к ней бежали… да много чем помогала мама, уважали ее люди. Расплачивались кто чем мог. Ткани кусок, дров, молока или мяса. Староста Морис, как мама его первенцу родиться помогла, щенка хотел дать, самого лучшего… да не взяла, из-за меня.

Звери, что домашние, что дикие меня боялись. Как увидят, так хвосты между ног зажмут и наутек. Конечно был Остик, но он – редчайшее исключение. Деревенские меня тоже побаивались. Мелкая, худенькая, а как иду – ни одного грозного пса поблизости днем с огнем не сыщешь. Да что там пса. Видели бы они, как от меня стая горных волков убегала. Мама про них не знает, я тогда без спросу далеко в горы поднялась.

Но это все потом, а сейчас мне исполнилось только четыре года. Лес был изучен вдоль и поперек, вся живность перепугана до икоты. А я что? Я – ничего. Интересно же, что там у белки в дупле. Или у лисы в норе… а волки такие красивые. Только убегают все почему-то. Окрестный лес был моим. Я чувствовала, как текут токи жизни в деревьях, как струится вода в недрах земли. Деревья иногда со мной разговаривали, но я их плохо понимала. В сторону деревни ходить строго запрещалось, а мне так хотелось узнать побольше о людях. Кто к маме и почему приходит, да и уходит куда – тоже, ведь, любопытно. Мама ругалась, говорила, что нельзя мне на глаза людям попадаться. А я не понимала почему, плакала. Мама жалела и пыталась втолковать, что я другая – не такая как все. Говорила, гладя по голове, что не любят люди тех, кто не похож на них самих. Конечно, я знала, что отличаюсь от мамы, только не осознавала, насколько сильны различия. В конце концов, мама подвела меня к зеркалу, встала рядом со мной и попросила посмотреть – сравнить нас между собой. Оглядела себя. Ну да – мы как небо и земля. Первым делом взгляд притягивали глаза – большие в пол-лица, зеленые, ближе к вертикальному зрачку – желтоватые. Потом лицо с пухлыми щечками и острым подбородком. Носик маленький, вздернутый, губы небольшим бантиком. Улыбаюсь… у меня клыки – маленькие, острые как иголки. Уши большие, торчком, располагаются выше, чем у мамы и шевелятся, ловя каждый звук… это что же. Я на кошку нашу похожа больше, чем на маму. И это – еще не все различия. Я – меховая. В смысле – все мое тело покрыто коротким мягким мехом, на ощупь, словно шелк, так мама говорит. А вот окрас восхитительный. Шубка темно-серая, спина почти черная, лицо, грудь и живот чуть светлее. Еще я полосатая, как кошка, полоски черные. Мех на солнце блестит как мокрый, красиво переливается разными оттенками. На руках и ногах вместо ногтей тонкие черные коготки. И конечно – хвост. Он очень сильный, длинный, гибкий, кажется, что живет своей жизнью. При ходьбе раскачивается из стороны в сторону, при беге летит горизонтально. Еще с ним очень удобно лазить по деревьям…

А мама у меня совсем другая – у нее узкое лицо с тонкими чертами. Прямой нос и высокие скулы, чуть припухлые розовые губы. На щеках легкий румянец, кожа светлая, кремовая… но самое удивительное – это глаза. Они большие миндалевидные, ярко зеленые, в обрамлении пушистых ресниц. Брови черные, плавно изогнутые. Волосы у нее почти до талии, темные и слегка волнистые. Фигура тонкая, девичья. Ростом невысокая, но разворот плеч и гордая осанка выдают благородное происхождение.

