Текст книги "Ванда Здорная и Колдовские свитки"

Автор книги: Анастасия Шульга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Ванда сделала шаг, и тут же под ноги ей бросилось нечто невидимое, мягкое, но отвратительно холодное.

– Чур меня! – заорала Ванда, отпрыгивая назад. Краем глаза она уловила какое-то движение у склепа и ощутила ползущий по спине холодок.

Сунув руку в карман, она нащупала головку освященного мака, и двинулась вперёд, подавив трусливое желание дать деру так, чтобы сверкали пятки. Каждый шаг давался ей с трудом, ноги путались и запинались. Пустошь яро стерегла балийское капище.

Высеченный Перун смотрел на неё сурово, у каменного жертвенника валялись черепа животных, мелкие монеты, воткнутые в землю ритуальные ножи поржавели от времени и дождей…

Ванда застыла, размышляя и тут же встрепенулась. Мак – сильное средство, но достаточно ли его магии, чтобы уберечь её от нечисти после полуночи? Она вновь с тревогой взглянула в сторону кладбища. Оно уже вышло из склепа и бродило за оградой, принюхиваясь.

Вытряхнув содержимое сумки , Ванда с ужасом осознала что забыла корень чертополоха. Нутром она чувствовала враждебность Пустоши, и не медля боле ни секунды, принялась чертить в воздухе защитные обереги.

То, что ждало у склепа метнулось было вперёд, но полночь ещё не наступила, и яростно взвыв, оно возвратилось к усыпальнице.

Наконец, когда защитные знаки подействовали, Ванда опустилась на колени у истукана, и лишь сцепила зубы, когда острым лезвием полоснула себя по ладони. Багровые капли оросили землю…

– Мяу! Мяу!

Невесть откуда взявшаяся кошка с облезшим хвостом настойчиво пыталась пробиться сквозь наведенные Вандой чары. Ванда подняла с земли камень и бросила. Кошка не убежала вопреки её ожиданиям, а с остервенением бросилась невидимую стену, шипя и по кошачьи ругаясь. Ванда подумала было, что бедное животное так же, как и она чует существо, притаившееся у склепа.

– Во имя Перуна, Сварога и Велеса! Кровь моих предков чистая, помыслы мои светлые! Именем Сварога – людского отца, небесного кузнеца, да именем Даждьбога, небесного солнца, именем Перуна Громовержца. – Начала Ванда. Кошка одурела. Она рвала и царапала воздух, её мяуканье превратилось в вой. – Сварог ты, Сварог, отделяешь ты Правду от Кривды, как Даждьбог ночь от солнца дневного отделяет, как Перун Явь и Навь разделяет. Силой Огня Небесного, Силой Земли Матушки, Силой неба и света, пусть сгорят все чары черные, пусть сгорят слова все злые, пусть присухи Навьи исчезнут в Огне Божественном. Небо ключом моим будет. А Земля ему замком. Да сбудется все, что мною сказано».

Кошка сжалась в комок, заплакала, почти, как человек. Сердце колдуньи дрогнуло и она бросилась к наведенной стене, чтобы спасти животное.

– Стой! – Голос, подобный грому, не то мужской, не то женский раздался у самого уха и ноги словно окаменели. Пелена с глаз спала.

Мертвец стоял у невидимой преграды, и пытался найти прореху в наведенных чарах, а кошка терлась и мурлыкала у его ног.

В желудке у Ванды все перевернулось – стоило ей лишь приглядеться и она увидела равную рану в боку у твари, где уже копошились черви.

– Догадалась, ведьма! – Проговорил он, растягивая синюшные губы, обнажая сгнившие пни зубов. И воздух колыхнулся под его напором. Чары пошли рябью.

– Сва-а-арог! – Возвела руки Ванда. Нужно немедленно читать заклинание, пока нежить удерживает стена, – Свароже, Отче, огнем ясным очисти мир от нечистых. Сва-ароже, Пусть сгорят в огне святом и сольются к огню земному, а ко мне придет сила чистая и праведная. Прошу Отца наполнить меня Солнцем целительным и силой Трисветлой души! Да будет так!

