Текст книги "Лира и Кошмар"

Автор книги: Анастасия Юрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Девушка остановилась у пустого алтаря, посмотрела на каменную миску, в которой по-прежнему лежал черный волос Адриана. Кажется, он приходил сюда совсем недавно, чтобы поговорить с богиней, но та не приняла его подношение, и бедняга ушел ни с чем. Часто ли ночной эльф являлся сюда, пытаясь связаться с умершими родственниками и друзьями? Часто ли кликал жену и маленькую дочь, умерших в хаосе и огне? Девушка поджала губы, но все же не поддалась минутному порыву. Она медленно вынула прядь из миски, отложила ее на алтарь и взяла с его темной поверхности старинные ржавые ножницы.

Раз! – и синяя прядка упала в миску с тихим шелестом. Несколько теней заколыхались за спиною девушки, тяжеленная дверь с громким стуком захлопнулась за спиною. Раздался странный щелчок. Она заперта здесь? Богиня пребывает в дурном расположении духа?

– О Триединая, – зашептала Элеонора, и голос ее дрожал. – Та, что, являясь единственной истинной матерью, породила и воспитала нас… Явись мне в этот тяжкий час, ответь, что…

Громкий шум. Сильный ветер. Каменная миска слетела с алтаря, черная прядь волос Адриана улетела куда-то в темноту. Пространство начало искажаться, тени рук Триединой, отделившись от статуи, заплясали по каменным стенам – а затем стало холодно и черно. Факелы погасли один за другим, и девушка осталась в абсолютной пустоте, огромной, одинокой и ужасающей. Чье-то дыхание раздалось неподалеку. Гулкое, страшное, нечеловеческое.

– Триединая? – тихо просила Элеонора, вскакивая на ноги и пятясь назад.

– Ну… Можно и так сказать.

Холодный ветер сбил ее с ног, у потолка возникла шаровая молния неестественного синего цвета и понеслась прямо на свою жертву. Перекатившись, Элеонора вскочила на ноги и направила прану к кончикам своих пальцев; энергия сорвалась с них, невидимая, но мощная, и, соприкоснувшись со странной молнией, разодрала ее на мелкие искорки. Темнота снова стала абсолютом.

– А ты неплоха, победительница, – сказал неприятный женский голос. – У тебя и впрямь хорошая реакция.

– Кто ты? Как ты здесь оказалась?

– Что, прикрываться именем вашей богини мне уже нельзя? Где я выдала себя, а, простая смертная?

– Не поясничай.

– А ты не указывай мне, заморыш. Я пришла сюда, чтобы проверить твою силу – а заодно и понять, достойной ли противнице проиграл мой бывший господин.

– Твой бывший господин?

– Формально, да. Я была его телохранительницей, пока мальчишка обучался самостоятельно стоять за себя. Потом мы вроде как стали друзьями, но, видит Черная Материя, длилось это удовольствие недолго.

– Ты пришла, чтобы спасти его из заточения?

Короткая тишина. Резкая вспышка золотой молнии и у потолка, ослепляющая и жуткая, затем – громкий раскат грома, заставивший Элеонору подпрыгнуть на месте.

– Нет, малолетняя ты идиотка. Я пришла его убить.

– Убить? Но почему?!

– А тебе-то какое дело?

Ветер ринулся прочь из залы, распахнул дверь, завихрился вокруг Элеоноры, мешая ей сдвинуться с места. Высокий женский силуэт – широкие плечи, сильные руки, мощные икры – окутанный грозовыми тучами, ринулся прочь, невесомый, словно страшный сон, ускользающий с рассветом. Элеонора мастерски владела собственной праной, однако даже представить не могла, что при желании ее можно преобразовывать в искаженные явления природы.

Она сконцентрировалась на своих стопах, прилипших к полу, заставила энергию прилить к ногам и побежала вперед так быстро, как только способен человек – ее пятки почти не касались пола. Темнота, молнии, атакующие со всех сторон, странные вспышки и оглушающий гром – все это слилось в единую какофонию, жуткую и отвратительную, однако девушка не сдавалась. Она должна была проникнуть в пыточную раньше, чем это сделает соперница.

«Я не могу позволить ей убить того парнишку. Просто не могу!»

Вот только в чем была причина такой заботы? Разве он не был ее врагом, рожденным, чтобы уничтожить солнечных эльфов, а следом за ними, возможно, и все человечество? Девушка вспомнила его легкую ухмылку, черные губы, длинные белые волосы. Худой и жилистый, быстрый и изящный, он напоминал начищенный клинок. Никогда прежде Элеоноре не доводилось встречаться с созданиями столь гипнотически привлекательными.