Вот тогда-то я в первый раз и навела морок на свое лицо и тело. Посмотрела на маму и захотела на нее быть похожей… зажмурилась и сосредоточилась, мои коготки засветились голубым светом и по телу прокатилась волна. Открыла глаза и обалдело уставилась на себя в зеркало… икнула. На меня смотрела точная копия мамы с учетом возраста в четыре года. Мелисса растеряно хлопала глазами на свою маленькую дочку, такую родную и такую незнакомую и, кстати, голую. Я-то всегда одета в свой мех и одежду как-то не очень. Мама всплеснула руками, схватила свою рубашку и попыталась меня одеть, но мне было совсем не холодно. И я пустилась в бега, помогая себе не видимым хвостом на поворотах… Мила запыхалась и сдалась на милость победителя, то есть меня. Морок мне понравился и сколько бы мама ни убеждала меня, что я слишком приметно и необычно выгляжу, наотрез отказалась его менять. Мама почему-то прячет свою красоту, особенно когда идет со двора. Волосы заплетает в тугую косу, закалывает на затылке и надевает платок до бровей. Из одежды предпочитает длинные туники и широкие штаны, как у мужиков в деревне. Я как-то спросила, почему она так одевается? Мама с улыбкой ответила, что мол не хочет, чтобы бабы деревенские к ней мужиков своих ревновали. Да только бестолку все это. Мужики на маму внимания не обращают, а женщины, так вообще, о печалях и горестях плакаться бегают, не часто, но бывает. Спросила и об этом. Мама рассмеялась, как колокольчик зазвенел. Она ответила, что деревенским она глаза отвела и видят они ее совсем иначе, как будто не молодую уже женщину простой, но приятной наружности. А одежда – во-первых – удобно, а во-вторых – приезжим-то всем глаза не отведешь… Единственное, что с боем отбила у меня Мелисса – нужно одеться. Что интересно, фигурка у меня не изменилась, а по объему стала точь-в-точь, как я, плюс шерсть. Хвост стал невидимым, но на ощупь никуда не делся. Одежды у меня практически не было, а зачем? Мама покачала головой и пошла к большому сундуку. Покопавшись, нашла небольшой отрез мягкого льняного батиста, бежевого теплого цвета, и хотя я к одежде была равнодушна, ткань мне понравилась. Из нее мама сшила белье и длинную рубашку. Потом из того же сундука Мила извлекла отрез зеленого тонкого сукна. Вскоре у меня появилась длинная юбка и широкие штаны, к ним – небольшой кафтанчик с рукавами чуть выше локтя и маленькая свободная шапочка. Что удивительно, одеваться, когда на мне морок, было приятно. После мама сходила к деревенскому кожевнику и попросила сделать мне сапожки. К такой нарядной одежке непременно нужна подходящая обувь. Только бегать по лесу в одежде неудобно. И еще, я заметила, что морок очень понижает чувствительность. Дело даже не в запахах. Я практически не чувствовала деревья. Да и животные так сильно уже не боялись.

Никто в деревне меня до того не видел, но все знали, что у Миланы есть маленькая дочка. Через недельку мои сапожки были готовы. Для детей кожаную обувь шили только на зиму, и то такую, чтобы подешевле. Дети ведь быстро растут. Летом малышня, в основном, бегала босиком, на праздники надевали лапти. А тут заказ для маленького ребенка и на лето, да еще из лучшей кожи. Не удержал язык за зубами кожевник, рассказал жене про сапожки. И понеслось… Все бабы по очереди ходили к нам в гости. То курица не несется, то зуб болит, то спину схватило. А сами на меня смотрят и удивляются, что Мила такую куколку прятала. Посмотрели бы они на мой мех и хвост, визгу бы было.

Такое внимание было неприятно. Мне постоянно приходилось ходить в мороке. Когда в очередной раз пришлось сломя голову бежать в спальню и спешно одеваться, я нечаянно снесла на ходу нашу шторку, стало видно кровать и зеркало, Милана даже не пустила очередную просительницу.

Но что-то ведь надо делать. Мама, недолго думая, нарядила меня в штаны с кафтаном и заплела косичку. Волосы хоть и морочные, а как живые – потянешь больно. Потом присела мной полюбоваться.

– Моя Фьель, ты такая красавица. Как куколка. Не хотела я, чтобы тебя видели, но с мороком, думаю, можно всем показать. Ведь, как говорится, кота в мешке не утаишь. Паломничество в наш дом прекратится, любопытство сразу уляжется и люди успокоятся. Только веди себя хорошо, никому когти и хвост не показывай и держись все время возле меня.

*Меры длины

1 палец = 2, 3 см

ладонь = 7 см = 3 пальца

локоть = 42 см = 6 ладоней

сажень = 213 см = 5 локтей

шест = 21, 33 м = 10 саженей

цепь = 106, 68 м = 5 шестов

верста = 1, 0668 километра = 10 цепей

**Иерархия

Ист – приставка перед фамилией, означает принадлежность к дворянскому сословию или крупных землевладельцев.

Ар – приставка перед фамилией у граждан низкого происхождения

ГЛАВА 2. Поход за неприятностями или Остик.