Мертвец взвыл, разбивая чары, но в тот же миг небо разверзлось и молнии стали бить в землю. Заполыхала земля, образуя огненное кольцо, поглотившее мёртвую плоть.

Когда все закончилось, Ванда обессиленно рухнула на колени, по щекам потекли горячие слезы, но сердце ликовало. У неё получилось! Она смогла! Морок рассеялся! Иван будет оправдан!

Напоследок, у кромки леса, она обернулась. Капище, словно вновь ожило, а истукан… о, Ванда, могла поклясться, что видела промелькнувшую улыбку на высеченном суровом лице.

До рассвета оставалось не больше часа. Ванда бежала вперед, раздвигая руками пушистые ветви елей, торопилась воротиться до подъема батюшки и не заметила, как нога ее угодила в ловушку. Хищный, как волчья пасть, капкан захлопнулся с громким клацаньем. Деревья заскрипели и из мрака вышли люди с серыми уродливыми лицами.

Сердце провалилось в пятки.

– Свяжите ее! – Проскрежетал здоровяк с впечатанным в лицо носом, и прежде, чем руки Ванды спутали неразрубимыми ужами, один из серых людей надел ей на голову мешок.

Бессмысленно было бороться или кричать, ибо люди, похитившие ее, были и не людьми вовсе. Жуткие, жуткие легенды ходили о волхвах Сварога, оскорбленных поруганием Бога и ненавидящих все человеческое. Каменные волхвы не знают пощады, не ведают жалости и попавшие к ним никогда не вернутся живыми.

3

Кто-то вволок ее в помещение, холодное и сырое, как подземелье. Мешок сдернули.

Она находилась в Обители Волхвов – каменной пещере Око. Старожилы говаривали, что недра пещеры уходят глубоко под землю, до самой Нави.

Серые люди обступили ее, а за ними Ванда увидела каменных Волхвов.

Один из них подошёл к Ванде и взял её руку в свою горячую иссушенную ладонь. По спине змейкой пробежал холодок, но ей удалось ничем не выдать своего страха. Огромным усилием она заставила себя взглянуть на него, сверху вниз, и встретиться с холодными глазами. Ванда не отводила взгляд. Она хорошо знала, что только не испугавшись его уродливого лица и потрескавшейся серой кожи, можно добиться расположения Волхва.

Суровое лицо, словно сотканное из морщин, щербатое оспинами, глаза, подернутые пеленой, точно озеро, покрытое плёнкой льда. Одна рука болтается вдоль туловища, как сухая безжизненная ветка. Вместо ног – два деревянных обрубка, выглядывавших из под грубого длинного платья. В горле Ванды стал ком. Каменный волхв – всего лишь искалеченный древний старец. Что стоит ей, такой молодой и ловкой, дать деру от слепого калеки? Неужто он побежит за ней на своих ходулях?

Вот только великан, будь он неладен, навис над нею, как хищная птица. Только рвани к выходу и вмиг он раздавит её, как насекомое.

– Смертная! – Голос волхва был скрипучим и одновременно каким – то шелестящим, так в полуночной тишине, шелестят между собой деревья, и в этом звуке всегда слышится что-то зловещее; от такого голоса мурашки бегут по коже. Спина Ванды покрылась испариной. – Как посмела ты явиться в Пустошь? Как посмела ты просить помощи у преданных вами богов? Смерть. Смерть тебе!

Ванда несмело шагнула вперёд, великан с секирой грубо толкнул её в спину и она рухнула на колени перед вохлвом. Он втянул носом воздух.

– Я чую смрад. Зловоние псов, предавших Сварога. – Слепые глаза смотрели поверх головы Ванды.