Она ворвалась в пыточную на несколько секунд позже, чем ее соперница, и сразу бросилась в атаку. Мысли смешались в голове, мир вокруг казался таким неестественным, каким-то иллюзорным. Кошмар по-прежнему лежал на своем месте, обездвиженный. Его глаза были закрыты, грудь медленно вздымалась и опускалась. Черные губы, слегка приоткрытые, так и манили, будто упрашивая прижаться к ним пылким поцелуем.

Элеонора чувствовала себя полной идиоткой. Круглой дурой. Невозможной и невыносимой девицей, которая рушит все, за что берется. Лишенной разума, логики, чувства собственного достоинства особой, готовой отдать свою жизнь за красавчика, которого должна была уничтожить.

«Думаешь, Триединая гордится тобой сейчас? Думаешь, что поступаешь правильно?»

К несчастью, сейчас это имело малое значение. Девушка уворачивалась от ударов здоровячки и наносила свои, невидимые, но меткие. Всматриваясь в ее единственный глаз, горевший неподдельной злобой, девушка читала там неутешительную судьбу.

«Женщина умрет сегодня. От тяжелой раны, которую негодяйке нанесу лично я».

Гром. Молнии. Боевой клич. Краем глаза Элеонора увидела, как Кошмар начинает слабо шевелиться, а затем устало приподнимает веки.

– Гроза… – зашептал он одними губами, а затем, набрав в легкие побольше воздуха, хрипло закричал, преодолевая невыносимую усталость. – ГРОЗА!

Женщина вздрогнула. Посмотрела на своего подопечного. Отвлеклась всего на секунду – но и этого было достаточно. Сконцентрировав прану на кончиках пальцев, девушка ринулась к своей сопернице и прижалась подушечками к шее, пуская под кожу отравленную энергию, наполненную негативным мыслеобразом. Гроза дернулась, силясь вырваться из парализующей хватки, однако Элеонора свела брови к переносице и сконцентрировалась на идее, которую настойчиво вплетала в незримые нити праны.

«Смерть, – думала она, и губы ее сами расползались в довольной ухмылке. – Смерть. Смерть. Смерть!»

Буря утихла, воздух снова стал чистым и прозрачным. Ноги женщины подкосились, и здоровячка, издав последний вздох, тяжело рухнула к ногам Элеоноры; ее голова накренилась вбок, глаза уставились прямо на юношу, который все это время наблюдал за происходящим, задержав дыхание. Несколько секунд они пребывали в абсолютном молчании. Затем Кошмар всхлипнул.

– Ты убила ее, – сказал он чуть слышно. – Убила мою возлюбленную.

– Она хотела убить тебя.

– Не лги мне, синеволосая дрянь. Гроза пришла, чтобы спасти меня из плена, а ты взяла и лишила ее жизни.

– А может быть, просто дашь мне возможность высказаться и послушаешь, как все было на самом деле?

Кошмар глухо расхохотался; по его щекам бежали слезы, и он не пытался их скрыть.

– Зачем мне слушать твою ложь? Да и вообще, с какой стати врагу оправдываться перед врагом? Мы по разные стороны баррикад. Мы не друзья. То, что ты убила мою любимую, совершенно нормально. Ты должна была сделать это, чтобы оставить пленника при себе и не дать Грозе возможности сбежать со мною. Я не хочу слу…

Он всхлипнул и разрыдался, на этот раз в полный голос.

«Если Гроза сумела пробраться в башню, значит, могут и другие, – встревоженно подумала Элеонора. – Как скоро мне следует ждать новых гостей?»

– Госпожа! – Запыхавшийся и перепуганный, в пыточную ворвался Бобби. – Я слышал крики, шум…

Девушка молча кивнула в сторону мертвой воительницы, растянувшейся на полу.

– Кто это? – удивился домовой.

– Думаю, что Маска, союзница нашего пленника.

– Но почему же она тогда, собственно, не в маске? Лицо женщины открыто, а это у них, насколько мне известно, равносильно смертному приготовору.

Кошмар шумно выдохнул и забился в своих путах. Былые силы возвращались к нему. Еще немного, и юноша снова сумеет атаковать волосами. Вторую возможность отомстить Спасительной Лире он уже не упустит.

– Гроза пришла сюда, чтобы убить любимого, – печально ответила девушка. – Сама она, должно быть, планировала отправиться следом.