«Чтобы ни произошло – вали все на собаку»

Кошачий девиз

Тропа в деревню вела вдоль речки. Она извивалась и льнула то к самой воде, то немного углублялась в лес. По обочинам росли густые заросли колючих трав. На дворе стояло лето. Громко пели птицы, сквозь просветы между ветвей деревьев весело проглядывало солнышко. Я, счастливо смеясь, прыгала от нетерпения вокруг мамы и торопила ее неспешный шаг. Скоро, совсем скоро, я увижу что-то новое. Мы уже миновали лес и вышли к большому общинному полю. Тропа огибала поле и вплотную подступала к реке. Здесь речка степенно текла, не журчала, создавая небольшую заводь с прозрачной водой и песчаным дном. Солнышко весело играло бликами. Ветерок шумел зелеными колосьями на поле, жужжали насекомые и пели птицы. На пути нам попались деревенские детишки, чумазые, босые и веселые. Они бежали гурьбой к реке, громко смеясь и что-то крича. Их сопровождали большие серые и пушистые собаки. Я немного оробела и взяла маму за руку. Нас заметили, маму дети знали и немного побаивались, а вот меня увидели впервые. Ребята в упор рассматривали нас, а собаки просто подошли обнюхать. Те пацаны, что постарше, широко улыбаясь, следили за моей реакцией на собак. Конечно испугаюсь, мелкая же совсем, а звери вон какие. Собаки приблизились примерно на десять шагов, добродушно виляя пушистыми хвостами. Но вдруг замерли, прижали уши… и, поджав хвосты, опрометью бросились в деревню, молча – но очень поспешно. Дети побежали следом, собакам принято доверять, они очень умные и если бегут, то от страшной опасности. «Страшная опасность», в моем лице, наблюдала за бегством такой веселой компании и, почему-то, расстроилась. Мама, хмыкнув, повела меня дальше. А мне прыгать и торопить ее расхотелось. Деревня приближалась медленно, как бы давая себя рассмотреть. Из-за пригорка показались крашенные деревянные крыши домиков. Их было совсем не много, около двадцати, и каждый старался перещеголять другого в цвете крыши и росписи ставен. Видно было, что в деревне живут в достатке: вокруг каждого дома невысокий заборчик, небольшой огородик и хозяйственные постройки. В хлевах громко переговаривалась живность, прося заботы и ласки. Большая и единственная улица заканчивалась маленькой площадью с колодцем.

Деревня встретила нас суматохой. Перепуганные псы наотрез отказались вылезать из своих укрытий. Дети толково не могли объяснить, что их всех так напугало. Взрослые, ничего не добившись ни от собак, ни от ребят, недоуменно почесывали затылки.

Тут появились мы. Мама пришла поставить заговор на новую избу – от порчи, пожаров и воров. Домик пах смолой, свежевыкрашенная крыша сияла на солнце яркой охрой. Только ставни еще были пустыми. Ничего, к зиме и на них появится затейливый узор. Молодая хозяйка со счастливой улыбкой смотрела на свой дом, ласково поглаживая округлившийся животик. Рядом стоял ее муж, заботливо обнимая свою любимую. Вокруг крутилось несколько молодых собак. На наговор пришла посмотреть почти вся деревня, нечасто бывало такое событие.

Глядеть, как мама ходит вокруг избы и что-то нашептывает, мне скоро наскучило, и я отправилась на разведку. Все на меня обращали внимание, рассматривали, цокали языками и качали головами. Видели бы они маму без отвода глаз и без некрасивого платка, с распущенными волосами. А вслед мне слышался шепот, в основном женский, что мама меня от какого-то красавца графа нагуляла. Вот как можно от кого-то, пусть даже от графа, меня нагулять? В свои четыре года, я совершенно не понимала.

– Эй, ты кто? – На пути мне попались деревенские мальчишки, трое, лет шести-семи. Их, кажется, я с собаками возле речки не видела.

– Фелиция, дочка Миланы. А вы кто такие? – Мне было скучно, деревня оказалась не таким уж захватывающим местом. Так хоть может с ними будет интересно? Самый старший на вид гордо выпятил грудь.

– Я – Вист, мне семь. Это мои братья – Олх и Петр, мы – сыновья кожевника. Это наш отец тебе сапожки делал. – Мальчуган еще больше раздулся от гордости, как будто это он сам сшил мне сапожки, да еще и шкуру, из которой он их шил добыл самолично. Но его перебил младший брат.

