Текст книги "На расстоянии (СИ)"

Автор книги: Анастасия Стрижак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Я рад, что у нас никогда не будет своих детей. – первое, что сказал он мне, а я лишь сглотнула слезы и попыталась выглядеть максимально уверенно. Но он видел, как мне плохо, как тяжело. Как больно видеть его таким. И это убивало его ещё сильней.

Наши отношения изменились: он стал отстраненным, по ночам засыпал на кухне на диване, и мне казалось, он это делал специально, чтобы не ложиться в нашу постель. Он отдалился от меня, и я не знала, как преодолеть это мучительное расстояние. Он исправно пил таблетки, и эпизодов не происходило. И я отчаянно грезила тем, что скоро он сможет принять свой недуг, и всё хоть и не будет как раньше, но хотя бы на малость улучшится. Я ошибалась. Он позволял себе улыбаться лишь с Алисой, когда он играл с ней, или они вместе смотрели мультики. С остальными он стал отчужденным, угрюмым. А в центре все недоумевали от его изменений, потому как несколько месяцев назад он был совершенно другим человеком. Он никому не говорил о своей болезни из друзей, и коллег. Знали лишь Артём с Сашей и отец Клима. Про то, как это воспринял его отец, мне до сих пор больно вспоминать. Боль, страх и сожаление так перемешались на его лице, что мне показалось – его сердце вновь дало сбой. Мужчина незаметно для всех утер слезу и обнял сына, который уже слабо напоминал прежнего Клима.

Клим пытался бороться, пытался не унывать, но побочные действия от таблеток только гасили его вспышки принятия, и желания двигаться дальше. Через время его стали беспокоить неконтролируемая дрожь во всём теле, депрессии, апатия. Я пыталась его отвлечь, заставляла подниматься с постели и отправляться на прогулку, в супермаркет, куда угодно, лишь бы не давать лежать на кровати и смотреть в стену.

– Держи. – однажды произнес он протянув ко мне руку, когда мы прогуливались по парку. Я опустила глаза на его раскрытую ладонь, где лежала моя помада, вот только по флакону шла трещина, и выглядела она неважно. Причем, что точно такая же, новая помада лежала в моей сумке.

– Что это? – спросила я, взяв её в руки.

– Твоя помада.

– Я поняла. Но, как она у тебя оказалась? И почему она поломана?

– Ты давно её обронила… – его губы едва уловимо растянулись в улыбке, а моё сердце радостно затрепетало от того, что он мне улыбнулся. – Тогда на парковке. Когда я чуть не сбил тебя. Ты не увидела её. А я подобрал.

– Клим… – по моим щекам покатились горячие слезы, а сердце сжало болезненными тисками.

– Не надо. – он махнул ладонью. – Ничего не говори. Пошли домой, мне надоело гулять. – он резко развернулся и, не дожидаясь меня, пошел в обратном направлении.

А через два дня, я лицом к лицу встретилась с самым большим своим страхом. Утром я отвезла Алису в школу и поехала в центр. Пробыв там до обеда я съездила в супермаркет и помчалась домой, чтобы снова попытаться вытащить Клима из квартиры. Артём с Сашей приглашали нас в гости, я и подумала, что ему пора встретиться с друзьями от которых он отгородился. Но Клима дома не оказалось. Я сразу же позвонила ему, но телефон был недоступен. Я приложила усилия, чтобы не поднять панику. Я надеялась, что он отправился на прогулку сам, а телефон вероятно разрядился. Но он не пришел ни через два часа, ни когда Алиса пришла со школы, а я как робот заканчивала готовить ужин. Понимая, что происходит что-то неладное, я позвонила маме и попросила её приехать, и присмотреть за Алисой. О чем я думала в тот момент, я не знаю. Вероятно, я надеялась найти его в пределах нашего района. Думала, выйду на улицу и сразу же встречу его – идущего ко мне на встречу: злого, хмурого, но возвращающегося домой… Но, когда я подошла к комоду возле входной двери, чтобы взять сумку, я взглянула на небольшую коробочку, в которой всегда лежало две связки ключей. Но в тот момент там находилась лишь одна. Сердце моментально застучало быстрей, и я поняла куда нужно ехать. Это была однокомнатная квартира, которую мы приобрели для Алисы. Мы планировали в скором времени начать там ремонт, и когда она подрастет сделать ей подарок. Но этому не суждено было случиться.

А дальше всё происходило как в тумане. Дрожащими руками я поворачиваю ключ в замке, захожу в прохладную квартиру и боюсь того, что могу увидеть. Так как в квартире слишком тихо. А на входе стоят его кроссовки.

Что чувствует человек, когда всё его нутро разрывает на куски. Когда от боли во рту застряет немой крик, и даже вдохнуть ты не можешь, потому что из твоих легких был выбит весь воздух одним мощным ударом.

– Нет! Нет… Боже… – завопила я и подбежала к бездыханному, как мне показалось телу, лежащее на старенькой кровати, возле которой валялись баночки от его лекарств. Я встала на колени и принялась трясти его за плечи. Его голова пару раз дернулась от силы моих движений, он напомнил мне тряпичную куклу. Я отпустила его плечи и прижалась ухом к его груди, в попытке услышать заветные удары. Правой же рукой я дотронулась до его запястья. Мне казалось, минуты превращались в часы, пока я пыталась распознать признаки жизни. Из-за своего колотящегося сердца, я едва смогла уловить его сердечные удары. И когда до меня донесся слабый сердечный ритм, я завопила во весь голос.

– Жив! Боже… ты жив! – захлебываясь слезами молвила я и усаживала его на кровати. А затем закатав рукав кофты, вставила в его рот два пальца. Я не испытывала отвращения или страха, что смогу навредить ему или усугубить его состояние. Я действовала на автомате и мало соображала. Послышался стон, а затем он принялся исторгать то, чем пытался убить себя. Я крепко держала его тело: боясь отпустить, и того, что он может захлебнуться. Его ресницы слабо дрогнули, когда выходить было нечему из его желудка.

– Ненавижу тебя… Как же я ненавижу тебя. – дрожащим голосом шептала я шмыгая носом и укладывая его набок. В ответ он лишь слабо простонал пока я искала в сумке телефон. Оператор заверила, что скорая помощь прибудет через семь минут и я принялась ждать. За эти семь минут пролетела вся моя жизнь, пока я смотрела на его бледное лицо и подрагивающие прикрытые веки. Протяженно выдохнув я осела на пол и прижав колени к груди закусила губу до крови. Крепко зажмурившись я покачала головой в неверии. Я не верила, что это происходит со мной. Что опоздай я на каких-то пол часа и его бы не стало. Мой взор упал на белый листок лежащий подле его баночек от лекарств. Дрожащей рукой я потянулась к листку.

«Я не могу так жить. Я не могу ощущать себя больным. У меня изначально не было шансов, потому что я сделал свой выбор очень давно, когда впервые столкнулся с этим. Не хочу, чтобы вы видели меня таким слабым, отчаявшимся, сломленным. Я хотел бы остаться с тобой… с вами. Но эта болезнь оказалась сильней меня. Прости.»

Как же так? Когда в его голове возникла мысль прийти в эту квартиру и, так поступить с собой, с нами? В тот момент, когда он пришел в себя после первого эпизода? Когда он отдавал мою помаду, он уже знал, что сделает? А я наивная дура, радовалась его первой улыбке, которой он меня удостоил, и думала, что всё скоро точно наладится.

Мне стало трудно дышать после чтения этих слишком болезненных строк, и сжав в ладони листок – я встала на четвереньки, чтобы поменять положение и попытаться вдохнуть воздуха. Но мои легкие словно закрылись, и не давали впустить себя и крохи кислорода. Я схватилась рукой за горло пытаясь оттянуть плотный ворот кофты, чтобы хоть как-то помочь себе. Но начавшееся головокружение сигнализировало о том, что мои попытки тщетны. А затем меня вырвало. Я думала, что задохнусь, но когда всё содержимое желудка вышло, я смола сделать первый, хриплый вдох разрывающий мои легкие.

– Зачем ты так со мной? Как ты мог так поступить с собой?.. ты обманул меня… – рвано шептала я вставая на ноги и пошатываясь, принявшись идти на кухню за водой. Набрав в кружку воды, я сдернула с крючка полотенце и побрела в комнату. Я села перед ним на колени и принялась промакивать его губы влажной тканью. Его рваное дыхание гарантировало то, что он жив. Но я ощущала то, что переломало все мои кости, растерзало сердце и испепелило всю душу. Я испытала понимание того, что потеряла его. Надежды нет. Если он решился на такой безумный поступок, значит, он окончательно опустил руки. Сражаться нет смысла. Он подчинился недугу и позволил ему завладеть собой, победить себя.

Слезы новым потоком текли из моих глаз, пока я смачивала его губы и тихо произносила то, что первое приходило на ум.

– Прошу, борись… умоляю, вернись к нам. Ведь мы так тебя любим. Я так тебя люблю. С первой встречи ты занозой засел в моем сердце и я никогда тебя не отпущу. – я придвинулась к его лицу, и если бы я видела себя со стороны я бы наверное, посчитала, что тоже сошла с ума. Растрепанные волосы, лицо-белое полотно с заплывшими от слез глазами и нездоровым, обезумевшим в них блеском. Я бредила и бодрствовала. Я была на грани. – Слышишь, я тебя не отпущу. Ты так просто не отделаешься. – шипела я сжимая его плечо. – Если ты не хочешь бороться, это буду делать я. Ты не оставил мне выбора…

А затем в квартиру одновременно ворвался фельдшер, а через мгновение и Саша. Она каким-то чудом почувствовала неладное из-за того, что мы не пришли на ужин и позвонила моей матери. Её поддержка не дала мне окончательно сойти с ума в тот вечер. И все последующие недели его нахождения в больнице. Он пришел в себя спустя двое суток. Он не пустил меня к себе в палату. Даже с отцом не поговорил. Он бросил нас.

После выписки он добровольно лег на повторное лечение в психиатрическую клинику. И уже год он не выходит за её пределы. Он есть, но и нет его. Я смогла увидеться с ним один раз, переубедив врача в том, что мне необходимо с ним поговорить. Доктор переживал, что из-за стресса у него могут возобновиться эпизоды. Но, честно? Мне было плевать. Он уже сошел с ума, а я должна была сохранить рассудок ради нашей дочери, ради него. Мне хотелось хоть раз взглянуть в его глаза. Просто из далека понаблюдать за ним хоть пару минут и ощутить его присутствие.

Его палата встретила меня тусклым светом настольной лампы и зашторенными окнами. Он любил темные цвета, и любимое его время суток была ночь. На улице слепило солнце, в его же палате владел сумрак. Он сидел на кровати прислонившись к стене и на согнувшие колени он уложил свои руки – его излюбленная поза. Я тихо прошла к столу стоявшему напротив, и на негнущихся ногах присела на стул. Стул неприятно скрипнул, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Он смотрел куда-то в сторону, совершенно спокойно и без единой эмоции. Я слышала его размеренное дыхание, когда моё буквально срывалось. Я начала жалеть об этом визите. Он не хочет видеть меня. Это уже не он. Я потеряла того Клима. Но я постаралась прогнать эти мысли, и тихая надежда заставила меня произнести первые слова.

– Привет. – шепнула я, и принялась ожидать реакции. Её не последовало. Я рвано вдохнула и тихо заговорила. – Ты не хочешь бороться. Ты не хочешь видеть меня, я понимаю. Ты не видишь выхода. Ты думаешь, что болезнь победила… но это не так: пока ты дышишь и принимаешь препараты. Позволь, помочь тебе. Позволь, держать тебя за руку, в моменты твоего отчаяния и страха. – я вглядывалась в его лицо, которое по-прежнему ничего не выражало. Надежда медленно таяла, как и моё самообладание. По щекам покатились горячие слезы. Безысходность пожирала меня. Как спасти человека, который этого не хочет? Я подавила всхлип и дрожащими пальцами смахнула слезы. Через мгновение я всеми клетками тела ощутила тяжелый взгляд его глаз на себе. Я посмотрела в ответ и чуть не задохнулась от его пронзительных глаз. Мне снова стало страшно, как тогда, в первую встречу.

– Перестань. – хрипло проговорил он, а я прикрыла глаза от болезненного удовольствия услышав его голос. Я такая же ненормальная как и он.

– Перестать бороться за тебя? – смогла спросить я.

– Да. – сухо ответил он.

– Нет. Никогда. – уверенно отозвалась и вскочила с места. Я села на край кровати и нас разделяло каких-то несколько сантиметров. – Мы переживем это, слышишь? Мы справимся. – утвердительно заговорила, но тут же заметила его усмешку.

– Нет, Элеонора, мы это не переживем. Я это не переживу. – по слогам проговорил он и рывком приблизился к моему лицу. Его горячее дыхание обожгло мои пересохшие губы. – Я сделал свой выбор. Понимаешь?

– Нет. – честно ответила я, продолжая как вкопанная смотреть на него. – У тебя есть дочь, есть отец, есть я. Ты не можешь делать такой выбор. Потому что есть люди, которые не переживут этого.

На долю секунды я заметила, как двинулись его желваки на скулах. Он злился. Пусть так. Мне необходимо достучаться до него.

– Пожалуйста, не делай хуже. Уходи. – он практически молил меня, что обескуражило меня. Он смотрел на меня уже без хладнокровия и без эмоциональности. Наоборот, на его лице, в его глазах плескалось столько эмоций, столько боли, что все мои внутренности задрожали.

– Клим, не проси меня о таком. Ты же знаешь, я не сдаюсь. – покачав головой я аккуратно взяла его за голову и прижалась своим лбом к его лбу. Мягкое прикосновение его пальцев к моим запястьям и мою кожу покрыли тысячи мурашек.

– Пожалуйста… Пожалуйста, не бросай меня. Ты обещал… ты обещал… – бормотала я задыхаясь слезами.

– Ты спасла мне жизнь, и я мог бы быть благодарен тебе. Но, я злюсь на тебя. Только злость. Ты лишила меня выбора, когда он был мне так необходим. Я не смогу быть с тобой после всего. Такое невозможно забыть. Забыть то, что ты видела, то что тебе пришлось пережить. Я причинил тебе слишком много боли. У нас нет будущего. Алисе не нужен такой отец. Я себе такой не нужен, понимаешь?! – его голос задрожал и он отпрянул от меня. Его глаза блестели от слез, а мои не прекращались скатываться по щекам.

– Оставь меня, Эля. Оставь. – тихо добавил он и прильнул губами к моему лбу оставив на нём рваный поцелуй. Он отстранился так же быстро как и приблизился, и подошел к двери. – Моя жизнь теперь в этих стенах, ты меня заключила в них. Ты сделала выбор за меня, и должна признать его и принять. Уходи. – его слова рвали моё сердце, его спокойная интонация кромсала всё моё тело. Боль, непонимание, обреченность захлестывали меня. Я сдалась под их натиском. Я не справилась. Я встала с кровати и молча подошла к двери. Не взглянув на него я тихо произнесла:

– Я лишила тебя выбора потому что верила в тебя. Потому что была уверена в том, что ты справишься. Я же знаю, ты можешь… Потому что люблю тебя и всегда буду любить, не смотря ни на что.

А затем я покинула палату. Я приняла свой выбор и своё поражение. Каждый день я сражаюсь с болью от неимоверной тоски по нему. Каждый день я объясняю дочери, которая так ждет отца, и по ночам льет слезы в подушку, что папа болеет и не может приехать. Что ему не разрешают врачи выходить из больницы, пока он не поправится. Она уже взрослая девочка и больше в мои сказки не верит. Ей больно, но при этом она продолжает его ждать. Как и я.

Я смотрю на свою дочь, которой вешают на шею золотую медаль за полученное первое место и, испытываю невероятную гордость, а затем, я вижу как её улыбка меркнет, и я прекрасно понимаю её чувства. Она бы хотела, чтобы он видел её сейчас, восхищенно аплодировал, а потом весь вечер нахваливал. И говорил о том, чтобы она продолжала упорно заниматься и не останавливалась на достигнутом.

Я хмурюсь, когда слышу отдаленные аплодисменты, что странно, ибо весь зал уже не хлопает и тихо наблюдает за награждением. Я поворачиваюсь назад, к дверям входа в зал, именно оттуда доносится звук. Клим стоит облокотившись о дверной проем и продолжает хлопать в ладоши. Его лицо немного бледное, но на губах отчетливо видна улыбка. Искренняя улыбка от радости и гордости за Алису. Я перевожу взгляд на дочь, которая застыв смотрит на отца и широко улыбается. Её глаза налиты слезами, а я уже смахиваю свои. Я вновь смотрю на него, и ловлю его изучающий взгляд на себе. Он посылает мне легкую улыбку и моё сердце замирает. Я встаю с места, не обращая внимания на других, и направляюсь к нему. Он ловит меня в свои объятия, а я утыкаюсь носом в его шею, вдыхая его запах. В эту минуту я искренне надеюсь, что борьба продолжается. Во мне вновь вспыхивает яркой звездой надежда на то, что мы наконец преодолеем это слишком болезненное расстояние.