– Что ж, я думаю, нам стоит исполнить ее мечту и позволить влюбленным встретиться по ту сторону, – на удивление бессердечно предложил домовой. – Надеюсь, Триединая простит злодеям их грехи.

Кошмар только нехорошо усмехнулся.

– Чести во мне всегда было маловато, – сказал он самодовольно, – ровно как и любви к Черной Материи. Умирать я не собираюсь, сдаваться вам – тоже.

Путы легко порвались, длинные белые волосы, поднявшись в воздух, ринулись вперед, силясь обхватить своими путами шею Элеоноры. Девушка застыла как вкопанная, с дурацким и необъяснимым вожделением глядя на острые скулы, на пронзительные белесые глаза, на светлые руки, сжатые в кулаки.

«Идиотка! – кричала она мысленно, отчаянно пытаясь направить прану, однако вместо ярости ее сердце рождало лишь сладострастную печаль. – Соберись! Неужели ради этого умер господин Адриан? Ради того, чтобы ты направилась следом за ним в первый же день своей взрослой жизни?!»

Комната закружилась, исказилась; стены, прежде давившие со всех сторон, начали разъезжаться. Пол полетел вниз, и Кошмар, потеряв равновесие, смешно грохнулся вниз и растянулся на холодном камне. Нескольких секунд хватило, чтобы девушка снова взяла себя в руки и отринула навязчивый мыслеобраз любви; ярость затрепетала в ее теле, коснулась кончиков пальцев на руках и ногах. Теперь она могла атаковать, могла разрушать чужие судьбы.

Бобби – причина возникшего хаоса – стоял, раскинув руки в стороны, и в его распахнутых глазах отражалась комната. Девушка знала, что, будучи домовым, он обладал безраздельной властью над башней, однако даже подумать не могла, что его силы настолько велики. Одной лишь силой мысли этот рыжеволосый парнишка был способен исказить пространство до неузнаваемости, заставить всю башню ходить ходуном.

Кошмар попытался приподняться, однако потолок резко полетел вниз, цепи, слетев со стены, оплели его тело и волосы.

– Еще одно движение – и твои патлы будут вырваны с корнями, – холодно сказал Бобби, возвышаясь над поверженным соперником. Его голос был непривычно холодным, потусторонним, каким-то чужим. Элеонора не знала этого домового, никогда не встречалась с ним. – Сдавайся.

Юноша поднял на Бобби полные слез глаза и неприятно расхохотался.

– Моя богиня совсем не разбирается в людях! – воскликнул он излишне театрального. – Что за олуха она избрала в качестве своего протеже? Зачем я вообще во все это ввязался?

Хохот перерос в слезы. Элеонора не могла выносить этого, ее сердце резали тысячи невидимых ножей.

«Слишком много смертей. Адриан, Гроза, следом за ними последует и Бобби».

Девушка кинулась вперед, теряясь в искажающемся пространстве, врезаясь в кривые дугообразные стены. Ей нужно было выбежать из пыточной – любой ценой. Находиться здесь она была больше не в состоянии. Схватившись за ручку двери, которая настырно ускользала от Элеоноры на протяжении нескольких секунд, девушка, тяжело дыша, вывалилась в коридор и, сделав шаг вбок, медленно сползла по стенке. Большие потери праны давали о себе знать, голова слабо кружилась, в горле стоял ком.

Она стояла на пороге великих перемен и страшных начинаний, но по-прежнему чувствовала себя той жалкой и незаметной девчонкой с синей стрижкой, достойной лишь парочки косых взглядов от надменных прохожих. Великая героиня? Талантливая воительница? Спасительная Лира? Она?!

Руки девушки тряслись, ноги подкашивались. Она поднялась, цепляясь за стену, едва не ломая короткие ногти, и медленно направилась к лестнице, не думая ни о себе, ни о Кошмаре, ни даже о завтрашнем дне.

– О Триединая, – прошептала она одними губами. – Избавь меня от этого бремени.

Никто так и не откликнулся.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ДОВЕРИЕ И СТРАХ.

Слабейшая из всех слабых,

Она обладала силою, недоступной многим.

Спрошу я себя опять: считается ли беспомощностью власть,

Способная дергать нити на плечах у могучей марионетки?

Хранительница Знаний Мередит, «Моя дорога»

Сова сидела на своей громадной жердочке и жутко таращилась в пустоту; ее кривая тень нависала над ступенями и лестничным пролетом, где замерла Ариадна, скрестив руки на груди. Вид у девочки был, разумеется, грозный, однако сердце все равно сжималось от страха.