– Фель, а побежали к нам домой, – Это по-видимому Олх. При ближайшем рассмотрении младшие братья оказались двойняшками. И видя, как я его разглядываю, заторопился. – У нас большая радость. Наша Аля принесла восемь серых щенков. Только вот, в чем радость я как-то не пойму, щенки ведь даже не ходят.

– Глупый. Щенки вырастут и мы получим за них аж сорок дариков, – Это Вист опять решил погордиться.

– Да ты просто папины слова повторяешь. Ты сам-то хоть знаешь, сколько это – сорок дариков? Ты даже и до пяти считаешь с трудом, – За брата заступился Петр, он показался мне самым умным из этой компании. После его слов Вист немного сдулся, но совсем немного.

– Так ты пойдешь, Фель? – А что? Фель, очень неплохо звучит.

– Пошли.

Жили мальчишки в большом доме примерно в середине деревни. Крыша была темно-зеленого цвета, ставни оплетал вьюн с большими розовыми цветами. На мой взгляд – это было гораздо красивее, чем роспись. Перед домом был разведен тщательно ухоженный огород. На добротном заборчике сушились кувшины, ворота были открыты. Мальчишки громко позвали маму и сказали, что идут к щенкам. Выглянувшая полноватая и краснощекая женщина приветливо махнула рукой и сообщила, что каша скоро будет готова.

В общем, мама меня хватилась только через полчаса. Ее успокоили, сказали, что я с тремя сорванцами Ольберты, жены кожевника, пошла, наверное, щенков смотреть…

– Каких щенков? – Мама побледнела, представила, что станет с несчастной собакой. Но заговор на дом прерывать нельзя, иначе все сначала начинать придется, а большую часть работы она уже сделала. Мелисса решила, что за час со мной ни чего не случится, а вот деревне будет немного полезно слегка встряхнуться… и чего это она?

А я, тем временем, вовсю тискала щенков. Такие милые. Мягкие, пушистые, вкусные… ой это я чего-то не туда. Когда мы с мальчишками прибежали к конюшне, где жила Аля с потомством, я уже знала, что восемь щенков – это рекорд для волкодавов. Обычно бывает по три или по пять. Маме ребят приходится варить жидкую, на разбавленном молоке, кашу, чтобы щенки не голодали. На такую-то ораву Алиного молока не хватает. А кормят щенков с рожка мальчишки. Но этот процесс не нравится только Олху, неужели так трудно есть из миски? В конюшне счастливой многодетной мамаши почему-то не оказалось. Ребята сказали, что Аля иногда уходит примерно на час, наверное, отдохнуть от постоянной возни. Глазки у щенков уже открылись, голубые, немного белесые. Ушки маленькие, висячие. Малыши ползали, пытались встать. Забавные: пузики шариками, лапы толстые, неуклюжие. Трудно поверить, что, буквально через год, из этой поскуливающей массы вырастут восемь огромных серых собак. Мне особо приглянулся один щенок, окрас у него был неправильный: лапы и морда светлые, хотя у местных волкодавов окрас ровно серый, лишь ближе к носу чуть темнее.

– Папа говорит, что этот – бракованный. Хотел его сразу убрать, но мама не позволила, сказала, что его за полцены продать можно. А мне он тоже нравится – самый тихий и спокойный. Всегда молча ест и не капризничает, как остальные. – Тихий голос Петра успокаивал малышей. Они, собравшись кучкой вокруг нас, мирно посапывали и только бракованный толстый щенок сосредоточенно грыз мой палец беззубой пастью. Олх и Вист сказали, что пора кормить малышей и убежали в дом. Пришли быстро, видно хозяйка как раз приготовила еду, Олх нес сразу два рожка, один для брата. Рожки представляли собой кулечки из плотной ткани, уголок у которых чуть-чуть отрезан. Щенки сразу просыпались, стоило их носикам унюхать теплую кашу. Наевшись засыпали вновь. Мальчишки так ловко и быстро скормили запас рожков, что сразу стал виден многодневный опыт и сноровка. Правда светлому щенку, еды досталось больше остальных, он-то не спал, ел быстро и за троих.

Мы как раз собирались пойти посмотреть, не готовы ли еще сладкие пироги в печи у мамы мальчишек. Тут в воротах конюшни возникла огромная серая собака.

