Текст книги "Шпага д’Артаньяна"

Автор книги: Анастасия Перфильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава тринадцатая

Было девять часов утра.

Прошедший ночью первый дождь растопил на вокзальной площади последний снег.

Весёлые ручьи бежали у сквера. В лужах блестело солнце и отражалось небо. Любопытные воробьи прыгали по мокрому асфальту.

На вокзале было, как всегда, людно и шумно.

На пригородном перроне собирался народ: молочницы с пустыми бидонами, колхозники, уже успевшие побывать на базаре.

По радио передавали утренние известия. У газетного киоска выстраивалась очередь.

К стене киоска прислонился черноглазый остроносый мальчишка. Обеими руками он придерживал оттопыренное пальто.

– Ну, а ты что здесь делаешь? – спросила продавщица киоска, втаскивавшая в дверь кипу свежих газет. – У тебя что, живот болит?

– У меня ничего не болит! – бодро ответил мальчишка. – Я поезда из Сосновки жду.

Продавщица вошла в киоск, а мальчишка – это был Кривошип – вдруг подался вперёд.

На перроне у фонаря среди движущихся голов он неожиданно увидел очень яркую и нарядную вязаную шапочку. Шапочка принадлежала Томе – в этом не было сомнения: из-под неё спускались две толстые, старательно заплетённые косы.

– И Тома здесь! – чуть не ахнул Кривошип. – Вот тебе на! Я вчера чуть ей про всё не рассказал! Без Витьки нельзя…

Но тут же ему пришлось удивиться снова.

По перрону, осторожно обходя лужи, шла Милочка. Лицо у неё было страшно озабоченное.

…Вскоре после того, как к вокзалу подошёл поезд из Сосновки, можно было увидеть следующую картину.

Среди других пассажиров по перрону прошли к выходу в город Гаврила Семёнович с рюкзаком за плечами и лыжами в руках, рядом с ним – Тома (они оживлённо о чём-то разговаривали), потом – Кривошип и Милочка, старавшаяся делать большие шаги, чтобы идти с ним в ногу, и, наконец, растерянный, взъерошенный и красный, как варёный рак, Витя с деловито бежавшей Пуделькой на поводке.

* * *

Прежде чем сдать Витю родителям, Гаврила Семёнович решил зайти к себе домой: оставить вещи, собаку и сказать Марье Ивановне, что они приехали.

Конечно, он предложил зайти и всем остальным.

Кривошип не стал ничего говорить в трамвае о шпаге: глупо было среди посторонних вытаскивать её из штанины!

Милочка то и дело менялась в лице, но Кривошип энергичными движениями бровей, глаз и даже носа сигналил ей: «Пока молчи!..»

Витя был поражён, увидев на вокзале и Тому и Кривошипа с Милочкой. Как они оказались все вместе? Откуда узнали, что он ездил в Сосновку? Почему Кривошип перемигивается с Милой, а от него отводит глаза?

Встретив же Марью Ивановну, Витя растерялся совсем. Она спросила только: «Витя! Как же это ты? А?» На что он низко опустил голову.

У Поповых все пробыли недолго.

Тома с любопытством разглядывала заставленную комнату Гаврилы Семёновича, развешанные картины, мольберт, гипсовые слепки… И книги, книги повсюду: на полках, в шкафах, на столах…

Гаврила Семёнович сказал жене:

– Маша, вот познакомьтесь: вожатая нашего Вити и его друга Шуры. Мы уже успели поговорить о многом!

– Очень приятно! – сказала Марья Ивановна.

Гаврила Семёнович передал ей рюкзак, этюдник. Когда Марья Ивановна открыла его. Тома ахнула. Ребята подошли и тоже смотрели молча.

– Ой, ведь эта же… Я знаю, знаю, про что это! – тихо сказала наконец Тома.

– И я! И мы знаем!.. – ещё тише отозвались Милочка с Кривошипом.

– Гаврила Семёнович, а вот я сейчас подумала… – Тома повернулась к нему. – Если бы вы только согласились!.. Шурик. Витя, давайте попросим все вместе! – Она оглянулась на стоящих рядом ребят. – Может быть, Гаврила Семёнович согласится придти к нам в школу и рассказать, как он рисовал эту картину? Ну, как собирал материал для неё, как писал этюды, – про всё!

– К вам? В школу? – удивился Гаврила Семёнович. – Ну что же!.. Пожалуй, об этом стоит подумать…

– И вы покажете нам свои другие картины? И рисунки? И про них тоже расскажете? Пожалуйста!

Гаврила Семёнович засмеялся.