«Я королева, – сказала она себе. – Я имею право».

– Хранительница Знаний, – почти прошептала юная королева, склоняясь в полупоклоне. – Приветствую тебя и благословляю.

Сова только ухнула в ответ. Она, разумеется, могла бы разразиться благодарственной тирадой, однако слишком сильно уважала себя, чтобы болтать с какой-то там коронованной малолеткой. Ариадна попыталась вести себя так, словно не заметила неуважения: в конце концов, за ней еще не числилось никаких достижений и побед, а это значило, что знатные слуги государства вполне могли допустить слегка фамильярное отношение к своей новоиспеченной правительнице.

«Я должна видеть в этом возможность. Шанс стать лучше, доказать остальным, что заслуживаю зваться преемницей своей великой матери».

Ариадна вздохнула; перед глазами снова пронеслись мимолетные образы. Мать обнимает фаворита на балу, мать кружится в танце с прехорошеньким придворным, мать разговаривает с Аресом, неприлично склоняясь к его уху и явно нашептывая непристойности. Отец, как обычно, видит все это, но не говорит ни слова – ведь он консорт, всего лишь гордое дополнение к своей сиятельной супруге.

– Ух, – повторила Хранительница Знаний.

– Я бы хотела пройти в библиотеку, – сказала Ариадна. – Позволишь мне?

Громко хлопая крыльями, сова тяжело опустилась на ступени и склонилась над девочкой, словно над своей добычей. Вперилась огромными стеклянными глазами в ее маленькое личико, снова заухала, словно смеясь. Ну да, разумеется. Она была ребенком, который никак себя не показал. Нося корону и сидя на троне, она по-прежнему была никем даже в глазах треклятой совы-перевертыша, которая, между прочим, в свое время сама пыталась захватить власть над человеческим краем.

«Треклятая, наглая птица».

– Зачем тебе туда, маленькая королева? – спросила перевертыш нечеловеческим голосом. – В такие часы следует спать.

– Я сама решаю, когда спать, а когда бодрствовать! – крикнула Ариадна. – Я же решаю, куда и в какое время идти!

– Ты разгуливаешь по замку без охраны, – подметила Хранительница равнодушно. – Довольно глупое решение, особенно учитывая, что времена сейчас опасные. Даже в родных стенах можно натолкнуться на завистника или недоброжелателя.

– На такой случай у меня всегда есть преданные друзья, готовые примчаться на зов и защитить, – ответила королева и грозно топнула низким каблуком своих спальных туфель. – Например, ты, Мередит!

Сова мягко заухала. Золотое сияние окутало ее силуэт, и секунду спустя на ступенях появилась молодая женщина с длинными бурыми локонами до самых лопаток. Она стояла перед своей королевой, насмешливая, прекрасная и совершенно нагая – древний перевертыш, жизнь которого во много раз дольше человеческой.

Когда-то давно перевертыши существовали обособленно и даже вели продолжительные войны с эльфами и людьми. Жаль, что всему этому пришел конец, когда Маски почти полностью уничтожили их народ, а остатки волшебной расы, раненые, беспомощные и жалкие, подавили свою гордыню и ринулись под вражеский кров, дабы вымолить уход и защиту.

– Мередит, – повторила Ариадна. – Хранительница Знаний. Я прошу, впусти меня, свою королеву и благодетельницу, в эту библиотеку. Я не забуду твоей доброты.

– Какая жалость, – ответила обнаженная красавица, заливаясь призрачным смехом. Совиные глаза, жуткие и пустые, посверкивали на совершенном человеческом лице. – Точно так же я испытывала и твою мать, когда та была совсем молоденькой. Однажды она тоже решила прийти в библиотеку – правда, явилась она днем и в окружении охраны.

– И ты тоже не пустила ее? – рассвирепела Ариадна. – Как же ты осталась жива?!

– Она набросилась на меня и победила в честной схватке. Стражам королева приказала оставаться в стороне, так что поединок вышел честным. Один на один.

– И что случилось тогда?

– Ее Величество одержала победу, а я признала ее своей госпожой. Такая у меня, видишь ли, природа: не могу покоряться тем, кто слабее. Будь ты хоть тысячу раз королевой, носи хоть тысячи корон и сиди хоть на тысяче тронов! Я, гордая сова-перевертыш из давно покоренных земель, все еще следую по собственному пути. Не в моих правилах преклоняться перед слабаками.

– Я… Я прикажу тебя казнить!

– И меня, разумеется, казнят. – Мередит усмехнулась. – Вот только чего ты добьешься этим? Станешь ли ты сильнее, зауважает ли тебя народ?

«Да что это за страна такая! С королевой никто не считается!»

– Я всего лишь хотела почитать, – настойчиво продолжала Ариадна. – Разве это такая уж проблема – просто пропустить меня вперед?

– Если ты признаешь свое положение, значит, будешь делать все так, как я скажу, – невозмутимо ответствовала Хранительница Знаний. – Лично я считаю, что людям нужно спать ночами. Особенно детям, чей организм все еще растет. Отправляйся в постель, никчемная королева, и приходи завтра днем. Тогда, так уж и быть, я впущу тебя, обещаю.

Издевательская ухмылка прорезалась на красивом лице. Девочка сделала несколько шагов назад, понимая, что не сумеет победить перевертыша. По крайней мере, не сегодня. Она, разумеется, владела человеческой магией, однако ее навыка не хватило бы даже на то, чтобы поднять предмет силой взгляда. Бездарная, вспыльчивая, глупая девчонка, смеющая указывать остальным, что делать.

Яркая вспышка прорезала воздух, ударила по Мередит, и та, заухав, отлетела в сторону. Девочка замерла и обернулась, с ужасом наблюдая за происходящим: золотые молнии взвились в воздух, освещая лестничный пролет и каждую пылинку, летящую к каменному полу, яркие блики сплелись в огромный солнечный лук и, повременив, упали прямо в руки Ариадны, пульсируя приятным жаром. Сова, громко ухая, кинулась вперед, раскрывая клюв – в нем девочка увидела неестественно большие клыки – однако нападать было уже поздно.

Она натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. Твердый солнечный луч, служивший стрелой, растворился в брюхе совы, и та, отлетев в сторону, громко заухала – на этот раз от боли. Ослепительное свечение исчезло, и девушка кинулась вперед, туда, где, ерзая на месте, лежала Хранительница Знаний.

– Мередит, прости! Я честно не знала, что умею так! Наверное, не рассчитала силы…

Сова подняла на девочку умный взгляд.

– А ты интереснее, чем кажешься, юная королева. Входи. Я признаю тебя.

Девочка подняла глаза на лестничный пролет, набрала полные легкие воздуха, а затем тяжело выдохнула, собираясь с силами. Тяжелые дубовые двери в библиотеку были настолько жуткими, что один лишь взгляд на них пускал дрожь по телу. Никогда прежде она не бывала там одна, и никогда прежде ей не позволялось читать любые книги, которые попадутся на глаза.

Она посмотрела на Мередит; ее раны медленно затягивались, в глазах снова появлялся блеск жизни. Способность перевертышей к быстрой регенерации была для них и спасением, и проклятием – впрочем, иногда Ариадна завидовала полузверям и их удивительной стойкости. Она отвесила еще один дежурный поклон своей новообретенной служанке, а потом взяла свои временые страхи и раздавила их. Победила. Уничтожила.

«Необходимо идти только вперед, помнишь? Ты правишь в тяжелые времена. Нужно быть во всеоружии».

Темнота была абсолютом. Высокие книжные шкафы тянулись вдоль стен, луна, заглядывая в окна, бликовала на роскошных подсвечниках; ровные ряды длинных столов располагались у резных баллюстрад, опершись на которые, можно было увидеть нижние полки – каждая из них была до отказа забита разного рода книгами и свитками. Девочка замерла, со страхом и восторгом лицезрея это место в абсолютной тишине. Никогда прежде она не задумывалась о том, какой торжественной привлекательностью может обладать пустое помещение: тени скользили по полу, холодные блики танцевали по золоту, кандялебры, расположенные почти у самого потолка, напоминали искаженные гневом лица древних чудовищ.

Она обернулась к тяжелым дверям, и ее тело само собой подалось им навстречу – там, в коридоре, ее ждала наивная свобода, полная доверчивого незнания, которое за годы пребывания в тени матери сделалось для новой королевы привычным и безопасным. Однако имела ли она право отступать сейчас, когда сама Триединая протянула своей маленькой служанке руку помощи?

«Нет. Я больше никогда не стану оглядываться назад».

Ариадна прикусила нижнюю губу и направилась вдоль верхних полок – однако не прошла и нескольких шагов. Влажная от пота ладонь зажала ей рот, частое дыхание раздалось над ухом. Кто это был? Как он сумел пробраться сюда, миновав Хранительницу Знаний?

– М-м-м, – жалобно протянула королева.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – ответствовал ей знакомый мальчишеский голос, мелодичный и негромкий, как журчание ручейка. – Я боялся, что Вы закричите.

Юлиан отпустил свою новоиспеченную супругу и отшатнулся на несколько шагов назад. Когда Ариадна осмелилась поднять на него глаза, мальчик уже замер в низком поклоне. Знать, действительно сожалел и извинялся за содеянное.

– Супруг? Что Вы здесь делаете?

Солнечный эльф скромно повел плечами.

– Помогаю своей королеве. Как и всегда.

Вспышка света. Лук, сотканный из лучей. Невероятная магия праны, вряд ли способная пробудиться в человеческой девчонке. Ариадна благодарно улыбнулась и шагнула навстречу мальчику, чувствуя, как ее сердце начинает биться чаще – в сумраке библиотеки он казался таким красивым и удивительно хрупким, что напоминал мираж, готовый вот-вот раствориться.

– Так это Вы одолели Мередит?

– Я, Ваше Величество.

– Вы действительно непревзойденный воин.

Мальчик выпрямился и смущенно улыбнулся одними уголками рта:

– Знаю, по мне не скажешь.

Повисла неловкая пауза; древние книги и фолианты сурово наблюдали за двумя детьми, посмевшими бросить вызов самой истории – их фигурки поглощал беспощадный мрак, наползавший со всех сторон, и лишь только татуировки на руках Юлиана слабо посверкивали золотистым, отгоняя непрошенные тени.

– Зачем Вы пожелали навестить библиотеку в столь поздний час?

– Я… – Ариадна тяжело сглотнула, и плечи ее поникли. – Вообше-то, я здесь за пророчеством.

Солнечный эльф удивленно воззрился на нее.

– За тем самым? Про Спасительную Лиру?

– Я никогда не читала оригинал. Только слышала вольные пересказы из уст различных менестрелей да советников.

– Нам, эльфам из Солнечной Земли, о грядущих временах известно еще меньше, – сокрушенно ответил Юлиан. – Страшась прихода Масок и скорейшей смерти, мы, тем не менее, заранее знаем о своем поражении, и это делает ситуацию еще хуже.

– Я осведомлена о том, что происходит в Вашей стране, – сказала Ариадна самым взрослым голосом, на который была способна. – Солнечные эльфы закрыли границы и запрещают своим гражданам покидать родные края, дабы найти спасение под крылом у союзников. Королева пытается изменить сюжет пророчества и превращает пышный двор в казармы.

– Всякий, кто может держать оружие в руках – будь то мужчина или женщина, старик или ребенок – должен встать на защиту Солнечной Земли, – утвердительно кивнул Юлиан. – Так моя матушка надеется изменить знаменитый сюжет и написать свою собственную судьбу. Его Высочество наследный принц Ниал, мой старший братец, придерживается того же мнения.

– Но в пророчестве прямо сказано, что Спасительная Лира – единственная, кто может остановить врага, – покачала головою Ариадна. – Это и привело меня сюда. Жажда справедливости. Даже если мне придется пожертвовать очевидностью и броситься в пучину неизвестности, я буду твердо стоять на своем, пока не паду жертвой этой кровопролитной войны.

Она говорила, и лунные лучи едва касались бледного девичьего личика; она говорила, и с каждым сказанным словом ее кулачки сжимались все сильнее. Юлиан молчал, с искренним восхищением глядя на свою королеву – в сиянии ночного светила его волосы приобрели серебристый оттенок, смугловатая кожа казалась призрачно-серой.

– Мой брат хочет напасть на столицу, – сказал он после короткой паузы, и Ариадна, вздрогнув, с ужасом воззрилась на друга. – Открытых военных действий не будет – будут лишь боевые отряды эльфов в масках, которые, разделившись, начнут прочесывать город и совершать злодеяния.

«Солнечные эльфы? Нападут? Но ведь они же друзья!»

Девочка задрожала и обняла себя руками за плечи. Всю свою жизнь она думала, что враг у человечества один – и это Маски, готовые вот-вот напасть на Людское Пристанище, дабы забрать или уничтожить все важное, ценное, дорогое. Ночные и солнечные эльфы, в свою очередь, были союзниками: существами, готовыми на все, лишь бы позволить людям выжить и продолжить свое существование под милосердным взглядом Триединой. Последние, в свою очередь, отвечали взаимностью и жертвовали всем необходимым для поддержки остроухих друзей.