– Аля вернулась. Давай мы тебя с ней познакомим, она очень добрая.

Аля вошла в конюшню, виляя пушистым хвостом. Увидела меня и остановилась, потом все-таки подошла, обнюхала своим большим, влажным носом. Аккуратно взяла зубами, за шиворот бракованного щенка и ссадила с моих колен, в самую гущу спящих отпрысков. Потом отгородила своим телом потомство и грозно зарычала, показывая впечатляющие желтоватые клыки. Пацаны в шоке смотрели на свою такую добрую и ласковую собаку. Они не могли поверить, что это именно она, издает такие звуки. Да еще я, собаке как раз, чуть не пройти под лапами, нос к носу с рычащим зверем. И ведь из нас двоих боится только она.

– И чего ты рычишь? Я же их не съела. Только погладила и все. Так что ты можешь не волноваться, я не причиню им зла. – Аля, навострив уши, слушала мою речь и успокаивалась. Наконец она улеглась на бок и тут же живая, серая лавина, накатила на ее живот, громко поскуливая и чмокая. Я смотрела на это действо раскрыв рот. Они же только что поели. Тут что-то маленькое и теплое ткнулось мне в ноги. Светлый бракованный щенок, сосредоточенно перебирая толстыми лапами, пытался заползти ко мне на колени. Аля подняла голову, укоризненно поглядела на меня, потом на малыша и, вздохнув, улеглась опять. Я обрадованно затащила серого на колени, и он тут же вцепился в мой палец.

Так нас и застали взрослые во главе с моей мамой. Причем единственной, удивившейся мирной картине, была Милана.

– Мама, можно нам взять этого щеночка домой? – От такого вопроса она только открывала и закрывала рот, как рыба без воды. Какой щеночек? От Фьель ведь только Муська не убегает и то, только потому, что с ней рядом выросла.

– Вот смотри, он меня ни сколечко не боится. И Аля разрешила. Аля ну скажи, – Большая собачья морда повернулась ко мне, хвост громко стукнул по полу несколько раз и опять замер.

– Вот видишь, – Мама, справившись с собой посмотрела на меня с укоризной. Деревенские только рассмеялись видя, как я говорю с собакой, а она мне как будто отвечает.

– Фелиция, он ведь совсем еще маленький, даже не ходит. Куда ты такую кроху, от мамки забираешь? Ему еще расти и расти, да и денег у нас, на такую покупку нет и кормить его потом чем? – Это мама пыталась меня образумить, наивная. Я ведь знаю, этот маленький, пушистый комочек, уже выбрал себе хозяйку. Да и Аля его назад не примет. Тут решил вмешаться Кирн, кожевник и по совместительству, хозяин собак.

– Мила, этот щенок бракованный, у него окрас не правильный, так что я и так собирался его за полцены продавать, а тебе и вообще за один дарик отдам. Подрастет немного и забирайте. – Мама с сомнением посмотрела на говорившего. Видя это, староста поторопился сказать.

– Кирн, я тебе сам за щенка заплачу. Милана, не отказывайся, хоть окрас у собаки и неправильный, но сразу видно, что пес из нее, получится знатный. Ты в лесу живешь, вдруг зимой зверь какой нападет, будет вам защита. А за еду, для собаки не беспокойся, тоже помогу. Без тебя, нам в деревне пришлось бы намного сложнее. – Мужчина говорил веско, и каждый житель кивал головой, а я сделала большие, умоляющие глаза и уставилась на маму. Под таким напором Милана сдалась.

– Ну хорошо. Уговорили. Морис, ты как всегда убедителен. – Да. Я счастливо улыбнулась, мама только покачала головой. Кирн подошел ко мне, хотел взять щенка за шиворот и вернуть Але. Грозный пес, тявкнул на протянутую руку и попытался прижаться ко мне еще сильнее, да куда уж там, кожевник, широко улыбнулся, подхватил вырывающийся колобок и понес к остальным щенкам. Только собака, как только малыш оказался в самой гуще собратьев, встала, подцепила его зубами и положила у моих ног. Щенок тут же уткнулся носом в мои сапожки и тихонько завилял толстеньким хвостиком. Это действо, вызвало удивленные возгласы у взрослых. Больше всех удивлялся Кирн.