– А когда бы вы хотели, чтобы я пришёл к вам?

– Ах, если бы можно было, Как раз сегодня! – быстро сказала Тома. – Было бы очень хорошо!

– Так на сегодня у вас, наверное, уже что-нибудь запланировано?

– Да… – Тома запнулась. – В пять часов должна быть беседа «Как организовать свой досуг»… – Она вдруг смутилась и залилась краской, – Но если бы вы только смогли…

– А то всё равно все разбегутся с этой самой беседы! – брякнул Кривошип.

Гаврила Семёнович подумал.

– Ну, хорошо… – сказал он. – Я постараюсь придти.

– Правда?

– Да. В пять часов. Витя, ты сможешь зайти за мной? – обратился он к Вите. – А ты что-то у нас совсем загрустил! Всё страдаешь, что пропала твоя драгоценная шпага?

– Она никуда не пропала! – громогласно объявил вдруг Кривошип. – Она здесь, в этой комнате. Вот!

И он одним ловким движением, под восхищённым взглядом Милочки и загоревшимся витиным, вытащил у себя из-под пальто шпагу.

– Ого! – воскликнул Гаврила Семёнович. – Что я вижу? Просто чудеса! Как же она попала к тебе, Шура? Впрочем, мне сейчас некогда слушать обо всём подробно. Витя, ты оставайся здесь, пусть твои друзья расскажут тебе обо всём, а я пойду поговорю кое о чём с твоими родителями. Немного погодя забирай свою шпагу и тоже приходи домой. Договорились?

– Забрать? Мою шпагу? – переспросил ошеломлённый Витя.

Он протянул было к Кривошипу руку, но сразу отдёрнул её.

– Но ведь она же… Гаврила Семёнович, она же не моя?

– Нет. Витя! Шпагу я подарил тебе, и она твоя, – серьёзно сказал Гаврила Семёнович. – Бери её и никогда не забывай, что с тобой случилось.

И он быстро вышел из комнаты.

…О чём разговаривал Гаврила Семёнович с витиными родителями, пока тот вместе с Томой и Марьей Ивановной слушал сбивчивый рассказ Кривошипа, осталось для Вити неизвестным.

Очень скоро Шурка и Милочка проводили его домой.

По дороге Шурка и Витя держали себя так, как будто между ними никогда не пробегала никакая кошка. До кошек ли было теперь?!

Но, прощаясь, Кривошип вдруг замешкался, закашлял, оглянувшись на Милочку, пробормотал:

– Я сейчас, мне его на два слова, между нами… – и скользнул за Витей в подъезд.

Милочка осталась ждать на улице, несколько обиженная.

А Кривошип в это время, глядя куда-то в сторону, говорил:

– Знаешь. Витька, я, конечно, с девчонками попрежнему никогда не вожусь, но в общем… Эта Милочка… В общем, она действительно не как все!

На это Витя со скрытым торжеством ответил:

– А что я тебе говорил?

Когда же Витя поднялся на третий этаж и робко, с замирающим сердцем, держа в одной руке кепку, другой стиснув шпагу, позвонил к себе в квартиру, родители встретили его совсем не так, как он ожидал.

Отец, его суровый отец, сам открыл ему дверь и проговорил, усмехнувшись:

– Ну, вот, вернулся, блудный сын! Ладно, ладно, чего уж там, не робей!.. Все мы неправы были. Раздевайся, садись завтракать!

Мать ничего не сказала, хоть и поглядела с опаской на шпагу, но подошла и молча обняла своего сына.

А маленькая Таня, бросившись навстречу, радостно закричала:

– Витя, наш Витя приехал!..

И потом вдруг, показывая пальчиком на шпагу, строго спросила:

– А это ты зачем опять её к нам домой принёс? Опять баловаться будешь? Смотри у меня!..

Эпилог

Теперь шпага висит у Вити над кроватью.

Когда к нему заходят товарищи и интересуются ею, Витя, как в музее, рассказывает:

– Шпага эта, ребята, древнего рода. Сделана она в испанском городе Толедо из лучшей стали. Рукоять из чистого серебра, художественной работы. Может быть, шпага изготовлена ещё при жизни трёх мушкетёров. Вы, конечно, читали о них? Не исключена возможность, что ею пользовался сам д’Артаньян…

В этом месте Витя всегда делает паузу. Затем продолжает:

– Количество насечек – а их двенадцать, – возможно, говорит о количестве заколотых этой шпагой на дуэлях. Вы знаете, что это такое? Ну, драка такая была в старое время… В нашей жизни шпага никакого практического применения не имеет. Мне лично она дорога как память.