– Я не сделала ничего плохого! – Сказала Ванда, стараясь голосом не выдавать своего страха. В этот же миг она громко взвыла – великан огрел её палицей по спине.

– Заткнись, отродье пёсьих требухов. – пробасил он и занёс палицу над её головой.

– Я не сделала ничего плохого! – вновь заорала Ванда. Она успела прикрыть голову руками и удар пришелся по хрустнувшим пальцам.

Великан расхохотался. Он отбросил палицу в сторону. Теперь в его руках блеснула секира, которую он занёс над головой Ванды, но не торопился опускать, впитывая её ужас.

– Заканчивай с ней, Асилк. Только не здесь. Негоже марать кровью предателей святую землю.

– Прекратите! – Раздался знакомый голос.

Асилк замер.

Волхвы расступились. Прекрасная, окутанная серебристым светом женщина подошла к Ванде, и по одному лишь мановению руки ужи спали.

– Что привело тебя сюда, дочь Световита? – Заговорил волхв.

– Встань, девочка, – женщина, подала Ванде тёплую ладонь, от её прикосновения сломанные пальцы исцелились. – Великий волхв, – обратилась она к слепому старцу, – кровь, что течёт в её венах столь же ценна для Сварога, как и моя. Я не способна боле её, но она способна не меньше меня. Ты не можешь лишить её жизни ибо Сварог дважды выбрал её. Назначь цену, великий волхв.

Асилк зарычал, словно дикий зверь. Среди Серых Людей пронеслись удивленные шепотки. Волхв устало махнул рукой:

– Будь по твоему. Дважды она просила Сварога о помощи и дважды воздаст ему.

Незнакомка поклонилась волхву, а потом обняла Ванду за плечи, уводя в открывшийся в камне проем.

– Быстрее, пока он не передумал. – шепнула она в самое ухо, так тихо что Ванда едва расслышала.

– Спасибо, – сказала Ванда. Женщина тем временем вела её за собой, вверх, по запутанному лабиринту коридоров и Ванду осенила догадка:

– Это ваш голос я слышала в Пустоши ! Это вы сказали мне просить помощи у Сварога! Кто вы?

Незнакомка улыбнулась. В тусклом свете, исходящем от её одежд, лицо казалось бледней и печальней.

– Ты обязательно об этом узнаешь. – сказала она. – Всему свое время. А теперь иди домой и не оборачивайся. Потапыч пойдёт с тобой.

Мираж растаял. Ванда стояла на лесной поляне, в верхушках сосен золотились лучи восходящего солнца. Откуда ни возьмись, на поляну выбежал огромный бурый медведь, но Ванда не испугалась, а лишь кивнула ему, как старому знакомому.

Как и обещала Световита, медведь довёл её до края леса, к жилым дома, и заревев, словно попрощавшись, вперевалку направился обратно в лес.

– Съем свою рубаху, если этот медведь не заколдован, – прошептала вслед Ванда.

***

Едва она переступила порог, как в сенях возникла Яра, сердитая, с растрепанными кудрями. По всей видимости, она давно поднялась с постели, но из одежды на ней была лишь длинная сорочка в крупный горох с пышными прозрачными рукавами. Правильные черты лица исказила гримаса гнева.

– Где ты была? – Спросила она, уперев руки в бока, – Как ты посмела уйти ночью из дома? Приличной девушке негодно так поступать! – Мачеха предупреждающе подняла вверх указательный палец. – Не спорь! – Голос ее сорвался на крик. – Ты только посмотри, что о тебе пишут в "Колоколе"! Это… – она помахала перед её лицом свернутой в трубку газетой , – все эти заговоры и снадобья… Тьфу! Да тебя люди стороной обходят, как какую ведьму! А отец знаешь сколько приданого за тебя дает?

– Яра, что ты так кричишь? – Сонным голосом спросил Бакуня, спускаясь к ним по лестнице в наспех накинутом халате.

Он был на десять лет старше жены, худой, жилистый и очень высокий. Волосы давно поседели, но глаза-изумруды по прежнему блестели озорным блеском. Яра крепко любила мужа и потому считала, что его нужно держать в ежовых рукавицах.

– А ты полюбуйся, Бакуня! – Причитала она. – Заявилась под утро, живого места на ней нет! А знаешь где была? Не иначе, как с полюбовником Ильей встречалась! – Лицо матери покрылось красными пятнами. – Ты-то понимаешь что это значит? Сманит он ее на границу, останутся от девки одни косточки! Даром позволил ты ей ведьмовству обучаться…

Взгляд отца скользнул по тонкому стану дочери.

– Иди к себе! – гаркнул он.

Таким сердитым Ванда его ещё не видела, а потому спорить не стала, взлетела по ступенькам наверх и затаилась, припав ухом к двери.

– Ты права, – вздохнул он, обращаясь к супружнице. Он-то и сам жалел, что, последовав увещеваниям покойной матери Ванды, отдал девчонку в чародейскую грамоту. – Выйдет замуж – дури у нее поубавится.

– Гляди, сбежит она со своим Илией, наплачемся. – Подначивала Яра.

– Что ты тогда предлагаешь? – Озадаченно спросил Бакуня.

– Коли не хочешь, чтоб с Ильей сбежала, с замужеством не тяни. Свадьбу сыграем, и тогда уж никуда она не денется. – Ответила Яра.

Услышав эти слова, Ванда рухнула на кровать, и зарыдала, не сдерживая горечи. Даже признайся она отцу, что Илья нашёл другую невесту ни к чему это не приведёт.

Переубедить можно было только Яру, но не Бакуню, однако Яра была настроена решительно, как никогда. Впрочем, скоро тайна ее решительности стала ясна, как день.

***

Отныне сватовство было в самом разгаре. Со всех краев съезжались сваты, желая составить для сыновей выгодную партию, а Ванда, к слову сказать, была одной из самых богатых невест не только в Лагвице, но и в округе.

Прошлым воскресеньем приезжал Данко-смолокур из Светлоярской деревни. Разоделся, как павлин, так ему хотелось понравиться дочери самого Бакуни. Надушился, надел порты суконные, белую рубаху красным шнурком подпоясал, а как за стол сели и невесту увидел – так все ложку со щами мимо рта проносил, на Ванду косился. Видимо, боялся, как бы заговора приворотного на пищу не начитала.

Что до заговоров – после рассеивания морока – слухов ходило не считано. Иной раз Ванде даже лестно было слышать о своих умениях от незнакомцев. Бывает, пошлет матушка на рынок, Ванда станет где-то в тени, надвинет на лицо шляпу – слушает и хихикает. В прошлую седмицу она своими ушами слышала, как две бабы пересказывали друг другу очередные сплетни. И Ванду (как же без этого) упомянули.

– А я тебе говорю, – вспомнились ей слова усатой, с бородавкой на горбатом носу, – ее то рук дело! Порося издохло, корова не доится, всех курей кто передавил… В церковь ходила, а ей хоть бы хны!

– Да ты что, – ахнула вторая, с жабьими глазами, – а это, – указав на нос собеседницы, она снизила голос до шепота, – тоже она навела?

Усатая оскорбленно поджала губы и отвернулась, сцепив на груди крючковатые пальцы.

– Она не она, – подбочинилась к ней товарка, – а ребёночку-то хотя б не навредила.

–Какому ребеночку? – Встрепенулась баба.

– Знамо дело какому – Ярка-то под сердцем носит!

Ванда грустно улыбнулась. И не то ей стало печально, что побоялась мачеха добро нажитое между детьми Бакуниными делить, что откупиться решила приданым, а то, что подальше ее сбагрить хотела, чтоб не мешалась да, поди, не сглазила.

***

Ванда старалась изучить новые заклинания, но, видимо, колдовская сила напрямую зависела то ли от настроения, то ли от душевного состояния и вместо того, чтобы обездвижить подопытную жабу Ванде удалось невесть как заставить ее летать. Впрочем, как Ванда ни старалась, повторить этот трюк все же не могла. А когда огненным щитом чуть не спалила матушкин любимый ковер, убрала рукописи подальше, чтобы не натворить бед.

Иногда Ванде начинало казаться, что она сходит с ума. Она подолгу сидела у окна, покачиваясь, и смотрела вдаль, но время шло и Ванда свыклась с мыслью о скором замужестве, даже стала учиться вести хозяйство. Живот у Яры заметно округлился и обязанности хозяйки легли на плечи падчерицы.

Вечером Ванда помогала отцу накопать червей на рыбалку – ей тоже хотелось бы поудить, но отец, по наставлению жены, наказал починить сорочки да испечь хлеб.

– Не бабское дело рыбу ловить. – Сказал он.

Вдруг в открытое окно высунулась Яра:

– Ванда! – Позвала она. – Иди скорее!

– Я еще не закончила, – крикнула в ответ Ванда, выбирая с земли жирных розовых червяков.

– Иди-иди, – подмигнул отец и лицо его озарилось улыбкой.

Ванда воткнула лопату в землю, вытерла выступившие на лбу капельки пота и пошла в дом.

– Здрасьте, – На кухне, слегка припорошенный мукой, сидел юноша. От неожиданности Ванда даже подпрыгнула. Матушка колдовала с тестом, сплетая косички куличей. Пахло медом и жженым сахаром.

– Вандочка! – Голос мачехи смягчился до неузнаваемости, но во взгляде читалось предупреждение. – Вот, познакомься. Кузнец наш новый.

Юноша улыбнулся белозубой улыбкой и протянул руку:

– Кий.

Ванда протянула свою, разглядывая загоревшее лицо с белым, от муки, носом. Сама она и не догадывалась, что нос у нее тоже выпачкан. Так и стояли, оценивающе глядя друг на друга. Один в муке, вторая в земле.

– Ванда. – Ответила Ванда, все ещё не понимая зачем он устроил это представление.

Кий, как всегда, был в простой рубахе, без вышивки и пояса, в таких же грубых рабочих штанах, как у самой Ванды, и сплетенных (скорее, собственноручно) лаптях. Густые темные волосы доходили ему до подбородка, почти скрывая тонкий багровый шрам, пересекающий щеку. В таком одеянии он запросто сошёл за кузнеца.

– Я угощу тебя мороженым? – Внезапно спросил он и Ванда кивнула. Мороженое было необходимо, иначе вскоре ее лицо просто заполыхает.

Они вышли из дома, не ощутив, как долго Яра глядит им в спину. Как только парочка исчезла за калиткой, женщина перекрестилась и трижды поцеловала нательный крестик (Она, одна из немногих в Китеже, исповедовала новую веру).

– Дай Бог. – Зашептала она. – Дай Бог.

– Что все это значит? – Прошипела Ванда.

Кий густо покраснел и потупился, уперев взгляд в каменную мостовую.

– Я подумал, мне не стоит прямо говорить кто я. Илья предупреждал…

– Илья значит? – Всплеснула ладонями Ванда. – О, неужели он таки осмелился объясниться почему я по его милости полночи проторчала в самоварной, а он так и не изволил явиться?

– Я не могу рассказать тебе. Ты же знаешь, мы даём клятву. Страшные вещи происходят на границе, Ванда.

– Это связано с защитной линией, не так ли?

Кий напрягся, схватил её за руку и потащил прочь, подальше от скучающих прохожих.

– Что ты знаешь о защитной линии? – Спросил он полушепотом, убедившись, что в радиусе десяти аршинов нет ни единой живой души.

Ванда пожала плечами. Блеф сработал.

– Хорошо, – сказал Кий. – я отвечу на твои вопросы, если ты скажешь мне, что узнала.

– Я спрашиваю первая. Почему Илья не пришёл?

– Защитная линия стерлась. Для контроля коридоров требуется дополнительная охрана.

– Это я уже слышала.

– Как раз то, что ты уже слышала больше всего меня интересует. Мы не хотим сеять панику и если кто-то начнёт трепаться то… – он потряс внушительным кулаком.

– Я случайно подслушала разговор. – призналась Ванда и когда Кий скис, разгадав её нечестную игру, продолжила: – Я никому ничего не скажу. Ты меня знаешь.

Кий кивнул, если на свете и существовала барышня, способная держать язык за зубами, то она, несомненно, стояла сейчас перед ним, с беспокойством и вызовом вглядываясь в его чёрные глаза.

– Ванда, защитная линия была начерчена самим Яромилом после строительства Китежа, чтобы сдерживать нечисть, обитающую в коридорах межмирья. В некоторых местах она уже стерлась, и твари стали прорываться в явь. Ты представить себе не можешь какие ужасы там творятся! Однако, это ещё не самое страшное. Если линия сотрётся полностью – Китеж погибнет.

Ванда ахнула:

– Разве ничего нельзя сделать?

– Господин Ерш делает все, что в его силах. К сожалению, заклинания, способные возвести столь мощную магическую защиту давно утрачены. Но есть еще кое что. Стражники бесследно пропадают, знающие люди бают, что колдун за тем стоит.

Ванда внезапно побелела.

– Илья жив?

Кий невесело ухмыльнулся.

– Более чем. Он попросил меня забрать кольцо.

Брови Ванды взметнулись вверх.

– Читай сама. – Кий достал из заплечного мешка свежий выпуск газеты «Колоколъ». – Как видишь, я подготовился.

Ванда с тяжёлым сердцем взяла в руки газету и опустившись на траву, прислонилась спиной к дереву.

На первой же странице она наткнулась на очерк, посвящённый освобождению Косматого.

«Как сообщила судья Властмира все обвинения с Ивана Косматого сняты. В настоящее время Иван и его семья избегает встреч с нашими обозревателями, однако Гром, ссудивший Косматому крупную сумму признался, что деньги были возвращены в полном объёме.

– Я думаю, – призналась колоколу читательница, пожелавшая остаться неизвестной, – Иван заключил договор с нечистой силой. Развеять Морок мог только очень сильный колдун. А деньги, которые ему удалось отыскать за ночь, не иначе как получены за проданную душу…»

Ванда хмыкнула и перелистнула страницу. Она пробежала взглядом сводку новостей, вдруг её внимание привлёк заголовок в нижнем углу.

«Боярин Свят Дорогомилович сосватал единственную дочь! Помолвка Златоцветы и Илии Муромцева состоялась в имени Дорогомиловичей и прослыла великим пиршеством… »

Ванда отложила газету, резко встала.

– Кольцо тебе не отдам. – сказала она. – Сам дарил, пусть наберётся смелости и заберёт. Передай Илье мои поздравления!

Плечи её задрожали в беззвучных рыданиях, она закрыла лицо руками и бросилась прочь, не обращая внимания на оклики следовавшего за ней Кия.

***

И если до того дня Ванду беспокоило решение отца выдать ее замуж то сейчас ей казалось, что будущий брак с Младком – великая благость. Семь дней назад папа заключил брачный договор с его отцом и семь дней Ванда, белая как полотно, пролежала в постели. Иногда она плакала, закусывая губу чтобы не рыдать в голос, иногда глядела в потолок отсутствующим взглядом, но жалость к себе потихоньку сменялась гневом. В такие моменты она грезила, как нашлёт на Златославу угревую порчу или наведёт такие чары, что сама превратится в невероятную красавицу. Ах, как бы Илья кусал локти! Как просил бы прощения… и безусловно, Ванда отвергла бы его, сказав при этом какие-то возвышенное слова (какие именно она ещё не придумала, но в книгах о любви героини всегда находили для своих поклонников длинные занудные фразы).