– Ты смотри. Она его не приняла. Придется Мила, тебе щенка выкармливать, Ольберта покажет, как варить для него кашу, а я позабочусь о продуктах…

Так и появился у нас Остик. Всю дорогу до дома, я несла его в лукошке, тяжелый, но ничего. Мама вон, несет провизию для нас и для моего щенка. Кирн выдал нам мешочек смеси круп, бурдючок с молоком и даже рожок, для щенка. Еще ко всему этому прилагались строгие инструкции, как кормить, сколько и когда. Милана вздыхала, ну зачем нам собака? От диких лесных зверей? Да одной Фьель хватит, пол леса отборных хищников разогнать. Если только от человека. К нам и так вроде, никто незнакомый не приходит. Мама вздохнула еще раз, посмотрела на мою сияющую физиономию и окончательно сдалась. Первый поход в деревню, удался на славу.

Первая ночь была особенно беспокойной. Остик попеременно мерз и хотел есть. Мама предупрежденная доброй Ольбертой сварила каши столько, чтобы хватило и на ночь. Ел щенок много, а чтобы он не плакал от холода, я взяла его к себе под одеяло. Сил чтобы возмущаться у мамы, просто не осталось. Рассвет встретил нас громким, требовательным тявом. Остик сидел посреди комнаты, рядом с большой кучей и еще большей лужей и требовательно просил есть. Тогда я поняла, почему Аля со щенками жили в конюшне. Мама всучила мне рожок с кашей, а сама принялась за уборку. Через два дня я заметила, челюсть Остика не такая уж беззубая. А сам щенок грызет все, до чего может дотянуться. Еще он встал на лапы и пока неуклюже, передвигался по дому, оставляя везде лужицы и иногда кучки. Мила стоически терпела и молча все это убирала. Но когда утром пятого дня посреди комнаты обнаружился весь погрызенный и замусоленный тапочек, терпение лопнуло. Нас выдворили на день на улицу, с поручением найти Остику игрушку. Я понятия не имела, чем может играть собака? Щенок обрадованно поковылял по двору и сам решил этот вопрос. Малыш нашел веник, он ему так понравился, что вышедшая на улицу мама, еле отобрала, измусоленное орудие труда… наказаны были оба. Я разобиделась, сбросив и одежду и морок отправилась в лес, щенок естественно со мной. Но только ходил он очень медленно, так что далеко мы не ушли. Всего лишь приблизились к опушке леса. Зато нашли сухую толстую ветку, Остику она тоже понравилась. Пришлось тащить находку домой и звать маму. Мелисса вышла на порог, с сомнением посмотрела на ветку и стала обламывать тонкие прутики. Игрушку для щенка нашли.

Через неделю мы с Остиком носились на перегонки по двору. Причем этот хулиган что с мороком, что без, видел мой хвост и старался за него схватить. Не сильно, но обидно. Муська, наша кошка, отнеслась к новому жителю благосклонно, разрешила спать в своей корзинке… ну как разрешила? Попробуй тут запрети, когда нахал с тебя размером укладывается сверху и абсолютно не реагирует, на твои возмущенные вопли. Так они вместе и спали. К концу третьей недели, Остик ел сам, все что давали и не давали. В его рацион входила уже густая каша с кусочками мяса и все до чего он мог дотянуться. Включая, оказывается, съедобную мебель. Палками разной толщины и длины, был завален весь двор. Мама отправляла нас на улицу чуть ли не с рассветом. Обедали мы тоже на улице. Остик хулиганил вовсю: гонял кур, выдрал пучок перьев из хвоста петуха. При этом продолжал исправно оставлять лужи в доме. Грыз все, включая мой хвост, но я была счастлива.

Мама крепко задумалась над поведением собаки, когда вместо утреннего мелодичного кукареканья петуха, на дворе раздался истеричный куриный вопль. Это Остик выследил-таки птицу и, повалив его на землю, стал методично ощипывать перья из и так пострадавшего хвоста. Петуха с боем отобрали. Пришлось звать Мориса, он разбирался в поведении собак, лучше всех в деревне.

– Да, что б я так жил. Вы же его избаловали. Собаке ни в коем случае нельзя, позволять все, чего она хочет. Иначе не только на шею сядет, но и на голову нагадит. Вот смотри Мелисса, у вас должен быть предмет, которым можно наказывать, не сильно, но обидно. К примеру, вот этот веник.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю